Текст книги "Диагноз: женщина (СИ)"

Автор книги: Ирина Чернова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 63 страниц)

– Не знаю, деньги нужны, чтобы вернуться. А их заработать надо. Спать давай, устала я за день.

Девушка еще поворчала про то, что не всегда надо и домой спешить, когда есть возможность, и что можно было бы и побольше рассказать, раз я уж издалека пришла, но я уже засыпала…

Ботинки все-таки не выдержали дорог этого мира и теперь жалостливо взирали на меня отставшей подошвой. Даже дома я бы их не починила, а уж тут и подавно, значит, надо искать новую обувь и тратить деньги. То, в чем ходили местные женщины, меня не устраивало – какие-то тапки на плоской подошве, я в таких и ста метров не пройду, это почти что босиком, да без каблука. На базаре мне приглянулись только сапоги, но они были мужские и высоченные, под самый зад, ходить в таких – потеха окружающим. Ботинки я подвязала веревочкой – иной раз местный люд ходил и в более драных опорках, но мне предстоял долгий путь, надо было озаботиться о ногах и поиски обувки привели меня в сапожную лавку. Собственно, сюда адресовал меня и Файзат, но я из упрямства решила заглянуть сперва на базар, чтобы хоть немного сориентироваться в ценах. Цены были не очень понятны, разброс завораживал, но десять серебряных монет точно придется отдать.

С сапожником разговор вышел долгий и обстоятельный. Сперва мужик не мог понять, почему мне вообще нужны сапоги, потом я долго втолковывала ему про двойную подошву, как на наших «казаках», дальше мы обсуждали наборный каблук и его форму. Мастер круглил глаза, тряс головой, разводил руками и всячески показывал, что он ничего не понимает в глупых бабских задумках. Носила бы, как все, опорки из толстой кожи с широченным голенищем до щиколотки, а не выпендривалась – он тыкал мне в нос эти самые опорки, от которых меня начинало трясти. Два раза я уже со злостью махала рукой и поворачивалась к дверям, и оба раза меня останавливал тощий мужичок, то ли подмастерье, то ли уборщик. Сапожник, пузатый дядька с толстыми пальцами, опять деланно хватался за голову, но дело шло и мне уже вытаскивали шкуры на выбор материала голенищ. Спектакль завершился совершенно неожиданным финалом – сапожником оказался тот тощий мужичок, он кроил и складывал паззлы, а толстый – собирал их на гвозди, нитки или что там еще используется в этом мире. Десятый раз я нарисовала предполагаемые сапоги в фас и профиль, потыкала в нос драными ботинками, чтобы показать, как надо делать, тощий промерял ногу и прикидывал голенище, чтобы оно пролезло в подъеме – мне только оставалось надеяться, что сапоги будут лучше, чем то безобразие, что стояло на рынке. Потом пошла торговля за цену. Тут уже заламывала руки я, порываясь уйти, пускала воображаемую слезу и крутила ногой в дырявом ботинке. После всех обсуждений сапоги встали мне в четырнадцать серебряных монет. Индпошив всегда ценится дорого, утешала я себя, когда брела к дому Данияра, лишь бы носились долго. Надежда была только на то, что хоть что-то я получу за инвентаризацию склада и технические новшества. А за сапогами я должна была зайти через два дня…

Данияр сдержал слово – некое подобие длинного стола уже ждало меня, даже корытце для рулонов приделано сбоку. Мотать ткани стало легче, не намекнуть бы ему о премии за досрочное выпонение работы? К вечеру в углу осталось только два рулона с плотным полотном, эти я уже размотаю завтра, они не скользят, как шелк, и работать с ними одно удовольствие. Торговец поймал меня, когда я уже стояла во дворе. В окно высматривал, что ли?

– Проходи за стол, Рина, посидим, поговорим за благородным чаем из Ассы. Такого напитка ты еще не пила, клянусь!

– Спасибо, уважаемый, только ты мне вот скажи, не клал ли ты туда щепоть той травы с полудня, которая освежает голову? Не хотелось бы мне к ней привыкать.

