Текст книги "Луис Альберто"

Автор книги: Хосе Антонио Бальтазар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц)

– Корасон хороший!

– Конечно, хороший, – подтвердил Татав и засмеялся.

Женщина замолчала и улыбнулась.

– Корасон – тигрица, – продолжал Петер.

– Что?! – От удивления брови у женщины поползли вверх.

– Тигрица, – повторил Петер. – Татав сказать – Корасон тигрица.

Женщина резко повернулась к Татаву и сердито посмотрела на него.

– Это ты сказал, что я тигрица? – спросила она и медленно двинулась на старика.

Петер понял, что сказал что-то не то, и с недоумением смотрел на Корасон.

– Я просто хотел сказать, что ты грациозная и стройная, как тигрица, – выдумывал на ходу Татав.

– В таком случае ты… ты умный и красивый, как… как осёл! – выпалила женщина в сердцах.

– Не беспокойся, Корасон, он ведь всё равно не понимает, что говорит.

– Зато ты прекрасно понимаешь.

Татав упёрся спиной в забор. Больше отступать ему было некуда. Корасон медленно подошла к нему, и тут он сказал:

– Подумай, ведь он сейчас смотрит на тебя.

– Твоё счастье… – прошептала она, остановившись. – Но если впредь ты будешь говорить ему обо мне всякие гадости, то я не знаю, что с тобой сделаю.

Сказав это, она отошла от Татава и подошла к Петеру, который внимательно наблюдал за этой сценой. Она подняла с земли прутик и довольно умело нарисовала на песке свирепую тигриную морду.

– Это тигрица, – сказала она и ткнула прутом в рисунок.

Петер удивлённо посмотрел на старика и сказал:

– Корасон не тигрица. Корасон хороший.

– Вот видишь, – обрадовался Татав, – он не считает тебя тигрицей. – И про себя добавил: «В отличие от меня».

Успокоенная Корасон нарисовала на песке ослиную морду и сказала Петеру:

– А это Татав.

Петер посмотрел на рисунок и весело засмеялся.

– Ладно, вы тут развлекайтесь, – сказал Татав, – а у меня дела.

– Какие дела? – удивилась Корасон.

– Как это, какие?! Ведь я рыбак.

– Ты что, собрался на рыбалку?

– Да. А что в этом странного?

Корасон покраснела.

– Но… но кто останется с Петером? – робко спросила она.

– Как кто, ты, конечно. – Старик лукаво подмигнул женщине.

– Татав ловить рыбу? – спросил Петер.

– Да. А Корасон останется с тобой. – Татав показал Петеру на Корасон и чётко сказал: – Остаётся с тобой.

– Остаётся! – обрадованно воскликнул Петер.

– Но… но я не могу! – попыталась возразить Корасон.

– Почему? – удивился Татав.

– Я… мне нужно… У меня много дел.

– Ах, как жаль! – Старик вздохнул, притворившись, что поверил ей. – Значит, Петеру придётся сидеть дома одному.

– Но разве можно оставлять его одного, он же, болен?! – возразила Корасон.

– Конечно, нельзя. А что делать? Ведь мне нужно чем-то зарабатывать себе на жизнь.

– Ладно, я останусь, – тихо сказала женщина и густо покраснела.

– Вот и отлично! – заявил Татав, сделав вид, будто он не заметил её смущения. – А мне пора, а то весь лов пропущу.

Взяв рыболовную сеть, он вышел во двор и пошёл к своей лодке. Корасон и Петер остались одни.

Они долго молчали, смущаясь друг друга. Петер поднял с земли прутик и теперь рисовал им на песке разные рисунки. Корасон долго наблюдала за ним. Потом она увидела, что Петер нарисовал лодку, и сказала:

– Лодка. Это лодка.

– Лодка, – повторил Петер.

Корасон взяла у него прутик и нарисовала солнце.

– Солнце, – сказала она.

– Солн-це, – повторил Петер, довольный тем, что не нужно сидеть без дела.

Когда через два часа довольный Татав вошёл во двор, Петер и Корасон громко смеялись.

– Чего вы смеётесь? – улыбнулся старик.

– Нам просто весело, – ответила Корасон.

– Корасон хорошая, – сказал Петер, смеясь. – Корасон очень хорошая.

