Текст книги "Роковая корона"
Автор книги: Эллен Джоунс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 40 страниц)
– Ну и толковый бестия, – прошептал Роберт на ухо Мод. – Он сумел ни разу не упомянуть о Жоффруа Анжуйском и не коснулся щекотливого вопроса о прежней клятве верности Стефану. Впечатляюще.
Мод была в не меньшей степени поражена искусным красноречием епископа. Но удалось ли ему завоевать ей приверженцев, в которых она крайне нуждалась?
Последовало короткое молчание, и Мод показалось, что ее жизнь висит на волоске. Затем по толпе медленно пополз шепот одобрения, постепенно перерастающий в сдержанные ободряющие возгласы. Мод почувствовала такое облегчение, что едва сдержала громкий крик. Если сейчас и не прозвучало бурных, единодушных приветствий, которых Мод так жаждала, то со временем она еще услышит их, наверняка услышит. Эта новая уверенность забила в ней ключом, и, не в состоянии сдержать свою радость, она бросилась к Роберту и так крепко сжала брата в объятиях, что он стал умолять освободить его, прежде чем треснут ребра. Увидев Анри, приближающегося к ней с самодовольной улыбкой на лице, Мод отпустила Роберта.
– Я льщу себя надеждой, что мы добились некоторых успехов, – вымолвил епископ.
Мод всплеснула руками.
– Вы были великолепны, кузен! Как же мне отблагодарить вас? – В порыве чувств она попыталась обнять и его.
– Бог мой, вы забываетесь, мадам! – Анри покраснел и быстро отступил назад, на безопасное расстояние. Однако Мод могла бы поклясться, что епископ менее недоволен, чем он это выказывал.
На следующий день на рыночной площади Анри провозгласил перед собравшейся толпой:
– Мы приглашаем вас всех принести клятву верности нашей Domina[10]10
«Domina» – госпожа, повелительница, властительница (лат.).
[Закрыть], Леди Англии.
Мод удивилась и воодушевилась – титул Domina давался лишь вновь избранной королеве перед коронацией. Вот и еще на несколько шагов она продвинулась к цели.
Епископ продолжал:
– Так как Domina – законная наследница, то тех, кто пойдет против нее, приговорят к отлучению от церкви, а тем, кто поддержит королеву, будет даровано отпущение грехов.
Бароны и священники поспешно начали приносить официальную присягу верности Мод. Тотчас же после церемонии неожиданно появился ее дядя Давид, король Шотландии, промаршировавший к площади в сопровождении войска шотландских горцев, одетых в звериные шкуры и свирепо скалящих зубы. Своими огромными ручищами он поднял Мод, как ребенка, и чуть не задушил в объятиях. В восторге Мод расцеловала его бородатое лицо.
– Я выехал сразу же, как только получил известия о поражении узурпатора, девочка. – Мягкие голубые глаза Давида лучились любовью. – Наконец-то малютка моей сестры станет королевой. Хвала Господу!
Он выразил желание немедленно принести присягу Мод и произнес ее громко, трепещущим страстным голосом, отчетливо выговаривая слова.
Как только Давид закончил говорить, Мод краем глаза заметила, что к епископу Винчестерскому приближается человек в официальной судейской одежде. За ним шел церковник в черной рясе, который нес шкатулку из резной слоновой кости. По бокам его ограждали от толпы полдюжины тяжеловооруженных всадников. Чиновник подошел к епископу, открыл ключом шкатулку и поднял крышку. Анри осторожно вынул из нее предмет, завернутый в старинный красный шелк, и с торжественным выражением на лице шагнул к Мод; сзади его плотно окружили всадники.
Площадь застыла в выжидательном молчании. У Мод застучало сердце, когда Анри вложил ей в руки королевскую корону, изготовленную когда-то для Вильгельма Завоевателя. Последний раз она прикасалась к этому золотому венцу в день ее отъезда из Англии, когда отец дал ей подержать корону. Мод вспомнила его слова так ясно, будто услышала их только вчера: «Твой дед завоевал эту корону в кровопролитной битве. Она олицетворяет силу, богатство и достоинство». И теперь корона принадлежит ей.
