Текст книги "Перерождение: Эффект Массы (СИ)"

Автор книги: Ирина Лерх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 54 страниц)

Иерархия… будет защищена… Но он НИКОГДА не пойдет против… не сможет вновь…

Якорь распался, вышвыривая агонизирующий разум в бездну видений и рваных ассоциаций… Сарен без единого звука рухнул на пол.

Глава 42: Осознанный выбор

Когда – то учитель мне сказал, что наблюдать за самовосстановлением разрушенного разума – это особое, ни с чем не сравнимое удовольствие. Видеть, как поднимаются щиты, как расправляются вуали, скрывая ядро личности, как формируется Лабиринт Духа, как поднимаются стены, созданные волей того, кто на какое-то мгновение заглянул в бездну безумия… Редчайшее явление. Настолько редкое, что в Академии воспоминания о таких феноменах сбрасывались в храны и сдавались в архив, дабы молодое поколение менталистов могло наблюдать, как должно происходить восстановление в естественных, идеальных условиях. На Эгросе я, как и сотни других выпускников, в обязательном порядке просмотрела одно такое воспоминание, записанное мастером-менталистом. Сейчас же я получила возможность увидеть подобное чудо лично.

У Сарена удивительная сила воли: он, провалившись в свой внутренний мир, смог сам, без посторонней помощи и поддержки справиться с распадом, и теперь медленно, но уверенно восстанавливал собственный разум из руин. Я же могла только наблюдать и немного корректировать его работу.

Вопреки распространенному мнению, НИКТО не в состоянии попасть во внутренний мир разумного существа без его осознанного разрешения. Каким бы мощным менталистом не был вторженец, попасть в иллюзорную реальность можно только в одном-единственном случае: при полном разрушении защиты, проникнув в ядро личности. Но тогда внутренний мир погибает вместе с личностью создателя. Замкнутый круг.

Я не была исключением из этого правила. Да и не стремилась стать. Сарен прекрасно справляется самостоятельно, и ему совершенно ни к чему знать, что кто-то со стороны помогает восстанавливать разрушенное. Это лишь подорвет его уверенность и заставит сомневаться, что недопустимо при работе во внутреннем мире.

Первая Вуаль закончила формирование, полностью укрыв личностное ядро. Прекрасно! Личность повреждений не получила, разум стабильный, сознание активно, силы воли и воображения достаточно, чтобы на практике использовать данные ему знания. Теперь – первый щит. Сам он его не поднимет – не хватит навыков и знания тех самых мелочей, которые можно понять только на практике. Я аккуратно восстановила опоры, подтолкнув их развитие, укрепив и дав время восстановить повреждения.

Сарен работал медленно и аккуратно. Никаких лишних всплесков эмоций, никакой спешки. Спокойно, размеренно, восстанавливая разрушенное. Поразительная выдержка! Впервые провалиться в собственный внутренний мир, осознать происходящее, понять, что означает картина глобального апокалипсиса, суметь успокоиться и остановить разрушение…

Щит окреп, провалы между опорами медленно затягивались сложной системой ассоциативных цепочек, эмоциональных привязок, воспоминаний и жестких связей, направленных на удержание целостности всей системы.

Сместив восприятие, я глянула, что он там ваяет. Оп-па… как интересно… Видимо, история с Назарой сильно пошатнула его восприятие мира, раз уж он первый щит завязал на ЭТИ образы… Вот и молодец! Теперь бы еще Якорь нормальный сделал, было бы вообще прекрасно!

Щит сформировался и замкнулся на огромный пласт памяти и эмоций, формируя миниатюрный кластер будущей Цитадели. Дорогое воспоминание. Своеобразный микроякорь, краеугольный камень последней линии обороны личности, завязанный на единственного живого близкого разумного – Найлуса. Я не стала просматривать это воспоминание. Мне достаточно знать, на кого оно завязано.

