Текст книги "Мистер Грей младший (СИ)"

Автор книги: Каролина Янис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 52 страниц)

– Тебе придётся быть одной дома ночью, – улавливаю фразу бабули я, – Хочешь, поехали со мной? Может, не пойдёшь в этот ресторан?

Я уже решилась.

– Я пойду. Вдруг, это какая-то ошибка администрации? Я улажу все недоразумения. А если это мой друг, то хочу, чтобы ты знала – он просто друг и нам понадобиться пару часов, чтобы поговорить, если, конечно, это не вечеринка.

Бабушка принимает строгое выражение.

– Если это вечеринка – не пей и не кури, и, пожалуйста, возвращайся домой не под утро, – договорив, она растягивает губы в улыбке, а я улыбаюсь ей в ответ и обнимаю её.

– Я оставлю тебя запасной ключ, тебе, ведь, надо собраться, а мне уже пора ехать. И на, вот, – она выпускает меня из объятий и достаёт из элегантной дамской сумочки ключ, я сжимаю его в руке и она тут же высовывает из кошелька сто долларов, засовывает мне в руки, не слушая мои протесты.

– Никогда не стоит отказываться от денег, Айрин, – произносит она деланно, – И потом, ты же должна как-то добраться до этого ресторана. Такси – единственное решение, а тариф к ночи повышается, – нравоучительно говорит бабуля и я улыбаюсь ей.

Она целует меня в щёку, я прикладываю губы к другой её щеке, нехотя прощаюсь с ней, с тем потрясающим теплом, которым она окружила меня.

Закрыв за ней дверь, я иду в ванную, досконально продумывая свой образ для похода в этот ресторан с очень уж навязчивым ‚администратором‘. Я вдруг понимаю, что мама была права. Я не должна погружаться в меланхолию из-за парня, который уже и думать обо мне забыл, развлекаясь с другими. Ну и пусть, что сексуальнее этого парня я не встречала! Ну и что с того, что когда я была рядом с ним моё сердце билось чаще, а я считала себя самой счастливой в существующей Вселенной?

Всё! Хватит. Пора установить табу на мыслях о нём. Уж слишком я увязла в этом состоянии беспомощного и безвозвратного увядания – я осознаю, что мне противно от самой себя. От своих собственных, долбанных угнетающих мыслей. Сколько мы были с ним знакомы?! Пол-недели? Три дня?! Что меня так привязало?..

Опять. Хочу орать от собственных размышлений, давящих на мой мозг, как гиря.

Всё, хватит с меня. Буду думать о Бредли. Неужели, он готов простить меня? Наверняка, он начал проводить эту авантюру, увидев от меня пропущенный звонок и это – чертовски льстит. Очень хочу надеяться, что при нём, как тогда, не будет букета белых тюльпанов. Но не только из-за факта, что цветы были свидетелями происходящего в последний раз разговора между нами, но и из-за Теда, ведь он дарил мне их.

Господи, и снова все мысли о нём!

Горячая вода в душе помогает, приводит в порядок моё тело, да и аура вздыхает с благодарностью. Я пытаюсь вывести себя из фазы растения, идя навстречу новым событиям.

Я смотрю на себя в зеркало, и, наконец, за последние дни искренне улыбаюсь, увлечённая своей внешностью. Лёгкий вечерний макияж, выделяющий глаза, придающий им оттенок сапфира. Элегантное чёрное платье, хоть и довольно короткое. Ладно, сознаюсь – у меня потрясающие натренированные ноги, и я обожаю их показывать. Моя фигура стала значительно лучше с девятого класса, думаю – Бредли заметит, он всегда замечал во мне любые изменения. Помнится мне, как я пришла, выпрямив волосы и он первым засёк меня. Первым сделал комплимент.

Я ловлю себя на том, как была безжалостна к его чувствам, но оправдываю себя тем, что долго о них не знала, а когда узнала и отвергла всё – он уехал. Я могла флиртовать на его глазах с другими, могла позволить себе не замечать его, не здороваться с ним неделями и обижаться, непонятно на что. Я не задумывалась о том, что творится в его душе. И я вижу, жизнь справедлива – она зеркально отражает моё отношение к Бредли – наказывая меня теми же чувствами через Теда, причиняя боль.

Я выпрямила волосы и немного взъерошила их руками – придавая эффект ‚после ветра‘ и естественность. Не помню, чтобы я комплексовала по поводу своих волнистых волос. Мне это нравится. Меня наоборот раздражает, когда волосок лежит к волоску.

