Текст книги "Мистер Грей младший (СИ)"

Автор книги: Каролина Янис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 52 страниц)

– Извини, что так сумбурно, Фиби.

Эва извиняется? Ущипнете меня!

– Нам просто очень интересно. – продолжает её мысль Жаклин, пару раз восторженно хлопнув в ладоши.

Я светло им улыбаюсь и решаюсь посвятить их в свой самый большой секрет…

Эксклюзив от Фиби Грей, блин!

POV Теодор.

– Ну, теперь ты. Чего бы ты никогда не сделала за деньги? – спрашиваю я у Даны.

Наша игра “правда или действие”, но мы выбираем только правду… С фобией Даны, “действие” здесь невозможно.

Кабина медленно проносила нас над потрясающими, мятными равнинами… Солнце пускало длинные, золотые лучики.

Казалось, что и деревья, и трава, и горы, всё тянулось к нему.

– Я бы никогда не переспала ни с кем за деньги. – отвечает она, я киваю.

Несмотря на своё херовое настроение, возникшее от непонятного и неожиданного игнора Айрин – рядом с Даной, я чувствую себя лучше.

Даниэль приподняла бровь, откинула голову на спинку маленького диванчика и спросила:

– Почему ты такой собственник?

Ох, малыш. Это трудно объяснить, но я попытаюсь.

– У меня в крови желание владеть. – ответил я просто, пожав плечами.

– Вау… – выдохнула она.

– Достойный ответ?

– Очень даже.

Я потянулся, нарочно сделав так, чтобы приподнялась майка… Она глубоко вздохнула, видимо, ожидая моего вопроса…

Я поправил свою джинсовую куртку, а потом, спросил:

– Почему ты решила покататься на “небесном лифте”? Ты же боишься замкнутого пространства.

Она облизала губы и посмотрела мне прямо в глаза.

Детка, опять ты поднимаешь это чёртово напряжение в наглухо закрытой коробке!

Ты играешь с огнём, крошка.

– С тобой мне не страшно. – сказала она хрипло и тихо…

Оу, это так откровенно…

– Тогда, может быть, поиграем в “действие”? – предлагаю я.

Дана сглатывает и несколько раз кивает.

Я улыбаюсь и мы слышим какой-то треск… Кабина несёт нас над глубоким обрывом. Скорее всего, это “Бостуэлл”.

Лицо Даны становится испуганным от непрекращающегося, отвратительного треска. Я встаю на ноги и протягиваю ей руку:

– Иди сюда! – приказываю я. Она мгновенно взлетает с диванчика, хватая меня за руку, как за спасательный круг.

– Неужели, мы опять застряли? – спрашивает она, когда треск утих, а кабина прекратила движение… Я ближе прижал её к себе.

– Замкнутое пространство не выдерживает того напряжения, что исходит от нас…– пытаюсь шутить я, но её лицо остаётся серьёзным…

Глаза, которые минуту назад смотрели на меня с испугом, теперь, глядят с идеальной решимостью.

– Ну, продолжим играть на смертном одре? – спрашиваю я, не отпуская её, она кивает.

– “Правда” или “действие”? – ставит она меня перед выбором.

Чёрт, детка. Ты дерзкая.

– Действие. – смело говорю я.

– Продолжи то, что начинал в том лифте, в “Грей-Хаусе”… – хрипло шепчет она.

Что ж, раз это моё действие… Я приблизил своё лицо к ней так, что было не продохнуть… Дана задрожала и приоткрыла свой маленький ротик… Закрыв глаза, я намертво впился в её губы своими… И мне было плевать, что это аморально…

Нужно отвечать на звонки, Айрин.

========== Passed through the gap ==========

С каждым мгновением, мой поцелуй становится всё горячее, мощнее, требовательней и глубже.

Грей. Ты. Самая. Настоящая. Блядь.

Не пытаясь остановить себя, я жадно сплетаю свой язык с её, а мои руки безостановочно ползут вверх и вниз по её спине. Я уже не контролирую себя. Мои губы соскальзывают с её губ на подбородок, я сжимаю его зубами. Он такой мягкий.

Она сдавленно стонет.

Мой рот вновь накрывает её, а руки скользят ниже и ложатся на изгиб – от спины к попке. В моём поцелуе смешалось всё: злость на Айрин, почти обида на неё, злость на себя, отчаяние от бесповоротности и тупика, с которым я столкнулся.

Я всё вложил в это действие, в этот поцелуй, который прервал спустя несколько минут. Потому, что не мог дышать. Я задыхался от собственного ничтожества.

