Текст книги "В тени Рюджина (СИ)"

Автор книги: Халег Чудинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 81 страниц)

Рассеянно отменив технику Одухотворения, раздраженно потер глаза, энергии в которых вновь слились вместе, отчего появилось неприятное зудящее чувство.

– Рюджин-сама, – обратился ко мне один из Узумаки, занимавшийся захватом Кьюби, поднося мне метровой ширины свиток, – биджу запечатан. Какие следующие приказы?

Приближение Узумаки Оямы я почувствовал сразу, но вот выражение лица его смог рассмотреть, только разобравшись с зудом в глазах. А посмотреть было на что. Такого восторженного взгляда, обращенного на себя, я не видел, пожалуй, с тех времен, как Нами Хьюга закончила обучение в Академии. Девочка, как мне кажется, в ту пору искренне меня боготворила за мои уроки кендзюцу. Но этот Ояма-то давно должен был расстаться с детскими восторгами, будь он хоть трижды Узумаки. Троюродный или еще какой там брат Кушины был на четыре года ее старше, и чтоб вызвать такую бурю восторгов, пусть и молчаливых, в шиноби – это нужно постараться.

Хотя я понимаю, что для Узумаки раскланивающиеся ками наверняка были в диковинку. Вот бы расспросить их сейчас на тему, что именно произошло и почему Хашихиме повела себя так странно. Ну, или мне показалось, что странно. В поведении демонов не разбираюсь. Но, думаю, лишние вопросы сейчас могут быть неправильно восприняты Оямой. Пока он под впечатлением от произошедшего, лучше не портить неожиданно удачно поднявшую мой престиж ситуацию. Можно потом расспросить Акичи, она в призывах больше разбирается. А пока у меня и так есть дела.

– Кушину оставьте, – приказал я, принимая свиток с Ключом, который быстро спрятала в себе Ичикишимахиме, – а вторую половину Кьюби пока перенесите в Отогакуре. С ним разберемся позже.

Девушку бы тоже не помешало отправить в селение, на поправку здоровья. Но Конохе желательно ее все-таки показать, чтобы стимулировать Хокаге к быстрым действиям. Раз уж так получилось, что Кьюби вырвался сам и мне не пришлось долго и муторно его вытаскивать, стараясь не причинить вреда джинчурики, то можно попытаться форсировать обмен пленными. Своих целей я добился быстрее, чем планировал.

– Подготовленное нами вместилище для Кьюби не надежно, – решил предупредить меня Ояма. – Это не одно из сокровищ Рикудо Сеннина, оно не сможет надолго удержать биджу. Лучше запечатать зверя в человеке.

– Недавно Юко подала мне идею поинтереснее, – отрицательно покачал я головой, глянув на объемную деревянную кадку, которую со всеми предосторожностями готовили к транспортировке. – Пару дней Девятихвостый на месте посидит, если что, вы укрепите печати. При первой же возможности, я посмотрю на его поведение и решу судьбу.

– Понял, Рюджин-сама, – склонившись в полупоклоне, ответил Узумаки.

Оставив Узумаки разбираться с биджу, я направился к Кушине. Нужно было лично проверить ее состояние перед очередной транспортировкой и в случае необходимости подправить ей здоровье. В идеале использовать бы на ней технику вроде той, которой Чиё воскрешала Гаару. И у меня подобная даже есть: члены клана Чиноике благодаря кецурьюгану были способны распределять свою чакру в воздухе и направлять ее в систему циркуляции других людей, иногда едва ли не возвращая умирающих с того света. Но при нынешнем состоянии кейракукей джинчурики Кьюби, ей требовалось что-то более деликатное, чем простая накачка чакрой.

К счастью, ничего критичного, как я и предполагал, не было. Малис и еще около десяти ирьенинов, конечно, остались без чакры, однако спасти Кушину удалось без исцеления кровью Узумаки. Техника Чи но Чию, безусловно, хороша, но лучше ее использовать только в крайнем случае. Малис свою чакру восстановит быстро, а вот члены септа Оками свою жизнь сократят безвозвратно.

