Текст книги "Луис Альберто"
Автор книги: Хосе Антонио Бальтазар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)
– Ну вот, опять он не ночевал дома.
Встав с постели, старик оделся и вышел во двор. Он надеялся увидеть Петера на крыльце, как и вчера, но его там не было. Вздохнув, старик пошёл умываться.
Петер и Корасон пришли, когда Татав уже позавтракал. Они были заспаны, но лица у них были счастливы. Петер подошёл к нему, сел рядом и сказал:
– Татав, позволь мне познакомить тебя с моей невестой.
– Я её хорошо знаю, – пошутил старик. – Это же Корасон.
– Но ведь ты не знал, что она моя невеста?
– Конечно, знал, знал ещё до того, как ты сам узнал об этом, и даже до того, как об этом узнала Корасон.
– Откуда же ты об этом знал? – удивился Петер.
– А разве ты не помнишь, о чём мы говорили с тобой вчера? – старик лукаво прищурился. – Да я знал об этом ещё тогда, когда ты только появился в этом доме и лежал тут без сознания. Ты бы только видел, как она смотрела на тебя, когда ухаживала за тобой. А женщина своего никогда не упустит.
От смущения Корасон покраснела как рак. Она гневно посмотрела на Татава и тихо сказала:
– Ну, этого можно было и не говорить.
– Ах, прости, что я выдаю ваши маленькие женские секреты, – виновато произнёс старик, но тут же, рассмеялся.
Петер подошёл к Корасон и поцеловал её в щёку.
– Не обижайся на Татава, – сказал он. – Ведь он хочет нам только добра.
Татав посмотрел, как Петер целует Корасон, и на глазах у старика выступили слёзы. Но он не хотел показывать их и поэтому повернулся и пошёл в дом.
– Ты куда? – окликнул его Петер.
– Как куда?! Нужно ведь отметить такое радостное событие, – ответил старик, не оборачиваясь.
– Подожди, я помогу тебе! – Корасон пошла вслед за Татавом.
Петер постоял немного на месте, но вдруг вспомнил что-то и побежал в свою мастерскую.
Корасон и Татав накрыли на стол. Женщина быстро приготовила нехитрую закуску, а старик откопал откуда-то бутылку вина. Они сели за стол и принялись ждать Петера.
Он появился через несколько минут, неся в руках какой-то предмет, закрытый куском полотна. Подойдя к столу, Петер аккуратно поставил его на свой табурет и сказал:
– Это я вылепил вчера. Я хочу подарить это тебе, Корасон.
С этими словами он сдёрнул с подарка материю.
Корасон от восхищения не могла произнести ни единого слова. Она завороженно смотрела на то, что подарил ей жених.
Это была маленькая глиняная статуэтка. Женщина неподвижно стояла и смотрела вдаль. Она была, как две капли воды, похожа на Корасон.
Татав удивлённо посмотрел на Петера и сказал:
– А я и не знал, что ты такой хороший скульптор…
– Я и сам не знал, – смущённо пробормотал мужчина. – Я только вчера попробовал первый раз.
– У тебя очень красиво получилось. Она прямо как живая.
Корасон, до сих пор хранившая молчание, наконец, оторвала глаза от скульптуры и сказала:
– Ты… Ты просто… Ты просто волшебник.
Петер рассмеялся:
– Я не волшебник, я только учусь!
Сев за стол, он откупорил бутылку вина, разлил его по стаканам и сказал:
– Ну ладно, хватит меня хвалить, а то я загоржусь и задеру нос. Давайте лучше поднимем эти бокалы за мою невесту, которая сначала спасла меня от смерти, а потом подарила мне самое дорогое, что только есть на свете, – свою любовь.
Друзья выпили. Второй тост был за Татава, третий – за Петера, четвёртый – опять за Корасон. А потом вино кончилось, и очень вовремя, потому что старик порядком захмелел и еле держался, чтобы не свалиться с табуретки. Корасон посмотрела на него и сказала Петеру шутливым тоном:
– Если ты у меня будешь пить, то я буду бить тебя палкой. И тебе не справиться со мной так просто, как ты это сделал с бедным Намисом.
