Текст книги "Диагноз: женщина (СИ)"

Автор книги: Ирина Чернова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 63 страниц)

– И как ты с ним боролся, расскажи-ка!

– Да просто – дерг за бороду, он в воду и ушел, а чтобы поцелуй зазря не пропадал, сам и встал на его место.

– И она тебя поцеловала? – вот ехиднины дети, так и будут подкалывать.

– А как же! Да еще так горячо, что я и не поверил своему счастью!

Мужики опять радостно заржали, что они на высоте оказались. Испортить им обедню, что ли? Да ладно, пусть веселятся, ясно дело, что тут сплошные выдумки, кто кого переврет поприкольней. Попив горячего отвара, в одном углу забубнили о лошадях, в другом заспорили о достоинствах разных видов ножей и топоров, вечерние разговоры самых обычных людей.

Босиком идти было неудобно, но недалеко, кувшин с отваром я пристроила в уголке повозки, закинула туда же свои вещи и уже начала прикидывать, как бы половчей забраться самой вовнутрь, как ощутила на волосах горячее дыхание.

– Подожди, я тебе отвар принес, сейчас тряпицу пропитаем да приложим, меньше болеть будет. Давай, помогу влезть…

Через борт я перевалилась, сжав зубы, охнув, легла на живот. Вот ведь устроила себе проблемы…

– Давай твой бок, да не дергайся так, понимаю, что больно…Тряпицу подержу, потом еще намочу, быстро все затянется. Травы эти к нам с юга привозят, они быстро заживляют небольшие порезы. – Громкий шепот действовал успокаивающе, глаза закрывались сами собой. – Спи, я тряпицу опять приложил.

Торкеш поцеловал меня в лоб, накрыл одеялом и выпрыгнул из повозки.

Утром бок ощутимо давал о себе знать, но ободранные места действительно затянулись и уже не саднили так противно. Ныло опухшее плечо – завернув голову я обнаружила приличный синяк. Хорошо, что без переломов обошлось, здоровой рукой я легонько массировала отек – быстрее разойдется, да и боль поутихнет. За этим занятием меня и застал Торкеш, заглянувший с утра.

– Э, да кто так растирает? – удивился он. – Толку никакого не будет. Иди мыться, пока лошадей не впрягли. Я приду, когда тронемся, посмотрим твое плечо. А то через два перехода озеро будет, захочешь в воду полезть. Ведь захочешь?

– Если два перехода будут по такой пыли, то полезу в любом случае, хоть будет болеть, хоть нет.

Даже один день, проведенный в повозке, наполнял пылью все щели, а уж два дня в дорожной пыли – испытание не из легких. И лежать целый день невозможно, и идти проблемно, каждый шаг отдавался тупой болью в плече и спине.

Торкеш пришел, как и обещал – с остатками вчерашнего отвара. Приложил тряпицу к боку под рубашкой, сам сел рядом и стал поглаживать плечо, сперва легко, потом сильнее и сильнее. Я пыталась уползти, крутилась во все стороны, но он цепко держал меня свободной рукой, пресекая все попытки удрать. Боль становилась все нестерпимее, я уже стала тихо подвывать, закусив уголок одеяла.

– Торкеш, ну хватит…ой, не могу, ну ты садист просто…ой, сил моих нет больше…да когда ты закончишь…больно-то как…отпусти-и…

– Потерпи, потом легче станет и синяк быстро разойдется. А кто такой «садист», поясни…

– Тот, кому нравится причинять боль другим…да полегче же, я живая все-таки…

Закончив меня мучить, мужчина прислонился спиной к борту и закрыл глаза. Боль волнами расходилась от плеча, но это было уже совсем не то, что вчера, было гораздо легче поднимать руку. Повозка неспешно тряслась по дороге, можно и полежать некоторое время, почесать языками.

– Торкеш, – поудобнее устроившись на здоровом боку, я решила порасспросить моего неожиданного кавалера о его жизни, – а ты давно охранником ходишь с обозами?

