Текст книги "Роковая корона"
Автор книги: Эллен Джоунс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 40 страниц)
10
На следующее утро Мод проснулась рано, посетила мессу в часовне, разговелась после ночи и удалилась в свою спальню написать несколько писем. Но только она погрузилась в тщательное составление письма брату Стефана, как стук в дверь отвлек ее внимание.
– Доброе утро, – сказал Роберт, входя в комнату. – Мы с Брайаном и Мэйбл отправляемся в Бристоль, чтобы подготовить там все для нашего пленника. Стефана мы оставляем здесь, под присмотром Майлса, пока не будет обеспечена его надежная охрана в замке Бристоль. Я постараюсь вернуться как можно скорее.
Мод встала.
– Звучит весьма разумно. – Сердце ее учащенно забилось при мысли о том, что следующие несколько ночей будут проведены под одной крышей со Стефаном.
Она поцеловала брата на прощание и продолжала писать письма, пока рожок дворецкого не начал сзывать обитателей замка к завтраку.
Каждый этаж замка охранялся стражниками. Они стояли и в большом зале, вдоль стен. Мод села вместе с Майлсом и его женой за высокий стол и спросила, как обстоят дела у Стефана. Майлс ответил ей, что бывший король жалуется на неважное самочувствие и что он послал к нему своего личного лекаря.
– Что его беспокоит? – спросила Мод.
Майлс пожал плечами.
– Как я догадываюсь, ничего, кроме его сокрушительного поражения. Но чем мы можем ему помочь? И как люди расценят то, что он заболел здесь, находясь под нашим присмотром? – Майлс скривился. – Все будут считать, что мы дурно обращались с их любимым Стефаном. Просто невероятно, за что его до сих пор любят, ведь он такой нестоящий человек. – Шериф оторвал ногу жареной птицы. – Будь на то моя воля, с позволения сказать, я бы не нянчился с ним из-за того, что он монарх, а…
– Возможно, ему нужно приготовить крепкий бульон, – перебила его Мод, не желая слушать, что сделал бы Майлс с ее кузеном. – Мы должны принять все меры предосторожности, чтобы поддержать его здоровье. – И, чтобы эти слова не прозвучали как проявление слишком большой заботы, добавила: – Это в интересах политики, как вы сами сказали.
– Я прослежу, чтобы ему приготовили бульон, миледи, – с готовностью сказала жена Майлса.
День и ночь прошли без происшествий. На следующее утро Майлс, истомившийся от бездействия, решил отправиться на охоту.
– Я видел Стефана, – сказал он Мод после утренней мессы. – Он чувствует себя чуть лучше, но еще не совсем пришел в себя. Как я и подозревал, лекарь не обнаружил у него ничего серьезного. Меня не будет лишь несколько часов.
Майлс уехал в окружении рыцарей, его жена удалилась в свою комнату, а Мод – к себе в спальню. Она обнаружила, что не может ни на чем сосредоточиться, что все ее мысли поглощены Стефаном. Будто невидимая нить протянулась между их комнатами. Что-то медленно, но неумолимо толкало Мод к кузену. Как жаль, что здесь нет Олдит или кого-нибудь, с кем можно было бы облегчить душу.
Что же все-таки с ней происходит? Ведь, в конце концов, сейчас у нее появилась долгожданная возможность заставить Стефана почувствовать, что такое рухнувшие надежды, испытать, что ощущаешь, когда все мечты разбиваются вдребезги, а самая суть твоей жизни разрывается в клочки. Казалось, она должна ликовать, упиваться победой. Конечно, так и есть, но упущено что-то главное, что-то… внезапно Мод поняла, что именно: ей необходимо предъявить Стефану обвинения прямо в лицо. Почему она не догадалась об этом раньше?
Поднявшись из-за стола, она схватила несколько рулонов пергамента и решительно вышла из спальни.
Ее сердце гулко застучало, когда она приблизилась к комнате, где содержался Стефан, и увидела шестерых стражников, вооруженных копьями, стоявших возле толстой дубовой двери. Приняв царственный вид, Мод подняла свитки пергамента повыше.
