Текст книги "Роковая корона"
Автор книги: Эллен Джоунс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц)
– Я рад слышать это, сир. Итак, вы намерены продолжать осуществление вашего плана?
– Конечно, конечно. Теперь, выяснив, что никаких препятствий нет, я окончательно решился довести это дело до конца. Моя дочь прекрасно образована, умна, у нее сильная воля, она уже знакома с той ответственностью, которая лежит на плечах коронованной особы. Мод – женщина с твердым характером и сильным духом, точь-в-точь как моя мать. Правда, немножко невоздержана на язык, но это легко вылечить.
Генрих принялся расхаживать по шатру, сцепив руки за спиной.
– Я когда-нибудь рассказывал тебе, как превосходно моя мать управляла Нормандией, пока отец завоевывал Англию?
– Много раз, сир. Но я никогда не устану слушать об этом, – поспешно добавил Роджер. – Клянусь, это самая волнующая история из всех, что мне приходилось слышать. – Роджер следил глазами за королем. – Что вы собираетесь делать, если Мод не захочет принять ту великую честь, которую вы хотите даровать ей?
– Не захочет стать королевой? – Генрих остановился, ошеломленный такой мыслью. – Обязательно захочет! Мод родилась в Нормандии, а это значит, что она честолюбива. – Несколько мгновений король размышлял. – Хотя она может еще не догадываться об этом. Но зато я догадываюсь. – Он ткнул пальцем в Роджера. – Помнишь, я всегда говорил тебе, что Мод следовало бы родиться мальчиком? Видишь, она уже пытается управлять своей судьбой и взять ее в свои руки.
Роджер угрюмо кивнул.
– Помню, сир, но это было очень давно. Принцесса Мод слишком плохо знает Англию, что наверняка сыграет против нее, если она будет вынуждена в скором времени взойти на трон.
– Впереди у меня еще много лет жизни, – возразил король, мрачно взглянув на епископа. – Я успею научить Мод всему, что ей необходимо знать. Кроме того, она будет окружена способными советниками. – Генрих принялся беспокойно ходить вокруг стола, барабаня пальцами по дереву. – Конечно, возникнут и проблемы. Она вспыльчива, упряма. Император избаловал ее, все ей давалось чересчур легко, но, клянусь Господом, скоро Мод придется умерить свой пыл. Я сам укрощу ее. Она будет править так же, как я.
Роджер осторожно кашлянул.
– Как я всегда предупреждал вас, сир, возникнут трудности со Стефаном и его сторонниками. Не говоря уже о другой знати.
Генрих снова начал расхаживать взад-вперед.
– Да, да, я знаю. Ты достаточно часто напоминал мне об этом. Но обстоятельства меняются, и Стефан приспособится к ним, как и все остальные. Я очень люблю своего племянника и всегда обращался с ним, как с родным сыном. Он никогда не испытывал недостатка в богатстве, почестях и титулах. У него нет причин жаловаться на меня. – Генрих помолчал. – Не забывай, что, когда мы говорили о Стефане в качестве возможного наследника трона, император был еще жив. У меня и в мыслях не было, что Мод станет свободна. Кроме того, я не давал никаких обещаний и никогда не обсуждал со Стефаном этот вопрос.
– Верно, но он тем не менее рассчитывает стать наследником, если королева Аделиция не родит вам сына. Все считают, что он будет королем после вас, и хотят видеть его на троне. Возможно, если шепнуть ему словечко, это смягчит удар.
Генрих пристально взглянул на епископа.
– Ни единого слова, ты понял? Ни слова! Я не хочу, чтобы до того, как осуществится мой план, начались волнения. Стефан услышит эту новость не раньше остальных. Когда придет время. А пока, быть может, Господь еще откликнется на наши молитвы: королева все еще способна зачать ребенка. – Генрих поднял чашу с вином. – Ну, до каких пор ты будешь заниматься пустыми спорами?
Епископ с сомнением покачал головой.
– Я знаю, что ты против этого, Роджер, но ведь ты поддержишь меня, несмотря ни на что? – Глаза Генриха, полуприкрытые тяжелыми веками, следили за лицом епископа.
