Текст книги "В тени Рюджина (СИ)"

Автор книги: Халег Чудинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 81 страниц)

– Я серьезно, Микото!

– Не нашего ума это дело, Кушина. Ты пока не Хокаге, так что не трать нервы. Будь, что будет, а там разберемся.

2 июля 49 года от начала Эпохи Какурезато

– Тупая баба, – сплюнув на землю и хищно растянув губы, отчего на свету блеснули заостренные зубы, произнес киринин. – Брось свою палку, не позорься перед шиноби.

– Кто ты там? Жрица? Монахиня? – вторил ему второй, по краю обходя поляну в лесу. – Говорят, тут они не порченные. Знаешь, что правильные жрицы в нормальных храмах должны обслужить прихожан, а не угрожать им луком?

– Да хватит ее запугивать, – поморщился третий. – Кончайте с ней, и продолжаем миссию.

– Эй, у нас же еще куча времени, командир, – недовольно забубнил первый. – Так быстро кончать – разве ж это дело?

Все шиноби дружно заржали. Их Кураме на глаза попалось в общей сложности семь человек. И от общего веселья воздержались лишь холодно прыснувший командир, да одна из двух среди кирининов куноичи.

– Люди. Даже когда я думаю, что ниже вам падать некуда, вы всегда убеждаете меня в обратном, – слетели с губ Курамы полные надменного презрения слова. – Сдавайтесь немедля, и Рюджин… Да и я тоже, будем милостивы к вам.

– Ох-хо-хо! Какая воинственная жрица!

– Надеюсь, она горяча не только на словах.

Чистое девичье лицо с огромными желтыми глазами на нем скривилось в брезгливой гримасе. Излучаемые этими людьми чувства не нравились Кураме.

– Похоже, это можно считать отказом, – длинные рыжие волосы качнулись из стороны в сторону, вместе с неодобрительным покачиванием головы Курамой.

Тонкая девичья ладонь с необычными, перламутрово мерцающими на свету ногтями, сжалась на белом древке лука. Белоснежная кожа изящных пальцев коснулась тугой тетивы.

– Эх, я же говорю – тупая баба, – радостно осклабился киринин, чтобы через миг исчезнуть в Шуншине.

В человеческом теле Кураме было сложно оценить мастерство этого шиноби в искусстве перемещения. Прицелиться и угодить в того стрелой было бы сложно. Наверное, стрелять из лука по ниндзя и в самом деле глупо. Только лук в руках Курамы был оружием иного рода.

Гладившие тетиву пальцы сорвались с туго натянутой струны, по лесной поляне пронесся гулкий звон. Звук усиливался в создаваемом вокруг лука из воздуха резонаторе, и разнесся в стороны стремительной узкой волной. Только что исчезнувший в воздухе киринин вновь появился. Двигаясь быстрее ветра с помощью техники в направлении к Кураме, он первый встретился со звуком спущенной тетивы. И, врезавшись в него, он словно споткнулся. Заросшая загрубевшими к середине лета побегами папоротника земля встретила подкосившееся тело, которое по инерции сделало еще несколько кувырков и остановилось в нескольких шагах от Курамы.

Один за другим, словно подрубленные сосенки, начали валиться наземь и прочие шиноби Тумана.

– Хамаюми: Икиджигоку, – гордо прозвучали в тишине слова Курамы, когда растаяли последние переливы звона тетивы. – Погрузитесь в ад, созданный самими собой. Малис, они готовы.

Последние слова прозвучали достаточно громко, чтобы быть услышанными в нескольких десятках метров за стеной кустарника и деревьев.

Почти сразу же раздался шелест листьев. Кусты затряслись, когда шиноби Ото начали продираться сквозь них. Губы Курамы скривились в легкой насмешке. Похоже, Малис и ее подручный давно не бывали на полевых миссиях. В человеческом теле даже биджу по лесу двигался изящнее.

Из-за кустов появилось всего двое человек. Ровно столько Кураме позволяли силы его воплощения утащить на себе с достаточной скоростью, чтобы вовремя перехватить эту группу кирининов.

– Оперативно, – отряхнув одежду от паутины с налипшими на нее чешуйками семян азусы, заметила Малис.

