Текст книги "Расплата"

Автор книги: Гурам Гегешидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 44 страниц)

12

На день рождения они не попали. Когда выбрались из больницы, Дзуку почему-то расхотелось идти к Алисе, и они не пошли.

Напрасно прождали их Алиса и Лейла. Время было позднее, и Лейла поняла, что они не придут. Поняла и невероятно обозлилась на Дзуку, она и представить себе не могла, чтобы тот не соизволил явиться и не привел с собой Вамеха. Всего она ожидала от Дзуку, но такого!.. К злости примешивались досада и удивление, а самым удивительным было то, что и Вахушти как в воду канул.

– С Вахушти-то что стряслось? Что за фокусы? – бесилась Лейла. – Ясон! Сходи на почту, позвони ему, узнай, что с ним приключилось?

Вахушти не пропускал ни одного дня рождения Алисы. Надо сказать, что нравились ему обе подруги, и он ловко волочился за обеими, заранее обеспечивая себе путь для отступления – обратить все в шутку, если его замыслы сорвутся. Женщинам нравились его комплименты, но они не принимали его ухаживаний всерьез, потому что слишком велика была разница в возрасте, да к тому же у Алисы был поклонник, а Лейла пренебрежительно относилась к подобным ухаживаниям. Кроме того, Вахушти производил впечатление порядочного человека, семьянина, и подругам в голову не приходило, что он преследует определенную цель. Их самолюбию льстила дружба с таким культурным человеком, они непременно приглашали его на дни рождения Алисы и дочери Лейлы, на свои именины, словом, на всяком торжестве он был желанным гостем, но сегодня он не пришел. Его отсутствие окончательно испортило подругам настроение и очень удивило их.

Ясон сбегал на почту и вскоре вернулся.

– Ну, что? – кинулась к нему Лейла. Между прочим, это она позвала Ясона, несмотря на протесты Алисы.

– Ничего, дома сказали, что он пошел к вам.

– Где же он?

Этого Ясон не знал.

– Интересно, куда он мог деться?

Вечер был испорчен. Только на следующий день Алиса узнала, что стряслось с Вахушти.

Она встала рано, прибрала комнату и пошла на работу. Скверное настроение из-за вчерашнего скомканного празднества не покидало ее. Она, не замечая прохожих, дошла до больницы и опомнилась только в гардеробе, повесив плащ и натянув белый халат. «Так и живешь, словно из одной комнаты переходишь в другую», – невесело подумала она, выходя в коридор, и столкнулась с доктором Коция. Тот, разумеется, знал, что вчера был день рождения Алисы.

– Как прошел вечер? – поинтересовался доктор.

– Ничего, – нехотя ответила Алиса.

– Я собирался к вам, да вчера мне нездоровилось, – сказал Коция, обнимая Алису за плечи и подводя к одной из палат. – Пройдем-ка, сейчас покажу нечто такое, что развеселит тебя. – Он остановился у двери. – Тут лежит твой друг Вахушти.

– Вахушти?

– Ты знаешь, по мне его хоть бы и вовсе не было, но вчера часов в девять мне звонят, срочно вызывают в больницу. Прилетаю, и что же вижу? Лежит преподобный Вахушти, весь в грязи и крови, на загривке вырван кусок мяса, оказывается, собака покусала.

– Собака?

– Да. Залатал я его. Ничего страшного. Сегодня выпишу. А тебя попрошу, сделай ему сейчас инъекцию от бешенства, лучше тебя никто с этим не справится.

– Хорошо, – сказала Алиса.

После инъекции жена и кто-то из педагогов повели Вахушти домой. Алиса узнала, что приключилось с ним прошлой ночью, и почему-то рассердилась.

– Я спокойно направлялся на день рождения к вам, и вдруг набросилась на меня огромная собака. И представьте себе, я слышал, как хозяин науськивал ее. Понятия не имею, кто он, но кое-какие подозрения у меня возникли, – многозначительно заявил Вахушти.