Для самой Кушины пережитые потрясения этой ночи тоже не пройдут бесследно. Биджу ей возвращен, с оставшимися травмами ее организм теперь справится сам, но чтобы выжить, он затратил много ресурсов. Вряд ли Гурен сможет в будущем похвастаться присущей ее клану продолжительной молодостью. Хотя, если она договорится с Кьюби, то может полностью восстановиться, наверное.

Проверяя качество вновь наложенной печати, я заметил небольшое фуиндзюцу, запечатанное знакомой мне чакрой. От этих дзюцушики и в самом деле сложно избавиться, оказывается. Я насильно разрушил все попавшиеся под руку печати на теле Кушины, вложив немало своей чакры, а эта метка Хирайшина Минато целехонька. Наверное, от нее можно избавиться вместе с плотью, как и от джуиндзюцу. Хорошо, что Котоширо вовремя заметил чужую дзюцушики и запечатал ее.

Кстати, этот парень сегодня хорошо поработал и потратил много чакры. Видно, что Котоширо вымотался. Только вот он в Отогакуре лучше всех освоил Хирайшин, и мне снова понадобятся его умения.

– Котоширо, как самочувствие? – удовлетворившись осмотром, поинтересовался я у маячившего неподалеку Узумаки. – Нужно отправиться в штаб, а оттуда на переговоры с Конохой. Справишься?

– Да, Рюджин-сама, – подумав, ответил Узумаки, но быстро добавил: – Если в штабе мы задержимся больше, чем на полчаса.

– Хорошо.

В итоге с небольшой группой сопровождающих я уже через минут пять оказался в Отогакуре. Здесь Кушину временно поместили в лазарет, запечатанного Кьюби перенесли на территорию полигонов в квартале Узумаки, а я направился в административные корпуса, где находился центр военного управления Страны Звука.

Мне нужно было узнать оперативную обстановку. Уже скоро рассвет, я пропустил половину всей ночи с этим Кьюби, который своей выходкой поломал всем планы. Мне пришлось бросить все и вмешаться в битву, ввести в бой свой отряд, чтобы оттеснить от места сражения взвод Сакумо Хатаке. Остальные группы шиноби Конохи наверняка заметили шумиху, вызванную биджу, и многие могли видеть вырвавшегося Кьюби, такую громадину сложно не заметить.

Спрогнозировать, какие последствия это вызовет, сложно. Да заранее я к подобному и не готовился даже. Может, сейчас через перевалы Страны Гор в сторону моих границ уже движется сотня-другая шиноби Конохи, горящие жаждой отмщения, а я ни сном ни духом?

Центр военного управления в Отогакуре представлял из себя на первый взгляд обычное здание в пять этажей. Оно выделялось только тем, что к нему шло значительно больше проводов, чем к другим постройкам, что и не удивительно: здесь сходились линии связи со всей страны и располагалось большое количество прожорливого в плане электричества оборудования. Помимо этого, именно здесь находилась команда шиноби, поддерживающая технику зондирования над территорией страны.

Мне же нужно было попасть в комнату, где расположился непосредственно руководящий состав Отогакуре. Это помещение лично мне напоминало актовый зал по размерам и содержанию. Только вместо сцены – огромные экраны под кинескопные видеопроекторы, а ряды для зрителей состоят из столов с нагроможденными на них пузатыми мониторами, средствами связи и прочим оборудованием. Центр управления космическими полетами какой-то, а не штаб. И стоило все здесь просто космических цен. Но эффективность все же окупала вложенные средства.

Например, на экране, на который проецировалось изображение Страны Звука и части прилегающих территорий, можно было приблизительно отследить информацию о расположении наших войск и сил противника. Разрешение, конечно, низковато, но ориентироваться можно. Досадно только, что из-за несовершенства технологий актуальность отображаемой информации не всегда соответствовала нуждам оперативного управления. Иногда она обновлялась с задержкой на несколько часов: пока сенсоры передадут координаты обнаруженных сигнатур чакры, пока разведчики их опознают, пока информация от них вернется обратно. Просто в некоторых звеньях цепочки иногда связь осуществлялась посыльными, а это не самый быстрый способ передачи данных.