Надев лёгкий чёрный плащ, я подпоясываю его, беру клатч. Поправив застежки тонких кожаных ботиночек на небольшом каблуке, я вызываю такси и вновь разглядываю себя в зеркале.

Что за роковая красотка, чёрт побери?

От созерцания собственных прелестей, меня отвлекает звонок проводного телефона. Кто это может быть? Такси я вызывала с помощью мобильного.

– Алло, – говорю я, сняв трубку, выйдя из своей комнаты в гостиную.

Тишина на другом конце настораживает и я повторяю призыв – тот же бред.

– Не стоило звонить, если не желаете разговаривать, – едко проговариваю я, и отбиваю звонок, вернув трубку на место.

За окнами раздаются сигналы автомобиля. А это значит, что мне пора выходить.

Машина довольно быстро транспортирует меня к великолепному небоскрёбу. В его многочисленных окнах горит такой яркий свет, что жмуриться хочется. Каждое – сплошная иллюминация, за исключением, кажется, зашторенных пяти-семи окон, расположенных на первом этаже, и это странно, как и… как и тот звонок на домашний телефон.

Я вдыхаю полной грудью и вхожу в роскошное здание через центральный вход. Только я переступаю порог, как ко мне подходит миловидная девушка, освобождает меня от ветрового плаща, клатча, обещает мне полную сохранность. Я понимаю, что это не просто так. Пока первая уносит мои вещи, ко мне с дружелюбной улыбкой подходит вторая.

– Мисс Уизли, верно? – спрашивает она, я киваю в знак согласия, – Следуйте за мной. Вас кое-кто хочет видеть.

Я повинуюсь, а тело кидает то в жар, то в холод, и с точностью да наоборот. Мы подходим к дверям из тяжёлого затемнённого стекла, над которыми металлом высечено название ресторана.

Девушка открывает мне дверь с помощью ключа-карты.

– Дальше, мисс, вам следует идти самой, – произносит она с улыбкой, я сглатываю и боязливо киваю.

Там самая настоящая темнота. Странная и завораживающая.

Ну ты и гений, Бредли.

Я делаю один шаг, затем второй, и дверь за мной резко закрывается. Меня окружает настоящая вакуумная темнота, я разворачиваюсь к стеклянным дверям лицом, хоть ничего не вижу, прикладываюсь к холодной поверхности руками, осознавая, что в ловушке. Я тут застряла, но знаю, что не одна…

Мой слух улавливает звуки рояля, а глаза принимают тёплое освещение. Я разворачиваюсь и вижу, как в просторном зале в бежево-кофейных тонах, на полу, поочерёдно загораются настоящие восковые свечи, точно по волшебству. Видимо, папа Бредли неплохо отвалил иллюзионисту. Меня посещает пусть и циничная мысль, но она переходящая в отличии от невероятного восхищения. Я понимаю, что свечи загораются в дорожку, ведя меня в следующий зал.

Глубоко дыша, жадно впитывая глазами чудо происходившее вокруг, я медленно иду, еле держась на дрожащих ногах. Напитавшись зрительными ощущениями, я полностью полагаюсь на слух – живая музыка. Рояль. Он и пианиста пригласил, что ли? Это потрясающе, но мне кажется, что это слишком… Он не должен был так стараться для меня!

Я разглядываю начищенный пол в блеске свечей, зеркальный потолок, золотой узор в виде лозы на стенах, и моё сердце подпрыгивает к потолку.

Я хочу скорее увидеть его, но вижу только силуэты чёрного рояля и музыканта в следующем зале, так же наполненном свечами, как упавшими звёздами.

– Бредли! – не сдержавшись, зову я, заходя в зал с роялем.

Музыка вдруг рвано останавливается, и меня точно пошатнуло. Силуэт музыканта стал точен, виден… Я готова задохнуться. Тед! Это Тед, а ни Бредли! Что я…за дура?

Мне становится стыдно и хочется бежать, но я понимаю, что мне не выбраться без его разрешения.

– Тед… – выдыхаю я, чувствуя, как дрожат колени.

На лице Теда – на его красивейшем лице, со скоростью света сменяется несколько выражений – непонимание, боль, обида, ярость, и я уже не замечаю, как он сокращает шагами расстояние между нами.