Малис Ринха лишь недавно вернулась в Ото из Страны Демонов после того, как там стих накал боевых действий. И сразу же она оказалась на новых миссиях.

– Гендзюцу, оказывается, бывают очень удобны, – хвастливо заявил биджу.

– Наконец, начала это признавать, – рассеяно заметила Ринха, приближаясь к ближайшему киринину и прикосновением к его коже проверяя состояние. – Тебе еще многому предстоит научиться, эти гендзюцу – лишь мелочь, в сравнении с настоящими техниками высших уровней.

– Опять учиться, – невольно для Курамы на его человеческом лице недовольно надулись губы.

– Снова. Приказы Рюджина-самы не обсуждаются. Или, – Малис с иронией посмотрела на Кураму, – мне нужно сообщить ему, что ты не хочешь выполнять его приказ?

– Не надо, – получила Ринха незамедлительный и полный негодования ответ. – Все нормально?

– Да, никто серьезно не пострадал. Даже этот уникум умудрился не свернуть себе шею, – сказала Малис, закончив с беглым осмотром. – Сейчас займемся их допросом.

Не став мешать специалистам, биджу в теле мико занялся своими делами. Нужно было снять тетиву с лука и аккуратно ее смотать, а также завернуть в чехол и сам лук. Этот инструмент был подарен Кураме самим Орочимару. Не сказать, что он был как-то особо ценен лично для биджу, но… Это был подарок. Подарок от Орочимару. Вещь диковинная не только своими свойствами, но сама по себе в принципе.

Кураме редко приходилось принимать подарки. Тем более Орочимару был… Он был тем человеком, от кого можно было принять дар и даже гордиться, что ли, этим.

Тем временем Ринха и ее помощник занимались кирининами. Янтарные глаза Курамы то и дело косили в их сторону, пока белые руки с перламутровыми ногтями аккуратно выравнивали изогнутое тело лука и укладывали его и шелковую тетиву в мягкий чехол. С Кьюби не стали делиться информацией, откуда Малис узнала, что сегодня по этому маршруту в Стране Водопада будет двигаться отряд Кири. Она просто откуда-то это знала, Кураме нужно было просто доставить ее в определенное место и приготовить шиноби к обработке.

И вот тут начиналось самое интересное. Гендзюцу допроса и наложение джуиндзюцу для манипуляции людьми при необходимости. В последнее время после появления подарка от Орочимару, Кураме стали интересны эти техники людей. Еще после того, как разум биджу оказался во власти Мадары, у Кьюби уже был интерес к техникам иллюзий. Утратить над собой власть было неприятно, ни безмерное количество чакры, ни ментальные особенности не позволяли от этого защититься.

Гендзюцу – это опасно. А то, что опасно, нужно изучить, чтобы ему противостоять. Хотя, конечно, времени на это уходит много. Тем более, что приходится учить не техники сначала, а всякую нудную медицину.

Простыми техниками овладеть труда большого не составило, обучить им могли многие. Шиин показали даже свои простейшие навыки. А вот тому, что делала сейчас Малис, обучиться уже было нелегко. Гендзюцу допроса еще ладно, но джуиндзюцу – уже гораздо сложнее.

Эта печать из трех вписанных друг в друга кругов, кажется, была получена от Учиха. Во многом изменена, но основа та же. Красноглазые знали толк в контроле чужого разума. Но в итоге вопрос из уст Курамы прозвучал совсем не о джуиндзюцу.

– Ты называешь его Рюджин-сама, но ведь не считаешь, что он и в самом деле… Рюджин.

Занятые работой шиноби Ото на мгновение замерли. Напарник Малис опасливо покосился на своего командира и поспешно вернулся к допросу киринина. Сама Ринха с усмешкой ответила:

– Уж кому бы об этом говорить, Курама. Я не встречала в Ото такого человека, который бы ругался с ним чаще тебя. Даже твой новенький дружок, которого Рюджин-сама вытащил в очередной раз не знаю уж откуда, хоть и мальчишка мальчишкой, но не позволяет себе такого.

– Я Курама. С Шукаку меня не сравнивай.

– Но ты тоже не считаешь его Богом-Драконом? – настаивала Малис, вернувшись к работе.