Но даже так контроль за вражескими отрядами и руководство собственными силами осуществлять было гораздо проще, если сравнивать с системой Конохи. Здесь мне удалось быстро выяснить, что Куроба не стал задерживаться на месте. Мой отряд он вывел из боя сразу же, как мою и Кьюби чакру перестали ощущать сенсоры. К счастью, небольшая стычка обошлась без жертв, обе стороны быстро разошлись и занялись своими делами. Похоже, что взвод Сакумо провел поиски Кушины или Кьюби, но, естественно, никого не нашел, после чего в очередной раз сменил позицию, продолжив принимать отступающие группы Листа, которые заканчивали свою деятельность – большая часть из них уже направлялась либо к Сакумо, либо к Стране Гор и Стране Горячих Источников. Пока сложно судить, насколько эффективно удалось избежать разведывательных рейдов Листа. Похоже, они смогли обнаружить пару баз снабжения, еще несколько раз пришлось спугнуть их от стратегически важных объектов вроде генерирующих водород фабрик. В общем, на первый взгляд ничего критичного.

Убедившись, что срочного вмешательства сложившаяся обстановка не требует, я предпочел отдохнуть пару часов и с рассветом выдвинуться к Сакумо, если он еще будет в Стране Звука. Если же нет, придется искать другой способ отправить послание Хокаге.

Через два часа взвод Хатаке все так же находился на моей территории. Судя по их передвижениям и нескольким еще задержавшимся в Стране Звука отрядам, состоящим из сенсоров, могу предположить, что они надеялись найти Кушину. А точнее, Кьюби. Биджу – тварь мощная, монстр чакры, и найти его гораздо проще, чем даже самого сильного шиноби. Джинчурики обнаружить сложнее, но если с его чакрой хорошо знакомы, то и дело упрощается.

Коноховцы успели побывать на седьмом полигоне и еще в нескольких местах, где я их совсем не планировал видеть. В общем, в поисках Девятихвостого они проявляли гораздо большую настойчивость, чем в изначальных попытках раскрыть Отогакуре. Это становилось опасным. Эдак они случайно и свою первоначальную миссию могут выполнить. Пришлось растолкать успевшего уснуть Котоширо и отправляться к Сакумо.

Естественно, переговоров с ним никаких вести я не стал, нет у него таких полномочий. Но показал ему все еще находящуюся в бессознательном состоянии Кушину и потребовал вернуть мне моего ребенка. Убедившись, что своего джинчурики шиноби Листа опознали и признали его настоящим, я поскорее убрался обратно, назначив перед этим место и время предполагаемого обмена пленными. После этого коноховцы постепенно из моей страны начали уходить.

На этом, можно сказать, эта бессонная ночь завершилась. И я ей в целом даже доволен. Если не брать в расчет всякие неожиданности вроде Кьюби, то все прошло удачно. Секретность соблюли, хотя, естественно, Коноха все равно узнала многое. Пусть не сейчас, но проанализировав все произошедшее, они все равно смогут сделать определенные выводы. Например, наверняка догадаются, что у меня есть масштабная техника зондирования. Но все равно никакой конкретики.

Может, это было и лишним. Слишком затратная вышла сегодняшняя операция и хлопотная. Может, я вообще выбрал неправильную стратегию, решив скрыть реальные силы Страны Звука, но сейчас уже поздно что-то менять. Будущее покажет, насколько верными были мои поступки. Но можно сказать с уверенностью, что эта ночь прошла не без пользы. И дело даже не в захваченном Кьюби, а в полноценных учениях армии. Второго такого шанса проверить в реальных условиях систему управления войсками могло и не предоставиться. Этот день позволит выявить недочеты в разведке, в связи, в оборудовании, которые были упущены во время учений и которые просто неизбежны во всем новом. Лучше исправить все сейчас, а не рвать волосы во время настоящей войны.