– Конечно, – догадался Татав. – Ты только и делала, что учила говорить тебе комплименты!

– И вовсе нет! Я учила его разным словам.

– Каким, например? – спросил старик.

– Солнце, море, лодка, парус, – начал повторять Петер, гордо глядя на старика. – Татав рыболов. Татав любит море.

– Ба, да у вас успехи! – обрадовался старик.

Петер действительно делал большие успехи. И в этом ему очень помогала Корасон. Через три дня она разрешила ему встать, и они долго бродили по берегу, разговаривая о разных вещах.

Однажды Петер подошёл к Татаву, указал на старый гончарный круг, который валялся на заднем дворе, и спросил:

– Это что?

– Это гончарный круг.

– Зачем? Зачем он?

– С помощью него делают посуду, – объяснил Татав.

– А как? Покажи!

– Очень просто, сейчас покажу.

Сев за круг, старик принялся объяснять:

– Ты нажимаешь ногой на эти педали, и круг начинает вращаться. На этот круг кладут глину, вот сюда, – он показал в центр круга.

Петер с интересом наблюдал за кругом и слушал объяснения старика. Татав показал и рассказал ему всё как мог.

– А где глина? – спросил Петер, когда старик закончил объяснения.

– Глина? А зачем она тебе?

– Хочу попробовать, – ответил Петер и с интересом сел за круг. Поставив ноги на педали и раскрутив круг, подержал над ним ладони, шевеля пальцами, будто лепит что-то.

– Глину можно найти недалеко отсюда, – вспомнил, наконец, старик.

– Где? – заинтересовался Петер.

– А вон там! – Татав махнул рукой в направлении деревни. – За деревней есть небольшой овраг и там превосходная глина.

– Спасибо! – воскликнул обрадованный Петер и направился к деревне.

– Ты куда? – удивился Татав.

– За глиной! – крикнул он, уходя, и прибавил ходу.

Старик посмотрел ему вслед и сказал, улыбнувшись:

– Ну, совсем, как ребёнок.

А Петер тем временем весело шагал через деревню. Он не раз бывал здесь, но никогда не приходил сюда один. Ему вообще ещё не удавалось выходить куда-то одному, потому что Татав и Корасон очень оберегали его. И теперь, почувствовав себя свободным, он был очень рад. Не сказать, чтобы общество Корасон или Татава тяготило его, нет. Просто он очень хотел почувствовать себя, наконец, самостоятельным, взрослым человеком. И вот теперь он чувствовал себя самостоятельным и был очень рад этому.

Проходя мимо лавки Намиса, Петер услышал, как его кто-то окликнул:

– Эй, Петер, подожди!

Мужчина остановился и оглянулся. На пороге лавки стоял Намис.

– Здравствуйте, – поздоровался он.

– Здравствуйте, – ответил лавочник.

– Вам что-нибудь нужно?

– Да, нужно.

– Что?

– Передай Татаву, что приближается время платить проценты, и спроси его, не забыл ли он об этом.

– Какие проценты?

– Он знает, какие! – И, засмеявшись, ушёл в дом.

Петер, ничего не поняв, пожал плечами и направился дальше. Он нашёл овраг, о котором говорил Татав, и набрал там глины. Когда он вернулся домой, Татав спросил его:

– Ну, как прогулялся?

– Хорошо, – ответил Петер.

– Нашёл овраг?

– Да. – Петер высыпал перед стариком глину.

Татав присел перед этой глиной, взял один из комьев в руку и, разминая его, сказал:

– Хорошая глина.

– Я встретил мужчина, вот такой! – сказал Петер и изобразил толстяка.

– Это, наверно, Намис! – воскликнул Татав и расхохотался тому, как смешно и точно Петер изобразил толстого лавочника.

– Он сказал про какие-то проценты, – продолжал Петер.

Услышав это, Татав перестал смеяться. Он поднялся с колен и швырнул глину на землю.

– Про какие проценты он говорил? – спросил Петер.

– Да так, не важно, – ответил Татав и пошёл в дом.

Петер проводил его долгим взглядом, пожал плечами и стал собирать разбросанную по земле глину.

