Текст книги "Аравия. Прошлое и настоящее"

Автор книги: Игорь Сенченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 39 страниц)

Шейх Султан бен Сакр решил ответить ударом на удар. В мае 1807 г. двадцать два маневренных парусника из состава флотилии племен кавасим попытались захватить порт Сур. Большие надежды в предпринятой им кампании шейх Султан бен Сакр возлагал на поддержку нескольких племен Маската, враждебно настроенных по отношению к новому имаму. Однако и его кампания не увенчалась успехом.

Обмен ударами наглядно продемонстрировал, что оба противника достаточно сильны, но, чтобы победить, – нуждаются в союзнике. Правитель Маската стал искать помощи у англичан, а шейх племен кавасим – у ваххабитов.

Имея в виду лишить имама Маската поддержки англичан, шейх Султан бен Сакр честью поклялся им не нападать на суда Ост-Индской компании. И сделал это, как говорится, загодя, еще в 1806 г., то есть до начала затеянной им кампании против Маската. Как истинный сын Аравии, верный древним обычаям и традициям предков, слово свое сдержал. В одном из донесений губернатору Бомбея за 1807 г. английский резидент в Маскате Д. Сетон отмечал, что племена кавасим «взятым на себя обязательствам в отношении Ост-Индской компании верны» (73). Аналогичные сообщения поступали в Бомбей, штаб-квартиру компании, и от английского резидента в Басре С. Монести. «Не видно, – писал он 31 марта 1808 г., – чтобы арабы кавасим даже намеревались предпринять акты пиратства в отношении английских судов со времени установления мной и капитаном Д.Сетоном, в мае 1806 г., сношений с их шейхами в Линге и Рас-эль-Хайме. И я думаю, что они будут и впредь придерживаться данных ими обещаний» (74).

Англичане, в свою очередь, имея в виду, не допустить дальнейшего упрочения военного союза племен кавасим с ваххабитами, чреватого опасными последствиями для позиций Британской империи в Маскате, тоже установили контакты с ваххабитами. В качестве официального канала для поддержания связи между ними был избран представитель предводителя ваххабитов в Кувейте (75).

Выше уже говорилось о том, что еще во время первой поездки Дж. Малькольма в Персию (1800 г.) им в ходе переговоров с шахом ставился вопрос о «приобретении Англией островов в Персидском заливе» (76). Решить тогда этот вопрос Дж. Малькольм не смог, как, впрочем, и во время второй поездки (1806 г.), когда он, по меткому выражению лорда Минто, «портфелем дипломата прикрывал жерла британских орудий» (77).

Прикрывать, действительно, было что. Число военных кораблей, сопровождавших Дж. Малькольма во время его второй поездки в зону Персидского залива, которую он называл «экспедицией доброй воли», составляло 30 единиц (78). Однако добиться от шаха согласия на передачу Англии желанных ею островов в Персидском заливе ему опять не удалось. После очередного фиаско Дж. Малькольм предложил английскими колониальными властями в Индии предпринять военно-морскую экспедицию и занять остров Харк. Создав на этом острове английскую базу в Персидском заливе, писал он, и, превратив ее в штаб-квартиру военноморской деятельности Британской империи в этом районе, в место для проведения переговоров и консультаций и с персами, и с арабами, мы приобретем в бассейне Персидского залива достойные Англии вес и позиции. Это позволит нам, с одной стороны, свести на нет деятельность там других европейских наций, а с другой – действовать в этом районе в формах, параметрах и границах, нами же устанавливаемых (79). По сообщениям российского консула Скабичевского во время своих миссий в Иран Дж. Малькольм добивался от шаха «целого набора привилегий для Англии», в том числе права на строительство кораблей, если потребуется, на побережье Персии.

По отзывам современников, Дж. Малькольм страдал манией величия – представлял себя никем иным, как «хозяином английских угодий в Персидском заливе», «лордом острова-крепости Харк» и даже, порой, «вершителем судеб Персии и Аравии» (80). По мнению правителя Шарджи (эмират ОАЭ) шейха Султана Касими, он был «до мозга костей человеком военным», «предпочитавшим вначале стрелять, а уж потом разговаривать» (81).

