Текст книги "Расплата"

Автор книги: Гурам Гегешидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 44 страниц)

Это случилось в конце января, когда растаял снег. Строительство кирпичного завода закончилось, и Вамех остался не у дел. Тогда-то он и надумал перебраться в деревню.

– Поедешь жить в село, Алиса? – спросил он, блестя глазами, по-детски увлеченный своим неожиданным решением.

– Почему бы нет? Если ты будешь со мной… – не задумываясь согласилась Алиса.

Она даже решила продать свою комнату и на вырученные деньги купить в деревне домик. Дзуку, узнав о ее намерении, вышел из себя:

– Если уж вам приспичило жить в деревне, живите в моей конуре, пока не надоест.

И через неделю Вамех с Алисой переехали в деревню, где ночами брехали на луну собаки, где перед зарей кричали петухи, где крестьяне поднимались до рассвета, задавали корм скоту, а женщины созывали кур; потом над трубами мирно курился белый дымок, а крестьяне, вскинув на плечи топоры и пилы, направлялись к лесу, откуда целый день слышался стук топоров, шарканье пил, уханье упавшего дерева; мычала скотина, иногда где-то гремел выстрел, и до ночи не утихал радостный и спокойный шум крестьянской жизни; деревенская детвора, краснощекая от солнца и холода, с криками носилась по проулкам; женщины в шалях, идущие к роднику, беседовали о домашних делах; во дворах мычали телята; старики в башлыках и телогрейках собирались у мельницы, усаживались на бревна, дымили трубками и сплевывали, вода гулко катилась по желобу, и скрежету жерновов вторил монотонный скрип воротка, старики курили и посматривали на своих сыновей, внуков и правнуков, которые тащили из лесу прутья и подплетали плетни, копали землю или точили лемех перевернутого плуга, готовясь к весне, к грядущему труду, к грядущей жизни.

3

Вамех и Алиса были счастливы. Они любили друг друга, и все вокруг радовало их. И они понравились сельчанам, хотя тех удивляло, что молодые переехали в деревню, ведь каждый теперь норовил перебраться в город. Крестьяне знали Вамеха с той осени, когда он помогал им собирать урожай, и к Алисе привыкли быстро. Она пришлась им по душе, сжилась с ними, сдружилась с местными женщинами, и больше всего их подкупало, что горожанка не сетовала на деревенское житье.

Домик Дзуку, в котором поселились Вамех и Алиса, стоял на пригорке, у околицы. Сразу за забором начинался лес. Со двора, как на ладони, просматривалась вся деревенька – разбросанные по склону дома, дворы, огороды, а ниже их – бесконечные пастбища и поля.

Вамех с удовольствием втянулся в деревенскую работу. Вместе с соседями ходил он в лес и валил деревья, чуть потеплело – взялся за лопату. Иногда, взвалив на спину мешок, отправлялся на мельницу. Пока мололась кукуруза, он подсаживался к старикам, охотно вступал в разговор и из него узнавал, чем жило село. Одевался он по-крестьянски, любил поболтать со стариками, и удивительный покой снизошел в его душу. Он, как ребенок, со всей непосредственностью воспринимал окружающее. Потом, когда сумерки ложились на поля, он вскидывал мешок на плечи и неторопливо направлялся к дому. Он шел один и внимал сумеречной тишине, которая, как раздумье, захватывала и переполняла его, переносила в какие-то неведомые дали, где забывались земные тяготы, где вольная душа царила в необъятном просторе. Он часто останавливался и долго стоял в задумчивости, глядя на окутанное сумерками село, и не мог объяснить себе странного состояния, неожиданно охватившего его. Переполненный любовью, он и не старался доискаться, отчего происходит с ним такое, не желал понимать, откуда пришла любовь, от которой, словно от совершенного доброго дела, становилось легко на душе. Он не помнил прошлого, оно унеслось за тридевять земель, сгинуло куда-то и он ощущал себя вторично родившимся и только-только начинающим жить.

Потом на тропинке появлялся мальчик, гоня домой запоздавшую с пастбища корову, и учтиво здоровался с Вамехом. Вамех глядел вслед и радовался безобидности и невинности их.