А Татав вошёл в дом, сел на стул и задумался. Он не хотел, чтобы Петер знал о его делах с Намисом, поэтому ничего не сказал ему. Но проценты действительно предстояло отдавать через неделю, а у старика совсем не было денег, и он даже не знал, где их можно было достать.

– Ничего, как-нибудь выкручусь! – сказал он, наконец, и встал со стула, хлопнув себя по коленям.

Когда он вышел во двор, Петер уже размочил глину и укладывал её на круг.

– Хочу работать, – сказал он, увидев, что Татав наблюдает за ним. – Будет горшок.

– А ты умеешь? – спросил старик.

– Не знаю. Не помню, – ответил Петер и рассмеялся.

Разогнав круг, Петер принялся за работу. Движения его рук сначала были неловкими и неумелыми. Но постепенно он приноровился, и из бесформенного куска глины стало появляться некое подобие кувшина. Этот кувшин был ещё неровный, неуклюжий, но это был уже кувшин…

Первый кувшин у Петера развалился. Но это его совсем не огорчило. Он собрал глину в кучку и начал всё сначала. Петер был так увлечён, что даже не заметил, как пришла Корасон, поговорила о чём-то с Татавом, потом тихонько подошла к Петеру и стала наблюдать за его работой.

Когда рассыпался второй кувшин, женщина сказала:

– Не переживай, Петер, у тебя очень неплохо получается. Вот увидишь, из тебя выйдет хороший гончар.

– Тебе нравится? – удивлённо спросил он.

– Да, конечно, – ответила она тихо и опустила глаза.

– Спасибо, – смущённо сказал Петер. – Ты хорошая… добрая.

От этих слов краска залила лицо женщины. Она робко улыбнулась и спросила:

– Ты это из вежливости говоришь? Или ты действительно так думаешь?

– Что такое «из вежливости»? Я так думаю – я так говорю.

Корасон рассмеялась.

– Почему ты смеёшься? – удивился Петер.

– Нужно говорить: «Я говорю то, что думаю».

– А разве я сказал непонятно?

– Понятно, но неправильно. Это – как кувшин. Я вижу твой кувшин, понимаю, что это кувшин, но он пока неправильный. Когда ты научишься, это будет правильный, настоящий кувшин. Но для этого тебе нужно очень постараться. Ведь ты не хочешь, чтобы у тебя получился просто кувшин, в котором носят воду, ты, наверное, хочешь, чтобы это был красивый кувшин. Так же и с твоим языком. Нужно говорить не только так, чтобы было понятно, но и так, чтобы было красиво. Ты понимаешь меня?

– Да, понимаю. Но не будь такой строгая…

– Строгой, такой строгой, – опять поправила его Корасон.

– Да, такой строгой. Не будь такой строгой, а то я буду бояться с тобой разговаривает.

– Хорошо, не буду! – засмеялась Корасон.

Петер между тем закончил лепить третий кувшин. Он посмотрел на своё произведение и остался доволен.

– Теперь нужно обжигать, да?

– Конечно! – сказал Татав, подойдя к Петеру и посмотрев, что у него получилось.

– А как это сделать?

Татав задумался.

– Когда-то у меня была печь для обжига, – сказал он, наконец. – Но она оказалась мне не нужна, и я сделал из неё коптильню для рыбы, ведь нужно же, мне её где-нибудь коптить, а то она испортится и пропадёт даром.

– А можно её вернуть в первоначальный вид? – спросила Корасон.

– Конечно, можно, – ответил старик, почесав затылок. – Но что мне тогда делать с рыбой?

Петер, слушавший их всё это время, вдруг сказал:

– Я построю коптильню.

– Как ты это сделаешь? – удивился Татав.

– Пока не знаю. Но построю.

Татав и Корасон переглянулись и рассмеялись.

– Почему вы смеётесь? – обиженно спросил Петер.

– Потому, – ответил Татав сквозь смех, – что ты даже не знаешь, как лепить горшки, как строить коптильню, а берёшься за эту работу.

– Но ведь… Не боги обжигают горшки, – вдруг выпалил Петер и сам удивился тому, что сказал. – Кажется, есть такая поговорка.

– Да, есть, – ответила Корасон удивлённо.