– Я пришла увидеть узника. Он должен подписать несколько важных документов, – сказала она властным голосом, удивившись про себя, почему ей вдруг понадобилось объяснять свои действия.
Стражники поклонились и сразу же открыли дверь. Двое из них вознамерились сопровождать ее в комнату, но Мод жестом остановила их.
– В этом нет нужды, благодарю вас. Если понадобится, я вас позову.
Она шагнула в комнату, и дверь за ней затворилась.
Стефан, одетый в белую полотняную рубашку, синие штаны, плотно обтягивающие ноги, и потрепанную тунику, лежал на деревянной кровати и, по-видимому, спал. Он поднял голову, открыл глаза и быстро сел в изумлении. Мод с удивлением отметила, что выглядит он отдохнувшим и в добром здравии; багровые кровоподтеки на его лице почти зажили.
– Ты спал? Я приду позже, – внезапно запаниковав, Мод повернулась к двери.
– Нет, подожди. Я не спал. Пожалуйста… не уходи.
Мод помолчала, заставив себя успокоиться, потом опять повернулась к нему.
– Я не хочу нарушать твой отдых, ты ведь нездоров.
Он свесил с кровати длинные ноги и, болтая ими, криво улыбнулся.
– Не сомневаюсь, что там, куда я поеду, будет прекрасная возможность отдохнуть. Я хотел бы, чтобы ты осталась, хотя боюсь, что здешняя унылая обстановка не слишком располагает к общению.
Мод оглядела скудно обставленную комнату. Возле кровати стоял шаткий стол, а на нем – таз с водой, кувшин и деревянная чашка; рядом – два потертых мягких стула и дубовый сундук. Пол покрывал сухой тростник, в углу горела жаровня.
– Ты написала моей жене? – спросил Стефан, указывая на пергамент в ее руке.
– Да, и твоему брату. Сегодня вечером один гонец отправится в Лондон, а другой – в Винчестер. – Мод медленно подошла к одному из стульев и села.
Стефан поджал губы.
– Я вижу, ты не теряла времени в обществе Анри. – Он сделал паузу. – Ты считаешь, что для меня все будет кончено, если он отвернется от меня?
– Почему он должен хранить тебе верность после того, как потерял Кентербери? Я не единственная, кто пострадал от нарушенных тобой обещаний. Предавать для тебя так же естественно, как и дышать.
Стефан покраснел, и Мод с удовлетворением отметила это. В конце концов, она пришла затем, чтобы ранить его, насмехаться над ним, обижать. Она с наслаждением выплескивала ему в лицо свое раздражение, как будто это могло вернуть украденные у нее гордость и уважение к себе.
– Полагаю, ты ищешь помощи Анри, чтобы сговориться с церковью? – глухо спросил Стефан.
– Естественно, я должна иметь расположение духовенства, а епископ – наиболее влиятельный человек. – Мод помолчала. – Добившись церковной поддержки однажды, я буду знать, как ее сохранить.
– Даже если мой брат согласится помочь, тебе будет нелегко, кузина. Я говорю так не со злобы, не из чувства мести.
– Благодарю за заботу, но я знаю обо всем, что подстерегает меня впереди.
– Не сомневаюсь.
– Твои ошибки светят, как маяки в темноте, – парировала Мод. – Мне нужно просто-напросто избегать их.
К ее удивлению, Стефан вдруг запрокинул голову и расхохотался.
– Клянусь Рождеством Христовым, ты ранишь до крови.
– Тогда мы квиты, – горячо сказала Мод, решив не складывать оружия. – Хотя раны, которые ты нанес мне, гораздо глубже… они не затянутся полностью, пока я не окажусь на троне, а ты не заплатишь за свое преступление.
Стефан отшатнулся, будто она ударила его булавой с шипами. Как часто ей хотелось швырнуть ему в лицо обвинение в чудовищной измене, прорваться сквозь броню его обаяния к самой уязвимой точке в душе. Взглянув ему в лицо, Мод увидела, что достигла цели. Вот теперь она должна почувствовать опьянение триумфом! И она его чувствовала, конечно, чувствовала. Но сердце ее по-прежнему предательски тянулось к нему.