– Как всегда, сир, – ответил епископ с елейной улыбкой, обнажившей гнилые зубы. – Но так пренебрегать традициями… В истории не бывало случая, чтобы королевство оставляли в наследство женщине! Даже в саксонские времена никто не осмеливался…
– Достаточно! – перебил Генрих, с грохотом опустив чашу на стол. – Дело улажено. Знать подчинится моей воле. – Он улыбнулся и шутливо погрозил пальцем Роджеру. – Признайся, ведь из Мод получится восхитительная королева, правда? Прими ее. Разве я когда-нибудь ошибался?
9
Анри, брат Стефана, аббат Гластонберийский, наблюдал стычку между королем и его дочерью с огромным интересом. Когда Генрих пожелал встретиться с Мод наедине, а вслед за этим свиданием немедленно переговорил с епископом Солсбери, Анри заподозрил что-то неладное. После вечерни он тут же отправился к епископу Роджеру в надежде, что тот расскажет ему о второй встрече короля и принцессы. Анри был озабочен судьбой брата в качестве возможного наследника трона, хотя и не говорил об этом Стефану. Легкий ветерок взъерошил его светло-каштановые волосы вокруг тонзуры. Черные одеяния аббата развевались на ветру.
На пороге старой церквушки Анри склонил голову. Навстречу ему донесся запах множества немытых тел. Аббат сморщил орлиный нос и огляделся по сторонам. Холодные зеленые глаза его не преминули заметить, что ни один человек из лагеря короля на службу не пришел. Ничего удивительного: кому охота молиться Богу в таком уродливом, ветхом сооружении? Церковь должна сверкать великолепием, взор молящегося должен отдыхать на прекрасных вещах. Анри нетерпеливо отыскал глазами алтарь. Водяных часов не было; не было даже простых песочных. Анри с тоской подумал о своей уютной милой церкви в Гластонбери.
«Само собой, аббатство Гластонбери годится только на первый случай», – думал он, позволив себе немного помечтать. Оно станет первой ступенью лестницы, ведущей к настоящим высотам, таким, как могущественная и богатая Виндзорская епархия, где недавно освободилась вакансия. Анри был уверен, что сможет убедить своего дядю в том, что он – подходящий кандидат на это место, несмотря на молодость. А если король даст понять, что благоволит к племяннику, то церковь примет его радушно. Возможно, он даже сумеет заодно удержать при себе и прежнее Гластонберийское аббатство.
«Да, епископство в Винчестере станет следующей ступенью лестницы», – подумал Анри. Но на этом честолюбивые планы аббата не заканчивались. Губы его изогнулись в улыбке – он предвкушал грядущее торжество. Когда король умрет, то престол унаследует брат Стефан, – если все пойдет так, как задумано. Вскоре после этого нынешний архиепископ Кентерберийский, хрупкий пожилой человек, тоже будет призван к Господу. А Стефан твердо пообещал Анри, что сделает его архиепископом. А что потом? Сан архиепископа Кентерберийского был высшим в английской церкви, пределом его мечтаний. Или еще не пределом? В полудреме аббат внезапно увидел себя в красной кардинальской шапочке, поднимающимся по каменным ступеням собора Святого Петра в Риме под громоподобные звуки небесных колоколов.
После службы Анри быстро прошел по деревне и добрался до шатра епископа Солсбери. Епископа он нашел внутри шатра, тот о чем-то беседовал с монахом, прислуживавшим ему.
– Мне хотелось бы остаться наедине с епископом, – сказал Анри монаху. Тот взглянул на епископа, который кивком подтвердил свое согласие.
Когда они остались наедине, епископ предложил Анри скамейку.
– Благодарю вас, я лучше постою: я только что настоялся на коленях во время службы в этом жалком подобии церкви.
– Вы должны быть милосерднее к нашим менее удачливым собратьям. Полагаю, это не визит вежливости? – Проницательные глаза епископа изучающе глядели на аббата.
– По правде говоря, мне хотелось бы поделиться с вами своими мыслями, ваша светлость. Простите мою прямоту, но мне пришло в голову, что за возвращением королевской дочери кроется нечто большее, чем говорят люди.