С трудом собирая в лёгкие воздух, я прислонился лбом ко лбу Даны, прикрыв глаза. Её дыхание было таким же быстрым и поверхностным, как и моё…

Вдох – выдох, вдох – выдох, Грей.

– Господи, – прошептала она, еле слышно. Именно так, насколько ей позволяло учащённое дыхание.

Я зажмурился на какие-то секунды, чувствуя, как закололо моё сердце. Это было от собственной ярости на себя. От боли за свой… поступок? Медленно, я отстранился от неё и заглянул в глаза. Два чистейших озера заволокла дымка желания.

Чёрт!

– Я… Дана, этого не должно было быть, – глубоко вдохнув, начал я.

– Знаю. Заткнись, – шипит она и вцепившись своими губами в мои, усаживает меня на диванчик в кабине.

Оседлав колени, набрасывается на губы, и я отвечаю на её поцелуй. Она давно этого хотела. С первой секунды. Могу поспорить.

Мои руки безостановочно носились по её спине, а из её губ, то и дело, вырывались вздохи и стоны. Я схватил её за волосы и начал жёстко тянуть их, не прерывая поцелуя. Она сплела свои руки у меня за плечами. В кабине становилось жарко. Я целую нелюбимую девушку на огромной высоте, над бездонной пропастью. Страсть, которая сносит крышу, действовала на нас в эти секунды: нам уже было плевать на то, что мы застряли…

Блять. Остановись, Грей! Останови это!

Руки Даны переносятся в мои волосы и она топит в них пальцы. С болью по мне проносится наслаждение оттого, как она их тянет.

Хватит. Всё. Остановись. Иначе ты возненавидишь себя, Грей.

Я глубоко вдыхаю, и взяв лицо Даны, отцепляю её от себя. Мысленно матеря себя, с осторожностью заглядываю ей в глаза.

И гран-при за тупизм, идиотизм и похеризм – в этом году получает Теодор Грей.

Дана смотрит на меня потеряно-детскими глазами. Не скажешь, что девушка с таким невинным личиком, способна на подобную страсть.

– Дана… Ты, – я не знал, как начать, – Этого больше не повторится. Я люблю другую. Я уже ненавижу себя за то, что сделал, – с отчаянием выжигал фразы я.

Дана отшатнулась, встала с моих колен, попятилась назад, а потом плюхнулась на противоположный диван. Её глаза стали ледяными. Покрасневшие, зацелованные, покусанные мною губы, вдруг сжались.

– Это была лишь игра, расслабься, – беззаботно и холодно выбрасывает она каждое слово.

Блеф. Не ври мне, детка.

– Для тебя это было больше, чем игра. Я знаю, – мой голос режет, – Ты не можешь и никогда не будешь со мной, Дана. Ты не для меня и ты должна это понять.

Дана поджимает губы и смотрит в сторону, а точнее – в окно, за которым медленно поплыл пейзаж. Движение продолжилось.

– Ты не знаешь, как больно мне сейчас, Тео. Теодор, – дрожащим голосом говорит она.

Чёрт. Чёрт, Дана!

– Но я поняла тебя, – она делает резкий вдох, – Я прошу тебя: больше никогда не защищай меня и не мешай мне жить. Я – не твоё имущество и ты не должен охранять меня.

– Дана, – шепчу я.

Её реакция очевидна, но мой мозг и моя натура не желают смиряться с таким поворотом.

– Замолчи. Я всё сказала. Это моё единственное желание. Мой выбор. И ты должен его уважать, принять и понять, Теодор. – холодно говорит она.

Не в силах смотреть на неё, я перевожу взгляд в окно. Пропасть мы миновали. Причём, не только в прямом, но и в переносном смысле этого предложения.

Вот и ещё один необдуманный поступок, Грей. Ты придурок, который не может контролировать свою ярость. Сначала, снёс стол и всё, что на нём, а затем, полностью отхерачил от себя Дану. Айрин. Она просто могла ответить на мой звонок или на мэйл, а не впрягать меня в полный раздрайв своим игнорированием.

Что она делает со мной?!

Ведь мой поцелуй – это ни влечение к Дане, ни желание, ни жалость к ней, а злость и обида на Айрин.

Грей, ты сошёл с ума.

Весь оставшийся путь – до второй вершины – мы проделали молча. Десять мучительных, казалось бы, долгих, как столетие минут, реально напрягали меня. Я чувствовал неудобство, неуютность и отчуждённость всем своим существом…

Когда, наконец, кабина остановилась, я пропустил вперёд Дану, а затем вылез сам.

