Текст книги "Аравия. Прошлое и настоящее"

Автор книги: Игорь Сенченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 39 страниц)

Покорив легендарную Зенобию, сравняв с землей мощные крепостные стены Пальмиры, разрушив отстроенные в городе величественные храмы, император Аврелиан доставил плененную им царицу в Вечный город; и в цепях, хотя и в золотых, с позором провел «в своем триумфе» по улицам Рима.

Арабы Аравии окружают Заббу ореолом легендарности. Помнят и чтят ее за мужество и отвагу в сражениях с персами и римлянами. Из поколения в поколение передают сказания о ней как о выдающейся женщине Востока, выведшей арабов на авансцену всемирной истории и поставившей Пальмирское царство, хотя и ненадолго, но в один ряд с блистательными державами прошлого – империями римлян и персов.

Судьбы ярких личностей, царицы Зенобии и императора Аврелиана, и после падения Пальмирского царства складывались пораз-ному. Зенобия, которой Аврелиан сохранил жизнь, вышла впоследствии замуж за одного из римских сенаторов, и прожила остаток жизни своей в достатке и благополучии. Аврелиан же обрел покой на Востоке, всегда манившем, как он говорил, и звавшем его. Произошло это во время его очередного «восточного похода» (275 г.). Был он, к слову, первым из римских императоров, кто стал носить драгоценную диадему как символ высшей власти в Древнем Риме. Украшена она была, по преданиям, аравийским жемчугом и другими драгоценностями, взятыми из сокровищницы Зенобии. Пал Аврелиан, однако, не на поле брани, как был того достоин, а стал жертвой заговора. И случилось это опять-таки неподалеку от Вавилона, где, волею судеб, не раз обрывались уже аравийские походы и экспедиции, планировавших и замышлявших их великих древнегреческих и древнеримских полководцев.

Путешествие во времени. В течение довольно продолжительного времени (с третьей четверти IV в. и до 573/4 г.) на юге Аравии властвовала христианская Абиссиния (Эфиопия)[14]14
  Аксумское царство в землях Абиссинии (современной Эфиопии) возникло в V в. до и. э.
  Дрёвний язык аксумитов, долгое время использовавшийся в эфиопских храмах, происходит от языка одного из древних народов Южной Аравии, от иоктанидов, ведущих свой род от библейского Иоктана. Иоктаниды пришли в земли Абиссинии задолго до образования Аксумского царства.
  В Аксуме, кстати, останавливалась, как гласят легенды, во время своего путешествия в Иерусалим, к царю Соломону, царица Савская, владычица Сабы, древнейшего царства Южной Аравии со столицей в Ма’рибе.


[Закрыть]. В Сане, Адене и Наджране при содействии египетских миссионеров, привнесших ранее христианство в Абиссинию, были поставлены христианские храмы. Владыки Аксумского царства, одного из древнейших в мире, стали величать себя «королями Аксумитов и Химйаритов». Византийская империя, используя союзную ей Абиссинию, начала целенаправленно продвигаться в Южную Аравию. Цель ее усилий состояла в том, чтобы укрепиться в гаванях и торговых центрах южноаравийцев, установить контроль над пролегавшими там торговыми маршрутами[15]15
  Знаменитый торговый путь из Йемена в аш-Шам (Петру, Дамаск и Газу) начинался в Хадрамауте, в древнем городе Сабота (пролегал через Ма’риб, Майорову или нынешнюю Мекку, земли мидианитов и Синайский полуостров).


[Закрыть], морскими и сухопутными, по доставке в Средиземноморье товаров из Индии и Китая, Персии и Аравии, Цейлона и Африки.

Дипломатия Константинополя в Аравии и в бассейне Красного моря в то время заметно активизировалась. Послы императоров Юстина I (правил в 518-527 гг.) и Юстиниана I (правил в 527-565 гг.), во время правления которых и разворачивалась «аравийская одиссея Византии», регулярно наведывались в Аксум. В посланиях, передаваемых ими от «владык Византии правителям Аксумского царства», содержалась одна и та же настойчивая просьба: максимально, насколько можно, попытаться «подчинить христианству» торговлю в «Счастливой Аравии». Более того, «укрепившись в Йемене, побуждать оттуда бедуинов Аравии против вассалов Персии в Хире», хозяйничавших в Месопотамии и препятствовавших продвижению Византии на Восток.

Посланцев Константинополя, посещавших столицу Аксумского царства, поражал своим архитектурным величием и богатством внутреннего убранства дворцовый комплекс Такха-Марим. Производил на послов впечатление, судя по их донесениям, и внешний вид правителей Аксума.