– Хорошо, я разрешаю тебе это делать, – ответил Петер. – Но только прошу тебя – не делай это очень больно.
– Хорошо, не буду. А теперь нужно отнести Татава в хижину, а то он сейчас свалится со стула и расшибёт себе голову. Тогда придётся его лечить.
Петер аккуратно взял Татава на руки, как ребёнка, и отнёс в дом. Старик даже не проснулся. Он проспал до самого вечера, предоставив Петеру и Корасон прекрасную возможность весь день пробыть наедине.
А через два дня они втроём отправились на соседний остров, чтобы Петеру и Корасон оформили в муниципалитете бракосочетание. Паспорт Петер получил в полиции ещё давно, как только выяснилось, что он не беглый преступник и не находится в розыске.
Приехав в город, они долго бродили по улицам, Корасон показывала Петеру местные достопримечательности. Потом они, наконец, дошли до здания муниципалитета и уже собирались войти внутрь, но Татав вдруг перегородил им путь и сказал:
– У вас есть последний шанс одуматься. Я прошу вас… не использовать его и смело идти вперёд.
Все они рассмеялись и дружно ввалились в прохладный и тёмный холл.
Старый ворчливый писарь долго задавал им разные глупые вопросы и, наконец, сказал:
– Господа жених и невеста! Я объявляю вас мужем и женой. С этого момента вы находитесь в законном браке и обязаны…
Но, ни Петер, ни Корасон уже не слышали что там обязаны, будучи в законном браке. После первых слов чиновника они выхватили у него из руки свои паспорта и выбежали из комнаты.
А чиновник, даже не заметив этого, долго ещё зачитывал им их права и обязанности, как зачитывает их полицейский преступнику при аресте…
Кто может быть счастливее двух влюблённых в первый день их супружеской жизни? Кто может сказать им, какая жизнь их ждёт впереди? Кто может точно сказать, правильно они поступили или неправильно? Никто. Да они и сами об этом не думают. Они просто стараются на всю жизнь запомнить каждый час, каждую минуту этого счастливого дня, что бы там ни было в жизни потом. И не важно, богатая ли это свадьба или бедная, происходит ли она в шикарном ресторане с зеркалами в позолоченных рамах и целой ротой официантов или в простой рыбацкой лачуге, под открытым небом. Это не имеет решительно никакого значения. Важно совсем другое – важно, что новобрачные в этот день не ходят по земле, как простые люди, а парят над ней от счастья.
То же самое происходило с Петером и Корасон. Они праздновали свою свадьбу втроём, вместе с Татавом, в его доме. Гостей у них не было, стол не ломился от богатых яств, хотя был гораздо богаче, чем обычно. Но никто из этой тройки не замечал этого. Все они были несказанно счастливы, только Татав немного грустил от того, что Петер теперь уйдёт из его дома и будет жить со своей женой. Но и это не слишком сильно огорчало старика. Он понимал, что Петер и Корасон, наконец, обрели друг друга, и искренне радовался за них. Ведь он любил Петера, как своего родного брата, хоть и долго боялся признаться себе в этом…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
В то утро Амитах Харамчанд проснулся с первыми лучами восходящего, пока ещё ласкового солнца. Точнее, его разбудил нежный голосок облачённой в светло-голубое сари молоденькой служанки. Девушка с грациозностью львицы прошествовала по цветастому, расшитому золотыми нитками ковру в направлении окна и отдёрнула тяжёлые, свешивавшиеся до самого пола занавеси. И сразу же просторная спальня наполнилась свежим утренним воздухом, а на стенах весело заплясали солнечные зайчики.
– С добрым утром, – сказала служанка, вынимая из-под кровати господина ночную вазу.
– Здравствуй, Гита, – пробормотал Амитах, всё ещё не открывая глаз. – Который час?