Стефан старался не смотреть на Мод, взгляд его метался по комнате, как загнанный в угол зверь, ищущий спасения. Наконец он закрыл дрожащими руками мертвенно побледневшее лицо.
– Боже мой, ты не знаешь, как я боялся этого момента, – горестно прошептал он хриплым голосом. – По правде говоря, я в общем-то здоров. У меня просто не хватало мужества опять смотреть тебе в лицо, видеть боль и обиду в твоих глазах. Я скорее убью себя, чем причиню тебе боль.
– Лжец, лжец! Почему ты так поступил? Почему? Ты поклялся священной клятвой служить мне. Ты, наконец, многим обязан моему отцу, который дал тебе все. Но самое главное – я верила, что наша любовь огромна, и я с радостью провела бы остаток своих дней в воспоминаниях о ней… – Мод не смогла продолжать. Слезы хлынули из ее глаз и побежали по щекам. К стыду своему, она зарыдала, судорожно всхлипывая.
Стефан соскочил с постели и бросился перед ней на колени.
– Да, у нас была огромная любовь! Она жива и до сих пор, и будет жить всегда, я не сомневаюсь в этом. Пожалуйста, пожалуйста, не плачь! Я недостоин твоих слез. – Он схватил ее холодные, как лед, руки и крепко сжал их. – Я горько сожалею, что так сильно обидел тебя и нарушил клятву, но… но… – Он замолчал, как бы выстраивая свои мысли. – Но неприятная правда в том, что мой дядя сделал роковую ошибку, объявив тебя своей наследницей наперекор всякому благоразумию и сложившимся взглядам, освященным веками традициям, против желания его подданных и ближайших советников. Нет, позволь мне закончить, – сказал он, когда Мод попыталась возразить. – Нормандские бароны никогда не позволят, чтобы корона возлегла на голову женщины, имеющей мужа-анжуйца, который станет их королем. Никогда! И то, что я сделал, насколько бы ни было гадко, справедливо.
– Я впервые слышу, что измена и амбиции называются справедливостью, – возразила Мод. – Ты думаешь, что это снимает с тебя вину? Оправдывает твое предательство?
– Я не пытаюсь оправдаться, – мягко сказал Стефан. – Ты имеешь все основания порицать меня. Если бы я смог наказать себя сам, надеть власяницу и посыпать пеплом голову, я бы с радостью это сделал.
Он вытер ей слезы тыльной стороной руки.
– Я виноват. Я очень виноват. Я не вправе просить тебя о прощении, потому что недостоин его. – Стефан вздохнул. – Ты можешь утешиться тем, что твоя звезда сейчас восходит, в то время как я буду находиться в плену, без друзей, без семьи, лишенный даже возможности выбора. – Он отпустил ее руки и встал на ноги. – Честно говоря, меня страшит то, что ждет меня впереди. Я ничего не боялся в бою – ни смерти, ни увечий, но находиться в заточении месяцы, а возможно, и годы… – голос Стефана дрогнул, и он отвернулся от Мод.
Когда Мод увидела, как отчаянно Стефан пытается справиться с собой, ее рыдания утихли и слезы начали высыхать. Сердце сжалось от нечаянной жалости, и ее охватил внезапный порыв.
– Ты не поедешь в Бристоль, – сказала она, глядя ему в неподвижную спину. – Я освобожу тебя.
Стефан повернулся, глаза его сверкнули надеждой.
– Но ты должен признаться перед всеми в том, что совершил предательство и что Хью Биго лжесвидетельствовал для того, чтобы ты получил трон. Заяви, что ты признаешь меня законной наследницей, и откажись от претензий на корону. Я клянусь, что тебя отправят на корабле в Булонь, где Матильде с детьми со временем будет разрешено присоединиться к тебе.
Огонек в глазах Стефана потух.
– Ты пришла именно за этим? – резко спросил он. – Просить, чтобы я предал тех, кто поклялся честно служить мне как королю? – Стефан гордо выпрямился. – Я могу быть твоим пленником, но в сердцах моих подданных я остаюсь их монархом и буду им до тех пор, пока архиепископ Кентерберийский не коронует тебя… если он когда-либо решится на такой шаг. Тебя не желают, кузина, но ты отказываешься это видеть.