Сарен действительно ВНИМАТЕЛЬНО изучил переданные ему воспоминания о лекциях эвира Ларгиариса: перед первым щитом в идеале должен располагаться Лабиринт Духа, и именно его формирование я могла наблюдать. Агрессивная защитная система, чья смертоносность и сложность зависит исключительно от силы воображения и изощренности фантазии создателя. Особенность этой ментальной структуры – ее неуязвимость для прямых атак, какими бы мощными они ни были, поскольку завязана она напрямую на подсознание и эмоциональную сферу. Уничтожить Лабиринт можно либо с полным разрушением разума, либо пройдя до его узловой точки, а ее Сарен создал ЗА первым щитом. Один из любимых приемов менталистов, которым хватает фантазии вывернуть центр структуры так, чтобы он выходил далеко за ее пределы.

С Лабиринтом он некоторое время провозится: работа кропотливая, требующая внимательности, аккуратности, внимания к мелочам и немалой фантазии, а Сарен подошел к его созданию с азартом. Пусть развлекается. Посмотрим, какого монстра он создаст в своей голове. С Лабиринтом я ничем не могла ему помочь, так что, свернув восприятие, я вывалилась из ментального транса.

Реальность встретила меня головной болью и внимательными взглядами двух турианцев. Найлус и Гаррус так и не ушли, весь день и половину ночи просидев в каюте сородича.

Найлус протянул мне контейнер с едой.

– Как он?

– Намного лучше, чем я ожидала. – индикатор показывал, что пища все еще горячая, и разогрева не требует. – Он сейчас Лабиринт строит.

Найлус удивленно заморгал. Открыв крышку, я с наслаждением вдохнула умопомрачительный аромат. Себастьян – волшебник!

– В каком смысле, строит? – осторожно переспросил он.

– В буквальном. Сарен строит Лабиринт Духа. – вилка обнаружилась на своем месте в боковом отделении контейнера. – Он провалился в свой внутренний мир в момент слома Якоря. Так часто бывает. Твоему братцу хватило ума, воображения и силы воли, чтобы самостоятельно остановить распад разума. Он его даже восстанавливать сам начал. Редкий случай.

Мясо – просто восхитительное! Нежное, сочное, прямо тает во рту. За братишкой Себастьяну мы полетим сразу после Иден Прайма. Или до? Все равно в пространство Альянса чесать… И семью Джокера забрать бы заодно… Явик еще недельку подождет. При его сроке сна, неделя-другая роли не сыграет. Или сыграет? В принципе, ему по канону еще года три валяться в стазисе… Но это – реальный мир, кто знает, как там ту рухлядь переклинит? Можем и не откачать.

– Он знает, что делать?

– Я ему лекции по менталистике скидывала посмотреть, так что знает. Надеюсь, он не забыл посмотреть, как из внутреннего мира выходить.

– А если забыл? – с интересом спросил Гаррус, подтягивая меня к себе.

Я пожала плечами, с комфортом устраиваясь у него под боком.

– Принудительно погашу сознание, и он очнется как обычно. Или ты думаешь, в Академке было мало студентов, не сумевших научиться выходить из своего же внутреннего мира?

Гаррус фыркнул мне в макушку.

– Полагаю – немало.

Трехпалая кисть нежно погладила меня по голове, взъерошив волосы. Гаррус не сказал больше ни слова, но зачем мне слова, если я ощущаю его эмоции?

Дар и проклятие эмпатии – ментальное зеркало. Два эмпата могут привязаться друг к другу практически мгновенно, если не ставят целью прервать этот процесс. Эффект резонанса во всей своей красе, и часто для инициации этого явления достаточно простой крепкой симпатии. Что, собственно говоря, и произошло между мной и Найлусом. Интерес, симпатия и взаимное уважение довольно быстро переродились в нечто более глубокое. Кто знает, чем бы это закончилось, но случилась совместная пьянка. Алкоголь срывает стопоры, приоткрывает глубоко упрятанные желания и порывы. Как результат – совместно проведенная ночь, от последствий которой никто из нас не пожелал отказаться. А то, что Гаррус начал ощущать эмоции уже после того, как наши отношения сложились, лишь усилило эффект…

– О чем думаешь? – тихо спросил Найлус.

– О случайностях и их последствиях.

В ответ – понимающий взгляд. Он подсел ближе, откинулся на спинку стула, с удовольствием вытянул длинные ноги.

– Случайности? Ты о…

– Той пьянке, после которой мы проснулись в одной постели.