– Уже почти шесть. – Девушка остановилась на пороге. – Вы просили меня разбудить…
– Да, да… – Харамчанд сладко потянулся и зевнул. – Сегодня мне предстоит хорошо провести время. Конечно, если удастся уговорить этого зануду Бачана. Хм, и дождя нет, как нарочно. Ни в коем случае нельзя пропустить такой случай. Вот что, Гита. Приготовь-ка мне ванну, да поинтересуйся у Гхоша, всё ли он сделал так, как я ему вчера наказал.
– Слушаюсь, мой господин. – Гита поклонилась и выпорхнула из спальни, аккуратно притворив за собой массивную дверь.
Давайте же, дорогой читатель, немного познакомимся с многоуважаемым раджой Амитахом Харамчандом, пока он накидывает на себя парчовый халат и пытается отыскать ногой домашнюю туфлю, ибо ему предстоит сыграть немаловажную роль в нашей достоверной истории. Корни генеалогического древа Амитаха уходят в старинные времена, когда Индия была разделена на несколько стран – государство Великих Моголов, Делийский Султанат, Махадху и земли Гуптов. Поговаривают, что его предки основали Хараппскую цивилизацию, но подтвердить этого не может никто – документальных данных и летописей не сохранилось. Одним словом, раджа Харамчанд гордился прародителями и частенько использовал своё происхождение для личных целей, чего он нисколько не стеснялся.
Амитах очень рано остался без отца, который скончался от инфаркта через несколько месяцев после того, как английские колонизаторы покинули Индию, и страна получила независимость.
Безутешная вдова Харамчанд позаботилась о том, чтобы её сын получил хорошее образование и не рос леннвым и равнодушным к жизни ребёнком. Больше дюжины гувернанток следили за каждым шагом мальчика, а престарелые учителя пытались привить ему любовь к грамматике, арифметике, географии, истории и иностранным языкам. Амитах тянулся к знаниям, всё схватывал на лету, и учёба давалась ему с необычайной лёгкостью. К тому же он любил спорт, часами мог скакать на лошади по саванне и играть в поло. Мать не могла нарадоваться на своего любимого сыночка и была счастлива, когда он по прошествии нескольких лет, поехал в Европу и поступил в Оксфордский университет.
Амитах никогда не отлынивал от занятий, старательно грыз гранит науки и сдавал экзамены только на «отлично». Когда наступала пора летних каникул, юноша ходил в театры, посещал музеи и библиотеки, – одним словом, расширял свой кругозор и старался вести европейский образ жизни. Он обзавёлся друзьями и свободное от учёбы время проводил в их компании, обнаружив в себе способности заводилы и покорителя женских сердец.
Помимо повышенной университетской стипендии Амитах исправно получал денежные переводы, которые ему слали из дома, а потому ни в чём себе не отказывал. Вместе со своими новыми приятелями он частенько выезжал за город, где они устраивали пикники, и, конечно же, любимым хобби молодого Харамчанда была охота. Он приобрёл в самом дорогом лондонском оружейном магазине пятизарядный карабин и мог неделями блуждать по болотистой местности в поисках диких уток, ночуя в палатке и готовя пищу на костре.
Четыре года пролетели незаметно. Амитах скучал по дому, но так, ни разу и не навестил родных, оправдывая своё поведение тем, что он должен был использовать каждый день для получения новых знаний. Он считал, что поездка на родину расслабит его и что ему уже не захочется возвращаться обратно в Англию.
Преподаватели уважали Амитаха, прочили юноше большое будущее, и он уже к середине пятого курса начал оправдывать выданные ему ранее авансы – написал несколько работ, которые были высоко оценены и легли в основу его диплома.
Одним словом, Амитах был доволен положением, приобретённым им в Оксфорде, и подумывал уже о том, чем он будет заниматься после окончания учёбы – останется ли в Европе и станет адвокатом или же вернётся в Индию, где и работать не придётся для того, чтобы жить в роскоши и любви.