– И ты осмеливаешься говорить о предательстве мне? – закричала Мод. – Может быть, когда-то люди действительно охотно тебя приняли, но что теперь? После того, что ты сделал с их страной? Сейчас тебе представился удобный случай исправить свои ошибки. Если ты действительно сожалеешь о причиненном вреде, ты должен принять мое предложение.
– Я очень хочу поступить именно так, но не могу. – Лицо Стефана приобрело упрямое выражение. – Я отказываюсь от твоего предложения. Не пытайся управлять мной или подчинить меня своему желанию.
Мод почувствовала, как в ней поднимается горячая волна гнева.
– Подчинить тебя моему желанию? Скверная шутка, ведь ты знаешь, что я всегда была твоей служанкой, настолько опьяненной любовью, что не распоряжалась собственным сердцем.
– Надменная, своевольная императрица была моей служанкой? – Стефан коротко засмеялся. – Покорной? Уступчивой? Смиренной? Да ты не станешь такой до второго пришествия! Клянусь Рождеством Христовым, ты плохо себя знаешь! Это ты-то тоскуешь по мне? Но ведь ты не уехала со мной – нет, корона была для тебя гораздо важнее! Ты не хотела поступиться ничем, если уж говорить правду. Страстно желая чего-нибудь, кузина, ты становишься похожа на бурный ураган, который стремится снести все перед собой.
Утратив последние остатки самообладания, Мод в негодовании подскочила к Стефану и замолотила кулаками по его груди и лицу. От бешеной ярости перед глазами у нее плыл красный туман. Стефан поймал ее запястья, но Мод начала дико лягаться и сильно стукнула его по лодыжке носком башмака.
– Ой! Сучка! Бешеная лисица! Прекрати, слышишь? Прекрати сейчас же!
Он сильно встряхнул ее, крепко сжав запястья.
Мод задохнулась:
– Мне же больно!
– Поделом, мегера! Иисусе, это все равно что держать злобную дикую лисицу!
Мод наклонилась, чтобы вцепиться зубами в его запястье, но Стефан с проклятиями внезапно схватил ее и швырнул на кровать с такой силой, что у нее захватило дух, а юбки задрались выше колен. Набросившись на нее, он прижал ее вытянутые руки к постели. Мод боролась и вырывалась, но безрезультатно.
– Ах ты, фурия! Тебя нужно как следует проучить, – сказал Стефан сквозь зубы. Лицо его побелело, зеленые глаза сверкали. И вдруг почти внезапно гнев превратился в желание. Мгновенно пронзенный им, Стефан какую-то минуту глядел на приоткрытые губы Мод, а затем прижался к ним ртом. К удивлению Мод, прикосновение его губ погрузило ее в головокружительный водоворот чувств, и губы сами раскрылись навстречу поцелую, который становился все глубже и глубже. Тело Мод, истомившееся по прикосновениям Стефана, затрепетало. Она почувствовала, что погружается в мощный поток, заструившийся между ними. Стефан отпустил ее руки, которые тут же обвились вокруг его шеи. Глубоко вздохнув, он продолжал целовать Мод, будто никак не мог насытиться ее ртом. Его руки отыскали ее грудь и начали ласкать ее с нетерпеливой настойчивостью, пока под его прикосновениями Мод не почувствовала, как набухают соски. Но когда Стефан попытался поднять ее тунику, Мод нашла в себе силы оттолкнуть его.
– Нет, – прошептала она, – это слишком опасно. Я не рискну.
Стефан громко застонал от вспыхнувшего нетерпения, рука заскользила по ее бедрам, пальцы нащупали обнаженное тело над коленями… И тогда, воспламенившись и вспыхнув от всепоглощающей потребности, тело ее выгнулось навстречу Стефану, а ноги раздвинулись.
Когда он вошел в нее, все его тело содрогнулось, и Мод почувствовала у виска тяжелое дыхание и стук его сердца рядом со своим сердцем.
