Текст книги "Круг Дней (ЛП)"

Автор книги: Кен Фоллетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

Кефф поднял глаза на Джойю и улыбнулся.

– Мы пришли спросить твоего мнения кое о чём, – тактично начала Джойа.

На самом деле она хотела убедить его в своей правоте, но будет лучше, если у него создастся впечатление, будто он сам делится мудростью.

– Садитесь, – сказал он. – Вы не против, если в ходе нашей беседы я продолжу работать.

Они сели, и Джойа сказала:

– Мы пытаемся придумать, как продолжить строительство Монумента с наименьшим ущербом для обычного выпаса скота.

Кефф отжал ещё один скол со своего лезвия и сказал:

– Это хорошее начало.

– Мы хотели бы завершить следующий этап за одну рабочую неделю и уложиться в десять дней.

– До меня доходили слухи. Девять камней за десять дней звучит весьма дерзко.

Это означало, что Скагга уже говорил с Кеффом. Неважно. Джойа подалась вперёд.

– Всё наше предприятие по перестройке Монумента в камне зависит от одной вещи, – сказала она, и Кефф поднял глаза. – Энтузиазм людей, – с нажимом произнесла она. – Добровольцы должны чувствовать, что совершают нечто великое. Они должны хотеть это делать, получать от этого удовольствие, гордиться сделанным и надеяться сделать это снова.

– Полагаю, что так, – холодно ответил Кефф, но она знала, что завладела его вниманием.

– Если мы будем таскать по одному камню в год, все поймут, что мы умрём, и дети наши умрут, а Монумент так и не будет достроен. Перемещение камней превратится в нудную ежегодную повинность. Так дело не пойдёт.

– Так в чём ты хотела узнать моё мнение?

– В риске, – сказала Джойа. – У нас есть четкий план, как перенести девять камней за десять дней, и мы надеемся это сделать, но знаем, что можем и не преуспеть. Пойдём ли мы на этот риск? Или выберем путь менее дерзкий и смиримся с тем, что никто из нас никогда не увидит достроенный каменный Монумент?

Она смотрела на Кеффа. Сефт тоже. Настало долгое молчание. Кефф смотрел на кремень, который точил, но замер и сидел неподвижно.

Наконец он ответил ей.

– Я должен об этом подумать, – сказал он.

*

Собрание старейшин выдалось бурным. Когда Ани представила план Джойи, Скагга высмеял его. Он сыпал оскорблениями и презрением ещё яростнее, чем прежде. Его сестра, Джара, выглядела смущённой. Дважды Кефф приказывал ему быть вежливее.

Обсуждение пошло по предсказуемому пути. Кэй поддержала Ани, Джара без особого энтузиазма своего брата Скаггу, и все посмотрели на Кеффа.

Кефф сказал, что старейшины должны одобрить план Джойи.

Скагга взорвался.

– Вы никогда меня не слушаете! – бушевал он. – Всё, что я здесь говорю, оспаривается или игнорируется. Мне это осточертело.

Всё это было неправдой. На этих собраниях желания Ани часто разбивались о стену упрямства Скагги. Но сейчас он был не в себе.

– Скагга, прошу тебя… – начала его сестра Джара.

Скагга не слушал. Он ткнул в Кеффа обвиняющим пальцем.

– Ты хочешь, чтобы Ани стала следующим Хранителем Кремней. Я знаю, меня об этом предупреждали. Ты делаешь всё, что она захочет. Ты, должно быть, её любовник.

Кэй, сидевшая рядом с Ани, ахнула.

Кефф встал.

– Я не потерплю таких разговоров, – сказал он.

– Не беспокойся! И не надо мне что-то запрещать. Вы меня больше ни на одном собрании не увидите. Я ухожу и больше не вернусь. Найдите себе другую ручную собачонку.

Он встал и пошёл прочь.

«Мы победили», – подумала Ани.

*

– Я так скучаю по Ди, – сказала Джойа матери.

– Я вижу, – ответила Ани. Ей не нравилось видеть своих детей печальными, но это была иная печаль. Та, что легко могла обернуться радостью.

Джойа попала под летний ливень и укрылась от него в хижине матери. Сквозь дверной проём они смотрели на дождь.

– Интересно, придёт ли она на Осенний Обряд, – сказала Джойа.

Ани покачала головой.