– Есть какие-либо слухи?
– Их полно, как жирных мух летом.
Епископ вздохнул.
– Вот чего я боялся. Действительно, есть причина, по которой король вызвал дочь, но я не могу говорить об этом: я связан клятвой.
Аббат молча проглотил полученные сведения, довольный тем, что его предположения оказались правильными. Остановиться ли ему на достигнутом или заняться расследованием дальше? Он должен разобраться во всем.
– Для принцессы намечается выгодное замужество?
Епископ рассматривал свои пухлые коротенькие пальцы, унизанные тяжелыми драгоценными перстнями. «Нет, – решил Анри, – я на неверном пути. Не замужество». Он ловко перевел разговор на другую тему.
– Есть ли какие-нибудь сведения о том, когда король объявит Стефана своим наследником?
Лицо Роджера пожелтело.
– Я сказал все, что тебе положено знать, – прошептал он, и его глаза тревожно заметались по шатру. – Нам не следует говорить здесь о подобных делах.
– Я должен выяснить это, – настаивал аббат. – Никто из нас – ни я, ни Стефан – не понимает, в чем задержка. Здоровье короля уже не очень крепкое, а королева до сих пор бесплодна. Такая ситуация просто обязывает его назначить наследника сейчас. Вы сами говорили мне об этом множество раз…
Епископ предостерегающе поднял руку.
– Неважно, что ты слышал от меня прежде. – Дрожащей рукой он потер лоб. – Послушай, Анри, говорю тебе, как другу: Стефан не будет королевским наследником. – Внезапно епископ сжал губы, будто опомнившись, что сказал слишком много. – А теперь оставь меня, я не могу больше ничего тебе рассказать. – Он с трудом поднял свое грузное тело со скамейки.
– Стефан не будет наследником? – Аббат уставился на епископа, не в состоянии поверить услышанному. По его спине пробежал ледяной озноб. Потрясение было так велико, что впервые за свою жизнь Анри не в состоянии был говорить.
– Но… но Стефан должен им быть, – наконец произнес он. – Кто же еще, если королева не забеременеет?
– Ничего не знаю. Давай оставим этот разговор, – пробормотал епископ.
– Пожалуйста… умоляю вас сказать мне, кто будет царствовать после короля Генриха. Почти целый год вы поддерживали наши надежды. Я думал, вы помогали Стефану.
Епископ вздохнул.
– Можешь мне верить: я способствовал твоему брату, насколько мог… но все бесполезно. Стефан не будет царствовать. – Он тяжело зашагал к двери палатки.
– Наследником станет Роберт Глостерский? – Аббат вскинул голову, как змея, готовая ужалить. – У короля настолько помутился разум, что он хочет навязать королевству внебрачного ребенка от валлийской наложницы? – прошипел он. – Никто его не поддержит, это я вам обещаю.
– Нет, нет, не Роберт.
– Тогда кто же? Больше некому. Вы должны сказать мне! – Все его планы внезапно рушились. Аббат вне себя необдуманно схватил прелата за плечи: – Почему Стефан не будет королем? Почему?
– Ты осмелился поднять на меня руку? Ты с ума сошел! – Епископ вырвался из рук Анри и стал громко звать прислужника: – Уолтер, Уолтер!
Монах ворвался так быстро, что Анри догадался: тот подслушивал под дверью. Анри опустил руки. Он допустил непростительное нарушение, для него было абсолютно несвойственно до такой степени потерять над собой контроль.
– Простите меня, ваша светлость, за то, что я так забылся. Каюсь. Я приму любую епитимью, которую вы сочтете нужным наложить на меня за этот проступок. – Сдерживая гнев и скрывая досаду за холодной улыбкой, аббат поклонился и вышел.
Потрясенный, он бесцельно брел по лагерю. Да простит ему Господь, но Анри хотелось бы вытрясти из епископа Солсберийского больше сведений. Он все еще не мог поверить в то, что услышал. Просто невозможно, чтобы Стефан не стал королевским наследником.