– Бредли? – рычит он, и заламывает мне руки за спину, так, что хрустит спина – он прижимает меня своим весом к стене. Наши лица невероятно близко, а особенно глаза… Моё дыхание сбивается, я хочу накинуться на него с объятиями, но теряю ориентиры и способность думать. На мгновение, я задерживаюсь в шоке, но вспомнив, что это я должна злиться, вырываю руки из его цепких пальцев, и, что есть силы, толкаю его в грудь.

– Какого чёрта ты делаешь, Тед?! – растеряно взрываюсь я, но он лишь сжимает свои идеальные для мужчины губы, и хватая мои запястья, поднимает мне руки над головой, вновь прижимая к стене.

Я лишь приоткрываю губы, чтобы дышать, и его глаза – мечутся между ними и моими глазами, он судорожно вздыхает, опаляя мне кожу.

– Слушай, Айрин, слушай и молчи, – в его голосе лишь приказ, – Тело прижатое к стенке не сопротивляется.

– Четвёртый закон Ньютона? – издеваюсь над ним я, – Такого не существует в природе!

Он прищуривается, приближая своё лицо к моему.

– Это первый закон Теодора Грея, – цедит он.

И я подчиняюсь этому закону. Что за гипноз?!

– А второй? – на выдохе бормочу я.

– Второй, – почти рычит он, – Тело прижатое к стенке молчит, пока на него действует внешняя сила.

Я хочу спросить про Третий закон, но не решаюсь нарушать второго, однако, мои губы непроизвольно вздрагивают, и Тед кладёт свою руку мне на шею, немного сжимая её, а я ощущаю, как пульс перешёл в сонную артерию, стуча под тонкой кожей, пульсируя под его сильной рукой.

– А Третий, – наши лбы соприкасаются, – тело, прижатое к стенке, мощно действует на внешние силы и выводит их из состояния покоя.

Он с горечью усмехается и трётся носом о мой, наклонившись, я не отрываюсь от его потемневших глаз.

– И в в отличии от Ньютона, у меня есть Четвёртый закон, – продолжает он, а я кусаю губу, – Тело прижатое к стенке возбуждено и жаждет, чтобы внешние мощные силы, стали действовать внутри.

– Извращенец, – прыскаю я, едва дыша.

– Не спорю, – он сглатывает, – пока ты думала о каком-то сукином сыне Бредли, я, мысленно, грубо трахал тебя на том рояле, что за моей спиной, – он переводит дыхание, а я чувствую, что краснею, – Я представлял, Айрин, какую мы с тобой напишем симфонию, какие грязные, дикие и страстные будут аккорды… Прости, что заставляю тебя возбуждаться ещё сильнее, но твой острый язык заставил меня признаться в этом. Твой язык всё портит! – шипит он, прижимаясь ко мне ближе, и я чувствую, что вот-вот потеряю сознание… Он яростнее прижимается ко мне, лаская рукой шею и выпуская из власти второй руки моё запястье, оно обессилено валиться на его плечо, а на другое ложится свободная рука.

– Тед, – выдыхаю я, и обнимаю его шею, притягивая к себе, а он обнимает меня за талию, утыкается носом в мои волосы.

– Как же я скучал по тебе, мой ангел, как же я скучал, – жарко шепчет он мне на ухо.

Я оживаю. Пробуждаюсь от спячки… В его руках – я дома.

Теодор

Айрин в моих руках. Как долго я ждал этой секунды!.. Её горячее дыхание бьётся о мою грудь, а руки сплетены за моей шеей. Я счастлив, что она пришла. Счастлив, что чувствую её аромат.

Но то, как она появилась здесь – разрушив все мои дальнейшие планы, надломив моё желание сразу просить у неё прощения -выводит меня из себя.

Бредли. Блядь. Кто он такой? Почему она позвала именно его? Она думала, что идёт к нему?

– Тед, – шепчет вдруг она, убрав руки с моей шеи, пытаясь отстраниться.

Ну нет, детка. Я тебя не отпущу.

Я прижимаю её ближе – резко и требовательно, точно она моя собственность, и не позволяю ей шевелиться. Я должен чувствовать её сейчас, чтобы не слететь с катушек.

– Я всё ещё злюсь на тебя, – тихо и спокойно произносит она, – очень злюсь…

Я подавляю улыбку. Злишься, детка? Поэтому так нежна сейчас, так млеешь в моих объятиях? Может поэтому, в твоём голосе нет и намёка на злость?