– Почему? – взлетели вверх от удивления брови на лице Курамы. – Он может быть Рюджином, но и я не какая-то девчонка. Я Курама. Поэтому это не мешает мне высказать ему все в лицо.

– Курама, которая выглядит девчонкой и носит одежды мико храма Кумотори, которая выглядит как мико храма Кумотори, и которая подчиняется Рюджину-сама как мико храма Кумотори, – посмеиваясь, произнесла Ринха. – Ты только ведешь себя не так, как мико.

– Я уважаю Орочимару, потому что я не человек, и он знает об этом, и он видит меня не человеком, но продолжает говорить со мной так, словно это ничего не значит. Это, знаешь ли, оказывается, очень ценно.

– Не человек, говоришь, – рассеяно повторила Малис, достав пару свитков из-за пазухи одного из кирининов и бегло пробежав по ним взглядом. – Так это тело он создал для тебя? Любопытно.

– О, ты знаешь об этом?

– Я помогала ему с этим проектом. С созданием новых человеческих организмов, биологических клонов, – кивнув, ответила Ринха. – Знаешь, мико из храма Кумотори по имени Курама, одна из статуй на пути к вашему жилищу – это мой муж.

– Вот как? Поэтому Орочимару для тебя не ками?

– Нет, не поэтому. Я просто такой человек, который боится всего мистического и старательно от него отгораживается. Но Рюджин-сама… Я знаю, что он виновен в смерти моего мужа, но он спас жизнь моего сына, Юто, – Малис тепло посмотрела на дернувшегося при упоминании его имени помощника. – А Кэцу и сам был виноват. Но даже если не это, я бы все равно многое простила Рюджину-сама и продолжала бы называть его Рюджином-сама, потому что его знания – это что-то за гранью человеческого понимания.

– Знания? Да ну… Помню я одного старика, который помудрей был.

– Он мог создать тебе человеческое тело, Курама? – внимательно посмотрев на Кьюби, спросила Малис.

– Ну… Если бы захотел, то, наверное, бы смог.

– Спроектировать его едва ли не с нуля, учтя миллиарды последовательностей генома, его особенности упаковки и взаимодействия генов на хромосомах друг с другом? – спросила Малис и сама же дала ответ: – Не думаю. Твое тело – это музыка, картина, скульптура. Это искусство, в основе которого лежат невероятные медицинские знания. Прикоснуться к ним – это честь для меня.

– Гм, – перламутровый ноготок поскреб кожу под рыжей шевелюрой, – так это что получается, мое тело – это первый подарок от Орочимару, а не этот лук? Я начинаю чувствовать себя глупо.

– Отрадно слышать. Я чувствую себя так с самого начала нашего разговора, – хмыкнув, прокомментировала слова Кьюби Малис. – К чему вообще был твой вопрос?

– Ну… Просто я Курама! – лицо биджу озарила широкая улыбка.

– Ты постоянно это твердишь. Это что-то должно значить?

– Хе-хе-хе! Конеч… – довольно было начал говорить биджу, но слова застряли в его горле через миг.

– Что случилось? – тут же среагировала Ринха. – Враг?

– Треххвостый. Как говорил Орочимару, Санби и в самом деле появился неподалеку!

4 июля 49 года от начала Эпохи Какурезато

– Мы почти пришли, Рин.

Какаши не узнавал свой хриплый голос. Он слишком устал. Туман в голове не позволял даже понять, где он точно сейчас находится. Но он знал, что уже почти пришел.

– Потерпи еще немного, Рин.

Тяжелое тело на спине давило и прижимало к земле. Сил передвигаться по верхним тропам не было. Сил не хватало, чтобы просто переставлять ноги. Скрытые под слоем прелых листьев и редкой лесной травой корни норовили угодить под стопу. Какаши не был уверен, что сможет подняться, если упадет на одном из них. Он не знал, как долго он лежал на том изрытом и пропитанном кровью поле, но беспамятство не принесло отдыха. Побелевшие пальцы с бурыми пятнами крови на них цеплялись за одежду Рин из последних сил.

– Где-то здесь должен быть наш лагерь. Я точно помню.