Гаррус тихо рассмеялся, Найлус улыбнулся.

– Это было крайне интересно. Ты хоть помнишь, что нам рассказывала?

– Конечно. Я восстановила в памяти ту ночь. Уж очень мне было интересно, что ж я тогда пропустила.

Гаррус ощутимо полыхнул смущением. Найлус фыркнул.

– О да, Вакариан тогда оторвался!

– Подставить голову пьяному менталисту… экстремал. – я покачала головой. – Хорошо еще, что обошлось без проблем.

– Я тебе доверяю. – мурлыкнул восхитительный вибрирующий голос над ухом.

– Это было опасно!

Бесполезно! Гаррус в очередной раз пропустил мое возмущение мимо ушей, с куда большим интересом перекатывая мои волосы между пальцами. Случись подобная ситуация вновь, и он без сомнений и колебаний пустит меня к себе в голову и позволит делать все, что я посчитаю нужным сделать… Иногда подобно доверие… пугает. Слишком уж большую ответственность оно накладывает.

– Вакариан как всегда. – Найлус хмыкнул. – Долго Сарен провозится с Лабиринтом?

– Это от него зависит. – я доела, закрыла пищевой контейнер и перенесла на стол. – Сколько нам еще лететь? – спросила я.

– Сегодня к вечеру выйдем из перегона. От реле до Сиглара часов десять. Он сейчас на дальней точке орбиты.

– Спаратус передал данные об экспедиции?

Найлус покачал головой.

– Сообщил, что получим всю информацию у командующего Восьмым Флотом – генерала Инвектуса.

– Инвектуса? – запрокинув голову, я громко и внятно сказала: – Джокер, слышал?

Короткая пауза и… ожидаемый ответ:

– Слышал.

Найлус удивленно моргнул, нахмурился:

– Сам взломал или Тали помогла?

В паре десятков метров от нас ясно полыхнула опаска и неуверенность.

– Джокер, лучше признайся. – ехидно посоветовала я.

Гаррус тихо-тихо смеялся, уткнувшись носом мне в макушку.

– Сам. – обреченно признался пилот. – На датападе была информация о восстановлении протоколов доступа к внутренней системе наблюдения.

Найлус тихо выматерился.

– Ладно тебе, не злись. Все равно наше Недремлющее Око так или иначе от скуки взломал бы систему внутреннего наблюдения. – я подняла руку и помахала в сторону камеры.

Со стороны рубки разлилось яркое удивление, быстро сменившееся пониманием и досадой. Найлус низко зло зарычал. Досада резко сменилась опаской.

– Джокер, ну ты меня понял? – ехидно усмехнулась я.

– Понял. – обреченно ответили динамики. – Я настроил срабатывание вещания на мое имя. – признался пилот. – Так что если вы меня позовете, я буду знать.

– Мы учтем. Сейчас, будь так добр, стань слепым и глухим. Ты же понимаешь, что если об этом узнает Сарен, он тебя за борт выкинет, и будет прав.

– Не выкину. – раздался ироничный голос.

Джокер тихо икнул, и динамики подозрительно замолчали. Вот только из рубки волнами шло жгучее любопытство, смешанное с опаской.

Сарен, приподнявшись на локте, рассматривал нашу компанию: Найлус сидел на стуле, закинув ноги на край койки, я – боком к Сарену, сложив ноги на колени Найлусу. Гаррус – у меня за спиной, крепко обняв. В эмоциях – спокойствие с легким налетом усталости. Подслушивающий и подсматривающий Джокер был воспринят как незначительная мелочь, не стоящая особого внимания, но принятая к сведению. Никакого негатива. Даже легкого раздражения или недовольства.

– Будем считать, Недремлющее Око оказалось благоразумно и не подслушивает от избытка любопытства.

Никакого изменения в ментале. Найлус удивленно качнул головой:

– И правда, не подслушивает.

Я собралась было убрать ноги с колен Найлуса, но его рука, легшая на щиколотки, легко прервала эту попытку.

– Он – не дурак. – я вздохнула. – Но чрезмерное любопытство когда-нибудь доведет его до проблем.

– И вы это терпите? – вопрос Сарена прозвучал как констатация факта.