По описаниям одного из византийских послов, встречавшегося с царем Калебом, стоял он во время аудиенции на «четырехколесной колеснице, обитой золотыми пластинами, с впряженными в нее четырьмя слонами». Шея царя была украшена «золотым воротом» работы химйаритских мастеров. А сам он был окружен многочисленной свитой придворных, в ярких национальных одеждах и в «богатых золотых украшениях»; сопровождала царя группа игравших на флейтах музыкантов.

Морской путь из Византии в Индию через абиссинские гавани в Красном море упирался в Южную Аравию, в мощный узел подвластных арабам городов-портов у Баб-эль-Мандебского пролива. Значение Южной Аравии как центра морской и караванной торговли в структуре мировой коммерции того времени выросло настолько, что в Константинополе земли южноаравийцев одно время стали именовать даже Малой Индией.

Христианизировав Абиссинию, Византия задалась целью сделать то же самое и с Южной Аравией; и, таким образом, если не монополизировать торговлю Средиземноморья со «Страной ладана»[16]16
  Между Хадрамаутом, подконтрольным химйаритам, и Красным морем располагались царство Минеев (на востоке) со столицей в Ма’ине и царство Саба (на западе) со столицей в Ма’рибе.


[Закрыть], Индией и Китаем, то, как минимум, обеспечить себе в ней доминирующие позиции.

Сказано – сделано. При прямом содействии Константинополя увеличиваются и набирают вес колонии проживающих в Йемене христиан-торговцев. В Наджране, что в царстве Химйар (II в. до н.э. – VI в. н.э.), крупнейшем перевалочном пункте караванной торговли на пути в Макорабу (Мекку), управление жизнедеятельностью города полностью переходит в руки христиан. Такая же картина наблюдается и в Тафаре. Здесь, в этих центрах коммерческой деятельности византийских торговцев в Южной Аравии, возводятся первые на «Острове арабов» христианские храмы, притом с утварью, как тогда говорили, «от щедрот» самого императора Византии.

Эллин Александр Македонский открыл для европейцев новый мир на Востоке, ставший впоследствии объектом вожделений и целью завоевательных устремлений императоров Рима и Византии. Торговые пути в Ливанте и Сирии, Палестине и Набатее, Египте и Северной Месопотамии были захвачены еще Римом. Византии нужно было удержать их. Но для этого требовалось остановить продвижение персов из Месопотамии в направлении Средиземноморья. Дабы «не потерять торговлю на Востоке», надо было также упрочить и позиции Константинополя в Красном море, и шире и основательнее, насколько можно, утвердиться в Южной Аравии. Торговля Средиземноморья с Востоком, и в первую очередь с Индией и Китаем, шедшая через земли арабов на юге Аравии, имела для жизнедеятельности римской, а потом и византийской империй большое значение. Водный путь в Индию по Красному морю и Индийскому океану (с учетом границ владений Сасанидов, блокировавших доступ византийцам в Месопотамию и Персидский залив) был для Византии настолько значимым, что определял и стратегические направления, и нюансы, и рисунок ее деятельности на Востоке в целом. Все, что ни делалось Византией на Востоке, делалось с оглядкой на то, как это могло бы отразиться на ее позициях в Красном море и, как следствие, на ее интересах в Южной Аравии. Будучи великой морской державой, со столицей-гаванью мирового значения, с флотом, бороздившим воды всех известных в то время морей и океанов, Византия объективно стремилась к тому, чтобы «список дружественных ей гаваней» вне пределов империи был как можно шире. Отсюда – и повышенное внимание Византии и к Абиссинии, и к ее тогдашним владениям в Южной Аравии.

В византийско-абиссинский период истории Южной Аравии печально прославился один йеменский князь, потомок легендарных химйаритских правителей (последним из них был Абу Кариб Ас’ад по прозвищу «Аль-Камиль», то есть «Совершенный»), Арабы называли его Зу Нувасом («Тот, кто с локонами»). Будучи владыкой Химйара (517-525 гг.), он принял иудейство (520 г.) и взял еврейское имя Иосиф (Йусуф). Мать его была еврейкой, плененной арабами. Потомков древней династии химйаритов, к которой он принадлежал (по отцовской линии), цари Аксума «опасались как проказы», и поэтому пытались их уничтожить, всех поголовно. Перипетии времени преподали Зу Нувасу ценные уроки жизни. Он, как мог, изворачивался, ловчил... и выжил, стал властелином. Но врожденная ненависть к завоевателям-абиссинцам, поставившим на колени и царский род его, и древнее царство химйаритов, не угасла. Ненависть эта, буквально съедавшая его, подогревалась и матерью-иудейкой, и влиятельной общиной местных торговцев, открыто теснимых с рынков Химйара негоциантами-христианами из Абиссинии и Византии.

