Текст книги "Круг Дней (ЛП)"

Автор книги: Кен Фоллетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

11

Многие немощные старики заболели во время засухи, и одной из них была Су, Верховная Жрица. Скудное питание, ослаблявшее всех, могло стать смертельным для пожилых.

Су оставалась в своей хижине, и Элло носила ей еду. Жрицы заметили, что её рацион сменился с обычного мяса на супы и мягкие ягоды, что указывало на то, что она больше не может есть обычную пищу, и это навело их на мысли, что она, возможно, умирает.

Джойе было грустно. Су заглянула в её сердце и быстро распознала её потребность вести жизнь, отличную от нормы. Ани, мать Джойи, понимала её, но Су пошла много дальше. Она приняла её такой, какой она была. Другие чувствовали то же самое. Су была мудрой и доброй. В общине жриц не было никого, подобного ей.

Однажды утром она захотела поговорить со всеми, и они собрались у её дома. Джойа сидела с Сэри, которая когда-то была робкой послушницей, а теперь стала уверенной в себе женщиной, собиравшей травы для целебных снадобий.

Элло вышла из дома Су с бревном, которое положила перед входом. У неё был уверенный вид человека, знающего свою судьбу.

Элло вывела Су и помогла ей сесть на бревно. Джойа была потрясена видом Су. Большинство её волос выпало, а плечи стали костлявыми. Джойа видела, что другие жрицы были расстроены не меньше.

– Я здесь уже почти шестьдесят лет, – начала Су.

Её голос был слаб, и все подвинулись ближе.

– Я пережила несколько засух, – продолжала она, – но думаю, эта станет для меня последней.

Прошёл ропот протеста. Никто не хотел, чтобы она уходила.

– Я так и не осуществила свою великую мечту перестроить Монумент из камня, – сказала она. – Но, возможно, кто-то, кто придёт после меня, сделает это.

Она остановилась и закашлялась сухим, гулким кашлем, идущим из глубины груди. Джойа подумала, что в нём звучит обречённость, нечто, от чего человек может и не оправиться. Она посмотрела на Сэри, которая незаметно кивнула. Она тоже почувствовала серьёзность этого кашля.

– Что касается того, кто придёт после меня, вы должны решить это сами. Помните, что вам нужно достичь общего согласия по этому вопросу. Верховная Жрица должна получить единодушную поддержку всех остальных.

Джойу пугала мысль о том, как трудно будет добиться всеобщего согласия. Сейчас было двадцать восемь жриц, не считая послушниц, которые не имели права голоса при выборе Верховной Жрицы.

Затем Су сказала:

– Но всем вам должно быть очевидно, что есть только одна серьёзная кандидатура. Это Элло, которая уже является Второй Верховной Жрицей.

Джойа была встревожена. Элло была жесткой и недоброй по характеру. Ее руководство изменит атмосферу Монумента. Она будет тираном.

Су явно ошибалась. Было совсем не очевидно, что именно Элло должна была стать её преемницей. И умирающая Верховная Жрица не имела права выбирать себе преемницу.

– Я настоятельно рекомендую… – Су снова начала кашлять. На этот раз кашель затянулся. В конце концов она сделала жест Элло, которая помогла ей вернуться внутрь.

Жрицы тут же заговорили.

– Я вот не уверена, что есть только одна подходящая кандидатура, – сказала Сэри Джойе.

Джойа была рада, что кто-то ещё отреагировал так же, как и она.

– Это определенно Элло подговорила Су.

– Элло и Су были любовницами ещё до нашего с тобой рождения. Возможно, когда-то Элло была весёлой и доброй, и Су до сих пор обожает ту девушку, которой Элло была раньше. В любом случае, Су хочет завещать пост Верховной Жрицы своей возлюбленной. Это мило, но мы не обязаны с этим соглашаться.

– Верно. – Джойа хотела ещё подумать об этом, прежде чем вступать в какие-либо дискуссии. На самом деле была и вторая очевидная кандидатура, и это была сама Джойа. Вопрос был в том, что ей с этой мыслью делать.

Для неё вопрос заключался не только в том, кто станет Верховной Жрицей. Речь шла о перестройке Монумента из камня. Прошло почти десять летних солнцестояний с тех пор, как Далло убедил всех в невозможности этой затеи. Пришло время попытаться вновь.