В соответствии с главными положениями «Плана Малькольма» и под предлогом борьбы с пиратством английские колониальные власти в Индии предприняли против арабских племен на юго-востоке Аравии серию карательных экспедиций (1805-1806, 1808– 1809, 1816, 1819-1820 гг.). Центр их тяжести пришелся на шейхства Эш-Шамал, то есть на княжества современных ОАЭ.

В конце 1804 – начале 1805 г. племена кавасим объединились с соплеменниками из Линге и при поддержке племен, населявших острова Кешм и Ормуз, совместными усилиями овладели ими. Выпроводив с них наместников правителя Маската, племена кавасим установили плотный контроль над Ормузским проливом. Тогда-то англичане, чтобы показать, как они говорили, «кто в доме хозяин», и решили ответить на действия арабов акцией с применением военной силы, и предприняли в отношении них первую карательную экспедицию.

В ходе второй карательной экспедиции (1808-1809 гг.) «акциям возмездия» подверглись Рас-эль-Хайма (ноябрь 1808 г.), где англичанами было сожжено 100 кораблей племен кавасим, Хор Факкан, Линге и остров Кешм. Арабы дрались отчаянно. Жесткое сопротивление англичанам оказали жители Рас-эль-Хаймы (82). Каждый дом там был превращен в крепость.

Рас-эль-Хайму удалось взять штурмом (13 ноября 1808 г.), и только после поджога и трехчасового непрерывного обстрела крепостных стен города и его сторожевых башен всеми орудиями палубной артиллерии английской эскадры. Эта акция была проведена англичанами в ответ на захват кораблями племен кавасим английского судна «Минерва» (23 мая 1808 г.). На борту «Минервы» находилась плененная арабами жена влиятельного в зоне Персидского залива английского чиновника, лейтенанта Тейлора, члена английской дипломатической миссии в Бендер-Бушире. В силу этого данная акция арабов была расценена англичанами как крайне для них оскорбительная и требующая «должной сатисфакции». Инцидент с «Минервой», собственно, только ускорил начало уже готовившейся ими очередной кампании по «демонстрации силы» в отношении арабов «Океанской Аравии».

На долю плененной арабами жены лейтенанта Тейлора, к слову, выпали тяжкие испытания. Попав, вместе с другими пленниками, в Рас-эль-Хайму, «бандитское гнездо арабских пиратов», как отзывались об этом шейхстве английские офицеры, и, будучи выставленной на продажу на располагавшемся там невольничьем рынке, одном из крупнейших тогда в Аравии, она чудом избежала рабства. Женщину купил знавший ее в лицо араб-торговец с Бахрейна, и за вознаграждение в одну тысячу серебряных луидоров Марии Терезии передал ее английскому резиденту в Персидском заливе.

Крупный знаток истории Прибрежной Аравии правитель Шарджи шейх Султан Касими считает, что кое-что в истории с «Минервой» преувеличено. Инцидент этот, действительно, имел место. «Минерва» на самом деле была захвачена, и даже использовалась впоследствии племенами кавасим в их морских набегах на англичан в Персидском заливе. Однако насилий над членами экипажа и пассажирами, на чем акцентируют внимание английские исследователи политики Британской империи в этом районе мира, арабы не чинили (84).

«Акцию возмездия» 1808-1809 г. англичане проводили совместно с Маскатом. Только с английской стороны в ней было задействовано два фрегата военного флота Великобритании, 6 крейсеров и 2 канонерские лодки Ост-Индской компании, 4 транспортных судна, 700 военнослужащих-англичан, 500 солдат-сипаев и 183 орудия (85). Акция завершилась полным разгромом племен кавасим, сожжением их флота, созданием на острове Кешм хорошо укрепленного в военном отношении пункта базирования для английских войск и открытием в Рас-эль-Хайме неофициального представительства английских колониальных властей в зоне Персидского залива. Таким образом, основные цели и задачи операции по «демонстрации силы», состоявшие в максимально возможном устрашении местного населения и создании, «не зависимого ни от чьей воли», плацдарма для дальнейших наступательных действий Англии в Персидском заливе, были ею реализованы.

Решение вопросов, по выражению англичан, «второго порядка», связанных с урегулированием споров между их «младшим партнером» в Южной Аравии, имамом Маската, и ваххабитами, было отложено до «лучших времен». Иными словами, – до времен, более подходящих, с точки зрения Англии, в плане обеспечения ее интересов в Заливе. Ответ генерал-губернатора Индии на соответствующее обращение к нему правителя Маската был подчеркнуто прохладным. В нем отмечалось, в частности, что вмешиваться в спор правителя Маската с ваххабитами британское правительство не хотело бы, и оказание ему помощи в данном вопросе находит «делом едва ли возможным» (86).