В 522 г. Зу Нувас поднял мятеж, и развязал кровавое преследование христиан по всему Йемену. Захватил Тафару, где проживала богатая колония христиан-торговцев. Сжег поставленный там христианский храм, но до этого перебил всех укрывшихся в нем христиан. Организовал публичные казни над абиссинскими и византийскими торговцами в Сане – в наказание, как он говорил, за преследование евреев в христианской Византии. Вошел с войском в Наджран и подверг христиан города избиению и пыткам. За отказ принять иудаизм приказал вырезать управлявшие Наджраном христианские семейные кланы, все поголовно. Не пощадил никого, ни женщин, ни детей. Затем распорядился выкопать огромный ров. И жителей города, отказавшихся принять иудаизм, приказал побросать в этот ров и сжечь, вместе с христианскими проповедниками (погибло 770 человек). В то время как христиане, испытывая невыносимую боль, горели в огне, сам Зу Нувас, подбоченись, стоял на краю рва, и с ухмылкой на лице созерцал их муки.

Для подавления мятежа и восстановления status quo Абиссинии в Южной Аравии к берегам ее была направлена военная экспедиция. В ходе аравийской кампании абиссинцев, поддержанной Византией, войско восставших было разгромлено. Не выжил и Зу Нувас. По одной из легенд, он якобы погиб в бою (525 г.), по другой – покончил собой, преследуемый неприятелем (сбросился с крутого утеса в море, сидя в седле на своей любимой чистокровной арабской лошади). Флотом византийско-абиссинского экспедиционного корпуса командовал, кстати, будущий византийский император Юстиниан I[17]17
  Годы правления Юстиниана I были в истории Византии бурными, до краев наполненными событиями. Прославился император острым умом, военной смекалкой, равно как и неукротимой жестокостью. Говорил тихо, но «от голоса его трепетали страны и народы». Голосом этим, тихим и спокойным, повелевал он брать города и царства, а порой – и забивать людей, как скот на бойне. Чего стоит одна только резня, устроенная им в 532 г. на знаменитом ипподроме Константинополя, в сердце империи. Тридцать тысяч человек из числа горожан, простых и знатных, собравшихся на ипподроме и потребовавших отставки Юстиниана I из-за введенных им непомерных, буквально душивших народ, налогов, были перебиты, все поголовно. Маниакальной страстью этого человека было градостроительство. Одолеваемый жаждой восстановления былой славы Древнего Рима, он созидал и воевал, украшал Константинополь дивными архитектурными сооружениями и раздвигал границы империи. Зримый след Юстиниана I в истории человечества – величественный храм Святой Софии, ставший и монументальным символом времен его правления. Мыслил Юстиниан I масштабно, действовал, за что бы ни брался, с размахом; во дворцах не нежился, был правителем-воителем. О его амбициях императора и аппетите завоевателя чужих земель слагались легенды. Юстиниан I жаждал славы и могущества, и все силы положил на то, чтобы вернуть былое величие Рима.


[Закрыть].

Владычество Абиссинии (и стоявшей за ней Византии) в Южной Аравии было восстановлено. Однако недовольство йеменцев диктатом абиссинцев, не только обиравших их, но и привлекавших к тяжелым принудительным работам, в том числе по восстановлению дорог и заградительных систем, сооружению плотин и ирригационных каналов, время от времени прорывалось наружу и перерастало в мятежи, трансформировалось в разбои и набеги на военные горнизоны абиссинцев. Чтобы избавиться от них навсегда, йеменцам нужен был сильный, враждующий с Византией союзник, такой, как империя Сасанидов (224-651 гг.), «Государство иранцев»[18]18
  При Сасанидах иранцы стали активно заниматься морской торговлей. Ардашир I (224-241 гг.), первый шахиншах Ирана из династии Сасанидов, основал и укрепил многие из известных сегодня городов-портов на Восточном побережье Персидского залива.


[Закрыть].

Включив в границы своих владений обширные земли, принадлежащие сегодня Ирану, Афганистану и Ираку, Азербайджану и Армении, частично захватив территории, входящие в наши дни в состав Пакистана, Иордании и Сирии, империя Сасанидов всей своей мощью устремилась к Средиземноморью. Нацеленная, как и Византия, на то, чтобы максимально обеспечить свои интересы «на путях пряностей и благовоний», империя Сасанидов, также как и Византия, была заинтересована в Южной Аравии; притом не в меньшей, чем Византия степени. И опять-таки, как и Византия, – в целях упрочения своих роли и места в мировой торговле. А для этого Сасанидам непременно нужно было поставить под свой контроль сухопутный торговый путь из Йемена в Сирию (проходил через Хиджаз).