Жизнь была прекрасна! Счастливый Вамех спешил домой, где его ждала Алиса. И необычайное тепло, всплывая откуда-то из глубины, согревало его, когда он останавливался у крыльца и слышал, как в доме хлопочет по хозяйству Алиса. За забором поднимался густой лес, населенный тысячами живых существ, тысячи жизней бились и исчезали в молчаливом течении вечного времени.

Они долго сидели у огня и не тяготились своим одиночеством, потому что любили друг друга. Они мечтали, бесконечные беседы им не приедались – они невольно обогащали друг друга и заполняли ту пустоту, которая раньше мучила обоих, а теперь исчезала. Иногда к ним приходили соседи и засиживались допоздна. Иногда они сами навещали кого-нибудь; их усаживали поближе к пылающему камину, они сидели в кругу друзей, свободные и вольные, отрешенные от мелочных повседневных забот, и слушали рассказы соседей. Душа их мирно всплывала к недосягаемой высоте мудрости сказок и легенд. Кто создал этот вымышленный мир? Кто зрел его? Крестьяне не могли ответить на эти вопросы, от пращуров дошли до них волшебные истории, свидетелями которых им не довелось быть. Здесь Вамех узнал о тайне голубой горы, возвышающейся в конце ущелья, о таинственном владыке полей и его прекрасной дочери, которую во время оно кто-то пытался поймать.

Поздней ночью они, обнявшись, возвращались домой, глядя на утонувший во мраке мир, ощущая величие природы, которое вызывало в них чувство благодарности и снимало с плеч груз земной боли. Потом они вместе ложились и засыпали. За стенами дома шелестела и вздыхала ночь, словно там стенали невидимые души, вышедшие из темного леса, а Вамех и Алиса жались друг к другу впотьмах, забывая о мире, который существовал где-то за пределами их ощущений.

Жизнь была прекрасна! Они довольствовались необходимым и не желали большего. Иногда, когда пригревало, – той зимой часто выпадали теплые дни, – они выходили к опушке леса и гуляли, разговаривая обо всем, о добре и зле, о жизни и смерти.

– Я не боюсь смерти, – говорила Алиса, – и после смерти я буду твоей.

– А если я умру раньше? – улыбался Вамех.

– Этого не может быть.

– Почему?

– Тогда ты сохранишься во мне, и во мне будешь жить.

– А когда и ты умрешь?

– Тогда наши души отыщут друг друга и снова будут вместе…

Словом, жизнь была прекрасна, и ничто не нарушало их покоя до того вечера, когда из городка примчался Шамиль и принес неожиданное известие:

– В город приехал какой-то высокий блондин и всех расспрашивал о тебе, – сказал он Вамеху.

Смеркалось. Бледный свет керосиновый лампы, стоявшей на столе, освещал комнату и взволнованное лицо Шамиля. Алиса застыла у стены, прижав к груди руки, напуганная той таинственностью, с которой говорил Шамиль. От лампы оконное стекло отсвечивало красным, и в напряженной тишине Шамиль, словно колдун, произносящий заклинания, раздельно шептал каждое слово:

– Я не видел его, но ребята сказали, что он приехал сегодня и разыскивает Вамеха Гурамишвили. Тебя все знают, но никто не открыл ему, где ты живешь. Ребята на всякий случай предупредили меня. Кто может интересоваться тобой?

– Блондин? – чуть слышно спросил Вамех.

– Да, здоровый, как говорят, парень, года на три – на четыре моложе тебя. Кто это может быть?

– Наверное, мой брат! – Вамех вскочил. Табуретка с грохотом отлетела в сторону. Невидящим взглядом уставился он на Алису, ее поразила его бледность и сердце сжалось в предчувствии беды.

Вамех повернулся и, не произнеся больше ни слова, кинулся за дверь. Шамиль и Алиса бросились за ним.

