Текст книги "Луис Альберто"
Автор книги: Хосе Антонио Бальтазар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 35 страниц)
Тангам вошла довольная, раскрасневшаяся – поездка оказалась удачной, аптека пополнилась новыми спасительными порошками и таблетками и ещё многими и многими снадобьями и орудиями, необходимыми для спасения и оздоровления человека. Унни руководил разгрузкой товара, а женщины поднялись наверх в комнату Тангам, чтобы обсудить и решить, что же делать Марианне. Ни Марианна, ни горничная, ни старая служанка, ни словом не обмолвились об утреннем происшествии, и Тангам только добродушно пошутила над тем, что Марианна как убитая проспала весь вчерашний вечер, ночь и проснулась только утром.
– Да, я прекрасно отдохнула, – посмеивалась Марианна. И это была правда, сон её был освежающий, оздоровительный, таким сном лечат серьёзные недуги! Вот пробуждение было слегка испорчено, но всё уже позади. И, как говорят, вернёмся к нашим баранам!
– Так вот, что касается баранов, – деловито проговорила Тангам, – есть идея. И если вы, Марианна, её поддержите, мы немедленно претворим её в жизнь.
– Я поддержу всё, что вы предложите, милая Тангам, – благодарно отозвалась Марианна, видя, как искренне, всей душой Тангам хочет ей помочь.
Неожиданное оживление в разговоре Марианны и Тангам вызвал телефонный звонок… Дорианы. Бедняжка плакала в телефонную трубку, просила прощения, винила себя во всём и умоляла Марианну вернуться. Оказывается, Поль назвал скандал с Марианной последней каплей, переполнившей чашу его терпения, он собирает вещи и грозится уйти. Она этого не переживёт, и спасти её может только Тангам, если уговорит брата остаться, или Марианна, если забудет обиду и простит её, несчастную Дориану. Дальше следовали рыдания и шмыганье носом, чего Тангам слушать не желала, о чём прямо заявила кающейся грешнице – своей золовке. Присутствуя при этом трагикомическом разговоре, Марианна не испытывала ни обиды, ни злорадства, что её обидчица наказана. Наоборот, ей было жаль вздорную, красивую Дориану. И она с душевной болью припомнила, что сама бывала такой же вздорной, а иногда, может быть, и ещё глупей и капризней, а Луис, добрый, терпеливый, преданный друг, никогда не произносил даже такого слова – «уйти», ни разу не было таких слов – «чаша терпения». Что бы она ни делала, он продолжал любить её и прощать. Но сейчас надо было прогнать мысль о прошлом, иначе она опять потеряет душевное равновесие и ничто уже тогда её не спасёт. «Держать себя в руках!» – повторяла про себя Марианна. Только взяв себя в руки, она сможет хоть как-то выправить свою жизнь, увидеть детей, дом, Мексику. Тангам между тем рассказывала:
– Примерно в восьмидесяти милях от нашего дома находится госпиталь Святого Сингха. Это не самое крупное лечебное учреждение – два лечебных корпуса и подсобные здания, – лаборатория, аптека, прозекторская, отличный водный комплекс с бассейном и душами для лечебных и профилактических процедур. Госпиталь, как я уже сказала, небольшой, но он пользуется самой доброй репутацией во всём Индо-Гангском районе. Туда стремятся больные даже из других штатов, и это не случайно: госпиталь расположен в изумительном месте, вокруг леса, благодатная природа, там самое современное оборудование, но главное, чем прославился госпиталь, – это медицинский персонал. Это врачи. Врачи и медицинские сёстры там самой высокой квалификации. Один же из ординаторов – Ауробиндо Кумар – наш старый знакомый. Унни его знает с детства, они жили рядом, вместе ходили в школу, потом вместе поступили в медицинский институт. Это первоклассный специалист, один из лучших диагностов Индии, его ценят и уважают не только те, кого он вылечил, кому помог, но и весь обслуживающий персонал. Унни уже говорил с ним и с главным врачом относительно вас, Марианна, и если вы согласны попробовать себя на медицинской ниве, то мы можем завтра же туда отправиться.