– Оказывается, ты не всё забыл, – добавил Татав. – Ну что же, ты меня убедил. Я покажу тебе, что эта коптильня из себя представляет, и посмотрим, что из этого получится. Если ты сумеешь построить мне её, то я с радостью освобожу для тебя печь для обжига. Договорились?

– Конечно, – согласился Петер.

Лицо Татава засияло от счастья. Когда он отошёл от гончарного круга и снова принялся за починку рыболовной сети, к нему подошла Корасон и тихо спросила:

– Чему ты так обрадовался? Ведь Петер может зря израсходовать строительный материал и ничего тебе не построить.

– Тебе этого не понять, Корасон, – ответил старик, продолжая улыбаться.

– Почему же? – удивилась женщина. – Попробуй объяснить, может, я и пойму.

– Просто он вдруг очень напомнил мне брата. Ведь мой брат тоже занимался гончарным делом одно время. И он тоже готов был взяться за любое дело, совершенно не пугаясь того, что никогда ему не приходилось этим заниматься раньше. И у него всегда получалось. Ты знаешь, Корасон, мне почему-то кажется, что у Петера обязательно получится.

– Почему ты так уверен? – не понимала женщина. – Ведь, может, раньше он никогда не занимался этим?

– Ну и что же? Дело совсем не в этом. Я считаю, что человек может научиться всему, что делают руками, – строить, лепить горшки, чинить сеть, да всё что угодно. Для этого нужна голова на плечах и большое усердие. А уж усердия ему не отбавлять, посмотри на него.

Корасон обернулась и посмотрела на Петера. Он только что смял третий кувшин и терпеливо начал лепить четвёртый.

Татав не ошибся – у Петера действительно всё получилось. За три дня он соорудил новую коптильню, да ещё получше старой. Он работал с утра до вечера и прерывался только для того, чтобы поесть. Татав со стороны наблюдал за его работой, иногда помогая дельным советом. Но советы редко были нужны Петеру. Хорошенько подумав, он справлялся с любой проблемой. Это очень радовало старика.

Когда коптильня была готова, Петер подошёл к Татаву и сказал:

– Я построил, как ты сказал. Только изменил кое-что.

– Что ты изменил? – испугался Татав. – Ведь теперь она может не работать.

– Не волнуйся, – ответил Петер спокойно, – она будет работать даже лучше, чем старая. Я просто немного изменил дымоход, так будет лучше, вот увидишь.

– Ну что же, посмотрим, – недоверчиво сказал старик. – Завтра утром я поеду на рыбалку, а когда вернусь, мы её опробуем.

– А можно с тобой? – попросил Петер.

– Лучше не надо. – Татав не любил выходить на рыбалку с кем-то после того, как утонул его брат.

Когда на следующий день старик вернулся с рыбалки, Петер и Корасон уже ждали его.

– Ну что, попробуем? – спросил старик и поставил перед Петером корзину с рыбой.

– Конечно, попробуем.

Разожгли огонь. Татав с интересом наблюдал за Петером, который очень волновался. Он ходил из стороны в сторону, то и дело подкладывал дрова, проверял тягу.

– Успокойся, всё будет нормально, – сказала Корасон.

Петер сел на землю. Но через минуту опять вскочил и начал ходить по двору. Ему никак не сиделось на месте.

Рыба получилась превосходная. Больше всех радовался Татав. Он то и дело хвалил Петера, говорил, что теперь может построить такие коптильни по всей деревне, и не нужно будет платить огромные деньги мастеру из города.

– Я тоже очень рад. Мне приятно, что я смог сделать что-то полезное, – смущённо ответил Петер.

Тут во двор вошёл Намис. Никто его даже не заметил. Лавочник с презрением посмотрел на веселье людей и сказал:

– Татав, я пришёл напомнить тебе о том, что завтра ты должен платить мне проценты. Ты помнишь об этом?

– Помню. – Старик перестал смеяться.

– А деньги у тебя есть?

Татав промолчал.

– А за что он должен платить тебе? – вмешался Петер.

– Это не твоё дело, – зло ответил лавочник.

– Почему же, моё, – спокойно сказал мужчина. – Ведь я живу в его доме, мы едим один хлеб.

– Не нужно тебе этого знать, – тихо сказал Татав.