И вдруг, как гром среди ясного неба, приходит известие о том, что мать Амитаха скоропостижно скончалась. Она умерла от инфаркта, так же, как её муж, которого она любила до конца своих дней…
Почва ушла из-под ног убитого горем юноши. Он понял, что потерял единственного близкого ему человека. Ему хотелось повернуть жизнь вспять, вернуть то время, когда он каждый день мог видеть мать, нежную, добрую и легко, ранимую женщину, которая положила все свои силы для того, чтобы вырастить сына хорошим человеком, воспитать его, дать ему образование… И чем он отплатил ей за такое добро? За четыре года не нашёл ни единой возможности, чтобы навестить мать, побыть с ней наедине хотя бы несколько минут. Амитах думал, что всё это в будущем, но… Горько ошибся…
Он неделю не выходил из своей комнаты, попросив никого его не беспокоить. Лёжа на кровати, уткнувшись лицом в подушку, он вспоминал мать, её нежные, заботливые руки, то, как она рассказывала ему сказки перед сном, как учила ездить верхом на лошади. «Я больше никогда не увижу маму, – проносилось в голове юноши. – Её не вернуть. Я остался один… Совсем один…» И Амитах плакал, плакал навзрыд до тех пор, пока в нём не осталось ни единой слезинки…
Когда Харамчанд пришёл в университет, товарищи не узнали его. Амитах стал совсем другим. Не было больше озорных искорок в его карих глазах, его общительность и открытость исчезли. Юноша замкнулся в себе, он более не был весельчаком и балагуром и предпочитал компании друзей одиночество.
Изменилось и его отношение к учёбе. Амитах без всякой уважительной причины прогуливал занятия, перестал делать домашние задания, на семинарах с трудом отвечал на элементарные вопросы, а то и вообще молчал, как бы не находя слов. Педагоги не переставали удивляться перемене, происшедшей с их лучшим учеником, но ставить ему двойки не решались, надеялись, что всё образуется, всё встанет на свои места.
Но шло время, а Амитах всё катился и катился по наклонной плоскости. Всё чаще он стал прикладываться к бутылке, всё чаще его можно было увидеть в обществе женщин с отнюдь не ангельской репутацией. Уроки Харамчанд совсем забросил и появлялся в университете только в день выдачи стипендии, чтобы, получив деньги незамедлительно отправиться в ближайший винный магазин…
Друзья поддерживали его, как могли, но эта поддержка чаще всего выражалась в совместном распитии алкогольных напитков и в пустых разговорах на предмет злого рока и бессмысленности жизни, которая дана только для того, чтобы рано или поздно всё равно оказаться в царстве мёртвых.
Закончились европейские похождения Амитаха тем, что, с трудом защитив диплом и получив звание бакалавра, он собрал свои вещи и первым же рейсом отправился на родину, в Индию, где поселился в имении, которое досталось ему по наследству от родителей.
Жил Амитах недалеко от Мадраса в шикарном дворце, построенном из белого декоративного мрамора в шестнадцатом веке нашей эры. Сверкавшие на солнце купола, выполненные из чистого золота, стремительно уходили ввысь, словно хотели достать до неба.
Случайные прохожие останавливались как вкопанные и, раскрыв рты, восторженно смотрели на это великолепное, чарующее своей неповторимой гармонией творение человека.
Харамчанд даже не знал, сколько во дворце всевозможных залов, спален, гостиных и просто маленьких комнатушек, он редко выходил из своего кабинета, и шастать по мудреным коридорам и длинным лестницам просто не было никакой необходимости.
Исполненные бессмертными классиками живописные полотна, которые Амитах самолично покупал на европейских аукционах, красовались на стенах и придавали внутреннему убранству дворца некую возвышенность и трепетность.
Редко можно было встретить вещь, не сделанную из благородного металла или не щедро усыпанную драгоценными камнями. Даже дорожку, бегущую вдоль тенистой аллеи, и по которой раджа так любил разгуливать в жаркие дни, чья-то заботливая рука покрыла толстым слоем позолоты. Поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что дворец круглосуточно охраняли несколько крепких мужчин, облачённых в цивильные костюмы. Они окидывали своим воинственным взглядом каждого, кто приближался к парадной лестнице, а их руки невольно тянулись к кобурам, в которых скрывались длинноствольные револьверы.