Интересы двух великих империй, Византии и Сасанидов, перехлестнулись. И «Счастливая Аравия» сделалась объектом острой схватки. Борьба за нее между Константинополем и Ктесифоном разгорелась нешуточная. В Йемене образовались две политические группировки, провизантийская и проиранская, равнозначно в политическом отношении активные, и в финансовом плане одинаково состоятельные. «Пришлые люди», как их называли арабы, то есть осевшие в Йемене купцы-христиане, были сердцем группировки сторонников Византии, проводниками и защитниками ее интересов в Аравии. Местные торговцы, арабы и иудеи, тяготели к Сасанидам, видели в них союзников в деле освобождения Йемена от абиссинцев.

В одном из преданий племен Южной Аравии, говорится о том, что йеменский князь Сайф ибн Зу Йазан, потомок древнего царского рода, в борьбе с абиссинцами за восстановление власти Химйаритов в Йемене обращался за помощью к владыке персов Хосрову I (правил в 531-579 гг.).

И с этой целью посещал Ктесифон, столицу империи Сасанидов, один из крупнейших городов поздней античности (располагался неподалеку от современного Багдада). Величественный дворец Сасанидов, к сожалению, руинированный сегодня, с огромной Аркой Хосрова, зримым обелиском-символом его блистательных военных побед, богатые храмы и, как тогда говорили, «дома наук и мудрости», произвели на образованного йеменского князя неизгладимое впечатление. Убедившись воочию в величии Сасанидов, «их богатстве и мощи военной», понял он, что, направившись в Ктесифон, – поступил правильно, и что только империя Сасанидов и в состоянии была помочь ему справиться с Великой Византией, хозяйничавшей в Йемене руками Абиссинии. На аудиенции у царя Хосрова I «высокий проситель из Йемена», как его представили владыке персов, обратился к Хосрову I с просьбой «идти походом», как представится случай, в Южную Аравию, и помочь арабам-химйаритам освободить Йемен от абиссинцев.

Ждать такого случая пришлось недолго. Конфликт, вспыхнувший в Йемене в 570 г. между химйаритами и абиссинцами, не только сделал Сасанидов прямыми участниками этого конфликта, но и проложил персам дорогу в Йемен. Искрой, воспламенившей восстание, «спалившее абиссинцев», стала неудачная военная кампания, предпринятая Абрахой, наместником Абиссинии в Йемене, против Мекки. Цель этой кампании, грандиозной по своим замыслам и поэтому вошедшей в анналы истории «Острова арабов», состояла в том, чтобы не просто наказать арабов за совершенный ими грязный поступок (о чем будет рассказано ниже), но и «опрокинуть» их – разрушить Каабу, «Дом идолов» племен доисламской Аравии, и «раздвинуть границы христианства».

Поводом для похода послужил грязный поступок человека из племени бану малик ибн кинана, осквернившего нечистотами роскошный храм, воздвигнутый Абрахой в Сане (Йемен). Подробно об этом говорится в работах великого арабского географа, ученого и литератора Закарии аль-Казвини (1203-1283 гг.) и знаменитого арабского историка, знатока арабской древности Хишама ибн аль-Кальби (умер в 820 г.). Абраха, как сообщает аль-Казвини, построил этот храм из белого, черного, желтого и красного мрамора; «украсил его золотом и серебром»; инкрустировал драгоценными камнями; «двери сделал из листов золота»; «установил в храме курильницу с алоэ»; «назвал храм аль-Куллайс», назначил в него священнослужителя, и приказал жителям Йемена совершать к храму хадж. Аль-Кальби, в свою очередь, сообщает о том, что «святилище-церковь», возведенная Абрахой аль-Ашрамом в Сане, была из «мрамора и прекрасного позолоченного дерева», и называлась Аль-Калис.

Исторические хроники и работы ученых-исследователей свидетельствуют, что храм, заложенный христианином Абрахой (Авраамом) а Сане, был призван помочь абиссинцам обратить в христианство не только население Южной Аравии, но и всего «Острова арабов», сделать Сану центром христианской веры в Аравии. Когда Абраха узнал, что храм осквернен, то отдал распоряжение идти на Мекку и разрушить Каабу.