Самое приятное для человека – рассказ о нем самом, драгоценном. Любому приятно, когда к нему проявляют искреннюю заинтересованность, заглядывая в глаза. Карнеги был не первый, кто это понял, но именно он облек в общедоступную форму эти и другие знания тонкостей человеческой психологии, за что ему искреннее спасибо! Карту этого мира и даже королевства я так и не смогла найти во Фрайме, так не мешает послушать человека, который болтался по королевству и может кое-что рассказать о жизни в нем.

– В охрану к Джаниру меня Карс позвал, у них человека не хватало, Джанир платит честно, вот и согласился. А во Фрайме я остался, когда пришел с другим обозом, там много товара везли, но это уже четыре луны назад было. Денег заплатили прилично, обоз с южной границы шел, через степи. Тут же я Карса встретил, мы с ним когда-то в охране аж до Гномьих гор ходили, вот где хорошая работа была! – Торкеш мечтательно закатил глаза. – За охрану таких обозов всегда платят хорошо, сталь гномья высоко ценится, а торговаться с ними непросто, хоть к ним и чуть ли не со всего королевства купцы съезжаются. Кто хорошо разбирается в их железе, того гномы уважают, а пустым да чванливым обязательно подсунут дрянь, да такую, что и не сразу поймешь, что досталось. Тот торговец, у которого я был в обозе, сам бывший наемник, в железе да оружии толк понимал. Гномы его уважали, с их торжища никогда с полупустыми телегами его обоз не уходил.

– Про гномов и их горы я слышала, а далеко они отсюда?

– Отсюда? – Торкеш задумался. – Если от Харлаха считать переходы…сейчас, соображу…пять-шесть до Сервайна…оттуда можно на север уйти…десять-двенадцать к Курину…в общем, к подножию Гномьих гор за луну и седьмицу можно дойти.

– Гномы только в своих горах живут?

– Их горы по большей части на территории Тигории, там у них и шахты, и рудники. Говорят, что есть в нашем мире еще гномы в других горах за границами королевства, и наши гномы к ним по подземным штольням и ходам могут по всем селениям гномским ходить. Но правда это или нет, не знаю. Люди рассказывали, что и в нашем королевстве гномов видели далеко от их гор. А это для них редкость, чтобы гном жил в людском поселении..

– Они не любят жить с людьми?

– Нет. Но раньше, еще до Великой Войны, как рассказывают, они вообще ни с кем не хотели дела иметь, особенно с магами. Торговали оружием только потому, что сами кроме руды ничего не добывали, а жрать всем надо. Торговали, надо сказать, не самым лучшим оружием, мало кто мог похвастаться голубой гномьей сталью, о таких мечах до сих пор легенды ходят…Ты вот про такой топор говорила, помнится мне. Он же у мага остался?

– Да, очень я о нем жалею. Древесину он рубил, как масло…Страшное оружие было, сама его в руках держала. И часто у гномов ярмарки собираются?

– Гм, большие – два раза в год, но есть еще и две малые. На большие привозят урожай на продажу и обмен, малые же только так называются по-старинке, а народу съезжается на них не меньше. У подножья гор целый город вырастает из повозок, празднества закатывают – в иных городах такого не увидишь! Кто только туда не приезжает, с юга купцы караванами идут, в их странах таких шахт нет, как у наших гномов, им приходится сырое железо покупать, а уж потом у себя они его перековывают на свои кривые мечи да ножи. Но кроме оружия гномы добывают и драгоценные камни на украшения, ювелиры у них делают кольца, серьги, подвески, до которых женщины большие охотницы. Вот магии у них нет совсем, кроме умения как найти тот или иной камень. Рассказывают, что якобы они чуют по камням, где их владелец находится… Еще амулеты они делают, их часто маги скупают, чтобы зарядить потом – от сглаза, от воровства, от болезней. Не сами маги покупают – гномы с магами не любят встречаться, а вот помощники магов частенько приезжают на такие торжища.

Помощники магов…Возможно, это один из вариантов навести справки об их учителях, кто чем занимается и где их можно найти. Нередко помощники-ученики знают больше, чем весят, а за кувшином вина или пива можно многое разузнать, если умеючи расспрашивать. Молодые парни любят распускать хвост, особенно если слушать их раскрыв рот, изображая наивный восторг от приобщения к великим тайнам. Еще бы научиться отделять мух от котлет, выщипывая из пьяной болтовни крупицы нужной мне информации…

– Торкеш, а на торжища к гномам только обозами приходят?