До переговоров и возможного обмена пленными у меня осталось еще несколько часов, которые были относительно свободны. Часть времени пришлось уделить управлению своим селением, после чего я планировал просто вздремнуть по примеру Котоширо и Малис. Ринха вообще свалилась с ног, кажется, сразу по прибытии в Отогакуре, я нашел ее спящей в одной из палат больницы, когда забирал Кушину. Сегодня многие вымотались, сейчас им требовался плотный завтрак и крепкий сон. Я же, наевшись чакры Кьюби и получив подпитку энергией от Чиноике, чувствовал себя неплохо, потому решил заняться более полезным делом.

Хотелось бы расспросить Акичи о странном поведении Хашихиме, но глава Узумаки была в том же состоянии, что и Малис. Добиться от нее ответов на вопросы сейчас сложно. Пришлось идти к тем, кто никогда не страдает от нехватки чакры, даже лишившись половины всего своего запаса.

Чтобы добраться до полигона Узумаки, мне понадобилась пара минут не особо быстрого бега. Он находился на окраине деревни, на одном из склонов гор, которые еще недавно были покрыты непролазными зарослями. Эта была небольшая площадка, огороженная по периметру несколькими барьерами. На востоке только-только показалось солнце, от реки внизу по склону поднималось облако тумана. В зыбких лучах рассвета, рассеянных мелкими водяными каплями, можно было рассмотреть дрожащие в воздухе границы кеккай ниндзюцу.

Сейчас здесь дежурила уже вторая смена Узумаки, которую возглавлял Инага.

– Рюджин-сама, – уважительно поклонился мне командир группы. – Дежурство без происшествий. Вероятно, зверь все еще под гендзюцу.

– Хорошо, – кивнул я в ответ, внимательно разглядывая деревянную кадку в центре полигона.

Ее окружили несколькими рядами фуиндзюцу на случай прорыва биджу, но пока и в самом деле никакой активности Кьюби не заметно. Обведя взглядом полигон, я заметил так же сидевшую на аккуратно расстеленной циновке Отохиме, охраняемую четырьмя Ибури – две девушки стояли позади моей аватары и еще пара мужчин витали в воздухе дымными шлейфами.

Отохиме не участвовала в захвате биджу, так как ее способности в разведке и быстром перемещении по корневым системам деревьев были необходимы штабу. Но сейчас, когда активная фаза вторжения Конохи завершилась, Мокутон мог пригодиться для сдерживания биджу.

Почувствовав на себе взгляд, Отохиме повернулась в мою сторону, словно могла что-то рассмотреть. Восходящее солнце на миг осветило яркую улыбку на губах девушки. Она протянула руку, одна из Ибури помогла ей встать. Через джуиндзюцу на Отохиме я чувствовал ее эмоции и мог читать ее мысли. Вообще, довольно странное чувство. Вроде, и не клон, не марионетка, живое существо со своей душой, но в какой-то мере часть меня. Примерно так же ощущалась Юко во время действия ее додзюцу, связывающего разумы.

– Господин, – подойдя и обозначив поклон, поприветствовала меня Отохиме, Ибури за ее спиной поклонились гораздо глубже.

– Инага, – обратился я к командиру запечатывающего отряда, когда Отохиме встала справа от меня. – Подготовьте барьер Цепей Чакры. Мы выпустим биджу.

Узумаки мгновение удивленно смотрел на меня, но быстро пришел в себя. Без лишних вопросов, он кивнул и приступил к делу. Его группа оперативно выстроилась кольцом вокруг кадки с Кьюби, чакра в их телах пришла в движение. Когда Инага сообщил о готовности, я вытянувшейся рукой сорвал печать с сосуда и открыл тяжелую деревянную крышку.

В кадке какое-то мгновение в тишине плескалась непроглядная тьма печати, прежде чем из нее вырвался ревущий поток чакры, быстро врезавшийся в преграду из взметнувшихся вверх цепей, создавших купол над нами. А в следующее мгновение из земли вырвались мощные стволы деревьев, оплетающие не успевшее даже оформиться тело Кьюби, прижимая его вниз.

Несколько секунд Девятихвостый пытался сопротивляться, но Мокутон и запечатывающие техники Узумаки сковали его, прижав к земле. Огромная морда находилась всего в метре от меня. И снова горящие ненавистью глаза прожигали меня насквозь. Похоже, от гендзюцу биджу уже избавился.