Имея в виду «навести страх на арабов» и тем самым, если удастся, «погнать их без боя», Абраха взял в поход слона, животное в тех краях абсолютно неведомое дотоле. Какое впечатление воинство абиссинцев с идущим впереди слоном произвело на бедуинов, жителей пустыни, говорит хотя бы то, что год, когда Абраха «обрушился на бедуинов со слоном» (570 г.), арабы стали называть «годом слона», а самого Абраху – «Человеком слона». Вследствие эпидемии оспы, вспыхнувшей в войсках и основательно покосившей ряды абиссинцев, поход был прерван и Абраха бесславно возвратился в Сану. Весть о провале похода абиссинцев-христиан на Мекку, где хранились божества-идолы племен Аравии, и огромных потерях в войсках абиссинцев тут же разнеслась по всем уголкам Аравии. Эта весть буквально всколыхнула йеменцев. Племена их, как гласят легенды, «созванные» Абрахой на тяжелые принудительные работы по восстановлению Ма’рибской плотины[19]19
  Под воздействием селей легендарная Ма'рибская плотина подвергалась разрушению неоднократно. Впервые это случилось в ИЯ г. Плотину отремонтировали. Спустя почти сто лет (в 542 г.) трагедия повторилась. Плотина была основательно размыта, но вновь восстановлена. В 570 г. произошло третье разрушение плотины. На этот раз восстановить ее не удалось.


[Закрыть], стали уже не просто роптать, а «открыто противиться аксумитам». И Абраха был вынужден, как говорится в преданиях, «отпустить племена». Но было поздно. Огонь мятежа (572 г.) опалил весь Йемен (22).

Хосров I[20]20
  В сказаниях многих народов мира говорится о том, что Хоеров I был наделен мудростью и даром правителя, талантом полководца и поэта, отвагой и мужеством воина, что «покровительствовал он наукам и искусствам», любил литературу и историю.


[Закрыть] незамедлительно воспользовался ситуацией, возникшей в Йемене, благоприятной к тому же для реализации собственных планов персов в Южной Аравии, и направил к берегам Йемена восемь кораблей с десантом. Армия абиссинцев в Йемене была разбита, «порты аксумитов» на абиссинском побережье Красного моря разрушены, корабли их сожжены «византийско-абиссинские оковы», как говорится в преданиях и сказаниях племен Йемена, «сняты и брошены в море». Йемен от Абиссинии освободился, но не стал свободным, а сделался вассалом Персии. Следует отметить, что после изгнания абиссинцев из Йемена персы посадили на трон Сайфа ибн Зу Йазана (572 г.), которому, судя по всему, доверяли. И служил он им честно, словом и делом. Но выдворял из Йемена поселившихся там ненавистных ему абиссинцев и византийцев так рьяно, что был ими отравлен. Персы на эту акцию византийцев отреагировали незамедлительно – флот с десантом, посланный к берегам Йемена владыкой Ктесифона, вошел в Аденскую бухту и бросил там якорь. Персидский военачальник Вахриз, который руководил и предыдущей экспедицией персов, быстро навел порядок, но вот на родину, в Персию, уже не возвратился, а остался в Йемене, и стал там наместником Персии (Сасанидский Иран владел Южной Аравией с 572 по 628 г.).

Пепел пограничных царств. В 637 г. арабы захватили Ктесифон, а немногим раньше выдавили из Аравии персов (23). Но до того как это произошло, схватки между Византией и Персией на их рубежах на Востоке не затихали. Фехтование чередовавшимися набегами на территории друг друга приносило участникам таких набегов богатую добычу, и поэтому, как магнитом, притягивало под знамена и персов, и византийцев воинственные племена из Аравии. Византийцы в борьбе с Сасанидами использовали вассалов Константинополя – царство арабов во главе с родом Гассанидов. Персы, в свою очередь, – своих сателлитов в лице другого, но уже подвластного им, царства арабов во главе с родом Лахмидов.

Гассаниды, или, как их еще называли, «ромейские арабы», признали вассалитет Византии. Лахмиды, или «персидские арабы» стали сателлитами Персии. Резиденция гассанидских князей (Аль-Джабийа) располагалась в 80 километрах к югу от Дамаска. Столицей царства Лахмидов была Аль-Хира («Военный лагерь»), что возле нынешнего иракского города Эль-Куф.

Царство Гассанидов, прикрывавшее земли Дамаска со стороны Месопотамии, было основано мигрировавшими из Аравии племенами во главе с йеменским племенем бану гассан. Царский титул василевс князь Гассанидов получил из рук императора Византии.

Царство Лахмидов сложилось на западных рубежах Месопотамии. Заложило его племя лахми во главе с династическим родом Лахмидов, тоже выходцев из Аравии. В качестве вассала империи Сасанидов царство Лахмидов просуществовало до начала VII века, и в 602 г. было уничтожено самими же персидами. Королевский титул, дозволявший Лахмидам «править арабами» на территории, охватывающей сегодня Ирак, князь их, Амр ибн Адия, получил из рук персидского царя Шапура I (241-272 гг. до н.э.). Последним царем из династии Лахмидов был Ан-Ну’аман V аль-Мунзир.