– Я могу проявлять бездну терпения и понимания, особенно по отношению к некоторым… людям.

Сарен только качнул головой, давая понять, что понял мою позицию.

– Закончил формирование Лабиринта?

В ответ – спокойный кивок. Сарен сел, поджал одну ногу, положил руку на колено, чуть склонил голову набок, с каким-то странным интересом за нами наблюдая. Я видела, как перемещался его взгляд, перебегая то на Найлуса, то на Гарруса, то на меня.

Что-то в нем изменилось. Какая-то мелочь, кардинально его поменявшая. Исчезла настороженность, постоянные сомнения и задумчивость сменились твердой уверенностью принятого решения и сделанных выводов. Он расслабился и успокоился. Перестал искать скрытые смыслы в наших действиях и словах.

– Ты меня впечатлил. Самостоятельно остановить распад и восстановить разрушенное… Не каждому дано.

Мандибулы дернулись в легкой усмешке.

– Так уж самостоятельно?

Я приподняла бровь в немом вопросе.

– Сложно не обратить внимание, когда неподъемные блоки внезапно встают на свои места. – усмешка стала явнее.

– Небольшая помощь – это всего лишь небольшая помощь. – отмахнувшись, сказала я. – Там, где ты не мог справиться самостоятельно, или это потребовало бы неоправданных затрат сил и времени. Все остальное сделал ты сам.

Сарен медленно кивнул. Сколько раз я уже видела этот особый, словно замедленный во времени кивок, когда голова чуть заметно склоняется набок в зависимости от эмоциональной и смысловой окраски жеста. Вот как сейчас: легкий наклон вправо. Он – признает мою правоту, в жесте – проявление приязни и уважение.

– Зачем ты сломал Якорь? – Найлус хмуро смотрел на названного брата.

Синие глаза потемнели, Сарен заметно напрягся.

– Я сделал опасный выбор. Тот, который мне подсказывала логика. – он неопределенно качнул кистью лежащей на колене руки. – Неправильный выбор.

– И ты решился его просто сломать?

– Ошибки следует исправлять сразу. – ответил Сарен, пристально глядя в глаза Найлуса. – До того, как они превратятся в проблему.

– Якорь не успел укрепиться и прирасти намертво? – спросила я.

– Нет. Я понял свою ошибку до того, как его формирование было завершено. – небрежное пожатие широких плеч, словно он говорил о плохой погоде где-то на планете на задворках вселенной.

– Ты говорил о выборе. – осторожно спросила я. – У тебя есть другой вариант?

– Есть.

Нетипичное поведение Сарена меня напрягало. Слишком он добродушный, покладистый и спокойный, слишком легко реагирует на происходящее. Он определенно принял какое-то решение, и сейчас отслеживает нашу реакцию, пытается что-то понять… убедиться? Подтвердить какие-то свои выводы? Или прийти к окончательному решению, после которого последует немедленное исполнение?

– Это – радует… – осторожно ответила я.

– Сомневаюсь, что это тебя порадует. – иссеченные шрамами мандибулы дернулись в легкой усмешке. В эмоциях – тревожное спокойствие.

Впервые мне так сильно захотелось просто взять и посмотреть, что за мысли крутятся в его голове. Сейчас, после возведения Лабиринта, чувствительность разума разогнана до нереальных высот, временно, пока не окрепнет защита. Сарен мгновенно почувствует сканирование… в том маловероятном случае, если я и правда решусь на такой шаг.

– Подобный ответ вызывает здравые опасения.

Хриплый вибрирующий смех. Сарен определенно получал удовольствие от этого разговора.

– Для вас – никакой угрозы.

– А для тебя?

Тихий смешок, от которого у меня волосы дыбом встали. Рука Гарруса вздрогнула, соскользнула мне на плечо и чуть заметно его сжала.

– Для меня это будет… – Сарен запнулся на половине фразы, – необычный опыт.

– Тогда в чем подвох?

В синих глазах на какие-то доли мгновения промелькнула неуверенность и отголосок страха. Мимолетно, лишь обозначив те сомнения и долгие размышления, которые привели к этому выбору. Что-то он задумал такое, что его самого заставляет сомневаться… но – не отказаться.