– Здравствуй, Курама, – усмехнувшись, произнес я, игнорируя чужую злость. – Мне кажется, теперь ты готов к диалогу.

Глава 18. Вербовка

24 сентября 45 года от начала Эпохи Какурезато

Я не эксперт в мимике животных, но, кажется, на морде Кьюби мелькнуло удивление, когда я обратился к нему по имени. Вряд ли многие интересовались истинным именем этого монстра, а если когда-то и знали его, то постарались забыть. Для человеческих обществ характерно табуировать имена опасных зверей. Одного только медведя в разных языках переименовывали несколько раз так, что одно табуированное имя сменялось другим, а первоначальное название и вовсе потерялось в веках. С Хвостатыми, похоже, произошло нечто подобное. Даже сам термин «биджу» часто заменяют на «демон» или «монстр из чакры».

Хотя теперь биджу рассматриваются уже не как сверхъестественная страшилка, а как вполне себе осязаемый бесконечный источник чакры, пусть и опасный. Но имена батарейкам в этом мире тоже не принято давать.

– Я смотрю, ты не привык, когда к тебе обращается по имени кто-то, помимо других биджу, – заметил я, глядя в глаза Кьюби. – Хотя имя-то у тебя неплохое, если не знать, как оно пишется. Девять лам, серьезно? В чем смысл? Признайся, Рикудо назвал тебя в честь какого-то своего знакомого, но решил соригинальничать при написании? Когда нужно придумать девять имен сразу, фантазия может породить самые неожиданные варианты.

Курама, не сводя с меня взгляда, шумно вдохнул, чтобы спросить:

– Как ты узнал?

Короткая фраза прозвучала громко и раскатисто. Я пока не представляю, как Кьюби воспроизводит звуки, но должен сказать, что голос у него все же под стать размерам тела.

– Этот вопрос я слышу так часто, что отвечать на него каждому уже начинает надоедать, – честно признался я, начав неспешно расхаживать перед носом Кьюби. – Поэтому отвечу максимально просто: я Рюджин. Я не обычный человек, поэтому мне известно кое-что из прошлого. И будущего. Я знаю, как один маленький, размером всего лишь с одноэтажную крестьянскую лачугу, лисенок пускал слезу, расставаясь со своим создателем. И я знаю, что с этим лисенком может произойти в будущем. И уж тем более мне ведомо его имя.

Я остановился, снова взглянув в глаза Кьюби.

– Наслушавшись жабы, Хагоромо предрек вам, что вы, Хвостатые, всегда будете вместе, даже будучи разъединены. И что однажды опять станете едины, но уже с собственными именами и в собственных телах, порожденных из единого целого, – изучающе разглядывая биджу, произнес я. – Он наверняка догадывался, как это произойдет, но вам, естественно, не сказал. Хотя речь сейчас не о том. Готов ли ты поговорить со мной, Курама?

Изучая взглядом небогатую на мимику морду лиса, я надеялся, что смог заинтересовать его. Насколько я понимаю, у Кьюби даже в сравнении с прочими биджу очень сложный, если не скверный, характер. Я мог бы распинаться перед ним, расписывая горы золотые, но без таланта нарутотерапии все было бы без толку. Мне нужно, чтобы Девятихвостый меня не просто слушал, я хочу быть услышан им.

– Как будто ты оставил мне выбор, – в громоподобном голосе Курамы проскользнула ярость, мышцы под коротким рыжим мехом разбухли, а сдерживающие биджу путы затрещали от натуги.

– Выбор есть всегда, – не согласился я, переждав вспышку ярости Кьюби, – особенно у почти бессмертного существа. Ты можешь проигнорировать меня и продолжить существование в чьей-нибудь печати, служа в качестве источника чакры и выжидая удобного момента, чтобы вырваться. Либо ты можешь выслушать меня и найти себе место среди людей.

Подойдя вплотную к Кураме, я положил ладонь на его нос, для чего мне пришлось поднять руку выше своей головы.