Ветер приподнял её волосы. Здесь гораздо прохладнее, чем внизу. Я стянул с себя джинсовую куртку и подойдя впритык к Дане со спины, набросил её ей на плечи.

– Не на… – начала она, но я положил руку на её губы; после чего, прорычал ей на ухо:

– Не надо сцен и не надо простужаться.

Она резко убрала мою руку от своего рта и последовала к ребятам, которые уже вышли из «небесного лифта». Все живо обсуждали то, как кабина застыла над пропастью.

Увидев меня, Фиби, с покрасневшими от слёз глазами, бросилась ко мне на шею. Ох…

– Тед, ты не не представляешь, как я испугалась! Я думала, что… – её голос задрожал, – Думала, что не увижу тебя больше…

– Глупышка, – прошептал я, поцеловав её в макушку.

Ну, нет. Началось. Только сырости мне тут не хватало!

– Пожалуйста, Фиби, не надо, – попросил я, но она только выдохнула и ещё мертвенно-сильно прижалась ко мне.

Я поднял глаза на стоящих вокруг меня друзей. У Эвы и Джеки в глазах стояли слёзы, я слабо улыбнулся им, ища спасения. Надеялся, что они как-то. успокоят Фиби, что ли, но… Они кинулись к моим плечам и зарыдали.

Чёрт. Прекрасно.

– Вы хотите, чтобы я промок? – пытаюсь разрядить обстановку. Дамы смеются, не прекращая Великого потопа.

– Вы его, как будто, с войны встречаете! – раздаётся мужской, незнакомый мне, весёлый голос.

Подняв голову замечаю, что многие уже обернулись в сторону мужчины в деловом костюме. Мои сёстры постепенно успокаиваются и пристально смотрят на человека, который выдал слишком «плоскую» шутку, не вызвав ни одной улыбки на лицах.

Мужчина теряется, но быстро собирается с мыслями и произносит:

– Прошу прощения за причинённые нашим аттракционом неудобства. Это была проверка новой функции, она называется: «Замри над пропастью». Чтобы загладить вину за столь неловкие обстоятельства, позвольте предоставить вам ужин в лучшем ресторане Аспена за счёт заведения?

У всех сразу же поднялось настроение. Улыбнувшись, в основном, своей удаче, чем ему, парни скандировали в один голос:

– Позволяем!

***

Через двадцать минут, мы уже сидели за круглым столиком в дорогом ресторане, вымощенном в стиле «ретро».

Здесь, мы бесплатно поели очень вкусные, экзотические блюда, пили безалкогольные коктейли, а потом, когда мы «прикончили» основную часть ужина, Фиби подсела ко мне и показывала кадры с Canon’а. «Прощальная фотосессия трёх сестёр», как она выразилась.

Когда мы доели, нам подали десерт и молочные коктейли. Я смог осилить только половину всего ужина.

Дана сидела рядом с Яном. Вела себя так, будто ничего не произошло. За весь ужин, она удостоила меня парой коротких, мимолётных взглядов, которые были полны боли и раздражения.

Когда мы уже закончили с едой и расслабились, явился тот самый мужчина в элегантном костюме, и, улыбнувшись, раздал нам бесплатные билеты на «Sky Lift», чтобы мы могли «долететь» обратно. В двух кабинах, есть место для четырёх человек, и, я был безумно рад, что полечу с парнями и с Софи, а Дана найдёт местечко с девчонками.

Ещё немного прогулявшись по Второй вершине, мы полюбовались прекрасным видом, выпили знаменитый глинтвейн Аспена, который разливали из большого котла, прямо на панорамной площадке. Ну, если точнее, я бы не выпил его, если бы ни Ян…

Я стою, смотря в синюю даль. Кривые, гигантские линии гор так чётко контрастируют с темнеющим, фиолетовым закатным небом.

– Тед, – слышу я голос Яна Флинна, оборачиваюсь. На его шее шарф, одет он в дорогое синее пальто, а в руках держит две кружки с бордовой жидкостью, над которой струится пар.

– Выпьем? – спрашивает он, подойдя ближе.

– Глинтвейн? – подтверждаю догадку я вопросом. Он кивает и протягивает мне кружку. Я беру и подношу ко рту, улавливая прекрасные ароматы корицы и кардамона.

Сделав глоток, я смотрю на Яна, который повторил моё действие.

Вместе, мы устремляем все глаза вдаль.

– Ты расстроен, – говорит Ян.