Еще более года назад, как только он закончил обучение в монастырской школе Клюни и приехал в Англию, Анри рассчитывал, что его брат со временем станет править – если королева останется бездетной. Кровь закипала в его жилах, голова, казалось, вот-вот разорвется. Окончательные цели Анри относительно его церковной службы зависели от того, будет ли Стефан коронован, – а иначе он вряд ли будет назначен архиепископом Кентерберийским, когда освободится престол. Занимая эту высокую должность, он мог бы фактически управлять государством, используя брата, так как всегда умел склонить Стефана на свою сторону. Затем церковь взяла бы в свои руки верховную власть над Англией. Анри никогда не сомневался в том, что его собственные интересы выражают интересы Бога. Для чего еще он был рожден на свет, как не затем, чтобы воздавать почести Господу нашему, управляя церковью?
Ничто не должно помешать ему в достижении тех высоких целей, которые он поставил перед собой. Ничто и никто! Он взглянул в темное небо и внезапно подумал: а что, если Бог оставил его? Невозможно… Анри подавил предательские мысли прежде, чем они укоренились. Разве он не был Его достойнейшим слугой? Разумеется, да. Тогда все остальное неважно.
Неистовствуя в ночи, аббат Анри осознавал всем своим существом, что он должен увидеть брата на английском троне, чего бы это ни стоило.
10
Позже, этой же ночью, глубокий сон незаконнорожденного королевского сына Роберта, графа Глостерского, был прерван Брайаном Фитцкаунтом.
– Прости, что разбудил тебя, Роберт, – прошептал Брайан, – но короля опять мучают ночные кошмары. Он жалуется на острые боли в желудке и зовет тебя.
– Одну минуту. Я сейчас выйду.
Не совсем протрезвевший Роберт протер глаза, поднял с тюфяка свое коренастое тело, потянулся за туникой и башмаками и на цыпочках прошел через шатер, переступая через спящего кузена Стефана и близнецов де Бомон. Выйдя наружу, он наклонился над деревянной бадьей и плеснул в лицо водой, чтобы окончательно проснуться. Потом торопливо скользнул в тунику и надел башмаки.
– Что случилось? – спросил Роберт Брайана по дороге, когда они шли через спящий лагерь. Обычно, когда король болел, они с Брайаном ухаживали за ним по очереди. Сегодня дежурил Брайан.
– Я, как всегда, играл королю на лютне перед сном, но когда он заснул, у него начались кошмары. Его постоянные кошмары.
– Возможно, сегодня было слишком много волнений, – предположил Роберт, – приезд дочери и все остальное…
– Скорее похоже, что всему виной вареные миноги, ведь лекари предостерегали его, чтобы он не прикасался к ним. Вспомни, как он недавно болел, объевшись ими? Но когда ему чего-нибудь хочется, кто же осмелится возражать?
«Никто», – подумал Роберт. Когда они подошли к королевскому шатру, изнутри доносились стоны отца; лица стражников, охраняющих вход, были встревожены. В шатре на перине метался король, лицо его было покрыто испариной, которую обтирал влажной полотняной салфеткой склонившийся над ним оруженосец. Было темно, и только единственная свеча отбрасывала длинную тень.
– Отец, сир, я здесь. – Роберт опустился на колени перед кроватью.
– Мой сын! – с трудом пытаясь сесть, король цепкими пальцами ухватился за плечо Роберта. – Боже, дай мне силы… я опять видел этот ужасный сон!
– Приготовьте напиток из горячего вина и молока и добавьте несколько капель макового настоя, – прошептал Роберт оруженосцу, и тот отошел в угол шатра. – Расскажите мне ваш сон, сир.
С трудом дыша, король откинулся на подушки.
– Всегда одно и то же… Крестьяне и рыцари нападают на меня с копьями и алебардами. – Голос его упал. – Они пытают меня и… – Глаза короля дико расширились, и он дрожащими пальцами дотронулся до паха.
Роберт обеими руками взял отца за руку.
– Успокойтесь, сир.
– Это Божья кара, Роберт? – Голос Генриха был едва слышен. – Да? Божья кара?