Данияр деланно засмеялся, хлопнув себя по коленям. Сидели мы с ним на подушках, он – по-турецки, я – как на табуретке, подложив под себя три штуки. Стол был уставлен сластями, вялеными фруктами и подобной лабудой.

– Нет, сегодня эту траву в асский чай я не добавлял, он и без того хорош. Угощайся, все для тебя – вот сладости, вот…

– Данияр, понимаю, что сладкое не может быть невкусным, но я бы предпочла кусок простого хлеба, если можно. Люблю я хлеб, понимаешь…

Хозяин удивился, но кивнул и хлопнул в ладоши, вошедшая молчаливая служанка быстро заменила пару подносов со сладкой дрянью на ноздреватый хлеб, сыр и тонко нарезанное мясо. Последнее было жестковато, но съедобно, а сыр и хлеб вкусны необыкновенно. Сахара тут не водилось, и я потягивала терпковатый горячий напиток, положив лишь немного меда. К чему я еще привыкну за время странствий?

– Расскажи мне о том, как живут у вас дома. Джанир говорил, что ты с полуночи, издалека, но из какой страны – он не знает. А мне интересно, ты потешь старого человека рассказом о далекой стране.

– Ой, уважаемый, да бросьте вы старым прикидываться, вы еще молодых за пояс заткнете, кто вам в сыновья годится.

Лесть сделала свое дело, Данияр приосанился и засверкал глазом, как породистый петух. Сегодня на нем была ярко-красная рубашка, неизменные черные шелковые брюки и восточного типа туфли без задников. Одежда подчеркивала южное происхождение и торговец выглядел в ней, как пророжденный аристократ.

Осторожно подбирая слова, я в общих чертах рассказывала о жизни дома, держа перед глазами неизменную Каменку. Для большей правдоподобности вспомнила еще домик Арины Родионовны в Пушгорах и экспозицию Этнографического музея в разделе «Быт и нравы России середины 19 века». Потихоньку разговор переключился на Андрея, оставшегося в застенках у мага. Убедительнее, чем было, врать уже не получалось, вот не помню я ничего – и все тут, хоть убейте! С такими же вопросами ко мне уже приставал Торкеш по пути, Данияр же больше упирал на непонятного мага – мол, такими делами темные занимаются, вот знать бы, где тот маг живет…

– Данияр, вот как на духу – не знаю, что за место! Деревья там большие стоят, кроны могучие, подлеска нет совсем. Солнце и то прямо не падает, только через листву, а что за листва – не знаю, на земле ни одного листика не валялось. Дорога, по которой мы шли – плотная и убитая, но трава растет, значит, не ездит по ней никто. А потом и вовсе на тропинку свернули, там и до ограды добрались. Днем за окнами туман был, деревья скрывали солнце, и вечером в окна ничего не было видно, так что я рассказать много не могу. А уж как меня из этого замка вывезли или вынесли, не знаю, потому как очнулась я в лесу около города Фрайма. Селянам спасибо, что довезли до города, да Корнелиус пожалел потом, заклятье снял…

Специально не уточняя, что же это было за заклятье, я замолчала, делая вид, что ужасно хочу пить. Данияр же крутил в тонких смуглых пальцах пиалу с чаем и не задавал ни одного вопроса. А вот это уже наводит на мысль, что он все знает и сейчас лишь проверяет какие-то свои догадки, сообразуясь с нынешним рассказом. Между прочим, сразу после визита Данияра к Файзату, я вечером обернула запястья широкими полосками грубого полотна, а сверху закрутила кожаными шнурками с подвешенными на них дешевой лабудой – костяными шариками, монетками с дырками, деревянными бусинами, купленными за медяк на базаре. Подобные амулеты на запястьях тут носили многие, так что особо я не выделялась, главное – побольше побрякушек, шрамы за ними были вообще не видны.