– Ишь ты, уже и туда собралась? Разочарую тебя – хоть там и территория Тигории, но просто так болтаться по ярмарке женщине опасно. А то, смотрю, и глаза у тебя загорелись, как про помощников магов да ювелиров гномских рассказал! Не спорю, там многое можно купить дешевле, чем в городах, да вот уйдешь ли оттуда – еще вопрос. И не в гномах дело, на человеческих женщин они руку не подымают. Слишком много там лихого люда собирается, кроме торговцев да их охранников. Днем, пока торги идут, и то в оба надо глядеть, чтобы не обворовали, а уж вечером и подавно опасно становится. Южане – народ хитрый, пьяного могут увезти и рабом сделать, а уж женщина, да еще красивая – для них лакомая добыча. Если не в свой гарем, то для продажи…Одна туда и не думай соваться, если голова дорога.

– Да не собираюсь я туда идти…одна. И вообще, будем еще посмотреть по ситуации, куда мне идти из Харлаха. Просто интересно знать, что там такое делается. Да, вот мне интересно, у вас есть карта королевства и прилегающих границ? Посмотрела бы с удовольствием, какие есть города, какие дороги между ними… А то трудно понять, где Фрайм, где Харлах, а где Гномьи горы с Аргором.

Географию я любила всегда. Еще в школе обожала рассматривать карты, читая названия совершенно незнакомых мне городов и деревень, скользя пальцем по дорогам и представляя себе, как бы я путешествовала с атласом мира в руках. Да и раскладка пути становится легче, когда в голове и на бумаге четкий план территории и путь по ней определен. Подробности можно спрашивать и у попутчиков, но в основных поворотных точках с пути не собьет никто, тут же одни изустные предания проводников, постоянно водящих караваны из пункта А в пункт Б.

– Карты королевства? И зачем они нужны, когда проводник знает дорогу до нужного тебе места? Дойдешь туда, наймешь нового…И вообще, ты же не одна идешь, зачем эти карты с собой таскать? – опять недоумение, как у Корнелиуса, когда я пыталась разобраться в местоположении Фрайма.

– Карты нужны для знания положения страны в целом. Где какие города, где есть горы, где болота и реки, а куда и соваться не стоит вообще. Это же как история – наизусть знать не обязательно, но необходимо быть в курсе основных событий. Кстати, а гоблинов ты встречал? Кто это такие?

– Гоблины? Ну, тебя ждет масса приятных моментов, если ты с ними встретишься, могу биться о заклад! – обрадовался Торкеш. – Неужели ты никогда их не видела? И у тебя на родине про них ничего не рассказывали?

– Если бы я их видела, то и не спрашивала у тебя. Скажем так, ходят всякие слухи о них. Один из слухов говорит, что это маленькие зеленые человечки, страшно пакостливые, постоянно строят людям всякие гадости и жить с ними рядом невозможно. Есть другая версия, что гоблины – это опять же зеленые здоровенные мужики с клыками в палец длиной, толстыми загривками и дубинками в руках. Питаются сырым мясом и ходят в шкурах тех, кого успели поймать. Ну, какая версия правильная?

Такого смеха я уже давно не слышала! Торкеш сперва выслушивал меня молча, только глаза постепенно округлялись все больше и больше, а рот даже приоткрылся, но потом неподдельное изумление на его лице переросло в такой хохот, что он сложился пополам и повалился рядом со мной. Последнее, подозреваю, к смеху не имело никакого отношения…

Отсмеявшись и вытирая слезы, он передвинулся поближе ко мне.

