Текст книги "Мистер Грей младший (СИ)"
Автор книги: Каролина Янис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 52 страниц)
– Да, будет, представляешь? – выгнула бровь Кейт, – Что-то мне подсказывает, что завтрашним вечером ты будешь нарасхват, – она расхохоталась.
– Ой, Кейт, перестань! – я отмахнулась от неё, убирая платье обратно в кофр.
– Могу перестать, – она подняла брови, – Но правда есть правда.
Я покачала головой на её многозначительную, широченную улыбку.
– И ещё, Стил, – начала Кэтрин, заговорчески улыбаясь, – У нас с тобой сегодня салон красоты – сауна и массаж. Завтра мы должны быть сногсшибательны.
– Да, – обречённо вздохнув, но, при этом, широко улыбаясь, проговорила я, – Должны быть.
– Поправляй макияж и в путь! Миа сказала, что будет ждать нас там, – Кейт улыбнулась шире.
По этой улыбке я смогла угадать, что на салоне она не остановится. Будет ресторан. Дорогой алкоголь. Наше фирменное обсуждение мужиков. Что же, я не против. Смотря на Кэтрин, я поняла, как я действительно скучала по таким нашим походам… Это необходимо.
Будем веселиться до завтрашнего утра…
Макс
Это утро настало. Работа с домом моды Шанель. Приставучая Баригард. Наглая Жаклин. Не покидающая мои мысли, чужая невеста Эва. Женщины. Какое дерьмо!
Хитрая Джеки сказала, что позвонит Мэйсону только тогда, когда я осчастливлю Эву. А что, чёрт подери, я могу сделать?.. Я буду обычным фотографом, который должен просто-напросто сделать свою работу и убраться из её жизни. Сомневаюсь, что моё появление принесёт ей много счастья. Но я мечтал посмотреть на её реакцию. Мечтал увидеть её узкоглазого женишка-мелкочлена. Урод. Она любит его?.. Как бы мне хотелось верить, что нет. Но я не мог себе позволить этой роскоши, пока не увижу её. Пока не посмотрю в её глаза.
Приняв ванну, одев свой классический дорогой костюм и выпив чашку горького кофе, я забронировал билет на ночной рейс в Чикаго. Потом, передумал и, на всякий случай, забронировал второй билет. Просто на всякий случай. Я ни на что не рассчитываю. Просто… хочу попытать удачу. Пожалуй, первый и единственный раз в жизни. Да, именно так. Попытать удачу.
В двенадцать часов по полудню, шикарно одетая Жаклин заехала за мной. Она была, как объяснила позже, со своим водителем, так как считает, что руль – не женских рук дело. На ней был одет чёрный костюм – лучший из комплектов той линии, которую создала Баригард. Профессионально накрашенная, она напоминала фарфоровую куклу.
– Церемония назначена на четыре часа дня, – говорила Джеки, пока мы ехали, – Она пройдёт прямо в саду дома родителей Эвы. В три приедет жених, прибудет большая часть гостей. У тебя на всё про всё три часа, Макс, – последнее предложение она проговорила напряжённо.
– На что – «на всё»? – поинтересовался я.
Джеки фыркнула, закатив глаза.
– На фотосессию, – многозначительно проговорила она.
Но по её взгляду, по скрытому контексту сжатых губ можно было понять, что она имеет ввиду совсем не это.
– Понял, не дурак, – коротко отозвался я.
– Вот и хорошо, – она широко улыбнулась.
– Не забудь позвонить Мэйсону, – напомнил я, выгнув бровь.
– Я уже звонила утром. Он не отвечал. Позвоню позже ещё раз, – я кивнул, а волна паники с ног до головы охватила меня, когда машина остановилась у шикарного комфортабельного дома.
– Не дрейф, – подмигнула она, прежде чем выйти из машины.
Я старался изо всех сил. Изо всех грёбаных сил. И следовал шаг в шаг за Джеки, крепко сжимая сумку с фотоаппаратом.