Она настолько остро ощутила этот момент, что ей хотелось продлить наслаждение, но вспышка страсти была слишком неудержимой, а чувство опасности невероятно усиливало каждое ощущение. Вместе со Стефаном они устремились вперед, в восторженном полете воспаряя все выше и выше, пока взрыв наслаждения не вспыхнул тысячами звезд.
Когда Мод вернулась на землю, Стефан баюкал ее в своих руках.
– Любимая кузина, – прошептал он с затуманившимися от пережитой страсти глазами. – Жестокая судьба замыслила сделать нас врагами, хотя наше предназначение – быть верными любовниками.
– Да, – прошептала Мод. Если бы никогда не покидать надежное прибежище его рук! Но она уже, волнуясь, поглядывала на дверь.
Нежно поцеловав Стефана в лоб, Мод быстро выскользнула из кровати, оправила юбки и пригладила волосы. Стефан соскочил на пол вслед за ней, натянул штаны, наклонился, поднял с пола листы пергамента – она совсем забыла о них – и протянул их Мод. Как раз вовремя!
За дверью раздались голоса, и в комнату шагнул Майлс Глостерский. Он посмотрел на Мод и Стефана, вопросительно переводя взгляд с одного на другого, будто почувствовав, что между ними что-то произошло. Мод испуганно уставилась на него. Она понимала, что должна объясниться, но от страха лишилась дара речи.
– Миледи пыталась подкупить меня, требуя, чтобы я отказался от моего королевства в ее пользу, и обещала мне за это свободу в Булони, – сказал Стефан со своим обычным апломбом. – Естественно, я отказался.
Лицо Майлса тут же прояснилось.
– Вы всегда были дураком. – Он повернулся к Мод. – Вам нужно было посоветоваться с Робертом, прежде чем делать ему это предложение.
– Я сочла, что так будет лучше. Позвольте мне объяснить, – сказала Мод, уже взяв себя в руки. Ведя Майлса к выходу, она через плечо бросила Стефану короткий благодарный взгляд. Он подмигнул ей так проказливо, что она едва удержалась, чтобы не рассмеяться.
* * *
Больше они не виделись. Через два дня вернулись Роберт и Брайан со старшим сыном Роберта Вильгельмом, который должен был сопровождать Стефана в Бристоль. На следующее утро он отправлялся начинать свою жизнь пленника.
Мод вышла во двор с Брайаном и Робертом, где под пасмурным небом, обещавшим разразиться дождем, ожидали навьюченные лошади и вооруженные рыцари. Стефан, в синей мантии и латных рукавицах, сидел на черном жеребце. Лицо его было бледным, но спокойным, только в глазах отражалась смутная печаль. Мод охватила жалость, когда она подумала о том тяжелом испытании, которое ему предстояло. Дело не в том, что с ним могли дурно обращаться или лишить его насущных потребностей, – для человека действия заключение в тюрьму равносильно погребению заживо.
Их глаза встретились, и лицо Стефана внезапно оживилось и потеплело. Мод почудилось, будто рука его протянулась к ее сердцу и охватила его. Стефан по-детски улыбнулся ей, натянул на голову капюшон плаща, развернул лошадь и, окруженный рыцарями и вьючными лошадьми, выехал со двора в сопровождении Вильгельма Глостерского и отряда тяжеловооруженных всадников. Тихо пошел дождь.
11
Через две недели, свежим, прохладным мартовским днем, Мод выехала в Винчестер, где епископ Анри согласился встретиться с ней за городскими воротами. Хотя она решительно пыталась выбросить из головы все мысли о Стефане, он всегда невидимо присутствовал рядом с ней и был молчаливым свидетелем всему, что она говорила или делала. И тем не менее Мод не удавалось долго предаваться мечтаниям – перед ней стояла огромная задача: добиться, чтобы Англия признала ее своим новым правителем. В предстоящие трудные дни ей понадобится собрать все силы и держать себя в руках.
Майлс, Брайан и Роберт со своей армией сопровождали ее по пути на юг. Хотя Стефан находился в заключении, у него до сих пор оставалось много приверженцев, и путешествовать без охраны было опасно.
Проехав десять лиг от Глостера, они оказались у небольшого городка Котсволда. Когда Мод со своим отрядом въехала на городскую площадь, ее белую лошадь окружила толпа энергичных горожан, которые стали настойчиво просить, чтобы она сказала им несколько слов.
