Текст книги "Мистер Грей младший (СИ)"
Автор книги: Каролина Янис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 52 страниц)
Уже через неделю, с помощью и с благословением отца Даны, контракт был полностью восстановлен. Можно было думать, что Даниэль решила провернуть это лишь воимя своего блага, ради «неугасающей любви» ко мне, но… Как бы не так. Ещё через неделю, когда контракт был подписан Гриндэлльтом, Даной и мной – где недостовало подписи Кристиана, которая была лишь условно нужна, но на действительность контракта не влияла – мы решили обговорить детали нашей «семейной жизни». Я понимал, что разговор будет щекотливым, но, как к таковому браку – я был не готов. Дана мне всё подробно объяснила. Она не планирует посягать на мою свободу, а я – на её.
Одно важное условие контракта – «Иск о разводе не должен быть принят судом, если инициатором выступает муж». Это потому, что по условиям контракта, Дана не имеет права ни на что, чем я завладею… Контракт предоставляет всё, что нужно бизнесмену: жену, деньги и состояние. Если жена уходит, то она разрывает контракт, а в качестве компенсации – мужу остаётся всё, что было дано изначально. Он не может выступать инициатором, потому что на него возложена слишком весомая ответственность – за деньги, за компанию, за женщину и детей, которых она родит ему; в обязанности мужа входит полное их обеспечение. Даже если жена подаст на развод и ей ничего светит, то детей до восемнадцати, я обязан обеспечивать. Кроме того, я долже буду рассамтривать, в первую очередь, их, когда речь пойдёт о наследстве и владении компанией…
Но, согласно нашим договорённостям с Даной, я понял, что не захочу развода.
– Брак – это партнерские отношения, Грей. Любовь не имеет значения… Ты никогда не должен видеть во мне преграду: я говорю сейчас серьёзно и не лицемерю. Ты должен видеть мне во мне человека, который вытащит тебя из любой проблемы. Из любой передряги. И в работе, и в повседневной жизни, и во всех масштабах и сферах института брака.
– Я уже на тебя рассчитываю, – улыбнулся я, – А ты ничего не попросишь взамен?..
– Ты сам дашь мне то, о чём я мечтала. Долговечный брак, стабильный секс и полное обеспечение. Женщине нужно это. Вдвоём, мы свернём горы… У нас у каждого будет своя жизнь: свобода действия и выбора. Но фиктивность нашего брака – не будет полноценной фиктивностью, так как опора, поддержка и твоя удача, Тео, синонимы моего имени для тебя.
Немного помолчав, я задал один из самых интересующих меня вопросов:
– Мы можем изменять друг другу?
Признаться, меня удивила её реакция: Дана ослепительно улыбнулась.
– Конечно. Иногда, муж с женой надоедают друг другу. И морально, и физически. Я не против, что кто-то будет раздвигать для тебя ноги… Но супружеский долг никто не отменял, мистер Грей.
– Только попробуй заикнуться о том, что у тебя болит голова, – строго сказал я.
– Никогда, мистер Секс-Машина.
Я привык к порочной «любви» с Даной. Мне нравится быть с ней в постели, и на кухне, и в ванной. Нравится. Очень нравится. И плевать, что в секунду оргазма я вижу совсем другой оттенок голубых глаз… Что вижу блеск золотых волос. Что хочу кричать имя на «А», а не на «Д». Плевать. У меня всегда так. Разрядка – какой бы она не была, есть разрядка. И всё же, от траха с Даной я получаю больше удовлетворения, чем от перепихов со «случайными встречными»… Может быть, потому, что я чаще всего трахаю её в полной темноте?.. Потому что мне так легче возбуждаться и представлять…
Чёрт подери! Конченное дерьмо, почему мой мозг и член так настойчиво думают о ней, а сердце так сильно… так сильно и так больно сжимается?.. Я покачал головой на свои мысли, возвращаясь к тому разговору…
– Есть ещё вопросы? – спросила Даниэль, катая зелёную горошенку по тарелке.
Я сделал глоток вина и потёр висок.
– Я бы хотел поговорить с тобой об одной вещи, – произнёс я ровным голосом; девушка кивнула, заламывая в улыбке губы, – Есть кое-что личное, и это… Я привык и люблю спать один.