Пока мы миновали оживлённые комнаты и коридоры, а Джеки, целуясь с уже прибывшими, нарядными гостями по очереди, представляла меня просто – «Макс, фотограф», жилы во мне дрожали. Я чувствовал себя самым настоящим незваным и нежданным гостем. В одно мгновение – меня посетила одна жутко интересная мысль. А какого чёрта я здесь делаю?!.. Ужасное осознание своего собственного безумия накрыло меня именно в ту секунду, когда я увидел Элиота, который был изначально решительно против меня. Рядом с ним стояла женщина, чрезвычайно похожая на Эву. Видимо, её мать. А с ними ещё пара. Нет сомнений, это родители Теда. Кристиан с проседью на висках, Анастейша, с небольшими морщинками у глаз, но прекрасная в целом. Две золотых пары… И блядь. Какого было моё чёртово изумление, когда я увидел рядом с ними своего папачоса. Они знакомы?.. Твою мать. Мир грёбано тесен. Я хотел схватить Жаклин за руку и сказать, что я «нахер сваливаю отсюда»!
Ущипнув её, я заставил её обернуться к себе и прошептал на ухо:
– Не подходи к своим дядям и тётям. Рядом с ними мой пахан.
Джеки вытаращила глаза, начиная смеяться.
– Ничего ржачного в этом нет, Кэй!
– Ты ошибаешься, – я закатил глаза.
– Просто отведи меня к Эве и целуйся с кем захочешь, – жёстко произнёс я.
– Конечно, – Джеки стала серьёзной, – Должно быть, она в своей комнате. Её красят, наряжают… Пошли, на второй этаж, – Жаклин ухватила меня за руку и повела в комнату той, что сегодня должна стать законной женой.
Чужой женой.
Постучавшись два раза в дверь её комнаты, она получила разрешение войти от какого-то писклявого мужика. Она вошла, а дверь захлопнулась перед моим носом. Раздавались громкие поздравления Жаклин, её восклицания о том, что она нашла замечательного фотографа. Эва смеялась… Неужели, забыла о своём обещании, в котором ручалась в том, что фотографировать её буду только я?..
Видимо, забыла. Это совсем не мудрено.
Выходя из спальни, Кавана оставила дверь чуть приоткрытой, тем самым, скрывая меня за ней; уходя, Джеки произнесла вполголоса:
– Тебя позовут, как только причёска и макияж будут готовы, Макс. Стой здесь и жди, – я кивнул.
Едва она ушла, я прижался ближе к двери, начиная считать толчки своего сердца в груди. Вскоре, услышав её голос и смех, я не смог сдержаться. Я заглянул в дверной проём…
Эва. Не накрашенная, растрёпанная и бесконечно сексуальная. Она смеялась. Без меня. А высокий стилист с начёсом, короче – мистер Гей крутился вокруг неё, как юла. Шутил с ней.
Сволочь. Держись от неё подальше!..
Случайно, я приоткрыл дверь шире и она заскрипела… Эва бросила взгляд, но не успела меня заметить. Я вовремя отстранился.
Прикрыв глаза, я принимал осознание того, что она по-прежнему прекрасна. Даже более чем. А ещё, я понял, что очень люблю её. Понял, что хочу украсть эту невесту у всех на глазах… И нести наказание. Быть с ней всю жизнь.
– Кто там подглядывает? – снова раздался голос мистера Гея, – Фотограф? – он рассмеялся, – Не будь стесняшкой, входи. С макияжем я… – он сделал трёхминутную паузу, – Почти, – вторую, немного длиннее, – Закончил… Остался блеск для губ и тушь. Ты же хочешь натуральный мейк-ап, невестушка? – поинтересовался он у Эвы.
– Ага, – весело ответила она.
Я больше не мог находиться так близко и так далеко от неё. Всё. Пора.
Я вошёл.
– Добрый день, мисс Грей, – произнёс я, когда человек с начёсом отошёл от её преображённого, совершенного лица.
На секунду, я думал, что перестал дышать. Её глаза быстро проскользнули по мне, она сглотнула, улыбнулась и сделала глубокий вдох.
– Добрый… день, – с придыханием, немыслимо сексуально произнесла Эва, – Мистер Родригес.
– Просто Макс. Я же… лишь фотограф, – выдавил я.
Её глаза заблестели. То ли от подступивших слёз, то ли от нахлынувших воспоминаний. То ли и оттого, и от другого.
– Да, – шепнула она, тяжело сглатывая, быстро отводя глаза, – Мэбби, начинай делать причёску, – приказала она стилисту.
Голос её набирал холода и равнодушия.
– Присаживайтесь, Макс, – произнесла она, не глядя на меня, – Обождите немного.