Род Лахмидов известен в истории арабов не только служением Сасанидам, но и тем, что участвовал в войнах с легендарной владычицей Пальмиры Зенобией. И дрались Лахмиды с воинством Пальмиры, как гласят легенды, доблестно, и одерживали победы. Гассаниды тогда выступали на стороне Зенобии. И, если верить тем же преданиям, играли при ее дворе «заметную роль».

Из сказанного выше видно, что символом византийско-персидского соперничества на Востоке, на его аравийском направлении, было соперничество арабов во главе с племенами и родами, вышедшими из Аравии и заявившими о себя еще во времена Зенобии. Византийская и персидская империи дрались и слабели. Арабы же Аравии, стоявшие на рубежах Византии и Персии, мужали и крепли, овладевали знаниями и военными навыками, и внимательно следили за ходом событий на Востоке. Будучи объединенными исламом, сплотившись и возмужав, стали раздвигать границы своих владений. И так напористо и целеустремленно, что создали вскоре новую великую империю – Арабский Халифат.

Возвращаясь к рассказу о Гассанидах и Лахмидах, потомках древних арабских родов, вышедших из Аравии и оставивших заметный след в истории Востока, кратко остановимся на упоминаниях о них, их властелинах и стиле жизни, содержащихся в работах таких выдающихся арабских историков, как ат-Табари (ум. 838-923 г.) и Ибн аль-Асир (1160-1234 гг.).

«Отец мусульманской историографии», как часто называют ат-Табари сами арабы, автор знаменитой истории «Пророков и царей», всеобщей истории арабов от сотворения мира до IX века, отзывается о правителях Хиры из династии Лахмидов как о личностях хитрых и изворотливых, коварных и жестоких. Один из них, Имр аль-Кайс II (до 400 года), носил прозвище «Аль-Мухаррик» («Сжигатель»), так как из всех известных и практиковавшихся в то время казней предпочтение отдавал одной – сожжению людей на костре. Другой правитель Хиры, прозванный византийцами «Аламундаросом, королем сарацинов», отличался не только крайней беспощадностью к врагам и политическим противникам, но и «утонченным коварством и необычайной хитростью». Активно вмешивался, с «воинством своим», в самые что ни на есть деликатные дела Сасанидов – в «споры о троне». Ат-Табари, да и многие другие арабские историки считают, что именно он содействовал воцарению в Персии в 420 г. Бахрома V Гора, с которым познакомился и подружился во время принудительного пребывания этого знатного перса в Хире. Еще один повелитель Хиры, ан-Ну’аман I, правивший царством Лахмидов в V веке, был коварным настолько, что один из эпизодов его жизни послужил даже основанием для весьма распространенной у арабов Аравии поговорки – о «награде Синимара» (23). По рассказам Ибн аль-Асира, автора знаменитой «Полной истории» («Полного свода всеобщей истории» от сотворения мира до 1230 г.), Ну’аман I, или «Одноглазый дьявол», как его называли сами арабы, решил построить вблизи Хиры (420 г.) резиденцию для сына, наследного принца, и пригласил для этого знаменитого в то время на Востоке архитектора Синимара. Когда строительные работы были закончены и великолепный замок Хаварнак воздвигнут, то архитектор, щедро одаренный повелителем Хиры, сказал: «Повелитель, если бы я знал, что награда твоя будет столь щедрой, то построил бы дворец, вращающийся вместе с солнцем». Получив утвердительный ответ Синимара на уточняющий вопрос о том, что, действительно ли, дворец, возведенный им, можно было бы создать еще более прекрасным и величественным, Ну’аман приказал «воздать архитектору должное» – сбросить его с самой высокой башни возведенного им дворца, головой вниз. О случившемся стало известно далеко за пределами Хиры. И сложилась тогда у арабов Аравии поговорка о «награде Синимара», смысл которой состоит в том, что и у верных слову своему бедуинов Аравии встречаются порой люди, «злом за добро платящие».

По иронии судьбы, последний владыка Хиры, Ну’аман V, верой и правдой служивший Сасанидам, тоже получил «награду Синимара», но уже из рук персов – за излишнюю, как они говорили, пугавшую их самостоятельность и инициативность в управлении делами в землях Северной Месопотамии, «всего лишь отданными ему под присмотр». Ну’аман V был приглашен в Ктесифон, с почетом встречен там... и по указанию Хосрова II растоптан слонами. Круг замкнулся. Род Лахмидов пресекся. Сыновей у Ну’амана V не было, а единственная дочь его удалилась в монастырь.

Самым знаменитым из правителей Гассанидов был Харис V по прозвищу «Хромой» (530-570 гг.). Царский титул даровал ему император Юстиниан I. Этот правитель известен в истории арабов тем, сообщает нам Ибн аль-Асир[21]21
  Ибн аль-Асир (1160-1234 гг.) – арабский историк. Сражался с Саладдином против крестоносцев, неоднократно выполнял ответственные дипломатические поручения. Помимо «Полного свода всеобщей истории», известен и как автор биографического словаря о 7500 сподвижниках Пророка Мухаммеда.