Алиса проводила его до подъезда и пошла на задний дворик. Под лучами утреннего солнца стены больницы сияли белизной. Каменная лестница с железными перилами спускалась со второго этажа, у лестницы на нижней площадке лежала мохнатая собака, но Алиса не обратила на нее внимания. Маленький дворик позади больницы напоминал свалку, чего только там не было – разбитые ящики, почерневшие горбыли, груды угля и шлака, куча старого железа; на проволоке, натянутой уборщицей между двумя столбами, сушились простыни, а голубые байковые пижамы за отсутствием места на проволоке были навешаны на ограду, За оградой – тихий тупичок, упирающийся в лесопилку, откуда постоянно доносился яростный визг электропилы. Однако сегодня было тихо, и Алиса услышала разговор двух проходящих за оградой мужчин, которые обсуждали какие-то служебные дела, пересыпая речь площадной бранью. Столяр Валико строгал в углу дворика доску; топча пахучие золотистые стружки, Алиса подошла к нему:

– Ну как, закончил тахту?

– Готова, сегодня принесу.

Алиса пошла обратно и увидела Вамеха, стоящего на верхней площадке лестницы. Алиса сделала вид, что не замечает его, и все внимание сосредоточила на Муре, лежавшей у лестницы.

– Валико! – крикнула она столяру. – Чья это собака?

– Какая еще собака? – спросил тот, отрываясь от рубанка.

– Это моя! – громко сказал Вамех и стал спускаться.

– Чья бы ни была! – Алиса не глядела на него. – Валико, прогони собаку, развели тут псарню!

– Чем она вам помешала? – спросил Вамех.

– Чем? – Алиса взглянула на Вамеха, и в глаза ей бросился фиолетовый шрам, который все еще жутко выделялся на его горле. – Тебе известно, что Вахушти вчера покусала чья-то собака? Что за напасть, человек ночью не может на улицу выйти!

Вамех промолчал. На верхнюю площадку, где он только что стоял, вышла санитарка.

– Молодой человек, это вы интересовались Антоном? – крикнула она.

Вамех поднял голову, и она узнала его:

– Умер ваш Антон.

– Когда? – тихо спросил Вамех.

– Только что.

Санитарка исчезла за дверью.

– Бедняга, – проговорил Вамех, толкнул Муру, собака вскочила и побежала вперед.

Алиса смотрела вслед Вамеху. Вот он вышел за ворота, вот свернул и пошел по улице. Алисе хотелось заплакать.

Но она сдержалась. «Кто такой Антон? – подумала она. – Что у него общего с Вамехом, почему он справлялся о нем?..» Она взбежала по лестнице, изо всех сил сдерживая слезы, нашла дежурного врача и спросила:

– Кето, милая, кто сегодня умер?

– Бродяга, какой-то несчастный…

– Бродяга?

– Да, если бы не забота тех парней, которые ночью привезли его…

– Каких парней?

– Один – косоглазый Дзуку, у которого брат летом разбился, другой – приятель его, со шрамом…

– Вамех?

– Да, да, Вамех. Они ночью привезли его. Пневмония и сердечная недостаточность. Только что скончался.

«Антон, – подумала Алиса. – Кто же такой Антон? Бродяга. Как бы с Вамехом, упаси господи, чего не случилось, ведь и он… Хотя, кто знает, может быть, по нему кто-нибудь плачет, может быть, у него есть сестра, брат, родные, может быть, невеста ждет его где-нибудь?» Алиса чувствовала, что слезы вот-вот хлынут из глаз, но огромным напряжением воли – так человек, поскользнувшийся на краю пропасти, съезжающий в нее, умудряется удержаться в последний момент – сдержала себя. «В самом деле, какой идиоткой я предстану перед всеми, если разревусь сейчас! Что подумают врачи!»

Но дежурному врачу было не до нее, заканчивалась смена, и врач торопился домой. Тем временем Алису позвали на операцию. Она медленно двинулась к операционной, но столкнулась с санитаркой, которая недавно разговаривала с Вамехом, и схватила ее за руку.