– Осенью ей нечего будет предложить на обмен. Ягнята никому не нужны, слишком велик риск, что они умрут в первый год. Всякий, у кого есть голова на плечах, меняет товар на годовалых овец. В год они уже пережили зиму и доказали свою крепость. Мы не увидим ни Ди, ни других пастухов до следующего Обряда Середины Лета.

Джойа кивнула.

– Ди сказала, что будет здесь к тому времени.

– Значит, так она и сделает. Мне она показалась человеком, который держит слово.

– Боюсь, она может передумать.

– Возможно, но я бы очень удивилась.

– Я люблю её.

– Я догадалась.

– Как думаешь, она меня любит?

– Я не могу заглянуть ей в сердце, но да, думаю, она тебя обожает.

– Обожает?

– Я так думаю.

– Почему меня? В неё, должно быть, влюблено столько людей. Когда она смеётся, широко раскрыв рот, и её волосы трепещут, как листва на дереве, в неё кто угодно влюбится.

– Она очень притягательна.

– Я никогда раньше такого не чувствовала, мама. Я думала, со мной что-то не так, потому что не понимала, почему девчонки без умолку говорят о поцелуях и плотской любви. Я никогда никого так не любила. Теперь я знаю, почему люди сходят с ума от любви.

Ани улыбнулась.

– Ужасно долго ты к этому шла.

– У тебя с папой было так же?

– Точно так же.

– Думаешь, она «та самая» для меня?

– Да. Я нисколько не сомневаюсь. Она – «та самая».

Дождь прекратился. Джойа выглянула в дверь, словно Ди могла быть там.

– Надеюсь, она вернётся, – сказала она. – Очень надеюсь.

30

В день Весеннего Обряда Джойа была счастлива. Засуха кончилась. Прошлым летом земледельцы собрали первый достойный урожай за четыре года. Зима была мягкой и влажной. На Великой Равнине коровы были стельными, и стадо снова росло. Светило солнце.

«Боги, должно быть, довольны гигантским камнем», – подумала она.

Число жриц удвоилось. Трепет от перестройки Монумента был одной из причин, но люди также поговаривали, что новобранцы присоединяются из-за Джойи. Сама бы она так не сказала, но в глубине души знала, что это правда.

Каждый день после полудня жрицы вили верёвки. Каждому из шести отрядов Джойи понадобится свой запас. Чтобы развеять скуку, Джойа заставила их репетировать песни во время работы.

Осенний и Зимний Обряды привлекли больше народу. Все хотели увидеть камень. Сегодня людей было ещё больше, на сотни человек. Джойа была в восторге. Её затея возвращала людей к Монументу.

И люди были другими. Никто не выглядел измождённым или больным. Они больше не брели понуро, с испуганным видом. Они не выискивали глазами на земле хоть что-то съестное, будь это кость, мёртвая птица или щенок. В их походке появилась пружинистость, на губах гуляла мелодия, во взгляде сквозила надежда.

Представителей разных общин было легко опознать по характерным приметам. Земледельцы всегда были в грязи. У рудокопов на руках и предплечьях виднелись ссадины от работы с острыми камнями. А те, кто приходил из-за пределов Великой Равнины всегда неуловимо отличались от местных. У них были туники длиннее или короче, обувь иного покроя, странные причёски.

Жизнь Джойи была бы совершенна, будь с ней Ди. Но Обряд Середины Лета был уже скоро, и он бы ощущался еще ближе, если бы только Джойа могла перестать всё время о ней думать.

Тем временем жрицы провели Весенний Обряд на восходе солнца, с более строгими пением и танцами, которые ввела Джойа. Сегодня она впервые предложила им украсить волосы перьями. И она ввела в их танец погремушку, в роли которой выступала деревянная коробочка с камешками внутри, которой Сэри ритмично трясла, чтобы все держали такт.

В Монументе было одно изменение, сделанное ночью, которое большинство зрителей, вероятно, даже не заметили: к гигантскому камню был прислонен шест для лазания, представлявший собой тонкий ствол дерева с зарубками по бокам. Его сделал Сефт.