– Я знаю, что злишься, – скрывая иронию в голосе, шепчу я, – моя злая девочка…

– Я не твоя, – говорит она, и я хмурюсь от боли, точно мне дали под дых.

– А чья? Бредли? – зло цежу я.

Мой голос – шипение. Я отпускаю Айрин и сжимаю кисти рук в кулаки – оттого, что мне хочется отшлёпать её за эти слова, оттого, что мне её мало. Она делает шаг назад, отступая, но упирается спиной в стену. Глубоко вдохнув, она поднимает на меня глаза.

Макияж ей очень к лицу, а это сексуальное ‚little black dress‘… Оно чертовски короткое. Она одевала его умышленно, для того ублюдка? Я стискиваю зубы и не в силах смотреть в её глаза, бросаю неопределённый взгляд в сторону. Удерживаю его, пытаясь успокоить громкое, слишком громкое сердце…

– Тед, я – ничья, – произносит она, выдержав паузу, – Прости меня за то, что я сказала его имя, я даже не подумала и виню себя за это…

Я перевожу глаза на неё. Сердце издаёт стон от этого невероятно-божественного лица.

– Господи, – вдохнул я, проведя рукой сквозь волосы, борясь с желанием поцеловать её, и в тоже время, сражаясь с душещипательным раздражением, – Айрин, скажи мне, кто он? Почему ты думала, что это сделал он?

– Я… Я звонила ему, – выпаливает она, и мой взгляд каменеет, – Что? Что вы так смотрите, мистер Грей? – её голос поднялся сразу на несколько октав, – Да, я звонила ему. Другу с которым не виделась почти три года, – она делает ударение на слове ‚друг‘, – Да, я пришла сюда потому, что, видимо, с ума сошла, надеясь, что проведу нормально вечер с другом. С другом, Грей! Чувствуешь разницу? Я – не ты! И ты не имеешь никакого права злиться на меня, понял?! Иди к своей Даниэль, уверена, она не будет раздражать тебя! Совет да любовь! А я – не железная, ясно?! – она отрывается от стены, её глаза сияют, из-за застывших в них слёз.

Нет, нет!..

Она больно толкает меня в грудь, освобождая себе проход, я понимаю, что она хочет уйти… Но нет, детка.

Даже не думай, что я тебя отпущу сейчас. Или ещё когда-нибудь.

Я тебя не отпущу.

Я вырываюсь из ступора, и отрезаю приказным тоном:

– Стой, немедленно!

Айрин вздрагивает от моего призыва и, пошатнувшись, тормозит.

Вот так, крошка, да.

Она продолжает стоять ко мне спиной, и я слышу её тяжёлое дыхание, вижу, как сексуальное тело напряжено. Я хочу подойти к ней, обнять её, молить о прощении, но боль в сердце не позволяет шевелиться и блокирует мозг.

Айрин меряет меня долгим взглядом, встав вполоборота.

– Не приказывай мне, Тед, – произносит она холодно, – Хочешь сказать, я не права?

– Не права, – отвечаю сразу я, подхожу к ней ближе, а она пятится назад, снова вписавшись своей попкой в стену, – Даниэль – не моя. Когда я узнал, что она говорила с тобой, я осознал, как был не прав, решил, что больше не взгляну на неё! Детка, прости меня…

Она не даёт мне закончить:

– Ты целовал её? – Айрин спрашивает так жёстко, что всё внутри меня леденеет. Язык не поворачивается ранить её, и я лишь потеряно смотрю в её глаза.

– Да, – отвечает она за меня и горько усмехается.

– Малышка, я… не хотел этого, я был зол на тебя, – её брови от изумления взлетают вверх, – Да, был зол из-за того, что ты не отвечала мне. Я очень жалею об этом, я сам себе противен из-за этого дерьма, но я не могу без тебя! Не могу, понимаешь?

Я тянусь к её щеке, но она хватает ледяной рукой моё запястье, и, борясь с подступающими слезами, отталкивает мою руку…

Боже, нет!

– Вы… ты и она, вы… – тихо выдавливает девушка, глядя мне в глаза и часто моргая, мне становится больно оттого, что я вижу её такой несчастной. Я догадываюсь о том, что она хочет спросить и не решаюсь сознаться!

Я ненавижу себя. Я опустил голову, и услышал, как она грустно и зло усмехается. Я боязливо поднимаю на неё взгляд. Она печально и сдавленно улыбается, утирая в уголках глаз слёзы, задрав голову…

Боже.