– Постой, Вамех, накинь что-нибудь, простудишься! – закричала Алиса, и крик ее остановил Вамеха. Растерянно замер он посреди двора. От села тянуло запахом дыма. На проселочной дороге рычали и грызлись собаки. Месяц золотой ладьей плыл в белом море облаков. Вамех с нетерпением ждал, когда выйдет из дома Алиса. В необычайном волнении взглянул он на Шамиля и сказал первое, что пришло ему на ум:

– Ты знаешь, я убил старшего брата! Это, наверное, младший… Бог знает, с каких пор он разыскивает меня…

Шамиль от удивления раскрыл рот, но ничего не понял. Мелькнул и погас свет в окне, Алиса вышла во двор и протянула Вамеху куртку. Собаки на проселочной дороге рычали и грызлись.

Вамех выскочил за калитку и побежал под гору. Алиса и Шамиль старались не отставать от него. Сердце Алисы надрывалось. – Вамех не нашел для нее ни одного слова. Молча глотая слезы, Алиса бежала за любимым.

Они бежали, переполненные ожиданьем, и ни один не догадывался о том, что творится в душе другого.

Вамех предчувствовал, что рано или поздно Миха отыщет его. Все время он ждал этой встречи, но сейчас, когда приближалась минута их свидания, он боялся. Боялся оттого, что очень любил Миха. Он любил его еще сильнее, чем Гурама, потому что человек крепче привязывается не к тому, кто научил его жить и с кого он брал пример, а к тому, в ком видит воплощение своих надежд и чаяний. Вамех всегда считал, что Миха превзойдет братьев во всем, как в сказках – самый удачливый и счастливый – младший брат. Себя и Гурама он считал прокладывающими дорогу для Миха. Он верил, что всех троих ждут счастье и удача. Но смерть Гурама привела его к убеждению, что уверенность и стремления не управляют ходом событий, которые повинуются иной, неведомой и безжалостной силе. Словно вода между пальцев, уплыли уверенность и надежды, и он сбежал, покинув все, что напоминало ему о трагедии; сбежал, оставив без ответа болезненные вопросы, но они настигали его, где бы ни пытался скрыться он, и не давали ему покоя ни днем ни ночью. Долго метался он в смятении и раздвоенности чувств, не в силах примириться с судьбой. Долго не мог он оправиться от удара, потому что любил жизнь и не того ждал от нее; стал считать, что ненавидит жизнь и не хочет влачить бремя существования. Надежды обманули его, и он разочаровался во всем. Поэтому и не хотелось ему видеть младшего брата, хотя он невыносимо мучился вдали от Миха. Кто знает, может, и единственный оставшийся у него близкий и родной человек считает Вамеха орудием зла, может, он холодно встретит его и пусть бессознательно, но все-таки обнаружит свою неприязнь. Разве не так относились к Вамеху другие? Никто на словах не обвинял его, но сколько невыносимого холода видел он в их взглядах. Все сторонились его, как сторонятся злой стихии, и Вамех не мог выносить этого – всю жизнь он считал, что создан для добра и любви, для жизни, а не для смерти. Он не мог выдержать всеобщего отчуждения и сбежал. Он хотел сохранить в душе светлый образ Миха, ближе которого не было ему никого в этом огромном мире. Вамех понимал, что он ни в чем не виноват, что самое ужасное зло он принес самому себе, что его душа кровоточит сильнее, чем у кого-нибудь. Муки заставили его осознать ту мощь неведомого, которое не подчинено человеку и которое повелевает живым; он осознал свою беспомощность и пал духом. Негодование и злоба кипели в его душе, но таким путем никто еще не достиг истины. Только беспредельная любовь, так же, как и смерть, озаряет незримым светом все уголки души. Смерть пугала его, любить он не мог. Но любовь иногда все же прокрадывалась в душу, недолгим огнем вспыхивала в ней, и от этого становилось еще хуже. Поэтому он не мог сбросить с себя бремя земного, необъяснимого греха и посмотреть в глаза брату, не ощутив себя убийцей. Это был неумышленный стихийный грех, но это был грех, и от него не сбежать никуда. Вамех не знал, как разрушить преграду, отделившую его от брата. Но он был уверен, что брат ищет его и рано или поздно обязательно найдет. И он не сомневался, что тот блондин, который, по словам Шамиля, прибыл утром в город и разыскивает Вамеха Гурамишвили, и есть Миха. Кому же еще быть? Некому.