– Люди добрые… – начала Мод, приободренная их явным интересом, но тут же остановилась. Ей никогда не приходилось говорить перед большой толпой. «Что сказал бы сейчас мой отец?» – подумала Мод, и тут же к ней пришло вдохновение. – Я знаю, что вы страдаете под властью Стефана из Блуа. Обещаю вам, что, когда я стану вашей королевой, вернутся дни короля Генриха, – времена мира и изобилия на земле для людей и животных, времена, когда ни один человек не смел причинить зло другому.
Раздались одобрительные крики – все поддерживали Мод и соглашались с ней.
– Да! – раздался голос из толпы. – Верни дни Справедливого Льва, и мы благословим твое правление всеми нашими сердцами!
Это заявление приветствовали громкими возгласами, и толпа заволновалась – все заулыбались, начали подбрасывать вверх шапки. Какая-то женщина с маленьким мальчиком вцепилась в юбки Мод, схватила ее руку и прижала к губам. «Это же мои подданные» – у Мод подступил комок к горлу: она ощутила свою связь с ними гораздо сильнее, чем когда бы то ни было. В жилах многих из них, как и у нее самой, текла смешанная нормандско-саксонская кровь. Невзирая ни на что, эти люди охотно признают ее своей королевой. У Мод перехватило дыхание от благодарности к ним, но она лишь робко улыбнулась женщине. Не в состоянии выразить свои чувства словами, она молилась в душе, чтобы ее поведение не выглядело недостойным.
Неожиданно над головой Мод пролетел камень и упал не более чем в пяти футах от нее. Толпа отпрянула назад, а из задних рядов кто-то выкрикнул:
– Я слышал, что эта волчица заковала нашего доброго короля в подземелье Бристоля, как простого преступника!
Мод охватил ужас.
– Господь мне свидетель, это неправда! – закричала она. – Бывший король содержится в заключении со всем почетом и может свободно передвигаться по замку Бристоль!
Послышались отдельные выкрики:
– Свободу нашему настоящему монарху!
Солдаты Роберта тут же окружили толпу, и смутьяны были обнаружены и оттеснены. Мод мельком заметила темное злобное лицо человека, продолжавшего выкрикивать оскорбления, когда его тащили с рыночной площади.
Она попыталась снова обратиться к людям, но все было испорчено. Толпа молча расходилась.
Путешествие в Винчестер продолжалось, и неприятный инцидент остался позади. «Это отдельный случай, – убеждала себя Мод, – не стоит его принимать всерьез». За исключением нескольких недовольных, люди городка выказали ей свою поддержку. Ни малейшая тень сомнения не должна портить ее триумфальную поездку через весь юго-восток Англии. Но в памяти Мод все время всплывали слова Стефана: «Ты ступила на нелегкий путь, кузина».
Через два дня она с нетерпением дожидалась епископа Анри в своем ало-золотом шатре под стенами Винчестера. Когда он наконец прибыл под разбушевавшимся ураганным ливнем, Мод встретила его сердечно, не доверяя, однако, изворотливому епископу ни на йоту.
– Я так ждала этого дня, – сказала она, предлагая ему скамейку и кубок вина.
Усевшись, Анри поплотнее закутал плечи плащом, будто хотел втянуть его в себя. Мод не представляла себе, какие мысли бродили сейчас у него в голове, но чувствовала, что он внутренне напряжен, и это следовало преодолеть.
– Придвинь жаровню поближе к его светлости, – сказала она Роберту. – Похоже, что он продрог до костей.
Отчужденные манеры кузена Анри всегда заставляли Мод чувствовать себя стесненно, но сейчас она не могла позволить ему запугивать ее, слишком многое поставлено на карту.
– Я не могу сделать вас архиепископом Кентерберийским до тех пор, пока жив Теобальд из Бека, – начала она без предисловий, – но, став королевой, готова назначить вас своим главным советником и священником. Вы будете для меня тем, кем был Роджер Солсберийский для моего отца. Ни у одного прелата не было в руках большей светской власти.