– Скорее покажи мне покойника… Ну, того, что недавно умер…

Они почти вбежали в палату, небольшую, пустую комнату с закрытыми ставнями-окон. Странная, белая тишина ударила в уши. Покойник, покрытый простыней, лежал на койке. Санитарка приподняла угол простыни, открылось желтое, словно костяное, лицо Антона, и Алиса узнала его. Это с ним разговаривал Вамех у дороги перед заброшенной церковью после драки с Шамилем. Алиса вспомнила, как они с Ясоном проехали мимо, а взгляд Вамеха еще задержался на ее ногах. Именно в тот вечер Вамех впервые заметил ее. Алиса смотрела на желтое лицо покойника, и перед ней вставали бескрайнее поле и белая заброшенная церковь… Выйдя из палаты, она почувствовала, что не Антона жалела сейчас, а почему-то Вамеха. Не потому ли, что представила его лежащим на этой койке-После операции Алиса побежала в Дом культуры, чтобы увидеть Ясона, он жил там в одной комнатушке. Ремонт уже закончили, и сейчас Дом культуры выглядел празднично и нарядно. Три месяца не была здесь Алиса, многие удивились ее появлению. Кое-кто улыбнулся. Но Алиса, вместо того чтобы прямо направиться в комнату Ясона, – Алиса отлично знала, где она находится, не раз в былые времена заходила туда и подолгу оставалась там – попросила какого-то мальчугана позвать Ясона. Обрадованный Ясон примчался, начал приглашать Алису к себе, но та отказалась.

– Ты знаешь, почему Вахушти не пришел к нам? – сразу спросила она.

– Нет.

– Его покусала собака.

– Как покусала?

– Не знаю. Ясон, помоги мне, узнай, где был Вамех прошлой ночью, не произошло ли с ним чего-нибудь?

– Ты что, Муру подозреваешь? – воскликнул Ясон. – Что ты! Вамех не тот человек, чтобы беспричинно науськивать собаку на человека.

– Откуда ты знаешь о причине? Разузнай для меня, Ясон, спроси Вамеха, где он был прошлой ночью, хорошо?

– Непременно узнаю. Вамех ничего от меня не утаит, – прихвастнул он и добавил с робкой надеждой: – Зайди ко мне, поболтаем, посмотришь, как похорошела моя комната после ремонта.

– Не могу, тороплюсь. Смотри же, не подведи! – И все видели, как Алиса сбежала по лестнице и удалилась. Те, что недавно многозначительно улыбались, были разочарованы.

После визита Алисы Ясона стали чаще видеть в компании Вамеха. Они вместе пришли в больницу, чтобы проводить в последний путь Антона, но оказалось, что несчастного уже погрузили на машину и отвезли на кладбище.

А несколько дней спустя случилось нечто такое, что снова взбудоражило город, наполнило слухами, смутило его покой. Горожане от мала до велика обсуждали случившееся, но никто не знал, кого обвинять, потому что все произошло в полночь, когда на улицах не встретишь живого человека. Женщины бог весть по какому разу с плохо скрываемым удовольствием принимались судачить о новом необычном случае, но стоило им заметить Вамеха – после происшедшего он целыми днями кружил по улицам, – как они поджимали губы, разом оборачивались, жадно разглядывали его, словно он мог удовлетворить их любопытство и ответить на вопросы. Но Вамех не меньше, чем все, был озадачен. Он не знал, чья рука навела на него ружье, когда внезапный выстрел разорвал тишину осенней ночью и сраженная Мура свалилась у ног хозяина и, не успев даже застонать, издохла. Еще не укатилось эхо первого выстрела, как раздался второй, и Ясон, шедший рядом с Вамехом, качнулся словно от толчка, и правая рука его повисла сломанной ветвью.

Вамех мгновенно сообразил, что стреляют по нему, а не по Ясону, но не понимал, кто хочет убить его. Он растерялся. Было ясно, что кто-то старается застрелить его, в этом он не сомневался, и наступившая после второго выстрела тишина показалась ему пронизанной ненавистью, которую он вызывал в неведомом стрелке. Тишина держалась недолго, тут же со всех сторон донесся заливистый лай, но это лаяла не Мура, а взбудораженные выстрелами, стосковавшиеся по охоте многочисленные охотничьи собаки. Мура неподвижно валялась у ног Вамеха.