– И ты решила идти с Джаниром…

– Нет, не я. Корнелиус посоветовал, что к магам надо обращаться, которые только в Аргоре есть, а туда путь неблизкий, одной не дойти. Вот он и пристроил меня к Джаниру в обоз, чтобы я до Харлаха добралась, а тут уже искала попутчиков в Аргор. Тут, сказал он, многие пути сходятся…

– Не повезло тебе, в Аргор сейчас не уйти. Ярмарка в Пейвес перенесена, туда и караваны пошли. Джанир колеблется, идти ему туда или нет, знаю. А тебе туда зачем идти, оставайся здесь, дожидайся караванов в центр Тигории. Из Пейвеса можно уйти сразу, а можно и три луны прождать, когда обоз пойдет вглубь страны. Городок небольшой, если бы не темные маги, которых в Великой Степи нашли, нипочем бы там ярмарку не делали. Побоялись, видишь, торговцы, что дорога в Харлах как раз рядом с тем местом проходит, где темных порешили с их тварями, вот и прошли стороной, мимо гор, а это рукой подать до Пейвеса. Городу нашему убыток большой, многие на эту ярмарку рассчитывали…А остаться ты можешь и тут, у меня. Поможешь с товарами, поживешь, дождешься караванов в Аргор, да и я тут не последнее слово имею.

Ну и заманчиво же звучит, поверить охота и рассыпаться в благодарностях, шаркнув ножкой! Да вот только альтруистов в этом мире поменьше, чем в моем, и за таким сладким предложением запросто может стоять какое-нибудь дерьмо…Чтобы этот торговец просто так пригласил пожить к себе женщину-чужестранку, знакомую ему только три дня? Не верю я в такую благотворительность ни минуты, предупреждал же Март меня про южан, а я уши тут развесила, идиотка! Увезут в рабство, там и помру, дура такая…

– Данияр, предложение хорошее, но вот не могу я просто так остаться у тебя. Ты мужчина видный, у тебя наверняка жена есть, а то и две, зачем мне лишние неприятности? Или ты предлагаешь мне третьей женой тут оставаться?

Хотелось поддеть, а получилось совсем наоборот, Данияр приосанился и даже помолодел на глазах:

– Ну почему же третьей…Второй, да и то лишь по названию, а на деле – первой. Дом большой, достатка на всех хватит, а уж женщин своих я не обижаю, это тебе и Файзат подтвердит. А что до твоего мужа, который у мага остался, так мой тебе совет – забудь, раз он не смог с тобой дойти, другой мужчина тебе нужен, чтобы защиту тебе мог дать. Не говори сейчас ничего, ты из другой страны, обычаи у вас другие, подумай, что я тебе сказал. Жалко мне, если сгинешь ты безвозвратно…

– Данияр, может, все и правда, что ты говоришь, но вот сам подумай – жила я с мужчиной столько лет, а сейчас он в беду попал, и кроме меня никто ему не поможет. Вот представь, что была бы у тебя беда, в которой только жена может помочь, а она махнула рукой, да ушла к другому. Не понравится это никому, а ты мне такое предлагаешь сделать! Как я жить дальше буду, если к тебе приду, думая только о своей сытой жизни? Прости, не надо было мне этот разговор начинать, да назад уже не повернешь. Человек ты, видно, хороший, но у меня долг есть, и это сильнее, чем трудности предстоящего пути. Не скрою, я без денег почти, потому и пришла к тебе, но заработать пришла, а не задаром получить. Я и во Фрайме работала, чтобы оплатить свой проезд сюда, работы я не боюсь – дома со служанками не сидела. Обижать тебя не хочу, но остаться не могу никак. Мне уйти сразу?

– Складно говоришь…А если б я…наполовину моложе был, осталась бы?

– Запрещенный прием! – я шутливо подняла руки кверху. – Не могу ответить на этот вопрос, потому что ответ всегда будет неправильный изначально. Данияр, в Харлахе я была у источника Ирхана, умывалась его водой, пила ее и оставила дар в нише. Попала я туда случайно, даже не знала о том, что есть такое место. И когда воду пила, и когда умывалась – думала, что просто уличный источник, куда за водой люди ходят, это потом мне уже рассказали, что за легенды вокруг него свиты и чем он знаменит. Руки там сделаны потрясающе, прямо как живые, особенно в сумерках. Так вот, когда мне рассказали о нем, я попросила дать мне Правильный путь и мой дар был принят сразу. Почему-то теперь я верю, что я стою на этом пути, а оставаться в Харлахе – неправильно. Какой бы ни был бог, но он жив, пока в него верит хоть один человек, это как надежда в людях, она умирает последней, вот и я живу этой надеждой…Ты умный человек, должен понять меня. Молодой бы не понял, а ты поймешь, о чем я говорю.