Когда я произнёс это, я почувствовал, как сердце горит во мне, а тату сжигает кожу. Я говорил об обещании, данном Айрин, не спать ни с кем в одной кровати. Раньше, Дана об этом не знала, ведь, как только она засыпала после «страсти в ночи», я уходил на диван. А под утро, благодаря короткому, скверному и беспокойному сну, я возвращался на кровать и тупо лежал: смотрел в потолок и думал о бессонице. Иногда, имитировал сон, чтобы она не догадалась.
Я ни слова не сказал про Айрин, но дал отчётливо понять, что никогда не спал с ней в одной кровати и не намерен. Дана с доброй ухмылкой заключила эту тему:
– У кажого из нас будет своя спальня, дорогой.
Эта мысль меня успокоила. Мне стала нравится эта преобретённая, тщательно воспитанная в ней лёгкость, которой раньше не было. Ум Даны стал остр, как холодный клинок; всё, все мои решения, идеи и планы – она принимала с уважением. Она даёт и давала советы, от которых я не мог и, вряд ли, смогу когда-нибудь отказаться. Её мудрость. Шарм. Внутрення наполненность и ни одного намёка на укор, во взгляде, брошенном на моё бедро. Она в совершенстве знает французский. И, безусловно, понимает, кому эта надпись посвящена. Но ни одного слова, кроме:
– Наше прошлое – в прошлом, Тео. Мы живём и мы должны жить настоящим. Как не крути, а вместе – у нас всё получится.
Я уверил себя в этом. Я определил для себя, что Дана – в любом случае – мне друг. Я ожидал тех самых осуждающих взглядов Макса и Мэйсона, коими они наполняли меня на вечеринке.
Когда я сказал своим троим друзьям, что с Даной у меня, теперь, всё всерьёз и надолго, пара из них подключила своих чёртовых баб – моих двоюродных сестёр. Эту крупную разборку они затеяли в самый разгар вечеринки в честь окончания студенческой жизни, но я окинул их выразительным взглядом и отстранённо произнёс:
– Это именно то, что мне нужно. Я счастлив.
И лишь когда я услышал это вслух, из собственных губ, я понял, что на самом деле – это не совсем так. Или прошлое вновь решило поиграть со мной в салки?.. То я – за ним, то оно – за мной. Впрочем, я не углублялся в это. Я не мог, во-первых, подвести Дану, а во-вторых – я хотел этого. Хотел проснуться человеком, который в цене. Хотел проснуться человеком, который обладает семьёй, уважением и несметным количеством власти.
О том, что мы с Даной решили – знали только я, она, Грейсон и три лучших в мире друга: Макс, Мэйс и Кен. Естественно, от Джеки с Эвой, как я упомянал, правда не утаилась… Но открыть все карты – я решил в свой же день рождения, на свадьбе любимой сестры. Я уверен в том, что вся моя тоска исчезнет, едва ли я появлюсь с человеком, давшем мне другой статус, давшем мне надежду и сулящим мне лучшую жизнь, чем когда-либо…
Даниэль. У нас так много общего. Отталкивать её, отталкивать неизбежность – было бы самой моей большой глупостью. Я не мог сглупить. Не мог оступиться…
Айрин, ты ещё услышишь о моём заоблачном счастье, где бы чёрт тебя не носил. Клянусь.
Что мне дала любовь, кроме боли?..
Абсолютно верно. Ничего и воспоминания. А Дана – это сплошное здесь и сейчас. Мой главный принцип, от которого я не вижу возможным отказаться…
Июнь близится к своему законному концу. За этот месяц я многого достиг, многое понял и многое переосмыслил. Я стлел. И выбрал для себя новый путь. Другой. Видимо, единственно возможный и единственно правильный. Любовь не даст мне всего того, что может дать мне Даниэль. Я не глупец, не полоумный и не трус, чтобы сдавать назад, или, хоть каким-то образом отказываться от этого. Айрин счастлива. И я буду счастлив. И она этого не пропустит. Мы с Даной завладеем всеми средствами массовой информации.
Мои мысли казались мне рекой – свободной и необузданно сильной, которая никогда, не при каком раскладе не сможет выйти из берегов. Я последний вечер здесь… В ресторане с бордовым роялем. Люди уже два часа, как разбрелись, а хозяин – позволил мне, как следует, проститься с рестораном и самой музыкальной порой в моей жизни. Да что там!.. С самой свободной и немыслимо яркой порой. Порой беспечности и сумасшествия.