Когда церемония закончилась, Джойа и две послушницы не покинули Монумент, а подбежали к гигантскому камню. Пока послушницы крепко держали шест, Джойа резво полезла наверх, используя зарубки как опоры для рук и ног. Она тренировалась пять дней назад, как только Сефт его закончил, но всё ещё чувствовала себя неуверенно. Шест качался, несмотря на усилия послушниц, и она пережила несколько довольно тревожных мгновений. Но она карабкалась так быстро, как только могла, и с огромным облегчением достигла вершины.

Она выпрямилась и вскинула руки, и изумлённая толпа взревела, выражая своё восхищение. Теперь она была знаменита, и даже те, кто её не узнал, догадались о том, кто она такая. Она медленно повернулась с поднятыми руками, пока не совершила полный круг. Затем она сделала обеими руками успокаивающие жесты, и люди вокруг быстро затихли.

Её поражало, какой властью она обладает над столькими людьми.

Она повторила то, что говорила на Осеннем и Зимнем Обрядах. Рассказала о том, что следующий Обряд Середины Лета положит начало новой священной миссии. Она снова будет призывать добровольцев, сильных, выносливых и готовых бросить вызов приключениям. И на этот раз они принесут к Монументу девять гигантских камней.

– Расскажите своим друзьям и соседям, – крикнула она. – Нам нужно гораздо больше людей, чем прежде. И помните главное! В конце пути мы будем измотаны, но будем горды своим подвигом!

Они закричали, и она спустилась по шесту. Послушницы смотрели на неё сияющими глазами, восхищённые тем, как восторженно толпа приветствовала их предводительницу. Она поспешила к выходу, стремясь избежать толпы поклонников, и укрылась в трапезной жриц.

Она немного перевела дух. Её удивило, как утомительно быть предметом обожания. Она дала истерии утихнуть, а затем, когда решила, что люди сосредоточились на торговле, снова вышла.

Многие пожимали ей руки на манер скотоводов, поднимая и сжимая ладони. Правая к правой было официальным приветствием, правая к левой было обычным, а правая к левой и левая к правой вместе являлось знаком привязанности. Большинство встречавшихся ей людей предлагали ей рукопожатие в четыре руки, даже если никогда раньше её не встречали.

Она нашла мать за разрешением спора, что было её традиционной обязанностью после Обрядов. Корзинщик хотел получить кремень, но мастер-кремнерез говорил, что корзина не стоит хорошего острого камня. Корзинщик был возмущён и настаивал на сделке. Ани пыталась объяснить ему, что кремнерез волен отказаться от обмена, если пожелает, но мужчина не хотел этого слышать.

Джойа оставила её и пошла дальше. Она столкнулась с Сефтом. Он провёл зиму в Каменистой Долине, мастеря сани, и Ниин переехала туда с детьми. Они вернулись на Обряд ненадолго. Джойе скоро предстояло отправиться туда, чтобы убедиться, что всё необходимое делается согласно их плану.

– Шест для лазания сработал, значит? – спросил Сефт.

– Как ты сам видел, – сказала Джойа. – Спасибо, что сделал его.

– Им так понравилось, когда ты стояла на вершине камня. Тем, кто не видел шеста, казалось, будто ты взлетела.

– Людям нравится думать, что они наблюдали чудо.

– Тебе стоит сделать то же самое после Обряда Середины Лета.

– Непременно.

Она заметила сестру Скагги, Джару, которая поймала её взгляд и подошла.

– Мой брат будет на следующем собрании старейшин, – сказала она.

Джойа попыталась сказать что-то нейтральное:

– Значит, он передумал.

– Я согласна с его осторожным подходом, – продолжала Джара, – но надеюсь, мы с тобой сможем быть вежливы друг с другом.

Это обезоруживало.

– Я тоже надеюсь, – ответила Джойа.

– Спасибо.

Джара отошла. Джойе хотелось бы немного времени, чтобы обдумать её слова. Это было похоже на предложение мира. Но люди толпились вокруг Джойи, чтобы пожать ей руки, так что все её разговоры были короткими.

Добытчица кремня Бакс протолкнулась сквозь толпу и спросила:

– Ди здесь?

Бакс вызвала у Джойи глупую ревность, когда разговаривала с Ди, нагой, в реке. Теперь Джойа подавила своё раздражение и сказала:

– Нет, но она придёт на Середину Лета.

– Она потрясающая женщина. Хотелось бы её снова увидеть.

– Мне тоже.