Ну да, не обломилось мужику, сочувствую, но оставаться у него – верх безумия! Раз они тут все верят в богов и магию, вот и будем на это упирать, что я успела уже получить чье-то благословение и теперь тот, кто на меня наедет, может и огрести по шапке. Боги они мстительны, читали мы мифы и сказания, грамотные…Когда у тебя есть могущество, то можно и милосердие проявить, а можно и обидеться, что кто-то посмел поперек дороги плюнуть. Кто его знает, что в этом мире правда, а что – игра воображения? Лучше лишний раз страху напустить, пусть боятся, зато палки в колеса ставить не будут…

– Отвертелась, да Ирханом прикрылась, – усмехнулся Данияр. – И про жену напомнила… Твое счастье, что я уже не так молод, наплевал бы на все, да оставил тебя тут. Поплакала бы, да притерпелась, а я уж знал бы, как удержать…Если все так было у источника Ирхана, как сказала, то пусть твой путь будет прямым да светлым, я не могу стоять на нем. Только помни, если кто солжет, то боги сурово накажут лгуна…а даров в нише много лежит, не все Ирхан принимает…Засиделся я тут с тобой, – одним движением поднялся он на ноги. – Смеркается уже, Исем тебя проводит. Ты еще о деньгах хотела спросить, я правильно понял? Платье хочешь красивое купить, али из украшений что?

Пришлось пошаркать ножкой и повиниться, что позарез нужны сапоги в дорогу, а наличности не хватает на оплату. В подтверждение был показан драный ботинок и даже пришлось пошмыгать носом.

– Вай, и куда тебя гонит только? Тебе бы платья из шелка носить, да камни драгоценные, мужа радовать, а ты сапоги для долгого пути ищешь…Дуры вы, бабы, не там свое счастье ищете…У кого была из мастеров? А, у этого…Ну, хороший у него товар, есть за что платить. Можно было бы и еще к одному заглянуть…Да не маши руками, в дороге мало ли что случиться может…Когда забирать будешь? Через два дня? Ну, как раз я обоз отправлю, дам тебе заработанное…Исем, где ты, отродье шакала, бездельник такой! Марш с Риной до Файзата, пока не стемнело совсем! Да до ворот ее доведи, а то я тебя знаю – рукой махнул за поворот и побежал по девкам! Бери оружие, да топай побыстрее, она медленно не ходит, еще и тебя обгонит!

За вечерним столом у нас опять собрание, обозники хохочут так заразительно, что становится завидно – я целый день потрошила тряпки, а они развлекались, что ли?

– Рина, присаживайся, Лидда сегодня нам такого настоя сделала – закачаешься! Она сегодня добрая! – Хрол как всегда на высоте, самый первый откликается. А вот Торкеша не видно…или я не вижу…да что я о нем думаю-то до сих пор…

– Чего случилось-то, я уж думала – все спят, а вы тут веселитесь. Действительно, сегодня не отвар, а прямо асский чай, не оторваться!

– Это где ты асский чай пила? – брюзгливый голос Марта трудно не узнать.

– Потом расскажу, лучше поведайте, что с Лиддой произошло?

– Никогда не догадаешься! – засмеялся кто-то из темного угла. – Пошла наша Лидда сегодня на базар, прихватила Мареша с собой, чтоб тот корзинку с едой донес, а Галата осталась по кухне помогать…

Лидда сидела у края стола, добродушно кивая на каждое предложение. Надо же, а она еще и улыбается и даже симпатичная становится в этот момент!