Анри поднял брови, и на его бескровных губах заиграла ледяная улыбка.
– И что вы потребуете за эту особую честь?
Мод прямо встретила его взгляд.
– Ключи от казны, поддержку нормандских баронов и духовенства Англии, а также благословение Рима.
Анри невесело засмеялся.
– Господи помилуй! Да, вы немногого хотите! Но я не могу творить чудеса, Боже упаси! – Его глаза сузились. – Требовать от людей, чтобы они признали наследницей английского трона женщину, имеющую мужа-анжуйца, – то же самое, что требовать чуда. – Он посмотрел на свои руки, на изящные пальцы, унизанные кольцами, вспыхивающими искрами в отсветах жаровни. – Это всегда было трудно, с тех самых пор, как ваш отец принял рискованно смелое решение объявить вас своей наследницей.
Слова Анри звучали обидно, умышленно ранили, но еще более ужасным было то, что он фактически отказывался помочь ей. Почти подавленная паникой, Мод в отчаянии пыталась сообразить, как уговорить его. «Польсти ему, – голос Стефана прозвучал в голове так ясно, будто он стоял рядом с ней. – Будь искусной, предстань перед ним женщиной, а не королевой».
– Вот именно поэтому я так зависима от вас, кузен, – медленно произнесла она. – Под вашим мудрым руководством я надеюсь убедить всех, что решение отца не было таким уж рискованным. – Она улыбнулась епископу своей самой, как она надеялась, восхитительной улыбкой.
Анри медленно потягивал вино, и Мод почувствовала, что его напряжение несколько ослабевает.
– Вы просите меня преодолеть вековые традиции и предубеждения…
– Что еще я могу вам предложить? – перебила она его, воскрешая в памяти дни при императорском дворе, когда ей приходилось наблюдать ловкие сделки императора с честолюбивыми церковниками. – Вы только скажите, ваша светлость. Я дам вам все, что пожелаете… если только это будет в моей власти.
Мимолетное выражение удовлетворения промелькнуло на лице епископа. Мод затаила дыхание.
– Если я соглашусь – но я не даю такого обещания, имейте в виду, – то вы должны, для начала, быть готовой подчиняться моему решению при всех назначениях в епархиях и аббатствах. К тому же я должен быть абсолютно уверен, что вы не станете предпринимать попыток вмешиваться в дела Святой церкви и не будете пытаться любым способом заставить ее служить короне.
Мод предвидела это.
– Я согласна. Обещаю выполнить все то, о чем вы говорите. Клянусь моим сыном и наследником – или любой святой реликвией по вашему выбору.
Анри опять поднял брови.
– Конечно, сейчас вы соглашаетесь. Но почему я должен верить вашим словам? Мой брат также давал подобные обещания, и все мы знаем, как он их сдержал.
– Мы должны доверять друг другу, – просто сказала Мод. – Я не настолько глупа, чтобы идти против Святой церкви в то время, как я нуждаюсь в ее поддержке и когда мне так нужна ваша помощь. Мое слово – закон.
Анри выслушал это, слегка наклонив голову.
– Я ничего вам не обещаю, – сказал он после минутного раздумья. – В особенности того, что касается баронов. Тем не менее я приму вас в Винчестере и потребую, чтобы священники и бароны постарались прийти. А также приглашу архиепископа Кентерберийского посетить нас. Без него вы не можете быть коронованы. – Он встал. – Если станет очевидно, что вас признают, то тогда – и только тогда – я приму меры, чтобы вам были вручены ключи от казны, и соглашусь служить вам как своему монарху в том качестве, которое вы предложили.
– Благодарю вас, кузен, – сказала Мод. – Я в ваших руках.
– Мы все в руках Господа, – поправил ее Анри, уходя.
Роберт встал и потер лоб.
– Клянусь Богом, это было хорошо сделано, сестра. Я бы скорее торговался с самим дьяволом, чем состязался в остроумии с епископом Винчестерским.
– Он уговорит их, брат? Могла ли я сделать больше?
– Больше? – Роберт вытаращил глаза. – В какой-то момент я испугался, что ты предложишь ему корону!
И брат с сестрой обнялись, охваченные внезапным приступом смеха.