– Вамех, спрячься где-нибудь, – услышал он напряженный, но бодрый голос Ясона. Вамех подивился его трезвости в такую минуту, перешагнул через труп собаки и неторопливо направился к Ясону. Тот сидел на корточках, укрывшись за телеграфным столбом и левой рукой прижимал к боку правую.

– Спрячься скорей! Скорей, пока снова не выстрелили!

Но Вамеху не верилось, что смерть подстерегает его. Он не мог понять, кому он насолил так, чтобы его решили отправить на тот свет. И все же он был уверен, что целились именно в него, а не в Ясона. Опершись руками о колени, он склонился над Ясоном:

– В тебя попали?

– Нашел, о чем думать! – буркнул Ясон и с такой силой дернул Вамеха левой рукой, что тот свалился рядом. Сейчас оба лежали на земле под прикрытием телеграфного столба.

– Попали в тебя? – снова спросил Вамех.

– В руку…

Вамех почувствовал, что лежит в крови, в крови Ясона.

– Еще хорошо, что не убили, черт с ней, с рукой, – сквозь зубы процедил Ясон.

Вамех не мог понять, искренен ли Ясон или играет роль какого-нибудь героя из пьесы.

13

Той ночью, когда все это случилось, они оба были под хмельком. Но, придя на следующее утро в больницу, Вамех увидел, что Ясон по-прежнему держится молодцом, хотя заметно ослаб от потери крови и временами морщился от жгучей боли. После операции доктор Коция заявил, что рана чрезвычайно серьезная, повреждены кость, сустав и главная артерия и лично он не уверен, удастся ли сохранить руку. Тем не менее Ясон не пал духом, и врачи восхищались его выдержкой. Надо сказать, что и Алисе понравилось, как он держался. Она присутствовала при операции и видела, что Ясон покрывался потом от нестерпимой боли, но не ныл, даже стона не сорвалось с его закушенных губ. Операция длилась долго, и другой на его месте, даже несмотря на обезболивание, извел бы всех криком. Ясон же молча перенес операцию, и Алиса, не ожидавшая от него такой силы воли, была приятно удивлена.

В то время, когда Ясон лежал на операционном столе, Вамех находился в милиции. Всю ночь продержали его там, а утром допросили еще раз. Но что мог рассказать Вамех, кроме того, что кто-то стрелял из темноты, убил Муру и ранил Ясона?

– Где это произошло? – расспрашивали его.

– Около школы.

– Откуда стреляли?

– Из кустов. Там, на обочине, густые кусты граната, и, по-моему, кто-то прятался за ними.

– Вы никого не видели?

– Никого.

– Может быть, все-таки видели, но не хотите выдавать? Подумайте хорошенько.

– Никого я не видел, было очень темно.

– Если было так темно, то как же стрелявший ухитрился попасть в Ясона и в собаку?

– Мы стояли на свету, под фонарем.

– Хорошо, а теперь скажите, что вы предприняли сразу, как услышали выстрел?

– Ничего, продолжали стоять.

– На кусты не посмотрели?

– Никуда я не смотрел. Я стоял, пока Ясон не окликнул меня. Он укрылся за телеграфным столбом, а когда позвал меня, я тоже спрятался за столб.

– Дальше?

– Потом выстрелы прекратились. Я разорвал рубашку, перевязал руку Ясона и повел его в больницу.

– Собаку где оставили?

– Там же.

– Она и сейчас там?

– Откуда я знаю? Может быть, кто-нибудь отволок ее в сторону, что же еще с ней делать?

– И вы никого не видели?

– Никого.

– А куда, по-вашему, делся стрелявший, что он, сквозь землю провалился?

– Не знаю, я же сказал, что очень удивился, услышав выстрелы, и растерялся от неожиданности.

– Допустим. Откуда вы шли?

– Мы были на именинах в поселке, там немного выпили и на попутной машине доехали до города. Когда приехали, я расплатился с шофером и мы пошли пешком.

– По пути никого не встречали?

– Встретили какого-то мужчину. Ясон сказал, что это директор школы.

– Куда вы шли так поздно?

– Ясон – домой, а я собирался переночевать у Дзуку, он обещал сегодня устроить меня на работу, вот я и решил остаться у него.