[Закрыть], что «хитростью завладел Хирой» (554 г.) и устроил там кровавую резню, вошедшую в летописи арабов под названием «побоища Халимы». Сотня отъявленных головорезов Харриса V, под видом перебежчиков, проникла в Хиру и «сдалась» на милость владыке Лахмидов. Им поверили, организовали званый ужин; но на приеме во дворце, устроенном в их честь, они напали на правителя Хиры и убили его. «Степного волка», по выражению Ибн аль-Асира, «покинула осторожность». И случилось, по выражению историка, нечто непредвиденное и никем непоправимое, – он был заколот. В возникшей вследствие этого неразберихе «перебежчикам» удалось пробиться к воротам города и открыть их. Хира пала. Харрис V, захвативший богатую добычу в Хире, получил дары и «от щедрот» владыки Византии.

По свидетельствам византийских летописцев, в 556 г. «Хромой» побывал в Константинополе. И «свирепым видом своим», необразованностью и «дикой свитой своей», сопровождавшей его, оставил такое неизгладимое впечатление на императора и знать Византии, что людей невоспитанных и неряшливых стали называть потом в Константинополе, при дворе императора и в домах знати, «гассанидами».

Прославился Харрис и своим дерзким вторжениям в Северную Аравию (567 г.), где захватил и разграбил богатый Хайбар, город-метрополию евреев (располагался в 150 километрах от современной Медины).

Не менее интересна и судьба последнего царя Гассанидов – Джабала ибн Аль Айхана. В 638 г. он принял ислам, совершил даже паломничество в Мекку. Потом решил отойти от ислама и вернуться в христианство; бежал в Константинополь, где и умер (642 г.).

Помимо царства Гассанидов, византийцы использовали в борьбе с персами (во второй половине V века) воинственный и влиятельный в то время в Центральной Аравии союз племен во главе с племенем кинда. Киндиты, выходцы из Южной Аравии, мигрировали на север полуострова и обосновались в районе Неджда, неподалеку от Мекки. Объединив под своим началом несколько североаравийских племен, они стали совершать набеги (газу) на владения Сасанидов в Месопотамии, и обратили на себя внимание византийцев. Самыми дерзкими из этих набегов были те, которыми руководил Аль-Худжра по прозвищу «Аль-Марир» («Решительный»), глава племени кимда. Захватив и ограбив город или караван, бедуины с быстротой молнии исчезали на «кораблях пустыни» (верблюдах) в море песка бескрайней Аравии, и бесследно скрывались в известных только им бухтах-оазисах. К 480 г. влияние царства Киндов распространилось до Хиры. Один из потомков основателя этого племенного союза, легендарный Харис, вошедший в предания и сказания племен Аравии, наводил просто панический ужас на жителей беспощадно грабившихся им городов в Сирии и Палестине. Его воины-бедуины вели себя в боях отважно и дерзко, не ведая страха, как машины смерти. Города, осаждаемые ими, тут же вставали на колени. Жители их цепенели в ужасе.

В 503 г., во время очередной войны Византии с персами (502-506 гг.), вторгшимися в 502 г. в Византийскую Армению, византийцы вступили в переговоры с Харисом. Была достигнута договоренность, что бедуины Аравии во главе с племенем кинда выступят союзниками византийцев. И «обратят оружие свое», «острые клинки и дальнобойные стрелы», верблюжью и конную кавалерии, против Лахмидов, вассалов персов. Услуги, оказанные тогда Византии бедуинами Аравии, их внезапный удар по Хире с тыла, в спину неприятеля византийцев, обошлись Константинополю недешево. Арабам были выплачены огромные по тем временам суммы, притом золотом, драгоценными камнями и золотыми монетами. Казначеи императора Анастасия (430-518 гг.), как шутят историки, надолго, по-видимому, запомнили «прейскурант» услуг арабов-бедуинов, сынов Аравии. Но «овчинка выделки стоила». Затея Анастасия, прозванного в народе «Дикором», то есть «Разноглазым» (один глаз у императора был карий, другой – голубой), удалась, и окупила себя с лихвой.