– О-о, это прекрасно, о лучшем я и мечтать не могла! Я всегда чувствовала склонность к медицине и буду рада ухаживать за больными. Но возьмут ли меня? У меня же нет ничего, кроме желания работать!…
– Доктор Ауробиндо ждёт нас. А для добрых рук в таком заведении, как больница, работа всегда найдётся. Заработок пока, может, будет и невелик, но квартиру и питание они предоставляют своим сотрудникам бесплатно. Значит, согласны?
– Не знаю, как вас благодарить, Тангам! Поверьте, я никогда не забуду того, что вы для меня сделали…
– Значит, согласны? – повторила Тангам, с состраданием глядя на Марианну, которая продолжала шептать слова благодарности, хотя ей предлагалась нелёгкая и непростая работа.
– Итак, моя милая, – заключила Тангам, – решено и подписано! Сегодня передохнём, а завтра с утра –едем!
– Нет, нет, пожалуйста, только не завтра! Сегодня!!! – выкрикнула Марианна с силой, удивившей Тангам. Она, как хозяйка дома, даже растерялась: почему гостья так торопится покинуть её дом? Разве не разумно будет переночевать у них ещё одну ночь, собраться с силами и назавтра поехать? Но Марианна так умоляла не оставлять её ещё на одну ночь, что Тангам согласилась ехать сегодня. Это нетерпение новой подруги она отнесла за счёт того, что бедняжке не терпится поскорей устроить свою жизнь, начать зарабатывать, обрести почву под ногами. Она ещё раз осторожно предложила Марианне не спешить и даже пояснила, что Унни, который должен их повезти на машине, сегодня занят до вечера на складе.
– Один день ничего не решит, – пыталась она возразить Марианне, но та продолжала упорствовать, умолять ехать сейчас, немедленно! Она даже высказала мысль, что, может быть, ей лучше поехать на поезде, если туда ходят поезда. Но, вспомнив, что у неё нет, ни единого пайса в кармане, осеклась, замолчала, а её глаза опять наполнились слезами.
– А-ча! (что означало «так и быть!») – воскликнула Тангам, вставая и по-мужски хлопая себя по коленкам. – Я сама сяду за руль и поведу машину! Мы прекрасно справимся без мужчин, не правда ли, Марианна? А мужчины пусть тут поголодают и поскучают без нас!
Тангам всегда была человеком деловым. Если уж она за что-нибудь бралась, что-то задумывала, то обязательно доводила намеченное до конца. Взявшись помочь Марианне и понимая, что несчастной женщине дорог каждый день, каждый час, она согласилась ехать немедленно. Унни, как и Тангам, был немного удивлён тем, что Марианна, которую они так искренне принимали, изо всех сил рвётся оставить их дом, но и он объяснил это тем, что ей нужно, не теряя, ни минуты, устроиться на работу. Он ещё раз позвонил своему другу Ауробиндо (которого звал попросту – Бин) и предупредил, что «дамы едут».
Дорога была чудесная. Машина мягко катила по гладкому шоссе, на горизонте виднелись высочайшие горы Земли Гималаи, небо было синее, как в Мексике, в салоне работал кондиционер, и было прохладно, дышалось легко. Тангам вела машину великолепно, с такой ловкостью и изяществом, что Марианна даже спросила, где она училась так элегантно сидеть за рулём?
– Мой папа сажал меня за руль едва ли не с пяти лет. Он учил меня и Поля и был очень строгим учителем. Мы оба – я и Поль – обожали водить машину. Мне не было ещё пятнадцати лет, когда отец подарил мне крошечный автомобиль, и я носилась на нём по всей Индии. Он служил мне лет десять, пока мы его не укатали окончательно. Поль в молодости был неплохим гонщиком, даже брал призы на международных гонках. Отец привил нам любовь к быстрой езде, но всегда требовал внимания и свежей головы при вождении.