– Так вот, – продолжал невидимый рассказчик, – на базаре она стала торговать у одной бабы приправы, чтоб, значит, повкуснее сготовить. А та ей мало того, что подсунула плохие стручки, да еще и обозвала. Лидда в долгу не осталась, поругалась от души, но это ж не то, сама понимаешь…Вот только отошла она от той бабы, как встретила Сайнира. Мальчишка хоть и шкодник, но за своих горой стоять будет, вот он расспросил Лидду, да обозлился, и позвал их, мол, подойдите да встаньте в сторонке, пока я с ней поговорю, с продавицей этой! А дальше он подходит, якобы купить перца острого, чтобы самый жгучий был, для соуса южного. Эта баба дает ему стручки, а он морщит нос и говорит, не то, дрянь а не перец! Баба визжит, что хороший он, а Сайнир возьми да откуси кусочек, пожевал и с унылой мордой говорит, что дрянь как есть, а она – обманщица и перец у нее не из Скирии, а год лежалый, не меньше. Баба посмотрела на его морду унылую, да как сунет себе в рот весь стручок и давай жевать со словами, что странно это и с утра еще…а потом ее и скрутило! Перец этот таков, что не просто жжется, а как огонь во рту горит, да еще и сводит язык до онемения! Вот все хохотали вокруг, а Сайнир больше всех и предупредил, чтоб она не смела честных людей обманывать, иначе этот перец у нее в животе застрянет! Так что Лидда сегодня довольна, та баба еще два дня будет язык отмывать, а говорить раньше вечера не начнет!

– Молодец, – подтвердила я, потянув к себе новую кружку, – А сам-то как вытерпел, когда откусывал?

– Да постарался, едва удалось сдержаться! – с другого конца стола откликнулся шкодник. – Зато у той бабы язык знаешь, как опух уже к полудню? Любо-дорого посмотреть!

Мужики опять захохотали, застучали кружками и загомонили каждый о своем. Джанира среди них не было. Спросить, что ли?

– А что Джанир решил, пойдет он в Пейвес или нет?

– Пока не слышали ничего, все решает. Да ты не переживай, как решится, куда пойдет, сразу скажет всем. Тут такая шумиха была из-за тех магов, что с тварями пожгли, что аж до Аргора дошло…Все пути сбили, поганцы…

Хуже нет, чем ждать и догонять. Мы ждем уже который день решения Джанира, а тот все колеблется, только ходит по базару и приценивается к тому, за сколько и что можно скупить, чтобы оправдать поездку. Если бы не моя занятость у Данияра, я сидела бы целый день на дворе у Файзата и сходила с ума в ожидании решения, хотя просто так сидеть на месте, меля попусту языком, я не могу, скорее всего, поперлась бы в город. Как оно дальше будет, не знаю, но раз представилась возможность, побродила бы по старинным улочкам, разглядывая местные достопримечательности, чтоб было о чем вспомнить потом.

Днем я умоталась, разматывая рулон тонкого полотна, похожего на ситец. По всему полю шли чуть заметные дырки, ткань не годилась ни на что приличное, но под пальцами не расползалась – значит, дело тут не в гнилых нитках, очень похоже, как будто моль поела. Подергав тряпочку туда-сюда, я решительно пошла искать Данияра.

– Уважаемый, просвети бедную чужестранку, что это за ткань?

Торговец посмотрел на просвет, потянул ее, помял в руках и выдал свой вердикт.

– Асский хлопок. Тонкая длинная нить, хорошо крученая, краска уже не поплывет, а вот дырки – червяк поел, скорее всего, везли под дождем, не накрыли хорошо, он в сухости не живет, а при малейшей влажности внутри начинает быстро расти и питается этими нитями. Плохо то, что один червяк может испортить целый рулон, прогрызаясь вовнутрь. А тут было их три, не меньше, судя по дыркам. Раскатай до конца…Видишь, вот две шкурки остались от них, надо третью найти…Вай, какая ткань погибла, и какой шакал засунул ее сюда?

– И что теперь с ней будет?

– На занавески пустить и то плохо, – расстроено махнул рукой Данияр. – Одни дырки друг за другом, Хоть нищим отдавай, убытку прилично получилось…

– Данияр, а если я попытаюсь восстановить ткань, ее можно будет продать?