Сказать, что Амитах был богат – это значит, ничего не говорить. Вряд ли кто-нибудь мог сосчитать все его несметные богатства. Оправившись от смерти матери, он с головой окунулся в работу, увеличивая и приумножая своё достояние, что, впрочем, было совсем не обязательно – денег и недвижимости, полученных им по наследству, хватило бы на несколько столетий.
Опираясь на знания, полученные в университете, он занялся делом основательно, досконально продумывая каждый свой шаг. Амитах скупал земли и обанкротившиеся фабрики, строил заводы и возводил здания, создавал благотворительные фонды и вкладывал средства в международные проекты. Все его предприятия приносили небывалый доход, многие акулы капиталистического бизнеса трепетали от одного только имени Амитаха Харамчанда и предлагали ему свои услуги в качестве партнёров. Амитах заставил людей, стоявших во главе городского муниципалитета, уважать себя не только за то, что он являлся представителем древнего рода Харамчандов, но и за его добросовестное отношение к делу, за то, что он знал своё место в обществе.
Достопочтенный раджа мог без приглашения войти в кабинет любого чиновника и попросить его о чём угодно, эта просьба исполнялась незамедлительно, с большим желанием и каким-то благоговением.
Личная жизнь Амитаха сложилась не то, чтобы удачно. Он был женат, но брак этот продлился лишь немногим больше года.
Женщина, с которой он решил сковать себя цепями Гименея, оказалась совсем не такой, какой она выдавала себя до свадьбы. Она не любила Амитаха, а вышла за него замуж только ради денег и вскоре подала на развод. Газеты подняли шумиху по этому поводу, но Харамчанд относился к ней не более как к рекламе.
Он отдал теперь уже бывшей жене несколько миллионов рупий и снова принялся за работу, которую почти забросил из-за свадебных приготовлений и медового месяца, который он провёл на Гавайских островах. Такая неожиданная денежная трата нисколько не беспокоила Амитаха – обладая несметным состоянием, он мог позволить себе жениться ещё несколько тысяч раз.
Но не подумайте, что кроме работы Харамчанд больше ничем не увлекался. Это совсем не так. По вечерам он выезжал в город, где в обществе великосветской публики играл в карты и на бильярде. Амитах купил стадион и проводил на нём всевозможные соревнования – от хоккея на траве до крикета. Перед сном он садился на лихого жеребца и пускал его галопом по широкому полю, получая наслаждение от того, как на большой скорости ветер обдувает его лицо, а в ушах раздаётся мелодичный свист.
И, конечно же, Амитах не мог жить без охоты. Вкладывая деньги в разведение гончих собак, он обзавёлся великолепной псарней и нанял учителей для своих четвероногих питомцев. Борзые знали своего хозяина, беспрекословно исполняли его команды и являлись незаменимыми помощниками во время охоты. По запаху следа они находили в лесу зверя и с лаем гнали его в сторону притаившихся за деревьями Амитаха и его слуг. Раджа снимал с плеча свой карабин, тот самый, что он купил в Лондоне, и, быстро прицелившись, выпускал заряд дроби в обезумевшего от страха хищника.
Вот таким он был, Амитах Харамчанд. Один из самых богатых людей в Индии, – трудяга, интеллектуал и в то же время человек, не лишённый обыкновенных мирских чувств и слабостей.
В то прекрасное утро, когда его разбудила очаровательная Гита, раджа намеревался отправиться на охоту. И не на кого-нибудь, а на самых свирепых и коварных хищников индийских саванн – бенгальских тигров, по сравнению с которыми, как утверждали местные жители, львы и гепарды выглядели безобидными, домашними кошечками.
Настроение у Амитаха было превосходное. Напевая незамысловатую песенку из какого-то фильма, он прошествовал в ванную комнату, размерами напоминавшую самолётный ангар, где долго лежал в прозрачной тёплой воде и, словно мальчишка, разыгрывал морскую битву с помощью маленьких деревянных корабликов, а служанка по имени Зита, ни в чём не уступавшая по красоте Гите, тёрла мочалкой спину господина.
