Текст книги "Роковая корона"

Автор книги: Эллен Джоунс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)

Стефана охватила дикая ярость. Как Анри посмел обращаться с ним, словно с идиотом? Правда, можно согласиться, что его поведение с королем Давидом было импульсивным, и он действительно забыл, что Карлайсл являлся частью владений Честера. И все же Анри непростительно так гнусно обращаться с братом. Стефан хотел броситься вслед за этим наглецом и дать ему пощечину, но увидел перепуганный взгляд Матильды и попытался успокоиться.

– Однажды Анри зайдет слишком далеко, – пробормотал он. – Мы все временами делаем ошибки… если это действительно была ошибка.

– Успокойся, – сказала Матильда, откладывая шитье. – Помни, что король – ты, а не Анри. Это твое право – решать, что верно или неверно. Епископ забыл свое место. Ты должен напомнить ему, кто правит страной.

Успокоенный словами жены, Стефан сел рядом с ней и принял от подоспевшего слуги кубок вина.

– Кажется, Анри считает, будто королевством управляет он, а не я, – размышлял вслух Стефан. Ему пришло в голову, что, став архиепископом Кентерберийским, его брат приобретет еще большую силу и влияние. Здесь решительно было о чем подумать.

Нормандия, 1136 год.

В городке Аржане на нормандской границе, в спальне, расположенной наверху продуваемой сквозняками квадратной крепости, Мод слушала стоны Жоффруа. Холодная комната, в которой стояли лишь узкая кровать, шаткий стол и трехногий стул, в тусклом свете осеннего утра выглядела уныло и мрачно. Влажные стены были ничем не завешаны, а сырые бревна в жаровне не столько согревали, сколько чадили. Взглянув через узкое окошко в потрескавшейся, осыпающейся стене, Мод мельком заметила дугу серебристого неба, а под ней – тростниковые крыши с ютящейся между ними церковью, окруженные грязными полями.

Муж опять застонал. Мод отвернулась от окна и подошла к кровати.

– У меня пересохло в горле, – прохрипел он.

Мод молча налила в деревянную чашку вина из глиняного кувшина. Жоффруа медленно протянул к ней руку, с жадностью осушил и скривился.

– Такую мочу я не дал бы и свинье.

– Это все, что есть, – бесстрастно ответила Мод.

– Я хочу вернуться в Анжу, – простонал Жоффруа. – Если я умру, это должно произойти в Анжу.

– Вы не умрете, – устало произнесла Мод. – У вас лишь небольшая рана на ноге.

– Она может нагноиться в любую минуту. – Жоффруа опять жалобно застонал и отвернулся к стене. – Люди часто умирают от таких ран.

Мод с каменным лицом наблюдала за ним. С тех пор как его поведение едва не погубило их, она не испытывала к нему жалости. Это произошло несколько месяцев назад, когда Стефан послал в Нормандию наместника, графа Меллена, способного превосходно управлять герцогством. Жоффруа, с успехом выигравший в Нормандии несколько небольших стычек, расхвастался, будто в два счета выгонит любимца Стефана. Но граф оказался более чем достойным противником. Нормандцы, сохранявшие верность Мод, как она и надеялась, действительно могли прогнать наместника, если бы Жоффруа со своими войсками не буйствовал. Поджоги, мародерство, насилие, грабежи, осквернение церквей – все это восстановило нормандцев против анжуйцев. Ненависть нормандцев была настолько велика, что они предпочли сжечь город Лизье, лишь бы не позволить анжуйцам войти в него.

Услыхав, что во время осады крепости Ле Сап у Лизье Жоффруа был ранен, Мод, едва оправившись после рождения их третьего сына Вильгельма, сама подняла армию Анжу и Майна и повела на помощь мужу. Она знала, что если они вернут себе герцогство, анжуйцы и нормандцы ради общего дела объединятся против Стефана. Когда она прибыла сюда два дня назад, полумертвая от усталости, чувствуя боль во всем теле от многочасовой езды в седле, лагерь Жоффруа был охвачен волнением. К своему ужасу, Мод узнала, что муж приказал немедленно отступать; и никакие ее слова не могли убедить его в том, что он не умирает.

– Я подняла большое количество людей, – тщетно уговаривала она Жоффруа. – Вы не должны сейчас покидать герцогство. Теперь мы можем нанести поражение графу, если только вы будете решительны.