И точно так же, как и много лет назад, Мод подняла вверх сверкающий драгоценностями венец, благоговейно поворачивая его в руках. Она испытывала попеременно то робость, то гордость, сжимая в руках этот символ могучего королевства, которым скоро будет править, и снова она ощутила рядом с собой тени трех нормандских королей: ее деда, грозного Вильгельма; ее дяди, прямого и искреннего Вильгельма Руфуса, и ее хитрого, коварного отца, Генриха. Они, кажется, одобряли ее, и Мод мысленно поклялась своим великим предкам: «Я буду достойна наследия, которое вы мне оставили».
Прижимая корону к груди, Мод постепенно начала осознавать происходящее вокруг. Она почувствовала на себе благожелательный взгляд епископа и веснушчатую дядюшкину руку на своем плече; увидела восхищение в глазах Майлса, Роберта и Брайана, любопытные лица винчестерских горожан, нерешительные улыбки священников и баронов.
Все они разделяли с нею момент высокой и чистой радости, и Мод показалось, что сердце ее, переполненное этим чувством, вот-вот разорвется. Настал час ее жизненного крещения, и к ней пришло ощущение наконец-то свершившейся судьбы.
12
На следующее утро, после терции, Анри появился в замке, чтобы сопроводить Мод в сокровищницу. Когда они вышли из большого зала, епископ прочитал ей небольшое наставление:
– Вы должны направить курьера к Жоффруа Анжуйскому с требованием немедленно прислать в Англию вашего сына. Но приезд графа поощрять не нужно. При каждой возможности, мадам, вам следует представать перед народом женой и матерью – как это с большим успехом делала бывшая королева Матильда. Всегда имейте в виду, что никому не хочется видеть женщину в роли мужчины.
Мод протестующе напряглась. Роберт успокаивающе сжал ее руку.
– Я уже обращалась к Жоффруа с этим требованием, но ответа не пришло, – сказала она, подавляя раздражение. Неужели она нуждается в напоминаниях о ее принадлежности к женскому полу? Святая Мария, Анри, похоже, воображает, будто она собирается надеть шлем и кольчугу?
– Вам не следует беспокоиться о том, что Жоффруа внезапно появится на коронации, епископ, – вмешался Роберт. – Он до сих пор полностью занят подчинением Нормандии, и о его приезде в Англию речи идти не может.
Мод сохраняла молчание. Нормандцы ненавидели анжуйцев, и у нее не было ни малейшего намерения позволять, чтобы нога Жоффруа ступила на землю Англии, пока не придет время – если для него оно придет вообще.
– Я также пригласил к нам делегацию лондонских горожан, – продолжал Анри. – Их доброе расположение жизненно важно для вашего признания в столице. Я предполагаю, что у них приготовлена особая просьба – они не станут церемониться, – но надеюсь, что вы будете в состоянии удовлетворить ее.
– Безусловно, я сделаю все, что смогу, чтобы оказать им услугу, – согласилась Мод.
Они уже подходили ко входу в подземелье, где находилась сокровищница. Четыре стражника яркими факелами освещали ряд ведущих вниз ветхих каменных ступеней до того места, где у старой дубовой двери их ожидал казначей. Епископ кивнул, и казначей вставил резной железный ключ в старинный замок. Замок со скрипом повернулся, и дверь открылась. Мод увидела довольно большую комнату. Поросшие мхом каменные стены покрывала плесень, пахло сырым деревом и прелой кожей. Напротив стены стоял дубовый стол, заваленный свитками пергамента. На другом столе лежала массивная доска, расчерченная, наподобие шахматной, на квадраты. На деревянных табуретах восседали чиновники, ожидающие их с дощечками и перьями в руках.