– Нет, отец, – успокаивающе сказал Роберт. – Просто кошмар. Вы опять ели вареных миног, невзирая на запреты лекарей. Вот и все. – Он больше ничего не решился сказать, хотя из-за постоянных кошмаров короля давно пришел к выводу: это действительно наказание, ниспосланное Богом.
Появился оруженосец, протягивая деревянную чашку.
– Вот напиток, милорд.
Роберт помог отцу приподняться с подушек, взял чашку и поднес ее к губам короля.
Генрих отвернулся, наморщив нос, как капризный ребенок.
– Насколько я понимаю, это не отрава, – пробормотал он. – Но, может, ты в сговоре с моими врагами, которые хотят уничтожить меня прежде, чем я завершу свое дело? Выпей вначале сам.
Не колеблясь, Роберт поднял чашку и сделал небольшой глоток. Потом протянул ее Брайану, который тоже отхлебнул немного.
– Вот. Совершенно безопасно. Теперь выпейте.
Прежде чем сделать осторожный глоток, король еще несколько мгновений с подозрением смотрел на них. Роберт внимательно проследил, чтобы отец выпил все, что оставалось в чашке. Вскоре веки его начали смежаться.
– Роберт… Глаза Генриха внезапно распахнулись, и он схватил сына за руку. Взгляд короля встретился с глубоким взглядом темных глаз, так похожих на его собственные, с напряженной внимательностью глядящих на него. – Ты должен обещать мне… нет, поклясться спокойствием души твоей умершей матери, которую я любил больше всех женщин, что будешь защищать свою единокровную сестру… и будешь на ее стороне при любых обстоятельствах.
– Конечно, сир.
«Какая странная просьба. Почему король решил, что Мод нуждается в защите?» – с тревогой подумал Роберт Тем не менее настоятельность просьбы была очевидной.
– И ты тоже, Брайан.
– Безусловно, сир, – ответил тот.
– Поклянитесь сейчас. Я жду. – Пошарив под подушкой, король вытащил хрустальный пузырек, наполненный молочной жидкостью. – Клянитесь священной реликвией – молоком Божьей Матери. Клянитесь!
Скрывая удивление, Роберт положил руку на пузырек.
– Клянусь, сир, душой моей умершей матери и этой священной реликвией, выполнять ваши желания, касающиеся моей единокровной сестры.
Брайан поклялся тоже.
Глаза Генриха подернулись поволокой.
– Я знаю, что могу доверять вам – тебе, мой сын, и тебе, Брайан. Вы не предадите меня после моей смерти.
Роберт и Брайан изумленно переглянулись. Предать короля после его смерти? Каким образом? «Должно быть, это мак одурманил разум отца», – решил Роберт.
– Я никогда не предам вас, – сказал он мягким голосом, которым обычно успокаивал пустые страхи своих детей.
– Ты – самый дорогой моему сердцу ребенок, Роберт, – прошептал король, закрывая глаза, – и я горько сожалею, что не могу сделать тебя своим наследником, потому что ты больше всех годишься быть королем. Но ни церковь, ни простые люди, ни знать, – никто из них не примет незаконнорожденного правителя. Только единственного ребенка произвел я на свет от законной королевы. Ты понимаешь меня, сын… – Жесткое дыхание Генриха стало ровнее, и он уронил голову набок.
Сильно обеспокоенный, Роберт поднялся на ноги.
– Дай мне знать, если король опять проснется, – сказал он оруженосцу.
Брайан подхватил лютню, они вышли и направились к своему шатру, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух.
– Что он имел в виду, говоря, что наследником должен быть отпрыск законной королевы? – спросил Брайан. – Стефана родила не королева. Твой кузен не является прямым потомком рода Завоевателя по мужской линии, однако все ожидают, что именно он станет преемником короля, если только у королевы не родится сын.
– Не стоит обращать внимания на то, что говорит мой отец, когда он находится в таком плачевном состоянии, – ответил Роберт. – Его голова сейчас настолько одурманена, что он забыл о смерти Вильгельма. А иначе слова короля бессмысленны.