– Не скрою, мне нужна твоя сила, – с этими словами я активировал свое додзюцу.

Кецурьюган на мгновение породил ощущение легкого зуда в глазах и голове из-за активного движения чакры. Зрение обрело уже привычную ясность и объемность, но это быстро прошло. Под давлением моей чакры мир вокруг за мгновения преобразился, Узумаки и созданные ими фуиндзюцу пропали. Все Отогакуре растворилось в нахлынувшем кровавом тумане.

Когда пелена спала с глаз, мы с Кьюби остались одни, стоя на глянцевой поверхности бескрайнего алого океана. Низкие небеса над головой озаряли безмолвные багряные вспышки. Все вокруг, кроме меня и Курамы, словно состояло из крови. Гендзюцу кецурьюгана в основе своей имеет именно такой вид.

– Чтобы получить твою силу, мне в любом случае придется договариваться с тобой, – продолжил я говорить уже без лишних свидетелей. – Даже если прибегнуть к методу Узумаки и использовать Печать Силы Сотни, как поступила Мито, мы, не придя к какому-то компромиссу, нужного результата все равно не добьемся. Но если мне в любом случае нужно договариваться с тобой, то зачем нам посредник в виде джинчурики? И я не говорю о том, что мое тело должно стать для тебя очередной тюрьмой. Нет. Я хочу, чтобы ты, Курама, стал частью Отогакуре, частью Страны Звука. Именно ты сам стал жителем моей страны и обрел здесь дом. Я открою тебе мир людей и позволю стать полноценной его частью. Не в качестве зверя, – повинуясь моей воле образ распластанного передо мной гигантского лиса стал таять, стекая в бескрайний океан крови, – а в качестве человека.

В гендзюцу было легко изменить образ Курамы, поместив его сознание в человеческое тело. Для простоты его восприятия я выбрал привычный ему облик, поэтому сейчас моя рука лежала на макушке красноволосой женщины. В Мито Кьюби провел долгие десятки лет и наверняка был хоть как-то привычен к ее телу, что усилило бы правдоподобность ощущений от иллюзии.

Убрав ладонь с головы стоящего передо мной образа молодой Мито Узумаки, я отступил на шаг, ожидая реакции Кьюби. Даже в созданном мною гендзюцу, которое во многом походило на сон с его законами и условностями, мгновенно оказаться в совершенно непривычном организме – это для сознания большое испытание. Я сам подобное испытываю, используя технику Ямата. Совершенно иные габариты тела, его масса и морфология сбивают с толку.

Хотя реакция Курамы все же разочаровала. Осторожно подняв руки и поднеся их к глазам, он внимательно осмотрел ладони. После чего несколько секунд ощупывал лицо и алые волосы. И даже не попытался сойти с места, что особенно обидно. Наверное, понимал, что это ему, скорее всего, не удастся. Стоять-то уже проблема в человеческом теле, закутанном в требующее сноровки при ношении женское кимоно.

Вместо того, чтобы попытаться ходить, Кьюби поднял взгляд на меня. Очень недобрый взгляд. Крайне необычно было видеть искаженное в злобной гримасе лицо Мито и горящие ненавистью алые глаза с вертикальными зрачками на нем.

– Стать человеком? Что в этом хорошего?!

Голос Курамы в женском теле потерял внушающую трепет громогласность и силу. В вопросе Кьюби проскользнули, как мне показалось, нотки возмущения, а не чистой и бесцельной злости. Может, я обманываюсь измененным образом и просто неправильно понимаю смысл интонаций, но так общаться с биджу все-таки комфортнее.

– Хотя бы то, что тебя не пытаются поработить и запечатать, – на мой взгляд резонно ответил я.

Однако Кураме этот довод не показался столь уж веским.

– Я знаю людей. К нам вы относитесь всегда одинаково. Даже если мы были в джинчурики. Ваша ненависть обращалась на них. Ничто не изменится.