– Подвох в том, что я не могу предсказать свою же реакцию. – сейчас Сарен говорил совершенно серьезно, без тени юмора. – Если при первом Якоре я мог без особых сложностей предугадать свои действия и поведение, то в этом случае… – пальцы сжались в кулак и вновь разжались. – Эффект может быть любым.

А до меня стало доходить, ЧТО он решил сделать…

– Сарен, ты же не собираешься… – я запнулась, не желая произносить вслух свою догадку.

Впрочем, этого и не потребовалось. Он прекрасно меня понял.

– Вы отдали мне право принять окончательное решение. – констатация факта и одновременно – вопрос.

– Иначе и быть не могло. – резонно заметила я.

Решение о дальнейшей своей судьбе принимать может только он сам, иначе просто не примет чужую волю. Даже если и подчинится… на какое-то время.

– Подавляющее большинство разумных предпочитают сами решать чужую судьбу. – усмехнулся он. – Так, как им удобно.

– Для этого я тебя слишком уважаю.

– Это меня и удивило. – Сарен полыхнул привычной иронией. – Обычно меня боятся или ненавидят.

– Подобный страх – унижает. Ненависть… у меня нет ни единой причины тебя ненавидеть.

– Когда я впервые тебя увидел, я думал иначе. – легкая усмешка.

– Это ты о том заседании Совета? – я приподняла бровь.

– Верно. – согласно кивнул турианец. – Полагаю, Дэвид Андерсон и посол Удина не забыли рассказать, какой я подонок?

В глазах – ирония и насмешка. Его ну совершенно не напрягало такое к нему отношение. Скорее – слегка забавляло. Он прекрасно знал, как о нем отзываются и какое сложилось мнение у разумных. И активно его использовал. Восхитительная практичность и безразличие.

– Точное определение было "беспринципный ублюдок", если тебе это интересно. – любезно подсказала я.

Найлус полыхнул гневом и глухой злостью, чуть слышно зарычав. Сарен усмехнулся, бросив короткий взгляд на братца.

– Ты ожидал чего-то иного?

– Капитан Андерсон в моем присутствии вел себя очень сдержанно. – сухо пояснил Найлус.

– Он не имел права проявить даже тени недовольства и неприязни по отношению к Спектру Совета. Зато ты мог в полной мере насладиться мнением и отношением экипажа. – я фыркнула.

Найлус помрачнел. Гаррус чуть крепче меня обнял, пыхнув яркой злостью, окрашенной желанием убивать.

– Вы до сих пор помните тот датапад?

Гаррус тихо низко зарычал, Найлус поморщился, встретил вопросительный взгляд Сарена и ответил на его незаданный вопрос:

– Вернемся на Цитадель – дам почитать.

Я поперхнулась воздухом.

– Ты его сохранил?

Найлус нехорошо оскалился.

– Да, я его сохранил. В квартире лежит. Я узнал такие… занятные подробности о себе… – тихий рычащий злой смешок. – Ради такого чтива я даже простил Джеффу его излишнее любопытство. Иногда оно бывает… полезно.

– Не ты один. – недовольно добавил Гаррус.

– Вы меня заинтересовали. – Сарен четко отследил реакцию обоих сородичей и уже составил мнение о содержимом датапада, но почитать он определенно не откажется.

– Было бы чем. – поморщилась я, живо представляя его реакцию. – Корабельные сплетни.

– Из сплетен можно узнать много полезного. – усмехнулся Спектр.

– Сомневаюсь, что есть в этом какой-то практический интерес. На борт "Нормандии" я не собираюсь возвращаться без крайне серьезной причины.

В синих глазах промелькнуло понимание.

– Личный корабль для Спектра – необходимость.

– Но не экспериментальный фрегат с кучей детских болячек и ненужными мне разумными, доставляющие массу хлопот там, где без них можно обойтись.

Сарен согласно кивнул, поняв недосказанное. Сомнения в принятом решении растаяли окончательно. Его так убедил этот короткий разговор? Он ничем особо не отличается от любого другого: серьезные вопросы, плавно растворяющиеся в ленивом трепе, чтобы вновь без всякой причины свернуть на важные и интересные всем темы.