И сейчас, я играл Бетховена, а Дана, облокотившаяся локтем о крышку рояля, внимательно и печально меня слушала. На её губах растянулась ласковая улыбка. Тёмно-лиловое платье оттеняло аквамарин её глаз, в уголках которых скрывалась тоскливая радость. Её любимая соната, вытекающая из-под моих пальцев превращала её в таинственную фею грусти. Мне нравилось, играя, смотреть в её глаза… В них было что-то чрезмерно правильное. В лице Даниэль я видел начало иной – совершенно иной жизни, к которой всегда стремился, но почему-то боялся…
Раздался последний аккорд. По пустому ресторану гулко разнеслись обрывки музыки. Дана медленно подошла ко мне, я положил руки на её талию и поставил напротив себя. Рваный звук взорвал тишину. Её бравый фасад коснулся клавиш первой октавы.
На губах Даны горела улыбка, полная желания и осознания моего превосходства над знанием женской чувственности.
– Теодор Грей, – мягко и торжественно сказала она, – Что вы задумали?..
– «Красотку» смотрела? – спросил я с ухмылкой.
Глаза Даны заблестели. Она сразу поняла, о чём я.
– Ты так меня хочешь? – прошептала она.
– Ты ещё не осознала, Даниэль?.. Я так хочу тебя каждый день. Всё-таки, ты должна понимать, за кого ты выходишь замуж…
Мои руки схватили подол её атласного платья и резко задрали его до середины живота. На Дане дорогое бельё – кружевные трусики с поясом для гладких, капроновых чулок, идеально подчёркивающих красоту белой кожи и длинных ног. Я встал вместе с членом, одобрительно дёрнувшимся у меня в брюках. Взяв её за бёдра, я оставил засос на шее и грубо усадил её на крышку рояля.
И снова страстный кусок мелодии. Я поцеловал Дану в губы, медленно развязывая шёлковые тесёмки её трусиков. Когда с самым ответственным делом было покончено, я увалил её рукой в грудь – на спину… Откинув небольшую сексуальную материю, я нагнулся над Даниэль и схватив её за кисти рук, завёл их над головой.
– Подпевай роялю, детка, – прохрипел я и, спустив брюки и боксёры, сделал резкий толчок внутрь неё…
Все ноты пробежали в прекрасном беспорядке. И её голос, на разную силу и мотивы, выпустил сладострастный стон. Моё сердце сотрясалось внутри от того горячего, страстного наслаждения, убивающего рациональное мышление. Я вошёл в неё глубоко и медленно – так интенсивно, как это было возможно и вздрогнувшие мышцы её лица, сотрясающаяся тяжёлым дыханием грудь, говорила о том, что ей хорошо и она хочет этого снова.
Я трахал её медленно, раскачивая бёдрами и погружаясь в неё основательно, стараясь довести её до крика, до грома, разрывающего её грудь и давая ей шанс насладиться во всю длинну… во весь размер… во всю глубину…
Шум рояля, стоны, обрывистые и ухабистые звуки… Звук – стал одним из самых прекрасных стимуляторов оргазма.
В это время, мы были созданы для секса, а секс был придуман для нас. Ароматы, смешение наших тел и наших звуков. Полное соединение друг с другом… потрясающая сила ощущения тока и страсти. Горячие тела и холодная поверхность рояля в цвете бордо. Наши тела скользили друг на друге от пота, она была мокрой, как океан. Мои глаза начали медленно закрываться, когда её пальцы впились в мои ягодицы, а бёдра двигались ко мне навстречу… Рассудок потерял счёт времени. Минуты оргазма были длинными, как часы. И как бы я не старался возбудиться от лица, от тела, от стонов Даны, в голове бродил расплывчатый образ хрупкой, фарфоровой блондинки. И чем плотнее я зажмуривался, тем этот образ проступал ярче… С моего языка уже было готово слететь имя той, которую я мечтал выбросить из головы, но я не мог позволить этому крику возбуждения, этому крику души прозвучать… Я до боли укусил свою губу и бурно кончая, чувствуя кончиками пальцев тепло шёлковой кожи Уизли, а не атласного платья Даниэль, разлился внутри неё…
– А… а-а-а, – прохрипел я, имя треклятой блондинки жгло язык, – Дана…
Я выдохнул это имя, как что-то чужое и ничего не значащее. Пот струился по моему лбу, и, почему-то, я не чувствовал никакой лёгкости… Но это мой выбор. Нет смысла поворачивать назад.