Имам, покинувший, как шутят историки, праздничный стол англичан по случаю их совместной победы над племенами кавасим не солоно хлебавши, решил обратиться за помощью к персам. Реакция шаха на его обращение последовала незамедлительно. Отряд наемников, сформированный в Персии, численностью в 1500 человек, прибыл в Маскат уже в декабре 1810 г. (среди них, к слову были и 42 русских казака, попавших в плен к персам). Однако надежд, возлагавшихся на них в Маскате, они не оправдали, и имам оказался перед необходимостью вновь обратиться за помощью к англичанам.

В июне 1811 г. правитель Маската направил с этой целью в Бомбей своего личного эмиссара, искусного переговорщика Маджида ас-Сури. Однако английские колониальные власти в Индии и на сей раз отреагировали на обращение имама, как и прежде, то есть отрицательно. Дело в том, что к тому времени англичане уже установили контакты с ваххабитами, и вынашивали в отношении них далеко идущие планы.

Посредником в этих контактах выступал уже хорошо известный читателю пират Рахма бен Джабер. Четвертого марта 1810 г. английский резидент в Бендер-Бушире У. Брюс обратился к пирату с просьбой передать послание «предводителю ваххабитов Сауду» (88). Поручение было выполнено – письмо по назначению доставлено. Сообщая об этом, пират не преминул высказать заверения в преданности Британской империи, подчеркнув, что он не ведет, и не будет вести войны на море против английских судов (89). Вскоре был получен ответ и от Сауда ибн Абдель Азиза. Также как и Рахма, он обещал У. Брюсу «не трогать» английские корабли в Персидском заливе, напротив, – «привечать их в своих портах». Выражал готовность к поддержанию с Англией «отношений мира и согласия». Подчеркивал, что, в свою очередь, ожидает от У.Брюса такого же, письменного, заверения насчет «взаимного нейтралитета» (90). Содержание послания Сауда было для англичан настолько важным, что ответил на него сам губернатор Бомбея Дункан. Он писал, в частности, что цель английских силовых акций в Персидском заливе состоит не в демонстрации враждебности по отношению к ваххабитам, а в попытке усмирить пиратов племен кавасим, и обеспечить безопасность на пролегающих там судоходных артериях. Дункан подчеркивал, что данным письмом он подтверждает установление личной связи с Саудом, которая будет поддерживаться впредь через английского резидента в Бендер-Бушире (91).

Обмен этими посланиями вскрывает факты предательства: англичанами – имама Маската, своего сторонника в Южной Аравии, а ваххабитами – племен кавасим, поддержавших ваххабитов в их кампании против Маската.

Неся тяжелые потери от египетской армии, брошенной турецким султаном на подавление движения ваххабитов в Аравии (в ноябре 1812 г. турки освободили от ваххабитов Медину, а в январе 1813 г. – Мекку), Сауд ибн Абдель Азиз развернул (май 1814 г.) активные политико-дипломатические усилия. Суть их состояла в том, чтобы застраховать себя от «неожиданностей на восточном фланге», то есть со стороны Персии, Маската и племен кавасим. И в этих целях он направил туда своих эмиссаров. Задача их заключалась в том, чтобы, с одной стороны, «навести мосты взаимопонимания с шахом», а с другой – примирить имама Маската с шейхами племен кавасим. Посланник Сауда, прибывший в Персию, встретился там (в Бендер-Бушире) и с У.Брюсом, и заверил его в «дружеском расположении» Сауда к Британской империи (92). В мае 1814 г. английский резидент в Маскате сообщал в Бомбей, что находившийся в Дубае посланник Сауда направил оттуда письмо имаму Маската, отметив в нем, что цель возложенной на него миссии состояла в установлении мира между Саудом, правителем Маската и шейхами племен Рас-эль-Хаймы и Шарджи.