Я подчинился. Сердце во мне то глохло, то стучало, как скоростной экспресс. Кровь отливала от кожи. Я разглядывал её, пристально уставившись на неё и изучая каждую её деталь. Белое роскошное платье – сплошное кружево ручной работы. Она надела это для услады взгляда того придурка. Господи. Как же больно!.. От любви нет никакого обезболивания. Только смерть.
Всё то время, что гей-парикмахер проводил рядом с нами, Эва не смотрела на меня. Мне начало казаться, что ей всё равно. Я её не волную. Я ничего не значу. Но, блядь… Это ложь самому себе!
Я вспомнил, как действительно загорелись её глаза, когда она увидела меня. Её вдох. Улыбка – короткая, но непроизвольная и искренняя. Я не мог дождаться, когда стилист оставит нас. Я ухмыльнулся, когда подумал, какие фотографии я буду требовать от неё… Я напомню ей ту фотосессию в Аспене. Она вспомнит всё. Не отвертится.
Сучка.
Боже, почему я злюсь? Потому что звезда гей-парада трогает её волосы? Или потому, что скоро приедет её треклятый жених? Я не знаю. Честное слово, не имею представления. Может, просто хочу её трахнуть?.. Хочу забрать её себе! Да! Украсть! Нахер! Немедленно!
Но есть один вопрос. Хочет ли она этого?
Пока меня терзают сомнения, вопросы, желания и мысли, я не замечаю, как скоро нас покидает стилист. Мы только вдвоём.
Я встаю с кресла, поднимая на глаза Эву. Фата. Роскошное платье. Чужая. Не для меня.
– Поздравляю, – шепчу я, горько улыбаясь.
– Пока не с чем, – покраснев, выдавливая из себя нечто похожее на улыбку, произносит она.
– Я рад тебя видеть, – она начинает тяжело дышать.
– Я тоже, – выдыхает Эва.
Я подхожу к двери, ведущей из комнаты, спиной, и, протянув руку назад, запираю её на встроенный ключ. Эва вздрагивает, когда раздаётся щелчок.
– Это для того, чтобы обезопасить фотосессию от зевак, – поясняю я.
Она кивает, не моргая, смотря мне в глаза.
– Иди к окну, – произношу спокойно я.
Она подходит. Кайма платья и шлейф духов тянутся за ней, а затвор фотоаппарата щёлкает. Первый снимок есть.
– Смотри на меня, – приказываю я, пряча глаза за фотоаппаратом, делаю сразу несколько кадров – нежных и заманчивых, тонких и страстных, как само кружево её платья. Она потрясающая. Идеальная. Меня бросает в жар.
– Извини, я., – начинаю оправдываться я, но останавливаюсь, не посчитав это действительно нужным. Я стягиваю с себя пиджак и бросаю его на кресло.
– Он же помнётся, – участливо произносит она.
– Он всё равно мне не понадобится, – тут же отвечаю я.
Она тяжело сглатывает, её зрачки расширяются, но лицо становится шокированным и изумлённым.
– Я это к тому, что здесь очень жарко, – поясняю я.
– Да, – соглашается она, краснея, машет рукой на себя, – Мне тоже что-то жарко.
– Значит, – хрипло выдавливаю я, – Будем действовать абсолютно профессионально, – она кивает, разминая пальцы, – Начнём?
– Конечно, – соглашается Эва.
Я начинаю фотографировать, раздавая всякие простые команды. «Поверни голову», «опусти глаза», «подними подбородок», «смотри в объектив», «улыбнись»… Я подхожу к ней ближе, когда ощущаю знакомые волны, исходящие от её прекрасного взгляда. Того самого, каким она всегда смотрела на меня. Я теряю ориентиры и контроль, становясь рядом с ней совсем близко.
– Улыбнись шире, немного приподними плечи, – даю простые указания, но позже…
Позже, я ощущаю, что она замирает, как статуя.
– Дыши, – командую я, и наши глаза встречаются за пределами фотоаппарата.
Она приоткрывает губы для вдоха – я делаю снимок. Она отмирает, оживает, начиная позировать самостоятельно. Но один единственный факт просто выводит меня из себя. Мне приходится умолять её, чтобы она улыбалась. Она делает это натянуто. Она не хочет улыбаться. В глазах тоска, за нею глупый страх, которому она не может найти применения. Неужели, она просто не может попросить меня спасти её, забрать её, вытащить из ада, из пут, в которые она сама себя засовывает?! Я сменяю крайность крайностью. Я безумен. Но я безумно хочу, чтобы она была безумно счастлива.