Марианна слушала и горько вздыхала. Она вспомнила, что и её мужчины – Луис и Бето – тоже обожали свои машины. Сейчас ей было грустно сознавать, как глупо вела она себя, когда ревновала Луиса к его синему «мерседесу». Что говорить, теперь она была бы умнее, не обижала бы своего мужа понапрасну, не заставляла бы его страдать…
Незаметно доехали они до Святого Сингха, его невысокие корпуса стояли как бы в зелёных шатрах. Впервые Марианна увидела красавцев баобабов, роскошные зонтиковые акации заслоняли огромное пространство парка от палящих солнечных лучей, слышен был птичий щебет, такой заливистый, какого Марианна не слышала никогда. И такой роскошной растительности она тоже не видела никогда, даже на самых знаменитых курортах. Она вышла из машины, восхищённая, удивляясь щедрости и изобретательности природы, создавшей такие деревья, такие благоухающие кустарники!
Тангам оставила машину у въезда в парк, и они с Марианной пошли по центральной аллее по направлению к главному корпусу, где их ожидал доктор Кумар.
Он вышел к ним навстречу и, что особенно подкупило Марианну, без лишних формальностей перешёл к делу. Он сразу предупредил, что на первых порах назначает её своей помощницей, которую давно искал. Обязанности? Нечто среднее между санитаркой, медсестрой и секретарём. Она будет сопровождать его при обходе больных, для неё всегда найдётся немало дел. Ему давно уже необходима была помощница – серьёзный, исполнительный человек. Медсёстры у них загружены до отказа, и в такой, например, день, как сегодня, ещё одна пара рук просто необходима.
– Сегодня, – пояснил доктор Кумар, – в Мадрасском порту произошёл пожар на очень крупном лайнере «Тамиланд», есть жертвы, много жертв. К нам привезли тридцать пострадавших. Им уже оказана помощь. Но ведь это наша работа, наши будни, – усмехнулся он, – и вы, моя новая помощница, надеюсь, это понимаете.
– Да, да, – заторопилась Марианна, – конечно… Но что мне надо делать сейчас?
– Сейчас, – отвечал доктор, вставая и приглашая за собой женщин, – я провожу вас в вашу квартиру, потом мы все вместе пообедаем в нашей столовой, ты, Тангам, не откажешься перекусить с нами? А потом мы с мадам Марианной тебя проводим. А мадам Марианну я зачисляю в штат с сегодняшнего дня.
Они шли по парку, вдыхая изумительно чистый воздух, напоенный ароматом цветов и трав. Это место на земле можно было бы назвать раем, если бы не встречались бледные, измождённые лица людей в больничных пижамах и халатах. Многие из них сидели на скамейках и в беседках, другие медленно прогуливались, кто, опираясь на палку, кто на костылях, некоторые тихо катили инвалидные коляски, заменявшие им потерянные ноги. Навстречу им, приветливо улыбаясь, спешила маленькая сухонькая индуска в белом халате и белой шапочке, оттенявшей её тёмнокожее лицо. Это была кастелянша Дхангар, и доктор представил женщин друг другу. О Марианне он сказал: «Моя новая помощница» – и поручил Дхангар проводить в её квартиру и выдать, как он выразился, «обмундирование».
Комната, отведённая Марианне, была на втором этаже трёхэтажного здания, где жили сотрудники – одинокие и с семьями. На этом же этаже были ещё две комнаты, и для них предназначалась ванная, туалет и кухня с электрической плитой, холодильником и полным набором кухонной утвари – кофемолок, скороварок и посудомоечных агрегатов. Бельё сдавалось в стирку каждую неделю, и всё это было бесплатно.
Никаких вещей у Марианны не было, так что задерживаться в комнате ей было незачем. Вместе с кастеляншей они отправились за экипировкой – белым халатом, шапочкой, специальной обувью.
Белоснежная униформа удивительно шла Марианне, и когда она в сопровождении Дхангар вошла в столовую, Тангам не удержалась от возгласа восхищения.
– Да вы просто мисс Вселенная, Марианна! – воскликнула она и, наклонившись к ней, прошептала: – За что же мы обвиняли Дориану? Она была права, когда испугалась за Поля!