Запах крови и душок разложения навязчиво лезли в нос. Какаши отчаянно пытался сконцентрироваться на других ароматах. В лесу цвела липа, с лугов доносился аромат цветущих трав. Пахло ландышами. Этот аромат забился в нос, пропитал маску на лице и не желал выветриваться. Ландыши были там, где он очнулся. Везде были ландыши.

– Мы почти пришли, Рин.

Слова вырывались изо рта, хотя Какаши понимал, что никто не услышит его. Рин уже никого не услышит. Ее холодные руки касались его щеки. Ее мышцы сковала смерть. Несмотря на застывшую на лице маску умиротворения, ее тело было сковано смертью. Какаши не знал техник, способных это изменить, поэтому ее тело было таким тяжелым, таким неудобным. Ее колени больно упирались в спину, но Какаши продолжал идти. Он не мог иначе.

Он не мог остановиться, иначе мысли поглотят его. Запах тления сведет с ума. Вид бледной кожи… Он должен смотреть только вперед.

Холодная рука Рин словно гладила его щеку при каждом шаге, но Какаши не обращал на это внимания. Голова была пуста. Не думать – это было его спасением.

* * *

Медленно проводив взглядом удаляющуюся фигуру юного джонина с тяжкой ношей на спине, я неодобрительно покачал головой. И призвал одну из змей, приказав той передать Микото, что к ним движется Какаши. Если парнишка заблудится, если его не найдут вовремя, то он и в самом деле съедет с катушек. Окончательно и бесповоротно. Пусть он и способный, но все же раз стал джонином, то мог бы овладеть техникой запечатывания тел. Это бы упростило жизнь и спасло нервы.

– Итак, – погасив огонь додзюцу в глазах, я обернулся к Кураме, – здесь мы ничего добиться не смогли.

– Исобу находится под сильным гендзюцу, – нахмурившись, ответил мне биджу. – Он не смог взять под контроль свою силу и вырваться из-под власти чужой воли.

– Этого стоило ожидать, – вздохнув, признал я.

Мадара, должно быть, приложил достаточно много усилий, чтобы разыграть весь этот спектакль перед своим преемником. Логично, что он подстраховался на все возможные случаи. Он даже смог все провернуть, несмотря на то, что я мог локализовать примерное место происшествия заранее. Но местность слишком плотно контролируется клонами Зецу. Попадаться им на глаза я не рискну, и это сужало пространство для маневра.

Еще раз вздохнув, я опустился на корточки возле одного из малоприметных холмиков на полянке, поросшей молодыми тонкими деревцами, на которой мы с Курамой сейчас остановились. Этот холмик был покрыт молодой зеленой травой, прямо из него вверх устремились тонкие и гибкие стволы азусы и бумажной шелковицы. Корни деревьев и трав насквозь пронизали холмик. Корневища цветущего в это нехарактерное для себя время ландыша даже выпирали наружу. Если бы не желтеющие на свету скуловые дуги, то так сразу и не поймешь, что тут лежат останки человека.

Аккуратно сорвав стебель ландыша, растущий прямо из глазницы незадачливого шиноби, я поднес его к лицу и прислушался к аромату мелких белых цветов. Вряд ли многие смогли бы распознать все оттенки запаха, чтобы определить что это был не совсем обычный цветок. Похожие росли только в одном месте – в Лесу Смерти. Из них получались отличные лекарства и яды. Помогали справиться с сердечной недостаточностью, повышали давление и уменьшали частоту сердцебиения. Вплоть до полной остановки сердца при правильной концентрации. Обычные ландыши имели схожие свойства, только были менее активными и пахли они по-другому.

Что же, прости, Нохара Рин, тебя спасти мне не удалось.

– Стихия Дерева, – отбросив цветок в сторону, озвучил я и без того очевидную вещь, поднимаясь. – Ладно. Больше нам делать здесь нечего. Уходим.

Глава 52. Интерлюдия. Тень Огня

17 августа 49 года от начала Эпохи Какурезато

– Они здесь, – водя парой пальцев по тонкому слою почвы, покрывающему каменистую землю, сообщил Сакумо. – Три десятка человек. Из них шиноби… Скорее всего, двенадцать. В поместье еще около семидесяти человек, из них на шиноби похожи не более сорока.