Айрин
Есть простое правило: если не хочешь чувствовать боль, не возвращайся в те места, где когда-то был счастлив. Возможно, всё это моё легкомыслие и глупость, но я не могла не посетить маковую поляну… Столько света и счастья связаны у меня с этим местом… И правда, это больно. Больно вспоминать. Больно вдыхать аромат красных цветов и не заплакать навзрыд.
Прошла ровно неделя, как я в Сиэтле. Мой брат Джей совсем вырос… Футболист, светлая чёлка на левый глаз, девочки, которые собираются у нашего дома небольшой стайкой, ожидая его. Ему недавно исполнилось четырнадцать, а он уже незаменимый мачо…
Я улыбнуась при мысли о нём, уваливаясь на ковёр из ласковых красных огоньков… Он с восхищением смотрел мои фотографии с выпускного бала, наш рассвет, который мы встречали на берегу океана… Он сказал мне, что тоже хочет получить высшее образование в Калифорнии.
Мама ничуть не изменилась – она такая же суетливая и чуткая, как всегда. Я рассказала ей о Бредли. Рассказывала, что мы ссорились, что я первая пошла на примирение. Съёмка в его короткометражке, называемая «Разговор бывших возлюбленных», всё больше и больше открывала мне глаза на его упрямую и эгоистичную натуру скрытого в нём Феллини. Я с подчинением принимала его фразу: «Будь собой в кадре!», изо всех сил стараясь не разочаровать его. Эта совместная работа поставила жирную точку в наших отношениях. Он защитился на «отлично».
Школа, в которой я работаю и педагогом, и директором – понравилась мне сразу же. Много света, много зеркал, музыка, детский смех и жизнь. Первые дни, я с трудом смотрела на красивых маленьких девочек в бальных пачках, ловя себя на мысли о том, что думаю: «А если бы у меня была такая дочка?» Но я сразу вспоминала о приговоре врачей. О том, что этой мечте никогда нельзя осуществиться…
Всего шесть дней работы, а она уже приносит достойные плоды: вчера мне звонил промоутэр – свадебный организатор, говорил со мной о танце девочек в ангельских костюмах, после обручения одних состоятельных клиентов… Время на репетицию – полторы недели. Каково было моё замешательство, каким был мой внутренний трепет, когда я узнала, что свадьба назначена на восьмое июля… Мифическое число. Возможно, это знак?.. Это моё возрождение из прошлого – в будущее?.. Я хотела расценивать это именно так.
Сегодня, у меня назначена встреча с виновницей торжества – невестой. Наверняка, это прекрасное чувство – ощущать себя настолько важной и нужной, что с тобой хочется провести остаток жизни.
Я встала с красного поля и отправилась к машине, которую взяла у мамы на прокат. Время подходило к полудню, а это означало, что встреча с первой заказчицей приближалась. Её организатор торжеств выбрал бар West Vine для нашей с ней встречи. «Столик восемь, у окна, брюнетка, которая будет одета в синее.»
Достигнув места назначения вовремя – мистер Бредли Ривз научил меня «пунктуальности съёмочной площадки», я последовала данным мне указаниям. Восьмой стол – слева-направо, синий дорогой костюм, брюнетка… Делая шаги ближе, я щурюсь, буквально не веря собственным глазам. Это не абы кто. Это мисс Фиби Грей. Боже мой!..
– Айрин? – взволнованно произносит девушка, чьи огромные серые глаза моментально наполняются слезами.
Я понимаю, что и у меня в глазах тёмные следы, все краски стекают и сливаются, и, не в силах сдерживаться, я хватаю Фиби в объятия, предаваясь слезам ностальгии и радости. Такое знакомое и дорогое лицо. Такая непредсказумая жизнь…
Мы ещё долго стояли, рыдая и намертво обнявшись. Выпили вина. И говорили допоздна: вспоминая о прошлом и гадая о будущем… Её любовь была жива и их встреча свершилась. Она счастлива… И она пригласила меня на свою свадьбу, заявив – что отказа она не примет, а потом, мягко улыбаясь, извинилась.