* * *
Мод ожидала под стенами Винчестера больше недели, нервничая из-за задержки. Наконец она получила письмо от епископа, в котором говорилось, что все подготовлено и она может въехать в город, но Анри не в состоянии предсказать, как ее примут.
Одетая в пурпурно-золотой бархат, со сверкающими от драгоценностей шеей, запястьями и пальцами, во главе величественной процессии Мод въехала в Винчестер. На улицах выстроились любопытствующие посмотреть на нее. Мод узнавала торговцев в богатых, отделанных мехом одеждах, крепких йоменов с женами и детьми, разодетых в их лучшие убранства, священников в черных рясах, бедняков в изношенных одеждах и рыцарей-наемников.
Никто не приветствовал ее, когда она проезжала мимо на своей белой лошади, но лица в толпе не были недружелюбными. Мод улыбалась людям и приветственно поднимала руку, жадно впитывая все, что видела вокруг. Она не была в Винчестере десять лет, но все выглядело знакомым: многочисленные монастыри и церкви; веселые разукрашенные балаганы, откуда доносились сочные ароматы жареного мяса и горячих пирогов; промелькнувший в конце Хай-стрит замок, построенный из камня и дерева еще ее дедом. Проезжая Джуэри-стрит, она снова вспомнила Стефана и ощутила пустоту в сердце.
Когда Мод подъехала к строящемуся кафедральному собору, колокола возвестили о времени сексты. Ее приветствовал епископ Винчестерский, одетый в церемониальные одежды; на голове его возвышалась инкрустированная золотом митра, а в руке он держал украшенный драгоценными камнями епископский посох. Чуть поодаль Мод увидела аббатов и епископов, сгрудившихся вместе, как черные птицы, слетевшиеся к добыче. На другой стороне кафедральной площади ожидала группа богато одетых баронов; среди них Мод узнала многих, которые вначале принесли присягу ей, а затем дали торжественное обещание верности Стефану.
– Все прекрасно, ваша светлость, – сказала Мод Анри, когда они входили в собор к вечерней мессе. – Я даже не ожидала, что можно будет собрать так много народу. Это очень обнадеживает.
– С виду похоже, но помните, что никто еще ничего для себя не решил.
После службы Мод поехала на рыночную площадь, где епископ провел публичное собрание. Она внимательно слушала, как Анри начал говорить; его сильный, мелодичный голос доносился до самых далеких рядов собравшихся. Взгляд Мод скользил по лицам в толпе, ловя каждый отклик.
– Этот корабль государства, созданного герцогом Вильгельмом Нормандским, первым нормандским королем Англии, и еще более укрепленного в своем могуществе и силе моим дядей, королем Генрихом, посажен на мель гибельным царствованием моего брата. – Анри замолчал Две капельки пота скатились по его виску.
На площади стало так тихо, что Мод могла расслышать стук собственного сердца. Как же Анри сможет объяснить людям, почему теперь он отрекается в ее пользу от своего брата, которому шесть лет назад помог взойти на трон, если во всеуслышание осуждал ее тогда?
– Конечно, я люблю моего брата, как нам всем велит Господь, – продолжал епископ. – Но я постоянно убеждал его соблюдать справедливость, относиться к Святой церкви с почтительностью и уважением, как она этого заслуживает, сохранять мир и порядок в стране. Однако мои слова резко отвергались, все мои усилия презирались. – Его голос все возвышался и звучал уже подобно грому. – Божья кара настигла моего брата: он стал жертвой человека, который имеет больше прав царствовать, чем он! – Толпа ахнула, и все глаза обернулись к Мод. – Урок понятен. Мы должны склониться перед мудростью высших сил и принять тот знак, который Бог посылает нам. – Анри повернулся и указал пальцем на Мод. – Вот наша новая надежда в лице Мод, дочери Англии и Нормандии, единственной наследницы нашего любимого покойного короля Генриха. Преданная почитательница Святой церкви, мать троих сыновей, императрица, которая правила со своим покойным мужем при императорском дворе, она имеет все достоинства, чтобы быть королевой нашего государства. Что нам остается, как не пообещать ей по меньшей мере, свою верность?