– Абсолютно бессмысленны, – согласился Брайан. – Я удивляюсь, где он раздобыл эту фальшивую реликвию.
– Фальшивую?
– Ну, за свою жизнь я повидал столько пузырьков с молоком Девы, что его хватило бы на сотню Христов. Я и не думал, что король настолько легковерен.
– То, во что человек верит, – личное дело каждого. Кто мы такие, чтобы судить? – отозвался Роберт. Беспокойство не покидало его. Еще давным-давно он принял тот факт, что никогда не станет королевским наследником. И все же упоминание об этом всколыхнуло давние желания, некогда взлелеянные забытые мечты.
– Тебя что-то тревожит? – спросил Брайан.
– Несомненно, Бог послал мне тяжкое испытание: сознавать, что я мог бы идеально справиться с великой задачей, и в то же время быть лишенным всех возможностей ее осуществления. – Роберт не собирался говорить о том, что творилось в его душе, но слова эти вырвались у него сами по себе.
Брайан понимающе положил руку на плечо Роберта.
– Ты мог бы стать великим королем. Думаю, лучшим, чем Стефан.
– Стефан будет очень хорошим королем, – поспешно ответил Роберт, опасаясь, что Брайан сочтет его вероломным. Но в душе был очень доволен.
– Вполне хорошим, – иронично заметил Брайан. – Он – великий воин и непревзойденный охотник. Всеобщий любимец, очаровательный красавец. Но чтобы управлять нормандцами, недостаточно уметь убивать людей и животных.
– Я не сомневаюсь, что он справится, – твердо заявил Роберт. Пустые мечты о том, что ему никогда не достанется, были по меньшей мере бессмысленны. Он взглянул на затянутое тучами небо, освещенное полной луной. С Божьей помощью, он будет дома вовремя, чтобы приглядеть за уборкой урожая… Да, но все же отец вел себя весьма странно. – У меня никак не выходит из головы эта клятва, которой мы поклялись защищать мою единокровную сестру, – поделился он своими сомнениями с другом. – С клятвой или без, я всегда буду на стороне Мод, если только ей понадобится помощь. – На его губах появилась теплая улыбка. – Я любил ее, когда мы были детьми. Ты не представляешь, какая у нее была необыкновенная душа… Вильгельм был далеко не таким, упокой Господь его душу. Она превратилась в восхитительную женщину, не правда ли? – Роберт зевнул.
– Да, действительно. Иди спать, я тоже скоро пойду.
Роберт вошел в шатер, и взгляд его упал на лицо спящего Стефана. В душе его поднималась волна любви. Они оба принадлежали к одному и тому же фамильному нормандскому древу, у них были общие корни, и они происходили от одной ветви, в их жилах текла одинаковая кровь. С его стороны было недостойно завидовать Стефану в отношении короны. В конце концов, немногие бастарды пользовались таким покровительством отца, как он. Сколько людей могли похвастаться такими верными друзьями, богатыми поместьями, надежным замком, в котором росли сыновья, и преданной женой? Судьба была к нему благосклонна, он ни в чем не нуждался и этим был обязан отцу.
Прежде чем позволить себе насладиться сном, Роберт опустился на колени возле соломенного тюфяка, закрыл глаза и сложил руки в молитве. От всего сердца возносил он благодарения Богу за все блага, которыми был осыпан, умоляя сохранить его от всех проявлений гордыни. Единственное, чего он желал, – быть достойным своей прекрасной, счастливой судьбы.
* * *
Оставшийся снаружи Брайан Фитцкаунт, стряхнув последние остатки сна, пристально глядел вверх на полную луну. Любопытно, что сказал бы ему Роберт, услыхав, что Брайан считает Мод прекраснейшей женщиной из всех, которых он когда-либо видел, что ни одна из них никогда так не волновала его кровь и не возбуждала такого интереса к себе? Сдержанный и независимый, Брайан не испытывал искренней привязанности ни к кому, кроме короля, Роберта и Стефана. Он никогда не был влюблен.