Какой же я ублюдок!

– Ты самый настоящий кобель, – произносит она, с дрожью в голосе и проводит пальцами обоих рук по всей длине волос, избегая смотреть мне в глаза – чёртов подонок! – рычит Айрин, и я чувствую, что мои хрупкие надежды рушатся.

Она вырывается вперёд, и больно задев моё плечо, стремится к дверям. Я не останавливаю её.

Знаю, что они закрыты.

Я медленно иду к ней, и то, что я вижу просто убивает меня. Она прислонилась руками и щекой к холодной двери, конвульсивно вздрагивая от слёз. Я проклинаю себя сейчас. Мне хочется прикончить себя за это – это будет оправданно.

– Отпусти меня, – всхлипывает она, – Мне надоело. Мне надоело уже радовать тебя своими слезами.

Я не выдерживаю и подбегаю к ней, аккуратно беру за талию, отрываю от холодной двери, притягиваю к своему торсу… Она напряжена, но не сопротивляется. Мои руки опускаются на её бёдра, я ближе прислоняюсь грудью к её спине, а её попка трётся о меня. Я, словно, оживаю. Она откидывает свою голову на моё левое плечо, поворачивает своё ангельское лицо ко мне, тем самым обнажая шею, чтобы посмотреть мне в глаза… Её тушь не потекла. И видно, что она этим гордится – упрямый подбородок выдаёт это чувство. Я целую её в висок, опускаюсь губами к скуле, собирая на ходу солёную бусинку слезы. Какие они тёплые, а эта изумительная кожа… Она приоткрывает губы, судорожно вздыхая, а я целую её нежную шею.

– Я ненавижу тебя, – с любовными нотками выдыхает она.

– Я вижу, детка, – шепчу я, и вновь целую туда же.

– Я хочу уйти, – требовательно хрипит Айрин, я подавляю улыбку.

– Твоё тело этого не хочет. Твоя душа этого не хочет. Ты этого не хочешь, чёрт побери, но, знаешь что – давай. Продолжай врать, Айрин, продолжай…

– Если бы ты только мог заткнуться, – она едва дышит, становясь всё горячее от моих губ на её шейке, – твой голос меня раздражает.

– И снова враньё, – усмехаюсь я ей на ухо, – Как думаешь, ещё недостаточно?

– Закрой уже свой рот, герой-любовник! – шипит она, освобождаясь из моих рук —, но безуспешно. Я уверено развернул её к себе полностью, и, теперь – глаза в глаза, грудь в грудь, сердце с сердцем.

– Прикусите, пожалуйста, свой колючий трёхметровый язык, мисс Уизли, – прищурившись, чувственно, и в меру грубо шепчу я.

– Поцелуйте, пожалуйста, себя в зад, мистер Грей, – вторит она ядовито, с раскосой улыбкой на губах.

Она сказала это… так живо, так обиженно, но так страстно, что мой половой орган дрогнул, а кровь зашумела в ушах, не давая действовать разуму.

Детка, я сейчас просто сдохну от твоего острого язычища!

– Нужно чем-нибудь занять ваш ротик, мисс Уизли, – сжав желваки на её предшествующую реплику, говорю я, – Он слишком свободен.

Айрин выгибает бровь, точно относится к моим словам поверхностно и презрительно, но она не может скрыть звука своего сильно стучащего сердца, своего румянца, своей животной возбуждённости сейчас. И я счастлив, что её тело так искренно со мной.

– И чем же? – бросает она реплику, стараясь скрыть интерес.

– Мы в ресторане, детка. Было бы глупо, если бы я оставил тебя без ужина, – произношу я, глядя в её глаза.

– Я поужинаю дома, мистер Грей, – она пытается выбраться из моих рук, – отпусти меня!

Блядь! Как же бесит!

– Не отпущу! – рычу я.

– Ты просто невыносим! Ты появляешься неожиданно, даришь мне чувства которые поднимают меня до небес и исчезаешь! Прости, но я так не могу! Отпусти, – она вырывается, бьёт меня в грудь, но мой пресс меня защищает, а я сжимаю в своих руках, а она хнычет, прося меня отпустить её.

– Господи, заткни хоть на секунду эту женщину! – не выдерживаю я, положив руку на её губы, а она кусает меня.

Чёрт, больно!

Я кривлюсь от её укуса, убрав руку ото рта, но сжимаю её тело крепче.