– Шкуру тигра, которого подстрелю сегодня, я, пожалуй, положу на пол в парадной зале, – мечтательно закатил глаза Амитах. – Как ты думаешь, она будет смотреться на фоне золотых ваз и хрустальных люстр?
– А не лучше ли повесить эту шкуру на стену в вашем кабинете? – выдвинула предложение Зита.
– В кабинете? – раджа вскинул брови.
– Да-да, прямо над письменным столом! Или же вы хотите, чтобы всякий, кто придёт к вам, вытирал о неё свои ноги?
– Ты права, – после некоторого раздумья проговорил Амитах. – Я всегда знал, что женщины обладают более тонким вкусом, нежели мужчины. Завтра же подарю тебе золотой браслет.
– Вы уже дарили мне золотые браслеты. И не один раз, – сказала Зита.
– Да? – удивился раджа. – В таком случае получишь от меня жемчужное ожерелье. И не завтра, а сегодня же. А сейчас ступай на кухню и предупреди официантов, чтобы поторапливались. Мне предстоит тяжёлый день, и хорошенько подкрепиться крайне необходимо.
– Слушаюсь, мой господин. Вот полотенце, – прощебетала Зита и, выйдя из ванной комнаты, побежала по длинному коридору-лабиринту.
Когда Амитах спустился в обеденную залу, стол был уже накрыт. На белоснежной скатерти, в золотых вазах, блюдах, тарелках дожидались своего последнего часа аппетитные яства, а официанты, облачённые по прихоти господина в национальные костюмы, разливали выдержанное вино в высокие, благородные серебряные кубки.
Гхош, маленький лысоватый индус, который занимал должность управляющего делами Харамчанда и являлся его правой рукой, широко улыбался, обнажая ряд золотых зубов. По этой улыбке Амитах понял, что Гхош в чём-то провинился. Раджа сел в кресло, которое можно было принять за трон какого-нибудь царя, и жестом предложил управляющему присоединиться к трапезе. Гхош не смел возражать.
Амитах тщательно прожевал устрицу, выпил добрый глоток вина, закусил авокадо и посмотрел прямо в глаза Гхошу.
– Ну? – ехидно спросил он. – И чего ты лыбишься, будто вчера родился?
Гхош перестал улыбаться и изобразил на своём лице крайнюю озабоченность. Он попытался что-то вымолвить, но кроме мычания у него ничего не получилось. Управляющий знал, что господина лучше не выводить из себя. В моменты гнева Харамчанд был страшен, и беда тому, кто попадётся ему под горячую руку.
– Бачан? – Амитах облегчил страдания Гхоша и недовольно скривил губы.
– Да, – Гхош застенчиво опустил глаза. – Ничего не получается. Он упрямее ишака.
– Что же он сказал? – У Амитаха почему-то сразу пропал аппетит.
– Что ваша просьба не более, чем чудачество развращённого богатством сумасброда. Прошу прощения, мой господин, но это действительно его слова. Я не прибавил от себя ничего. Так Бачан и сказал – развращённый богатством сумасброд.
– А что ты ему на это ответил?
– Я что я мог ответить на подобное хамство? Я счёл ниже своего, да и вашего, достоинства продолжать с ним беседу в том же тоне. Признаюсь, я хотел плюнуть ему в лицо, но сдержался.
– Напрасно, – проговорил Амитах. – Таких людей нужно учить. Придётся повидаться с ним лично. Он ведь человек новый в нашем городе, не правда ли?
– Совершенно верно, не прошло и месяца с тех пор, как он занял свой пост. Но личных амбиций и гонора у него не меньше, чем у Наполеона. – Гхош вытер выступившие на лысине капельки пота.
Амитах молчал. От его хорошего настроения не осталось и следа. Все радужные планы по поводу охоты на бенгальских тигров рухнули, рассыпались, словно карточный домик. Необходимо было получить лицензию на отстрел хищников, а новый префект Мадраса возглавлял к тому же общество защиты животных и этой лицензии выдавать никак не хотел.
– Как же Бачан мотивирует свой отказ? – Амитах нервно чиркнул спичкой и прикурил сигарету.
