Текст книги "Круг Дней (ЛП)"

Автор книги: Кен Фоллетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

9

Южная Река медленно текла по самому дну русла. Жаркое солнце отражалось в драгоценной воде. Пиа опустила в неё большой водонепроницаемый кожаный мешок и дала ему наполниться. Она вытащила его, теперь он был намного тяжелее, с трудом выпрямилась и направилась к посевам.

Она делала это весь день, каждый день.

Земля её отца, к счастью, располагалась довольно близко к реке, но его поля простирались далеко вверх, до самого края Восточного Леса. Плечо болело, дыхание срывалось, но она должна была продолжать. Она разминулась с матерью, возвращавшейся с пустым мешком, а затем и с отцом, делавшим то же самое. Папа был болен, постоянно кашлял. Он отказывался отдыхать, но у реки наполнял свой мешок лишь наполовину, не имея сил для того, чтобы нести полный. Это должно было быть тайной, но Пиа догадалась.

Все мужчины, женщины и дети из общины земледельцев занимались тем же самым. Люди, которые обычно тратили часть своего времени на изготовление сох-царапок, горшков или корзин, обработку кремня или изготовление луков и стрел, все побросали свои инструменты и другие дела, чтобы орошать иссохшие поля. Зимой дождей почти не было, и с тех пор не выпало ни капли, и теперь семенам срочно нужна была вода, чтобы прорасти зелёными ростками. Поскольку духи облаков отказывались выполнять свой долг, людям приходилось самим носить воду.

Пиа дошла до самого дальнего края поля. Соха-царапка оставляла неглубокие борозды, все параллельные реке. Такой узор задерживал дождевую воду, когда она падала в пашню. Пиа шла вдоль ряда, выплёскивая воду из мешка, пока он не опустел. Жаждущая земля впитывала её и снова становилась пыльной. Она ненадолго остановилась, наслаждаясь моментом, но, взирая на простор земли, еще нуждавшейся в поливе, она пала духом. Это была бесконечная работа, которая не закончится до тех пор, пока не пойдёт дождь, а признаков его не было.

К счастью, у семьи Пии были козы. Эти твари ели ежевику, чертополох, древесную кору, почти любую растительность, что могли найти. Одной из обязанностей Пии было приносить им из Западного Леса ветки с листьями. Мать почти каждый день делала сыр. Зачастую это было всё, что ела их семья.

Она закинула пустой мешок на плечо и пошла вниз по склону. По пути она вырывала сорняки, попадавшиеся на глаза, но это почти не занимало её мысли, и она думала о Хане. На Весеннем Обряде произошло нечто важное. Они оба почувствовали, что их связывают серьезные чувства. Его мать это ощутила, и Пии показалось, что Ани довольна выбором Хана.

Но имелась проблема. Когда влюблялись земледелец и скотовод, всегда возникали неприятности.

Все земледельцы были потомками Алкри Великого, скотовода, который презирал праздный образ жизни своего народа и основал Ферму со своей женой и детьми. Это означало, что все они были близкой роднёй. Земледельцы вливали в общину новую кровь в виде младенцев, зачатых от неизвестных чужаков на Гуляниях, но в остальном не любили и не принимали посторонних.

Они не хотели, чтобы их молодёжь уходила и создавала семьи со скотоводами. Полям нужна была их молодая сила для прополки и полива, жатвы и вязки, молотьбы и помола. Земледелие представляло собой труд, труд и ещё раз труд, и рабочие руки нельзя было отпускать. Не лучше было и когда скотовод приходил жить к земледельцам. Скотоводы в силу привычного им образа жизни были ленивы и непослушны. Мысль о том, что они должны тяжело трудиться от зари до зари, была для них непостижима. Они говорили что-то вроде: «Не волнуйтесь, урожай вырастет, он всегда растёт, не так ли?», что сводило земледельцев с ума.

Пиа была полна решимости, преодолеть вместе с Ханом все эти препятствия, хотя она ещё и не знала, как.

Приближаясь к реке, она увидела картину, которая её озадачила и встревожила. Её отец, казалось, лежал в прибрежной грязи. Мать стояла рядом на коленях и разговаривала с ним. Пиа бросила мешок и подбежала к ним.

– В чём дело, мама? – спросила она.