– Да, – соглашаюсь я.

– Из-за девушки?

– Да.

– Из-за Даны?

– Да.

Недолгая пауза.

– Но и из-за Айрин тоже, да?

– Да.

Опять короткое, звенящее молчание.

– Ты сожалеешь о том, что ударил меня вчера и защитил Дану? Ведь ты же прекрасно знал, пьяный идиот, что до траха у нас бы дело не дошло.

Блять. Он прав.

– Да, – выдавливаю я снова и перевожу взгляд на Яна, который в ступоре уставился на меня.

– Ты подонок? – спрашивает Ян, без изменений в лице.

– Да, – с тем же бесстрастным выражением говорю я. По-крайней мере, сегодня, я достоин этого «звания».

– Вообще-то, Тед, мой последний вопрос – проверка: «Знаешь ли ты какие-нибудь другие слова, кроме „да“?» Потому что… Потому что у нас с Даной, всё-таки, всё могло дойти до кровати, – скалясь, смеётся Ян.

Вот придурок! Я даю ему пинок под зад. Он ржёт, как конь.

– Тед, осторожно! У меня глинтвейн! Если я ошпарю свои яйца, ты будешь оплачивать операцию.

Смеюсь, ставлю бокал на столик на тонкой ножки, коих много на смотровой площадке. По-братски его обнимаю.

– Мы друзья, Ян? – спрашиваю у него я.

– Конечно, Грей, – улыбаясь говорит он, потом, хмурит брови, и произносит, заглянув мне прямо в глаза:

– Ты любишь Айрин? – я что, на на исповеди?

– Да.

– Она единственная девушка, которую ты должен ревновать и защищать. Пока ты не усвоишь это, Тед, у тебя всегда будут проблемы. Я увидел, что Дана вылезла из кабины с красными губами и в ужасном настроении. И это твоя вина. И только твоя вина, Тео. Если ты поссорился с Айрин, ты не должен засасывать другую. Айрин должна быть едина для тебя.

– Она для меня едина! От неё у меня сносит крышу и её непонятный игнор сводит меня с ума. Я злюсь и не контролирую себя. Я пока не научился быть таким, каков мой отец и наша схожая внешность совершенно не причём! Мало кто может это понять, и, увидев меня все ищут Кристиана Грея и ты не поверишь, как это раздражает! Но я не такой. Я не хочу быть его повторением! Я признаю, что совершил ошибку и этого больше не повторится, – почти прорычал я в ответ.

– Теодор Грей. Слышишь ли ты себя? – всплеснул руками Ян, – Никто не ищет в тебе Кристиана. Айрин, наверняка, вообще ничего о нём не знает, а когда Дана тебя увидела, она мне рассказала, то с недоверием подумала, что ты – Грей старший. Она вообще не знала, как он выглядит. Они полюбили тебя, такого, какой ты есть. Они не искали повторения, и я не ищу, я просто советую тебе быть более спокойным. Задумываться над своими поступками. Это лишь мой дружеский совет, – сказал он, не повышая голоса.

С минуту я лишь дышал, пытаясь найти равновесие на шатком мостике над бездной.

Блять. Я придурок. Причём тут мой отец?

Да, его неуёмное и неоспоримое умение держать себя и всё прочее в руках – поражает. Он может удержать то, чем завладел. А я… Мне действительно надо этому научиться, но я никогда не смогу быть настолько жёстким в своих решениях.

– Спасибо, Ян, – выдохнул я более спокойно, – Мне не нужно было так горячиться.

– Да ладно, Грей. Давай, выпьем, – Ян протянул мне бокал, раздался глухой звон, мы выпили до дна, а потом пошли к ожидающим нас друзьям, чтобы скорее вернуться на «нашу высоту».

Айрин

– Айрин Уизли, открой дверь, – просит мама уже шестой раз под ряд, а из меня рвутся слёзы. И не дают дышать.

Как он мог? Как мог так поступить со мной? Я не смогла поехать, так он взял с собой эту стерву! Подонок… Я уже не пытаюсь успокоиться. Сорвавшись с кровати, хватаю вазу вместе с его огромным дурацким букетом и кидаю в открытое окно. Я ненавижу, когда я истеричка, но другое состояние мне сейчас недоступно.

«Тедди в ванной». Грёбаная стерва!

Я хватаю со стола рамку с его рисунком. Через мгновение, она с тем же стремлением летит вниз со второго этажа.

Лжец. Идиот. Предатель!