В отличие от Роберта, Брайан не стремился вернуться в Англию к своей скучной жене, в пустой, без детей, замок в Уоллингфорде. Но его обязанностью было находиться возле короля и повсюду следовать за ним. Брайан был незаконнорожденным сыном старого друга короля, графа Алана Британского, и Генрих взял его к себе еще ребенком, воспитал, женил на богатой саксонской наследнице и сделал смотрителем Уоллингфордского замка. Брайан знал, как многим он обязан своему благодетелю, и никогда не жалел, что отдал ему годы самоотверженной службы.
Он сел на землю, прислонившись спиной к дереву, и зажал лютню между колен. Звуки лениво перебираемых пальцами струн опять напомнили ему о клятве, которую они с Робертом дали королю, и о его странной бессмысленной речи. Когда наконец Брайан нашел наиболее правдоподобное объяснение всему этому, он остолбенел: Иисусе, да ведь король, потеряв всякую надежду иметь законною сына, похоже, вознамерился сделать наследницей свою дочь! Но он тотчас же отверг эту мысль. Такое невозможно, будет неслыханный скандал! В Англии ни одна женщина не наследовала трон, даже в саксонские времена. Королю может дорого обойтись подобное безрассудство. С другой стороны, это разъясняет смысл клятвы. И становится понятным, почему Мод так поспешно была отозвана из Германии, когда тело ее мужа еще даже не остыло в могиле. Интуиция подсказывала Брайану, что, если его предположения верны, Мод ничего не знает о планах отца, так же как и все остальные.
Проходящий мимо стражник поднял руку в знак приветствия «Интересно, что сказал бы этот человек, если бы я сообщил ему о своих подозрениях», – подумал Брайан. Посмеялся бы, без сомнения, и заявил бы, что Брайан напился хуже горького пьяницы. Он не сомневался, что ни простые люди, ни знать не позволят королю осуществить такой план. Однако ему не приходилось видеть, чтобы король не смог добиться желаемого или отказался от своих намерений. Генрих был непреклонен в достижении поставленных целей, не гнушаясь для этого никакими средствами. Еще задолго до того, как при дворе появился Брайан, произошло несколько случаев, от которых кровь стыла в жилах. Он мысленно воскресил прошлое, припоминая некоторые истории. О них не говорили вслух. Их рассказывали шепотом в укромных уголках.
Тридцать восемь лет назад, после смерти Вильгельма Завоевателя, старший брат Генриха Роберт стал герцогом Нормандским. Его второму брату, Вильгельму Руфусу, досталась корона Англии. Генрих, младший сын, получил по завещанию не земли, а серебро. Спустя тринадцать лет, в 1100 году, король Вильгельм Руфус был убит: в него случайно попала стрела, когда он охотился в Нью-Форесте. Его своевременная смерть – ни тогда, ни сейчас никто не верил, что это был несчастный случай, – оказалась весьма выгодной для его младшего брата. Рука ли самого Генриха натянула тетиву лука, или он договорился с кем-нибудь другим, результат был один: король Вильгельм Руфус умер, и Генрих без помех завладел троном.
Через шесть лет Генрих пересек Ла-Манш, атаковал своего старшего брата Роберта, герцога Нормандского, нанес ему поражение и захватил герцогство. Но Роберта он не убил, а заточил в валлийскую крепость, где несчастный бедняга пребывал и по сей день. Таким образом, Нормандия и Англия опять объединились под властью одного правителя, как во времена Завоевателя.
За долгую жизнь короля эти два эпизода были не единственными, подобных происшествий случалось множество. И тут Генрих ничем не отличался от других монархов Европы. Все это лишь каждый раз подтверждало, что, каковы бы ни были намерения короля, он всегда добивался того, чего хотел.
Но если Генрих действительно намеревается возвести на трон свою дочь, то он жестоко заблуждается! После его смерти такая прихоть может стоить государства. Тем не менее Брайан – вовсе не тот смельчак, который отважится сказать об этом своему повелителю. Он подумал о том, как поведет себя Мод после того, как поймет, что для нее уготовано, и как все это воспримет Стефан, обнаружив, что его место занято женщиной, которую он нашел столь привлекательной.