– Какой пессимистичный взгляд на жизнь, – удивленно прокомментировал я. – Однако мы с тобой все же сейчас говорим. Полагаю, ты не считаешь меня тем, кого смог бы сам склонить к нужным тебе действиям, как твоего возможного будущего джинчурики, например. И если бы ты был категорично настроен против каких-либо договоренностей, то предпочел бы молчать, как с Кушиной.

– Ты… – сказал Курама медленно, подбирая слова. – Не обычен. Я не чувствую в тебе злобы.

– Знаешь, это не показатель, – скептически заметил я. – Уверен, за свою долгую жизнь ты успел повстречаться с психами, которые не испытывали ненависти. Вообще не испытывали эмоций. Наверняка они были пострашнее многих других.

– Были такие, – не стал отрицать Курама. – Ты не похож на них. И ты знаешь то, что не мог бы узнать, не поговорив с другими биджу. Если другие рассказали тебе о прошлом, то я готов… послушать, что ты хочешь мне сказать.

– Не знаю, хорошо это или плохо, но ты второй биджу, с которым я встретился, и ты лишь первый, с которым я разговариваю, – признался я. – Да ты сам можешь прекрасно это узнать. Вы же, биджу, кажется, способны всегда собраться в своем мире, в глубинах души, раз уж изначально были одним целым. Или ты, Курама, так всех достал заносчивым хвостомерством, что уже никто с тобой не разговаривает?

Мои слова Кьюби никак не прокомментировал, молча и подозрительно рассматривая меня. Да и я не стал отвлекаться на посторонние темы. Мы с Курамой не друзья-товарищи, и у него наверняка имеются вполне понятные проблемы с социализацией ввиду крайне узкого круга общения. Короче, раз уж хоть какой-то контакт налажен, то можно переходить к делу.

– Садись, в ногах правды нет, – посоветовал я, сам опускаясь на глянцевую поверхность бескрайнего океана крови. – В заднице ее тоже нет, но на ней хотя бы сидеть удобно.

Кьюби последовал моему совету и все же сел, хотя для этого ему пришлось повозиться с непривычной одеждой. Впрочем, как повозиться? Не долго думая, он просто порвал ткань, чтобы та не сковывала движений.

– И все же, как ты смотришь на то, чтобы стать псевдо-джинчурики самого себя? – поинтересовался я у Курамы. – У меня есть идеи, как создать подходящее тело и передать его в твое пользование. Конечно, придется модифицировать стандартные печати, но это не сложная задача.

– Ты сказал, что нуждаешься в моей силе, – не сводя с меня взора немигающих глаз с алой радужкой и вертикальным зрачком, произнес биджу, – значит, ты не предлагаешь мне свободу. Ты предлагаешь мне сменить клетку на поводок.

– Никто не свободен под солнцем, – справедливо заметил я. – Да, свобода воли – это единственное, что у всякого разумного существа на самом деле имеется. Разные техники или технологии дают иллюзию, что можно повелевать силами природы. Но это обман. Даже собственное тело существует по своим правилам. Люди не выбирают, кого любить, кого встретить на своем пути, чего ждать завтра. В конце концов, никто не определяет, сколько ему жить, но каждый волен выбирать, как свою жизнь прожить. Единственное, что всякому разумному подвластно – это его свобода. И это самое большее, чем по-настоящему можно поступиться ради своих целей. Это единственное, что можно принести в жертву для достижения своих желаний. Поэтому кого ни возьми – каждый от кого-то или чего-то зависит. И это нормально. Посмотри на меня.

Для наглядности я раскинул руки в стороны, демонстрируя себя.

– Я создал свою страну, меня почитают в ней как бога, мне подчиняются и знать, и шиноби. Я силен достаточно, чтобы захватить тебя. Но я не свободен. Я связан обязанностями перед людьми, которыми управляю. Ожиданиями людей, которые верят в меня. Долгом, который пришел ко мне вместе с властью и силой. Скажу честно, я до последнего старался избежать такой ситуации. Остаться в Конохе никому не известным главой Корня было бы гораздо предпочтительнее. Однако в этой жизни у меня есть цели, и ради их достижения мне нужна сила подчиненных мне сейчас людей. А им нужна моя сила. Поэтому я стал тем, кто я есть. Поводок, о котором ты говоришь, имеет два конца: все мы связаны и зависим друг от друга.