– Ненавижу! – кричу я, разрывая все его дурацкие записки. Пальцы меня почти не слушаются, но я не прекращаю делать своё дело.

«Айрин, ответь!»

«Айрин, в чём дело?! Почему не отвечаешь?»

«Айрин, что происходит?»

Спроси у своей суки, идиот! Сотня одинаковых сообщений приходила мне на мэйл и на мобильник, но потом он прекратил. Видимо, ему надо было развлекать ту мразь. Что же, пусть. Чёрт, меня мутит от одного представления, что Тед целует её, или она его, или…

Боль от обиды сковывает все органы в тугой узел, и я падаю на колени, обессиленно прислонив затылок к двери. Мои слёзы и не думают прекращать в ускоренном ритме вытекать из моих глаз. Я обхватываю руками голову, пытаясь успокоиться. Сжать в себе всю влагу и соль, что жжёт лицо.

– Я не хотела, – всхлипываю я, – Я не хотела влюбляться в него, – не пойми чему и кому, объясняю я.

Я… сдурела? Да?

– Сердце не спрашивает, хочешь ли ты этого или нет, – тихий голос мамы прервал мои рыдания, и я глубоко вдохнула.

Я совсем забыла, что она была за дверью.

– Мам, – вздохнула еле слышно я, но мысли исчезли из головы. Была лишь обида. Злость. Тяжесть.

– Айрин, видимо, Теодор сделал тебе очень больно… Но я уверена, он сделал это ни со зла. Он любит тебя. Это видно. И ты это видишь, я знаю.

– Я не вижу больше, – прервала её я, – Он – предатель. Он раскидывает свой мобильник где попало, а эта стерва… Я видела их вдвоём. Он сказал, что она ничего для него не значит. Он врал мне, – сказала я, мой голос дрогнул, а слёзы вновь брызнули из моих глаз.

– Малышка, может быть, тебе надо дать ему высказаться? Вдруг всё было не так?

– У него была возможность поговорить со мной. Он предоставил её Даниэль.

Мама глубоко вдохнула. Между нами легло молчание, а слёзы беззвучно текли по моим щекам.

– Детка, а хочешь мы сменим обстановку? Уедем отсюда сегодня до самой среды? Далеко от Сиэтла. В Даллас. К бабушке Милле? К твоим холмам? Я возьму вам с Джеем больничный в школе. Ты отдохнёшь от города, от этого стресса. Ну? – вдруг спросила мама.

Уехать из Сиэтла. Не видеть Грея хотя бы ещё несколько дней. Конечно, конечно «да». Я хочу уехать.

И, возможно, мне удастся уговорить маму остаться там навсегда…

Я не хочу больше видеть его. Слишком глубока моя душевная рана.

Встав, я услышала за дверью шорох. Мама тоже поднялась на ноги.

Я открыла дверь пред ней, мама вошла и я обхватила её руками. Мамочка. Моя мамочка. Слёзы снова начали спадать по щекам.

– Давай уедем, мам. И как можно скорее. – всхлипнув попросила я и крепко прижалась к ней.

POV Фиби.

«Небесный лифт» несёт нашу компанию к первой вершине. В кабине нас четверо. Я, Эва, Жаклин и Дана.

Что касается нашей четвёртой подружки, то нам видно, что её настроение максимально переменилось после полёта с моим братиком. Выглядит она очень грустной, подавленной, обиженной и ненавидящей окружающий мир.

– Дана, – говорю я, повернувшись к ней, так как она сидит на диванчике рядом со мной, – что случилось у вас с Тедом?

Она с грустью посмотрела на меня.

– Мы… играли, а потом, мы… поцеловались, и, позже, он сказал, что это было самой большой ошибкой в его жизни. Он полностью лишил меня надежды на какие-либо отношения с ним. – ответила она тихо.

Я внимательно посмотрела на неё. Тед целовал Дану. Но он ведь любит другую! А эта другая – Айрин, не отвечает на его звонки и сообщения. Может, он поцеловал её со злости и не хотел изменять Айрин? Скорее всего так.

Жакли и Эва нас не слышали, так как обе были в наушниках и каждая из них слушала «свою» музыку.

В тот момент я была премного благодарна их наушникам.

– Знаешь, Дана, – начала я, – Он не хотел давать тебе надежду, потому что любит другую. Думаю, он поцеловал тебя в отчаянии. Из-за того, что Айрин не отвечала на его звонки. И его бесит то, что он не знает почему…

– Я признаюсь тебе кое в чём, Фиби. Надеюсь, ты ничего не скажешь Теду. – сказала она тихо.