– Он утверждает, что бенгальские тигры занесены в Красную книгу и что вы получите лицензию только через его труп…
– Занятно… – Раджа пустил к потолку колечко табачного дыма. – Только через его труп?… Это не лучший вариант. Хотя… Если этот бюрократ будет продолжать действовать мне на нервы… Придётся отрубить ему голову. Так, во всяком случае, поступил бы мой прадед. Да, изменились времена… Что же делать со строптивцем? Как ты думаешь, Гхош? Откладывать охоту, а тем более отменять её я не намерен.
– Не знаю, мой господин, – управляющий скорчил плаксивую гримасу. – Уж как я его уговаривал…
– А деньги предлагал?
– Нет… – Гхош несколько растерялся. – Это же взятка при исполнении… И потом я считаю, что давать деньги, значит…
– …Унижать собственное достоинство? – рассмеялся Амитах. – Запомни, мой дорогой Гхош, с помощью денег можно решить все проблемы. А с помощью больших денег можно разрешить те проблемы, которые кажутся неразрешимыми. Будучи молодым, я тоже думал, что в жизни невозможно обойтись без порядочности, честности, доброты, дружбы, что на этих качествах построены взаимоотношения между людьми… Я ошибался. Миром правят деньги. В политике, бизнесе, спорте существует только один бог – денежная купюра, на которую можно купить человека с потрохами… Как ты думаешь, почему обанкротившийся президент фирмы пускает себе пулю в лоб? Да потому что без денег он ничто! Мелкая сошка, которую любой может раздавить ногой! Даже моя жена вышла за меня замуж только из-за денег! – Амитах побагровел от злости, вспомнив свою ненавистную супругу.
– Бачан не возьмёт, – сказал Гхош тоном человека, абсолютно уверенного в своих словах.
– А куда он денется? – усмехнулся Амитах. – Спорю на твои золотые зубы, что ещё до полудня эта треклятая лицензия будет у меня в кармане. Сейчас же отправляюсь в префектуру. А ты, Гхош, распорядись, чтобы приготовили лошадей и проверили оружие. И чтобы собак не кормили. Эй, слуги! Несите мой парадный костюм! – раджа хлопнул в ладоши, вскочил с кресла и начал подниматься по устланной персидским ковром лестнице.
…Префект муниципального округа находился у себя в кабинете, и выслушивал доклад заместителя, когда обитая добротной кожей дверь, с грохотом распахнулась, и на пороге появился Амитах Харамчанд. Престарелая секретарша не препятствовала радже пройти в кабинет, она знала, что всякие препирательства с высокопоставленной и уважаемой всеми особой, могут закончиться для неё самым плачевным образом.
Ослепительно белый шёлковый костюм обтягивал спортивную, хорошо сложенную фигуру Амитаха. Раджа приветливо улыбнулся и довольно-таки бесцеремонно, без приглашения опустился в кресло для посетителей.
– Здравствуй, Бачан! – воскликнул он, вынимая из внутреннего кармана пиджака длинную сигару.
Докладчик замолчал, словно проглотил язык. Он переводил растерянный взгляд со своего начальника на незваного гостя и совершенно не знал, как ему себя вести. На всякий случай он решил помалкивать и дальше, пока ситуация не прояснится, и уткнулся в бумаги.
Префект тоже некоторое время находился в растерянности, но, быстро сбросив с себя оцепенение, придал своему лицу суровое выражение и крикнул секретарше:
– Этот господин записывался на приём?
– Нет… – Женщина почувствовала, что ещё немного, и она будет находиться среди двух огней.
– Тогда почему он ввалился ко мне в кабинет и позволяет себе фамильярничать? – загремел Бачан.
Амитах удивился, почему префект, обладая таким громким и хорошо поставленным голосом, до сих пор не поёт в опере.
Закинув ногу за ногу, раджа безмятежно курил вонючую сигару и теребил подлокотник кресла, выстукивая ритм песенки, которая засела в его голове ещё с самого утра.
– Я подумала, что… – робко оправдывалась секретарша.