Ей нужно было поговорить с Сефтом.

Она нашла его за заготовкой леса. Он срубил ясень, твёрдую древесину этого дерева ценили в строительстве, и теперь обтёсывал ствол топором с длинной рукоятью и большим блестящим лезвием из чёрного флорстоуна. Рядом с ним трудился его старший сын, Илиан, которому скоро должно было исполниться десять лет. Кремневым ножом он срезал с поваленного дерева тонкие ветки с листьями, которые потом пойдут на корм скоту. Илиан был силён не по годам и уже подавал надежды стать хорошим плотником, о чём Сефт с гордостью рассказывал всякому, кто готов был его слушать.

Сефт прервал работу, когда подошла Джойа. Она поприветствовала его.

– Верховная Жрица умирает, – сказала она.

– Су? Мне жаль это слышать.

– Это может стать поворотным моментом, чтобы возродить замысел каменного Монумента. Если Верховной Жрицей станет Элло, ничего не выйдет. Если выберут меня, то мы предпримем еще одну попытку.

– Хорошо! – сказал Сефт. – Что от меня требуется?

– Нам нужно убедить жриц, что время каменного Монумента пришло. Если они с этим согласятся, они захотят видеть меня своим предводителем.

Сефт отложил топор и сел на ствол ясеня. Джойа села рядом.

– Мы можем сказать им, что я нашёл лучший путь для перевозки камней из Каменистой Долины к Монументу, – сказал Сефт.

– И это важно.

– А что, если они спросят, где мы найдём людей, чтобы тащить камни?

– Я уже думала об этом. Всё население Излучья составляет около четырёхсот человек, но, если отбросить детей, стариков, больных, отсутствующих и немощных, не наберётся и двухсот, а этого мало. Так что нам нужны люди со стороны.

– Где мы их найдём?

– Четыре раза в год к нам на Обряды стекается огромное количество чужаков. Самым многолюдным является Обряд Середины Лета, когда собирается порой до тысячи человек.

– Не силён я в этих жреческих подсчётах.

– Тысяча – это гораздо больше, чем нам нужно, чтобы тащить один камень.

– Но как мы убедим их помочь нам? – Сефт был мастером неодушевлённых предметов вроде деревьев и рек, но не умел управлять людьми.

Зато умела Джойа.

– Я поговорю с ними после Обряда. Я скажу им, что это священная миссия, угодная богам. Скажу, что это продолжение Обряда и празднеств, которые его сопровождают, включая Гуляния. Скажу, что мы пойдём в Каменистую Долину с песнями и плясками. Им понравится эта затея, особенно молодым.

Сефт кивнул.

– Могу себе представить.

– Мы могли бы делать это каждый год, после Обряда Середины Лета, по несколько камней в год, пока не наберём достаточно.

– Люди, возможно, начнут ждать этого похода так же, как ждут Обряда.

– Я в этом уверена.

Сефт кивнул.

– Итак, – сказал он, – мы должны представить этот план жрицам?

– Да.

– Когда?

– Давай пока никому не говорить, пока Су жива. А потом, после её похорон, когда жрицы начнут всерьёз думать о её преемнице, мы поговорим с ними вместе.

– Очень хорошо, – сказал Сефт.

Воодушевившись, Джойа оставила его и направилась обратно к Монументу.

Дуна уже ждала её. Подающая надежды послушница, она была весёлой девушкой с прекрасным голосом. Сегодня Джойе предстояло рассказать ей о затмениях. Она выбросила всё остальное из головы.

– Затмения солнца и луны являются знамениями, – сказала Джойа. – Они предвещают наводнения, мор и землетрясения. Год без затмений можно рассматривать как мирный. Год со многими затмениями потенциально опасные. Поэтому нам важно знать, какие опасные годы грядут.

Вместо того чтобы войти в центральный деревянный круг, Джойа повела Дуну к внешнему кругу Голубых камней, стоявшему сразу за валом. Каждый камень был выше рослого мужчины.

– Как эти большие камни сюда попали? – спросила Дуна. – Они, должно быть, ужасно тяжёлые.

– Никто толком не знает, – ответила Джойа. – Возможно, их привезли вверх по реке на лодках.

– А потом их пришлось тащить от реки сюда.