– Ой, да не скромничай. Она втюрилась в тебя так же сильно, как и ты в неё.

Ани тоже говорила что-то похожее. Джойе стало неловко от мысли, что её тайные чувства так очевидны для других.

– Повезло тебе, – продолжала Бакс. – Впрочем и ей тоже.

Это прозвучало так мило, что Джойа от избытка чувств искренне обняла Бакс.

Затем кто-то ещё захотел пожать ей руку, и ей пришлось отвернуться.

Она заметила Шена, приспешника Труна. Он, конечно, пришел на Обряд для того, чтобы шпионить. Он вернётся на Ферму и расскажет Труну всё, что видел и слышал. Трун разозлится из-за популярности Джойи и её грандиозных планов. Джойа мысленно пожала плечами. Да будет так.

*

Через несколько дней Джойа отправилась в Каменистую Долину.

К её удивлению, дорога выглядела хорошо. Она улеглась, вероятно, из-за зимних дождей и снега, и ветки вросли в землю. Потребуется добавить свежих веток, но основание сформировалось прочное.

Она взяла с собой группу жриц, включая нескольких новых послушниц. Все они несли мотки верёвок, которые сами же и свили. Они были молоды, и дневной переход не был для них проблемой, даже с грузом верёвок.

Когда они начали подъём в Северные Холмы, Джойа остро осознала, что она находится недалеко от жилища Ди. «Моя хижина недалеко отсюда, к востоку», – сказала Ди год назад, когда они с Джойей стояли лагерем в Каменистой Долине. Тогда Джойе и в голову не пришло узнать у нее подробнее. Если это было достаточно близко, Джойа могла бы сходить туда и обратно за день. Или Ди могла бы прийти в Каменистую Долину, чтобы проведать деда. Было мучительно дразняще знать, что она рядом, но не знать где.

Солнце уже садилось, когда они добрались до гребня и посмотрели вниз, в Каменистую Долину. Половина деревьев в долине исчезла. По пути она заметила, что часть хлипкой дороги из веток и земли была заменена вкопанными брёвнами. Кроме того, команда Сефта построила себе и своим семьям добротные хижины, заменив прошлогодние временные укрытия. Она увидела четыре новых саней в ряд и одни, которые ещё делали. Верёвки были смотаны и аккуратно сложены.

Её сестра, Ниин, вышла из одного из домов и поприветствовала её.

– Поужинай с нами сегодня. Посидим, поболтаем, – сказала Ниин.

– С удовольствием.

– Еда почти готова.

– Дай мне только убедиться, что с моими жрицами всё в порядке.

Она велела жрицам развести костёр и дала им немного говядины и большой котёл для варки. Чак и Мелли не должны были кормить здешнее относительно небольшое число людей. Их специальностью была готовка для большого скопления людей на праздниках.

Джойа вернулась в дом Ниин. Дети тоже были там, и она была рада видеть своего племянника и двух племянниц. Они поели все вместе, затем уложили детей спать и просидели за разговорами дотемна.

Джойа вспомнила ночь, когда она уснула, держа Ди за руку. Она представила, что делает то же самое сейчас, и снова погрузилась в умиротворённый сон.

*

Той весной в землях земледельцев на вспаханных бороздах появились зелёные ростки, и Пиа с Даффом регулярно пололи сорняки. Им нравилось быть вместе в полях. Пиа любила Даффа так же сильно, как любила Хана, но по-другому. Хана она обожала, а в Даффе видела равного партнёра.

У Яны уже начала побаливать спина, и она уже не могла часто нагибаться, но всё равно не сидела без дела, занимаясь козами. Сейчас как раз три из них были беременны. Маленький Олин обещал вырасти таким же высоким, как Хан. Волосы у него были светлые, так что, возможно, однажды у него будет светлая борода, как и у отца. Ему исполнилось всего три года, но Дафф, его отчим, уже учил его, что из зеленых ростков является пшеницей, а что сорняком.

Трун объявил, что община земледельцев плохо подготовлена к обороне. Один или два человека вслух поинтересовались, кто же, чёрт возьми, может на них напасть, но Трун отмахнулся от таких вопросов и приказал каждому мужчине на Ферме обзавестись луком и по меньшей мере шестью стрелами.

