Текст книги "Луис Альберто"

Автор книги: Хосе Антонио Бальтазар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

– Ладно, – сказала Корасон. – Нам пора домой. Пойдём, посмотрим, что получилось из твоих горшков.

– Да, пойдём.

Они быстрым шагом направились к дому Татава и даже не заметили, что во время их прогулки за ними зорко наблюдали два злых прищуренных глаза. Это был лавочник, который не мог простить Петеру того, что он ухаживает за Корасон.

Придя во двор, Петер и Корасон сразу подошли к печи и стали тушить огонь. Потом Петер осторожно открыл заслонку и стал специальным ухватом аккуратно доставать из печи кувшины и горшки и ставить их на землю.

– Ну, как у меня получилось? – с гордостью спросил он у Татава и Корасон.

– Подожди радоваться, – спокойно сказал старик. – Сначала они должны остыть, а потом мы и посмотрим, что у тебя получилось.

Первый кувшин рассыпался прямо у Петера в руках.

– Ну вот, не получилось! – От досады он готов был расплакаться, как маленький мальчик.

– Ничего страшного, – успокоил его Татав. – Ты же ещё не испробовал остальные кувшины.

– С остальными будет то же самое, – ответил Петер и безнадёжно махнул рукой.

– Зря ты так говоришь, – возразил ему старик. – Они могут получиться вполне нормальные, а ты от злости их просто разобьёшь. С таким терпением, как у тебя, ничего и никогда не может получиться.

– Ну, хорошо, я подожду, – сказал Петер и сел на лавку.

Корасон присела и стала бережно собирать осколки от разбившегося кувшина. Она очень переживала за Петера, и ей было жаль, что у него не получилось.

Когда всё остыло, Петер посмотрел, что получилось с остальной посудой. Половина кувшинов разбилась сразу, а у других поотлетали ручки. Целым оказался только один.

– Интересно, а почему он получился такой крепкий? – удивился Петер и стал внимательно рассматривать его.

На первый взгляд это был обыкновенный кувшин, каких много. Но при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что вылеплен он из не совсем такого материала, как остальные. Просто в глину попало немного песка. При обжиге этот песок расплавился, и вместо глины получилась неплохая керамика.

Поняв, в чём дело, Петер весело рассмеялся.

– Чему ты радуешься? – удивился Татав. – Ведь у тебя ничего не получилось.

– Ну и что! – выкрикнул мужчина весело. – Зато я знаю, почему не получилось!

– Ну и почему же?

– А потому, что эта глина просто не пригодна для посуды. А если добавить в неё немного песка с пляжа, то получится отличная керамика.

Корасон с радостью наблюдала за весельем Петера. Вдруг он остановился, посмотрел на неё, взял кувшин в руки и весело сказал:

– Возьми! Я хочу подарить этот кувшин тебе.

– Ой, у меня ещё столько дел… – суетливо сказал Татав и поспешил удалиться, чтобы не мешать им и опять не ляпнуть какую-нибудь глупость.

– Мне?… Это мне? – потупив глаза, переспросила Корасон, как будто не слышала, что сказал ей Петер.

– Да, тебе. Он не очень красивый, кривоватый, но это мой первый кувшин, и я хочу подарить его тебе.

– Лучше продай его мне! – вдруг услышал он за спиной противный голос и смех Намиса.

– Что тебе здесь нужно?! – гневно спросила у лавочника Корасон.

– Я просто проходил мимо и решил поговорить с тобой.

– Нам с тобой не о чем разговаривать! – резко перебила его женщина и повернулась к нему спиной.

– Конечно, не о чем! – со злостью прошипел Намис. – Ты лучше будешь любезничать с этим… с этим горшочником.

Тут Петер вплотную подошёл к лавочнику и тихо сказал:

– Сегодня я обжёг свой первый горшок. Сначала я хотел подарить его Корасон, но теперь передумал. Мне пришла идея получше – я решил разбить его о твою голову. Если я досчитаю до трёх, а ты всё ещё будешь здесь, то я так и сделаю.

– Да как ты смеешь мне угрожать!…– начал было возмущаться лавочник, но Петер перебил его.

– Раз! – сказал он громко.

– Да ведь я с тобой знаешь, что…

– Два! – сказал Петер ещё громче.