Пиа опустилась на колени. Глаза отца были открыты. Его губы шевельнулись, и он пробормотал:

– Я в порядке.

– Не оставляй меня, Ално, пожалуйста, не сейчас, – сказала Яна.

Пиа была потрясена. Мама думала, что папа может умереть. Пиа знала, что он болен, но не представляла, что всё настолько плохо. Эта мысль сбила её с толку. Их всегда было трое. Пиа не знала ничего другого. Жизнь без её любящего, доброго папы была невообразима.

И он был молод! Она не знала его точного возраста, но его волосы были тёмно-каштановыми, без признаков седины, а на лице не было даже морщин.

– Мы должны отнести его в хижину, – сказала Яна. – Помоги мне его поднять.

Она обхватила его под плечи. Пиа наклонилась, чтобы помочь, и они подняли его на ноги. Он явно не мог стоять без поддержки.

– Подержи его прямо мгновение, а я перекину его через плечо, – сказала мама.

Пиа приняла его вес и была поражена, каким он лёгким. Он похудел, а она и не заметила. Она держала его без усилий. Яна наклонилась, обхватила его за бёдра и подняла. Пиа позволила ему упасть вперёд, на плечо Яны.

Яна повернулась и пошла вверх по склону. Пиа, плача, последовала за ней.

Когда они добрались до хижины, Яна внесла его внутрь. Пиа помогла ей уложить его на кожаную подстилку. Когда она это делала, он тихо сказал:

– Воды.

В хижине стоял кувшин, сохранявший относительную прохладу в тени. Пиа зачерпнула чашкой из кувшина, затем опустилась рядом с ним на колени. Она приподняла его плечи, пока он не сел, и поднесла чашку к его губам. Он жадно пил.

Пиа ухаживала за ним, как за ребёнком. Всё было неправильно.

– Хватит, – сказал он.

– Я останусь с ним, – сказала Яна. – А ты лучше продолжай.

Пиа вернулась к работе. Что же теперь будет с отцом? Может, ему станет лучше? Или он непременно ослабеет и умрёт?

Она побрела вверх по склону со своей ношей, выплеснула воду в борозды, а затем на обратном пути свернула к хижине. Войдя внутрь, она услышала, как мать что-то тихо и монотонно говорила, видимо, не ожидая ответа, потому что не делала пауз.

– Ты отдохнёшь, и я буду лежать рядом с тобой по ночам, и принесу тебе утром кашу, и потихоньку ты поправишься, и снова станешь самим собой, сильным и готовым ко всему…

– Вам что-нибудь нужно? – прервала её Пиа. – Я могу помочь?

– Он засыпает, – ответила Яна, не отрывая взгляда от Ално. – Через несколько мгновений уснёт. Просто продолжай работать.

Пиа так и сделала.

Она спустила свой мешок к реке. Когда она его наполняла водой, за ее спиной раздался голос:

– Это что ещё такое?

Она обернулась и увидела Шена, правую руку Труна. Она его не любила. Это был тощий мужчина с длинным кривым носом. Как поговаривали люди, кривым оттого, что он суёт его не в свои дела. Говорили, что он обо всём докладывает Труну. Он посмотрел на неё надменными тёмными глазами.

– Ты одна работаешь? – спросил он.

Пиа не видела смысла отвечать на глупые вопросы.

– А где твои родители?

– В хижине, – сказала она и закинула мешок на плечо.

Шен обернулся, окинул взглядом поля, затем заметил хижину и направился к ней.

Пиа решила, что ей нужно присутствовать при этой встрече. Шен был хитёр и злобен, и любой его визит сулил беду. Она опустила мешок и пошла за ним. Ей пришлось поторопиться, чтобы поспеть за его широкими шагами.

Когда он вошёл в хижину, она была прямо за его спиной.

– Что происходит на этой земле? – спросил Шен. – Двое прохлаждаются, а вся работа на одной девчонке?

– Мой муж нездоров, – сказала Яна. – Пустяки. Скоро ему станет лучше.

– А я не девчонка, – сказала Пиа. – Я женщина, и могу носить мешок не хуже любого другого.

Шен проигнорировал её.

– Ты не можешь просто так бросить работу, Яна, – сказал он. – Ты не можешь себе этого позволить в такую засуху. Ты же знаешь, Трун не любит, когда кто-то отлынивает.