У нескольких земледельцев уже было такое оружие, но большинство его не имело, ведь земледельцы не занимались охотой. Трун подрядил охотника по имени Вэл, который жил один на южном берегу реки, чтобы тот показал земледельцам, как делать луки и стрелы. Даффу пришлось найти гибкую тисовую ветвь чуть длиннее его роста и несколько коротких ореховых веток для стрел, а также добыть жилы с туш, чтобы скрутить из них тетиву.

Когда луки были сделаны, всем пришлось упражняться в стрельбе по мишеням в Восточном Лесу. Сначала они были безнадёжны. Дафф шутил по этому поводу, что самое безопасное место на стрельбище прямо перед мишенью. Но постепенно у них стало получаться лучше.

– Он говорит, что всё это для обороны, – сказала Пиа Даффу, – но больше похоже, что мы готовимся на кого-то напасть.

– Что ж, нападать на скотоводов нет смысла, их слишком много, – ответил Дафф.

– Трун думает, что они слишком трусливы, чтобы сражаться.

– Возможно, он планирует сжечь ещё один лес. Восточный, например, или Круглый Лес, – сказал Дафф.

Пиа содрогнулась.

– Надеюсь, что нет. Лесовики мстительны, и, о боги, этот урок мы должны были усвоить.

Трун также объявил, что никому, ни мужчине, ни женщине, не будет позволено идти на Обряд Середины Лета к скотоводам. Ожидалось, что все останутся и поддержат праздник земледельцев. На этот праздник приходило так мало людей, что эта мера была очевидно излишней, и Пиа была уверена, что у Труна есть какой-то тайный замысел.

Дафф сказал Пии, что всё равно пойдёт на Обряд Середины Лета к Монументу. Он участвовал в походе Джойи в прошлом году и хотел сделать это снова. Несколько других молодых земледельцев чувствовали то же самое. Участие в том событие было лучшим праздником на их памяти. Трун не имел такой власти над мужчинами, как над женщинами, и Пиа полагала, что молодые люди при желании могут пойти наперекор его указу.

Через несколько дней женщина Труна, Катч, которая также приходилась тётей Пии, появилась в тот момент, когда Пиа полола сорняки. Катч несла поросёнка, чёрного, с розовым пятачком и большими ушами. Она показала поросёнка Олину, и тот захихикал.

– Прости, что отрываю тебя от работы, – сказала она Пии.

– Ничего страшного. Мне всё равно нужен был перерыв. Какой здоровый поросёнок.

– Не обменяешь козлёнка на поросёнка?

У Пии никогда не было свиней, но растить их было несложно, большую часть времени они кормились сами, роясь в земле.

– Мне нужно спросить Даффа и Яну, – сказала она, – но, по-моему, это хорошая идея. Этой весной у нас пока только один козлёнок. Хочешь посмотреть?

Днём коз не привязывали, а козлята никогда далеко не отходили от матери. Они паслись на опушке, объедая листья с низких кустов. Пиа взяла козлёнка на руки, и тот заблеял, зовя мать. Ей пришлось крепко его прижать.

– Крепкий, – сказала она.

– Если Яна и Дафф согласятся, принеси завтра козлёнка ко мне домой, а я отдам тебе этого вертлявого.

– Хорошо. Спасибо.

Катч понизила голос, хотя вокруг никого не было, и заговорила с тревогой:

– Я хочу тебя кое о чем предупредить.

Пиа подумала, что, вероятно, в этом и была главная причина её прихода.

– Я слышала, что Дафф и некоторые молодые люди собираются пойти на Обряд Середины Лета к скотоводам, несмотря на запрет Труна, – продолжала Катч. Она подняла руку, пресекая любые возражения. – Не отвечай мне, правда это или нет, я не спрашиваю.

– Тогда я промолчу.

– И мне нечего будет сказать Труну.

Пиа поверила ей. Катч, у которой не было дочерей, любила свою племянницу Пию.

– Не пускай Даффа в поход, – сказала Катч.

– Что?

– Прошу тебя, умоляю.

– Но почему?

– Потому что одного мужчину у тебя уже убили.

Она говорила о Хане. И Пию пронзила ледяная мысль, что Даффа могут убить также, как убили Хана.

– Ты хочешь сказать, что Дафф может погибнуть в этом походе?

– Не только Дафф.

– Трун планирует устроить резню?

– Больше я ничего не скажу. Я просто умоляю тебя, не пускай его на Обряд.