– Только посмей, и я!…

– Три! – сказал Петер.

Лавочник пулей вылетел со двора. Вслед ему понёсся звонкий смех женщины.

– Здорово ты его напугал! – сказала Корасон, когда приступ смеха прошёл.

– Терпеть не могу таких наглецов, как этот Намис. – Петер поставил кувшин на лавку.

– Только он тебе этого никогда не простит, – сказала Корасон с тревогой в голосе.

– Ничего, пусть не прощает, если ему так хочется, – махнул рукой Петер. – Я его не боюсь.

Тут из хижины выглянул Татав.

– Мне показалось, что я слышал тут голос Намиса? – спросил он, оглядываясь.

– Да, он был здесь, – сказал Петер спокойно. – Мы с ним очень вежливо поговорили, и он пошёл домой…

– После того как Петер чуть не разбил кувшин о его голову, – добавила Корасон.

– Как это? – испугался Татав.

– Именно так всё и было, – подтвердил Петер. – Я пригрозил этому наглецу, что разобью кувшин о его башку, если он немедленно не уберётся отсюда. Он решил не рисковать своей драгоценной головой и поспешил удалиться.

– Но зачем ты это сделал? – с волнением в голосе спросил старик. – Ведь теперь он может привести полицию или придумать ещё что-нибудь похуже.

– Ничего он мне не сделает, – успокоил старика Петер.

– Но почему ты в этом так уверен? – не унимался Татав.

– Потому, – спокойно ответил мужчина, – что ваш Намис просто трус, и он не посмеет ничего сделать ни мне, ни вам.

– Во-первых, – вмешалась Корасон, – он совсем не наш, как ты изволил выразиться. А во-вторых, он хоть и трус, но ещё и подлый трус и не упустит возможности с тобой поквитаться.

– Ну, это мы ещё посмотрим. – Петер решительно не хотел признать, что он поступил опрометчиво. – Да ладно вам! Как будто больше не о чем поговорить, как только об этом жалком и глупом лавочнике.

– Петер, да пойми же ты… – пыталась образумить его Корасон, но он перебил её:

– Даже не хочу тебя слушать. Всё, хватит об этом!

Татав сокрушённо развёл руками и, не сказав ни слова, пошёл обратно в хижину.

А Петер принялся рассматривать свой кувшин с таким видом, будто ничего не произошло. После долгого молчания он поднял глаза и посмотрел на Корасон.

– Так ты примешь от меня этот подарок? – спросил он и хитро улыбнулся.

– А чему, собственно, ты так радуешься? – спросила женщина, которая тоже не смогла сдержать лукавой улыбки.

– Сам не знаю, чему, – честно ответил Петер и заулыбался ещё больше.

– Ну, если ты так просишь, то так уж и быть, я приму от тебя этот подарок.

Она взяла кувшин из рук мужчины, при этом слегка коснувшись своими пальцами его пальцев, и стала внимательно его разглядывать. А Петер стоял рядом и с нежностью смотрел на женщину. Пока она смотрела на кувшин и не видела глаз мужчины, он мог не скрывать своих чувств.

– Не очень-то он у тебя и ровный, – сказала Корасон, наконец, и весело посмотрела на Петера.

Выражение глаз мужчины с нежного сменилось на шутливое, и он сказал:

– Если он тебе не нравится, ты можешь просто разбить его о голову Намиса, когда он будет опять приставать к тебе.

– Нет, он очень мне нравится, – сказала Корасон и нежно погладила пузатый бок кувшина. – Большое тебе спасибо за подарок.

– Не стоит благодарности, – смущённо пробормотал Петер.

– Любой подарок стоит благодарности, – возразила она. – Тем более такой, как этот.

– Что же такого особенного в этом кувшине? – удивлённо спросил Петер.

– То, что он у тебя первый. Он намного дороже для тебя, чем все, которые ты вылепишь потом, какими бы красивыми они у тебя ни получились. – Корасон ещё раз посмотрела на подарок. – А почему ты решил его подарить именно мне? – спросила она тихо.

Петер не знал, что ответить. Ведь он не мог сказать, что подарил кувшин Корасон потому, что она ему очень нравится. Взрослый мужчина, он смущался, как ребёнок, и не мог ничего с собой поделать. Уже много раз он собирался сказать ей о своих чувствах, но в последний момент ему не хватало решимости, и он откладывал объяснение на следующий раз.