– Господи, хоть на секунду верни этому мужчине мозги! – ядовито вторит она, мысленно, я издаю стон от досады.

Не выдерживаю очередной волны собственного раздражения, меня бесит это ‚отпусти‘ когда буквально всё – её глаза, сердце, тело – всё требует схватить её, и не отпускать. Никогда. Никуда.

Ни, особенно, сейчас.

Кстати. Схватить? Отличная идея.

Я перекидываю Айрин через плечо, также легко, будто мы в невесомости, она визжит, а её кулаки бьют меня по спине. Игнорирую.

– Грей, что ты делаешь?

– Благодари Бога, ко мне на секунду вернулись мозги.

– Отпусти меня!

– И не подумаю. По крайней мере, сейчас, мисс Уизли.

Я проношу её из первого зала со свечами во второй, и стоящий здесь рояль, заставляет меня улыбнуться своим желаниям.

Пошлый Грей.

Айрин обречённо вздохнула, она не оказывает сопротивления – это чертовски меня радует. Я останавливаюсь у входа в последний зал ресторана, осторожно опускаю Айрин – она касается ногами пола, и, пошатнувшись, задерживается за мои плечи, чтобы не потерять равновесие.

Между нами воцарилось молчание. Я пробегаю прохладными пальцами по её горячей щеке, купаясь в жаре, исходящем от неё… Она выпрямила волосы. Она надела короткое платье. Она шикарно накрасилась. И всё это не для меня.

Я хмурюсь и сглатываю от неприятной мысли, внутренне поёжившись. Айрин смотрит на меня широко раскрытыми глазами, не отрываясь, полностью отдавшись моему взгляду и я понимаю…

Она вся для меня. Её глаза – для меня. Её губы – для меня. Её острый язык, её возбуждение, слёзы, слова – это для меня.

Осознание этого пьянит мою голову, дурманит меня, и я сдаюсь, став смелее.

Будь, что будет, но я должен открыться ей. Должен сказать то, что накопилось у меня в душе… Должен.

– Прости меня, – набрав полную грудь воздуха, искренне шепчу я, – Я тебя умоляю, Айрин. Я знаю, как ужасно я поступал, эта мысль не даёт мне дышать. Я не могу смириться с тем, что причинил тебе боль. Ты нужна мне, Айрин. Ты очень нужна мне, детка… Не уходи от меня. Не вырывайся. Не сопротивляйся если ты, действительно, этого не хочешь. Я… я чувствую, что живу, когда ты, вот так вот, смотришь на меня. Я знаю, что не достоин даже дышать с тобой одним воздухом, но осмеливаюсь просить тебя о последнем шансе. Я клянусь, мой ангел, что каждый день я буду доказывать тебе, что достоин твоего прощения, что могу полноправно быть рядом с тобой… Мне это нужно. Ты мне нужна, Айрин, и я знаю, что я тебе тоже. Я никогда не чувствовал такого притяжения… Никогда, – я по слогам проговорил последнее слово, плотнее сжимая между ладонями голову Айрин.

Она с трудом сглатывает, покрываясь розовым румянцем. Слезинки так и намереваются сбежать по её щекам, но я предостерегаю это – мгновенно утерев солёные капельки большими пальцами, в уголках её потрясающих глаз.

– Не плачь из-за меня больше, Айрин, – тихо говорю я и целую её в лоб, – Будь со мной, детка. Если ты уйдёшь, то погаснут не только свечи в ресторане, но и мои самые яркие душевные силы.

– Я простила тебя, Тед, но…

Господи.

– Но? – тороплю я.

– Я не знаю, как теперь верить тебе. Я должна подумать, могу ли я… могу ли я остаться с тобой. Я хочу этого. Хочу, но… Как говорил один мудрец, ‚когда тебя предали – всё равно, что руки сломали. Простить можно, а обнять не получится‘.

– Но ты уже обнимала меня, Айрин.

Она тепло улыбается, тихо захихикав, неопределённо мотнув головой. Я слаб рядом с ней. Я хочу быть для неё самым нежным… Я не сдерживаюсь, снова обнимаю её – резко притянув к себе, эротично провожу руками по её спине, а она касается пальцами лопаток моей… Мы заключили друг друга в объятиях, наслаждаясь тишиной, которая так жарко окружила нас.