– Я не отлыниваю! – возмущённо сказала Яна. – Я ухаживаю за больным и скоро вернусь к работе. И он тоже, и тогда он захочет поговорить с тобой о том, как ты вламываешься в его дом и пытаешься помыкать его женщинами.

– Я доложу Труну. Лучше бы твои слова оказались правдой. – Шен вышел, пригнув голову, чтобы пройти в дверной проём.

– Ненавижу этого человека, – сказала Пиа.

– Он мерзок. Но слуга обычно делает то, что ему велят. Ненавидеть нужно его хозяина, Труна.

Пиа размышляла над её словами, возвращаясь к своей нудной работе.

Она трудилась весь день, пока не стемнело, а затем вернулась в хижину со своим мешком. Отец спал. Мать приготовила скудный ужин. Была каша из прошлогоднего зерна, немного сыра и миска смешанной зелени: просвирника, звездчатки и побегов папоротника.

Они легли, и Пиа, измученная физически и морально, тут же уснула.

Её разбудили рыдания матери.

Она села. Прохладный свет раннего утра проникал через открытую верхнюю половину дверного проёма. Яна лежала рядом с Ално, практически на нём, её рука покоилась на его груди, колено на его ноге. Казалось, эти рыдания вырывались из самого сердца.

– Что случилось? – спросила Пиа. Яна не ответила, но Пиа знала ответ. – Он умер, да? – вскрикнула она. Она принялась ритмично колотить кулаком по полу. – Он умер, он умер, он умер.

Её отчаяние пробилось сквозь горе Яны. Та перестала плакать, вытерла лицо руками и встала. Это внезапное преображение успокоило Пию, и она поняла, как глупо колотить по полу. Она поднялась, и мать с дочерью долго стояли в объятиях. «По крайней мере, у меня осталась мама», – подумала Пиа и почувствовала благодарность.

Наконец Яна прервала объятия и сказала:

– У нас есть обязанности.

Они омыли тело куском мягкой кожи, затем снова одели его, готовя к похоронам. Они вышли на улицу, чтобы найти подходящее место у реки, и сошлись на тенистом участке под дубом. Пока они стояли и думали о том, что это будет его последнее пристанище, появился Шен.

– Что вы делаете? – спросил он и тут же сам ответил на свой вопрос. – Решаете, где его сжечь. Я не удивлён. Когда я видел его вчера, я знал, что ему недолго осталось. Сегодня вы будете заняты, но завтра возвращайтесь к работе, непременно.

– Лучше расскажи об этом Катч, – сказала Яна. – Она его сестра, а она уже оповестит остальных родственников. – Катч была женщиной Труна. Таким образом Пиа и приходилась двоюродной сестрой неприятному Стаму. Сама Катч была милой, хоть и ходила под каблуком у Труна. Яна продолжила: – Это сэкономит мне время, и я, может быть, даже смогу вернуться к поливу сегодня днём. Полагаю, Труну это понравится, не так ли, Шен?

Шен не любил, когда ему указывали.

– Скажу ей, если увижу, – бросил он нехотя и удалился.

Яна и Пиа пошли в лес и набрали охапки сухих веток для костра. Они отнесли их к дубу, но этого было мало. Когда они в следующий раз подошли к дереву, там уже их ждали двое. Одной была Катч. Рядом с ней стоял юноша по имени Дафф, который был на несколько лет старше Пии.

– Мои глубочайшие соболезнования, Пиа и Яна, – сказал он.

– И мои, – сказала Катч.

– Спасибо.

Катч и Дафф помогли им собрать сухой валежник, благодаря чему работа была скоро закончена.

Яна, Пиа и Катч вернулись в дом и подняли тело Ално. Идя бок о бок, держа тело в руках, они отнесли его к костру. Пиа осыпала его полевыми цветами.

Наступил полдень. Начали приходить другие люди, родня Ално и Яны, подруга Пии Мо и удивительно много других, все женщины.

Яна кивнула Катч, и та зажгла факел.

Яна выпрямилась и обратилась к своему мёртвому мужу.

– У нас должно было быть ещё много лет. Мы должны были состариться и поседеть вместе, поддерживая друг друга. Если бы ты умер в старости, я могла бы сказать, что мне повезло прожить с тобой так долго. Но теперь я должна идти дальше без тебя. – Её голос сорвался, и она прошептала, едва сдерживая слезы: – Без тебя.