– Я хочу умереть в Анже, – стонал Жоффруа. – Отошлите войска обратно в Анжу и Майн.

Мод не видела выхода из этого положения. Неужели судьба действительно отвернулась от нее? С тех пор как Стефан предал ее, все шло из рук вон плохо. От безнадежности и жалости к себе из глаз ее хлынули слезы. Казалось, что Бог покинул ее, защищая Стефана.

Раздался тихий стук в дверь, и вошел оруженосец Жоффруа.

– Прибыл гонец от лорда Глостера, – объявил он. – Я оставил его в зале за чашкой вина.

– О! Сейчас же иду.

– Вы не бросите меня одного? – захныкал Жоффруа, приподнимая голову.

– Нет, милорд, – ответила Мод. – Я уверена, что Роланд с радостью посидит с вами, пока я не вернусь.

Оруженосец кивнул.

– Конечно, мадам.

С облегчением покинув мужа, Мод поспешила вниз по извилистой лестнице. Гонец, с головой укутанный в коричневый плащ, стоял в зале возле раскаленной жаровни и пил вино.

– Вы привезли мне известия от брата? – спросила Мод.

Человек поднял голову, и капюшон плаща упал, открыв его лицо. У Мод перехватило дыхание, но человек приложил палец к губам – это оказался сам Роберт! К счастью, в этот утренний час зал был пуст.

– Роберт, – прошептала Мод, – почему ты не в Англии? Кто-нибудь знает, что ты здесь?

– Стефану известно, что я в Нормандии, но он думает, будто я нахожусь в Кане. Прошли слухи, что Жоффруа ранен и находится при смерти. Я приехал узнать обо всем сам.

Мод скривилась.

– Он ранен в ногу. Ничего серьезного нет, но он уверен, что в любой момент может умереть, и настаивает, чтобы его немедленно везли в Анже. На него не действуют никакие уговоры. Брат, я вне себя. Неужели я потеряю еще и Нормандию?

Роберт положил руку ей на плечо.

– Терпение. Герцогство не завоюешь в один день.

Мод закусила губу. Способность терпеть, насколько Роберту было известно, не являлась ее сильной стороной.

– Как обстоят дела в Англии? Подозревает ли тебя… узурпатор? – Мод не могла заставить себя произнести вслух имя кузена.

– Сомневаюсь. Ведь мы с Брайаном теперь его сторонники. Как мы и договаривались, Брайан присутствовал на приеме во время пасхальных торжеств. Я вначале прикинулся недовольным, но потом сделал вид, что позволил переубедить себя. Стефан также уверен, что король Шотландии благосклонен к нему. Сейчас он ни в чем не сомневается и спокоен в отношении будущего, чего мы и добивались.

Мод кивнула. Первая часть плана, задуманного ею, Жоффруа. Робертом и Брайаном – убедить Стефана в том, что главные сторонники Мод перешли на его сторону, – удалась. Во второй части плана – вторжении Жоффруа в Нормандию – возникли препятствия.

Как будто прочитав мысли Мод, Роберт сочувственно взглянул на сестру.

– Подожди, Жоффруа выздоровеет и опять попытается захватить Нормандию – на этот раз более успешно.

– Ты слышал, что вытворяли его войска? Дикари! И против кого шли – против собственных союзников, нормандцев! Пресвятая Мария, мне так стыдно.

– Позволь мне поговорить с ним, – мягко сказал Роберт. – Он получил больший урок, чем я ожидал, но это его первая крупная битва. Не суди слишком строго своего мужа.

– Как же его не судить? Ведь чтобы получить возможность без помех захватить Англию, нам была необходима Нормандия!

Роберт с тревогой посмотрел на нее.

– Ты все же собираешься захватить Англию? Зная, что тогда не миновать гражданской войны?

– А чья это будет вина? Мой трон украден! И ты полагаешь, что я спокойно позволю дому Блуа лишить трона моего наследника, родного внука короля Генриха? – Мод задрожала от еле сдерживаемого гнева. – Мы ведь все вместе решили, что Англия должна быть захвачена. Ты не можешь отступить!

– Тише, тише. Никто и не предлагает иного. – Роберт взял ее за руки. – Брайан считает, что время для захвата еще не пришло, но если Стефан будет продолжать действовать по-прежнему, то это произойдет гораздо скорее. Я никогда не покину тебя, и ты это знаешь.

Повинуясь порыву, Мод поцеловала Роберта в щеку.