– Так почему ты решил подарить его именно мне? – повторила свой вопрос Корасон.

Она смущалась не меньше Петера. Щёки её порозовели, и она опустила глаза. Корасон прекрасно видела, что она нравится Петеру, да и он ей очень нравился. Но она не хотела объясняться первой и ждала, когда это сделает он. Ей очень хотелось услышать от него те слова, смысл которых она знала наперёд. Вот и сейчас она замерла в счастливом ожидании.

Петер долго переминался с ноги на ногу и, наконец, робко и тихо сказал:

– Я подарил этот кувшин тебе потому, что ты… Потому, что ты мне нравишься.

Сказав это, он вдруг обнял женщину и поцеловал её в губы. Корасон нисколько не сопротивлялась. Наоборот, она ещё крепче прижалась к Петеру и обвила руками его шею.

Татав незаметно наблюдал за этой сценой из окна хижины. На лице у него сияла счастливая улыбка.

Наконец Корасон оторвалась от Петера и сказала:

– Ты мне тоже очень нравишься.

– Ну, я догадался, – ответил он и ласково улыбнулся.

Он снова обнял женщину и нежно поцеловал в щёку.

– Проводи меня домой, – тихо сказала она, высвобождаясь из его объятий.

– Да, конечно, провожу.

Они взялись за руки, как это делают маленькие дети и вышли со двора. Татав посмотрел им вслед и тихо сказал:

– Ну вот, теперь нужно готовиться к свадьбе.

Он грустно вздохнул, немножко завидуя Петеру, и снова принялся за свои дела.

А Петер и Корасон медленно шли по улице и молчали. Они просто боялись бесполезными и неуклюжими словами нарушить то хрупкое состояние счастья, в котором они сейчас пребывали.

Уже вечерело. Солнце спряталось за горизонт, оставив после себя только красный след на гладкой поверхности моря. Над островом тихо кружили чайки, изредка покрикивая. Лёгкий тёплый ветерок приятно ласкал кожу и развевал волосы. Волны тихо и размеренно плескались о берег и друг за дружкой медленно, как бы нехотя отползали назад.

Мужчина и женщина шли по тропинке к деревне и молчали. Сейчас они были одни на целом свете, никто не смел, потревожить этих двух влюблённых людей.

Наконец, Корасон прервала молчание. Она нежно посмотрела на своего возлюбленного и тихо спросила:

– Скажи мне, Петер, а ты влюблялся когда-нибудь?

Петер пожал плечами.

– Не помню… Не знаю, – ответил он, наконец. – Но у меня такое впечатление, как будто со мной это впервые.

Женщина незаметно улыбнулась. Ей было приятно слышать то, что сказал Петер.

А Петер вдруг схватил женщину и поднял её на руки.

– Что ты делаешь? – испуганно спросила Корасон и весело засмеялась.

– Ничего. Я просто хочу понести тебя на руках! – воскликнул он.

Он нёс её как самый драгоценный дар, нежно прижимая к своей груди. Корасон замерла от счастья и старалась не шевелиться. Она только незаметно целовала мужчину в его мускулистую шею, пока он нёс её по дороге. А Петер чувствовал её горячее дыхание, её запах, волосы женщины приятно щекотали его лицо. Он был на седьмом небе от счастья, готов был кричать и петь от радости, которая переполняла его душу, и от которой перехватывало дыхание. Но он не делал этого, он просто бережно нёс Корасон по дороге, как будто боялся её уронить…

– Далеко ты её несёшь? – услышал он вдруг голос за своей спиной и обернулся.

Из-за пальмы вышел Намис. Он злорадно улыбался, в руке у него была огромная дубина.

Петер бережно поставил Корасон на землю и грозно спросил у лавочника:

– Что тебе здесь нужно, Намис?

Лавочник ухмыльнулся:

– Я хотел просто решить наш с тобой недавний спор. Только теперь у тебя нет горшка, но зато у меня есть палка.

– Корасон, иди домой, скоро я тебя догоню, – сказал Петер женщине, сохраняя полное спокойствие, как будто он собирался мирно побеседовать со старым другом.

– Я никуда не пойду, – твёрдо ответила она и с ненавистью посмотрела на лавочника.