Она взяла факел у Катч и поднесла его к костру. Сухое дерево быстро занялось и вспыхнуло. Кто-то запел погребальную песнь, и все присоединились. Затем все молча сидели вокруг костра, вспоминая доброго человека с неизменной улыбкой, пока тело медленно сгорало до пепла и осколков костей.

Катч открыла небольшую корзинку и достала лепёшки, которые она испекла из зерна и молока, и они поели.

Когда наконец огонь погас, Катч, которая всё продумала, достала деревянную лопатку и протянула её Яне. Провожающие запели песнь мёртвых, прося духа реки принять пепел их любимого. Яна зачерпнула немного останков и развеяла их над рекой. Она передала лопатку Пие, и та сделала то же самое, практически не видя ничего из-за слёз. Один за другим каждый из собравшихся совершил ритуал, пока лёгкий ветерок не унёс оставшийся пепел, и песнь не умолкла.

Солнце начало садиться. В печальном полумраке сумерек провожающие разошлись, унося с собой свои мысли о жизни и смерти, и вернулись в свои хижины к маленькому забвению, что зовётся сном.

*

На следующий день Пиа и Яна снова вышли на полив. Занимаясь нудной работой, Пиа думала о кремации. Она была удивлена, как много людей пришло проститься с её отцом. Она и не знала, что её отца так любили. Но, возможно, они пришли ради её матери. Яна была популярна среди женщин из общины земледельцев за то, как она противостояла Труну.

В середине утра Пиа заметила двух мужчин, которые, казалось, осматривали их поля. Она сощурилась от солнца и сказала:

– Тот, что пониже, – Трун.

Яна кивнула.

– А высокий – Стам.

Пиа удивилась.

– Как он вымахал! – Она давно его не видела. – Ему ведь всего тринадцать зим.

– Мальчики в определённом возрасте так растут. Это не делает их мужчинами.

– Интересно, что им нужно.

– О, я догадываюсь, – сказала Яна.

– Что?

– Подожди, сама увидишь.

Две женщины поставили свои горшки и пошли через поля туда, где в тени вяза стояли пришедшие. Хоть Трун и был невысок, он был жилист и выглядел угрожающе сильным. Стам был выше его на полторы головы. У него было только одно ухо. Другое, по всей видимости, было жестоко отрезано, оставив после себя дыру в окружении бугристых шрамов. Люди поговаривали, что это Трун отрезал ухо сыну в наказание за какой-то проступок, но Пиа не знала, правда ли это, и с трудом могла в это поверить, даже зная характер Труна.

– Мои глубочайшие соболезнования вам обеим, – сказал Трун.

– И мои, – механически добавил Стам.

– Мой муж умер, надышавшись дымом от пожара на Полосе, – резко сказала Яна, – пожара, который случился из-за вашей дурацкой вражды со скотоводами. Если хотите загладить вину, прекратите эту вражду.

– Оставим это. Я пришёл сказать, что вы должны немедленно найти другого мужчину.

У земледельцев женщина не могла владеть собственностью, а значит, Яна не могла унаследовать землю Ално. Долгом вдовы перед общиной было найти другого мужчину, чтобы управлять хозяйством вместе с ним. Разум Пии был так поглощён горем, что она об этом даже не подумала.

Теперь она вспомнила заведенный порядок, гласивший, что если вдова не находила мужчину в течение года, Большой Человек выбирал его для неё сам.

– Я знаю об этом, Трун, и благодарю за напоминание, – сказала Яна. – Однако, по обычаю, у меня есть год на поиски подходящего мужчины.

– Обычно – да.

Яна напряглась.

– Что значит «обычно»?

– Сейчас засуха. Наша община голодает. Мы не можем позволить, чтобы такой хорошей землёй, да ещё и у самой воды, управляли женщина и ребёнок, когда нам так отчаянно нужен урожай.

– Мы с Пией прекрасно справимся с хозяйством.

– Я пришёл сюда сегодня утром, чтобы всё хорошенько осмотреть. Эта земля для вас слишком велика. Вам нужен мужчина.

– И он у меня будет, в течение года.

Он покачал головой.

– Я не могу рисковать урожаем этого лета.

– Ты не имеешь права принимать такое решение! – возмутилась Яна.