– Рина, ты маг? Не мотай головой, тут даже магией не спрятать дырки, вай, как я, старый дурак, мог забыть про этот рулон…

– Данияр, если эту ткань ты собрался выкидывать, то отрежь мне небольшой кусок, я попробую кое-что сделать. А ты посмотришь, нужно ли горбатиться над всем рулоном…

Шила я все себе сама, и не только шила, но еще и вышивала, и вручную и на машине. Так почему бы не попробовать вышивкой забить эти дырки, например, в стиле английской глади? Не откладывая дело в долгий ящик, я отхватила квадрат с разрешения Данияра и отправилась с ним на базар. Иголки у меня уже были куплены, а вот с нитками тут была беда – для шитья они еще годились, а для вышивки были толстоваты. Я обошла весь базар, успела перешерстить все прилавки так, что продавцы стали шарахаться от меня, но это была тема, которую я знала лучше всех, живущих в этом городе, так что на обидные реплики мне было глубоко плевать. Тыкая всем в нос нежно-голубую ткань, я трясла закрома и прикладывала очередную катушку к ней – все не то, слишком толсто! От обиды, что задумка не удается, я разозлилась и отошла в сторону. Можно, конечно, распустить ткань, скручивать по две нитки и вышивать ими, но это страшно долго и себя не оправдывает. Чтобы такое придумать?

– Ты попробуй обратиться во-о-он туда, видишь, где вывеска и платье нарисовано? – продавец иголок тыкал пальцем во что-то страшное, намалеванное на листе железа над узкой дверью. – Там одежду шьют, у них можно найти такие нити, как тебе надо.

Подхватив свою тряпку, я пошлепала по указанному адресу. В лавке было сумрачно и прохладно, толстая тетка с невообразимым бюстом выплыла мне навстречу. Просить продать нитки просто так я на всякий случай не решилась, а вдруг из вредности откажет. Ну, пойдем другим путем, как говорила младшая дочка, прося цветочек аленький…

– Доброго дня вам, уважаемая, – заныла я тоном разнесчастной оборванки. – Горе у меня случилось, хозяйка моя платок свой любимый засунула куда-то, а я вот нашла его в грязи да пыли, постирала, а он весь в дырьях, – тут я всхлипнула для наглядности. – А она не верит, что червь дырки прогрыз, говорит, чтобы я как угодно, но от дырок избавилась. А что я могу сделать? Зашить только, и все…И ниток таких тонких нет у меня, вот люди и посоветовали к вам сходить, чтобы ниток похожих найти катушечку…весь базар обошла, ни у кого ничего не нашлось, только на вас надежда одна… – Я представила себя, поколачиваемую толстой наглой хозяйкой и от жалости выдавила слезу и шмыгнула носом.

Тетка презрительно осмотрела меня с ног до головы, по ее мнению ни на что путнее я не годилась и в конкуренты не набивалась – пришла какая-то убогая, по одежде так и вообще степнячка, заказывать не будет ничего, но и шить-вышивать явно не способна, чего ж такой не помочь…из милости…за денежку ниток не продать. Все равно она ничего приличного не изобразит, по ней и так все видно, что только полы мыть горазда, да метлой махать…

– Ой ты, милая, – снисходительно пропела толстуха, – Да найду я тебе, что просишь, лишь бы руки ты сама приложила…

Руки я спрятала под тряпкой, якобы стесняясь их, наружу торчали только обернутые псевдооберегами запястья.

– Приложу, приложу, благодетельница, ты уж помоги мне, ниточки подбери тонкие! Сколько я должна тебе, уважаемая?

Толстуха забрала мою тряпку, бросив через плечо о трех медяках и очень скоро вынесла катушку тонких шелковых ниток цветом чуть потемнее моей тряпицы. Деньги я приготовила заранее на прилавке, схватила тряпку, катушку и, раскланиваясь, убежала. Уже у Данияра я выбрала место посветлей, попросила у служанки ножницы и уселась за работу. Конечно, это были не те иголки, к которым я привыкла дома и не те нитки, но я старалась, как могла, обшивая дырочки по кругу, прокладывая рядом тоненькие стежки в виде петелек, опять обводя иглой дырочки и соединяя это все в абстрактный рисунок. К вечеру я уже подшила кромки и принесла Данияру получившийся у меня легкий голубой платок, весь изукрашенный полупрозрачными мелкими цветами с дырочками внутри.

Мужчина долго рассматривал его на свет и на руку, подергал во все стороны, осмотрел кромку…я с интересом наблюдала за его реакцией. Самое большое, на что я попала – это на три медяка за нитки, на базаре швейные стоили гораздо дешевле, но мне было интересно, выгорит ли моя овчинка?