Вамех бежал по склону, Шамиль и Алиса старались не отставать от него. Темнота объяла землю, и никто не видел слез Алисы. Пробежали село, а Вамех ни разу не оглянулся. Алиса понимала, что он слишком взволнован, может быть даже счастлив, она сама радовалась появлению Миха, но все-таки ей было горько, что волнение заставило любимого забыть о ней, что он убегал, ни разу не оглянувшись на нее. Любовь, которой она отдалась с безудержной самоотверженностью и гордостью, не была возмещена ей во всей полноте; она убеждалась, что Вамех не принадлежит ей всецело, и это сознание, вытекающее из человеческого эгоизма, а может быть, рожденное естественной неудовлетворенностью, причиняло ей боль. У нее было ощущение, что ее счастье ускользает, она страшилась будущего, и все же покорно следовала своим путем, который целиком перечеркивал всю ее прошлую жизнь, хотя сейчас прошлое снова возвращалось к ней. Ей пришел на память Джемал. Поступил бы он так? Но она тут же забыла о нем и посмотрела на Вамеха, который, как чужой, несся вперед.

Шамиль бежал позади. Тысячи мыслей крутились у него в голове. На ум пришли слова Дзуку: «Сегодня в нашем городке людей одолевают низменные чувства». Сам Дзуку перенял это выражение у Левана – сына доктора Коции, оно ему понравилось, и он стал часто повторять его. Но с появлением Вамеха в городке многое изменилось. Шамиль чувствовал расположение к этому парню, хотя другой на его месте показал бы ему, где раки зимуют, но они подружились, и Шамиля порой очень удивляло, как все необычно обернулось. Он полюбил Вамеха и доверился ему. Но то, что он услышал пять минут назад, оглушило его, подобно удару молота. Почему Вамех убил брата? – напряженно пытался угадать он. Неужели?.. Нет, Шамиль не верит этому. Он не мог облечь в слова то, что смутно возникало в его сознании. «Существуют люди, – думал он, – которые должны дружить, и существуют – которые должны враждовать». А то чего бы ему не лобызаться с Вахушти? Если Вахушти лишь ранил Ясона, а Шамиль был уверен, что тот действительно старался его укокошить, то Вамех убил собственного брата, но тут Шамиль готов дать голову на отсечение, что все это не так. Ведь и Вамех не верит, что Шамиль зарезал человека, хотя весь город убежден в этом. Что же тогда такое? Видимо, жизнь по собственному усмотрению сводит и разделяет людей. Жизнь управляет всем, и Шамиль, который совсем запутался, сейчас, словно по зову судьбы, бежал за Вамехом, стараясь не отставать от него.

Они молча бежали по ухабистой тропинке, спотыкаясь о камни, скользя по грязи, тяжело переводили дыхание и таили свои мысли в себе. Кончился лес, крутой склон сливался внизу с полем. Наконец склон остался позади, и они увидели шоссе, сверкавшее под лучами луны, Чтобы сократить дорогу, припустились через поле. Здесь еще не начинали пахать. На дорогу выбрались потные, падающие от усталости, по щиколотку заляпанные сырой землей. Впереди мерцали далекие огни городка. Горожане, наверное, отужинали и готовятся ко сну, сидят в теплой комнате, и настенные часы монотонно тикают в тишине. На улицах разгуливают прохожие, одетые в теплые пальто, хотя холода уже миновали; перед кассой Дома культуры шумит и смеется очередь; собравшийся на вокзале народ всматривается в даль, ожидая поезда; возможно, что по перрону носится Мейра, которого уже никто не мучает, не стращает тюрьмой, не заставляет плясать.

Там, под этими огнями ходит сейчас Миха и ищет брата.

Вамех обстукал сапоги об асфальт, сбил грязь и продолжил путь, Шамиль молча последовал за ним.

– Вамех! – обреченно закричала Алиса. – Я больше не могу…

Мужчины обернулись. Измученная Алиса, уронив руки, стояла у обочины дороги. Беспомощная, жалкая, она утратила всегдашнюю свою привлекательность. Она перевела дыхание, силясь что-то сказать, и вдруг разрыдалась. Вамех подбежал к ней, обнял и прижал к груди. Ему стало жаль ее, но он чувствовал, что сейчас всему на свете предпочел бы полное одиночество.