– Конечно, имею, в случае крайней нужды.

– Нет и нет. Прежде такого не бывало. Ни один Большой Человек на моей памяти не присваивал себе такого права.

– И на моей тоже. Но на нашей памяти и не было такой страшной засухи. У вас семь дней, чтобы найти мужчину.

Яна была потрясена.

– Я не могу связать свою жизнь с мужчиной за такой короткий срок!

– Если не найдёте, я выберу его для вас сам.

– Это неправильно, и ты это знаешь.

Трун проигнорировал её слова.

– И не думайте бежать, – сказал он. – Мы вас найдём, куда бы вы ни отправились. Так что лучше начинайте искать сегодня же.

С этими словами он повернулся и пошёл прочь, и Стам последовал за ним.

– Это возмутительно, – сказала Пиа. – Он не может так поступить.

– Беда в том, – ответила Яна, – что, по-моему, может.

*

Земля Борга находилась на некотором расстоянии от реки, на новых угодьях на Полосе, распаханных десять лет назад. Хозяйство было небольшим, но у Борга также было с полдюжины голов скота. Его женщина умерла, и теперь он вёл хозяйство вместе с сыном, Дегом. Яна и Пиа застали отца и сына за переноской воды от реки, как и всех остальных земледельцев.

Прошло шесть дней с ультиматума Труна. Яна с помощью Пии и Катч рассмотрела каждую семью в общине земледельцев. Многие мужчины оставались одни, когда женщина умирала при родах, но вдовцами они были недолго. Дафф был один, но он был по уши занят хозяйством своей тёти Уды. Яна нашла лишь одну возможность и с большой неохотой остановилась на Борге.

Он не был ни высоким, ни низким, ни красивым, ни уродливым. У него были редеющие каштановые волосы и жиденькая бородка. В нём не было ровным счётом ничего, что вызывало бы восхищение, уныло подумала Пиа. Ни обаяния, ни ума, ни даже простой привлекательности. Яна никогда его не полюбит. Но он будет её. Он должен.

Он удивился, увидев их, но был весьма доволен, что Пиа сочла хорошим знаком.

– От реки до твоей земли тащить тяжело, – начала Яна.

– Это правда, – сказал Борт.

– У меня тащить куда меньше.

Борт посмотрел неодобрительно, и Пиа поняла, что мать допустила ошибку. Земля не принадлежала Яне. Борт напомнил ей об этом, сказав:

– Мне было жаль услышать, что Ално умер.

– Спасибо.

– Полагаю, поэтому ты и пришла ко мне.

Яна не ответила прямо.

– Может, присядем?

Они сели в тени боярышника с бледно-розовыми цветами. Было ясно, что Борт не собирается предложить им даже глотка воды.

Яна указала на сына Борга, Дега, который до сих пор не проронил ни слова.

– Дегу, должно быть, уже двадцать лет минуло.

– Двадцать один исполнится в середине лета, – сказал Борт, констатируя очевидное.

– Скоро он захочет сойтись с женщиной, и они вместе будут вести это хозяйство. Но трое здесь не нужны. Моя Пиа моложе Дега, но пройдёт немного времени, и она тоже захочет мужчину и своё место. Так что на моей земле есть свободное место для мужчины.

– Ты предлагаешь это мне, – сказал Борт.

– Да. Это хорошая земля, близко к реке, и когда засуха кончится, она даст богатый урожай. Она может стать твоей.

– И постель тоже, я полагаю?

– Если пожелаешь.

– Звучит не очень воодушевлённо.

Пиа чуть не рассмеялась. Кто может гореть желанием делить ложе с этой посредственностью?

– Я буду делать то, чего захочешь ты, – сказала Яна Боргу.

– Хороший принцип для женщины.

Пиа почти надеялась, что он откажет Яне. Её мать никогда не сможет даже симпатизировать этому человеку, не то что полюбить его. Но он был ей нужен.

– Я бы сказал, что польщён, – произнёс Борт, – но, если подумать, другого-то свободного мужчины и нет, верно?

Так и было, но Яна тактично промолчала.

– Дег, что ты думаешь? – спросил Борт.

Пиа начала беспокоиться. Борт не ухватился с жадностью за предложенную ему возможность. Само по себе это было удивительно. Земля больше и лучше, да ещё и привлекательная женщина лет на десять моложе его: о чём тут думать?