Понемногу Мод привыкла к тусклому освещению и начала осматриваться. Но вдруг Роберт резко ахнул и закричал:
– Ради Бога и всех его святых! что случилось с сокровищами моего отца?
В мерцающем свете факелов Мод наконец разглядела груды денежных сундуков с широко открытыми, как голодные разинутые рты, крышками, и кучи пустых кожаных мешков, сваленных на полу.
Потрясение Мод было настолько велико, что когда она попыталась заговорить, то обнаружила, что потеряла голос.
– Вы должны были знать, как в действительности здесь обстоят дела, – обвиняющим тоном сказал Роберт епископу.
– Я знал о том, что Стефан управляет плохо, – неохотно согласился Анри, – но не имел представления о полной мере причиненного им ущерба. – Он повернулся к Мод и перекрестился. – Господь мне свидетель, Стефана то и дело предупреждали об ужасных последствиях чрезмерного потворства своим желаниям, его неудержимого расточительства. И предупреждал не только я, но и Матильда, и епископ Солсберийский. Однако он не обращал внимания на наши слова, а слушал лишь дурные советы Уолерена Мулэна и Вильгельма из Ипра.
– Но куда все девалось? – прошептала совершенно пораженная Мод.
Казначей ответил:
– Как вы думаете, мадам? Иностранные наемники, жадные бароны, гибельные походы, роскошные подарки… мало кто из просящих уходил от него с пустыми руками.
– Кое-какие расходы были действительно необходимы, – оправдывался Анри. – Первый урок, который должен усвоить монарх, состоит в том, что сохранение денег в его казне и земель в его владениях – это путь к сохранению верности в сердцах его подданных. Что вы вскоре и обнаружите.
Мод едва слышала его; земля словно ушла у нее из-под ног. Невзирая на объяснения казначея, ей казалось невозможным, чтобы от громадных запасов отца осталось так мало. Они были накоплены такой немыслимой ценой, так бережно хранились все годы его правления для того, чтобы наследники получили богатое и могущественное наследие. И от императора, и от отца Мод усвоила, что богатство – это сила. Без него ее задача будет невообразимо трудной. При мысли о том, что кузен-предатель наслаждается отдыхом в Бристоле, в то время как ей приходится собирать обломки крушения, учиненного им, внутри у нее что-то неприятно сжалось. Восхитительный вкус победы окрасился горечью.
– Будьте добры распорядиться: пусть чиновники составят отчетность – какие запасы мы должны оставить, какие выплаты необходимо сделать, какой ожидается налог за освобождение от военной службы и какие долги еще не получены, – сказала Мод казначею. – Короче говоря, все возможные сведения о доходах для государства. Затем составьте лично для меня список самых необходимых расходов. – Она остро взглянула на него. – С этого момента расходы никогда не должны превышать годовых доходов. Никогда. Вы поняли?
Даже при тусклом свете Мод заметила изумленное лицо казначея, обескураженный взгляд Анри. Как ни странно, и Роберт был удивлен.
Казначей проглотил комок в горле.
– Я понял, мадам.
Мод увидела, как трое мужчин быстро переглянулись и поняли: Domina заняла свои позиции – ни один фартинг не будет потрачен без ее ведома.
Молча поднимаясь по ступенькам, она приняла бесповоротное решение: нужно полностью исправить все, что натворил Стефан, уничтожить все свидетельства того, что он был королем.
У двери ее ожидал слуга.
– Прибыл архиепископ Кентерберийский, мадам, – доложил он.
Меньше всего Мод хотелось сейчас видеть архиепископа. Ее внимание было полностью направлено на то, каким образом возродить королевство – с учетом того, что она недавно обнаружила.
– Передай ему, пусть подождет…
– И скажи, что мы вскоре с ним увидимся, – вставил епископ. – Отведи его светлость в вестибюль и проследи, чтобы ему уделили внимание.
Слуга исчез.
– Я едва могу что-либо соображать после такого потрясения, – запротестовала Мод. – Неужели настолько необходимо видеться с ним именно сейчас? – Внутри у нее все вскипело из-за вмешательства Анри.