– Ты можешь говорить, что угодно, но всегда есть тот, у кого поводок в руках, и есть тот, у кого он на шее, – уверенно заявил Курама в ответ, скорчив пренебрежительную гримасу.

Я неодобрительно посмотрел на, похоже, начавшего адаптироваться к непривычному облику Кьюби. Этот тип ожидаемо упрям и, судя по его поведению, имеет серьезные опасения к людям. Заключение сказалось на нем не лучшим образом, и вряд ли он легко пойдет хоть на какие-то попытки ущемления своей свободы.

– Метафора с поводком не слишком удачная, – поспешил я отойти от нежелательной темы. – Человеческие взаимоотношения в обществе слишком сложны, чтоб их описать парой слов. А я предлагаю тебе стать частью общества, но оно всегда ограничивает свободу. Вспомни Коноху хотя бы. Каге имеет в своем распоряжении всю военную мощь Страны Огня и может легко смести дайме и его двор. Но дайме управляет экономикой, а деньги имеют большую власть над шиноби. Если кто-то один переступит рамки дозволенного, то для него это может обернуться большими проблемами. Наиболее известный прецедент из последних – это клан Чиноике. Они попытались управлять дайме Страны Молний, но в итоге были уничтожены нанятыми Учиха из Страны Огня. Люди существуют не в вакууме. Под давлением внешних сил им нужно объединяться, поступаться малой частью своей свободы, чтоб сохранить большую.

Кьюби пока молчал. Не знаю, насколько он усваивал мои слова, но по крайней мере взгляда не сводил. Может, поймет.

– Ты, Курама, волен сам выбирать, как поступить. Но в современном мире выбор у тебя не велик. Для биджу, какими они были ранее, в эпоху Какурезато места больше нет. Шиноби сплотились в достаточно могущественные группировки, чтобы Хвостатые уже не были неодолимой силой. Вам нужно вписываться в новый мир. Помнится, когда Хагоромо расселил вас по храмам, ты оказался в Стране Огня и решил искоренять зло силой. Чувствуя, где концентрируется людская ненависть, ты приходил и уничтожал очаг. Радикальное решение, но не очень разумное. Похоже, у тебя только тело и выросло, а разум где-то на уровне подростка остался. И не кривись! Сам видишь, к чему все твои действия привели.

Поддержание гендзюцу уже начало немного утомлять, что не добавило мне хорошего настроения. Хотелось поскорее его развеять, но с Курамой все же лучше сначала договорить.

– В общем, если хочешь что-то изменить в людях, то совсем не обязательно их при этом убивать. Научись их понимать. А для этого неплохо было бы самому стать человеком. Поэтому мое предложение выгодно для тебя не в меньшей степени, чем для меня. Я предлагаю тебе стать человеком. Жителем моей Отогакуре. На равных условиях с остальными шиноби. Мы заключим такой же договор, как я заключал с остальными кланами Ото. У нас будут взаимные обязанности. Если простыми словами, то ты служишь мне, а я предоставляю тебе все условия для жизни, ты защищаешь Ото – Ото защищает тебя. Сам понимаешь, что с силой биджу твое мнение всегда будет учитываться, если тебе, например, не понравится какое-то задание. Однако при нарушении договора ты так же, как и другие шиноби, станешь нукенином. И тогда я лично найду тебя и скормлю Шинигами обе твои половины.

– А если его нарушишь ты? – вмешался в мой монолог Курама.

– Можешь действовать на свое усмотрение, – с усмешкой ответил я. – Мне, например, в подобной ситуации, когда руководство Конохи нарушило наши договоренности, пришлось бежать из деревни в Ото.

С этими словами я, наконец, развеял гендзюцу. Взметнувшийся вверх от глянцевой глади бескрайнего кровавого океана алый туман на мгновение заволок взгляд, чтобы открыть уже реальный мир. В котором ничего особо и не изменилось. Все тот же полигон, огромный биджу в плену печатей и древесных техник, Узумаки вокруг и Отохиме неподалеку.