– Рина, давно я уже так не смеялся! Если б ты видела себя со стороны, когда рассказывала о гоблинах…

Обидеться, что ли? Ну не видела я этих гоблинов никогда, даже в книгах описания этой расы весьма противоречивы, я изложила только две версии, а могла бы еще продолжить. Пока вполне получается ссылаться на мой глухой медвежий угол где-то не севере, но до бесконечности это не может продолжаться…Карта, мне позарез нужна карта королевства! Тут поржали над моим представлением о гоблинах, посмеются у костра вечером и ладно, но я так могу еще с кем-нибудь влипнуть. Памятуя «Правдивейшую историю Тигории», так гоблины там были названы достаточно малочисленной народностью, так что нечего ржать до слез! Ну не ходили мои соотечественники в Тигорию в гости ни к кому, откуда же нам знать гоблинов в фас и профиль? Это все я выдала, почесываясь то ли от соломы, то ли от заживающей на боку кожи, безуспешно пытаясь изогнуться и посмотреть, что там делается.

– Не крутись, раз чешется – значит заживает. Трава-то себя оправдывает, горячка может пойти не обязательно от глубокой раны, а вот от таких небольших царапин. Грязь в них попадет – и можно человека потерять, а трава эта все очищает. – Торкеш задрал край рубашки и прижал мне больную руку. – Сейчас можешь повернуться, я плечо держу. Ну, насмотрелась?

Бок выглядел не так хорошо, как хотелось бы, но и не так плохо, как я думала. Как-то, будучи на Черном море, мы купались с Андреем в небольшое волнение. Было жалко сидеть на берегу, когда моря и солнца отпущено только тринадцать дней, плюнув на предупреждение, мы как одержимые ныряли в воду. Вот тогда, не рассчитав волну, я подгребла к берегу и приложилась спиной о камень, весь усыпанный маленькими мидиями. Сперва оно было ничего…а потом на берегу, когда рядом завизжала какая-то идиотка, и обнаружились многочисленные порезы. Зажили они быстро, на следующий день я уже не обращала на них никакого внимания, но вид был непрятненький…Тут же я имела стертую кожу размером с мою подошву и уже зеленеющий синяк вокруг. Короста чесалась, но это можно было и потерпеть, чудо-трава сделала свое дело.

– Ничего, жить можно. Спасибо, что не дал помереть.

– Я подумаю, чем ты можешь отблагодарить меня, – мурлыкнул он. – Желательно, чтобы у меня появилось желание еще раз спасать тебе жизнь.

– Уж лучше я постараюсь не попадать в такие ситуации. Иначе моя жизнь станет слишком мелкой разменной монетой в оплате.

– А ты знаешь, я не против! Даже наоборот…

От разговора, начинавшего приобретать непонятное направление, нас отвлек шум снаружи. Пока я, кряхтя, переворачивалась и пыталась сесть, Торкеш уже выпрыгнул через задний борт и исчез. Повозка остановилась, отовсюду полетела пыль, слышались голоса и рев животных. Март пихнул спящих охранников, те пулей выскочили следом за Торкешем, на ходу вытаскивая мечи из ножен, сам же возница уже тянул из-под скамейки толстую дубинку. Если это нападение, то фигово…но вроде не было слышно лязга железа и криков, надеюсь, что все-таки идут мирные переговоры. Пыль поуселась, я осторожно подсела к Марту.

– Ты не знаешь, что там случилось? На нас напали?

– Не похоже, встретились с кем-то, – возница поглаживал свою дубинку, явно готовый в любой момент воспользоваться ею. – Но всякое может быть, лучше быть начеку. Ты сиди, не бегай туда, вот разберутся, что к чему, расскажут.

– Скажи, а вообще нападают на обозы на этой дороге?

– Всякое бывает, но у нас хорошая охрана, просто так не сунутся. У тебя нож есть? Нет? Эх, без ножа нельзя…

Когда туча пыли успокоилась, впереди раздались крики и наш обоз опять тронулся в путь. Слева от дороги в холмы уходила широкая луговина, между холмов вилась дорога и на ней стоял небольшой обоз. Сейчас к нему, поднимая тучу пыли, скакали верховые, еще трое мужчин в седлах стояли у края дороги, рассматривая наш караван. Сзади в повозку запрыгнули охранники.

– Ну, ребята, что там? Кто-то еще в Харлах идет? – Март уже убрал дубинку и повернулся, намотав вожжи на край скамейки.