– Кого вы подозреваете? Кто мог стрелять в Ясона?

– Ума не приложу.

Пауза.

– Кто это вам оставил такую метку на горле?

– Поранили.

– Где, когда?

– В парикмахерской, около трех месяцев назад.

– Кто?

– Не знаю.

Улыбка.

– То есть никого не подозреваете?

– Нет.

– А вы уверены, что стреляли именно в Ясона?

– Не знаю.

– Хорошо. Распишитесь. Вы свободны, но если появится необходимость, мы вас вызовем.

Прямо из милиции Вамех отправился в больницу. Он прошел в палату, и когда увидел Ясона – а в палате помимо Ясона находилось много больных, они сидели кто на койке, кто на стуле и болтали – бледного, с заострившимся лицом, то убедился, что прошедшей ночью Ясон не играл героя, а проявил скрытую до сей поры твердость характера, и это по-хорошему поразило Вамеха. Ясон обрадовался его приходу, спокойно рассказал, как протекала операция, как доктор Коция предупредил его, что, может быть, придется отнять руку (доктор Коция был человек прямой). «Выдержу пару дней, а затем, возможно, придется отправить тебя в Тбилиси». Ясон, видимо, смирился с судьбой, и только боль беспокоила его, обыкновенная физическая боль.

– Не думай об этом, – сказал Вамех, но Ясон не нуждался в ободрении.

– «Страх от смерти не спасает», – улыбнувшись, процитировал он. – Чему быть, того не миновать, – он спокойно ждал, что принесет грядущее, не злился, не нервничал перед неизбежным. – Такая уж у меня судьба, – добавил он.

– Неужели все так серьезно? – спросил Вамех.

– Говорят. Ты мне лучше скажи, кто стрелял в нас?

Вамех пожал плечами.

В палату вошла Алиса. Она напустилась на больных, которые сгрудились у койки Ясона и разинув рот с жадным интересом ловили каждое слово приятелей, разогнала их по местам, присела в изголовье Ясона, поправила одеяло и положила руку на его лоб.

– Ясон, у тебя температура, тебе вредно много разговаривать.

Вамех посмотрел на Алису и поднялся.

– Уходишь? – возбужденно спросил Ясон, и голос его прозвучал почти весело. – Алиса, попроси его остаться.

– Я никого не гоню, – обронила Алиса.

Но Вамех ушел. Смех разбирал его; он понял, что Ясон доволен его уходом. Странная мысль пришла в голову Вамеха. Он подумал, что после этого ночного ранения Алиса, чего доброго, откажет Джемалу и вернется к Ясону, потому что сочувствие, пробудившееся в сердце женщины, может обернуться возобновленной любовью. Вполне возможно, что, потеряв руку, Ясон будет вознагражден раскаяньем и возвращением Алисы. Видимо, и он бессознательно рассчитывает на это и потому держится так мужественно, не теряет присутствия духа. Поэтому ему и хотелось, чтобы Вамех ушел и оставил его наедине с Алисой. «Ясон пока не сознает, что такое потерять руку, и его радость, вызванная надеждой на возвращение Алисы, не омрачается ничем», – думал Вамех. Но так или иначе, Ясон показал себя молодцом, мужественно встретил испытание, и Вамех стал искренне уважать его.

Погруженный в размышления, Вамех проходил коридором, когда услышал за спиной знакомые шаги. Он медленно сошел по лестнице и, ступив на последнюю ступеньку, резко обернулся. На верхней площадке стояла Алиса и смотрела на него. Потом она спустилась и остановилась на ступеньке выше Вамеха. Она стояла, спрятав руки в карманы белого ладного халата, аромат ее духов особенно ощущался среди больничного запаха лекарств и медикаментов. Ее большие ласковые глаза вызывающе, но тепло смотрели на Вамеха.

– Все-то вы в истории попадаете, – с улыбкой произнесла она, – то стреляют в вас, то режут…

– Моя ли здесь вина? – улыбнулся и Вамех.

– А чья же?

– Почем я знаю. Неужели я такой человек, что меня непременно следует убить? – Он рассмеялся и взглянул в глаза девушки.