Я поняла, что не смогу отказаться, но изо всех сил сдерживала свой порыв.
– Айрин, так что, ты придёшь, да? – настойчиво проговорила Фиби.
Я хотела неуверено кивнуть, но держалась… Мы поняли, что говорили обо всём и обо всех, кроме… Теодора Грея.
– Он придёт, – поняв мой взгляд, без дрожания в голосе произнесла Фиби.
Я опустила глаза, заливаясь краской.
– Ты одна? – спросила Фиби.
– Одна. Лучше одной, чем с кем попало, – горько улыбнулась я.
– Уверена, что он так же одинок, Айрин. Эта наша встреча – заговор судьбы… Но, пойми, я… Я не хочу тебя вынуждать. Это только твой выбор, ты можешь не приходить. Конечно, это немного огорчит меня, но я не могу принудить тебя. Выбор за тобой, решение твоё.
– Выбор? – вздохнула я, – Фиби, это громко сказано… Я слишком слаба, чтобы отказаться хотя бы… посмотреть на него спустя столько лет. Я приду, спасибо за приглашение.
Фиби ободряюще улыбнулась.
Так выбрала судьба. Я просто поплыву по течению.
========== A great day ==========
… Он смотрел на неё особенным взглядом – всякая девушка мечтает, что когда-нибудь на нее будут так смотреть.
Ф. С. Фицджеральд.
Теодор
Время равномерно текло. Я сидел в холле одного из самых знаменитых салонов красоты, вальяжно закинув ногу на ногу, попивая горячее латте. Это странно, но вчера, по прилёту в Сиэтл, я не почувствовал ничего, кроме желания вернуться обратно в Чикаго. И это меня подстегнуло. Я ожидал трепета, какой-то тоски или хотя бы грусти – но нет. Ничего подобного не было. Я высох, как и этот город, превратившийся для меня в типичные каменные джунгли. Город первых чувств – стал мне чужд, превратился в потёртую газету, на которой из-за древности нельзя разглядеть ни одного слова… Я поймал себя на мысли о том, что спокоен. Страстям уже нет места в моей жизни. Как говорил один гений: «Кто сгорел, того не подожжешь»…
Я удобно уместился у панорамного окна, на мягком низком диване. Маленький стеклянный столик, поражающий своей чистотой, будто до него никто не дотрагивался, и не приседала ни одна пылинка, слепил глаза, отражая свет гигантской люстры, висящей между шестью этажами элитного салона. Я с удовольствием смотрел сквозь его стекло на свои дорогие кожаные туфли, ставил на столик кофе. Это была забавная игра – я медленно передвигал пальцем чашечку… Раз, у туфель нет носа. Два, и он снова есть… Я не был грустен, я был печален.
Я пытался развеселить себя этим незамысловатым занятием. Сегодня мне предстояла важная встреча с прошлым. Важная встреча с семьёй, от которой, не так уж и давно – я оторвался…
Но нельзя упустить, что я уверен в себе. Я терпеливо ожидаю свою прекрасную невесту – Даниэль. Представить её всем, как кем-то важным в своей жизни – вряд ли, я когда-нибудь мог счесть это возможным. Но сейчас – всё именно так. Она стала мне опорой за этот месяц, а хочется сказать – за год. Если я говорю: она со мной, она действительно со мной. Дана дала мне шанс открыть самого себя. Это меня и держит в плотной близости к ней.
Уверенность вселяло ещё то, что мне удалось созвониться с мамой. Было много эмоций, радостных восклицаний, слёз… Я понял, как страшно скучал по звуку её голоса. Её тёплым рукам, которыми она обнимала меня, как вечного младенца. Я сказал ей, что приду не один, но она попросила меня быть её спутником в то время, пока отец будет вести мою сестру к алтарю. Я сказал, что пару ей составит мой друг – Кен. Она сказала, что совсем не против.
Отец. Поведёт. Мою. Сестру. К алтарю. Я с трудом верю сам себе!.. Малышка Фиби. Сестрёнка!