В том же 1814 г. было подписано и знаменитое соглашение Ост-Индской компании с племенами кавасим. В соответствии с этим соглашением каждая из заключивших его сторон брала на себя обязательство «уважать суда друг друга» в контролируемых ими водах и разрешать друг другу «свободно торговать» в управляемых ими портах. Для племен кавасим этот документ был чрезвычайно важным, так как восстанавливал силой отобранное у них ранее право на свободную торговлю с Индией. В нем фиксировалось, в частности, разрешение на заходы торговых судов кавасим в индийские порты на условиях, действовавших в то время в отношении других стран.

Соглашение такого рода должно было означать, что в поведении Англии в отношении племен кавасим наметились подвижки. Но не тут-то было. Не успев появиться, оно сразу же попало под сукно (93). Никакой практической заинтересованности в том, чтобы племена кавасим получили свободный выход на индийские рынки у Ост-Индской компании, конечно же, не было и в помине. Соглашение это, как показали последующие события, рассматривалось англичанами не более как «дымовая завеса», как удачный дипломатический маневр, нацеленный на то, чтобы притупить бдительность племен кавасим. И они это со временем поняли. Разногласия вновь обострились. Напряженность в отношениях стала набирать критическую массу.

17 января 1815 г. английский резидент в Бендер-Бушире обратился к губернатору Бомбея с просьбой направить в его распоряжение 5-6 боевых кораблей, – чтобы проучить «неблагодарных арабов», «сжечь суда мятежных кавасим». Одновременно с этим он поставил вопрос об «ужесточении контроля над закупками племенами кавасим судостроительного материала в Индии» (94). И сделать это предлагал незамедлительно, так как в противном случае, как он отмечал, была реальная опасность, что племена кавасим вновь могли бы обрести свою «былую морскую силу». Действительно, к 1816 г. флот племен кавасим, ранее сожженный англичанами, был практически восстановлен. В нем насчитывалось 60 крупнотоннажных и 40 малотоннажных судов, рассредоточенных – в целях обеспечения их безопасности – между Рас-эль-Хаймой, Шарджой и Линге.

Ситуация в отношениях Англии с арабами Аравии в тот период времени была настолько сложной, что, случись новое антианглийское выступление племен кавасим, к нему вполне могли бы примкнуть шейхи Бахрейна и Катара. В Бомбее это понимали. Поэтому обеспокоенность У. Брюса в связи с «инсинуациями арабов» – услышали, и отреагировали должным образом. Ответом Англии на проявление арабами «настроений единения» стали карательные экспедиции (1816, 1819-1820 гг.). Они явились важной вехой на пути Англии к установлению в зоне Персидского залива абсолютного, непререкаемого никем, господства Британской империи.

Экспедицией 1819-1820 г. руководил генерал-майор сэр Уильм Грант Кейр. В ней участвовало около семи тысяч солдат, в том числе не менее четырех тысяч оманцев (95). Воссоединение английской эскадры с флотом правителя Маската произошло у острова Кешм, откуда и был предпринят их совместный бросок на Рас-эль-Хайму. После продолжительной осады город был взят (9 декабря 1819 г.). Базировавшиеся там корабли племен кавасим – сожжены. Фортификационные сооружения – разрушены. Стойкость и мужество, проявленные защитниками Рас-эль-Хаймы, вынуждены были признать даже англичане. Достаточно сказать, что никто из арабов в плен не сдался. Жители, оставшиеся в живых, покинули разрушенный город и укрылись в землях соседей. Предстать перед врагом, побежденным и униженным, не захотел никто.

Вслед за Рас-эль-Хаймой пали Умм-эль-Кайвайн, Аджман, Шарджа и Дубай. Англичане тщательно исследовали всю прибрежную полосу в шейхствах Эш-Шамал. Ни один сколько-нибудь значимый населенный пункт не остался нетронутым. Усмирению огнем и мечом подверглись также и «мятежные» Бахрейн и Катар. Уничтожив флот «Океанской Аравии» и сломав, таким образом, сопротивление арабов, Англия силой, буквально под жерлами орудий, навязала им кабальные двусторонние договоры и соглашения.