– Если бы я своими глазами не видел, от чего ты отрезала этот кусок, то не поверил бы ни за что…Это же дорогая работа, да и такую вышивку я вижу впервые! Значит, ты хочешь ту попорченную ткань вот так расшить?

– Ну да, только не так плотно, конечно, – скромно кивнула в ответ. – Мне еще нитки для вышивки надо, я их выпросила в одной лавке, там еще платье нарисовано над входом и толстая тетка с необъятным… бюстом сидит. Одну катушку мне продали, а тут много надо…

– Нитки я тебе принесу, а вот если ты эту ткань вышьешь, хоть и не так сильно, как платок, то и заплачу хорошо. Руки у тебя хорошие, осталась бы тут – работа всегда была бы, такие вещи дорого ценятся, учти.

– Я знаю, дома я тоже и шила и вышивала.

Было бы время, я бы тебе тут такие кружева наделала, да не обязательно иголкой, крючком бы навязала – у здешних дам ничего подобного я не заметила, поле тут непаханое…но, глядишь, что-нибудь да успею сделать, если это пользуется спросом. А вообще-то крючок тут приобрести не мешает, может, хоть по пути буду вязать подзоры да кружавчики, благо пока на память не жалуюсь, а делать что-то надо для собственного прибытку. В голове завертелись мысли, что надо найти тонкую пряжу или купить здешних ниток – они не сильно крученые, для крючка как раз подойдут…

Данияр уже подхватил мой платок и исчез, солнце было еще высоко – я поймала Исема и заставила его вытащить рулончик погрызенного полотна на светлое место во дворе, принести туда низкий стол для ткани, жесткие подушки для сиденья и принялась за дело. К сумеркам уже был готов приличный кусок восстановленной ткани, служанка унесла его в дом, я же побежала к себе, довольная происшедшим.

Разговоры за столом под навесом стихли, когда я хлопнула дверью калитки.

– Рина, ты чего, золотой нашла? – добродушно поинтересовался Карс. – Сияешь, аж глазам больно.

А мне действительно было радостно – я придумала, как можно заработать, поразила Данияра…пусть он мне и в отцы годится, а все равно приятно, когда высоко оценивают твое мастерство, да еще в перспективе можно крючком поработать…так что было с чего радоваться!

– Подвиньте кувшин, пока все не выпили, я сегодня даже не успела воды глотнуть..

– Да Мареш с Галатой видели тебя на базаре, ты носилась там, как покусанная, их даже не заметила, уж они высматривали тебя, да где там, помчалась как ветер! Куда бежала-то, расскажи!

– Ай, Карс, нитки искала, надо было работу одну сделать, вот и спешила. А рассматривать всех на пути некогда было, мало ли народу попадается, на всех не насмотришься. Джанир не…

– Нет пока. Да скажем, скажем тебе, если что решит.

Ухватив у Лидды вечернюю кашу, я торопливо ела, вот ведь – за день ни крошки еды во рту не было, а даже не вспомнила за работой! Отвар тоже пошел на ура…

– Эй, Карс, Хрол, вы Торкеша не видели? – к столу подошел еще один наш обозник. – Пропал куда-то, который день не вижу его…

Мужики виновато посмотрели на меня, а Хрол, запинаясь, начал бубнить что-то невразумительное, пока Карс не рявкнул в сердцах:

– Да он уж почитай три дня у Лейры…там и спит…и ест…

Лучше всего сделать вид, что как ела, так и ем. У Лейры, значит…Судя по всему, там бордель, вот он сотоварищи и оттягивается. Не будем горевать по разбитому стакану, хоть и обидно было, когда он ушел, как от пустого места, но уже перегорело и слезы лить я по нему точно не буду. Девок на его век хватит, поистерпелся в дороге, это совсем не то, что у нас дома, когда муж вежливо спрашивает, а не хочешь ли ты, дорогая, а та ссылается на больную голову. Тут такие тонкости никого не волнуют, раз мужчина хочет – это закон. И спасибо Творцу, или кто тут есть из богов, что меня миновала сия участь. Может, как раз Ирхану то спасибо адресовать? Между прочим, я обещалась отблагодарить кого-то за свое спасение на реке. Наверное, пришло время это сделать, а то местные боги могут оказаться злопамятны от такой неблагодарности…

– Рина, а это правда, что у тебя на родине гоблины – маленькие зеленые человечки? Или здоровые мужики с дубинками, которые едят сырое мясо, а из шкур шьют себе одежду?