– Тебе будет сложно избавиться от этого корабля. – сказал Гаррус.

– Практически – невозможно. – я фыркнула. – Альянс никогда не позволит мне уйти из-под их контроля и присмотра. Полагаю, по прибытии на Цитадель, Удина изобретательно сожрет мне мозг. Как же… первый Спектр-человек, и внезапно, без предупреждения, свалил в неизвестном направлении на неизвестный срок на турианском корабле в компании трех Спектров Совета.

– Спектров-турианцев. – мурлыкнул Гаррус.

– Добавь, что один из этих турианцев – прекрасно всем известный Сарен Артериус. – я поморщилась, видя ехидство в синих глазах. – Учитывая репутацию оного Сарена, его отношение к человечеству и вклад в судьбу первого кандидата в Спектры от Альянса – Дэвида Андерсона.

Сарен равнодушно пожал плечами.

– Андерсон Спектром не стал бы, независимо от результатов нашей миссии. Он – не подходит. Неверно расставляет приоритеты. Пытается спасти всех в ущерб миссии. Такие Спектры быстро гибнут или проваливают свое задание ради спасения пары жизней. Забывая, сколько их, этих жизней, зависит от выполнения его работы.

– Были прецеденты?

– Были. – безразличный взгляд. – Такие кандидаты лишались статуса. Или погибали.

– Андерсону повезло.

– Повезло. – короткая пауза. – После некоторых его выходок мне стоило немалого труда удержаться от убийства.

Полыхнула злость и раздражение. Если канонная история не лжет, я могу понять причины его недовольства. Получить реальный шанс упустить цель из-за чрезмерного благородства и героизма какого-то совершенно ему безразличного человека? Я бы тоже не оценила такого поведения.

– Надеюсь, я у тебя такой реакции не вызываю?

Мой осторожный вопрос вызвал тихий смешок и ехидный взгляд.

– Нисколько. Твоя привычка выслушать собеседника и сделать по-своему у меня, скорее, вызывает ностальгию. – Сарен хмыкнул. – Напоминает кое-кого.

Найлус с искренним удивлением склонил голову и спросил:

– Я так делал?

– И продолжаешь делать. – спокойно ответил ему Сарен.

Гаррус тихо заржал. Найлус поморщился.

– Вакариан, не заставляй меня напоминать, как кто-то творчески переосмысливает приказы. Вопли Паллина после некоторых твоих вывертов слышала, наверное, вся Цитадель! На моей памяти ты единственный, кто вообще сумел довести его до такого состояния, что он орал на все СБЦ и крыл матом.

– Я ни разу не напортачил. – пожал плечами Гаррус.

– Если бы ты напортачил, он с удовольствием выпнул бы тебя патрулировать улицы Нижнего Города.

От Гарруса плеснуло таким азартом и предвкушением, что Найлус поперхнулся.

– Это интереснее… чем днями напролет стоять столбом в Президиуме возле посольств.

Найлус только обреченно махнул рукой.

– Ты не забыл, что его половина Нижнего Города тут же грохнуть попытается? А он на радостях перестреляет всех желающих. – я не смогла удержаться от подколки. – Паллин бы точно взвыл. Вспомни, что на Рынках было.

Найлус глубоко вдохнул, прикрыл глаза, а потом просто заржал.

– Это было забавно.

– Особенно довольная рожа Спаратуса поутру. – я поморщилась. – Интересно, он нашего возвращения опять с предвкушением ждать будет?

– Сомневаешься?

– Меня гложут здравые опасения, особенно, когда он увидит, кого мы привезем… если никаких накладок не будет.

– Нечто более занятное, чем королева рахни? – с интересом спросил Найлус.

– Гораздо занятнее! – вздохнула я. – Полагаю, обсуждение дальнейших наших планов стоит пока отложить. Сейчас – середина ночи. Завтра днем мы прибываем на Сиглар, и к вечеру будем на его орбите.

– У нас будет время отдохнуть: до планеты лететь долго. – отмахнулся он.

– Возможно… – я перевела взгляд на Сарена. – Голова не болит?

– Нет. – короткая пауза, пристальный взгляд. – Восстановление щитов на разуме действует очень… отрезвляюще. Эффект как от стимулятора.