– Ну да, – пробасил один мужик, – к нам присоединятся. У них всего три повозки, и охраны пять конных. С нами сподручней идти…

– Ага, – вмешался второй охранник, – как надо на торжище ехать, так сразу все больные и носа не высунут из своей деревни, верховыми могли бы и побольше народу посадить. Рина, там воды попить не осталось?

– Осталось, я два кувшина набрала. А откуда они?

– Эти-то? – охранник поставил кувшин между ногами и перевел дух. – Да там за холмами долина есть, один переход до нее, в ней три деревни большие стоят. Мед оттуда везут хороший, лен прядут, вон, бычков тащат, овец. На, убери воду – к вечеру реки не будет, только завтра ночевать на озере будем. Эх, разбудили, какой сон видел…

– И что ж тебе снилось, небось бабы одни! – Март тоже решил отвлечься от созерцания лошадиных спин.

– А если и бабы, то что? Мало ли что во сне привидится, за то не бьют! А моя жинка с понятием, никогда не орет зазря, как твоя! Той только волю дай, так она кого хошь перегрызет…

– Ай, ну ее, – отмахнулся Март. – Как молодая была, так увивалась вокруг, а потом на пару со своей мамашей всю кровь готова выпить, если не по-ихнему делать. Я уж лучше в обозе похожу, а они пусть друг с дружкой лаются без меня. Седьмицу в Харлахе постоим, отдохну от них обеих…

– Во, Рина, видела – все сперва хорошо было, а теперь он от жинки отдыхает, когда в обоз уходит! Учись, как себя вести нельзя с мужиком, а то от тебя твой муженек будет так же бегать. Меня Хролом кличут, кстати…Вот моя Дарка, как мы в храм сходили, так сразу своей мамаше и сказала, чтоб та в наши дела ни сувалась. Уж как та не верещала, как только меня не поносила, да Дарку свою – та не сдалась. Мамаша ее стерва еще та, сестру Даркину против меня настроила, такая же змеючка стала, как и родительница. И язык без костей, что только не молола, аж бабы ее стыдить стали, а ей все побоку. Ну, тогда мы с Даркой и ушли своим домом жить, пусть бедно, да спокойно. Это сейчас у нас уже трое детишек, два парня взрослых – помощники во всем, а поначалу трудно было, мамаша нам даже приданого Даркиного не отдала из злости. Жена плакала, ходила втихую к мамаше, а та уперлась – или, мол, вы по моей указке жить будете, или знать вас не хочу! Я ради Дарки уже и согласился было, да уперлась она, видать, мамашу свою хорошо знала. Тогда и сказала, что любит она меня и не хочет, чтобы теща меня согнула, как отца, вечными попреками да тычками, потому и согласная жить со мной, как есть, если я согласен на то, что она без приданого осталась. А обидно было, дом-то богатый, младшая, змеючка, ничего сама не делала, все служанки бегали, сама только языком молола. Дарка тихая такая, терпеливая, все готова была сестрице отдать, лишь бы та радовалась да улыбалась. Как посмотрит на меня, так и сердце заходится, жалко мне ее становилось, как она все сама по дому делает, да с детьми управляется. И вот ради нее пошел и в стражу, и в охрану, а она все ждала меня да не попрекала никогда ничем. Это сейчас у нас и дом хороший, и дети справные, а сестрица Даркина хоть и сходила в храм с тем, кого мамаша нашла, да нет счастья у ней, ругаются постоянно. А ты говоришь, бабы снятся! Мне вот рядом с Даркой спокойно всегда, оттого и стараюсь домой вернуться побыстрее.

– Повезло тебе, Хрол, с женой. Это ж сколько надо иметь сил, чтобы потив собственной матери пойти, как она! А ты ее радуешь чем-нибудь, когда из поездок возвращаешься? – мужики, они иногда такие недогадливые бывают, что хоть плачь…

– А чем я ее порадовать должен? – Хрол заинтересованно повернулся ко мне. – Платье ей какое – она сама шьет, дорогое украшение покупать, так она строго-настрого наказала, чтобы на нее ничего не тратил. Подскажи, если знаешь!

– Хрол, тут не цена важна, а внимание. Подари ей недорогую вещь, а она для нее будет самым радостным подарком, потому что от тебя получена. Любое колечко простое, амулетик, цепочка на шею – вот увидишь, как она будет радоваться этому! Ты вообще ей дарил что-нибудь?