– Но я не понимаю.

– Если Трун узнает, что я говорила с тобой об этом, он забьёт меня до смерти.

Это заставило Пию воздержаться от дальнейших вопросов.

– Что ж… спасибо за предупреждение… в любом случае.

– Но никогда никому не говори, кто тебя предупредил.

– Хорошо.

Катч кивнула, принимая обещание, затем повернулась и пошла прочь, всё ещё неся поросёнка.

«С виду мышка, – подумала Пиа, – а какая смелая женщина».

Катч не могла противостоять Труну в открытую и не смогла помочь, когда Трун силой заставил Яну выйти за Стама, но она могла действовать тайно, как только что. И всё же она рисковала быть избитой.

Пиа обдумывала это предостережение, продолжая полоть. В полдень Дафф и Яна вернулись с разных полей. Яна медленно шла, положив руку на поясницу, туда, где ныло, и они сели с Олином в тени дерева поесть каши с мягким козьим сыром. Олин теперь мог есть сам, хотя Пиа всё равно следила за ним, чтобы он не слишком пачкался.

– У меня сегодня утром была гостья, – сказала Пиа. – Я обещала не говорить, кто.

– Интригующе, – беззаботно отозвался Дафф.

Яна, более чуткая к серьёзности в тоне Пии, с тревогой посмотрела на неё.

– Меня предупредили, – сказала Пиа Даффу, – что тебя могут убить, если ты пойдёшь в поход Джойи после Обряда Середины Лета в этом году.

Дафф недоверчиво спросил:

– Кто захочет меня убить?

– Единственное, что я ещё знаю, это то, что ты можешь оказаться не единственной жертвой.

– О нет! – воскликнула Яна.

– Они собираются устроить резню? – спросил Дафф. – Ещё одну резню?

– Я не уверена.

Наступила тишина, пока они пытались переварить эту новость.

Наконец Яна сказала:

– Кто может за этим стоять? Вот следующий вопрос.

– Лесовики, я полагаю, – сказал Дафф. – Последняя была на их совести.

– Но то племя всё истребили, – заметила Яна.

– Тогда возможно какое-то другое племя?

– Насколько я знаю, ни одно племя не враждует со скотоводами или с кем-либо ещё. И, даже если бы враждовали, разве они проигнорировали бы мрачный урок того, что случилось с племенем Бейза?

Пии это казалось маловероятным. Лесовики не были глупцами.

Дафф посерьёзнел и тихо сказал:

– Возможно, Трун задумал, чтобы мы, земледельцы, напали первыми. Если мы устроим кровавую стычку у Монумента, это отобьёт у людей охоту посещать Обряды, и тогда они придут на наш праздник.

– Моя гостья сказала, что целью нападения станет именно поход, – возразила Пиа.

– Это объяснение разумнее любого другого, – сказала Яна.

– Но нападать на скотоводов подобно безумию, – сказал Дафф. – Я всегда это говорил. Их больше, чем нас.

– А Трун всегда говорил, что скотоводы слишком трусливы, чтобы сражаться, – напомнила Пиа. – Помнишь, когда он захватил Полосу? Он сказал, что они ничего не сделают, и оказался прав.

– Это правда.

– В любом случае, Дафф, ты должен остаться дома.

– Но как же остальные? – спросила Яна. – Дафф, ты говорил, что некоторые твои друзья собираются ослушаться запрета.

– Пятеро или шестеро.

– Их могут убить свои же!

– Я должен их предупредить.

– Подожди, – сказала Яна. – Столько людей не смогут сохранить тайну. Трун узнает, что ты их предупредил. У тебя будут большие неприятности, и твою гостью тоже могут раскрыть.

– Ты права. – Дафф выглядел растерянным. – Я не знаю, что делать.

Несколько мгновений все молчали, затем Яна сказала:

– Мы должны предупредить Джойю.

Дафф покачал головой.

– Для этого нужно сходить к Монументу. Если кто-то из нас исчезнет на два-три дня, Трун догадается, что мы что-то затеяли. А Шен выяснит, где этот человек был и, вероятно, даже с кем говорил.

– Согласна, – сказала Яна. – Тогда кому-то из нас следует отправиться в Старый Дуб и рассказать всё Зеду и Бидди.