– Тебе лучше уйти, – злобно прошипел Намис. – Ведь твой возлюбленный сам просит тебя об этом.

– Я никуда не пойду, – ещё раз повторила Корасон.

– Ну, зачем тебе видеть, как я буду лупить его палкой?! – спросил лавочник и засмеялся. – Ведь это для него такой позор! Тебе не следует на это смотреть.

Намиса так разобрало от смеха, что он даже не заметил, как Петер спокойно подошёл к нему и неожиданно выхватил палку из его рук.

– Не следует так увлекаться своей победой, которой ты ещё пока не достиг, – сказал он и зашвырнул палку далеко в кусты на глазах обалдевшего от неожиданности лавочника.

От возмущения Намис не мог ничего сказать. Он вытаращил глаза на Петера и глотал воздух, как рыба, вытащенная на берег из воды.

Петер спокойно повернулся к Корасон и сказал:

– Я очень прошу тебя – иди домой. Мне нужно кое о чём побеседовать с моим приятелем Намисом. Скоро я тебя догоню.

– Ну конечно, раз ты так меня просишь… – ехидно сказала женщина и повернулась, чтобы уйти.

– Куда ты, Корасон? – жалобно спросил лавочник.

Женщина остановилась, медленно повернулась к нему и ответила с приятной улыбкой на лице:

– Ты ведь сам просил меня уйти. Я не хочу смотреть, как ты будешь бить Петера палкой, хотя, я уверена, это будет довольно занятное зрелище.

Сказав это, она повернулась и медленно побрела по тропинке домой. Намис долго смотрел ей вслед, нервно сглатывая слюну и постепенно покрываясь потом.

– Только не бей его очень сильно? – крикнула Корасон издали и весело рассмеялась.

Намис со страхом покосился на Петера. Тот спокойно стоял и смотрел в глаза лавочнику. Только кулаки у него нервно сжимались и разжимались.

– Вот теперь мы с тобой можем спокойно поговорить с глазу на глаз, – сказал, наконец, Петер. – Я давно хотел это сделать. Да и ты пришёл сюда именно за этим, если я не ошибаюсь.

Намис ничего не мог ответить. От страха все мысли перепутались у него в голове, и он забыл все слова, какие существуют. Есть на свете люди такого сорта, которые проявляют завидную отвагу, когда сила на их стороне, но перед теми, кто их не испугался, они сами готовы дрожать от страха. Намиса смело можно причислить именно к таким людям. И Петеру даже не нужно было выхватывать палку у него из рук, чтобы осадить этого «храбреца».

– Ну что, теперь ты не такой смелый, как минуту назад. Что же с тобой случилось? – спросил Петер.

– Я… Я больше… Я больше не буду, – пробормотал лавочник заикаясь.

Петер рассмеялся в ответ.

– Ты просишь прощения, как нашкодивший ребёнок. Не годится так поступать взрослому мужчине. Успокойся, я не буду с тобой драться. Это всё равно, что бить младенца. К тому же мне просто противно пачкать о тебя руки.

– Я могу идти? – обрадованно спросил Намис.

– Нет, не можешь. Я ещё не сказал тебе того, для чего я отправил Корасон домой и остался здесь с тобой.

– Что ты хотел мне сказать? – подхалимским тоном спросил лавочник.

– Я просто хочу предупредить тебя, что если ты ещё раз пристанешь к Корасон, то тебе несдобровать. Это первое. А второе заключается в том, что больше Татав тебе ничего не должен. Он и так отдал тебе намного больше, чем должен был его брат, хотя вполне мог этого и не делать.

– Но ведь… – попытался возразить лавочник.

– Ты, кажется, хочешь что-то сказать? – грозно спросил Петер, делая два шага к Намису.

– Н-нет, не хочу! – испугался тот ещё больше.

– Вот и отлично. Значит, ты понял меня? – Лавочник молчал. – Я не слышу! Ты понял меня или не понял?! – грозно повторил свой вопрос Петер и приблизился вплотную к этому трусливому и подлому негодяю.

– Да-да, я всё понял. Конечно, Татав ничего не должен мне больше, ты совершенно прав, – быстро-быстро залепетал Намис, чуть не теряя сознание от страха.

– Ну вот, видишь, как запросто можно договориться друг с другом, даже не применяя силы.