– Хорошо, – кивнув, принял к сведению слова шиноби Хирузен. – Как и было оговорено.

Сдвинув на затылок шапку Хокаге, которую сегодня пришлось надеть, Сарутоби с прищуром осмотрел из-под нее местность впереди. На диво красивая горная долина. С юга она была очерчена рядом пологих сопок, с севера – грядой серых скал, за кромкой которых вдали виднелись контуры высоких гор, увенчанных белыми снежными шапками. На востоке, в окружении нескольких вершин лежало озеро, из которого в долину несколькими каскадами изливался водопад, давая начало текущей на восток реке – очередному притоку могучей Бандзе. После недавних дождей эта речка была особенно бурной, она шумно билась в плену укрепленных берегов. Мутная вода разбивалась в пыль, яростно разбиваясь о камни и сияя сонмом радуг.

Шиноби Конохи и несколько десятков людей, которых они сопровождали, остановились на одном из склонов сопок. Он был почти голым, редкие кустарники щеголяли объеденными ветвями, а трава была словно скошена едва ли не под корень. Инузука уже успел заметить следы недавно ушедшего отсюда большого стада серау или горалов и намеревался вскоре отловить парочку, чтобы отметить сегодняшний день. Естественно, это были угодья дайме Страны Деревьев, но вряд ли он будет против, если шиноби Конохи решат перекусить парочкой обитающих здесь копытных.

В этот жаркий полдень солнце светило в спину ниндзя Листа, освещая скалы Страны Земли. Прогретые солнечными лучами они словно были окружены маревом. Потоки воздуха вздымались вверх над ними, создавая приятный ветерок. Даже без традиционного «каменного дождя», который часто случается на границе Стран Деревьев и Земли. Скорее всего, в этом месте это явление и не случалось никогда, иначе долина не приглянулась бы местному феодалу.

В низине, между сопками и скалами текла речка, по берегам которой были разбиты сады. Здесь располагалась одна из резиденций дайме Страны Деревьев. Это было достаточно скромное жилище: несколько деревянных зданий, окруженных стеной и полудикими садами. Ею он пользовался зимой при охоте на крупную дичь и летом, когда было желание уделить время соколиной охоте. Но сейчас это место было выбрано не для охоты.

Вдохнув полной грудью свежий ветерок, наполненный запахом трав и цветов, Хирузен осмотрел голубое небо, усеянное белоснежными барашками облаков. И в самом деле это был чудный денек, чтобы заключить, наконец, мир с Ивой и отметить это событие жаренной на углях бараниной.

Усмехнувшись своим мечтам, Сарутоби оглянулся на спутников. Часть шиноби отстала, они вели медлительные воловьи повозки с придворными чиновниками и дворянами. Еще двое сопровождали непосредственно Хокаге. Собранный Хатаке Сакумо, на его лице словно отпечаталась усталость. Под глазами темные мешки, взгляд тяжел. Несколько месяцев он провел на миссиях, и это сказывалось на состоянии даже такого опытного шиноби.

Второй спутник Хокаге тоже давно не покидал границ Страны Огня, и хотя в боевых миссиях участвовал реже, устал он не меньше. Руки Харуно Кизаши спасли многих от неминуемой смерти. Кому-то он помог непосредственно, остальным его техники позволили протянуть достаточно долго, чтобы оказаться в больнице Конохи под наблюдением Цунаде. На лице ирьенина тоже была заметна усталость, которая, впрочем, была скрыта за кривой ироничной усмешкой.

– Чего такой довольный, парень? – хмыкнув, спросил у ученика Орочимару Сарутоби.

– Ха? А чего грустить? Эта треклятая война может закончиться! – удивленно ответил Харуно. – Я так устал за эти годы. Только тремя днями ранее в полевом госпитале сутки проторчал после четырех часов сна, а сегодня это может кончиться! Я даже не верю… Словно проснулся в другом мире.

– Где-то и сейчас идут бои, Кизаши, – хмуро вставил свое слово Сакумо.

– Они закончатся, – убежденно заявил Харуно. – Не сегодня, так завтра. О, ками! Я не видел жену уже полтора месяца! Вот же она устроит скандал, когда встретимся.