– На вашем месте я бы не откладывал встречу. Если он собирается причинить нам неприятности, давайте выясним это немедленно.
Мод нахмурилась.
– Неприятности? Святая Мария, Теобальд простой, добросердечный человек, без амбиций и хитростей.
– Вы можете, мадам, знать все, что угодно, как о финансах, так и о ростовщиках, но когда дело касается Святой церкви, то, смею думать, в данной области у меня больше опыта и осведомленности. Именно потому, что Теобальд лишен амбиций, он может доставить нам неприятности.
Мод подумала, что временами она не в состоянии проследить за извилистым путем мыслей Анри, но подчинилась его решению и согласилась увидеться с архиепископом.
Она вошла в большой зал, уселась в кресло, инкрустированное резной слоновой костью, и стала ждать. Теобальд из Бека, опираясь на деревянный посох, прихрамывающей походкой вошел в зал. Он был одет в простой черный дорожный плащ. Мод сошла с возвышения, чтобы преклонить колени и поцеловать его кольцо, пока он благословлял ее дрожащим голосом.
– Как приятно снова увидеться с вами, ваша светлость, – произнесла Мод, постаравшись придать голосу теплоту и восторг.
– И мне с вами, мадам, и мне, – отозвался архиепископ.
– Я надеюсь, что союз между нами будет гармоничным, как между моим отцом и покойным архиепископом, – сказала она, на самом деле больше всего надеясь на то, что встреча не затянется. Мысли были отягощены пустой сокровищницей, и ей с трудом удавалось сосредоточиться на чем-либо еще. От Теобальда требовалось только одно: согласиться присягнуть ей на верность, но, несмотря на предостережения Анри, Мод оказалась совершенно не готовой услышать слова архиепископа:
– Но я не могу вступать с вами в какой-либо союз, мадам, без согласия короля Стефана.
Мод с трудом осознала сказанное. Должно быть, она ослышалась? Но лишь один взгляд на епископа Винчестерского, на лице которого читалось: «Это именно то, чего я боялся», сказал ей совсем другое. Потрясенная, Мод вернулась к возвышению, опять села в кресло и так крепко вцепилась в деревянные подлокотники, что суставы пальцев побелели.
– Я не понимаю, – произнесла она. – Ведь, несомненно, ваша светлость верит в мои права на трон? Стефан захватил эти права, нарушив распоряжение моего покойного отца и свою клятву верности.
– Я не сомневаюсь в ваших правах быть монархом, мадам, – ответил Теобальд. – Но это не предмет для обсуждения здесь. Я никогда не присягал на верность вам как королеве. Моя единственная клятва верности была дана королю Стефану. Если он не освободит меня от нее, я ничего не смогу сделать.
– Какая… нелепость! – Мод вскочила на ноги, на щеках ее вспыхнули два красных пятна. – Стефан мой пленник, лишенный всех полномочий. Почему вы не берете пример с епископа Винчестерского и других священников?
Пока она говорила, в ее мозгу насмешливо отозвались слова Стефана: «Я буду монархом до тех пор, пока архиепископ Кентерберийский не коронует тебя… если он когда-либо решится на этот шаг». И вот теперь этот упрямый старик с выражением святой простоты в глазах отказывается принять ее сторону!
Теобальд взглянул на нее. Простодушное круглое лицо архиепископа было изборождено глубокими морщинами.
– Мои духовные братья должны следовать велению совести так же, как и я.
Анри шагнул вперед.
– Мы понимаем, ваша светлость. – Он подошел к возвышению и настойчиво прошептал Мод: – Этого-то я и боялся. Вы должны позволить ему поехать к Стефану без дальнейших споров.
– Как! Вы не можете убедить его?
– Вы слышали, что он вам ответил? Я знаю Теобальда. При всей его мягкости он упрям, как мул. Ничто не заставит его передумать. Соглашайтесь с ним, или вас некому будет короновать.