Сначала: вредная, шаловливая хулиганка;
Затем: настойчивая и капризная девочка;
Позже: сумасшедше влюблённый, неординарный, открытый подросток;
Потерявшая смысл жизни юная девушка;
Чуткая, посвятившая себя Богу послушница судьбы;
И, наконец, прекрасная, молодая женщина – невеста.
«Вот это рост», – думал с улыбкой я, – «А между тем, мне сегодня исполнилось двадцать три года». Я тоже вырос. Изменился. Но, боюсь, что не в лучшую сторону, как моя наикротчайшая сестрица. Она всегда двигалась к лучшему, а я… А я долго стоял над пропастью. Я не двигался ни назад, ни вперёд. И буйный порыв времени, холодный и отчаянный ветер, толкнул меня вниз. И с тех пор, я медленно лечу над пропастью, не понимая: «А жив ли я? А надо ли жить? Для чего?..»
Я снял с себя свой алый пиджак. Этот яркий атрибут дорого костюма, который внушал жажду смотреть только на меня. Неутешительные мысли растворились, едва я коснулся запонки на тёмной рубашке. Подарок Даниэль ко дню моего рождения… Золотые, маленькие зацепки, на которой плотно сцеплены две буквы «Д&Т». «Что за…?» – пронеслась у меня мысль. Чёрт знает почему, но я понял, что уже – именно в эту секунду – я начал жалеть об этом. Я хотел вернуться обратно в Чикаго. Сжечь договор. Я больше не хотел проучить отца. Мне было плевать! Именно в такие отчаянные секунды ожидания, когда насильно приходится брать себя в руки, когда отрывки воспоминаний накрывают, приходит осознание… всего. Я только ускорил своё падение в пропасть, я не делал себя лучше. Но как пойти на попятную?.. Я что, трус?.. И Даниэль этого не поймёт. У неё железная хватка. Я снова передвинул кофе, убеждая себя в том, что всё не так уж и плохо.
– Дружище! – я вздрогнул от неожиданности, услышав голос Яна.
Я поднял глаза на молодого мужчину с плотной щетиной, бегущего с коробкой бутоньерок через фойе. Наверняка, для забывчивого жениха Адама. Я ничего не мог ответить, я всё ещё не отошёл от внутренней войны в голове.
– Прости, с удовольствием бы выпил с тобой кофе, вижу ты хочешь меня пригласить… конечно, так можно решить, только не глядя на твою физиономию. Но никак не могу! Мне ещё к парикмахеру, переодеваться, и к склеротику, – он покрутил коробочкой, – Сам понимаешь! Семейное событие, не каждый день такое, – тараторил Ян, пока жал мне руку и стискивал в лёгких объятиях.
– Мой воскресший братец женится на твоей сетричке-монашке, а значит, у нас всё не так плохо, – смеётся Ян, заставляя мне улыбаться, – Родители с двух сторон примерились, Монтекки и Капулетти объединились, у самого голова идёт кругом, а тут ещё жена в интересном положении. И чтобы дожить до счастливого момента рождения мне надо взять себя в руки…
Я хотел вставить хоть слово, но распыляющийся Ян продолжил:
– Знаешь, я, всё же, выпью с тобой чашку кофе…
Он сел рядом со мной.
– Гарсон! Одну чашечку кофе, – подняв руку вверх, сказал он.
– Две, – добавил я, заметив, что почти прикончил своё.
– О, хвала небесам! – вознеся руки над головой, сказал Ян, – Наша великолепная мумия заговорила… Две! – громче повторил Ян.
– Может быть, тогда, чуть-чуть виски? – спросил я, выгнув бровь.
– Нет. Не стоит являться пьяными на свадьбу. Я хочу смотреть сегодня на всё трезвыми глазами. Чтобы потом не напрягаться, вспоминая то, что было и чего не было. Хочу всё видеть своими глазами – то есть, хочу видеть то, чего не могло быть на самом деле, чтобы доказать самому себе, что всё, что невозможно – возможно, а что возможно – не всегда имеет место быть. Я говорю слишком быстро… Быть может, ты меня не понял.
– Я понял, – задумчиво сказал я.
– Почему у тебя такой вид? Тебя что, вместо Фиби хотят отправить в монастырь?
– Нет, – улыбнулся я, сдерживая смех, покачал головой.
Я посмотрел на часы.
– Кого ты ждёшь? – спросил Ян, блестя привычно проницательными глазами.