– Подумали? – побагровел Бачан. – Не нужно думать! Нужно ответственно выполнять свою работу, если не хочешь, чтобы тебя с позором уволили! У меня существует определённый порядок, я очень занятой человек и хаоса не допущу. Проводи посетителя к выходу. Уважаемый, не знаю вашего имени… – обратился он к радже.
– Амитах Харамчанд, – скромно представился тот и широко улыбнулся.
– Как?… Как вы сказали, я не ослышался? – Бачан переменился в лице. Теперь щёки его были не пунцово-мясными, а белыми, будто кто-то посыпал их солью.
– Не ослышались, меня зовут Амитах Харамчанд, – раджа, не вставая с кресла, поклонился. – Надеюсь, вы более не будете меня выгонять. Во всяком случае, очень вас прошу не делать этого.
В кабинете повисла напряжённая тишина. Маленькая струйка пота скатилась по виску заместителя префекта. Сам же префект долго подыскивал слова и набирался мужества, прежде чем вымолвить:
– И не надейтесь, уважаемый Амитах. У меня, очень много работы, и я не собираюсь делать кому-либо исключения. Вам следует записаться ко мне на приём. А сейчас не имею права вас задерживать. Моя секретарша покажет вам выход…
– Я сотни раз бывал в этом кабинете и прекрасно знаю, где выход, – от доброжелательности раджи не осталось и следа. – Признаться, я не привык, чтобы со мной обращались подобным образом. Сразу видно, что вы человек новый в нашем городе. Интересно было бы узнать, как вы влезли в кресло префекта?
– Меня выбрал народ! – ударил кулаком по столу Бачан.
– Ой-ой-ой! – картинно вскинул руки Амитах. – Народ! Знаю я, как это делается. Или вы действительно такой наивный, если подумали, что я поверю вам?
– Что вы имеете в виду? – растерянно произнёс префект, глядя на своего заместителя, как бы ища в нём поддержки.
– Вы хотите, чтобы я раскрыл все ваши карты при свидетелях? – удивился раджа. – Что ж, пожалуйста. Сегодня утром я навёл о вас справки, проследил всю вашу жизнь, вашу удивительно стремительную карьеру с тех самых пор, когда вы ещё занимали пост главного бухгалтера швейной фабрики. И одна странная вещь сразу же бросилась мне в глаза…
– Какая ещё вещь?… – Бачан был несказанно ошарашен неожиданным поворотом в беседе.
– Не успели вы поработать и двух месяцев, как фабрика разорилась, а её хозяин сел в долговую яму. – Амитах встал с кресла и словно следователь принялся расхаживать по кабинету.
– И что из этого? – Бачан так и не мог понять, к чему клонит его высокопоставленный посетитель.
– А вы сами не знаете? – раджа положил руки на стол и пожёвывал сигару, глядя в глаза Бачану. – Банкротство фабрики никак не отразилось на вашем положении. Наоборот, не прошло и недели, как вы устроились на большой металлургический комбинат. Опять же главным бухгалтером.
Бачан нервно сглотнул.
– В скором времени преуспевавшее, приносившее миллионные прибыли предприятие потерпело полнейший крах, – Амитах ухмыльнулся. – Вот как иногда бывает… Директор комбината с треском был уволен, а на его место назначили вас, достопочтенный префект города Мадраса. Мне продолжать? Я знаю ещё много интересного. И почему бы не передать эту информацию газетчикам? Они наверняка будут в восторге. Можно будет сорвать большой куш, не правда ли?
– Я, пожалуй, пойду… – подал голос, вконец обескураженный заместитель.
– Да… – пробормотал Бачан. – Ты хорошо поработал, ступай. Зайди ко мне часа через два…
– До свидания. – Заместитель как-то виновато взглянул на Амитаха и крадучись, словно кошка, своровавшая с хозяйского стола кусок ветчины, покинул кабинет.
– Принести вам чаю? – секретарша, сама того не замечая, спросила не у Бачана, а у Харамчанда. Она ещё никогда не видела своего патрона в таком подавленном состоянии.