Пиа с воодушевлением сказала:

– Это план гораздо лучше! Мы можем обернуться туда и обратно за полночи.

– А они уже найдут способ передать предупреждение Джойе.

Пиа почувствовала облегчение. Если скотоводы будут готовы к нападению, они смогут отбиться. По крайней мере, это не будет резня. Во всяком случае, она сделает всё, что в её силах.

– Я пойду в Старый Дуб, – сказала она. – Я ускользну незамеченной. Я хорошо знаю Восточный Лес и найду дорогу ночью.

Дафф, казалось, хотел возразить, но в итоге сказал:

– Когда ты пойдёшь?

– Сегодня ночью. Нет смысла откладывать такие дела.

Они вернулись на свои поля и работали до заката. К тому времени как они закончили ужинать, уже стемнело. Пиа поцеловала Олина на ночь и ушла.

Небо было частично затянуто облаками, но звёзды то и дело проглядывали сквозь них. Пиа медленно брела через лес, и это оказалось не так легко, как она думала, она то и дело спотыкалась о корни деревьев и упавшие ветки. По ту сторону леса будет лучше, там ей предстоит пересечь лишь травянистую равнину.

Она вышла из леса и остановилась, чтобы сориентироваться. Стада не было видно, хотя она чувствовала его запах неподалёку. Скотоводов тоже не было. Но кто-то был, и, прежде чем она успела скользнуть обратно в лес, он произнёс:

– Эй, кто там?

Это был земледелец, она поняла по говору. Он сидел на бревне, а теперь встал. Он был высокий и широкий, и она узнала в нём Хоба, прихвостня Труна.

Она постаралась выглядеть расслабленной.

– Здравствуй, Хоб, – сказала она. – Что делаешь? Шпионишь за теми, кто шныряет в темноте?

Он пошёл к ней.

– Судя по голосу и по тону, это ты, Пиа.

Она поняла, что упустила шанс убежать неузнанной.

– Шпионишь? – продолжал он. – Полагаю, да. Труну нравится знать, кто входит на земли земледельцев, и кто выходит. Ты, я вижу, выходишь. Ему это будет интересно. Женщины должны сидеть дома.

– Не выдавай мой секрет, Хоб. Я влюблена в парня-скотовода.

– Что ж, в таком случае тебе лучше пойти домой. Ты знаешь, Трун запретил якшаться со скотоводами.

У неё возник вопрос.

– Если бы я пошла другой дорогой, ты бы меня не увидел, верно?

– Я не единственный дозорный, девка. Нас шестеро в разных местах по всему краю. Тебе бы очень повезло, если бы тебя не заметил кто-нибудь из нас.

Это были плохие новости.

– Я и не знала, что Трун выставил стражу, чтобы нас караулить – сказала она, не скрывая своего неодобрения. – Из-за этого Ферма становится похожа на один большой загон, чтобы скотина не разбредалась. До этого мы дошли, Хоб? Теперь с нами будут обращаться как со скотиной?

– Меня не спрашивай, я просто делаю, что велено. И тебе лучше делать то же самое. Начни с того, что вернёшься к себе домой.

– Очень хорошо. Доброй ночи, Хоб.

– Доброй ночи.

Подавленная и разбитая, Пиа побрела через лес домой.

*

Утром с визитом пришёл Трун.

Пиа и её семья были подавлены, когда ели на завтрак обычную холодную вчерашнюю кашу, сидя у хижины под бледным солнцем. Они потерпели неудачу и не знали, что делать дальше. Беззаботен был только Олин.

Пию поймали в тот самый миг, как она покинула земли земледельцев, но она твёрдо решила попробовать снова. Ей нужно будет как-то обойти стражу Труна. Есть ли шанс проскользнуть между двумя из них, может быть, в особенно тёмную ночь? Сможет ли Дафф отвлечь одного достаточно надолго, чтобы она ушла незамеченной? Ей придётся что-то придумать. Нельзя было позволить Труну совершить массовое убийство.

Он появился, как раз когда она ломала голову, как его перехитрить.

Он пришёл с Шеном и Хобом. Хоб нёс гладко обтёсанную дубовую дубину, оружие, которым явно собирались калечить людей. Они уселись без приглашения.

– Ну что, Пиа, – с притворной любезностью начал Трун, – собралась ты вчера ночью к своему любовнику-скотоводу, да вот Хоб тебя и встретил.