8 января 1820 г. шейхи поверженных арабских племен в землях Эш-Шамал были доставлены на флагманский корабль сэра Уильяма Кейра, стоявший на рейде спаленной им дотла Рас-эль-Хаймы. Там они подписали с англичанами коллективный документ – Генеральный договор о мире. Днями раньше с каждым из них был заключен отдельный договор – о «капитуляции и сдаче всего, что составляло их силу», то есть фортификационных сооружений, пушек и уцелевших кораблей. Генеральный договор о мире знаменовал собой установление господства Британской империи над землями Эш-Шамал, то есть над важной в судоходно-портовом отношении прибрежной полосой «Океанской Аравии». В соответствии с этим договором англичане впоследствии сами себя наделили полномочиями третейских судей в урегулировании межплеменных споров и междоусобиц среди «усмиренных арабов». Без консультаций с кем бы то ни было закрепили за собой исключительные права по контролю над судоходством и торговлей в зоне Персидского залива, а территорию земель Эш-Шамал вновь переименовали. Так появился Договорный Оман.

Генеральным договором о мире от 1820 г. Англия силой лишила все шейхства в землях Эш-Шамал (современные ОАЭ) их национальных флагов. Отныне все «усмиренные арабы» должны были иметь стяг единого образца – «белый, пронизанный красным», с надписями или без надписей на нем, по их усмотрению. Такой флаг англичане называли знаменем-знаком мира. Он отличал в море суда «усмиренных арабов», то есть шейхств, находившихся с англичанами в договорных отношениях о мире, от судов других, не состоявших с ними в таких отношениях, арабов Прибрежной Аравии.

В 30-х годах XIX столетия англичане создали в зоне Персидского залива сеть агентских постов (в Рас-эль-Хайме, Шардже, на Бахрейне и в ряде других мест) и ввели систему патрулирования вод данного района кораблями английского флота (96). Особое внимание при этом они уделяли побережью Договорного Омана. Под прицелом орудий трех английских военных кораблей, регулярно крейсировавших вдоль побережья, постоянно находились Рас-Хайма, Шарджа, Дубай, Хор Факкан, Абу-Даби, Аджман, Умм-эль-Кайвайн и Бахрейн – наиболее «беспокойные», с точки зрения англичан, места компактного проживания «прибрежных арабов» (97).

Задачу по упрочению присвоенной самими себе роли третейского судьи в урегулировании межплеменных отношений арабов Прибрежной Аравии англичане решали путем заключения с ними новых договоров и соглашений, непременно содержавших в себе положение о третейских полномочиях Англии. В 1835 г. они подписали с арабами коллективное Соглашение о морском мире (в нем фиксировалось обязательство арабских шейхств не предпринимать в отношении друг друга никаких силовых мер на море во время ежегодного, 6-месячного, сезона лова жемчуга); в 1843 г. заключили с ними 10-летний Договор о прекращении военных действий на море; в 1847 г. – Договор о борьбе с работорговлей. Во всех этих документах единственным арбитром и судьей в урегулировании любых, имевших отношение к данным договорам, вопросов, выступала Англия. Подписание всех этих документов и сделало возможным установление Англией плотного контроля над экономической жизнью племен Прибрежной Аравии, над их сношениями между собой и с внешним миром, притом уже не только де-факто, но и де-юре.

В мае 1853 г. появился на свет еще один документ – Договор о вечном мире. В соответствии с этим договором Англия признавалась арабами единственным арбитром при решении уже любого рода противоречий и разногласий, возникавших во взаимоотношениях племен Договорного Омана, более того, – их защитником и консультантом-наставником в сношениях с внешним миром (98).

Подписание Англией в 1892 г. на двусторонней основе с шейхствами Договорного Омана новых, так называемых исключительных, соглашений предоставило ей «право вето» и в том, что касалось заключения этими шейхствами различного рода договоров, включая концессионные, со всеми без исключения странами и народами мира (99). Со своей стороны, Англия брала на себя обязательства, – иными словами, не интересуясь мнением арабов, сама себя наделяла ими, – защищать договорные с ней шейхства от любой внешней угрозы, а также представлять их политические и торговые интересы в сношениях с третьими странами (100).

С помощью военной силы и навязанных арабам договоров Англия полностью изолировала шейхства Эш-Шамал (Договорного Омана) от внешнего мира, поставила под свой плотный контроль их морскую торговлю и судоходство (101).

В отношении договоров и соглашений, инициированных Англией и заключенных ею с арабами Аравии, имеется две точки зрения: английская и арабская, притом диаметрально противоположные. Если английские исследователи находят в этих документах достаточное количество позитивных, на их взгляд, моментов, то арабские – в основном отрицательные. Наиболее ярко такая полярность мнений отражается в статьях Д. Робертса и X. аль-Бахарны (статьи помещены в коллективном исследовании «Арабский залив и Запад») (102).