Я кивнула.

– Наверняка, Айрин не отвечает на его звонки и мейлы потому, что я взяла трубку, когда она звонила.

Между нами пролегло молчание. Вот ведь!

Я хотела зарычать на неё, но вместо этого еле выдавила:

– Это же подло, Дана. Низко и подло.

– «Низко и подло» ответить на звонок? Я не говорила ничего такого, это было бы абсурдом.

– Не нужно было вообще брать его телефон! Звонили не тебе. – негодующе шипела я, она отвернулась от меня и уставилась в окно.

Я глубоко вдохнула, призывая спокойствие встать по стойке «смирно».

– Дана, ты ещё найдёшь свою любовь и обязательно будешь счастлива… Просто нельзя рушить чужое. Если Тед будет несчастлив и Айрин полностью отошьёт его, в этом будешь виновата ты!

– Знаешь, если Айрин, как ты сказала, «отошьёт» его, значит она не любила. Любовь – всепрощение. Кто любит, всегда возвращается. – поджав губы сказала она и вновь, посмотрела в окно.

Горы проплывали, медленно двигались воздушные массы в небе, становилось темнее. Через пять минут, кабина остановила ход и мы вышли на Первой вершине.

***

Мы договорились пойти в клуб в девять часов вечера, чтобы у каждого было время собраться. Я одела свой профессионально связанный костюмчик, мягко серого цвета. Кофта была с рукавами до локтя, и, немного приоткрывала пупок. Юбка была чуть ниже колена, она отлично обтягивала мою задницу. Тут надо сказать спасибо моему личному тренеру – Теду, он заставлял меня качать попу с грузом и без, каждый наш поход в спортзал.

Приготовив к выходу такую же серую, кожаную курточку, я нанесла на лицо лёгкий макияж.

С помощью невидимок и резинки, я привела свои волосы в порядок.

Отлично. Я готова.

Усевшись на кровати, дабы скоротать время, я мучила себя сомнениями о просьбе Даниэль. О её желании, чтобы я не говорила Теду о том, что она виновата в отстранении Айрин.

В итоге, я решила, что скажу Теду правду, если ему будет совсем худо или же, если он попросит об этом.

Пропасть в отношениях – расстояние. Тед и Айрин стали его жертвами.

И я… И я и Адам тоже.

Адам…

Он не звонит мне. У меня есть его номер, Тед дал мне его, но я и пытаться боюсь, так как, это бесполезно. Наверняка, телефон отключен.

Я сидела, тупо пялясь в мобильник, который молчал лёжа в моих руках.

Вдруг, неожиданный звонок и вибрация заставили меня дрогнуть.

Неизвестный номер?

– Да. – ответила я, мирно и вежливо.

– Фиби!

Господи. Это сон?

– Адам! – мой голос – дикий вопль радости.

Сердце тарабанит в грудную клетку, пытаясь вырваться наружу.

– Да, моя любимая… – чуть дыша отвечает Адам.

Его. Любимая. Его любимая.

– Боже, я не верю, что слышал твой голос… Скажи мне ещё что-нибудь! – просит он, его голос слегка дрожит.

– Я… я люблю тебя! – выпустила я наружу самые просящиеся слова.

Он глубоко вдыхает.

– И я. И я тебя люблю. – Боже мой! – Ты не можешь себе представить, как я скучаю по тебе…

– Могу. – шепчу я уверенно.

На другой линии слышится незнакомый мне мужской голос:

– Флинн, хорош болтать! Бери свой мобильник для пения серенад! Я думал, ты хотел совершить важный звонок.

– Это важно, толстяк! – огрызается ему Адам, – Я же сказал, что верну должок. Иди нахер!

К чему такие сложности?

– Почему ты звонишь с чужого телефона?

– Не могу сказать. – загадочно прошептал он, – Это тайна.

Всё моё тело прострелило желание.

– А как ты будешь «отдавать должок»? – мне было интересно.

– Я буду готовить вместо Робби. – ответил он, смеясь.

– Я не знала, что ты умеешь готовить. – говорю я, представляя Адама на кухне со сковородой и кастрюлями.

– Я и не умею. – его улыбка ощутима, – Но готовить придётся. Я уже сказал команде, что не несу ответственности за то, что у них разовьётся язва желудка от моей стряпни.

Мы засмеялись.

– У тебя такой прекрасный смех, – шепчет он, – Я так скучаю по твоему ротику, издающему столько волшебных звуков.

– А я скучаю по всему тебе. – жарко и мягко, я говорю чистую правду.