Так вот что тут обсуждали, когда я пришла! Сайниру рассказывали, как по моей версии выглядят гоблины! Теперь-то, когда я видела живых гоблинов, да еще играющих в шахматы, понимаю, почему все валялись от хохота – здешние особи сырое мясо тыщу лет назад есть перестали, а в кое-чем и людей переплюнули. Умные, сразу видно, непонятно только, почему они почти вымерли в людском обществе? Наплели бы интриг, подмяли королевство под себя, были бы банкирами и местными фээсбэшниками…Ой, стоп! Не дай боже, кто-то подобные мысли прочитает, запросто сочтет крамолой и выступлением против королевской власти! И голову бедной Катеньке – чик-чик…Но этот вопрос надо прояснить все равно. И карту страны бы найти, чтоб хоть знать, что направо – к гномам, налево – к степям, а прямо – в Аргор и никак не наоборот.

– Сайнир, тебе посмеяться охота, так вот, предвосхищая все твои будущие смехи, сразу говорю, что у нас кроме людей никто больше не живет, а то, над чем ты так весело ржал, слухи и бредни, понятно? Ну, слышал кто-то что-то где-то, передавал через третьи руки пятому лицу, вот и вышли такие небылицы. Люди они тоже разные бывают, и цветом кожи и обликом. У вас тоже слухами земля полнится, и пока до правды докопаешься, семь потов сойдет.

Парень засопел, но ничего не ответил. Пусть подумает на досуге – я ему не Надира, которую можно пугать почем зря…

Данияр встретил меня с выражением человека, держащего за пазухой бриллиант с куриное яйцо и всего светящегося при этом. Широким жестом пригласил в знакомую гостиную, где уже стоял большой чайник с пиалами, хлеб, сыр и небольшой платок.

– Подними, – торжественно сказал он, наливая асский чай. Его я узнала по аромату из пиалы. – Платок подыми…

Под платком лежала золотая монета. Большая такая, круглая, с дедком на одной стороне и мелкими буковками на другой. Покрутив ее в пальцах и ощутив тяжесть – кто там золотые сотнями таскал, покажите мне их! – вопросительно уставилась на мужчину.

– Это тебе за тот платок, что вчера вышила. Ты…

– Данияр, это действительно за тот платок заплатили? – перебила я его. – Ты не обманываешь? Мне не верится, что за него дали такие деньги. На эту монету можно много чего купить…

– Я такими деньгами не разбрасываюсь. И это действительно заплатили, я вчера был на одном приеме, так там дамы чуть не передрались, чтобы заполучить твой платок. Так что это твое, а ткань вышивай, она будет дорого стоить.

Работа помогает скоротать время, отвлекает от ненужных мыслей, а заодно добавляет в карман международный эквивалент, без которого немыслимо существование ни в одной стране. От перспективы хорошего заработка как будто крылья выросли за плечами, руки так и летали над тканью, нитка вдевалась на автомате, я даже не заметила, как закончилась купленная вчера катушка. В ожидании Данияра с нитками я потопталась по двору, но просто так сидеть было невмоготу и я помчалась на рынок. Не за нитками, это теперь не мое дело, да и не продадут мне там больше ничего, теперь я решила приобрести себе крючок. Уже знакомый мне продавец иголок и прочих принадлежностей с сокрушением качал головой – и рад бы услужить такой хорошей женщине, да вот беда – все крючки у него были размером с палец. Ими вязали толстенную шерсть, а тоненькие тут были не в ходу. Нашу болтовню с отчужденным видом послушали две проходящие мимо тетки с корзинками, потом сосед по базару, праздношатающийся мальчишка – подойдут, постоят, и идут дальше. Я объясняла продавцу, что можно делать с помощью маленького крючка до тех пор, пока он не хлопнул себя по лбу.