Мужик вдруг опустил лицо вниз и стал делать вид, что ковыряется в своем поясе. Ну и ну, взрослый дядька, а прямо как мальчишка нашкодивший…даже жалко его стало.

– Хрол, а давай, если хочешь, в Харлахе сходим вместе с тобой, подарок твоей Дарке поищем? Ты мне ее только опиши, как можешь, а там я придумаю, что можно ей подарить. Пусть твоя жена порадуется, мне от души хочется, чтобы у вас все хорошо было и чтобы вы любили друг друга всегда! Кстати, я же города не знаю, на базар одна идти боюсь, что сколько стоит понятия не имею, а так у меня и охранник будет и советчик. Захочешь, расскажешь ей, что я помогла тебе, не захочешь – не говори. Ну, как, согласен?

– Да чего же не согласиться, я Харлах знаю, и где что на базаре можно купить, покажу.

– Ну и хорошо, договорились, значит.

Март покачал головой, мол, слышал, но не одобряет, а напарник Хрола уже вовсю храпел, повернувшись к нам задом.

– Эй, Март, ты чего головой-то качаешь? – не наябедничал бы лишнего неведомой мне Дарке. – Ты против подарков женам или другая причина есть?

Март сделал вид, что смотрит вперед и ему не до нас, а Хрол вдруг рассмеялся.

– Да у него ж жинка его треплет постоянно, вот ему и невдомек, что по-другому можно жить! – и уже тише, обращаясь ко мне, – ты не бойся, что слухи пойдут, Март меня знает, да и ты не из тех, кто подолом трясет везде. Я таких сразу вижу!

На стоянке новые попутчики готовили себе отдельно, а вот есть пришли к нашему костру. Оно и понятно, захотелось поболтать, послушать россказни друг друга и повыпендриваться при случае. На поляне, где мы остановились, вокруг кострища лежали плоские теплые камни и подтесанные бревна. Я уже черпнула кипятка в кувшин для отвара на завтрашний день и теперь с миской традиционного кашесупа в одной руке и кувшином в другой, пристраивалась на свободный конец бревна. Камни они есть камни, простудиться тут ничего не стоит, а антибиотиков тут еще не придумали. Мужчины чуть подвинулись и застучали ложками.

– Уважаемые, давно в Харлахе не были? – ого, а это и сам хозяин обоза тут сидит, видно, решил пообщаться да узнать, кто в попутчики набился.

– Да уж три луны собирались, все не к спеху было, – бородатый мужик средних лет, чем-то напомнил прохиндеевского старосту Косту из деревни дебилов. Маленькие глазки спрятались в густой поросли, нос картошкой и небольшое пузцо выдавали любителя попить пивка и покомандовать. Трое темноволосых молодых мужиков в походной одежде и высоких сапогах похожи, как братья, удлиненными, чуть скуластыми лицами, и здоровенными кулачищами. Таким двинет, так и улетишь вмиг…

– Девки не отпускали, вот и подзадержались, – наглый и самодовольный голос подал светловолосый мордатый красавец с черными бровями, не иначе – местный Казанова. Что красив, не спорю, но лет через пять оплывет жирком, который сейчас уже чуть намечается вторым подбородком и поистаскается по бабам. Не иначе, сынок местного олигарха, вон как нос дерет перед всеми…

– В мужском деле за девок цепляться негоже, своя голова должна быть. – Джаниру явно не понравился блондинистый хлыщ, но конфликты никому не нужны, посидят попутчики с нами две ночи и распрощаемся восвояси.

– А мы за них и не цеплялись, это они нас не отпускали, – лениво процедил хлыщ, обегая глазами сидящих у костра. – Не с собой же их таскать…

Ну так и знала, уставился сперва высокомерным взглядом, полуприкрыв глаза, потом чуть наклонил голову и посмотрел в упор. Ну ни фига ж себе, какая красота в глухой деревне затесалась, уж на что я равнодушная к этому, но не могла не признать, что ярко-голубые глаза хлыща производили убийственное впечатление! Деревенские же девицы должны просто умирать по нему, жаль только, что избалован сей субъект сверх меры и заранее чувствую, как он тут всех презирает и в то же время непроизвольно кокетничает, наблюдая за реакцией на себя. Ну-ну, это ты в своей деревне первый, а мне, насмотревшейся голливудских красавцев, ты по барабану. Хихикнув про себя, я домусоливала ужин, размышляя о дальнейшем развитии событий.