– Это – ненадолго. Часа через три наоборот, усталость накатит.

– Опять спать?

– А ты как хотел? Работа во внутреннем мире так же активно потребляет ресурсы организма, как и любая другая.

– Я предпочту обойтись… – он чуть заметно поморщился.

– Сарен, поставишь стабильный Якорь, сделаешь Цитадель Памяти, и проблема с кошмарами вообще исчезнет. Как и с любыми ретроспективными снами.

– Возможно.

– Не затягивай. – Найлус встретил взгляд брата. – Ты уже сделал выбор и принял решение.

– Принял. – легко согласился он. – Тебе не понравится мой выбор.

– Я уже сказал свое мнение. За это время оно не изменилось.

– Посмотрим.

Сарен неожиданно качнулся вперед, резко, рывком сокращая расстояние. Сильные пальцы обхватили мой подбородок мягко, бережно, фиксируя голову, синие глаза встретили мой взгляд. И я увидела то, чего так опасалась увидеть: расфокусировка зрения, зрачок резко расширился, потом столь же резко сузился, глаза потемнели. Сарен вздрогнул, глаза посветлели, зрачок вновь расширился до нормального состояния, тело пробил мелкий тик.

– Не делай этого! – едва слышно прошептала я.

Он даже не моргнул, чтобы не прервать визуальный контакт.

Рядом полыхнул противоречивый коктейль эмоций: удивление, понимание, грусть. Найлус. Понял, что делает твой наставник и названный брат? А я это видела! Видела, как устанавливаются воистину нерушимые связи, как возникают и крепнут ассоциативные цепи, привязки и закладки, принимаемые ДОБРОВОЛЬНО и ОСОЗНАННО! Как разум опутывают сети, как смещаются жизненные приоритеты и возникают эмоциональные зоны, которые естественным путем практически невозможно получить.

– ДОСТАТОЧНО! Еще немного, и действие будет необратимо!

Меня проигнорировали. Сарен меня слышит и четко понимает, что с ним сейчас происходит: в лекциях без какого-либо простора для фантазии пояснялась сама суть происходящего сейчас процесса, четко и ясно описывались плюсы и минусы, возможные проблемы и последствия. Он прекрасно знает, что именно делает. Знает, что мое согласие для запуска процесса не нужно. Достаточно ЕГО желания и осмысленного решения. А я по глупости позволила ему узнать, КАК по своей воле начать процесс импринтинга.

– Сарен, хватит. Ты приближаешься к грани.

Вот теперь он соизволил прислушаться к моим словам!

Визуальный контакт прервался, он заморгал, чуть отстранился, разжал пальцы и убрал руку. И на какое-то мгновение выпал из реальности, чутко вслушиваясь в свои эмоции, изучая произошедшие с ним изменения. Реакция на импринтинг проявляется практически мгновенно: изменяются императивы, ценности, эмоциональное состояние и мировоззрение, меняется мотивация поступков и отношение к окружающим.

Сарен встряхнулся, как огромный кот, с каким-то странным интересом меня осмотрел и довольно кивнул, полыхнув чистым и незамутненным удовлетворением. Проклятье, он еще и доволен произошедшим!

– Злишься? – спокойный вибрирующий низкий голос с привычной иронией.

Я подняла глаза, встретив его взгляд. Злюсь – слишком мягкое определение… и – не совсем точное. Я в прострации! Вероятность импринтинга я предполагала, но Сарен умудрился отличиться… Глубокий импринтинг… Как ему вообще такое в голову пришло? С его-то гордостью и чувством собственного достоинства, согласиться на ТАКОЕ? ДОБРОВОЛЬНО? Я же точно знаю, что в лекциях было предупреждение…

– Какой смысл? Ты сделал этот выбор и, полагаю, на то были существенные причины.

– Были.

– Почему именно импринтинг? Тем более, настолько глубокий.

– Это было необходимо. – спокойный обтекаемый ответ.

– Это не было необходимостью. – возразила я.

– Это было необходимо… МНЕ. – поправился он, пристально глядя мне в глаза.

Сарен все отлично просчитал: импринтинг – это не просто блажь и сиюминутное решение. Нет… все было тщательно обдумано, взвешенно и выверено.