– Покажи мне счастливую Эву, мисс Грей, – произношу я серьёзно.
Она застывает снова. Губы её сжимаются. Она моргает пару раз, а затем, утирает слезу, которая стремительно скатилась по её щеке. Я опускаю фотоаппарат.
– Это уже слишком, – произносит она, – Неужели, ты не понимаешь, что это слишком? – она повышает голос.
Эмоции. Это хорошо, малышка. Это очень хорошо.
– Что слишком, Эва? – я кладу на кресло своё оборудование для кражи времени, – Слишком быть счастливой, когда выходишь замуж?
– Слишком быть таким бесчувственным и жестоким, Макс. Ты не знаешь, что сейчас творится в моей душе.
Я подхожу к ней вплотную. Наши лица уже совсем близко.
– Ты ошибаешься, – прищуриваюсь я, – Ещё как знаю.
– Макс, – выдыхает она.
– Эва, – шепчу я.
Она тяжело дышит.
– Иди на кровать, – приказываю я.
– Зачем? – в глазах тревога, но вместе с тем… безумие. Сумасшествие.
– Продолжим фотосессию, – я кладу руки на её талию, прижимаю к своему телу.
– Лучше здесь, – умоляще срывается с её губ.
– Как скажешь, – хриплю я, в мгновение ока – овладеваю её губами.
Она открывает свой ротик для меня, ногти впиваются в мою шею, она проводит пальчиком по моему кадыку, судорожно дыша, сквозь поцелуй. Блеск на её губах, её собственный вкус, это так знакомо, так приятно, что лишает рассудка. Напрочь вырубает мозг… Снизу доносится какой-то шум, сигналы машин. Эва отталкивает меня, кусая зацелованные губы.
– Мы с ума сошли, – выдыхает она, – Приехал мой жених. Меня будут ждать. Мне надо идти, – она стремглав несётся к двери, но я какими-то чудесными силами оказываюсь рядом с ними намного раньше.
– Я так не думаю, – я хватаю ручку двери, не выпуская её, – Ты не должна делать всё, что ожидают от тебя другие. Ты должна делать то, что хочешь ты.
– Макс! – она качает головой, не желая слушать правду, – Выпусти меня. Немедленно. Я буду кричать.
– Конечно будешь, – хриплю я, – От оргазма.
Эва расширяет глаза от моей прямоты, резко устремляется к окну, отодвигает шторы и пытается что-то разглядеть.
– Он уже в саду! – встревоженно произносит она, – Там, где торжество… Он стоит у церемониальной арки, Макс, – голос её срывается, но вместе с паникой… торжество.
Торжество, которое она пытается скрыть.
– Я забираю тебя себе, – рычу я ей на ухо, стягивая фату, – У тебя сегодня свадьба. Но не с ним, а со мной.
– Ты с ума сошёл! Прекрати! – она вполсилы пытается выкарабкаться из моих рук.
– Не прекращу, – хриплю я, – Ты права, я сошёл с ума. Ещё давно. Я сошёл с ума пять лет назад, в тот самый момент, как ты свалилась на меня с табурета.
– А как же моё согласие?!
– Ты уже согласна…
– Не правда! – она оборачивается ко мне лицом, и я широко улыбаюсь ей.
– Ты можешь так думать… – прошептал я, припадая губами к её шее, – …но твоё тело, – продолжил я, подняв одной рукой её белые дорогие юбки, а второй проскальзывая промеж бёдер, прижимая ладонь к влажному кружеву её горячего местечка, – настроено решительно на другой вариант ответа.
Она закрыла глаза и гортанно застонала, когда мои пальцы принялись медленно кружить вокруг её клитора.
– Убери… руку… грязный, пошлый…
– Нет уж, позволь мне, невинная моя, – выдохнул я ей в шею.
Грей отрывисто рассмеялась, и я прижал её к стене. Схватив её за руки, я поднял их над головой и, не выпуская, наклонился для поцелуя. Она слабо барахталась, пытаясь освободиться. Я покачал головой и усилил хватку.
– Позволь мне, – повторил я, прижимая к ней свой напрягшийся член, – Позволь мне сделать тебе лучше, чем когда-либо.
– О боже, – прошептала она, отводя подбородок в сторону, чтобы я мог добраться до её шеи, – Это неправильно.