Я утыкаюсь носом в её волосы, вновь наполняя лёгкие великолепным ароматом Айрин. Она такая хрупкая… Медленно, нехотя отстраняюсь от неё, зная, что должен её накормить. Она устало и нежно смотрит на меня, неуверенно касается рукой моих волос, мягко лаская их тонкими чувственными пальцами… Я закрываю глаза, чувствуя, как мне хорошо, когда она просто трогает меня.

– Как бы я не думала, что лучше всего уйти – я не могу, Тед… Я не знаю такой катастрофы, которая бы заставила меня предать тебя, оставить… Я с тобой. Только, пожалуйста, больше не делай мне больно, – она судорожно вздыхает, я хочу поцеловать её, но она не дождавшись моей реакции, разворачивается в сторону третьего зала.

Она ахает от восхищения, а я обнимаю её со спины, и шепчу на ухо:

– Я никогда не предам тебя больше. Клянусь.

Она заметно расслабляет плечи в моих руках, восхищённо рассматривая интерьер впереди себя.

Сервированный стеклянный стол, пол усыпанной лепестками белых тюльпанов. Свечи в бронзовых канделябрах на длинной ножке.

– Это немыслимо… – выдыхает она, – Это всё для меня?

– Всё, малышка, – шепчу я, – Всё и даже больше, чем всё.

Я беру её за руку и веду к столу. Отодвигая стул, я нехотя разрываю связь наших пальцев, негласно прошу сесть за стол. Открыв бутылку малинового вина, разливаю его по хрустальным фужерам и сажусь напротив неё.

Я поднимаю бокал.

– Хочу выпить за тебя, – произношу я, следя глазами за тем, как она берёт бокал и краснеет… Я не могу не наслаждаться её смущением. Она смотрит мне в глаза, впиваясь зубками в нижнюю губу, пряча улыбку.

Я сглатываю, возбуждённый этим зрелищем.

Я касаюсь своим бокалом её, и она слегка вздрагивает из-за хрустального звона. Свеча, горящая на столе, бутылка вина, самые разные фрукты и ягоды на хрустальном подносе, Айрин со мной – не сон ли это, всё-таки? Неужели, я смог удержать её? Слишком прекрасно для реальности.

Я делаю глоток вина, не сводя с неё глаз и она отвечает мне тем же.

Она ставит бокал и берёт виноградинку ‚дамских пальчиков‘, медленно отправляет себе в рот. Мои губы мгновенно пересохли, я взял клубнику и поднёс к губам – Айрин пристально смотрит на мой рот. Я как можно сексуальнее откусываю клубничку и облизываю губы, прикрыв глаза.

– Вкусно? – интересуется Айрин, и я чувствую её дыхание рядом со своим лицом. Я открываю глаза и вижу, как она близко. Между нами каких-то три сантиметра.

Я отрываю от своих губ клубнику, и провожу ягодой по её нижней губе, затем по верхней… Она хочет укусить, но я резко убираю, игриво улыбаясь. Она кусает свою грёбаную губу, и мой член дёргается в ответ.

Отлично… Начинается, Грей.

Я передумал давать ей клубнику.

Просто так – я не дам её ей. Она с моим вкусом. Я зажимаю остаток ягодки зубами, наслаждаясь потемневшим взглядом Айрин. Глаза в глаза. Не мигая и не отвлекаясь… Я подаю головой ближе к ней – она понимает, чего я хочу и открывает ротик. Наши губы соприкасаются на мгновение, а её язычок и зубки проникают мне в рот – она забирает зубками клубничку, хочет отстраниться, но я – резко скрепляю свои губы, поймав в свою власть её язычок, кусаю её губу и жёстко тяну… Она стонет от наслаждения в мой рот.

– Ну как, вкусно? – бормочу на выдохе я, когда она немного отстраняется от меня.

– Чертовски, – шепчет Айрин и целует меня в щёку.

Я хочу схватить её губы своими, но она прекращает огибать стол и умещает свою шикарную попку на место… Между нами снова расстояние. Она поднимает бокал вина и смачивает губы, смотря на меня.

– Ты так сексуальна, Айрин.

Её щёки розовеют, она облизывает губы, и, вновь, делает глоток вина.

– И румянец тебе очень идёт, – продолжаю флиртовать я.

– Это всё вино, – хрипло шепчет она.

– Да, конечно, мисс Уизли, – я кокетливо улыбаюсь ей.

Она перекладывает волосы с правого плеча, на левое, как бы случайно проводит пальцами по своей великолепной шее. Я сглатываю.

– Айрин, зачем ты уехала? – спрашиваю я тихо.