– Но почему? Этот мужчина требует от тебя деньги. Я ем твой хлеб, живу в твоём доме, пользуюсь твоей добротой, а ты от этого страдаешь. Я ведь хочу помочь тебе, хватит мне всё время бездельничать.

– Но ты не бездельничаешь. Вон, какую хорошую коптильню соорудил за три дня.

– Коптильню?! – удивлённо спросил Намис.

– Да, а что? – гордо ответил Петер.

Лавочник немного помолчал, о чём-то соображая, а потом сказал:

– Если твой гость, Татав, соорудит мне коптильню, будем считать, что проценты за этот месяц ты мне уплатил.

– Я согласен, – сказал Петер.

– Нет! – вмешался старик.

– Но почему? Ведь у нас нет денег. – Мужчина был удивлён.

– Потому что эта работа стоит намного дороже. Послушай, Намис, не нужно обманывать меня так нагло. Если ты хочешь, чтобы Петер построил тебе коптильню, то это будет стоить тебе процентов по долгу за… за четыре месяца.

– За два, – спокойно ответил лавочник.

– За три. За три месяца, – вмешалась Корасон. – И считай, что тебе очень повезло.

Услышав слова женщины, Намис не стал больше торговаться и согласился на её условия.

– А ты сможешь это сделать? – спросила она, когда лавочник ушёл.

– Конечно, смогу, – спокойно сказал Петер. – Я мог бы построить даже лучше, потому, что теперь знаю, как это делать. Но мне не очень хочется стараться для этого человека… Хочешь, я тебе сооружу такую коптильню?

– Нет! – засмеялась Корасон. – Не нужно.

– Тогда я вылеплю тебе самый красивый кувшин, какой ты только можешь себе представить.

– Ну, зачем, не нужно. – Корасон покраснела и опустила глаза.

– Почему не нужно? Ведь ты так много ухаживала за мной, и ты… ты… ты очень добрая, – смущённо пробормотал Петер и взял её за руку.

К ним подошёл Татав.

– Спасибо тебе, Петер! – сказал он, хлопая его по плечу. – Ты не представляешь себе, как ты выручил меня.

– Да что вы все, сговорились, что ли?! – воскликнул мужчина. – Ведь это я должен благодарить вас, а не вы меня. Ведь, если бы не вы, мои кости уже давно плавали бы по Индийскому океану в желудке какой-нибудь акулы.

– А откуда ты знаешь, что это Индийский океан? – неожиданно спросил Татав.

Петер осёкся. Он удивлённо посмотрел на старика, задумался и, наконец, сказал:

– Не помню. Просто я знаю, и всё.

– К тебе постепенно возвращается память, – сказал Татав и улыбнулся.

– Да, но это не та память, которая должна ко мне вернуться, – сокрушённо ответил мужчина. – Что толку от того, что я помню, как называется Индийский океан, что столица Франции – Париж, а в России самые холодные зимы. Ведь я никак не могу вспомнить, кто я, откуда, как здесь очутился?!

Махнув рукой, он повернулся и пошёл на пляж, к морю. Корасон хотела пойти за ним, но Татав остановил её.

– Подожди, не ходи, – сказал он, взяв женщину за руку. – Пусть он побудет один. Он должен привыкнуть к тому, что в его возрасте он должен начинать жизнь сначала, без имени, без родных, без всего.

– Но я хочу просто успокоить его.

– Если мы начнём его утешать, ему будет ещё труднее, поверь мне.

– Хорошо, я тебя понимаю, – сказала она, вздохнув. – Ладно, я пойду.

Попрощавшись с Татавом и попросив его передать привет Петеру, Корасон отправилась домой. Путь её лежал через деревню. Было уже поздно, и она никого не рассчитывала встретить, но её вдруг кто-то окликнул:

– Эй, Корасон!

Она огляделась по сторонам и увидела Намиса, который вышел из-за дерева. Больше никого вокруг не было, и это очень испугало женщину.

– Что тебе нужно, Намис? – спросила она.

– Я поджидал тебя, – ответил лавочник.

– Зачем?

– Хотел поговорить с тобой. – Намис оглянулся и подошёл ближе.

– Нам не о чем с тобой разговаривать, уже поздно.

– Это даже хорошо. Нам с тобой никто не помешает.

От страха у женщины перехватило дыхание. Она отступила два шага и грозно сказала:

– Отойди от меня, а то я буду кричать.