Кизаши неловко рассмеялся, но улыбка быстро потухла.

– Она была в отрядах у границ Аме, – негромко добавил он. – Там было тихо в последние месяцы. Она точно устроит мне выволочку.

– Устроит, – хлопнув по плечу Кизаши, подтвердил Сакумо, поняв то, о чем ирьенин сказать вслух боялся. – О другом даже не думай.

Сарутоби помнил, как окончилась предыдущая война для Сакумо. Тогда он вернулся домой. Но не его жена. Она все начало Второй мировой провела с новорожденным сыном, и, только тот окреп, ушла на фронт, откуда ей уже не было пути назад.

– Так полтора месяца назад ты ее все-таки видел? – с ухмылкой поглядев на Кизаши, спросил Хокаге. – Смотри, при встрече она тебя уже и отцом может назвать.

– Отцом? – от удивления брови Кизаши взлетели вверх. – Ну нет… Наверное, нет. Хокаге-сама, вы у границ Аме не бывали, случаем?

– Бывал, но уж давненько. Идем-ка к месту встречи уже, – приказал Сарутоби, вновь надвинув шапку на лоб.

По приказу Хокаге их процессия, состоящая из шиноби и нескольких нагнавших к этому времени Хирузена повозок дворян двинулась вперед, по грунтовой дороге, ведущей к поместью.

Несмотря на погожий день и поднявшего ему настроение Кизаши, лицо Хирузена все же быстро вновь стало хмурым. Не все в Конохе, как Харуно, видели этот день праздничным после долгой войны с Ивой. Слишком многих жжет жажда мести за погибших друзей, и подписание мирного договора с Камнем на нынешних условиях они считали позором. Но иного им предложить Хирузен не мог. Затягивать войну уже было невозможно. Коноха потеряла слишком много. И сейчас, когда наследники дайме увлечены дележом власти, у какурезато начинаются проблемы с финансированием. Затягивать войну, мечтая закрепить за собой лучшие условия мирного договора, глупо.

Нет, это можно сделать. После нескольких разгромных поражений Камня, после разрушения линий снабжения, после того, как Минато вселил им страх в души, единолично сразив армию – это можно было сделать относительно легко. Но Хокаге не должен жить сегодняшним днем. Хирузен уже пережил две Великих Войны, и по опыту предыдущих понял одно – если не поступиться малым при подписании мира во время окончания одной войны, то можно потерять большее, так как обязательно начнется следующая.

Сегодня он заключит такой договор, который устроит и Страну Земли, и Страну Огня. Это должно закрепить мир с северными соседями, как годом ранее заключенное перемирие с Кумо установило мирные отношения со Страной Молнии. Хотя тогда тоже все висело на волоске. Когда в Коноху прибыли посланники Кумо, вся деревня, в отличие от сегодняшнего дня, радовалась наступившему миру. Конфликт с Облаком был подзабыт, разграниченные Страной Звука шиноби Конохи и Кумо не имели возможности разжечь былую вражду. Но при встрече, как только такая возможность появилась, ею едва не воспользовались.

Тогда пришлось проглотить серьезную обиду, нанесенную Облаком. К счастью, инцидент с кланом Хьюга не имел серьезных последствий, и едва не начавшийся вновь конфликт удалось погасить без серьезных потерь.

– Страна Земли на месте, – коротко сообщил Сакумо, когда шиноби Конохи пересекли перекинутый через реку мост и вошли в пределы сада.

– Отлично, не будем торопиться. Им нужно время, чтобы разобраться со своими повозками, – произнес в ответ Хокаге.

Вскоре им и самим пришлось разбираться с воловьими повозками советников и дворян, вместе с которыми они прибыли. Поместье было невелико, поэтому развернуться в нем большой группе людей было сложно. Тем более что левый министр Страны Огня, несколько дворян, советников, чиновников и их слуг не могли обойтись без большого скарба и пышных одежд, которые процесс не упрощали. Шиноби было проще, но вопросы войны и мира одни лишь они не решали.