– Прости, что я усомнилась в тебе. Что бы я делала без твоей поддержки? Ты – моя опора, моя правая рука.

– У меня есть для тебя новости, – продолжал Роберт. – Твоя мачеха, королева Аделиция, снова вышла замуж. За Вильгельма де Альбин и, лорда Арунделя. Он – верный сторонник Стефана, но Аделиция до сих пор испытывает к тебе нежные чувства, я уверен в этом.

Мод удивилась.

– Я ожидала, что после смерти моего отца она уйдет в монастырь. Впрочем, я желаю ей добра в новом замужестве. – Мод на мгновение умолкла. – Как ты думаешь, можем ли мы рассчитывать на поддержку Аликс, когда предъявим Англии наши претензии?

– Думаю, весьма возможно, что она лично поможет нам. Ну, у меня осталось очень мало времени, так что веди меня к Жоффруа.

Когда они поднимались по лестнице, Мод повернулась к брату.

– Скажи мне правду… ты действительно веришь, что придет время, когда меня будут приветствовать в Англии? Узурпатор популярен. Его все любят.

– Это время придет. Я уже говорил, что англичане довольно быстро обнаружат истинную сущность человека, которого выбрали своим королем, – уверенно сказал Роберт. – Их любовь к нему умрет, как только его недостатки начнут все больше и больше проявляться… что уже происходит. Стефан – воин, а не властелин.

Мод не ответила. Разве любовь всегда умирает, даже если знаешь недостатки того, кого любишь?

3

Лондон, 1137 год.

В 1137 году Стефан проводил свой второй пасхальный прием в Лондоне. На Пасху, после слушания мессы в аббатстве, большой зал Вестминстерского дворца стал заполняться богато одетыми нормандскими лордами и их леди, множеством прелатов и приехавшими из Европы сановниками.

Сидя на королевском троне, Стефан мельком увидел среди гостей своих старых товарищей – Роберта Глостерского и Брайана Фитцкаунта. Вместе с ними был Майлс Фитцуолтер, шериф Глостера. Несмотря на то, что личные чувства Роберта и Брайана к нему явно охладели, Стефана успокаивало то, что между ними сохранялись хорошие отношения; оба они, хоть и неохотно, принесли ему присягу.

И еще он чувствовал успокоенность оттого, что многие уделяли внимание его двору. Демонстрация полного доверия к нему подданных была для него сейчас крайне необходима. Стефан вздохнул, подумав о ряде беспокойных инцидентов, омрачающих его правление. Начавшиеся бунтом шотландского короля беспорядки продолжались единичными вспышками волнений: то один высокопоставленный лорд незаконно захватит в свое владение замок, принадлежащий королю, то другой опустошит его земли… В довершение всего церковь не переставала требовать все больше и больше прав, и епископ Винчестерский поддерживал их, отчего отчуждение между Стефаном и его братом все больше усиливалось. Стефан разрешал каждый возникающий инцидент, но не мог понять, почему, как только он справлялся с одной проблемой, на ее месте тут же появлялась другая; и каждая была серьезней предыдущей.

Вот только позавчера его ушей достигли весьма беспокойные слухи: Болдуин из Рэдверса, близкий друг покойного короля, высокопоставленный и очень влиятельный лорд, который первоначально присягнул на верность Стефану, сейчас открыто объявил себя врагом короля. Стефан молился, чтобы эти слухи оказались ложными, и глаза его беспокойно оглядывали зал в надежде увидеть среди толпы Болдуина. Его внимание было отвлечено братом Анри, великолепно выглядевшим в своих блистающих золотом епископских мантии и митре. Он приближался к трону, протискиваясь через толпу.

– Я оглядел все вокруг, но нигде не вижу лорда Болдуина из Рэдверса, – сказал Анри, хмурясь. – Ты ведь говорил мне, что он приедет.

– Я дал ему понять, что он должен быть здесь, но не могу же я силой заставить его присутствовать при моем дворе.

– Никто не осмелился бы игнорировать приказ короля Генриха присутствовать при дворе, – заметил епископ. – Верные вассалы должны исполнять желания короля или предоставлять веские основания, почему они этого не делают. Болдуин – человек высокого положения и влиятельных связей, он обязан быть здесь. Ты слишком неблагоразумен.