Доктор Ауробиндо Кумар тоже оценивающе оглядел Марианну и, кажется, остался доволен: лёгкая, с быстрыми движениями, именно такой должна быть помощница.
Пока Марианна отсутствовала, Тангам в нескольких словах рассказала Кумару о её бедственном положении, и доктор не только назначил ей зарплату медсестры, но и распорядился выдать аванс. Действительно, Марианне необходимо было купить себе что-нибудь из одежды – на первое время хотя бы туфли и смену белья. Похоже, было, что ещё немного терпения – и жизнь Марианны наладится. Чувствуя поддержку и помощь этих уважаемых людей, Марианна была полна желания работать, оправдать доверие Тангам и доктора, отплатить им добром за добро. В таком душевном комфорте она распрощалась с Тангам, которая и сама торопилась, понимая, что доктора задерживать нельзя.
Было шесть часов вечера, и надо было начинать вечерний обход. Доктор Кумар и Марианна сидели в ординаторской, и врач инструктировал свою новую сотрудницу. Марианна внимательно слушала.
– Вот вам блокнот и авторучка, – передавая эти предметы Марианне, говорил доктор Кумар. – Вы будете записывать всё, что я вам буду говорить. Особенно прошу вас заносить на бумагу все просьбы и жалобы больных – сёстры не успевают это делать, они записывают назначения врачей, медикаменты, процедуры, диету. А у больных бывают ещё и посторонние просьбы, то есть не касающиеся лечения как такового: позвонить кому-то по телефону, навести какие-либо справки, достать книгу, да мало ли что? Наша обязанность – предоставить больному всё, что в наших силах, в пределах разумного, конечно. Ну-с, – произнёс он, вставая, – желаю удачи! Помните, что нет благородней профессии, чем профессия медика – кем бы он ни был, от нянечки до профессора. Я буду рад, если вы полюбите эту работу, хотя многие её и не выдерживают.
Разговаривая так, доктор и Марианна дошли до лечебного корпуса и ступили в его белые стены. Переступая этот порог, Марианна про себя произнесла несколько слов молитвы, прося Всевышнего быть милостивым к ней и дать силы для этой новой и пугающей работы! Внутри её гулял какой-то неприятный холодок, и Марианна ясно понимала, что это не простое волнение, это страх. Но когда доктор открыл дверь и вошёл в первую палату, Марианна заняла место за его правым плечом и почувствовала, что этот человек не даст её в обиду, не даст ей пропасть.
Сосредоточившись на том, что ей говорил доктор Кумар, Марианна не заметила, как к ним присоединились ещё две женщины – очевидно, медсёстры и высокий, полный индус – лечащий врач. Образовалась группа из пяти человек, где Ауробиндо Кумар был главным. Он и по рангу был главным врачом отделения и то, что это авторитетный и опытный специалист, было видно по всему: по тому, как он разговаривал с больными и как те отвечали ему, и с каким вниманием и даже подобострастием слушал его медперсонал, коллеги.
Марианна была с ним рядом, и это придавало ей уверенности. В её блокноте уже появились первые записи – число, день, час, номера палат, имена больных.
Больные были тяжёлые. День сегодня был прекрасный, не жаркий, и выздоравливающие, те, кто мог передвигаться, прогуливались в саду. В палатах, на специальных огромных кроватях, управляемых педалями, лежали люди, сломленные болезнью. Иссохшие тела, потемневшие лица, ввалившиеся рты, лихорадочно блестевшие глаза, в которых читалась мольба и… надежда, надежда и… мольба. Почти все палаты были рассчитаны на две кровати, и только в некоторых кровать была одна. На них лежали «тяжёлые» и нередко те, перед недугами которых медицина была бессильна.