– Стоило выезжать на пару часов раньше, – глядя, как возничие с трудом управляются с медлительными волами, иногда вручную толкая большие, в рост человека, колеса, прокомментировал Харуно Кизаши. – Было бы время осмотреться.

– Если бы при дворе было больше лошадей, то мы тоже могли бы поспеть раньше, – хмыкнув, добавил Хатаке, тоже наблюдая за возней слуг.

– Хорошо, что нас самих не запрягли, – достав свою трубку, мрачно закрыл тему Хирузен.

Набив трубку крепким табаком и запалив его, Хокаге втянул ароматный дым, внимательно осматриваясь по сторонам. Это поместье он исследовал заранее, использовав технику, но своими глазами оглядеться тоже не помешает. Тем более стоило оценить, кто из Кусагакуре здесь находится от Страны Деревьев и кого взял с собой Цучикаге.

После прибытия двух делегаций во дворе поместья и в самом деле стало тесновато. Неповоротливые быки в упряжи здесь были слишком массивны и неловки. Добраться на лошадях можно было бы быстрее, да и запряженные они половчее все же будут. Но ровные луга слишком ценны, чтобы отдавать их под выпас лошадей, оттого эти животные слишком редки и дороги. Простым министрам в повозки их не выделили.

– Ох-хо-хо! Кого я вижу, – услышал Сарутоби язвительный старческий голос. – Сам Сарутоби Хирузен, Третий Хокаге. Давно судьба нас не сводила вместе.

– Оноки, – переведя взгляд на говорившего, Хирузен коротко кивнул, обозначив приветствие. – Давно не виделись. Как твоя спина, не болит?

Цучикаге вышел на энгаву одного из зданий, чтобы оттуда поприветствовать шиноби Конохи, словно хозяин – гостей. Сарутоби подобную выходку не оценил и оставил без внимания. А вот что не ускользнуло от его взгляда, так это спутники Оноки. Среди них были талантливые шиноби. Кицучи, зять Оноки, он хоть и юн, но одарен. Однако кроме него был еще и Хан. Еще один родственник Цучикаге, предпочитающий носить багряные, полностью скрывающие тело бронзовые латы. И по совместительству джинчурики Пятихвостого. Вместе с самим Оноки, эти трое внушали уважение.

Хотя помимо них, кажется, Ива никого из самых выдающихся своих шиноби и не привела. Это было странно. Хокаге тоже не смог привести с собой многих, кого хотел бы видеть сейчас рядом. Оживившаяся Суна заставила отправить в пустыню Джирайю. А недавний инцидент с запечатанным в юной Нохаре биджу, которого Кири планировала выпустить в Конохе, вынудил отрядить на защиту какурезато и основных опорных пунктов всех, кто мог бы обнаружить биджу заранее: Минато, всех Хьюга, Яманака, Учиха, Абураме, Кушину и многих иных. Однако по какой причине Цучикаге не взял с собой больше джонинов высших рангов, было не ясно.

– Спина, да? – недобро сощурился Оноки. – После нашей последней встречи не очень хорошо. Хотя я уж думал, что совсем без ног останусь, однако же ирьенины у нас способные. Внучка Хаширамы, конечно, вне конкуренции, раз уж ты на своих ногах сюда явился, но и наши медики хороши.

– Твоя Стихия Пыли весьма неприятная штука, – крепко сжав зубами трубку, изобразил улыбку Хирузен, – но не ей одной знаменит Оноки Обеих Чаш Весов. Заключать с тобою мир… Да уж, это ведь уже не в первый раз, когда мы заключаем перемирие. Это дело приятное, конечно, но, может, пора уж и честь знать? Хотя… Я говорю о чести с Оноки. Наверное, это старость. Насколько я знаю, ни одну договоренность Камень не выполнил.

– И как много ты знаешь? – пропустив мимо ушей едва скрытые издевки, полюбопытствовал Оноки.

– Что знаю? – Сарутоби пригладил короткую бороду, в которой все больше становилось белых волос. – Из недавнего – это предательство Кири. Как только они стали не нужны, ты так легко вонзил им кунай в спину. А из более старого… Разве в Санро вы с Третьим Райкаге не договаривались о мире?