– Родная моя… – выдыхает Адам и мой мозг улетает за пределы реальности…

Он молчит. И мне это кажется бесконечным.

– Меня заставили немного состричь волосы и сбрить бороду, – говорит он с досадой, – Я уже не такой брутал.

– Я люблю тебя любого, Адам. И я хочу увидеть тебя, как можно скорее, а не через три года.

– Обстановка в море накалена. Ты сама понимаешь, что быстрее, чем через три года…

– Понимаю. – останавливаю его я.

– Да… – грустно вздыхает он, – Главное, помни, что я вернусь к тебе. Все женщины, кроме тебя, стали для меня сродни жабам, моя ласточка.

– Для меня уже давно не существует других мужчин, Адам.

Я слышу его самодовольную ухмылку.

– Хочешь откровение? После нашей с тобой… – его голос понизился, охрип, – после нашей ночи, не было ни одного утра, чтобы я проснулся без поллюций. – он с шумом вздохнул.

– О, Боже… – выдохнула я, почувствовав, как внизу живота разлилось что-то тёплое…

– Это потому, что я представляю тебя каждую ночь… Я вспоминаю твои волшебные глаза, твои прекрасные губы, твою пышную грудь… Знай, что я без ума от тебя. И, если на Свете, так уж и быть, есть любовь, то это именно то чувство, что я испытываю к тебе. Я думал, что любовь никогда не коснётся меня, потому что считал, что моё сердце лишь израненная мышца, но… Но я ошибался! Ты – моя жизнь, ты – мой смысл, ты – моя любовь. И я буду делать всё возможное, чтобы не отдать тебя никому. Я люблю тебя, Фиби! – горячо проговорил он, а я почувствовал, как по щекам бегут слёзы…

Боже мой… Неужели, чудо есть?

– Адам… – выдохнула я.

– Не плачь, детка… – прошептал он, – Пожалуйста, не плачь!

– Я… Я просто очень люблю тебя…

– И я. Ты для меня единственная.

Моё сердце колотится, как заведённое…

– И ты для меня один. – шепчу я еле слышно.

– Если Ян будет лезть к тебе, можешь врезать ему по-крупному. Я разрешаю. Я старше его. – его голос, как терпкое вино, кружит голову и обволакивает мою душу.

Стоп. Они же в один день родились.

– Вы же двойняшки…

– Я родился на семь минут раньше, – отвечает он тихо.

Я улыбаюсь.

– Правда?

– Ну, мама мне так говорила. А вообще, не уверен, – он тихо смеётся, – Она сама не уверена. Нередко путается в показаниях, – мы вдвоём смеёмся.

– Ты позвонил мне… Я так ждала.

– И я выпрашивал мобильник у каждого… – шепчет Адам, – Здесь совсем непросто, капитан та ещё шкура, но он держит меня в списке дисциплин-мэнов.

– Адам, время кончается, давай мобильник! – слышу я голос, как теперь знаю, толстячка Робби.

– Фиби, я люблю тебя и я вернусь к тебе, поняла? – его голос быстрый и умоляющий.

– Да!

– Обещай, что будешь ждать!

– Обещаю… Клянусь! – почти кричу я в ответ.

– Адам! – опять голос Робби.

– Иду, лейтенант… – его голос оборвали гудки.

Ту. Ту. Ту…

Поцеловав трубку, я прижимаю её к груди.

Невозможно счастливая, кладу мобильник в сумку, и, поправив макияж, выхожу из своей комнаты.

POV Теодор.

Ночной клуб представлял собой некую, Пензенскую башню, только в довольно уменьшенном формате – всего четыре этажа. Она была построена из крепкого материала, каждое окно изливало «клубный » свет, сменяясь из красного в зелёный, из зелёного в синий, потом в жёлтый и так далее…

На улице, у клуба был фонтан, внутри, из просторного холла можно было без проблем, но через толпу пробраться к первому этажу.

На нём была сцена. С неё пели известные нашей молодёжи певцы.

Второй этаж – бар, где на круглых столиках танцевали гимнастки в бикини, под плавную музыку, а рядом с ними выполняли прекрасные танцы атлеты, с накаченными рельефными торсами.

Этот этаж предназначен не для весёлых компаний, как наша, а для людей одиноких, но в основном просто падких на алкоголь и секс.

Третий этаж – это то, что было нам нужно. Коктейли, DJ Ричмонд и светомузыка – все атрибуты на месте. Всё, как надо.