– Это случилось задолго до рождения любого из ныне живущих. Но камни, должно быть, тащили по земле, вероятно, на верёвках.

– Звучит очень трудно.

– Несомненно. – Это была интересная беседа, но Джойе нужно было вести урок. – Ты заметила, сколько всего здесь Голубых камней?

– Да, – с готовностью ответила Дуна. – Пятьдесят шесть.

– Молодец.

– Нам велели запоминать число всего, что мы видим, – призналась Дуна.

– Хороший принцип для жрицы. Так вот, большинство наших танцев проходят вокруг деревянного круга, и они рассказывают нам о солнце. А Голубые камни номер двадцать восемь и пятьдесят шесть совпадают с восходом солнца в день Середины Лета. Но, несмотря на это, круг в основном посвящён луне. И число пятьдесят шесть очень важно в изучении луны.

Джойа не знала, почему Богиня Луны выбрала именно это число. Пятьдесят шесть было вдвое больше двадцати восьми, и многие смутно полагали, что двадцать восемь дней представляет собой лунный месяц, но это было не совсем так. Цикл от одного новолуния до другого составлял двадцать девять с половиной дней.

Тем не менее люди, совершившие гигантский труд по доставке Голубых камней к Монументу, знали тайные числа Богини, и сейчас Джойа собиралась объяснить их Дуне.

– Ты видишь, что у подножия некоторых камней положены большие глиняные диски.

– У шести камней, – сказала Дуна.

– Молодец. Можешь предположить принцип того, как расположены диски?

– Да, – с энтузиазмом ответила Дуна. – Диск у каждого девятого камня. Нет, у каждого десятого! Нет…

Джойа избавила её от мучений.

– Промежутки – девять, девять, десять, девять, девять, десять. Если сложить, получится пятьдесят шесть.

– Ох!

– Каждый год мы сдвигаем каждый диск на одно место назад. Это особый танец, который всегда исполняют ночью, при полной луне.

Дуна кивнула. Джойа видела, что она поняла, но недоумевала, в чём смысл всего этого.

– Каждый раз, когда диск оказывается у камня номер двадцать восемь или пятьдесят шесть, наступает год затмений, – сказала Джойа. – Лунных затмений уж точно, а возможно, даже и солнечных.

Дуна была впечатлена.

– Но что мы можем сделать? Мы не можем остановить наводнения или предотвратить мор.

– Мы можем предложить людям быть осторожными. Не начинать войн, не переезжать в новую хижину, не отправляться в плавание по воде. Не рисковать без нужды. Они ценят такие советы.

Дуна помедлила, а затем спросила:

– Можно попросить совета о личном?

Такое случалось нередко. Послушницы, которых обучала Джойа, порой просили у неё совета и в личных делах, полагая, что она и в этих вопросах тоже знаток.

– Давай присядем, – сказала она и повела Дуну к валу. – Что тебя беспокоит?

– Я по поводу Элло.

Джойа мысленно застонала. Она знала, что последует.

– Продолжай.

– Она пришла ко мне перед сном и попросила пойти с ней в пустую хижину.

Большинство людей не заботило, видят ли их за любовными утехами, если только они не делали чего-то постыдного. Например, не соблазняли молодёжь. Элло не хотелось бы, чтобы на неё смотрели с осуждением. Это испортило бы ей удовольствие. Поэтому она ухитрялась держать одну хижину пустой для своих свиданий.

Внося полную ясность, Дуна сказала:

– Элло хочет со мной заняться любовью.

– Ты очень привлекательная девушка.

У Дуны на глаза навернулись слёзы.

– Простите, но она мне не нравится.

– Не волнуйся. – Джойа похлопала её по плечу. – Ты не обязана заниматься любовью с ней, если не хочешь.

– Правда? – Дуне было трудно в это поверить.

– Абсолютно.

– Она настойчива. Она схватила меня за руку и потянула. Было больно.

– Вот как. – У Элло это вошло в привычку. Примерно раз в год у неё появлялось увлечение какой-нибудь послушницей, и она использовала своё положение Второй Верховной Жрицы, чтобы запугать бедняжку. Несколько послушниц ушли, не назвав веской причины, и Джойа подозревала, что они сделали это, чтобы сбежать от внимания и притязаний Элло.