В одной из таких одиночных палат на кровати под тёплым одеялом лежал пожилой индус с редкими седыми волосами, с глубокими морщинами на измождённом лице. Заглянув через плечо доктора Кумара в историю болезни этого старика, Марианна с несказанным удивлением узнала, что это вовсе не старик, а молодой человек двадцати семи лет! Она содрогнулась при виде того, что может сделать с человеком болезнь. Она не поняла диагноза, который был написан по-латыни, но дальше на хорошо знакомом ей английском языке было написано: «Понижение тонуса тканей. Пониженное артериальное давление вследствие инфекционно-нервно-эндокринных заболеваний. Резкие головные боли, головокружение, невозможность стоять на ногах, самостоятельно передвигаться. Состояние больного постоянно ухудшается». Не надо было быть врачом, чтобы понимать: жизнь в этом теле едва теплится.
Когда доктор Кумар выслушивал и осматривал больного, он лежал неподвижно, безучастно, едва отвечая на вопросы врача. Взгляд его, устремлённый в потолок, вдруг остановился на Марианне. Марианна, поймав этот взгляд, улыбнулась в ответ. Усталое, безразличное выражение исчезло с его лица, больной сделал усилие, пытаясь приподняться. Марианна с доктором помогли ему сесть, Марианна держала его за плечи, а доктор подхватил его руки выше локтей и велел санитарке быстро принести ещё одну подушку, чтобы подложить её под спину. За всё время болезни этот молодой человек ни разу не оказал сопротивления своему недугу, наоборот, он полностью отдавал свои силы болезни, что сводило все усилия врачей к нулю. Если бы он, хоть немного помог врачам, проявил бы, хоть йоту самообладания, желания одолеть недуг, медицина могла бы поставить его на ноги. Но что-то было в судьбе этого человека, из-за чего он не хотел выздоравливать, он хотел, чтобы его оставили в покое. Все советы врача он игнорировал, мог неделями отказываться от еды, выплёвывать лекарства. Это был тяжёлый, капризный больной, и врачам приходилось, и кормить, и лечить его насильно. И вдруг – первое движение, даже не движение, а порыв!…
– Ну, ну, молодцом, – подбадривал его доктор Кумар, – давай, давай, приподнимайся!
– Доктор, – тихо попросил больной, – пусть она, – он кивнул в сторону Марианны, – побудет со мной. Я, знаете ли, доктор, всё это время её ждал. Вот наконец-то она пришла. Побудь со мной, – сказал он, уже обращаясь к Марианне, – не уходи, красивая, я сегодня ночью видел тебя во сне… – Нет, он не бредил, и сознание его было ясным, он несколько раз упрямо повторил, что видел её во сне. – Да, видел. Сегодня ночью ты приходила ко мне!…
Марианна вопросительно посмотрела на доктора Кумара, и тот всем своим видом показал: «Да, конечно надо остаться, выслушать больного, который вдруг, после долгих недель упадка, состояния предельной истощённости расслабленности, безразличия ко всему, неожиданно проявил интерес к окружающему, к новому лицу, желание что-то сказать – это великое благо для борьбы с недугом!»
– Я принесу вам ужин, – проговорила Марианна, – посижу с вами, и мы поговорим!
– Не обманешь? – спросил больной, и в голосе, и в глазах его появилась та самая надежда и мольба, которая помогает человеку выжить, выздороветь.
– Если этот юноша справится, сам захочет жить, это будет ваша заслуга, Марианна! – взволнованно говорил доктор Кумар, когда они возвращались в ординаторскую. – И вы хорошо сделали, что пообещали принести ему ужин, может быть, он и поест нормально, не станет капризничать и устраивать голодовки.
В это время по коридорам больницы уже катились тележки с горячим рисом, мясными соусами, овощами и другими блюдами знаменитой индийской кухни, а госпиталь Святого Сингха мог гордиться своими поварами.
По совету доктора Кумара Марианна принесла в палату ужин не только для больного, но и для себя. Она придвинула к его кровати маленький круглый стол, помогла молодому человеку сесть, прислонившись к подушкам, поставила перед ним специальный столик-поднос, и они оба принялись за еду.
Но первое, что этот молодой старик выговорил, заставило Марианну поперхнуться.
– Послушай, – сказал он совершенно серьёзно, – если я поправлюсь, буду опять здоров, ты выйдешь за меня замуж?