– И ты этого хочешь, – прохрипел я, – Ты хочешь вот так. Неправильно, запретно, чтобы тебя сгибало напополам, чтобы ломило каждую кость, чтобы трясло каждую жилу…
– Заткнись.
– Не заткнусь. Я буду делать всё наоборот, малышка… Догадываюсь о том, что я не первый мужчина в твоей жизни, милая светская кошка, но я буду последним. Клянусь. Ты уже видела маленький член своего японца?.. Чувствовала? Теперь ты почувствуешь себя самкой латиноамериканца. Будет немного больно, но вскоре ты будешь хныкать от удовольствия…
– Мне нужно к нему! К моему жениху! – будто не слыша меня, простонала она рвано.
Алле-оп, блондиночка.
Я развернул её на сто восемьдесят долбанных градусов, заставляя смотреть её в окно, где стоял этот ублюдок.
– К нему?! – прорычал я.
Она молчала.
– К нему?! – повторил я снова, – Я слишком дорожу тобой, чтобы позволить себе допустить эту ошибку снова… Я больше не дам тебе уйти спокойно, вырывая моё сердце, поняла?!.. Он любит тебя?! – зарычал я.
– Н-нет, – выдавила она.
Я осторожно сорвал с неё платье – оно упало к её ногам. Я вновь приложил пальцы к её возбуждённому клитору, резко крутнул ими, разминая её плоть.
– Он заставляет тебя так мокнуть, а? – прохрипел я.
– Нет. Нет! – она вскрикивает, когда мой большой палец проникает внутрь неё.
– Он заставляет тебя чувствовать это? – я укусил её шею, оттягивая кожу зубами, пока мои пальцы проникали всё глубже и глубже в неё.
– Нет! – отчаянно крикнула она.
– Ты любишь его?., – хриплю я, остановив вращение пальцами.
Эва замерла, а затем, стала сама насаживаться на мои пальцы. Моя грязная похотливая невеста.
– Нет! Я люблю тебя!.. – простонала она, – Пожалуйста, только не уходи. Не оставляй меня. Не останавливайся сейчас… Вылюби меня, разговаривать будем позже, – её голос сорвался, я развернул её лицом к себе и прижался лбом к её, проникая пальцами в неё жестче и жёстче, глубже, желая свести её с ума.
– Повтори, что любишь меня, Эва, – прошептал я в её рот, – Повтори. Сейчас же.
– Я люблю тебя, Макс, – простонала она, – Я люблю тебя… Своего порочного, сумасшедшего фотографа…
– А я люблю тебя, – я провёл языком по её шее, – Люблю свою слишком глупую блондинку…
Не желая больше мучиться, я спускаю её дорогие трусики от Victoriaʼs Secret ей на колени, вместе с ними скатывается и очаровательная подвязка.
– Прости, что тороплю с брачной ночью, малышка, – прохрипел я.
Не теряя времени больше, я расстёгиваю свой ремень и ширинку, об которую так больно тёрся член. Штаны тут же падают на мои брендовые туфли. Не сдерживая себя не мгновения, я срыву врезаюсь внутрь неё, начиная тут же, бешено дёргать бёдрами, заставляя её громко постанывать. Мои бёдра с хлопками встречаются с её бледной задницей, которая всегда была достойна большего, но получала что-то между кабачком и бананом. Испугавшись, что она слишком громкая, я закрываю ладонью её рот, ввинчиваясь в неё, погружаясь грубо, остро, беспощадно.
Её крики тают в моей руке, а пот течёт по моему лбу. Это бесподобно. Она такая узкая. В ней горячо. Жарко. Бешено хорошо. В моих планах натянуть её на чёртов максимум.
Я почувствовал слёзы, которые брызнули из её глаз, они обжигали все поры моей кожи. Моё сердце, которое утопически долбилось во мне, от счастья и наслаждения, что я в ней, внутри неё… Схватив её за подборок одной рукой, я развернул её лицом к себе, чтобы видеть её в те секунды, когда она полностью потеряет весь свой контроль. Она уже понемногу сжимала меня, заставляя пробиться в её матку. Я мечтал, чтобы вместе с этими слезами, которые вытекали из её глаз от коктейля боли, смешанной с наслаждением, вытекли все её бывшие бойфренды, все чужие поцелуи, все чужие прикосновения. Чтобы я очистил её от других мужчин, как она сейчас очищала меня от других женщин.