– Даниэль, – тихо сказал я.
– О-о-о, малышка Даниэль. Одни и те же грабли, да?..
– Ян…
– Знаешь, она мне всегда нравилась, но… лучше не подходить к ней ближе, чем на пару шагов. От неё веет холодом. Чистая Снежная королева, полная равнодушия ко всему, что двигается. Не боишься, что она тебя заморозит?..
Я сжал губы, опуская глаза в принесённое нам кофе.
– Признаться, я видел вас, когда вы выходили из бутика Chanel неподалёку. Почему она смотрит на тебя, как на свою собственность? – поинтересовался Ян, – Это трудно не заметить.
– Она на всех так смотрит, – бесстрастно произнёс я.
– Мне кажется, что в далёком детстве она проглотила линейку. И та навсегда прилипла к спине. И каждый раз, когда она хочет что-то измерить, она стоит спиной к человеку, поворачивается вполоборота, а в глазах – расчёт.
– Да, – сказал я спокойно, – Прекрасная холодная красавица… Я бы даже сказал, леденящая и обмораживающая.
– Так что, – разбавил мои мысли о Дане Ян, – Она тоже идёт на свадьбу?
– Конечно. Конечно, она идёт. Со мной.
– В каком качестве? – спросил Ян.
Я уже было хотел сказать о её реальном значении, но не мог допустить правду к болтливости Яна. Я хотел открыть всё сам.
– В качестве моей спутницы, – произнёс я тихо.
– Оу, она будет охлаждать твой виски, приятель, – улыбнулся Ян, сделав глоток кофе, – Впрочем, мне пора идти.
– Подожди, – остановил его я, – Уже поздно.
– Что поздно? – нахмурился Ян.
– Дана уже скоро выйдет. И увидит твою спину. Она может подумать, что ты не хочешь с ней здороваться.
– Ну, что ты? Я всегда рад поздороваться со Снежной королевой, разве что на доступной дистанции. Не буду торопиться.
– Да, не стоит… К тому же, у меня сегодня день рождения, – проговорил я спокойно.
– У тебя?.. О, ну, поздравляю, поздравляю, – говорил Ян, пока я, кивая головой, надевал пиджак, – Есть повод тогда, конечно, вырядиться красным факелом. И задуматься о прожитой жизни, – я косо улыбнулся ему, – Знаешь, однажды, я был на лекциях отца и проходил курс психологии… Так вот, когда человек надевает красный цвет, он как бы кричит о том, что ему не хватает жизненной энергии, и он хочет попросить её у вселенной.
– У меня всего хватает, – допивая кофе, сказал я.
– Что ж, ну и отлично, – отсалютовал чашкой Ян, – Люблю людей, у которых всего хватает. Ну, то есть, когда они так думают, что у них всего хватает. Потому что не хватает у них гораздо больше, чем могло бы хватить на двоих.
– Шут гороховый, – бросил я.
– А ты знаешь, я понял, что так намного легче жить. Потому что дёргайся мы, или не дёргайся – всё равно всё будет так, как оно должно быть. А нам это, только, подаётся в виде меню.
– Нет, я предпочитаю шведский стол, – спокойно сказал я.
– О, ну да, – протянул Флинн, – Чтобы выбрать то, что повкуснее?
– Нет, чтобы выбрать то, что хочу я.
– Ну, глядя на Даниэль рядом с тобой, этого не скажешь… Ох, вот, кстати и она! – он заметил какую-то постороннюю брюнетку, шагающую через холл, – А, нет, обознался. Похожа, чёрт возьми!.. Только от этой веет теплом и человечностью. Привет, крошка, – Ян обратился с широкой улыбкой к ней.
Девушка смерила его недолгим взглядом, и, посмотрев ему за спину, заметила меня. Я поднял уголок губ, она мне подмигнула и последовала дальше.
– Вот же лощёный кот! – дал мне лёгкий подзатыльник Ян, заставив меня рассмеяться, – У тебя есть Снежная Даниэль.
– У тебя есть беременная жена, – напомнил я, – У тебя только шутки на уме…
Я отвернулся от Яна, поднимая глаза на элеватор. Дверцы стеклянного лифта разошлись.
– Вот и она, – произнёс я.