– Милый, хороший, – засмеялась Марианна, откашливаясь, – вы даже не знаете, как меня зовут! А уже – замуж…
– Это не важно, – прервал он Марианну. – Ты знаешь, как меня зовут? Не знаешь? Меня зовут Аймар Тупи-Гуарани, но ты зови меня просто Аймар. А я буду звать тебя… ну, как мне тебя называть?
– Марианна. Так можете меня называть. И мы вернёмся к этому разговору, когда вы выздоровеете. Хорошо?
– Вы смеётесь надо мной, – вдруг помрачнел Аймар, – а ведь я говорю серьёзно. Я никогда не был женат, и жизнь моя сложилась так глупо, мне всегда не везло, родители мои умерли от какой-то подлой лихорадки, когда я был ещё младенцем. И я всю жизнь выбивался в люди. И я стал лётчиком, летал в США, в Японию, Великобританию, но однажды мне дали не самолёт, а таратайку, он в воздухе стал разваливаться, пришлось катапультироваться – и вот результат: болячки меня одолели.
С грустью и жалостью слушала Марианна сбивчивую речь этого несчастного, безнадёжно больного, для которого вдруг блеснул луч надежды. А бедняга уже тяжело дышал, голова его упала на грудь, и видно было, что та крошечная вспышка энергии, благодаря которой он смог сесть на кровати и съесть несколько кусочков салата и ложку риса, отняла у него весь запас сил. Она сняла с его одеяла столик-поднос с блюдами, которые в основном были нетронуты, вынула из-под спины лишнюю подушку, уложила и погладила его по щеке, как ребёнка. Так когда-то укладывала она спать маленького сына, и малютка требовал, чтобы она обязательно посидела у его кровати, до тех пор, пока он уснёт. Это была такая славная материнская обязанность – сидеть у кровати, мурлыкать песню, поглаживать тихонько по щеке…
– Придёшь завтра? – засыпая, спросил Аймар. – Приди…
– Приду, милый, приду, – повторяла Марианна. Она не убрала своей ладони с его впалой щеки и, склонившись над его подушкой, нашёптывала какие-то добрые, хорошие слова, говорила, что он ещё будет счастлив, что всё плохое пройдёт, что она никогда его не оставит… И – удивительное дело! – этот человек, которого она знала всего несколько часов, стал ей вдруг близок и дорог, и сердце её болело и ныло от жалости к нему.
Марианна вернулась в ординаторскую со следами слёз на лице, похудевшая, вернее, как-то сразу осунувшаяся. Доктор Кумар, только что вернувшийся после осмотра пострадавших в огне на лайнере «Тамиланд», сказал, что есть тяжёлые больные, которые могут не дожить до утра, поэтому, медперсонал, сегодня всю ночь будет дежурить, и спасать этих людей.
– Среди них есть совсем молодые, – тяжело вздохнул он, наливая себе из термоса чёрного, как пиво, чая.
– Если вы не против, – попросила Марианна, – я тоже буду дежурить.
– Нет, – резко ответил Кумар, – в ожоговом отделении вы не нужны. Там многоопытные едва выдерживают… Хотите чаю?
– Спасибо, доктор, нет, чаю не надо. Вы правы, я пойду, отдохну. Какой я помощник, я не выношу вида крови… А этот несчастный, которого я приняла за старика, Аймар…
– Да, у бедняги слишком много травм, и беда его ещё в том, что никто его нигде не ждёт, никто его не навещает. Как-то, впервые дни после катастрофы, кто-то из его товарищей справлялся, как, мол, летел с высоты пять тысяч метров и жив? Я даже не знаю, завели ли в связи с катастрофой уголовное дело, ответит ли хоть кто-нибудь за лётчика, ведь он теперь инвалид на всю жизнь.
– Но как вы думаете, доктор, он выздоровеет? – срывающимся от волнения голосом спросила Марианна. – Вы разрешите мне завтра ещё до завтрака пойти проведать его? Он просил меня прийти, я обещала…
– Конечно, Марианна, пойдите. И поддержите его морально. И проявите заботу – это подействует сильнее всякого лекарства. Но об одном хочу вас предупредить: не тратьте так себя, берегите свои душевные силы, иначе вас надолго не хватит, а ведь у вас, как я знаю, серьёзные жизненные проблемы.