Да, мы просто сошли с ума. Я превращался в зверя, в чудовище, которому хотелось, чтобы его красавица утопила всё своё сердце, весь свой рассудок во мне.
Мои бёдра только ожесточали свой темп. Сдавливая рёбра Эвы, я прогибал её в спине, вынуждая двигаться ко мне навстречу…
Моя златовласка изо всех сил сдерживалась, чтобы не завопить… Она кусала мою ладонь, засасывая в рот мою кожу… Я не смог больше сдерживаться, когда она крепко сжала мой член внутри себя, когда её плоть вспыхнула, разнося порочный ток по всей длине моего члена. Все клетки ошпарила вспышка наслаждения, и рассудок потерял счёт времени. Громко или тихо – стало все равно. Всё, что волновало – это насладиться драгоценными секундами невероятного оргазма…
Я полностью поглощал её искажённое страстью лицо: вся в слезах, запыханная, с бордовыми щеками, не способная открыть глаза и разогнуть колени. Такая ароматная, такая сладкая, такая вкусная… Не чужая, не чья-то, а – моя… И я кончил глубоко в неё, абсолютно изливаясь и вздрагивая, наваливаясь на неё полностью, размазывая её по стене. Мои пальцы с таким остервенением впились в её рёбра, что не было сомнений – пометки останутся на её белом, великолепном теле. Но мне было плевать. Самым важным, самым сокровенным моим желанием было сделать её своей, растекаться внутри неё каждую ночь, прожить с ней всё, что осталось… Фотографируя и трахая её. Целуя и обнимая. Прижимая к себе и сводя с ума.
– Мы чокнутые, – всхлипнула она, – Но мне абсолютно плевать, Макс, – голос её был сорван, – Я хочу только тебя…
Я мягко выскользнул из неё, и сжал пальцами подбородок.
– Мы скажем это всем. Сейчас. Если сворую, рано или поздно придётся вернуть. Я по-любому заберу тебя. Но я хочу, чтобы это знали все.
– Да, – на моё удивление, решительно произнесла Эва, – ресницы её подрагивали, – Только, помоги мне… привести себя в порядок.
Я отрицательно покачал головой.
– Я уже привёл тебя в порядок.
Эва соблазнительно улыбнулась мне… Такая тёплая, такая расслабленная… Я оставил короткий, влажный поцелуй на её губах.
Она вытащила шпильки из волос, бросила их на пол, туда же, где валялась и фата. Наспех одевшись и накрасившись, она поправила пиджак на мне, расправляя послушную ткань.
– Ты готова? – спросил я, пред тем, как выйти из комнаты.
– Спрашиваешь? – усмехнулась она, – Я с тобой на всё готова. Я пойду за тобой куда угодно.
Больше слов мне не требовалось. Чужая невеста станет моей женой.
========== Fogive me ==========
Эва
Я чувствую себя задыхающейся от любви и эмоций, которые накрыли меня, как морская волна. Я готова расцеловать Джеки за то, что она подарила мне Макса. Того, кто подарил мне такое счастье.
Я ничего не боюсь рядом с ним. Пока мы шли по пустующему, к нашей радости, коридору, я успела бросить взгляд на часы. Именно то время – 16:20. То время, которое означало мой выход. Но теперь я не одна. Я с Максом и ничего лучшего желать не могу. Он крепко сжимает мою руку, а толчки моего сердца мешаются с гулкими стуками наших шагов. Вот, поворот. Он ведёт на лестницу, у которой собрались мои родители, гости, японцы, друзья моего несостоявшегося жениха, и сам он… Ближе к дверям. Всё было расписано по минутам. Но в мою жизнь вернулся человек, которого я люблю и он разрушил то, что было нужно не мне, а моим родителям.
Господи, сколько я себя помнила – я ни шагу не делала без их разрешения. Была круглой отличницей. Потыкала каждой их прихоти, касающейся моей жизни и моего будущего. Я была, своего рода, подкаблучницей – причём и у мамы, и у папы. Я рассталась с Максом, потому что мама так сказала. Я не хотела уезжать, но была вынуждена. Мне внушили, что так будет лучше для меня. Мне постоянно говорили и определяли за меня, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Но теперь, с меня довольно. Я с Максом. Он со мной. И ничто меня не остановит и не переубедит.