Её розовые губы приоткрываются – она резко вдыхает.

– Я… я не знала тогда, что мне делать. Я так заревновала, что просто потеряла голову. Ты звонил мне, писал, а я ничего не видела, кроме миража – где ты и она… вы вместе. Отъезд казался мне единственным вариантом. Я, поначалу, даже хотела уговорить маму остаться здесь, но… Но мне и тут плохо. Теперь, я знаю, что без тебя – мне везде одинаково ужасно.

Боже, моя малышка, моя милая девочка! Сердце тарабанит в грудную клетку.

Она опускает глаза, судорожно выдыхая.

– Посмотри на меня, детка, – прошу я хрипло и кладу свою руку на её ладонь, сжимаю пальцами.

Она неуверенно поднимает на меня глаза, а её грудь часто поднимается и опускается снова. Как же она прекрасна…

– Айрин, запомни, – шепчу я, – Ты больше никогда не будешь без меня. Я всегда буду с тобой.

Она улыбается, и сердце во мне тает…

– А этот Бредли? – бросаю я, – Кто он?

Улыбка пропадает с её губ, она немного хмурится. Но её рука в моей.

– Он был моим одноклассником, и, как галантный кавалер, каждый праздники дарил мне мои любимые цветы… Потом, он признался, что чувствует ко мне что-то, но тогда я была инфантильна… И послала его подальше… Тед… – вдруг вздыхает она, и поднимает на меня взгляд, – Сейчас был мой первый поцелуй. С тобой…

Я ошарашено округляю глаза и сглатываю.

Первый поцелуй? Это её первый поцелуй?

Я крепче сжимаю её ладонь, и поднявшись со стула, притягиваю её за руку ближе к себе. Она смотрит на меня жадными глазами, снизу вверх – это заставляет меня чувствовать себя самым могущественным в этом мире.

– Детка, это ещё не поцелуй, – с улыбкой шепчу я, положив руку на её подбородок, притягивая ангельское лицо ближе, – Сейчас я тебя поцелую. По-настоящему, – хриплю я и медленно приближаю себя к ней…

Господи, какая она сладкая… Вино, клубника и Айрин – что может быть лучше и пьянее? Я ласкаю своим языком её нёбо, а она прижимается ко мне, шумно дыша через нос. Мои руки погружаются в её золотые волосы, а её ласкают мою грудь и шею… Я горячо целую её, одна моя рука сползает на её шею и мне кажется, что она даже дышать не может, а сердце замирает…

– Подожди, подожди… – вздыхает она мне в губы, я прерываю поцелуй, – Ты… это невероятно!

Её дыхание совсем сбито, а глаза бегают по моему лицу, теряя возможность фиксироваться на деталях.

– Дыши, Айрин. Дыши, – шепчу я, крепче сжимая её лицо в своих ладонях, полностью отдаваясь ощущению тепла рядом с ней.

Она часто кивает и тянется своими губами к моим, я наклоняясь к ней… Какие мягкие у неё губы… какой проворный язык, как она прекрасно пахнет… Аромат её кожи, блеск волос в свете свечей, чувственные губы – всё это просто сводит меня с ума. Её пальцы погружаются в мои волосы, она тянет мою чёлку – сильно и требовательно. Мои руки ползут по её талии и рёбрам вверх и вниз, я сдаюсь своим ощущениям – сдаюсь ей.

Её губы страстно захватывают мои, а неопытный язык борется так яростно, что я чувствую, как сильно я заведён… Как возбуждён.

Айрин с рваным вздохом отрывается от меня, тёмно-синие глаза прожигают меня насквозь. Она целует меня в щёку, кусает за неё, опускается губами к подбородку и оставляет там укус, а я, в свою очередь, не сдерживаюсь и кусаю её в шею, желая оставить засос…

Что же ты наделала, крошка? Я же не смогу оторваться… Айрин крепко-крепко сжимает меня в своих объятиях и зажимает зубами мою нижнюю губу.

– Не отпускай меня, Тед, – еле дыша бормочет она, – Не отпускай…

– Ты можешь только мечтать об этом, – смотря в её глаза, почти рычу я, – Я тебя не отпущу. Никто не заберёт тебя у меня. За любую попытку – казнь. Ты моя, тебе это ясно? Поняла? – она отчаянно кивает, – Скажи мне, малышка.

– Поняла, – выдыхает она, – я твоя…

Её глаза страстно сияют.