– И это вы мне говорите, доктор! – не сдерживая слёз, воскликнула Марианна. – Мне же жалко его, понимаете, жалко! Я сделаю всё, только бы он выздоровел!
– Но я не удерживаю вас, – смущённо проговорил доктор. – Если этот несчастный выздоровеет, это будет огромная радость для меня. Но вот если вы заболеете, это уж будет совсем, ни к чему! – И добавил уже по-отечески, строго: – Идите, Марианна, вам действительно надо отдохнуть. Обход я начинаю в десять часов, а до этого времени можете быть у Аймара. Попробуйте заставить его поесть, уговорите, отвлеките. Да, впрочем, я вижу, вы сами знаете, как помочь этой больной душе, ведь он страдает оттого, что никому не нужен.
Придя в свою комнату, Марианна зажгла свет и с тревогой осмотрела все стены. Слава Богу, стены были пусты и комната показалась приятной и уютной. Здесь были и полотенца, и мыло, и другие принадлежности, на кровати лежала белоснежная ночная рубашка. Конечно, сразу же навалились мысли о доме, о том, что столько времени она не имеет никаких известий о своих детях, и опять она долго рыдала, уткнувшись в подушку, вспоминая Луиса. Уснула Марианна с мыслью об Аймаре. И на следующее утро, едва проснувшись, она поспешила к нему.
Было семь утра, когда Марианна, осторожно постучав, приоткрыла дверь и вошла в палату Аймара. Он уже был помыт, причёсан и ждал её.
– Я вдруг испугался, – сказал он, увидев входящую Марианну. – Я подумал, а вдруг это опять сон… И тебя нет… И всё это мне приснилось. Ты вот не веришь, а я, ей Богу, видел тебя во сне!
– Я верю тебе, дружочек, верю! – весело отвечала Марианна, испытывая невероятную радость оттого, что этот человек, который вдруг проник в её душу, жив и чувствует себя хорошо. Во всяком случае, ей хотелось верить, что он чувствует себя хорошо, что ему лучше, что он скоро будет совсем здоров! Она подошла к кровати, наклонилась и нежно поцеловала Аймара в холодную щёку.
– Не так, – едва слышно проговорил он.
– Что, «не так»? – отстранилась Марианна, глядя в его тёмные глаза. В них появился какой-то нездоровый блеск, испугавший Марианну.
– Поцелуй меня, как твоего мужа, – тихо попросил он. – Ты же обещала… Или нет? И я всё это придумал?
– Нет, ты ничего не придумал, – сказала Марианна, садясь на стул у его постели. – Ты даже ещё не знаешь, как ты мне дорог. Но только… Какая я тебе жена? Ты об этом подумал? Знаешь ли ты, сколько мне лет? Тебе двадцать семь…
– А тебе – двадцать!
– Нет, милый, мне – сорок!
– Значит, у меня сорокалетняя жена, – упрямо проговорил Аймар, в упор, глядя на Марианну, как бы стараясь понять, правду ли она говорит, или шутит, играет с ним?
В это время принесли завтрак, и Марианна решила, как угодно хитрить, что угодно наобещать, только бы он поел, только бы подкрепился. Она рассказывала ему о себе, о своих злоключениях, о том, как она сейчас одинока и как нуждается в друге. А он слушал, сокрушался, что не может сейчас же, сразу ей помочь. Но покормить его ей так и не удалось. Он уже не мог есть, он угасал, хотя говорил о будущем и каждую новую фразу начинал словами «мы с тобой»…
Если бы он только знал, как она хотела его спасти! Если бы он знал, как он был ей нужен, он бы не умер… Но он умер у неё на руках, умер тихо, без агонии, как будто уснул.
Когда доктор Кумар в сопровождении коллег зашёл в палату, Марианна дрожащими руками собирала на поднос тарелки с завтраком, которым ей так и не удалось накормить больного. Завтрак был ещё тёплым. А Аймар уже остывал…