4

Грузовик въехал в городок и затормозил у аптеки. Шамиль выпрыгнул из кузова, за ним – Вамех, он поднял руки и спустил Алису. Они так торопились, что даже не поблагодарили шофера. Машина укатила, и такой застывшей, привычной и неизменной показалась Вамеху знакомая улица, что он усомнился, точно ли тот блондин, который утром приехал в городок и целый день разыскивал его, был Миха? Слишком неправдоподобным казалось, чтобы в этом заштатном городишке, в этой глухомани, что-то произошло. Было уже поздно. Закрылись магазины. В жалких витринах тускло горит свет. Главная улица пуста. Кто-то, шатаясь, бредет домой, пьяно разговаривая сам с собой. Какая-то пара вышла из аптеки и, деловито переговариваясь, скрылась в переулке. Через дорогу от аптеки у запертой столовой препирались люди. Все было знакомо. Все было привычно и неизменно. И Вамеху не верилось, что скоро он увидит Миха. Сонная, ленивая тишина городка, казалось, в зародыше убивает возможность проявления необычайных страстей, которым тесны рамки здешней размеренной жизни.

– Куда мы теперь? – спросил Шамиль.

– Он, наверное, в гостинице остановился, – предположила Алиса.

– Пошли узнаем, – предложил Шамиль.

Вамех и Алиса последовали за ним.

Они пересекли улицу, у парикмахерской свернули и пошли вдоль парка. Винная лавочка рядом с парикмахерской еще работала, и оттуда доносился басистый хохот. В Доме культуры начался последний киносеанс, и двери закрывали. Улица упиралась в полотно железной дороги, освещенное сверху прожекторами. Красные, желтые и синие лучи семафоров мерцали в дымной темноте. Пахло мазутом, углем и копотью. Маневровый паровоз пыхтел и временами выпускал струю горячего пара. Какие-то люди, перекликаясь, ходили по путям.

Показалась гостиница. Шаги их гулко простучали по мостику через канавку, в которую Мура свалила когда-то Вахушти, и Вамех вспомнил Антона. С невыносимой ясностью предстала перед глазами та ночь, агония Антона, и Вамеху показалось, что несчастный все еще сидит на тротуаре, привалясь спиной к холодной кирпичной стене дома. Он невольно посмотрел в ту сторону, но в темноте ничего не было видно. Бедный Антон давно уже покоился на кладбище, а Вамех даже не знал, где его могила.

Они вошли в холодный вестибюль гостиницы. За конторкой администратора сидела женщина, зябко кутаясь в пальто. Электроплитка оранжево светилась под столом.

– Сегодня кто-нибудь приезжал? – поздоровавшись, спросил Шамиль.

– А кто вам нужен?

– Да молодой парень, блондин такой…

– Как его фамилия? – Женщина раскрыла толстый журнал.

– Гурамишвили, – ответил Вамех и напрягся в ожидании ответа.

– Гурамишвили, – протянула женщина, ведя пальцем по записям, – есть такой: четырнадцатый номер, второй этаж…

– И Джемал жил в четырнадцатом, – удивилась совпадению Алиса.

Вамех кинулся к лестнице.

– Его нет дома, – крикнула женщина, – часа полтора до вас его увез косоглазый Дзуку.

– Куда?

– Не знаю, – тут женщина узнала Алису и раскланялась с ней. – Вы ведь Лейлу знаете? Она тоже приходила с Дзуку, – двусмысленно улыбнулась женщина, поглядывая на Алису.

– Лейла?

– Да, они уехали вместе.

Вамех, Шамиль и Алиса снова вышли на улицу. Теперь не оставалось никаких сомнений, что приехал именно Миха и Вамех сегодня же встретится с ним. Он обхватил за шею Шамиля и Алису, прижал их головы к груди и застонал от радости.

5

На следующее утро вся деревня собралась в доме Вамеха. Крестьяне узнали, что к Вамеху приехал брат, с которым он давно не виделся, и каждому хотелось познакомиться с ним. Разумеется, никто не знал, как встретились братья, о чем говорили они, каким предавались воспоминаниям.