– Зачем тебе кричать? Ведь я не делал тебе ничего плохого. Пока. – Намис зло рассмеялся.

Вдруг невдалеке послышались быстрые шаги и голос Петера:

– Корасон, подожди! – кричал он.

Лавочник со злостью оглянулся на него и сплюнул:

– Ну вот, не дали поговорить!

– Корасон, я хотел дать тебе немного копчёной рыбы! – сказал Петер, подбежав, тяжело дыша. – Но ты уже ушла. – Тут он заметил Намиса. – Добрый вечер, – сказал он и с подозрением посмотрел в лицо лавочника. – Я вам не помешал?

– Нет, что ты! – поспешила сказать Корасон. – Я уже попрощалась с Намисом и собиралась идти домой. Ты проводишь меня?

– Конечно, провожу, – улыбнулся Петер.

Корасон взяла его под руку, повернулась к лавочнику и сказала, любезно улыбаясь:

– Спокойной ночи, Намис. Очень рада была тебя видеть.

– Всего доброго, – буркнул тот в ответ и, повернувшись к ним спиной, побрёл к себе в лавку.

Когда Петер и Корасон подошли к дому, было уже далеко за полночь.

– Спасибо тебе, что проводил меня, – ласково сказала женщина.

Лицо её при лунном свете показалось Петеру настолько красивым, что он смущённо опустил глаза.

– Ты придёшь завтра? – спросил он робко.

– Конечно, приду.

– Приходи, я буду тебя ждал.

– Не ждал, а ждать, – поправила Корасон, она не рассмеялась, как обычно. Ей было приятно слышать эти слова. Взглянув на мужчину, который стоял сейчас перед ней и смущался, как мальчишка, она вдруг почувствовала себя очень счастливой женщиной. Она даже не могла объяснить себе, почему это случилось, да и не пыталась этого сделать.

Корасон просто встала на цыпочки, быстро поцеловала его в щёку и, пока он не опомнился, убежала в дом.

А Петер ещё долго стоял перед её хижиной и всматривался в тёмные окна, неизвестно чему улыбаясь.

Когда он вернулся в лачугу Татава, уже светало. Пытаясь не разбудить старика, Петер тихо вошёл в комнату, но споткнулся о стул. Стул упал, сильно загремев.

– А… ты уже вернулся? – тихо спросил Татав.

– Да, вернулся, – ответил Петер, стараясь придать своему голосу как можно больше равнодушия.

– Ну как? – Татав не хотел заканчивать разговор.

– Что как?

– Я спрашиваю, как твои дела с Корасон?

– Я проводил её домой, – сказал Петер, раздеваясь.

– Ну, это я и без тебя понял. А что было дальше?

– Ничего не было. Проводил и вернулся домой.

– Что ты говоришь?! – старик тихо засмеялся. – А я думал, она живёт в нашей деревне.

– Конечно, а где ещё?

– Но за это время деревню можно было обойти десять раз. А ты говоришь, что только проводил, и всё. Ну, не хочешь говорить – не надо.

Старик повернулся на другой бок и скоро захрапел.

А Петер так и не смог уснуть. Он лежал на кровати и смотрел в потолок, думая об удивительной женщине, которая недавно поцеловала его. До самого утра Петер так и не уснул…

На следующий день, утром, когда Татав проснулся, Петера уже не было. Старик подумал, что он во дворе, но и там его не оказалось.

– Странно, куда он мог пойти? – спросил Татав своё отражение в тазу с водой и пожал плечами. Потом зачерпнул пригоршню воды и стал умываться.

А Петер с рассветом встал с постели, наскоро позавтракал и отправился к Намису, строить коптильню. Когда лавочник проснулся и вышел на порог своей лавки, сладко потягиваясь, мужчина уже был там.

– A-а, это ты. Пришёл строить коптильню? А почему ещё не работаешь?

– Потому, – спокойно ответил Петер, с презрением глядя на толстого противного старика, – что вы не указали мне место, где строить.

– Вон там, – Намис ткнул пальцем в угол двора.

– Хорошо, – ответил Петер и принялся за работу.

Через три дня коптильня была готова. Петер соорудил её не хуже, чем коптильню Татава, но и ничуть не лучше.