– Я увидел живую статую. Теперь, я видел всё, – тихо пролепетал Ян, – Точно – статуя Свободы… Ей бы только факел в руки. Хотя и ты сойдёшь вместо факела в этом цвете, – бросил он.
Даниэль медленно шла к нам. Её стройные ноги несли её, как ладью – гордую и высокую. Она одета в строгое, стильное, изысканное платье нежно небесного цвета, подчёркивающего яркость и глубину её глаз. Платье было строгим, но торжественным… В зеркале, позади Даны отразилась её безукоризненная, красивая голая спина – полукруглый вырез обнажал лопатки и позвоночник, доходя вплоть до копчика. Накрученные на концах каштановые волны блестели в цвете ламп. Рука, с покрытыми красным лаком ногтями, сжимала такой же красный клатч – он был настолько алым, что это резало глаза. Губы Даны горели тем же цветом, медленно растягиваясь в приятной, достойной улыбке. На её изящных ногах были перламутровые туфельки того же тона. Я понял, что улыбаюсь, что горд, что рядом со мной такая женщина. В ней есть некая особенность, которая чрезвычайно нравится мне. Но я не могу понять, какая… Верно, в этом и есть её загадка?
Она подошла, я поднялся с дивана и поцеловал ей руку.
– Прекрасно выглядишь, дорогая, – произнёс я, – Ты узнаёшь Яна?
– Конечно, – сказала надменно Даниэль, – Я пока не жалуюсь на проблемы с памятью.
– А вот я, похоже, жалуюсь! – жалобно произнёс Ян, наспех целуя кисть Даны, – Простите, вы уже готовы, а моя причёска ещё не айс. А я, как-никак, брат жениха! И должен быть около него. Вот. Ну, давай я пожму тебе руку, – Ян встревоженно обратился ко мне, – Ещё раз поздравляю с днём рождения! Кстати, ты прекрасно гармонируешь с туфлями и сумочкой Даны. С ума сойти! Какая картина! На нас здесь все оглядываются!.. А это кто там, пресса?..
Пока Ян продолжал болтать, во мне горело слово «пресса». Не дожидаясь не секунды больше, я приобнял Даниэль за талию и коснулся её губ своими. Я оторвался от неё только тогда, когда заметил на нас вымораживающий взгляд Яна.
К чёрту. Он всё видел. И все скоро всё узнают.
– Знаешь, я хочу тебе сказать, чтобы потом не было новостью, – обратился я к Яну, утерев запасным атласным платком губы от помады, – Я хочу представить тебе свою невесту… Даниэль. Вы уже знакомы, но теперь… это её новый статус.
Ян потеряно моргал несколько секунд.
– Знаешь, я… я рад за вас. Извините, но я… Я уже опаздываю. Прошу прощения. Поздравляю. Мы обязательно обсудим это позже, Тед, – многозначительно улыбнулся он и поспешными шагами удалился прочь.
Я остался наедине с Даниэль и гущей мыслей, пробивающих мою голову и поедающих меня изнутри.
***
Когда я припарковал свою Porsche Carrera, открыл Даниэль дверцу и высадил Кена, триста раз благодарившего меня за то, что я забрал его с окраины города, в моей груди проснулось что-то странное и неудержимое. Это заставляло меня дышать всё труднее и труднее, шагать медленнее и думать суматошно и расплывчато.
– В дом ты должен зайти первый, сам, – сказала, нежно улыбаясь, Дана, поправляя мою бабочку, – Ты должен предстать перед семьёй мальчиком, по которому очень скучают и которого очень любят. Пока ты беседуешь с отцом и с мамой, Кен составит мне компанию. Так что, не переживай. Скучно мне не будет.
– Скука это не твоё, – улыбнулся я, – Да, и потом, ты всегда можешь развеселить себя.
– Именно, дорогой, – она оставила лёгкий поцелуй на моей щеке, – Иди, скорее…
Она легко сжала мою руку и тут же отпустила.
Я кивнул, обернулся к отчиму дому и начал делать поспешные шаги в его сторону… Общий аромат духов, общий гул голосов, я видел всех и все видели меня. Я здоровался: то кивком, то за руку, я шёл по родному полу, я видел родные стены и не мог полностью осознать те чувства, что терзали меня. Их было так много, что я напоминал себе блуждающий в тумане маяк, качающийся между двумя сторонами…