Прошедшей ночью измученная Алиса осталась в городе. Шамиль отправился спать. Лейла, к которой заявилась эта троица, не найдя Миха в гостинице, сказала, что Дзуку повез Миха в деревню и они, видимо, разминулись в дороге. Она рассказала им, как они вместе с Дзуку нашли Миха в гостинице, как он ей сразу понравился, как Дзуку посадил его в машину и увез в деревню. Он бы, конечно, и раньше отвез его, да задержался в рейсе и поздно узнал о приезде Миха. Сначала он верить не хотел, что тот молодой человек, который разыскивает Вамеха, и есть его брат, но в гостинице все выяснилось. Вамех решил, не мешкая, вернуться домой, и как ни уговаривала его Алиса переночевать в городе, – утром чуть свет они поедут вместе, – удержать не смогла.

А Дзуку привез Миха в спящее село, оставил машину у правления колхоза – дальше дороги не было, и по узкой кремнистой тропе, с обеих сторон заросшей бузиной и крапивой, повел Миха к своему дому, в котором сейчас жил Вамех. Они там никого не застали. Такая неожиданность несколько обескуражила их, они ведь не знали, что Шамиль уже известил Вамеха о приезде брата. Было поздно, и они решили, что утро вечера мудренее. Дзуку оставил Миха одного, а сам пошел ночевать к родственникам. Чуть свет он вернулся и застал обоих братьев во дворе. Они стояли рядом и рассматривали село, еще затянутое сумрачным туманом.

Утро было свежее. Сырость, которой тянуло из лесу, пробирала до костей. Братья стояли под старым ясенем и, заложив руки в карманы, беседовали. Дзуку перешагнул через перелаз и подошел к ним. Глядя на них издали, он снова удивился, до чего же они похожи. Их необычайное сходство поразило его и вчера. Как только ему сказали, что какой-то приезжий разыскивает Вамеха, он вместе с Лейлой отправился в гостиницу, и стоило ему увидеть незнакомца, как он сразу понял, что перед ним брат Вамеха. Странно, почему никто не заметил этого сходства! Хотя, возможно, все дело в том, что ни один человек в городке не знал, есть ли у Вамеха брат. Помимо Алисы, только Дзуку был посвящен в тайну Вамеха. И вот прошлой ночью, едва увидев Миха, он сразу понял, кто этот человек, наскоро объяснив ему все, усадил его в машину и повез в село, по дороге рассказав обо всех приключениях Вамеха в городке.

Братья стояли под старым ясенем, поразительно похожие друг на друга лицом, голосом, движениями, Миха лишь был немного повыше и выглядел покрепче. Литые мускулы растягивали распахнутую на груди рубаху. Расправив плечи и подняв голову, стоял он, словно породистый конь, в напряженном спокойствии которого чувствуется скрытое возбуждение, нетерпение, сдержанная готовность рвануться вперед. Короткие волосы были зачесаны набок. Во время разговора он не сводил с собеседника внимательных серых глаз, а стоило ему улыбнуться, как на щеках появлялись ямочки, которые не мешали воспринимать его, как мужественного и волевого человека. У него не было такого резкого и нервного взгляда, как у Вамеха, но, как и брат, Миха мог засмеяться совершенно неожиданно, такой смех кажется беспричинным, но стоит поразмыслить, и начинаешь понимать скрытую его причину. Что может быть лучше смеха и радости? Тот, чье сердце согрето любовью, способен рассмеяться, даже когда глубоко опечален. Эта способность и есть проявление непобедимой любви, ее вещий знак. И вот сейчас, заметив Дзуку, оба брата рассмеялись, но Дзуку понял, что они просто обрадовались. Он и сам засмеялся, поздоровался с ними и стал немного в сторонке.