Мод колебалась, и Анри наклонился к ней ближе.
– По-моему, Стефан не откажет ему. – Он скривил губы. – Это было бы не по-рыцарски. К тому же церковь благосклонно смотрит на ваши пожертвования. Такой благородный поступок внушает надежду и доверие.
Мод неохотно кивнула, признавая мудрость его слов. Тем не менее ее раздражало то, что архиепископ зависел от прихоти Стефана.
– Хорошо, мадам. – Анри отступил от возвышения. – Вы согласны, чтобы я вами руководил, и это хороший знак.
– Что ж, ваша светлость, – сказала Мод, не желая, чтобы Анри обращался с ней как с выпускницей монастырской школы, – я разрешаю вам поехать в Бристоль.
Теобальд наградил ее невинной улыбкой.
На следующее утро архиепископ Кентерберийский отправился в Бристоль в сопровождении Роберта Глостерского и отряда его рыцарей. В последний момент к ним присоединилась группа епископов, которые внезапно решили, как им и надлежало, также получить освобождение от клятвы Стефану. Мол любезно предоставила разрешение каждому, кто захотел поехать. Когда процессия покинула Винчестер, она созвала совет, чтобы советники в неотложном порядке помогли ей решить, как быть с пустой казной.
* * *
Уже через полтора дня Роберт Глостерский издали увидел свой замок в Бристоле. Приблизившись к нему, он с изумлением услышал слабые отголоски восклицаний и смеха, раздававшихся из-за стен внешнего двора. Что там, во имя Господа, происходит?
– Сегодня вечером проводится турнир, милорд? – спросил архиепископ.
– Безусловно, нет, – сказал Роберт. Он взглянул вверх и с изумлением обнаружил, что стены и башни пусты; в сторожке у ворот тоже не было стражников.
Роберт оставлял четкие распоряжения по поводу того, что замок должен быть в полной боевой готовности, пока там находится король. Он решил никого не беспокоить извещением о своем приезде, но это вряд ли извиняло такую слабую дисциплину и вопиющее пренебрежение к его приказам. Роберт резко дунул в рог из слоновой кости, висевший у него на шее, и через несколько мгновений с облегчением увидел, как на стенах показались несколько стражников, а в сторожке появился караульный. Он узнал Роберта и быстро опустил подъемный мост.
Проезжая со своим отрядом по мощеной дороге, Роберт мрачно подумал, что у кого-нибудь должно быть объяснение такому беспрецедентному поведению. Он рысью въехал во внешний двор и внезапно натянул поводья: перед ним предстало неописуемое зрелище. Толпа оруженосцев, рыцарей, тяжеловооруженных всадников (а среди них и его младший сын Филипп) выстроилась в два ряда напротив друг друга. Между рядами мчались две лошади: на любимом гнедом жеребце Роберта верхом сидел Стефан, а на другой гнедой лошади скакал Вильгельм, сын и наследник Роберта. Стражники, которым надлежало нести сторожевую службу, забыв обо всем, перегнулись через крепостные стены, размахивая копьями и азартно крича.
Мэйбл Глостерская со своими дамами, разодетыми в яркие платья и нарядные головные уборы, находилась среди восторженно орущих зрителей. Роберт был поражен, увидев, как его жена оторвала от длинного желтого рукава кусок яркого шелка и бросила Стефану, когда тот промчался мимо. Стефан ловко поймал его. Роберт подумал, что бывший король сейчас опять выглядит как юноша: волосы медового цвета растрепались на ветру, лицо разрумянилось. Никакого сравнения с тем подавленным пленником с землистым лицом, покинувшим Глостер месяц назад!
Увидев Роберта с группой священников, Мэйбл залилась краской и раскрыла рот. Все остальные тоже заметили графа, и громкие возгласы тут же смолкли, стражники стали карабкаться на стены, чтобы занять свои места, Стефан и Вильгельм придержали лошадей и перешли на шаг.