Алиса отвела взгляд, потому что, как ни старалась придать своему лицу строгое, серьезное и осуждающее выражение, не могла сдержать улыбки, странной улыбки, в которой не было ни обвинения, ни порицания, а только одобрение и поощрение. Вамех заметил это.

– Защити вас бог от смерти! – сказала Алиса.

– Мне и самому не хочется умирать.

– Но однажды, насколько мне помнится… – лукаво прищурилась Алиса.

– То время прошло.

– Однако в кого же все-таки стреляли, в тебя или в Ясона?

– Не знаю.

– Ясон не тот человек, чтобы кто-нибудь стал покушаться на его жизнь. Я уверена, что стреляли в тебя.

– Кому надо стрелять в меня? Я никому плохого не делал.

– Иногда вовсе не обязательно делать плохое, часто людей не выносят за их искренность и доброту. Но это к тебе не относится. – Алиса рассмеялась. – Это твоя собака чуть не загрызла Вахушти?

– Выходит, тот негодяй действительно был Вахушти?

– Выходит, так, – ответила Алиса.

– Поделом ему.

– Я все знаю, мне Ясон рассказал.

– Ясон?

– Да, ты же рассказывал ему, что произошло той ночью.

– Рассказал.

– А он рассказал мне. Я все знаю. Но ты все-таки не прав. Если так строго подходить к людям, то каждого второго придется затравить собаками. Вахушти – просвещенный и культурный человек, три языка знает, а ты…

– Сколько просвещенных были палачами и злодеями, – прервал ее Вамех, – некоторые по десятку языков знали, но это нисколько не оправдывает их.

– Разве плохо быть культурным?

– Хорошо, но не все культурные и образованные люди добры. Внешняя культура не имеет к добру никакого отношения.

– Не знаю, во всяком случае твой метод натравливания собак мне не нравится.

– А чем такой метод плох? – усмехнулся Вамех. – Увы, отныне он для меня заказан, бедной Муры больше нет.

– Что тут смешного? Тебе не жаль ее?

– Как не жаль? Но что изменится, если я буду хранить траурный вид? Замечательной собакой была Мура, и Ясон замечательный парень.

– Ясон ведь не собака, что ты сравниваешь его с Мурой? – Алиса притворилась рассерженной.

– Я не сравниваю. Ясон безо всяких сравнений отличный парень.

– Ты уверен в этом?

– Без недостатков никого нет. Споткнуться может каждый. Ясон – молодец.

Алиса улыбнулась, вытащила из кармана руку и взглянула на часы.

– Я побежала! – крикнула она, и ее каблуки быстро застучали по ступенькам.

Она действительно спешила, пора было делать Ясону перевязку, доктор Коция обещал в полдень еще раз осмотреть рану.

Все эти дни горожане беспокоились за Ясона. Лейла, Вахушти, заведующий клубом, местные артисты, театралы и еще много всякого народу перебывало в больнице, и каждый умолял доктора принять все меры, словно без просьб доктор Коция пустил бы лечение на самотек. Он не надеялся, что удастся сохранить руку Ясона, и поэтому считал, что раненого следует непременно отвезти в Тбилиси.

А в городе не утихали пересуды. Всех удивляло, что кто-то поднял руку на Ясона. Ясон был безобиднейшим человеком. Сколько времени живет он здесь, и никто от него громкого слова не услышал. Многие уверяли, что его ранили случайно – пуля предназначалась Вамеху. Но кто хотел убить Вамеха? Тут уже все терялись. Всех интересовали подробности, строились всевозможные противоречивые предположения, каждый считал, что его версия покушения наиболее верна. Некоторые подозревали, что Вамех беглый преступник, скрывающийся здесь от мести, и вот его, по-видимому, выследили, стреляли, но промахнулись и попали в Ясона. Если это так, будут стрелять еще. Но толком никто ничего не знал. Даже Дзуку терялся в догадках. «Кто мог стрелять?» – перебирал он в уме разных людей, но определенно никого не мог обвинить, а Вамех молчал, храня подозрения, и целыми днями, засунув руки в карманы, широким ленивым шагом мерял тихие уголки городка.

Он ждал чего-то, что неизбежно должно случиться.