– Не таскаете, и правильно делаете. Раз новостей из Харлаха никаких не имеете, будем их вместе узнавать. Условия присоединения к нам вы знаете – не задираться, драк не чинить. Отбиваемся, если такая нужда возникнет, каждый у своих повозок. – Пришлые кивнули, видать, им эти условия было слышать не впервой. Джанир же специально говорил об этом при всех, молодец, мужик! – Спать все ложатся по своим телегам.

Наши обозники зажужжали, что-то обсуждая между собой, Галата не глядя отвесила полновесную оплеуху Марешу, тот взвыл, мужики заржали, а повариха принялась утешать мужа, упирая на то, что нечего подкрадываться к ней сзади, как лешак. Мареш отошел и присел, потирая блестящую лысину, а в этот момент к Галате сзади проскользнул тенью Торкеш. Длины рук ему не хватило, чтобы обхватить женщину полностью, он прижался к ней сзади, делая вид, что страстно шепчет ей на ухо, поглаживая ее по животу. Мужики замерли, делая вид, что все так и надо, пока Галата не увидела лысину Мареша в пяти шагах от себя, сообразив, что сзади ее прихватил кто-то другой.

– Ах ты, охальник, да я сейчас тебя… – Последовал традиционный замах черпаком, дружный хохот и прыжок Торкеша в сторону с блестящими от смеха глазами.

– Галата, ты прекрасна, даже Мареш это понимает и никогда не держит на меня зла! – Торкеш был в своем репертуаре, подмигивая охранникам. Те застучали ложками по мискам и камням, выражая полное одобрение. – Тебя полюбил бы даже самый замшелый гном, если бы попробовал твою стряпню!

Народ вокруг взвыл от восторга, притопывая ногами.

– И даже гоблины были бы от тебя без ума! Они носили бы тебя на руках и прославляли бы в своих застольных песнях! Ой, что я такое говорю, – он с деланным испугом прикрыл рот руками. – Галата, солнце мое, прости, гоблины никогда не смогли бы… даже не спрашивай, почему…это ужасная правда и я никогда не смогу ее рассказать, мое сердце просто разорвется, если его заставят выдать эту страшную тайну…

Паршивец сел на землю в центр нашего сборища и закрыл лицо руками, изображая вселенскую скорбь. Судя по всему, разыгрывался еще один, знакомый большинству, сценарий, по которому зрители, умирая от любопытства, должны слезно упрашивать о продолжении. Даже знаю, о каком…Благородное собрание загомонило, донельзя заинтригованное происходящим.

– Торкеш, что там за тайна такая?

– Эй, не томи душу, почему гномам наша Галата по душе, а гоблинам – нет?

– Охламон, – тут уже взревела Галата, – чем это я гоблинов не устраиваю, а? Они пожрать горазды более гномов и завсегда рядом жили, ну-ка рассказывай, а то больше ни крошки не получишь!

Торкеш чуть раздвинул пальцы и посмотрел на притихших обозников. Наши новоявленные попутчики тоже замолчали и с любопытством наблюдали за театром одного актера, даже хлыщ сбросил надменное выражение и стал похож на обычного симпатичного парня.

– Так вот, дорогие мои сотоварищи, – мужчина вскочил на ноги и мягким кошачьим движением ввинтился на бревно между мной и одним из охранников, притянув меня к себе за талию цепкой рукой, – гоблины никак не могут восторгаться нашей Галатой, потому что это ма-а-аленькие зеленые человечки, жутко пакостливые и вредные. Едят они только то, что украдут у бедных людей, а нормальную пищу они не потребляют, потому как их Великий Бог Хым-Дыр дозволяет есть только украденное!