– Разве не было другого варианта?

– Был.

– Всего одна альтернатива?

– Другие даже не запустили процесс формирования Якоря. – Сарен поморщился.

– Почему сломал Якорь на Иерархию?

– За последние шесть дней я пересмотрел приоритеты. – он хмыкнул. – Имея Якорь на Иерархии, с моими возможностями, статусом, связями и средствами… – жесткая усмешка. – То, что я делал под контролем Властелина показалось бы легкой разминкой, по сравнению с тем, что я мог бы сделать по своей воле. Особенно, в преддверии грядущей войны. Сомневаюсь, что даже Найлусу удалось бы меня остановить. – жесткий, жестокий взгляд. – Я мог бы поставить интересы Иерархии превыше ВСЕГО.

– Почему не Найлус?

– Полагаю, ты сама это понимаешь. – в голосе – легкая усмешка.

Я повернула голову и встретила взгляд ярких зеленых глаз. Действительно, глупый вопрос. Найлус не пойдет против Сарена и лишь поддержит его, постепенно перенимая его взгляд на мир. И последствия будут соответствующие.

Неужели он считает, что я поступлю иначе, учитывая уже сделанный выбор?

– Считаешь, я поверю, что отсутствие тормозов – это единственная причина, по которой ты пошел на глубокий импринтинг? У тебя достаточно мозгов и силы воли, чтобы самостоятельно себя контролировать.

– Как показала практика – недостаточно. – жесткий, в чем-то жестокий ответ. Сарен поднял руку, прерывая открывшего было рот Найлуса. – Фактическая смерть Найлуса от моей руки заставила прозреть и дала силы впервые сломить контроль. До этого, ради родной расы, я сделал очень много того, что делать… не стоило. Многое – добровольно и осознано.

– Если ты думаешь, что я помешаю тебе сделать нечто подобное вновь – ты ошибаешься.

– Это не потребуется. – легкая улыбка, тяжесть и лед исчезли из синих глаз. – Импринтинг несколько сместил приоритеты и дал мне другие причины продолжать жить.

Как я и предполагала. Практичный, жесткий расчет пересмотревшего свой взгляд на мир разумного. Вполне в его духе принять решение, отсекающее все пути назад.

Возможно, мне стоило бы и возмутиться: сам того не зная, Сарен подложил мне упитанную свинью. Глубокий импринтинг на мага Разума. На эмпата! Та еще подстава, по большому счету. Вот только какой смысл сейчас гнать волну, если изменить ситуацию ТЕПЕРЬ может только его немедленная смерть? Стоит ли эфемерная свобода и независимость цены, которую она потребует выплатить? На мой взгляд – нет. Не стоит. За свои жизни я этой свободы и независимости нажралась так, что тошно уже… От этой самой независимости, и от одиночества, к которому она приводит. Это вначале еще холишь и лелеешь личную свободу, всеми силами избегаешь любых обязательств… особенно, личных привязанностей. Сперва это даже доставляет удовольствие. Свобода, сила, уверенность… практически – вседозволенность. Гордое одиночество. А вот потом, спустя пару десятков, а то и сотен лет, возникает вопрос: "Ради чего?" Ради чего стоит жить вновь? К чему власть, богатство, величие, репутация и слава, если все это останется за гранью смерти, и в новый мир вновь придешь обычным смертным? Негатив будет накапливаться, медленно разъедая душу… Неудачи, падения, потери… Медленно скатываешься в безразличие, равнодушно встречая новый мир и новую жизнь, пока, однажды, просто не опустишь руки. Или, наоборот, будешь плавиться в злости и ненависти ко всему живому раз за разом устраивая кровавую баню. А результат тот же – развитие навыков при деградации души. Прелестная перспектива. Эстус ОЧЕНЬ ярко мне ее в свое время продемонстрировал на своем примере, показав ретроспективную хронику своей жизни. Его слова и совет я запомнила. Как и принятое им в последствии решение, круто изменившее его жизнь.

– Я говорил. Тебе не понравится мое решение. – тихий хриплый вибрирующий голос, напряженный, с легкой опаской: ждет моей реакции.