Джойа жаловалась на это Су, но та ничего не предприняла. Какой бы грозной ни была Су, Элло она прощала всё.

– Если она снова попросит, – сказала Джойа, – скажи, что говорила со мной, и что я разрешила тебе отказать ей.

– Это её остановит?

– Раньше останавливало. Но если она продолжит тебя донимать, скажи мне, и я сама с ней поговорю.

– Спасибо вам большое.

«Я не могу позволить Элло стать Верховной Жрицей, – подумала Джойа. – Она станет ещё могущественнее. Будет изводить ещё больше молодых. Я должна что-то с этим сделать, независимо от того, что будет с каменным Монументом».

– Вы так добры, – сказала Дуна. – И умны. Вам бы следовало быть Верховной Жрицей.

– Люди думают, что я слишком молода, – со скромным видом ответила Джойа.

Дуна покачала головой.

– Все послушницы вас любят. Вы так красивы.

Джойа улыбнулась. Она не считала себя красивой.

– Любая из нас занялась бы с вами любовью, если бы вы захотели, – сказала Дуна.

Сердце Джойи ушло в пятки. Она знала, что последует дальше. Этот разговор у неё уже был, и не раз. Дуна вот-вот признается ей в любви.

Она поспешила перевести разговор.

– Позволь, я тебе кое-что расскажу, – сказала она. Рука Дуны скользнула на её колено, и она мягко её убрала. – Моя мать вдовствует уже семнадцать летних солнцестояний. Когда мой отец, Олин, умер, все говорили, что ей нужно найти другого мужчину, которого она сможет полюбить. Но она так и не нашла.

– Почему? Большинство женщин так бы и поступили.

– Она говорит, что некоторые из нас любят лишь одного человека за всю жизнь. Для неё этим единственным был мой отец. Она не может заставить себя желать кого-то другого. Другой мужчина всегда будет разочарованием, каким бы милым и хорошим он ни был только лишь потому, что он совсем не Олин. Поэтому она все эти годы одна, даже в ночь Гуляний.

– Какая любовь!

– Она любит говорить, что она женщина одного мужчины. Я на неё похожа. Не знаю, мужчину я жду или женщину, но знаю, что ещё не встретила своего единственного. И когда встречу, буду счастлива.

*

Бейз и Фелл отправились в путь, полные надежд. С помощью жриц они могли спасти племя.

На Фелле было ожерелье, которое он сделал из зубов убитого ими медведя. Четыре огромных изогнутых клыка выглядели особенно внушительно.

Бейз уже дважды пересекал Великую Равнину. Он всегда дивился тому, как скотоводы всё время работают. И мужчины, и женщины, и даже дети. Земледельцы были ещё хуже. Какой в этом смысл, когда в лесах есть олени, а на деревьях растут орехи?

Оленей и орехов теперь было мало, но скотоводам и земледельцам жилось не лучше, чем лесовикам. Бейз был потрясён, видя тощие трупы коров, умерших от жажды или голода, усеивавшие всю Великую Раввнину. Безмолвные жертвы битвы с погодой.

– У скотоводов всякие правила насчёт занятий любовью, – сказал Бейз, чтобы поддержать разговор, пока они шли. – Им нельзя с тёткой, или с сестрой по отцу, или с братом.

– Какой смысл в таких правилах? Почему бы им просто не сходиться с любым мужчиной или женщиной, кто согласен, подобно нам? Что в этом плохого?

Бейз покачал головой.

– Знаешь, иногда женщины скотоводов хотят спать с лесовиками.

– Ох! Отвратительно! Они такие уродливые, с этими их острыми носами и блёклыми глазами.

– И ноги у них тощие, как у оленей.

Оба рассмеялись.

В первый вечер они сделали то же, что Бейз делал и в прошлые свои походы. Вошли в одно из небольших поселений скотоводов, нашли тех, кто готовил еду, и сели у их костра. Рано или поздно, ожидал Бейз, им протянут миски, словно они здесь свои.

С земледельцами это никогда не срабатывало, а теперь, как они обнаружили, не работало и со скотоводами. Мужчина у костра объяснил ему:

– Это засуха. У нас пайки, едва хватает на себя. Если поделимся, будем голодать. Простите.

На следующее утро они нашли немного дикого лука и съели его на ходу. Вечером новый пёс Фелла убил месячного детёныша косули и с гордостью притащил его хозяину. Ночью они его приготовили и поделились с псом.

Лесовики редко когда проявляли спешку, и к Монументу они добрались лишь к полудню третьего дня.

Во времена Обрядов здесь было людно, за земляным валом во всю шла торговля, но сейчас место казалось пустынным. Вероятно, скотоводы обитали в соседнем Излучье, крупнейшем поселении на равнине. Но жрицы должны были быть где-то здесь. Бейз повёл брата к селению поблизости от Монумента, где жили жрицы.

Он нервничал. Этот разговор будет очень важным, и ему нужно было, чтобы его поняли на языке скотоводов. Никто из скотоводов или земледельцев не говорил на языке лесовиков. Он знал, что самую главную из жриц называют Верховной Жрицей, и решил, что будет говорить с ней.

Жриц в хижинах не было. В тёплую погоду мало кто жил в помещениях, хижины больше были для холодного времени года. Но очень скоро Бейз с Феллом вышли на группу женщин, сидевших на земле посреди их небольшого селения. Все были в длинных туниках, отличавших их как жриц. Бейз и Фелл были в коротких туниках, какие носило большинство скотоводов и земледельцев. Они специально надели их в дорогу, поскольку летом они обычно носили лишь кожаные набедренные повязки.

Бейз был рад, что так быстро нашёл жриц.

Они разом затихли, увидев лесовиков. Одна женщина, сидевшая спиной к Бейзу и Феллу, обернулась и вскрикнула от испуга, но остальные рассмеялись над ней, и через мгновение она тоже присоединилась к общему веселью.

Они успокоились, и невысокая, но уверенная в себе женщина сказала:

– Здравствуйте. Вам что-то нужно?

– Да улыбнётся вам Бог Солнца, – осторожно произнёс Бейз.

– И вам, – ответила она.

– Вы Верховная Жрица?

Все рассмеялись.

– Нет, я не Верховная Жрица. Меня зовут Сэри.

– Я Бейз, а это мой брат, Фелл. Можете отвести нас к Верховной Жрице? Это очень важно и срочно.

– Верховная Жрица стара и очень больна. Боюсь, она не сможет с вами поговорить.

Это была неудача. Фелл обратился к Бейзу на языке лесовиков:

– Что она сказала? Я не понял.

– Верховная Жрица слишком больна, чтобы с нами говорить.

– Тогда мы должны поговорить с кем-то другим.

Бейз снова повернулся к женщине по имени Сэри.

– Есть кто-нибудь ещё? Нам нужно узнать про миграцию оленей.

Женщины заговорили между собой, и Бейз понял, что одна из них сказала: «Элло всё знает».

Остальные, казалось, согласились, и та, что стала их представительницей, сказала:

– Вторая Верховная Жрица, возможно, вам поможет. Её зовут Элло.

– Можете отвести нас к ней?

– Конечно.

Бейз почувствовал облегчение.

Сэри привела их к одной из небольших хижин. Она заглянула внутрь и сказала:

– Здесь двое лесовиков, Бейз и Фелл, хотят поговорить с вами.

Бейз не расслышал ответа и забеспокоился, что он мог быть отрицательным. Он сунул голову внутрь. Он увидел очень старую женщину, лежавшую на подстилке, и рядом с ней женщину средних лет. «Та, что моложе, должно быть, Элло», – догадался он. Она встала, и он отступил назад.

Элло вышла. Бейз сразу увидел, что лицо у неё недоброе.

– Да улыбнётся вам Бог Солнца, – сказал он.

Она проигнорировала его слова.

– Что вы хотите?

– Мы из места, которое вы зовёте Западный Лес. Наше племя голодает из-за засухи, и…

Элло прервала его:

– Всем сейчас так. Вы зря тратите здесь время. Мы не можем дать вам еды.

Бейза оскорбило, что она приняла его за попрошайку. Он выпрямился и посмотрел ей в глаза.

– Мы пришли сюда не за едой. Мы сможем прокормить себя, когда олени начнут миграцию, а это должно быть скоро. Но мы не можем сказать точно, когда. Мне говорили, вы, жрицы, знаете все дни года. Это правда? Можете ли вы сказать нам, когда олени начнут свой путь к Северо-Западным Холмам?

Лицо женщины ожесточилось.

– Мы здесь не для того, чтобы вам служить, – сказала она с презрением. – Скотоводы кормят нас, и мы даём им сведения, а вы, люди, не даёте нам ничего. Я не обязана вам помогать. У меня и так дел хватает. – Она повернулась спиной.

Бейз отбросил гордость.

– Пожалуйста, – сказал он. – Мы голодаем и просим лишь о сведениях.

Элло вошла в хижину и загородила за собой вход плетнём.

Сэри выглядела смущённой.

– Простите, – сказала она и ушла.

Бейз был в отчаянии. Они проделали весь этот путь лишь для того, чтобы получить категорический отказ. Мысль о том, что ему придется вернуться домой и сообщить о неудаче, приводила его в ужас.

– Что теперь будем делать? – спросил Фелл.

«Хорошо, наверное, быть младшим братом, – подумал Бейз. – В трудную минуту спрашиваешь, что делать, и ждёшь ответа».

– Я не знаю. Полагаю, нам лучше пойти в Излучье.

– Кормить нас не станут, это мы уже поняли.

– Но, может, согласятся на обмен, – сказал Бейз.

– Нам нечего предложить на обмен.

Бейз посмотрел на шею Фелла.

Фелл коснулся ожерелья из медвежьих зубов.

– Нет.

– Даже если придётся голодать?

Фелл, казалось, вот-вот заплачет, но всё же кивнул.

– Пойдём.

Они побрели по тропе, что вела от Монумента к Излучью. Шли, понурив головы, совершенно упав духом, измученные голодом.

Бейз подумывал о краже. Если представится возможность украсть еду и не быть пойманным, он это сделает, решил он. Его брат так любил это ожерелье.

Когда он был в Излучье в прошлый раз, оно казалось шумным и процветающим. Сытые мужчины и женщины весело мастерили горшки, орудия и выделывали кожу. Он вспомнил, что повсюду были свиньи, шумные и вонючие. Теперь же селение словно усохло. Люди были тощими и выглядели уставшими. Кое-где они ждали с мисками и горшками, чтобы получить отмеренную долю мяса.

Бейз подошёл к человеку, который её раздавал.

– Да улыбнётся вам Бог Солнца, – сказал он.

– Вам из этого ничего не положено, – сказал мужчина. – Простите.

– А обменяете? – не унимался Бейз. – Мы можем предложить ожерелье моего брата.

Мужчина рассмеялся, но беззлобно.

– Ожерелье я есть не стану, – сказал он.

Бейз посмотрел на людей в очереди.

– Кто-нибудь? – спросил он. – Ожерелье из медвежьих зубов за немного мяса?

Никто не хотел меняться. Бейз совсем пал духом.

Прохожий, наблюдавший за ними, заговорил с Бейзом. Это был высокий молодой человек с большими ступнями, в обуви, сшитой не так, как у всех.

– Вы, парни, и вправду в беде, да? – тихо спросил он.

Бейз кивнул.

– Пойдёмте со мной. Может, смогу помочь.

Пока они шли, он сказал:

– Моей сестре иногда достаётся разная дичь, которая не подпадает под пайки. Зайцы, белки, голуби. Люди отдают их её мужу. Может, она сможет накормить вас чем-нибудь, не отбирая у детей.

Он привёл их к дому, возле которого готовила женщина, смутно на него похожая. Бейз вежливо поздоровался с ней и назвал своё имя и имя Фелла. Её звали Ниин, а её добросердечного брата Хан.

Когда Хан рассказал ей, как лесовики пытались обменять ожерелье на еду, она сказала:

– Я готовлю похлёбку из маленького зайца. Мяса там немного, но я с радостью с вами поделюсь.

Оба с готовностью кивнули.

Она дала им по ложке и наполнила две миски. Они пили жирный бульон и жевали кусочки мяса. Бейзу полегчало, но он тут же вспомнил, как провалил своё поручение.

Хан спросил, откуда они, и когда они ответили, он сказал:

– Вы проделали весь этот путь, чтобы обменять ожерелье?

– Нет, – сказал Бейз. – Мы надеемся поохотиться на оленей, когда начнётся их миграция, но не можем понять момент, когда они двинутся в путь. Нужно быть наготове, иначе их можно упустить. Мы думали, жрицы смогут нам помочь и указать на день.

– Уверен, что смогут. Это как раз то, что они знают.

– Что ж, они нам не помогли.

Хан посмотрел на них с недоверием.

– Но ведь они для того и нужны, чтобы вести счёт дням года для людей.

– Она не стала нам помогать нам советом, сославшись на то, что лесовики не дают жрицам еды.

– Глупости. Какую жрицу вы видели?

– Её звали Элло.

– А, теперь понятно, – сказал Хан. – У этой женщины недобрый нрав.

– Охотно верю.

– Слушайте, не теряйте надежды. У меня есть ещё одна сестра, она жрица. Её зовут Джойа.

Бейз оживился.

– Думаете, она нам поможет?

– Она поможет, если это будет в ее силах, я в этом уверен. Она не такая, как Элло.

– Прошу, отведи нас к ней! – горячо сказал Бейз.

– Пойдёмте.

Они встали. Бейз сердечно поблагодарил Ниин за похлёбку. Он знал, что скотоводы придают большое значение вежливости.

Бейз и Фелл пошли с Ханом через селение и дальше по тропе, ведущей обратно к Монументу. Лесовикам приходилось спешить, чтобы поспеть за широким шагом длинноногого Хана. Такими уж были скотоводы. Вечно куда-то торопились, даже без всякой причины.

Они добрались до селения жриц, и Хан быстро нашёл свою сестру. Джойа сразу понравилась Бейзу. У неё была копна вьющихся тёмных волос и чудесная улыбка. Он почувствовал, что она, должно быть, добрый и щедрый человек.

– Бейз и Фелл хотят тебя о чём-то спросить, – сказал Хан.

Бейз объяснил:

– Каждый год весной мы охотимся на оленей, когда они совершают свой ежегодный переход к Северо-Западным Холмам. Важно заранее знать, когда они двинутся, чтобы мы могли устроить засаду. Обычно мы узнаём по весенней траве на равнине, но из-за засухи этот знак больше не надёжен. Однако люди говорят, что жрицы знают все дни года. Вы знаете, когда двинутся олени?

– Думаю, да, – ответила Джойа.

Бейз не понял. Либо она знала, либо нет.

Она почувствовала его замешательство и объяснила:

– У нас есть песнь обо всём, что происходит в природе за год. О летних ягодах, о зелёных жуках, о грибах, о птицах, летящих на юг, о весенних цветах, о птичьих яйцах… Я знаю, что олени там тоже где-то упоминаются.

– Ну так что, ты можешь вспомнить или нет? – нетерпеливо спросил Хан. Именно это и хотел сказать Бейз, но был слишком вежлив.

– Мне нужно спеть песнь, – сказала Джойа. – Пойдёмте со мной.

Они последовали за ней в Монумент. Её песнь начиналась с Дня Середины Лета, первого дня года. Хоть она и была невысокого роста, её голос, казалось, разносился по всему кругу. Под пение она танцевала вокруг Монумента, касаясь деревянных столбов, проходя сквозь узкие проёмы между ними. Бейз слушал как заворожённый. Она пела о лете, осени и зиме. Наконец она подошла к весне, времени года, которое его и интересовало. Он ждал в напряжении, и вот она запела:

Через сорок восемь дней от Весеннего Равнопутья олени идут на север, к холмам,

На два дня раньше, если весна хороша, на два дня позже, если погода плоха.

На этом она остановилась.

– Я всё понял, кроме «чего-то там» дней, – с досадой сказал Бейз.

– Сорок восемь?

– Я тоже не понял, – сказал Хан.

– Сорок восемь дней это четыре недели скотоводов, – сказала Джойа. Хана это устроило, но Бейз всё ещё пребывал в досадном неведении. Ответ был у него в руках, но он не мог его понять.

– Я могу упростить для тебя, – сказала Джойа Бейзу. – Сорок восьмой день от Весеннего Обряда наступит через пять дней. Поскольку сейчас засуха, а это очень плохая погода, мы должны добавить еще два дня, получается семь.

Бейз всё ещё был в замешательстве.

– У нас нет таких слов для чисел, – сказал он. Это сводило с ума. У неё были нужные ему сведения, но они не могли объясниться.

– Показать тебе, как считать на пальцах? – терпеливо спросила Джойа.