– Милорд, никому и в голову не пришло, что вас можно ожидать сегодня, – вымолвила Мэйбл, подбежав, запыхавшись, к мужу. – Стефан сказал, что вызывает любого из наших мужчин состязаться с ним в скачках, и Вильгельм согласился… – Голос Мэйбл задрожал, когда она взглянула в лицо Роберту. Возможно, что Роберт впервые за все годы их супружества увидел, что его жена не может найти слов.
– То, что меня не ожидали, очевидно. Можно не спрашивать, как вы все проводили время, – с раздражением сказал Роберт. – Как видишь, у нас важные гости, – продолжал он укоряющим тоном, – которые приехали по срочному делу. Немедленно сообщи о них стюарду, жена.
– Сейчас, милорд, – засуетилась Мэйбл, убегая.
Рыцари и оруженосцы с испуганными лицами поприветствовали Роберта и тут же исчезли. Вильгельм и Стефан поспешно слезли с лошадей; Вильгельм приблизился к отцу.
– Мы упражнялись в искусстве верховой езды, милорд, – с явным смущением проговорил он. – Стефан учил нас некоторым приемам, которые он приобрел в турнирах. Я не думаю, что это чему-то повредит. Он оказался очень полезным.
– Да, но он наш пленник, позволь напомнить тебе.
– Милорд, Стефан также мой крестный отец, – произнес Вильгельм низким голосом. – Трудно думать о нем, как о заключенном.
– И ты допустил, чтобы это оказало на тебя воздействие? Где же твое чувство долга? Как я могу доверять тебе в будущем? Пока ты веселился, замок фактически находился без охраны. Из-за того что ты нарушил мои приказания, у Стефана появилась реальная возможность попытаться бежать.
Роберт знал, что, несмотря на очевидность происходящего, ни его жена, ни сын не были полностью ответственны за отсутствие охраны. Он знал, кто истинный виновник. Это было очень характерно для Стефана – очаровать всех и вся и втянуть их в свои дела.
Вильгельм выглядел удрученно.
– Я… я не подумал о таком риске. Прости меня, отец.
К ним подошел Стефан, за ним по пятам следовал Филипп, пятнадцатилетний юноша, с обожанием взирающий на бывшего короля.
– Заключение идет вам на пользу, кузен, – заметил Роберт, стараясь быть вежливым. – К вам приехали несколько гостей. После того как они отдохнут и пообедают, я приведу их к вам – они желают побеседовать с вами по поводу некоторого важного дела.
Стефан улыбнулся священникам.
– Приятная неожиданность, ваша светлость; милорды епископы. – Он преклонил колени и поцеловал епископское кольцо Теобальда. – Что за важное дело? Мне весьма любопытно.
– Вильгельм, Филипп, отведите архиепископа и остальных в главную башню, – распорядился Роберт, прежде чем священники успели ответить. Он надеялся, что просьба Теобальда застанет Стефана врасплох и кузен не сумеет обдумать ответ.
Вильгельм послушался отца. Филипп же не тронулся с места.
– Беги, мой мальчик, – поторопил сына Роберт.
Филипп строптиво взглянул на него.
– Я лучше останусь со Стефаном, отец.
Прежде чем Роберт ответил, Стефан повернулся к Филиппу:
– Отца надо слушаться. Увидимся позже.
Сердито посмотрев на Роберта, Филипп еще раз с обожанием взглянул на Стефана и ушел.
– Надеюсь, ты не обиделся из-за наших скачек, – сказал Стефан. – Мы устроили нечто вроде спортивного состязания. Кстати, благодаря графине и твоим сыновьям моя жизнь здесь проходит гораздо приятнее, чем я ожидал. Я не привык к сидячему образу жизни, и время тянулось очень медленно. – Он ослепительно улыбнулся Роберту желая расположить его к себе.
Но Роберт постарался не реагировать. Это было не вполне достойно, но он терзался, вспоминая, как сын глядел на Стефана.