К сожалению, сам Хирузен многого не знал об озвученных им самим событиях. О том, что там обсуждали его ученик с двумя Каге, удалось выяснить лишь в общих чертах, но это уже и неважно. Гораздо интереснее, что произошло между Ивой и Кири, что они экстренно развели свои отряды и вступили несколько раз в бой. Учитывая, что одержали победы по результатам тех стычек в основном шиноби Камня, то, похоже, к разрыву союза Оноки был готов. Было бы неплохо, если бы он сам немного пролил свет на происходящее, но Третий Цучикаге не из тех, кого легко поймать на крючок всего лишь парой фраз.

– А, с Кири произошло досадное недоразумение, – отмахнулся Оноки, не став вдаваться в подробности интересующих Хирузена событий, но зато не пожалел слов, чтобы вспомнить о том, что уже давно потеряло актуальность: – А в Санро я лишь обещал не подводить своих шиноби к границе Страны Звука. И разве я свое обещание не сдержал? Твой ученик тот еще змей, Сарутоби. Пока жив он, мне даже неловко носить свое прозвище. Вот уж у кого всегда в запасе есть несколько возможностей, так это у Орочимару.

Навалившись на отполированные белые перила, Оноки довольно рассмеялся.

– Может, я бы и хотел проверить, насколько вкусны рисовые пирожки в Отомуре, – продолжил он, – но Белый Змей, оказывается, успел спеться с Кумо, хотя всего годом ранее они с Третьим Эем были почти на ножах. Да и ты… Вот уж с кем я не знаю, как заключать договоры, если ты то объявляешь своего ученика нукенином, то он свободно разгуливает по Конохе, и вы заключаете с ним союз. Как с такими людьми иметь дела?

– Орочимару умеет быть убедительным, – пожал плечами Хирузен, предпочтя не вдаваться в подробности. – И пусть он оступился, но почему мы не можем объединиться и действовать сообща в будущем? Когда-то наши сердца были едины и бились в такт, не думаешь же ты, что я настолько плох, как учитель, что мой ученик мог бы забыть об этом.

– Эта фраза про сердца, – неторопливо сняв с начинающей лысеть макушки широкую шляпу Цучикаге и отряхнув ее от невидимой пыли, произнес Оноки. – Я уже слышал что-то похожее. Кажется, мой учитель, вкладывал ее в уста Хаширамы, да? Ха! Все же здорово, что Орочимару никогда не станет Хокаге, Сарутоби. С тобой в разы проще!

Самодовольно рассмеявшись, Цучикаге вновь нацепил свою шляпу и уверенной походкой скрылся в распахнутых дверях поместья. Хирузен проводил его внимательным взглядом, не став пытаться оставить последнее слово за собой. Несмотря на громкие слова Оноки и несмотря на те эмоции, которые он хотел показать, Сарутоби чувствовал, что Орочимару все же как-то сумел задеть Третьего Цучикаге, заставить его осторожничать со Звуком.

Оноки тверд, словно камень, заставить его опасаться себя – занятие, которое не под силу почти никому. Но что могло его смутить? Скорее всего, Хирузен догадывался, что это было. Потому что собственный ученик часто сбивал с толку своего учителя. Он казался простым шиноби в Конохе… Настолько простым, насколько может быть таковым гений, конечно. Может, сам Сарутоби был ослеплен способностями ученика и просто не видел то, что видел Данзо. Шимура с самого начала был подозрителен к Рюсею, а тот отвечал ему взаимностью.

Было ли тому причиной что-то видимое Орочимару в будущем? Насколько оно вообще ему открыто? И не это ли заставляет Оноки сдерживаться?

Предсказания Рюсея большинство людей, если вообще что-то об этом знало, считало простыми байками. Кто-то принимал их за спутанные видения, которые иногда выдавали сеннины. Но Хирузен знал, что они бывают слишком точны. Хиаши уверен, что они спасли его брата в прошлом году. Сам Орочимару никогда не говорит об этой своей способности. Ученик оказался слишком скрытен, это само по себе мешает его понять. А его знание будущего только усугубляет сложность постижения смысла многих решений Рюсея. Когда он поступает, что-то зная наперед? Когда лишь действует по наитию? Этого Хирузен не знал, но был уверен, что это могло бы объяснить многое.