Дег немного поразмыслил, а затем сказал:

– Это тебе решать, отец.

Борт повернулся к Пие.

– А ты что скажешь, юная леди? У тебя есть мнение на этот счёт?

– Я надеюсь, вы согласитесь, Борт, – сказала она. – Я не буду вечно жить с мамой, и когда я уйду, я буду рада, что вы о ней позаботитесь.

За всю свою жизнь она не произносила более неискренней фразы.

– Что ж, тогда я должен принять решение, – сказал Борт.

Пиа поняла, что Боргу это нравится. Наверное, приятно быть востребованным.

Он сделал паузу и наконец сказал:

– Я подумал и отказываюсь.

Пиа не знала, радоваться ей или огорчаться. Её мать выглядела столь же растерянной.

– Я не хочу ни другой земли, ни новой женщины, ни каких-либо других перемен в своей жизни, – продолжил Борт. – Я планирую трудиться на этой земле, пока Дег не приведёт в дом женщину, а потом я продолжу здесь работать, но уже не так усердно.

«Пока этот вялый Дег приведёт в дом женщину, пройдёт ещё немало времени», – догадалась Пиа.

– Я не знаю, сколько мне лет, но в любом случае я готов к отдыху, – продолжал Борт. – Так что я останусь здесь.

Яна поднялась на ноги, и Пиа тоже. Обе старались не подавать виду, как их задел отказ.

– Спасибо, что выслушал меня, Борт, и я желаю тебе и Дегу всего хорошего в будущем, – сказала Яна.

Она повернулась и ушла, и Пиа последовала за ней.

Когда они отошли на достаточное расстояние, Яна сказала:

– Какое унижение, получить отказ от такого невзрачного мужчины!

Пиа чувствовала то же самое, но думала о последствиях.

– Он был единственным кандидатом, – сказала она. – Что же будет дальше?

– Я не знаю, – ответила Яна.

*

В день, когда истёк срок, они пошли к Труну.

Его хижина была построена из тех же материалов, что и обычные хижины, но была больше. У него было много всякого добра, заметила Пиа. Она увидела корзину с лесными орехами, поленницу дров, горшки с неизвестным содержимым и зимние дублёнки, выделанные с сохранением шерсти овчины, висевшие на деревянных колышках. У него не было своей земли, так что всё, что он ел или носил, он получал от других. Если он о чём-то просил, отказывать было опасно.

Он был там со Стамом, они сидели на одной из нескольких кожаных подстилок. Яна и Пиа сели напротив них, и женщина Труна, Катч, предложила им прохладной воды в глиняных чашах. У неё был встревоженный, смущённый вид. Пиа догадалась, что та сочувствует Яне, но боится перечить Труну.

– Я сделала всё возможное, чтобы выполнить твоё требование, – сказала Яна. – Я сделала предложение Боргу.

– Хороший выбор, – сказал Трун.

– Несомненно, – сказала Яна, – но он мне отказал. И, насколько я вижу, он единственный свободный мужчина. Так что у тебя есть два варианта, Трун. Ты мог бы приказать Боргу взять меня…

– Невозможно, – сказал Трун.

– Но ты приказал мне взять кого-то.

– Ты женщина. Это другое.

– В таком случае нам придётся подождать, пока не появится другой свободный мужчина. Возможно, это будет недолго. Люди умирают из-за засухи.

Пиа подумала, что это был бы наилучший из возможных исходов. Её мать по-прежнему была обязана взять мужчину, но по крайней мере был шанс, что это будет кто-то, кто ей понравится. Трун будет недоволен, но что он сможет сделать?

Однако Трун не выглядел человеком, потерпевшим поражение. Он должен был бы гневаться в этой ситуации, а разгневать его всегда было несложно. Особенно когда всё шло не по его воле.

Его спокойствие встревожило Пию. Неужели у него был другой план?

Так и было.

– Ты говоришь, Борт – единственный свободный мужчина. Но ты ошибаешься, – сказал Трун.

Яна вздрогнула, но ничего не сказала.

Пию пробрал холод. Она не думала, что они с матерью и с несколькими друзьями и соседями, которые им помогали, могли кого-то упустить.

Но Трун был самодовольно уверен.

– Он сидит прямо здесь, – сказал он. – Мой сын, Стам.

Реакция Яны была взрывной.

– Стам? – закричала она. – Стам? Не говори глупостей!

Лицо Труна потемнело от гнева.

– Я не говорю глупостей. Стам свободный мужчина, и ты станешь его парой, нравится тебе это или нет.

– Он не свободный мужчина, потому что он не мужчина! Он ещё не видел и четырнадцати летних обрядов. Он ещё ребёнок!

«Стам к тому же племянник Яны», – подумала Пиа. Но лишь по браку, так что Яна не могла утверждать, что эта связь будет кровосмесительной.

– Он большой, сильный и работящий, – сказал Трун. – Он наверняка станет Большим Человеком, когда я умру. Ты должна радоваться, что он тебя хочет.

– Он слишком молод даже для моей дочери.

– И слишком уродлив, – вставила Пиа.

Трун метнул на Пию взгляд, полный ненависти. Но тут же отвернулся и заговорил с Яной.

– А теперь идите на свою землю и возвращайтесь к работе. Шен будет сидеть у вашего дома сегодня ночью, чтобы оберегать вас.

«Чтобы держать нас в заключении», – подумала Пиа.

– Стам придёт к тебе завтра к ужину. – Трун сделал паузу для выразительности, глядя прямо на Яну. – И проведёт с тобой ночь.

Пиа была в ярости, но заставила себя промолчать.

– А если надумаете бежать, – продолжил Трун, – подумайте ещё раз. Я вас найду, куда бы вы ни отправились, и когда найду, заставлю вас очень, очень сильно пожалеть об этом решении.

Он уже второй раз произносил эту угрозу, и у Пии похолодело внутри. Он никогда не бросал слов на ветер. Она знала, что он говорит серьёзно.

Его месть будет ужасной.

*

По дороге домой Яна сказала Пие:

– Иногда Большого Человека можно заставить передумать.

– Никогда о таком не слышала, – удивлённо ответила Пиа.

– Последний Большой Человек так поступал, раз или два, но ты могла и не обратить внимание. Это случается нечасто, но случается.

– А когда такое происходит, что является причиной?

– Возмущённый ропот народа.

– Хотела бы я на это посмотреть.

– Помнишь, как он заставил мужчин распахать Полосу? Он дождался, пока все женщины уйдут на Обряд Середины Лета. Зачем ему было скрывать то, что он делает? Он боялся, что поднимется шум. И возмущение было немалым, но к тому времени было уже поздно, пахота была закончена.

– И ты думаешь, что сейчас тоже может подняться шум?

– Мы должны это организовать.

– Как?

– Я поговорю с женщинами. Они должны понять, что, если ему это сойдёт с рук на этот раз, это может повториться, и одной из них придётся стать жертвой.

– Я тебе помогу.

– Хорошо. В таком случае я хочу, чтобы ты поговорила с Даффом. Ты ему нравишься.

Пиа этого никогда не замечала.

– Правда?

– Это очевидно, но не для тебя, разумеется, потому что все твои мысли о Хане.

– Что ты хочешь, чтобы я сказала Даффу? Этому моему незаметному поклоннику.

– Попроси его поговорить с мужчинами. Возможно, он сможет убедить хотя бы некоторых из них, что то, что делает Трун, неправильно.

Пиа сомневалась, но была готова попробовать.

– Я сделаю всё, что смогу.

Они разошлись. Пиа направилась к дому Даффа, на самый восточный край земель земледельцев. По дороге она пыталась решить, что сказать, но мысли её отвлекало открытие Яны. Дафф всегда был приятен и дружелюбен, но ей и в голову не приходило, что он может быть в неё влюблён. Яна сказала, что Пиа была слишком увлечена Ханом, чтобы заметить, и, вероятно, это было правдой.

В любом случае, Дафф будет рад помочь.

Ручей, который обычно тёк из леса через поля Даффа к Южной Реке, теперь пересох, с тревогой отметила Пиа.

Земля Даффа была одной из старейших. Он унаследовал её от дяди. Жена дяди, маленькая жилистая женщина по имени Уда, была ещё жива и полна сил. Пиа застала их на краю леса, они отдыхали в тени деревьев и ели копчёную свинину. Дафф предложил Пие немного своего мяса, и она взяла маленький кусочек.