Петер вежливо улыбнулся и отступил от лавочника.

– Мне было очень приятно с тобой поговорить, – сказал он. – А теперь прошу меня простить, но мне нужно спешить. Корасон уже, наверное, заждалась меня. Да, кстати, если ты хочешь нравиться женщинам, то тебе не стоит есть так много чеснока, а то рядом с тобой просто невозможно стоять, так от тебя воняет.

Петер ещё раз улыбнулся, похлопал лавочника по плечу и пошёл за Корасон. Намис долго смотрел ему вслед и вдруг расплакался, как ребёнок. Это были слёзы ненависти, слёзы обиды и бессилия. Лавочник сначала хотел броситься вдогонку за этим наглецом, который так обошёлся с ним, но испугался. Он просто схватил камушек, который валялся у его ног, и запустил вдогонку Петеру. Камень описал в воздухе ровную дугу и упал на землю неподалёку от лавочника, подняв небольшой фонтанчик пыли.

– Ох, как ты мне за это поплатишься! – со злостью прошептал Намис, как будто боялся, что Петер услышит его слова и вернётся обратно.

Постояв ещё немного и с ненавистью посмотрев на пустую дорогу, Намис пнул ногой землю, вымещая на ней всю свою злобу, и поплёлся домой.

А Петер тем временем добрался до хижины Корасон. Он тяжело дышал после долгого бега, сердце его так колотилось, что вот-вот готово было выскочить наружу.

Подбежав к калитке, он остановился в нерешительности. Петер не смел, зайти в дом женщины в такой поздний час, но он очень хотел увидеть её ещё раз, к тому же он сказал ей, что догонит её, как только поговорит с Намисом. И вот теперь он стоял перед домом и смотрел на окна в надежде, что увидит Корасон или она увидит его.

Взошла луна, по одной стали зажигаться звёзды, а он всё стоял и стоял, не зная, уходить ему домой или оставаться тут.

Вдруг дверь открылась, и во двор выглянула Корасон. Она лукаво посмотрела на Петера и спросила:

– Долго ты ещё собираешься тут стоять? Или ты решил охранять меня до самого утра?

– Нет, я просто… Мне просто неловко входить в твой дом в такое позднее время и без приглашения, – ответил Петер, смущённо переминаясь с ноги на ногу.

– Перестань вести себя, как мальчишка. – Корасон подошла к Петеру, взяла его за руку и повела в дом.

Петер послушно пошёл за женщиной. Войдя в дом, он осмотрелся по сторонам, так как был здесь впервые.

Дом Корасон был немного больше, чем у Татава, ну и, конечно, намного чище. Во всём была видна заботливая женская рука – в занавесках на окнах, в покрывале на кровати, в посуде, которая не валялась по всему дому, а была аккуратно расставлена в шкафу.

– У тебя здесь очень… очень красиво, – сказал он, оглядевшись по сторонам.

– Мне приятно, что тебе понравилось, – сказала Корасон смущённо.

Они стояли в нерешительности и смотрели друг на друга. Наконец, Корасон спохватилась:

– Ты, наверное, голоден. Ведь ты не ел с самого утра.

– Мне просто неловко… – начал Петер, но Корасон опять перебила его:

– Как ты мне надоел со своей неловкостью! Перестань стесняться, как будто мы с тобой только что познакомились.

Женщина быстро накрыла на стол. Она была настоящей хозяйкой и сумела из ничего соорудить довольно неплохой ужин буквально за считанные минуты. Петер наблюдал за её движениями, как зрители наблюдают за движениями фокусника, который у них на глазах достаёт из рукава гроздь винограда, а из шляпы извлекает поднос с жареной рыбой. Примерно то же самое проделывала и Корасон перед его изумлёнными глазами.

– Ужин готов, – сказала она, наконец. – Можешь садиться за стол.

– Спасибо,– поблагодарил Петер и нерешительно сел.

– Благодарить меня будешь, когда поешь. – Корасон положила ему в тарелку жареной рыбы с рисом и овощами. – Извини, что она холодная.

Петер засмеялся.

– Чему ты смеёшься? – удивилась она.

– Как только я перестал извиняться перед тобой, ты начала извиняться передо мной. А, в общем-то, я здесь гость.