Первый из авторов – в прошлом политический агент Великобритании в Договорном Омане, а потом и ее посол в ОАЭ. Признавая факт использования Англией всего этого договорно-правового массива в целях легализации английского присутствия на юго-восточном побережье Аравийского полуострова, то есть на территории современных ОАЭ,

Д. Робертс вместе с тем говорит и об их «защитной», по его выражению, функции в отношении арабов (103). Суть его точки зрения состоит в том, что претворение в жизнь в зоне Персидского залива идеи “Pax Britanica” содействовало, дескать, и обеспечению безопасности данного района, и государственному становлению арабов – созданию в шейхствах должной административно-хозяйственной и судебно-правовой системы (104).

Второй автор – бывший министр юстиции Бахрейна. Он считает, что цель Англии при подписании с арабами инициированных ею договоров состояла лишь в том, чтобы под благовидным предлогом борьбы с пиратством подавить антианглийское выступление арабских племен и установить в этом районе, в том числе и на ее судоходных артериях, свою абсолютную власть (105). Договор от 1820 г., говорит аль-Бахарна, венчал собой начальную фазу процесса становления гегемонии Британской империи в зоне Персидского залива, когда Англия, силой присвоив себе полномочия «морского жандарма», установила свое господство на море. Последующие же договоры, навязанные арабам Англией в 1835-1853 гг. и в 1892 г., были заключительной фазой этого процесса, знаменовавшего собой установление в данном районе мира безраздельного и повсеместного контроля Британской империи, на море и на суше (106).

Думается, что арабская точка зрения, нашедшая концентрированное выражение в исследовании Хусейна аль-Бахарны, ближе к истине. Как справедливо отмечают некоторые историки, окружив арабов плотным частоколом договоров и соглашений, Англия, по сути, изолировала шейхства юго-восточной Аравии от внешнего мира (107). Представлять и защищать их интересы в сношениях с другими странами стала Великобритания.

Самим себя наделенным «правом» выступать от имени «договорных шейхств» в межгосударственных отношениях англичане впервые официально воспользовались в 1903 г. (108). Поводом для этого послужил инцидент с рыболовецким судном из княжества Дубай. Спасаясь от надвигавшегося шторма, его капитан принял решение укрыться в одном из персидских портов, где оно и было задержано местными таможенниками. Освобождение судна и экипажа последовало только после жесткого официального заявления на этот счет, сделанного персам английскими колониальными властями в Индии. Появился, таким образом, прецедент.

Он-то и лег в основу долголетней впоследствии практики представления Англией интересов шейхств Договорного Омана в их сношениях и с Персией, и с внешним миром в целом.

Анализ договорно-правового массива колониальной деятельности Англии в шейхствах Договорного Омана дает основания говорить о том, что с помощью договоров и соглашений, заключенных Англией с шейхствами Договорного Омана, Британская империя свела на нет суверенные права последних. Арабы Юго-Восточной Аравии были лишены права самостоятельно устанавливать и поддерживать дипломатические отношения с иностранными державами, заключать с ними любого рода соглашения и договоры, предоставлять им концессии, самостоятельно распоряжаться собственными природными ресурсами. Англия силой закрепила за собой, другими словами, узурпировала права по защите шейхств Договорного Омана от внешней угрозы. Сама себя наделила функциями по отстаиванию их торгово-экономических и политических интересов в сношениях с другими странами и народами мира, по обеспечению их правовой защиты в межгосударственных спорах и разногласиях (109).

В специальном соглашении, заключенном с Англией в 1922 г., «договорные шейхства» обязались не разрешать эксплуатацию нефтяных ресурсов на своих территориях никому, кроме лиц, уполномоченных на то британским правительством. Аналогичные соглашения Англия подписала также Бахрейном (14 мая 1914 г.), Катаром (3 ноября 1916 г.) и Маскатом (10 января 1923 г.).

Что касается упоминавшейся выше идеи “Pax Britanica” для зоны Персидского залива, то впервые она была высказана лордом Керзоном, 19 ноября 1898 г., в послании, адресованном английским колониальным властям в Индии (110). Не будет преувеличением сказать, писал он, что мирную жизнь и благосостояние сотен тысяч людей в Персидском заливе обеспечивает британский протекторат; и будь он «демонтирован», на море или на суше, это определенно обернулось бы для региона хаосом (111). По лорду Керзону получается, что колониальная политика Великобритании в зоне Персидского залива была ничем иным, как благородным бременем Британской империи по отношению к коренным народам этого района мира.