В начале VI века в противостоянии Византии с Персией возникла так называемая пауза мира; и в отношениях Константинополя с киндитами. образовалась временная трещина, куда и провалилось царство Киндов. Со временем оно бесследно исчезло в песках Аравии, как многие до него и после него. Но память арабов Аравии о племени, основавшем это царство, не стерлась. И, думается, потому, что имя этого племени было воспето самим Амрулькайсом (Имром аль-Кайсом), величайшим из поэтов Древней Аравии. Был он потомком одного из знатных родов царской династии Хадрамаута; в племенах Аравии его называли «блуждающим принцем». Траектория судьбы этого человека, ярчайшего из поэтов доисламской Аравии, – фантастическая. Биография его до краев насыщена событиями. Всю жизнь Амрулькайс скитался, от племени к племени, как говорится о нем в сказаниях народов Аравии, страстно желая «возродить былые славу и величие рода своего». Был отважным и искусным воином. Но имя свое вписал в историю «Острова арабов» тем, что стал одним из любимых поэтов арабов Аравии. И вознес он на вершину славы, говорится в преданиях, и себя, и имя рода своего. И заставил заговорить о себе и о былых подвигах киндитов не только в племенах и царствах Аравии, но и далеко за пределами ее – в Персии и Византии.

Когда в 530 г. император Юстиниан задумал, выражаясь языком тех лет, «осадить персов», «подготовить им всюду ущерб и вред», то не мог, конечно же, не вспомнить, как помогали в свое время византийцам в борьбе с персами на восточных рубежах империи бедуины Аравии во главе с киндшпами.

И решил Юстиниан восстановить царство Киндов. Имя Амрулькайса гремело по всей Аравии, было, как говорится, на устах всех и каждого. На него-то и была сделана ставка. Однако затея не удалась. Собрать осколки разбитого царства не смог даже Амруль-кайс, с его энергией и авторитетом воина и поэта, умом и смекалкой. В сложившейся в связи с этим, непростой для Амрулькайса, обстановке император Византии повел себя достойно: решил пригласить Амрулькайса в Константинополь, предоставить ему «убежище», дать почетную должность и, таким образом, отблагодарить за предпринятые им усилия.

Амрулькайс в Константинополь прибыл и получил, как тогда говорили, «пышный прием». Юстиниан назначил его филархом Палестины. Но по дороге туда Амрулькайс внезапно скончался. По преданиям арабов, его умертвили по приказу того же Юстиниана. Император до глубины души был оскорблен тем, что красавец-принц из Аравии, «претензии которого на царство Киндитов он поддержал и благородным порывам души которого внял», умудрился за короткое время пребывания в Константинополе соблазнить одну из принцесс, и тем самым нанес оскорбление ему, всесильному владыке Византии.

Тропой легенд. В доисламскую эпоху побережье Южной Аравии, за исключением Йемена, входило в состав могущественного Омана. Сведения о нем содержатся во многих арабских источниках. Историк, мыслитель и философ Ибн Халдун (1332-1406 гг.)[22]22
  Ибн Халдун – автор «Книги назидательных примеров по истории арабов и их современников, имевших большую власть». Сведения, собранные им о деяниях арабов, дают основания утверждать, как справедливо отмечают современные мусульманские богословы, что «Ибн Халдун олицетворял собой великую цивилизацию арабов, созданную исламом и стоявшую на фундаменте веры и науки».
  В биографии этого человека, яркого и талантливого, оставил свой след великий Тамерлан. Встреча их произошла в 1401 г., в захваченном Тамерланом Дамаске. Ибн Халдун, свидетельствуют летописцы, произвел на Тамерлана, «Владыку мира», как его тогда величали, неизгладимое впечатление, и прежде всего обширными знаниями о государствах и народах Востока. Известно, что в конце жизни Ибн Халдун служил Тамерлану (предложение перейти на службу к нему было сделано Ибн Халдуну еще во время их встречи в Дамаске); по заданию Тамерлана он составил «Описание Магриба» (современных Туниса, Алжира и Марокко).


[Закрыть], например, говорит о Древнем Омане как о царстве с границами от Бахрейна[23]23
  Трудно утверждать, правда это или нет, но в племенах Аравии бытует легенда, что давным-давно, еще во времена седой старины, одной из традиций арабов Древней Аравии, малоизвестной сегодня, была, будто бы, традиция захвата Бахрейна племенем, претендовавшим на первенство «повсюду у моря», то есть во всей Прибрежной Аравии. Племя, овладевавшее Бахрейном, царством, контролировавшим тогда торговлю на Арабском побережье Залива, как бы символизировало тем самым установление своей власти в портах и гаванях всей Прибрежной Аравии. Покорив Бахрейн, знаменитый и знатный, сильный и богатый, гласит легенда, племя-завоеватель как бы оповещало «всех и вся», царей и вождей племен, торговцев и мореходов, что отныне сборы в портах Прибрежной Аравии платить надлежит новым «хозяевам Бахрейна», их официально уполномоченным представителям в портах.


[Закрыть] до Хадрамаута.