– Ты давно желанный гость, – тихо сказала Корасон и смущённо опустила глаза. – И поэтому я очень хочу, чтобы тебе у меня понравилось.

– Можешь быть спокойна, твоё желание сбылось. – Петер был не менее смущён, чем Корасон.

Он взял вилку и принялся, медленно есть. Корасон молча сидела рядом и смотрела на него ласковыми глазами.

– Если ты будешь на меня так смотреть, я никогда не смогу это доесть, – сказал он и улыбнулся.

– Я смущаю тебя, да? – спросила женщина и засмеялась. – Хорошо, я не буду так смотреть на тебя, пока ты не поешь. Лучше расскажи мне, о чём вы договорились с Намисом. Я очень испугалась, когда увидела его с этой огромной палкой в руках. Но ты здорово его обезоружил.

– Всё это пустяки. – Петер доел рыбу и отставил тарелку. – Большое тебе спасибо. Ты чудесно готовишь.

– Да ладно, хватит меня хвалить.

– Нет, правда, вкусно. Никогда не ел ничего подобного.

– Ты просто голоден, и поэтому моя стряпня кажется тебе такой вкусной. – Корасон встала и убрала тарелку. – Сейчас я заварю чай.

Она вышла и через минуту принесла чайник с ароматным чаем. Разлив его в чашки, она села рядом с Петером и спросила опять:

– Так о чём вы с ним договорились?

– Мы очень мило побеседовали, – ответил нехотя Петер. – Намис оказался не таким уж плохим, как ты думаешь. Он пообещал мне, что больше не будет приставать к тебе со своими ухаживаниями. Кроме того, он оказался так любезен, что с радостью простил нам с Татавом остаток долга, который мы ему ещё не отдали.

– И как это тебе удалось его уговорить? – спросила Корасон, весело рассмеявшись.

– Ты представляешь, мне даже не пришлось его долго упрашивать об этом. Наверное, у меня дар прирождённого оратора, – весело ответил Петер.

– На самом деле ты должен быть поосторожнее теперь, – сказала Корасон, перестав смеяться. – Намис не простит тебе этого никогда. Он будет мстить тебе, как только у него появится возможность сделать это.

– Я постараюсь не предоставить ему этой возможности, – успокоил её Петер.

– Не будь таким беспечным, я очень переживаю за тебя, – не переставала волноваться Корасон.

Петер нежно погладил женщину по плечу.

– Мне очень приятно, что ты беспокоишься обо мне, – сказал он и поцеловал её в щёку.

Глаза женщины так и засветились от счастья. Она обняла Петера и тихо сказала:

– Ты… ты очень добрый и ласковый.

– Это потому, что я рядом с тобой, – нежно ответил он и прижал её к себе. – С тобой я чувствую себя большим и сильным. Спасибо тебе за это. – Он пристально посмотрел ей в глаза и сказал: – У тебя очень красивые глаза. И вообще ты очень красивая.

Он взял её лицо в свои ладони и стал нежно целовать её глаза, щёки, лоб, губы, шею…

Утром следующего дня, когда Петер вернулся домой, Татав ещё спал. Петер не стал заходить в дом, боясь разбудить старика. Он просто сел на крыльцо и задумался.

Много разных мыслей роилось в его голове. Он не знал, что ему теперь делать. С одной стороны, Петер не терял надежды, что он сможет вспомнить, кто он и откуда. Тогда он сможет вернуться домой, к своей прежней жизни. Но ведь в той, прошлой жизни у него наверняка есть жена, дети. А как же тогда Корасон? Вчера вечером Петер понял, что любит Корасон и не может жить без этой женщины. Как же быть, что делать?

Петер так задумался, что даже не заметил, как проснулся Татав. Старик вышел на крыльцо и тихо сел рядом с ним. Сначала он хотел пошутить по поводу того, как рано сегодня встал Петер и как поздно он вчера вернулся, но понял, что тому не до шуток.

– Что-нибудь случилось? – спросил он тихо.

Петер вздрогнул от неожиданности. Он оглянулся и увидел рядом с собой старика.

– A-а, это ты, Татав?

– Я, кто же ещё.

– Ты так тихо подошёл, что я даже не заметил тебя.

– Я тебя напугал?

– Да, немного.