Дзуку мучился от неловкости, не зная, с чего начать разговор. Он ведь был застенчив. Никто не замечал в нем стеснительности, но на самом деле он был очень застенчивым человеком и сейчас ругал себя, что приперся не вовремя и, наверное, помешал давно не видевшимся братьям. Но одновременно он радовался тому, что Миха отыскал Вамеха. В старом свитере, с отчетливым фиолетовым шрамом на шее, с покрасневшими глазами, с осунувшимся лицом, на котором проступали морщины, непричесанный и небритый Вамех казался только оправившимся после болезни, ослабевшим, но счастливым человеком. Вялый, он ни одним движением не выдавал той радости, которая сияла в его глазах. Наверное, он измотался за вчерашнюю ночь, а может, ожившие воспоминания удручали его?..

Все трое стояли под деревом и любовались живописным расположением деревни.

– Прекрасная местность, – сказал Миха, жадно вдыхая прохладный воздух.

Рассвело. Туман разошелся, и дали очистились. Деревня выглядела совсем иначе, чем ночью, когда Миха вышел из машины и впервые увидел ее. Сейчас казалось, будто он попал в другое место. Удивительная была прошлая ночь! В этой глухомани, о которой он раньше и не слыхал, он нашел собственного брата. Все произошло слишком необычно. В непроглядной тьме поднялся он к лесу за каким-то незнакомым человеком, которого прежде не знал, а тот привел его в пустой дом и оставил одного. Да, было чему удивляться! И сейчас, когда рассвело, он перенесся словно за тридевять земель, в незнакомые места – таким новым казалось теперь все вокруг. Первые слабые лучи солнца упали на вершину холма, и все темное, тонувшее в тени, выступало отчетливо и ясно. Дзуку с удовольствием окинул взглядом лесистые холмы.

– Да, лучше нашей благодати не найти, – гордо подтвердил он.

– Тут нечем хвастаться, – вдруг заметил Миха.

Дзуку даже рот приоткрыл от удивления.

– Почему?

– Природа, Дзуку, везде красива, важно другое – чтобы человек был ей под стать.

– Но где вы найдете места красивее наших? – не сдавался Дзуку.

Вамех невольно рассмеялся.

– Ну и что? – улыбнулся Миха. – Не мы же создали эту красоту. Человек должен гордиться только тем, что создано его руками, плодами своих трудов, которые он оставит после себя… Что ты скажешь на это, Дзуку? – Миха вопросительно поглядел на Дзуку, потом на Вамеха.

– Нет, друг, – возразил Дзуку, – я впервые слышу, что не следует гордиться красотой своих родных мест.

– Родина человека может быть самой красивой, а он может быть последним из людей… Необходимо самому дорасти до окружающей нас красоты. Когда-то здесь обитали длинноголовые, так называемые долихоцефалы, но они ничего не оставили после себя, бесследно исчезли с лица земли, и мы не испытываем к ним ни малейших чувств, потому что не знаем их. А ведь и они жили среди этой прекраснейшей природы…

– Не в этом дело, – устало сказал Вамех. – Время уничтожает все.

– Не совсем так, – запротестовал Миха, – почему же мы с уважением относимся к древним грекам и римлянам, к евреям и египтянам?

– Потому, что знаем их. Слишком малый срок разделяет нас, чтобы мы могли забыть их.

– Нет. Они были творцами и многое оставили потомкам. Вот почему мы помним о них.

– Может быть, до них были другие народы, создававшие не меньше? Кто ответит, Миха, что было раньше? Чем глубже проникаешь в прошлое, тем больше сгущается тьма. Чем больше ты знаешь, тем невежественней кажешься самому себе, потому что все новые и новые загадки возникают перед тобой.

– Цель жизни как раз в том, чтобы разгадать их, пока не останется ни одной.

– Время все меняет, – проговорил Вамех и подошел ближе к брату. Сейчас они забыли о Дзуку.

– Двенадцать тысяч лет назад земля была совершенно иной, – продолжал Вамех. – По-иному располагались моря и материки. Магнитный полюс в то время совпадал с географическим, а сейчас сместился на тридцать градусов. Неожиданная катастрофа изменила облик земли. На месте сибирской тундры шумели непроходимые леса, палило солнце и бродили мамонты, потом произошло что-то неожиданное, все оледенело, вдруг погибли мамонты. А почему? Говорят, существовала Атлантида, еще Платон поминал ее, но внезапно этот материк погрузился в море. Почему, что разрушило его? А ведь не исключено, что все еще может повториться. Чем был вызван всемирный потоп? Случаем, который никто не в силах объяснить. Может быть, народы, существовавшие до этих катастроф, создали величайшую культуру, но что осталось от нее? Время безжалостно и бесконечно, Миха. Не лучше ли ограничиться малым, наслаждаться нынешним днем, минутой, которые отпущены нам, и не думать о вечности?