– Я и не знала, что нас, земледельцев, держат в загоне, как скотину, которой нельзя разбредаться, – с вызовом ответила она.

Трун пропустил это мимо ушей.

– А твой муженёк Дафф, похоже, не очень-то расстроен из-за твоего любовника.

– Что ты здесь делаешь, Трун? – нетерпеливо спросила Пиа. – Чего тебе надо?

– Уж больно ты самоуверенная, стерва, – прорычал он. – Но ты за это поплатишься.

– Раньше на Ферме так не разговаривали, – вмешалась Яна. – Куда подевались добрые нравы?

Трун не ответил ей. Он сказал Пии:

– Ты явно не собиралась в Излучье. У тебя не было с собой еды для долгого пути. Значит, ты шла в Старый Дуб. Но кто же из скотоводов твой любовник?

– Зед, – ответила она.

– Была бы правда, ты бы так быстро не ответила.

Пиа поняла, что он её перехитрил. Из-за его жестокости она была склонна недооценивать его ум. Жестокие люди тоже бывают хитры. Ей нужно было об этом помнить.

– Нет, ты шла туда явно не на свидание, – продолжал Трун. – Так какова же была твоя цель? Уж не собиралась ли ты, скажем. передать весточку Ани, матери твоего Хана, того, что помер.

– Убит твоим сыном, Стамом.

– О, давай не будем ворошить прошлое. Но что такого важного ты могла ей сообщить?

– Много чего, – сказала Пиа. – Я не видела её много лет, потому что ты запрещаешь женщинам ходить на Обряды. Так что она даже не знает, что у её внука уже выросли все зубы.

Лицо Труна исказила самодовольная ухмылка, и Пиа поняла, что он сейчас скажет нечто, что, по его мнению, должно её потрясти.

– Катч вчера заходила к тебе, – сказал он.

Пиа ужаснулась. Откуда он это знает?

Трун ответил на её невысказанный вопрос:

– Шен случайно её видел.

Шен кивнул и улыбнулся, довольный, что его отметили.

Шен, казалось, видел всё.

Пиа быстро собралась с мыслями.

– Да, твоя женщина хотела обменять поросёнка на козлёнка.

Он уставился на неё своими маленькими тёмными глазками.

– Так это просто совпадение, да, что ты попыталась покинуть Ферму всего через полдня после визита Катч?

– Не такое уж и совпадение.

– А я думаю, вовсе не совпадение. Больше похоже на то, что какая-то весть пошла по цепочке. Катч шепнула что-то Пии, Пиа собиралась передать что-то Зеду, затем Зед отправил бы того быстронога Фали, и наконец Фали навестил бы Ани в Излучье. Очень ловко, и всё за пару дней.

– И всё в твоём воображении.

Но это была лишь бравада. Он знал правду, он догадался. Что он теперь сделает? Ей стало страшно. Она решила перестать ему перечить. Он всё равно победит.

– Так что же мне с тобой делать? – сказал Трун. – Оставить тебя в покое, так ты снова попытаешься. Ты и сейчас придумываешь, как обойти мою стражу.

Она чуть не содрогнулась. Он знал, о чём она думает.

– Дай тебе время, – продолжал он, – ты, вероятно, преуспеешь. Ты, может, и глупа, но хитра.

Примерно так же она думала и о нём.

– Так как же мне убедиться, что у тебя не будет шанса предать меня моим врагам?

У Пии возникло кошмарное предчувствие того, что сейчас скажет Трун.

– Придётся вас привязать, как бродячих коз. – Он встал. – С этого дня и до самого Обряда Середины Лета вы все останетесь в своей хижине. Дверь будет заперта, а снаружи встанет вооружённая охрана.

– Ты не можешь этого сделать! – крикнул Дафф.

– Закрой рот, молокосос, или Хоб закроет его тебе своей дубиной.

Хоб поиграл дубиной.

Дафф всё ещё выглядел возмущённым, но промолчал.

– Вас будут выпускать, – продолжал Трун, – по одному, чтобы сходить к реке и умыться каждое утро, под присмотром стражника. Яна также может доить коз.

– А как же пшеница на наших полях? – спросила Яна.

– Она и после Середины Лета никуда не денется. Просто у вас будет много работы по прополке.