Бейз кивнул. Он знал, что скотоводы так и считали, используя пальцы рук, ног и другие части тела. Лесовикам это умение, казалось, никогда не было нужно, но теперь вдруг понадобилось ему.

– Дай мне свои руки. Сожми их в кулаки, легонько. – Она выпрямила его большой и четыре других пальца на левой руке, затем добавила два пальца на правой. Касаясь их по очереди, она говорила: – Завтра. Следующий день. День после него. Ещё день. Ещё день. Ещё день. И затем… – Удерживая седьмой палец, она сказала: – В этот день вы охотитесь.

Бейз повторил её слова. Затем он показал руки Феллу и сказал:

– Ты запомни это на случай, если я вдруг забуду или напутаю, – и снова повторил сказанное Джойей.

Фелл сложил так же свои руки и повторил слова. Затем он сказал:

– Я запомню.

Они были в восторге. Они получили ответ на свой вопрос. Их поход всё-таки не был неудачным.

– И ещё одно, – сказала Джойа. – Солнце и луна не капризны. Они всегда восходят и заходят, когда мы этого ждём, но звери и растения не так надёжны. Моя дата для оленей, скорее всего, верна, но она не так несомненна, как завтрашний восход.

Бейз понял. Олень может приходить на водопой каждую ночь в течение недели, а потом, в ту ночь, когда ты устроишь засаду, чтобы его убить, он не появится. Он был готов к разочарованию.

– Я благодарю тебя, жрица Джойа, и всё моё племя благодарит тебя тоже, – сказал он.

– Желаю вам удачи, – ответила Джойа.

*

В ту ночь Су умерла.

Элло пришла и разбудила остальных жриц ещё до рассвета, но никому не позволила помочь ей омыть тело для сожжения. Она плакала не переставая, безутешно.

Жрицы сложили погребальный костёр внутри овала. На рассвете шестеро из них, сплетя руки в живые носилки, перенесли тело из хижины к костру и уложили Су головой на восток, пока все пели песнь Богу Солнца.

Элло поднесла факел к костру.

Затем они застыли в торжественном молчании. Джойа с тревогой думала о том, что их ждёт. Су была Верховной Жрицей всё то время, что Джойа провела здесь, почти десять зим. Её смерть может привести к большим переменам. Самым главным и для Джойи, и для людей Великой Равнины было сохранить для будущих поколений знание о счёте дней года. Это важно было обеспечить, кем бы ни стала новая Верховная Жрица. Будет это Джойа, Элло или кто-то другой. Чем больше они знали, тем лучше могли справляться с бедами, что посылала им жизнь.

Многие жрицы плакали, глядя, как поднимается дым и пламя пожирает тело. Когда над горизонтом показался краешек солнца, жрицы запели новую песнь, прося духа ветра сберечь прах Верховной Жрицы. Вскоре почти ничего не осталось, и солнце взошло. Похороны окончились.

Элло, всё ещё плача, вернулась в свою хижину. Остальные пошли в большое прямоугольное строение, служившее столовой. Послушницы выставили копчёную свинину и салат из листьев звездчатки. Все сели на пол, чтобы поесть и обсудить, кто должен стать следующей Верховной Жрицей.

Молодые жрицы поддерживали Джойю. Другие тактично замечали, что Верховной Жрице нужна мудрость, приходящая с годами. Самые смиренные считали, что следует исполнить предсмертную волю Су.

Тут вошёл Сефт. Разговор затих, и все посмотрели на Джойю. Они знали, что Сефт мужчина её сестры, а также глава Умельцев.

– Я попросила Сефта прийти сюда сегодня утром по особой причине, – сказала Джойа. – Если после долгого обсуждения вы решите просить меня стать Верховной Жрицей, моей целью станет перестройка Монумента из камня. Если я не смогу этого сделать, я не захочу быть Верховной Жрицей.

Она сделала паузу, давая им осмыслить сказанное.

– Десять лет назад Далло убедил нас, что это невозможно, – продолжила она. – Но Сефт не Далло, и мы с ним считаем, что построить каменный Монумент вполне возможно. Если хотите, мы расскажем вам почему.

Некоторые смотрели с сомнением, но всем было любопытно.

Джойа заметила, как одна из старших жриц выскользнула наружу, и догадалась, что та пошла рассказать Элло о происходящем.