– Ты прав, всего, разумеется, не охватишь. Но, знаешь, что я скажу тебе, Вамех? Все, что улавливается нашим восприятием, есть реальность, и нет смысла убегать от нее…

Вамех рассмеялся. Он понял, на что намекает Миха, положил руку ему на плечо и ласково заглянул в глаза.

– Ты думаешь, что я бегу от жизни?

– Возвращайся к своей работе.

– Нет, Миха, к археологам я больше не вернусь. Все! – грустно проговорил он, но тут же снова рассмеялся. – Я же сказал: чем глубже зарываешься в прошлое, тем туманнее оно. Я останусь здесь, буду жить в этой деревне, работать в колхозе… Буду наслаждаться физическим трудом, не думая ни о чем на свете. Ни о чем не хочу думать, – спокойно закончил он.

Миха ничем не возразил брату. Скрестив на груди руки, он задумчиво глядел на Дзуку.

Тот молча прислушался к их разговору, не понимая, о чем спорят братья. Ему нравилось, что оба держатся просто и естественно. Разве предположишь, что они долго не виделись? Беседуют так, будто самым важным для них является происшедшее двенадцать тысячелетий назад, а не то, что случилось прошлой весной, когда Вамех и Гурам рыскали в поисках какого-то городища. Ведь тот случай потряс жизнь Вамеха и Миха не меньше, чем потрясла землю катастрофа, налетевшая на нее двенадцать тысяч лет назад. Но они ни словом не обмолвились о том, что наболело. Ведут себя так, словно не было ни несчастья, ни долгой разлуки, наверное, во всем доверяют и полагаются друг на друга. Дзуку было известно все. Поэтому он догадывался, что они давно переговорили обо всем, все выяснили, и теперь им ни к чему снова ворошить прошлое. Интересно, что же будет дальше? Увезет Миха Вамеха или нет? Вернется ли Вамех домой? Если вернется, что станет с Алисой? Дзуку стало жаль Алису, он привязался к ней и уважал ее. О себе Дзуку не думал, друг остается другом, даже если он на другом конце земли и они видятся раз в год по обещанию, но женщина, которую любишь, постоянно должна быть рядом. «Что-то будет?» – думал Дзуку. Его огорчало, что Вамех может уехать, но если так нужно, если так лучше для него, пусть себе едет с богом. Сейчас Дзуку больше всего беспокоило, как Миха встретит Алису? Миха, наверное, уже знает всю ее подноготную. Вамех, надо думать, ничего не утаил. И сам он прошлой ночью рассказывал Миха многое. Дзуку с нетерпением ждал появления Алисы.

…Солнце давно поднялось: когда Алиса приехала из города, Миха и Вамех кололи за домом дрова. Миха со свистом взмахивал топором, одним ударом разваливая огромные чурбаки, по-детски радуясь и хохоча. Вамех старался не отставать от брата. Наточенная сталь топоров вспыхивала на солнце, и щепки летели во все стороны. Дзуку, присев на корточки, с улыбкой наблюдал за соревнованием братьев.

И вдруг Миха, разогнувшись для очередного удара, застыл с топором в руках. Он увидел Алису. Она старательно прикрывала калитку. Потом пошла к дому. Она с утра долго приводила себя в порядок и сейчас выглядела очень привлекательной, хотя даже издали можно было заметить ее бледность и смущение. Вамех стоял спиной к калитке, но, заметив, как оцепенел Миха, обернулся. Алиса, не в силах отвести взгляд от Миха, робкими сбивчивыми шагами направилась к ним. Куда девались ее былые смелость и беззаботность? Дзуку пожалел ее, Миха с силой вонзил топор в колоду, рукавом стер пот с лица и медленно пошел навстречу женщине. Широко шагая – ни дать ни взять Вамех – он встретил ее посреди двора.