Дафф был жилистым, как и его тётя, и составлял разительный контраст с Ханом, который был почти великаном. Фигура Даффа была складной и аккуратной. И хозяйство у него тоже было аккуратным, ему под стать. Борозды прямые, дом в хорошем состоянии, а рядом с Даффом сидела послушная жёлтая собака, надеясь получить кусочек свинины.

Пиа села с ними и рассказала историю о Труне и Стаме. Дафф и его тётя Уда были, к её удовольствию, возмущены.

– Женщин иногда принуждают принять мужчину, которого они не любят, – сказала Уда, – но обычно этот мужчина более или менее подходит. А Стам всего лишь мальчишка!

– Тринадцать лет, – сказала Пиа. – Моей матери скоро… – Она показала свои ладони, указала на ступни, а затем повторила оба жеста.

– К тому же Стам грубый и жестокий, – сказал Дафф. – Он постоянно лезет в драки. Девушки его боятся.

– Моя мать обходит все дома, – сказала Пиа, – говорит с женщинами, рассказывает им, что случилось. Она надеется, что они будут протестовать, зная, что могут стать следующими.

– Желаю ей удачи, – сказала Уда. В её голосе не было ни надежды, ни пессимизма.

– Дафф, ты поговоришь с мужчинами? – спросила Пиа. – Узнай, считает ли кто-нибудь из них, что это неправильно.

Дафф кивнул.

– С радостью. Не знаю только, найду ли я много сочувствия.

– Поговори с мужчинами, у которых есть дочери. Укажи им, что это может случиться и с ними.

– Хорошая мысль, – сказал Дафф с ноткой восхищения. – Мужчина, который любит свою дочь, не захочет видеть её в паре с молодым задирой.

– У нас есть время до завтрашнего вечера, – сказала Пиа. – Именно тогда Стам придёт… вступить во владение.

– В таком случае мне лучше заняться этим прямо сейчас. – Дафф поднялся на ноги и вытер руки о лист. – Начну, пожалуй, с ближайшего соседа.

– Спасибо, – сказала Пиа. – Ты очень добр.

*

На следующий день у дома Яны и Пии собралась толпа. Большинство из собравшихся были женщины. Одной из них была подруга Пии, Мо, и Пиа тихо спросила её:

– Что говорят?

– Они возмущены, естественно. Но некоторые и напуганы. Они здесь, но не хотят слишком обижать Труна. Другие настроены решительнее.

«Мо среди решительных», – догадалась Пиа. Она была коренастой, с тёмными волосами и веснушками, и её было нелегко запугать.

– Полагаю, самые напуганные остались дома, – сказала Пиа.

– Точно.

Был тут и Шен, с острым взглядом, отмечавший, кто присутствует, а кто нет. Сегодня вечером у Труна будет полный список.

Пиа заметила в толпе Борга и Дега. Они не выглядели ни капли смущёнными. Неужели они не понимали, какую роль сыграли в этом кризисе? «Конечно, нет», – подумала она.

Мужчин было больше, чем она ожидала, и она поделилась этим наблюдением с Даффом.

Он был настроен осторожно.

– Я собрал нескольких сторонников, но с некоторыми из тех кто пришел я не говорил и не уверен, на чьей они стороне. Они могли прийти, чтобы поддержать Труна.

Пиа кивнула. Именно этого она и боялась. Исход был неясен, поняла она. Её терзала тревога, но больше она ничего не могла сделать.

Как только нижний край солнечного диска коснулся западного горизонта, в полях показались Трун и Стам. К тому моменту, когда они приблизились, разговоры в толпе стихли до шёпота.

На Стаме была новая туника и кожаная шапочка в форме чаши. Пиа догадалась, что шапочку сшила Катч, его мать. Он казался довольным собой, но на самом деле маленькая шапочка на его большой голове делала его похожим на дурака.

Когда отец и сын подошли к толпе, Трун громко сказал:

– Дорогу, дорогу!

Пиа почувствовала, как толпа замерла. Это был ключевой момент. Осмелятся ли они бросить вызов Труну и преградить ему путь?

Один или двое отступили, и другие последовали их примеру. Те, кто не сдвинулся, оказались на виду, и по одному, по двое, они тоже попятились. Люди уходили с дороги нехотя, но это не выглядело как открытое неповиновение, и через несколько мгновений для Труна и Стама открылся свободный проход сквозь толпу.