– Так ты мне ответишь, что случилось? – повторил свой вопрос старик.

– Да нет, ничего не случилось. – Петер тяжело вздохнул и посмотрел на Татава.

– А почему же ты тогда так тяжело вздыхаешь?

Петер с грустью посмотрел на небо, на море, на золотистый песок пляжа. Потом он повернулся к старику и сказал:

– Я запутался, Татав, и не знаю, как мне дальше жить.

– Что же тебя так запутало, ответь мне. Я старый человек и, надеюсь, смогу тебе помочь добрым советом.

– Нет, вряд ли ты сможешь подсказать, как мне быть дальше. Я так запутался, что просто уже ничего не соображаю.

– И всё же попробуй, – мягко настаивал Татав. – А вдруг мы вместе сможем решить, как тебе быть дальше!

Петер помолчал немного и начал свой рассказ.

– Понимаешь, Татав, – сказал он, – меня как будто раздирает на две части… Я очень хочу, очень надеюсь вспомнить свою прошлую жизнь. Ведь там я был кем-то, у меня было имя, была интересная работа, были друзья… Всё это очень волнует меня. Ведь там, в моей прошлой жизни, я наверняка кому-то нужен, кто-то страдает оттого, что меня с ними нет. Ведь у меня там, наверное, была семья, может, даже дети. А я даже не помню ничего этого. Ведь мне нужно что-то делать, как-то пытаться выяснить про себя всё. Но для этого я должен уехать, бросить тебя, Корасон. А я совсем не хочу этого делать. Я привык к вам и не хочу причинять вам боль. Что мне делать?

Петер замолчал. Он посмотрел на Татава и увидел в глазах старика слёзы.

– Мне действительно трудно что-то посоветовав тебе, Петер, – тихо сказал старик. – Но позволь мне задать тебе только один вопрос.

– Конечно, спрашивай.

– Скажи мне, Петер, чего ты хочешь больше: остаться с нами или искать… искать то, что у тебя было раньше?

Петер задумался.

– Даже не могу сказать тебе, чего мне хочется больше, – сказал он, наконец.

– Если ты переживаешь по поводу того, что нам с Корасон будет трудно без тебя, то насчёт этого можешь не беспокоиться – мы прекрасно поймём тебя и не станем сильно горевать. Но я подозреваю, что есть другие причины, которые удерживают тебя здесь. Я правильно догадался?

Петер не ответил. Он пристально посмотрел на старика и спросил его:

– Скажи мне, Татав, откуда вы, старики, всё знаете? Как вы догадываетесь обо всём?

Татав загадочно улыбнулся.

– Когда тебе будет столько лет, сколько мне сейчас, тебе будет совсем не трудно это делать. Просто у меня есть глаза, есть уши и есть житейский опыт.

– Ну, раз ты всё знаешь, то посоветуй мне, как быть.

– Я не могу давать тебе таких советов, – Татав беспомощно развёл руками.

– Но почему? Ты же всё знаешь! – удивился Петер.

– В таких случаях каждый человек должен решать сам за себя. Он должен слушать не советы посторонних, а только голос своего сердца. Я просто не имею права советовать тебе что-нибудь. Теперь ты понимаешь меня?

Петер кивнул в знак согласия.

– Да, я понял всё, что ты говоришь… Но легче мне от этого не стало.

– А кто сказал, что должно быть легко? Самый страшный подарок, который Господь преподнёс человеку – это свобода выбора. Ничто не порождает в человеческой душе таких мучений, как эта свобода. Ведь насколько было бы легче, если бы кто-то решал всё за нас. Но нам этого не дано, и приходится всё в этой жизни решать самим.

– Да, наверное, ты прав, – сказал мужчина, поднимаясь с крыльца. – Но давай мы лучше оставим этот разговор, я хочу немного поработать.

– Может, ты хотя бы позавтракаешь?! – крикнул Татав вдогонку уходящему Петеру, но тот его даже не услышал.

Петер шёл за глиной. Но она была нужна ему совсем не для горшков и кувшинов. Он хотел заняться другим делом…

Набрав столько глины, сколько ему нужно, он тщательно очистил её от камушков и принялся хорошенько вымешивать. Потом слепил её в один кусок и понёс в мастерскую.