Едва я сделала шаг, ведущий к первой ступени высокой винтовой лестницы – со второго на первый этаж – заиграл живой оркестр. Что-то внутри меня загорелось от предвкушения. Я заглянула в карие, горячие, обволакивающие глаза Макса.
– Люблю тебя, – шепнул он.
– И я тебя, – мой выдох не заставил себя ждать.
Это был наш общий первый шаг. Шаг в будущее, которое мы будем строить вдвоём. Сами. Не прося, не ожидая помощи. Только мы вдвоём. Только вперёд. Только вместе.
Музыка прервалась, когда Макса заметили рядом со мной. Я на секунду зажмурилась. Раздались вздохи, странные восклицания, заглушённые шиканьями интеллигентов. Макс сжал мою руку крепче. Это предало мне уверенность. Я поняла, что мне абсолютно плевать на них. Я рядом с ним ощущаю себя любимой, счастливой… Так зачем мне обращать внимание на чьи-либо мнения? Мне двадцать один. Я взрослая. Самостоятельная. Но я никогда не была свободной. А свободу дарит только любовь. И сейчас, я чувствовала себя Америкой. Я была полна этой любви, которая вела меня, как огонёк ведёт блуждающего странника. Мы спускались вместе. Мы видели в этих ступенях все препятствия, все невзгоды – мы наступали на них, а наши сердца стучали в унисон. Никто нам теперь не помеха. Всё посредственность.
– Эва, – холодный тон моей матери прервал всеобщий ступор.
– Объясни, что происходит, – раздался голос отца.
Он смотрел на моего возлюбленного зло и с презрением. Это взгляд убивал меня. Я крепче сжала руку Макса, выпрашивая у него спасения.
– Позвольте мне, – вмешался он тут же, поняв мой безмолвный призыв.
Я закрыла глаза, мысленно благодаря Бога за то, что мне попался настолько чувствующий меня мужчина. Слишком чувствующий.
– Вас никто не спрашивает. Закройте рот и отойдите прочь от моей дочери, – мой отец сделал последний толчок, который требовался, чтобы я полностью слетела с катушек.
Я больше не буду терпеть тиранов. Не буду подчиняться приказам. Чёрта с два.
– Если он отойдёт прочь – твоя дочь тоже уйдёт прочь, – заглянув ему прямо в глаза, произнесла я со всей холодностью, на которую была способна.
– Макс! – мы услышали голос кого-то мужчины и обернулись.
За нами – и все гости, и мои родители.
– Макс, – повторил невысокий брюнет, обращаясь к нему, а позже – к окружающим, – Господа, это мой сын. Уверен, ребята просто дурачатся, – выдавил он, смеясь.
Ой. Что делает отец Макса здесь?!
– Я так не думаю, Хосе, – в глазах моей матери бродили льдины, – Моей дочери сегодня не до шуток.
– Всем сегодня не до шуток, – прибавил отец, зло сверкая глазами.
Люди перешёптывались. Смешки мешались со вздохами, везде гнездилось всеобщее непонимание и самое настоящее замешательство. Однако, спустя несколько унизительных секунд воцарилась тишина… Я не понимала, в чём дело, пока не увидела заходящего в комнату Тору. Человек, которого я сейчас, не задумываясь, предала, смотрел на меня поразительно спокойно. Слишком свойственно японскому темпераменту. Чёрные глаза его, как обычно, блестели, но – как всегда – не выдавали подноготной ни единой извилины его души. Точно он был в чёрных очках.
– Дайте ему объясниться, – разделяя каждое слово, резким тоном с поразительным японским акцентом, проговорил он.
Это повергло меня в шок.
– Тору, дорогой., – начала щебетать мама, но он прервал её – бросив пронзительный взгляд.
Она замолчала, немного отступая. Тору занял её место, встав прямо напротив Макса.
– Говорите, – произнёс он, смотря в глаза своему визави.
Его голос звенел в тишине огромной гостиной старого особняка на улице Сен-Бенуа. Макс крепче сжал мою руку.
– Если вы никогда не любили, вы не поймёте меня, – начал он, медленно отрывая взгляд от Тору, – И я говорю об этом не только вам, – он кивнул в сторону несостоявшегося жениха, а затем, принялся рассматривать всех, кто находился в комнате, – Я говорю это всем, потому что не хочу ничего скрывать. Я не хочу скрывать того, что люблю Эву Грей. Почему? Потому что это правда.