В начале XX столетия цели и задачи политики Британской империи в зоне Персидского залива стали формулировать в Лондоне уже не столько под углом зрения защиты и отстаивания там торгово-экономических интересов Англии, сколько сквозь призму нацеленности на установление в этом районе своей абсолютной монополии на власть, никем и никак неоспоримой. Такой подход нашел свое концентрированное выражение в знаменитой речи лорда Кранборна, заместителя госминистра по иностранным делам Великобритании, в палате лордов в 1902 г. Мы не можем, подчеркивал он, отказываться от наших прав на доминирующее там влияние; «превосходство» Англии в Заливе – это уже «факт реальной действительности».

Идеи лорда Керзона, главного апологета английского экспансионизма в зоне Персидского залива, и его сторонника в этом вопросе лорда Кранборна нашли впоследствии свое отражение в «декларации Лансдоуна» (известном выступлении лорда Лансдоуна в 1903 г. в английском парламенте). Решительно отстаивая монопольные права Британской империи на зону Персидского залива, он высказывался в том плане, что всякая попытка какой бы то ни было другой державы, кроме Англии, укрепиться в Персидском заливе должна оцениваться английским правительством не иначе, как casus belli, то есть как повод для объявления войны. Обустройство в Персидском заливе, какой бы то ни было иностранной державой морской базы или укрепленного пункта, подчеркивал он, мы будем рассматривать как серьезную угрозу британским интересам, и, разумеется, станем противиться этому всеми имеющимися у нас средствами (112).

Важную для Англии роль в колонизации Британской империей племен Арабского побережья Персидского залива вообще и земель Эш-Шамал в частности сыграли Дж. Мальколм и Д. Сетон. Первый, став губернатором Бомбея, крепко, по выражению российских дипломатов, держал руку на пульсе британской политики в зоне Персидского залива. Рекомендовал английским колониальным властям в Индии действовать в отношении народов этого района целеустремленно и решительно, без оглядки на интересы, имевшиеся там у других крупных держав мира. Соображения и рекомендации аналогичного характера поступали и от английского резидента в Маскате капитана Д.Сетона. Лейтмотив его донесений – обеспокоенность ростом «свободолюбивых настроений» среди арабов Аравии, чреватых, как он подчеркивал, крайне негативными последствиями для интересов Британской империи в Персидском заливе, и требующих, поэтому, незамедлительных контрдействий. Лучшим средством для «устранения» такого рода настроений Д. Сетон считал незамедлительное проведение карательных акций в отношении племен Договорного Омана, «генератора» таких настроений (113),

* * *

Анализируя деятельность Англии в зоне Персидского залива, следует отметить, что в фокусе ее внимания там неизменно находилась Персия. Во-первых, она представляла собой один из емких рынков сбыта для товаров Ост-Индской компании. Во-вторых, была объективно заинтересована в Англии. Мечтая вернуть назад порты, захваченные у нее иностранными державами-конкистадорами, Персия остро нуждалась в союзнике, сильном и влиятельном; была готова в ответ на предоставление ей Англией горантий помощи и поддержки установить с Ост-Индской компанией максимально плотные торговые отношения, предоставить ей широкие льготы и преференции. Именно под углом зрения расчетов шаха на военно-политическую помощь Англии в борьбе Персии с Турцией и Португалией и следует рассматривать получение Ост-Индской компанией разрешения на строительство форта в Джаске, а затем и предоставление ей права на торговлю на всей территории Персии.

Успешное продвижение Ост-Индской компании на персидском направлении было одной из блестящих политико-дипломатических побед Англии. Де-факто, а потом и де-юре за спиной этой компании, – уникального в истории мирового колониализма военно-политического инструмента, – неизменно находилось правительство Британской империи. Со временем оно стало выступать соучастником не только торговых соглашений Ост-Индской компании с Персией, а потом и с шейхствами Аравийского полуострова, но и проводимых этой компанией военно-силовых акций в районе Персидского залива. Впервые прямое подключение государственных структур Британской империи к акциям «демонстрации силы» состоялось в 1621-1622 г. – в ответ на обращение персов помочь выбить португальцев из Ормуза.