– Таков удел всех пленников. Не забывай, что тебя могли заковать в цепи и бросить в темницу. Учти, что я не собираюсь позволять тебе продолжать в том же духе. Ты сам видел, к чему это привело.
– Не воспринимай поведение Филиппа слишком серьезно, кузен. Мальчик скучает по тебе, и он в том возрасте, когда ему нужен пример для подражания. – У Стефана часто проявлялась эта сверхъестественная способность смотреть людям прямо в душу. – Я беспокоюсь о моем сыне Эвстейке, рядом с ним сейчас нет отца. – На лице Стефана промелькнула тень, но он тут же улыбнулся. – Ну, какие новости? Я совершенно изолирован в своей золотой клетке. Твоя сестра преуспевает?
Смирившись, Роберт почувствовал, как к нему возвращается любовь к Стефану: совершенно невозможно было испытывать враждебность к этому человеку. Но он заставил себя не поддаваться эмоциям.
– Именно так. Твой брат согласился быть главным советником Мод; многие бароны, поклявшиеся тебе в верности, уже перешли на ее сторону. Даже Лондон прислал делегацию горожан для встречи с моей сестрой.
– Итак, она добилась поддержки, – медленно проговорил Стефан. Вспышка радости, освещавшая его лицо, сменилась озабоченностью. – Признаюсь, я удивлен.
– Почему? Твое правление едва ли можно назвать успешным, – сказал Роберт, внезапно почувствовав, что не может удержаться и не нанести мстительный удар. – При том состоянии, в котором находятся казна и государство, я не могу себе представить, как ты смог так долго продержаться. Потребуются годы, чтобы восстановить все то, чему ты нанес такой ущерб.
Стефан вздрогнул, глаза его потемнели, но он промолчал. Роберт наблюдал за ним со странным смешанным чувством сожаления и удовлетворения. Самонадеянности у Стефана поубавилось, что было весьма кстати. Чем искреннее раскается его кузен, тем больше вероятности, что он согласится с просьбой архиепископа. Колокола зазвонили к вечерне, и они молча направились к церкви.
После ужина Роберт повел архиепископа и остальных священников к бывшему королю, в отведенную ему комнату. У двери стоял один стражник.
Теобальд приблизился к Стефану, сидящему в одном из немногих деревянных кресел, имевшихся в замке. Роберт отметил, что такого кресла в этой комнате перед приездом Стефана не было – как и красно-голубого покрывала на кровати, серебряных таза и кувшина на дубовом столе рядом с вазой засахаренных фруктов, серебряного с позолотой кубка и графина с вином. Поистине золотая клетка!
– Сир, – сказал архиепископ, преклоняя колени. – Меня просили признать графиню Анжуйскую королевой Англии. Я не могу сделать это без вашего разрешения. Вы дадите мне освобождение от моей клятвы верности, раз обстоятельства вынуждают к такому повороту событий?
Стефан побледнел; лицо его стало подергиваться. Он молча глядел на Теобальда. Просьба явно застала его врасплох, к удовольствию Роберта.
Стефан потер подбородок, потом пощелкал пальцем по зубам, обдумывая ответ. Роберт затаил дыхание, ожидая, что сейчас проявится великодушная натура кузена и он сделает рыцарский жест… хотя и неблагоразумный.
Наконец Стефан болезненно улыбнулся.
– Милорды епископы, ваша светлость, вы должны поступать так, как считаете необходимым. Я не могу посоветовать вам, как быть в данном случае. Сейчас тяжелые времена, и я не сужу людей за… за их попытки выжить любым приемлемым для них образом.
Ответ был двусмысленный, но исчерпывающий.
На следующий день, отдав строгие распоряжения по поводу содержания пленника, Роберт со священниками уехал в Винчестер. Он думал, что чем скорее Теобальд даст клятву верности Мод, тем спокойнее ему будет. Хотя Стефан и свергнут с трона, он все же надеется, что изгнать его из сердец подданных будет не так-то легко.