Мастерская Петера совсем не была такой, какими бывают мастерские настоящих гончаров. Это был просто небольшой закуток во дворе за домом, прикрытый навесом от дождя и ветра. Там хранился весь инструмент Петера, и там он работал.

Принеся глину в эту мастерскую, Петер принялся что-то лепить из неё. Он работал с таким вдохновением, что не слышал, как Татав звал его завтракать, потом обедать, потом просто поесть чего-нибудь, чтобы не упасть с голоду. Ничего этого Петер не слышал, а если бы слышал, то всё равно не оставил бы свою работу – так он был ею увлечён.

И только когда стемнело настолько, что трудно стало различать в сумерках окружающие предметы, он оставил работу и пошёл в дом.

Там он тщательно вымыл руки и, не говоря ни слова, сел за стол. Татав поставил перед ним тарелку с ужином и спросил:

– Как твоя работа? Ты был так увлечён, что даже не слышал, как приходила Корасон.

– Корасон приходила сюда?! – взволнованно переспросил Петер. – Когда она приходила?

– Ещё утром, – ответил старик.

– А она спрашивала, где я?

– Да, спрашивала, и я сказал ей, что ты работаешь в своей мастерской.

– Надо было позвать меня. Почему ты этого не сделал? – воскликнул Петер.

– Я звал тебя, – пытался оправдаться старик. – Но ты даже не обратил на меня внимания.

– А она?!

– А она сказала, что не хочет тебе мешать, и сразу ушла. А что, собственно, случилось?

Петер ничего не ответил. Он вскочил со стула и выбежал из дома.

– Куда ты? Подожди! Ну, хоть доешь, ведь ты не ел весь день! – крикнул ему вдогонку старик, но тот даже не услышал его слов.

Татав с улыбкой посмотрел на то место, где только что сидел Петер, осуждающе покачал головой и сказал:

– Ох, уж эти мне влюблённые!… Они готовы неизвестно ради чего остаться голодными на весь день. Как будто завтра уже не наступит, и он больше никогда не увидит свою распрекрасную Корасон.

Петер действительно бросился к ней. Когда он узнал о том, что она приходила сегодня, а он даже не услышал, как Татав его звал, он очень испугался, что Корасон обиделась на него за то, что он не вышел, чтобы поздороваться, когда она пришла.

Когда он подбежал к дому женщины, он еле дышал от быстрого бега, колени его дрожали. Опёршись о забор, он громко крикнул в темноту:

– Корасон! Корасон, это я, Петер!

В доме зажёгся свет, через минуту дверь открылась и выглянула Корасон. Увидев её, Петер счастливо заулыбался.

– Ты что, с ума сошёл? – испуганно спросила женщина.

– Да, я сошёл с ума! – крикнул он и засмеялся. – Я сошёл с ума потому, что люблю тебя!

Он бросился к ней, обнял и стал целовать. Теперь он понимал, что никуда не уедет от этой женщины, потому что действительно очень любит её и ни за что не оставит.

По щекам Корасон текли слёзы. Это были слёзы радости, слёзы счастья. Она так долго ждала этого момента, что теперь не могла поверить, что он настал. Настал так неожиданно, так вдруг.

– Почему ты решил мне сказать об этом именно сейчас? – спросила она Петера.

Петер посмотрел на неё счастливыми глазами и ответил:

– Я узнал от Татава, что ты приходила сегодня, а я даже не вышел, когда он меня звал. Я испугался, что ты обиделась на меня за это, и решил прийти и попросить у тебя прощения. Но потом, когда я увидел тебя, эти слова сами слетели с моих губ. И я не жалею, что произнёс их!

Корасон засмеялась.

– Почему ты смеёшься? – удивлённо спросил Петер.

– Я смеюсь от радости! – ответила она и нежно поцеловала его в губы.

– Я сегодня весь день думал о нас с тобой, – сказал он. – И я понял, что просто не могу жить без тебя. Я прошу тебя быть моей женой.

– Я согласна! Я согласна стать твоей женой! – радостно воскликнула женщина, и её слова эхом прокатились по деревне, будя спящих собак.

Но, ни его, ни её не волновало, что своими радостными криками они могут разбудить всю деревню. Сейчас они были одни, одни на целом свете…

Когда Татав проснулся, Петера дома не было. Старик посмотрел на пустую кровать, и пробормотал: