Текст книги "Аравия. Прошлое и настоящее"

Автор книги: Игорь Сенченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 39 страниц)

Учение свое карматы распространяли в Аравии не столько с помощью миссионеров, сколько силой оружия. Необычной, даже для бедуинов Аравии, смелостью и отвагой отличался Абу Тахир Сулейман, один из вождей карматов. В 919 г. Абу Тахир захватил Басру, в 925 г. осадил Багдад, а в 930 г. совершил дерзкий набег на Мекку, притом в разгар хаджа. Войдя в Мекку, перебил тысячи ни в чем не повинных паломников. Терзал их, как гласят предания, прямо у Каабы, навиду Дома Аллаха. Разорив Мекку и покинув ее, прихватил с собой и святая святых мусульман – Черный камень. Вернуть святыню на место удалось только в 951 г.

Первыми россиянами, посетившими Катар, были дипломаты. Интересный материал о Катаре начала прошлого столетия содержится в брошюре российского консула в Басре А. Адамова (1901-1905 г.) «Ирак Арабский. Бассорский вилайет в его прошлом и настоящем» (СПб, 1912). «Поселки на полуострове Эль-Катар, – пишет А. Адамов, – представляют собой разбросанные на далеком друг от друга расстоянии небольшие группы убогих землянок и еще более жалких шалашей из пальмовых ветвей, которые обязательно обнесены стенами ради охраны их от разбойничих нападений бедуинов. Кроме того, по холмам вокруг каждого поселка построены особые укрепленные башни, высотою до 30 футов, – для убежища поселян на случай бедуинских набегов ... Столица Катарского полуострова Эль-Бида’а выглядит одним из таких поселков, хотя и более значительным по своим размерам, так как в ней насчитывается до 6 тысяч жителей. Посреди возвышается, похожий на тюремную башню, замок правителя ... С 1871 г. он носит титул турецкого каймакама, поднимает над своим замком турецкий флаг и содержит в столице отряд регулярных турецких войск, численностью 250 человек. Население Катара, ввиду исключительной бесплодности полуострова, живет только морем, которое доставляет ему пищу в виде рыбы и средства к безбедному существованию в виде заработка от жемчужной ловли» (240).

Небезынтересными представляются, особенно на фоне Катара сегодняшнего, одной из богатейших стран мира, и «Заметки о местности Эль-Катар», управляющего российским консульством в Багдаде А. Круглова (241). «Резиденцией шейха Джасима Аль Тани, – сообщает А. Круглов, – считается Да’айан, что неподалеку от Эль-Бида’а, на юго-восточном побережье полуострова. Население Катара – воинственное. Часто перехватывает караваны купцов. Ведет в основном кочевой образ жизни». Среди обитавших тогда в Катаре племен, «более или менее значимых», по выражению А. Круглова, он называет сбэ, ад-довасыр, аль-мурр’а, аль-аджман и бану хаджр.

Представителей племени сбэ (мигрировало в Катар из Южного Неджда) А. Круглов характеризует как «истинных бедуинов». Говорит о них, как о «сынах пустыни», с «презрением относящихся к земледелию» и «проводящих жизнь в газу», то есть в «грабительских набегах на соседние с ними племена». Членов племени ад-довасыр относит к «тому же типу бедуинов», отличающихся от племени сбэ занятием по «разведению финиковых пальм». Бедуинские племена аль-аджман и аль-мурр’а описывает как «хороших наездников» и «владельцев большого количества породистых лошадей». О племени бану хаджр отзывается как о «знатных верблюдоводах и разбойниках, занимающихся набегами и грабежами».

Бедуины, расселившиеся по побережью деревнями, отмечает А.Круглов, гордо именуют свои земли «громким именем Биляд Эль-Катар» (Страна Эль-Катар), а сами места их оседлого обитания – «городами Страны Эль-Катар». Племена Катара, сообщает А.Круглов, «очень воинственны», «занимаются корсарством, дерзко грабя суда», проходящие вдоль их берегов. И в этом отношении они «совершенно похожи» на племя бану яс, обитающее в местечке Абу-Даби. Главой этого могущественного племени «Берега пиратов», пишет А. Круглов, является шейх Заид ибн Тахнун ибн Халифа, человек решительный и мужественный.

Военные экспедиции, направлявшиеся турками в Аравию из Египта в начале XIX века во главе с Туссум-пашой и Ибрагимом-пашой, хотя и содействовали «продвижению Турции в Катар», но подчинить его своей воле и поставить племена Катара под свой абсолютный контроль так и не смогли.

Долго не удавалось, как отмечали российские дипломаты, «полностью прибрать к рукам» правящее семейство Катара и англичанам. Шейх Катара был единственным из правителей влиятельных княжеств Прибрежной Аравии, кто в 1853 г. не подписал силой навязанного ими арабам так называемого Договора о вечном мире (Treatyof Perpetual Peace). Лишь в 1868 г. английскому резиденту в Персидском заливе удалось все же склонить шейха Катара к заключению с Англией договора о мире. И, заметим, договора не коллективного, а двустороннего, и не «вечного», как того хотели англичане.

Шейх Джасим Аль Тани, сообщал А. Круглов, «всегда оставался почти полновластным хозяином своей страны, распоряжаясь в ней по своему усмотрению. Податей никаких не платил. И, не отличаясь спокойным характером, свысока третировал турецких чиновников»; перед англичанами не заигрывал.

Корни столь независимого и достойного поведения правителей Катара в отношении и Турции, и Англии, лишь силой заставлявших катарских шейхов мириться, до поры до времени, с ограниченным иностранным присутствием в их землях, следует, по-видимому, искать в легендарном прошлом Катара, в гордом и свободолюбивом характере его племен.

Описывая бедуинов Катара и Абу-Даби, русские путешественники и дипломаты отмечали такую, общую для них, черту характера, как «благородное сочетание решительности и мужества, великодушия и чувства собственного достоинства». Правилом их повседневной жизни было строгое следование обычаям и традициям предков, а самым драгоценным в ней – честь и свобода. Особенно восхищало россиян, «поистине рыцарское отношение бедуина Аравии к женщине», насмешка над которой, как правило «неараба», приводила бедуина в ярость, и была чревата для насмешника печальными для него последствиями. Бедуины Аравии, отмечали российские дипломаты, – храбры и простодушны. Превыше всего для них в жизни – это честь семьи, рода и племени.

Среди соображений и предложений наших дипломатов времен российской «политики дела» в Аравии встречаются и довольно неожиданные. К их числу можно отнести знаменитый «План Машкова». В августе 1896 г. он был представлен на рассмотрение российского посла в Константинополе консулом в Багдаде В.Ф. Машковым. В нем предлагалось – с помощью России и под руководством влиятельного в Аравии лица – объединить арабские племена. Подчеркивалось, что такой племенной союз, вооруженный и сплоченный, предсталял бы собой силу, с которой Англия, определенно, вынуждена была бы считаться. Для осуществления всего этого нужна была «сильная личность», руководитель, по выражению В. Машкова, «одинаково уважаемый всеми арабскими племенами», способный «собрать бедуинов под свое знамя», «подогреть их ненависть к англичанам» и, взяв на себя инициативу, «направить их удары». Таким человеком, по мнению В. Машкова, мог бы стать бывший офицер «инородческого эскадрона Его Величества конвоя» Магомет-паша Дагестани, племянник легендарного Шамиля. «Перейдя в турецкую службу», Дагестани дослужился до чина бригадного генерала, был дворцовым комендантом и командиром расформированного впоследствии знаменитого «черкесского конвоя султана». Турецкие царедворцы, сообщал В. Машков, «завидовавшие его близости к султану и влиянию на него», сумели, с помощью «интриг и наветов», удалить Дагестани из дворца, а потом и «отправить в почетную ссылку», в Багдад.

«Отличаясь, равно присущим черкесам и арабам, гостеприимством, щедростью, твердостью слова, удалью и храбростью, Дагестани снискал себе необычайную популярность в крае». Не к турецким властям, а к нему лично, отмечал В. Машков, «часто обращались арабы из отдаленных мест в Аравии за разрешением споров». «Довольно слухов, что Магомет-паша назначается начальником какой-нибудь экспедиции, чтобы волнение тут же улеглось». Его уважали и боялись. Магомет-паша, утверждал В. Машков, – это человек, «обладающий, подобно своему знаменитому родственнику, нашему искусному противнику Шамилю, большими природными военными дарованиями» (242).

«План Машкова» примечателен тем, что задолго до знаменитого Лоуренса Аравийского действия, аналогичные акциям, предпринятым с его помощью англичанами, предлагал осуществить, используя Дагестани, российский консул В. Машков.

Не менее оригинальный, если так можно сказать, проект силовых действий в отношении Англии, но не в Аравии, а в Индии, предлагал генерал-лейтенант Евгений Андреевич Егоров. Из архивных документов следует, что «проект был читан автором Михаилу Дмитриевичу Скобелеву», и что тот «был от него в восторге».

Политика ведущих европейских государств, отмечал в своем «проекте» под названием «Поход русской армии в Индию» (1855 г.) генерал-лейтенант Е.Егоров, имеет целью «уничтожить или, по крайней мере, ослабить Россию... Главный двигатель всех этих замыслов – Англия. Она чутьем бульдога ощущает, что владычество ее в ... Индии никем не может быть так сильно... потрясено, как Россией». По мнению генерала, 1850-е годы давали России возможность нанести Англии такой «чувствительный удар», после которого ей «пришлось бы значительно понизить тон и умерить, навсегда, свои нескончаемые требования по вопросу урегулирования границ наших в Азии». Генерал предлагал, ни много ни мало, «совершить поход русской армии в Индию». Для этого «великого мероприятия», писал он, «потребуется 61 тысяча русского войска». С ним, как он считал, можно было в то время «пройти Индостан без всяких особенных препятствий и затруднений». Английское правительство в Индии, говорил он, «на всем ее пространстве, не оставило себе ни одной подпоры»; оно «едва-едва удерживает там равновесие на волнующем песке народной ненависти». Главной целью похода должен был стать, по мнению генерала, Бомбей. Занятие Бомбея, отмечал Е.Егоров, «точки опоры» англичан в их владениях в Индии, «нанесет смертельный удар британскому владычеству во всем Индостане». «Отнять Бомбей» – значит «отрезать все сообщения», «уничтожить все силы Ост-Индской компании». Это тоже, что «отрубить голову у змеи».

Интересно, что маршрут похода русской армии в Индию, предложенный генералом Е.Егоровым, перекликался с маршрутом знаменитого «Плана Наполеона», также помышлявшего о походе в Индию, и даже предлагавшего России предпринять его совместно.

Яркая страница в истории дипломатии Российской империи в Аравии – деятельность российского консульства в Джидде. Обосновывая необходимость его открытия, начальник Азиатского департамента МИД Российской империи И.А.Зиновьев отмечал, что «консульский агент наш в Джидде служил бы, прежде всего, интересам наших паломников». И в этом, по его мнению, и проявилось бы «достоинство России как державы, насчитывающей немалое число подданных мусульман». Предложение об открытии консульства в Джидде было утверждено Александром III 15 августа 1890 г.; консульство проработало с 3 июня 1891 г. по 26 октября 1914 г., и было закрыто в связи с началом военных действий Турции против России и разрывом дипломатических отношений. Первым консулом Российской империи в Джидде был действительный статский советник Ш. М. Ибрагимов, «мусульманин из русскоподданных», последним – К. А. Гранстрем (покинул Джидду 26 октября 1914 г.).

Донесения и отчеты дипломатических миссий, бережно хранящиеся в Архиве внешней политики Российской империи, эти памятники российской дипломатии, как говорил Н.М.Карамзин, заслуживают тщательного и всестороннего изучения. Деятельность российской дипломатии в Аравии была яркой и результативной. С задачей, стоявшей перед дипломатами, – добиваться того, чтобы «Государство Российское имело в Аравии высокое, подобающее ее могуществу, положение» и «пользовалось любовью и уважением местного населения» – они справлялись достойно.

Глава 5
АРАВИЯ, АБДЕЛЬ АЗИЗ АЛЬ САУД И АНГЛИЯ

Исторические факты и документальные свидетельства времени

Переход к повествованию о событиях в Аравии в период бурных 20-30-х годов прошлого столетия требует анализа отношений Англии с Абдель Азизом Аль Саудом, основателем Королевства Саудовская Аравия. Во многом характер именно этих отношений определял и мотивировал дипломатические ходы и политические комбинации Абдель Азиза, серьезно воздействовавшие, в свою очередь, на политическую атмосферу в Аравии в целом. Взаимоотношения Англии с Абдель Азизом Аль Саудом были далеко не однозначными. В них наблюдались периоды спадов и подъемов, охлаждений и подозрительно-враждебной настороженности.

Абдель Азиз Аль Сауд внимательно наблюдал за действиями Британской империи в Прибрежной Аравии и понимал, что без поддержки Англии разгромить Рашидитов, опрокинуть турок и справиться с теми крупными задачами по объединению племен Северной Аравии, которые он ставил перед собой, ему будет трудно. Поэтому, захватив в январе 1902 г. Эр-Рияд, древнюю резиденцию Саудитов, изгнав оттуда Рашидитов и создав там плацдарм для последующих действий в Неджде, Абдель Азиз обратился за помощью к Англии. В письме, адресованном английскому политическому резиденту в Персидском заливе, Абдель Азиз отмечал, что хотел бы наладить с Британской империей отношения дружбы; предлагал распространить на подконтрольные ему земли договорную систему Англии с княжествами Юга Аравии; был готов принять у себя английского политического агента (1).

Реакция англичан на обращение Абдель Азиза была подчеркнуто прохладной. Тогда они еще не верили ни в Саудитов, ни Абдель Азиза лично, ни в саму возможность объединения северных племен Аравии. От открытого вмешательства в дела Внутренней Аравии Англия в то время дистанцировалась. В телеграмме госсекретаря английских колониальных властей в Индии (от 30 сентября 1904 г.) в адрес британских представителей в бассейне Персидского залива прямо говорилось о том, что интересы Великобритании сосредоточены пока на побережье Юго-Восточной Аравии. Подчеркивалось, что в складывавшейся тогда международной обстановке линия поведения в отношении Турции, располагавшей богатыми возможностям в плане создания трудностей для Британской империи на Ближнем Востоке, должна была быть всесторонне взвешенной и детально выверенной. «Ничего не должно было быть сказано или сделано, – отмечалось в телеграмме, – что могло бы, даже косвенно, указать на причастность Англии к военным событиям, разворачивавшимся во Внутренней Аравии» (2). Как бы то ни было, но на все инициативы и предложения Абдель Азиза о сотрудничестве и совместных действиях Англия в 1903-1905 гг. реагировала сдержанно.

Очередную попытку выйти на конструктивный диалог с англичанами – теперь уже через правителей Катара и Кувейта – Абдель Азиз предпринял в 1906 году. На должность английского резидента в Персидском заливе был назначен тогда сэр Перси Кокс, выполнявший до этого обязанности политического агента в Маскате (1899-1904 гг.). Он хорошо разбирался в межплеменных отношениях в Аравии, имел доверительные связи со многими влиятельными шейхами. Абдель Азиз считал, что П.Кокс был именно тем человеком, кто мог бы ему помочь. В обращении Абдель Азиза к П.Коксу говорилось, что в ответ на гарантии Англии защитить его от турок он готов был принять протекторат Британской империи и передать в ведение англичан вопросы сношений его земель с внешним миром. Перси Кокс, наблюдавший за действиями Абдель Азиза и видивший рост его популярности среди племен, убеждал английскую колониальную администрацию в Индии позитивно реагировать на обращение Абдель Азиза. Однако и к его рекомендациям не прислушались. Вместе с тем отношений с Абдель Азизом распорядились не прерывать, и диалог, установившийся между ними, – поддерживать. И строить его таким образом, чтобы «питать надежду» Абдель Азиза на возможность пересмотра Англией своего к нему подхода, но только при условии упрочения его позиций, по мере превращения его в один из центров силы в Аравии (3).

П. Кокс был достаточно хорошо осведомлен о ситуации в Неджде и о царивших там настроениях. Знал о тайных встречах Абдель Азиза с шейхами Катара и Кувейта, о его договоренностях с ними насчет поставок оружия в Эр-Рияд. Будучи профессионалом высокого класса, человеком проницательным, которого многие исследователи по праву называют одним из самых талантливых представителей английской дипломатии в Аравии, П.Кокс не мог не видеть роста антитурецких настроений среди арабских племен. Он хорошо понимал, что в условиях обозначившегося антитурецкого единения арабов дистанцирование Англии от политических процессов во Внутренней Аравии уже не должно было быть, как он выражался, столь «категоричным» и «завышенным», как прежде, что «время для внесения корректив настало». Обстоятельно излагая свою точку зрения по данному вопросу в донесении (от 16 сентября 1906 г.) английским колониальным властям в Индии, П. Кокс прямо говорил о недопустимости «дальнейшего затягивания с установлением взаимопонимания с Абдель Азизом Аль Саудом». Однако убедить английские власти сделать это он так и не смог. Лорд Морли, министр по делам Индии, в ответном послании П.Коксу (от 9 ноября 1906 г.) повторил известную позицию Англии по данному вопросу, подчеркнув, что английские интересы в Аравии все еще «ограничены Побережьем». Соображения Перси Кокса насчет выстраивания иных, чем прежде, отношений с Абдель Азизом Аль Саудом не нашли, к слову, поддержки и у английского посла в Константинополе(4).

В 1910 г. Абдель Азиз вновь «попытался достучаться до Англии». Выяснив, что к его натянутым отношениям с шерифом Мекки приложили руку младотурки, и что питать каких-либо надежд в отношении них не приходится, он инициировал встречу с английским агентом в Кувейте, капитаном Шекспиром. Состоялась она весной 1910 г., при посредничестве шейха Мубарака. Собеседники друг другу, судя по всему, понравились.

В отчете капитана Шекспира об этой встрече, так же, как раньше и в докладных записках П.Кокса, красной нитью проходила мысль о целесообразности налаживания Англией политического диалога с Абдель Азизом и оказания ему реальной помощи. Однако понимания у английских властей, и в Бомбее, и в Лондоне, эти соображения не встретили. Ответ, поступивший из Лондона, ясно давал понять, что прежней линии поведения в отношении Абдель Азиза следует придерживаться, и до тех пор, пока вопрос об изменении подхода к нему не будет официально поставлен перед Лондоном администрацией вице-короля Индии (5).

В 1911 г. состоялась еще одна встреча Абдель Азиза Аль Сауда с капитаном Шекспиром. На этот раз Абдель Азиз предложил ему разработать план совместных действий по «изгнанию турок из Эль-Хасы». Просил оказать помощь «на случай возможных контрдействий турок с моря». В ответ выражал готовность принять в Эль-Хасе английского политического агента. На это предложение Лондон тоже отреагировал отрицательно.

«Имея в виду войти в переговоры с Турцией по всем аспектам арабских разногласий», сообщали российские дипломаты, включая вопросы строительства Багдадской железной дороги, и учитывая «деликатность момента в европейской политике», Англия «старалась избегать проявления осложнений в своих и без того непростых отношениях с Турцией». И прежде всего на Аравийском полуострове, считавшемся «болевой точкой» Порты в ее арабских владениях.

Открыто выступить против турок, не заручившись поддержкой со стороны Англии, Абдель Азиз не решился. До 1913 г., то есть до заключения англо-турецкой конвенции о сферах влияния в бассейне Персидского залива (29 июля 1913 г.), он не располагал необходимыми для этого (для «продвижения на Восток», в Эль-Ха су) ни военными средствами, ни финансовыми возможностями, ни политическими тылами в лице Англии. Сделал он это только на стадии завершения англо-турецких переговоров. Толчком к походу стал вывод значительной части турецких войск из Эль-Хасы (для их последующей переброски на Балканы). Захват Абдель Азизом Эль-Хасы (май 1913 г.) поставил англичан в довольно деликатную ситуацию. С одной стороны, они вынуждены были признать, что с Абдель Азизом, которому долгое время «указывали на дверь», надо считаться. С другой стороны, не знали, как это лучше сделать. Ведь налицо, как отмечал в своих донесениях П.Кокс, было явное противоречие между содержанием положений готовившейся к подписанию англо-турецкой конвенции, согласно которой Англия признавала присутствие турок в Эль-Хасе, и фактом перехода Эль-Хасы под контроль Абдель Азиза Аль Сауда.

Взяв в мае 1913 г. г. Хуфуф, а затем и г. Катиф, другой крупный центр Эль-Хасы, Абдель Азиз рассчитывал на то, что, закрепившись там и став, как и намекали ему англичане, одним из «прибрежных центров силы», он тем самым заставит Великобританию изменить ее к нему отношение.

С учетом событий, происшедших в Эль-Хасе, П. Кокс предложил английскому правительству пересмотреть готовый к подписанию проект англо-турецкой конвенции – в целях использования новой расстановки сил в Эль-Хасе в собственных интересах. Внес ряд конкретных соображений на этот счет (6). В Лондоне к инициативе П. Кокса отнеслись как к предложению, «не поспевающему за процессом переговоров».

Англо-османская конвенция, разделившая Аравийский полуостров на зоны турецкого и английского влияния, была подписана 29 июля 1913 г. Земли к северу от нее, включая Неджд и Эль-Хасу, закреплялись за Турцией, а к югу – за Англией. В контексте, договоренностей, достигнутых с Турцией, министр иностранных дел Великобритании лично указал П.Коксу воздерживаться от «активных контактов» с аравийскими правителями, не состоящими в договорных отношениях с Англией (7).

Будучи неуслышанным англичанами и опасаясь контрдействий в отношении него со стороны Турции, Абдель Азиз предпринимает дипломатический маневр – завязывает, по выражению российских дипломатов, «политический флирт» с Турцией, Критической точки игра его с турками достигает в ноябре 1913 года. Очерчивая формат «турецкого присутствия в Северной Аравии», турки прямо говорят о передаче в их ведение вопросов внешней политики контролируемых Саудитами территорий и о запрещении деятельности на этих территориях иностранных агентов без специального на то разрешения турок. Абдель Азиз оказывается перед необходимостью решать, как быть дальше, какой ход делать после «турецкой комбинации», разыгранной им на доске политических шахмат в Северной Аравии.

15 декабря 1913 г. он встречается в Кувейте с капитаном Шекспиром и английским политическим агентом на Бахрейне Тревором. Результатом беседы с ними становится договоренность о затягивании Абдель Азизом переговоров с Турцией – минимум на три месяца. В течение этого времени они обещают информировать Абдель Азиза о видении Лондоном перспектив выстраивания отношений с Саудитами. Однако по истечении установленного срока никакого ответа от англичан так и не последовало; и в мае 1914 г. Абдель Азиз заключил договор о дружбе и союзе с Турцией, признав ее суверенитет над Недждом. Думается, что немаловажной причиной сдержанного отношения англичан к Абдель Азизу были и хорошо известные им умонастроения этого целеустремленного и решительного человека – его намерения расширить сферу своих действий в пределах всей Аравии, в том числе в княжествах Договорного Омана, в «аравийской вотчине» англичан. Оснований для опасений, что Абдель Азиз может затеять «политическую интригу» и в «договорных шейхствах», было у англичан предостаточно. Их не могло не настораживать «крепнущее», по их выражению, «свободомыслие» некоторых шейхов Договорного Побережья, все чаще и чаще высказывавшихся теперь в пользу того, чтобы последовать примеру Абдель Азиза, воспользоваться ситуацией, складывавшейся в Аравии, «отмобилизовать племена» и «взять инициативу в свои руки». Не могли не принимать они во внимание и открытый переход под эгиду Абдель Азиза влиятельного на Оманском побережье племени аль-мурра. Настораживали их и слова самого Абдель Азиза, прямо заявлявшего им, что от активных действий в Прибрежной Аравии его удерживает только одно – неутраченное пока желание сохранить по отношению к себе симпатии Англии (8).

Англичане видели рост просаудовских, как они их тогда уже называли, настроений в Прибрежной Аравии (среди племен блока гафири – оного из двух, наряду с химави, влиятельных племенных альянсов в шейхствах Договорного Побережья). Было известно им и об активной переписке Абдель Азиза с правителем Умм-эль-Кайвайна и шейхами племен в оазисе Бурайми. Все это не могло не беспокоить и не раздражать их, а значит – и не отражаться соответствующим образом на их подходе к Абдель Азизу.

Первая мировая война, освободившая Британскую империю от взятых на себя обязательств перед Турцией по англо-османской конвенции 1913 г. о Персидском заливе, знаменовала собой и начало нового этапа в отношениях Великобритании с Саудитами. В этот период времени Абдель Азиз представлял собой интерес и для турок, и для англичан. И Англия, и Турция, как отмечали российские дипломаты, «потянулись к нему». Более того, стали вводить «компонент Саудитов» в схемы своих политико-дипломатических комбинаций на полуострове. Складывалась, порой, довольно забавная ситуация, сообщали российские дипломаты. Турки обращались к Абдель Азизу с просьбой помочь им не допустить падения Басры и перехода города в руки англичан, а бритты, в свою очередь, – просили его оказать им содействие в овладении Басрой.

Одна из главных задач Англии в Аравии во время Первой мировой войны состояла в нарушении функционирования Хиджазской железной дороги, основной артерии снабжения турецких гарнизонов на полуострове продовольствием и боеприпасами. Стратегия, которой пользовались в этих целях руководимые англичанами бедуинские отряды, подготовленные и обученные английскими офицерами, получила название стратегии «разрушения перевозов», а тактика – тактики «опрокинуть и бежать».

Военные операции, проводившиеся диверсионными отрядами верблюжей кавалерии, напоминали собой, по воспоминаниям английских офицеров, маневры кораблей во время морских сражений. Эти отряды, имевшие при себе, как и корабли, все необходимое, могли безопасно «крейсировать» вдоль линии военного соприкосновения с противником, совершать неожиданные набеги, и отступать, когда потребуется, столь же стремительно, в глубь хорошо известной им пустыни, куда турки войти не решались. Каждый воин снабжал себя сам; имел при себе запас продовольствия на шесть недель. На худой конец, когда питаться было вообще нечем, забивали и съедали одного из верблюдов. Правда, мясо боевых верблюдов, было настолько жестким, что сами арабы-диверсанты называли его «железным пайком».

В 1915 г. Англия вышла на конкретные договоренности с шерифом Мекки Хусейном и эмиром Неджда Абдель Азизом. Переговоры с Хусейном велись через сэра Артура Генри Мак-Магона, британского Верховного комиссара в Египте и Судане (1914-1916 гг.), а с Абдель Азизом – через капитана Шекспира.

В письме Г. Мак-Магона (от 24 октября 1915г.) шерифу Хусейну ибн Али Аль Хашими говорилось о готовности Англии поддержать восстание арабов против Османской империи. Подчеркивалось, что Британия признает «арабскую независимость» под началом Хашимитов в освобожденных ими от турок землях на Арабском Востоке (за исключением Ливана, запада Сирии, юга и юго-востока Аравии). Особо отмечалось, что Британская империя гарантирует неприкосновенность Святых мест ислама в Аравии и защиту их от любой внешней агрессии.

Результатом переговоров англичан с Абдель Азизом стало подписание в Даране договора «О дружбе и союзе с правительством Британской Индии» (26 декабря 1915 г.). Абдель Азиз признавался Англией независимым от Османской империи эмиром и «свободным главой племен» Неджда, Эль-Хасы и Эль-Касима, с правом передачи власти по наследству. Со своей стороны, он брал на себя обязательство не вмешиваться в дела Бахрейна, Кувейта, Катара и шейхств Договорного Омана (9).

30 апреля 1915 г., то есть немногим раньше эмира Абдель Азиза и шерифа Хусейна, договор о дружбе и сотрудничестве заключил с англичанами имам Асира аль-Идриси.

Заручившись поддержкой англичан, они стали готовиться к выступлению против турок. В Хиджазе первыми восстали мединцы (5 июня 1916 г.). Турки тут же назвали это выступление «арабским бунтом». 9 июня командир турецкого гарнизона в Мекке, численностью более 1 тысячи человек, испуганный подкатившей к городу 50-тысячной волной восставших, связался по телефону с шерифом Мекки Хусейном и сказал буквально следующее: «Бедуины восстали против правительства. Найдите выход». На что шериф будто бы ответил: «Конечно, найду». И тотчас обратился с призывом к племенам Хиджаза начать выступление, повсеместно, и освободить Аравию из-под гнета турок. В этот же день (9 июня 1916 г.) Англия признала шерифа Мекки Хусейна королем Хиджаза. 10 июня повстанцы взяли Мекку; 16 июня капитулировал турецкий гарнизон в Джидде.

Судьба восстания в Хиджазе во многом зависела от снабжения повстанцев продовольствием, а также, что не менее важно, от возможности лидеров восстания вознаграждать бедуинов (в соответствии с их традициями) материально, если им не удавалось захватывать добычу во время набегов (газу) на турок. Если продовольствия не хватало, добычи не было, и вознаграждения не выплачивались, то формирования бедуинов, по словам российских дипломатов, «распадались», и исчезали в песках Аравии, как мираж в пустыне. Организованность, не присущая бедуинам, сообщали дипломаты, поддерживалась среди восставших с помощью английских денег. Зачастую случалось так, что в армии шерифа служили все взрослые мужчины одной и той же семьи, но не одновременно, а поочередно, сменяя друг друга и пользуясь одним и тем же оружием. Для них такая служба была неплохим источником пополнения семейного бюджета. Шериф Хусейн, сообщали дипломаты, «тряс» своих наставников-англичан не переставая, требуя от них новых и новых финансовых дотаций.

Хиджаз полностью зависел от поставок продовольствия извне. Подвозилось оно туда из Индии – английскими судами, и из Турции – по Хиджазской железной дороге. Когда в ответ на «вероломную измену» шерифа Мекки, Турция блокировала поставки продовольствия и перекрыла паломничество, вся тяжесть продовольственной и финансовой ситуации в Хиджазе легла на плечи англичан. Только благодаря организованным ими «продовольственным транспортам» по доставке в Джидду продуктов из Индии и щедрым финансовым дотациям, и удалось обеспечить продовольствием и сами воинезированные отряды арабов, и их семьи, и удержать бедуинов на театре военных действий[47]47
  Получая деньги от англичан, шериф Мекки платил каждому бедуину-ополченцу полфунта стерлингов в месяц и еще четыре фунта – за верблюда (1 фунт стерлингов равнялся тогда 9 руб. 50 копеек золотом).


[Закрыть] (10). Английские дипломаты-очевидцы отмечали, что арабы «смотрели на британскую казну как на неиссякаемый золотой поток, льющийся на них, как вода из душа, – путем простого открытия ручки крана». Поддержка восстания обошлась Англии в 4 млн фунтов стерлингов золотом (11).