Вообще-то я всегда знала, что примитивный армейский юмор очень ценится у противоположного пола, но такого бешеного успеха даже не могла предположить! После минуты гробового молчания всех можно было брать в плен голыми руками. Кто ржал, кто икал, кто выл, а Галата вытирала слезы, бегущие по пухлым щекам, повторяя: «Маленькие…зеленые…зеленые…вредные…маленькие…»

– И это еще не все! – народ, бурно отсмеявшись, опять воззрился на поднятый кверху палец. – Кому не нравятся такие гоблины, есть еще другие – здоровые мужики с бритыми головами и толстыми затылками без шеи, у них клыки длиной в палец и носят они плащи из шкур тех, кого поймали и съели. Кстати, кожа у них все равно зеленая…

Теперь уже не смеялись, а рыдали и катались по земле почти все. Даже Джанир пришел послушать, что происходит у костра. Подоспел он в аккурат ко второй части рассказа о видах гоблинов, но хохотал также, как и остальные. Торкеш победным взглядом обвел поляну смеха, и не дожидаясь расспросов, сдал меня с потрохами:

– Зря смеетесь, дорогие мои, именно такие гоблины и есть самые настоящие, как утверждают у Рины на родине. А у нас – так, недоразумение ходячее…

– Рина, у вас действительно такие гоблины живут? – просмеявшись от души поинтересовался Джанир.

– Да ну, быть того не может, чтоб такие уроды существовали на самом деле, это они с Торкешем договорились и на пару народ смешат! – уверенно забасил один из охранников.

– И что вы с ними делаете, изгоняете в леса подальше от жилья? Или ловите и в клетки сажаете? – Нерен тоже решил поддеть.

– Да бросьте вы слушать байки, вам бы только посмеяться! – будем выходить из положения с улыбкой, еще неизвестно, кто про кого тут какие байки рассказывает потом. Злобных подначек я пока не слышала, авось, и не услышу. – Нету у нас никаких гоблинов и в помине, а то, чем вас Торкеш смешил, у нас от неведения рассказывают. Сами, что ли, не знаете, как бывает – ходят одни слухи, никто толком не видел, кто в кустах прячется, но каждый свое гнет. Вот и ищут страшилу с восемью рогами и восемью ногами, а это самый обыкновенный…халк прячется. Или овца заблудилась и молчит от страха.

– Ну вот, сорвала ты мне всю радость, – нарочито громко шепнул на ухо Торкеш. – А так всем весело было!

– Ну и хорошо, что было весело, пусть посмеются от души!

Надо было идти спать, уже почти стемнело и над головой зажглись яркие звезды. Подхватив свой кувшин с отваром, я пошла к повозке.

– Рина, я травы принес запаренной, давай приложу. Ну как, болит еще бок?

– Побаливает, но уже приемлемо.

– Ты ложись, пусть тряпица полежит на боку, а я тебе плечо потру. Руку поднять можешь?

– Могу, уже синяк спадать стал.

– Сейчас потру посильнее, терпи, зато быстрее все рассосется. – Жесткие пальцы пошли растирать плечо, но это было уже не больно, только где-то внутри иногда отзывалось уколом и тут же пропадало. – А мужикам понравилось, они еще долго вспоминать будут да за животы держаться.

– Торкеш, так может ты объяснишь мне, почему все так смеялись? Ну я понимаю, что ничего общего с вашими гоблинами в моем описании нет, но чтобы валяться на земле от смеха…Как на самом деле выглядят ваши гоблины? А то встречу и не пойму…

– Вот когда встретишь, тогда и поймешь, почему все смеялись. Мне даже интересно будет, когда ты поймешь, что перед тобой гоблин, которого ты представляла то маленьким вредным пакостником, то здоровенным мужиком с дубиной. И почему они обязательно зеленые?

– Не знаю, но у нас во всех книгах так пишут. Наверное, разных гоблинов видели… Пришлые вон тоже слушали с большим интересом твои выступления. Может, они тоже не знают, как выглядят гоблины?

– Слушали, видел, – неожиданно зло добавил, – и еще видел, как тот белобрысый на тебя пялился весь вечер, чуть дырку не протер.

– А, ну может быть, я в сумерках особо его не разглядывала. Неприятный тип, наглый и заносчивый.