Сердце во мне резко дрогнуло.
– Я не хочу скрывать своего желания жениться на ней. И это не просто громкое заявление – я готов хоть сейчас. Это правда. Здесь нет шуток, отец, – Макс посмотрел на Хосе, – Я борюсь за то, что люблю, потому что не хочу повторять твоей ошибки. Мама говорила мне, что ты никогда её не любил, поэтому ваш брак не выдержал и дал глубокую трещину. Потому, что ты ходил налево. Ты находил себе женщин – новых и новых, предаваясь пустым утехам тела и помутнения разума, дабы избавиться от воспоминаний, от груза совершённой ошибки. Стараясь высечь из памяти женщину, которую ты когда-то любил, и, быть может, любишь до сих пор. Но это уже неважно. Уже поздно. А я… Я – везунчик. Я успел. Я заскочил в последний поезд счастья, в его последний вагон на полном ходу, а это удаётся немногим. Да, я успел и… Она со мной, – Макс повернулся ко мне, заглянул в глаза, из которых дождём вытекали светлые слёзы счастья, – Эва со мной. Она плачет, потому что счастлива. Она брызжет счастьем. Посмотрите на неё! – воскликнул Макс, – Все вы смеётесь, улыбаетесь, но у каждого за спиной камни, на сердце камни, в голове камни. Нет никакого счастья. Вы напрочь забыли об этом понятии, заменив его словом «деньги». А что они значат, когда вы не человек, а статуя, наполненная цементом вместо чувств и эмоций? Ничего… А я… Я просто люблю её и никто не смеет осудить меня за это. Только поаплодировать… Но даже сейчас, наперекор всему вы уверены, что Тору принесёт ей больше счастья, чем я. Знаете? Ни хрена! Или нет, если я угадал, что счастье для вас – деньги. Что ж, открою секрет. Эва не продаётся. Она живая и верит в любовь. Верит в счастье. А для человека, который искренне верит, нет никакой помехи в приобретении того, во что он верит. Я обрёл. Эва тоже. И если вы попытаетесь оторвать нас друг от друга, то серьёзно навредите не только нам и своей совести, но и всему миру в целом. И это тоже – не пустые слова и не шутка. Смотрите сами: на этой планете станет на одну счастливую семью меньше, а на две несчастных – больше. К тому же, вы конкретно подорвёте демографию, так как мы с Эвой собираемся стать многодетными родителями, ведь… мы были единственными детьми в своих семьях. Знаем, что это чертовски скучно… Но к счастью, мы не выросли эгоистами. Мы знаем, что такое любовь, – Макс крепко сжал мою руку и поцеловал в лоб, а я с неимоверным трудом держалась на ногах, – И мне очень жаль, если мои слова утекли в пустоту. Жаль, если я говорил со стенами.
Макс закончил. Тишина затягивалась, становясь всё более насильственной. Я утёрла свободной рукой слёзы, а вторую Макс сжал ещё крепче. Кажется, этих рук уже не расплести. Я поглядела на Тору. Он пристально смотрел на того, кто столь пламенно отстаивал моё право на счастье.
– Я не хочу быть разрушителем, – проговорил он каждое слово по отдельности, разделяя их мощными ударениями на последний слог, – Если бы вы были глупы, я бы приказал своим людям вышвырнуть вас, но это не так. Мне нужна жена, которая не обязана любить меня, но и не должна любить другого мужчину. Я не хочу быть зеркалом, которое будет позволять собственной женщине видеть отражение того, кто вызывал в ней эти чувства. Меня учили двум вещам, называя их наиболее важными в жизни – уважать других и не плевать в душу. Но и вы меня уважаете. Эва тоже. А душа у меня, в отличие от многих сердечных, как колодец. Сухой колодец. Мне всё равно. Это третья черта. И она лично моя. Я сам воспитал её в себе.
Пока я стояла, как вкопанная, Макс крепче сжал мою руку, а Тору обернулся к остальным.
– Мы слишком задержались. Церемония состоится. Но сегодня жених не я, а он.
Сердце пропустило тяжёлый и глухой удар в груди. Раздались шокированные и восхищённые вздохи.
– Вы выиграли, – произнёс Тору, демонстративно достав ювелирную коробочку с обручальными кольцами из внутреннего кармана пиджака, дал её Максу, – Бесспорно выиграли, – проговорил он.