Я решил напиться. Выпив с Мэйсоном и Яном по стопке Скотча и Абсент-микса, я уже мог танцевать и расслабиться.

Но я не мог сделать этого окончательно. Я сдохну, упав в пропасть. Я сдохну, без Айрин.

Она не ответила ни на одно моё сообщение. НИ НА ОДНО!

Блядь… А вдруг, с ней случилось что-нибудь?

Нет, Кэндри бы сказала мне. Это бред.

Проследив глазами девчонок: ставшую дико счастливой Фиби, модно одетую Эву, чертовски тонущую в объятиях Мэйсона Жакли, длинноногую Софи, и потрясающую Дану, я пробрался на возвышенный край танцпола, чтобы видеть всё отменно. Музыка гремела в ушах. Ян пристроился со своими танцульками к Софи. Мудрое решение… Я перевёл взгляд на Даниэль, чтобы убедиться, как она пляшет в гордом одиночестве… Но не тут-то было.

Рядом с ней стоял и смеялся довольно смазливый сукин сын. Было видно, что они знакомы не пару минут. Блядь!

Этот мерзавец прижал её к себе и жарко обнял. Подонок. Придурок. Скотина.

Она была не против.

Блядь, отлепи от неё свои грабли, трактор-вездеход.

Алкоголь бомбил в моей башке и я, резко, быстро, почти не качаясь, протиснулся к ним.

Глаза Даны стали немного испуганными, и, когда этот гондон перевёл взгляд на меня, Дана заговорила, пытаясь перекричать музыку:

– Тед, знакомься, это мой друг детства, Дэвид. Дэвид, знакомься это… – она замялась, – это тоже мой друг.

– Приятно. – выдал он, с лёгкой улыбкой.

Всем своим существом я выдал отвращение и холодно кивнул.

Дана нервно улыбнулась мне, и, схватив Дэвида за руку, увела его на танц площадку. Блядь.

Он прижался к ней – и, в своих фантазиях, я уже выбил ему его зубы.

Она положила голову на его плечо, и – я уже отсоединил его смазливый котёл от шеи.

Я не сразу заметил, что музыка стала медленной… Танцпол почти опустел.

Я выпил водки у барной стойки, почувствовал прожигающий поток.

Когда я вновь обернулся и нашёл глазами Дану и этого ублюдка, меня прострелило от ревности… Он целует её щёку, её волосы, а на шее чуть ли не ставит засос…

Мой самоконтроль испарился совершенно.

Я слетел с барного стула, и направился к ним.

Я почти летел, но какой-то здоровенный боров поймал меня за плечо, и, когда наши глаза встретились, ублюдок покачал головой.

Он что, заступник того гондона? Не долго думая, я резко зарядил ему коленом в пах, а когда он скрутился, треснул его локтём по голове. Он отлепился, и, дав ему пинок под зад, я повалил его на пол… Во мне бушевала злость, желание садизма от происходящего в моей жизни дерьма.

На меня надвигались ещё каких-то три гондона… Ты готов, Грей.

Пусть поможет мне Бастиль.

Незамедлительно, я напал первым.

========== Disappeared ==========

Чёрт меня дёрнул ввязаться в эту передрягу!

– Осторожно, – жёстко говорю я, – Моя куртка стоит в два раза дороже твоей тачки.

Афро-полицейский с отвращением на меня посмотрел и грубо придавил лицом к стенке, удерживая за спиной мои руки.

Ублюдок.

– Киньте этого шалопая в третью камеру, к тому молокососу… Нужно будет позвонить родителям! – орал из кабинета, в котором мне вытрахали все мозги, инспектор Миддал.

Чёрт. Родителям? Он, что, с дубу рухнул?! Если этот козёл позвонит моему отцу, то у меня будут, мягко сказать, очень большие проблемы.

Протащив меня по узкому серому коридору, придурок небрежно бросил меня в “клетку”, закрыл…. Я чуть было не шибанулся о стену.

– Гондон. – пробормотал я.

К тому же, ещё и глухой. Он даже не обернулся, и, спустя несколько секунд, скрылся за поворотом коридора.

– Расслабься, брателла. – пьяно-развязанным голосом сказал мой сокамерник. А… Этого парня я, кажется, уже видел. Он был в клубе и встал на мою сторону, когда я дрался с охранкой ублюдка Дэвида. Этот смелый смуглый парняга отгонял от нашей потасовки вышибал клуба. С теми тремя мудаками я справился легко и быстро. Похоже, они не имеют представления о том, как надо драться. Мне лишь рассекли губу, а я разбил их яйца.