Стефан весь напрягся. Анри постоянно критиковал его, всегда убеждал делать не то, что ему хотелось. Не желая слушать ворчание брата, он резко поднялся и ушел, смешавшись с толпой гостей.

Но ему так и не удалось расслабиться и наслаждаться сердечным и близким общением со своими подданными: везде ощущал он на себе преследующий его острый взгляд брата – оценивающий, осуждающий, порицающий.

* * *

Месяцем позже, к ужасу Стефана, слухи, касающиеся Болдуина из Рэдверса, подтвердились: недовольный лорд захватил королевский замок в Эксетере и снабдил его продовольствием, судя по всему, готовясь к осаде. После срочного обсуждения на совете Стефан послал в Эксетер две сотни всадников.

Через неделю он получил послание, в котором говорилось, что при осаде королевского замка его армия потерпела неудачу, хотя ей и удалось захватить город. Болдуин бежал из замка, оставив жену и детей. Спустя две недели Стефан сам прибыл туда с подкреплением, сопровождаемый группой баронов. Когда разбили лагерь и установили шатры, Робин, Уолерен и два десятка других дворян поехали вместе со Стефаном обследовать местность, окружающую городские стены. Теплый июньский день благоухал ароматом роз и сирени, луга покрывала нежная зеленая трава. Далеко на горизонте гряда темно-синих холмов таяла в голубом небосклоне.

– Захватить Эксетер будет нелегко, – сказал Стефану Робин Лестерский и указал на высокий холм, на котором стоял замок. – Башни хорошо укреплены, и забраться на стены будет трудно.

– Тогда мы возьмем его осадой, – самоуверенно произнес Стефан, подбодренный тем, что очень многие бароны, принесшие ему присягу, хотели сражаться за него, как и положено верным вассалам.

Уолерен Мулэн внезапно выругался и указал на лагерь.

– Приехал этот бастард Глостер. Не доверяйте ему, сир.

– Роберт мой старый друг, – ответил Стефан. – Он принес мне присягу. Почему я должен не доверять ему?

Уолерен поднял густые черные брови.

– Болдуин из Рэдверса тоже принес вам присягу, сир, так что вряд ли это гарантия верности. На Роберта очень непохоже, чтобы он бросил свою драгоценную сестру. Не спускайте с него глаз – вот мой совет. Он способен на предательство.

Каждый раз при упоминании имени Мод сердце Стефана начинало сильно биться, а мускулы всего тела дрожали, как туго натянутая тетива.

– Роберт никогда не предаст меня, – уверенно заявил он.

* * *

Прошло три месяца, но замок все еще не сдался, хотя его гарнизон недолго осыпал стрелами войско Стефана и не предпринимал тайных вылазок глухими ночами.

– Осада проводится успешно, – сказал Робин Стефану. – Летняя засуха высушила источники, и я держу пари, что замок без воды. Им придется использовать вино для всего, включая стирку и выпечку хлеба.

– А головни, которые будут бросать через стену, им тоже придется гасить в вине, и скоро у них не останется никакой жидкости, – добавил Уолерен. – Они сдадутся и примут наши условия – или погибнут.

Среди недели из замка были посланы два человека для переговоров со Стефаном об уступках.

– Посмотри на них, – сказал епископ Винчестерский Анри, без приглашения приехавший на днях в лагерь брата. Он обратил внимание на сухую кожу этих людей, потрескавшиеся губы и потускневшие глаза. – Они погибают от жажды. Нет необходимости идти им на уступки. Не говори с ними. Они сдадутся полностью – это вопрос дней.

– Такая излишняя жестокость, – начал Стефан, расстроенно глядя на двух посланников. – Неужели нам необходимо продлевать их страдания?

– Епископ прав, – согласился Уолерен, что бывало крайне редко. Обычно они с Анри Винчестерским противостояли друг другу почти в каждом спорном вопросе. – Пусть не ждут пощады.

Стефан неохотно согласился, хотя подобная бессердечность была ему не по душе.

Два дня спустя жена Болдуина вышла из замка и бросилась перед ним на колени. Ноги ее были босы, голова посыпана пеплом, она жалобно рыдала. Прерывающееся дыхание, изнуренный вид женщины поразили Стефана, и он принял ее с обходительностью.

– Не слушай ее мольбы, – предостерег Анри.

– Но она не виновна, – запротестовал Стефан. – Я не могу, как безучастный наблюдатель, позволить погибнуть невинным людям. Моя ссора с Болдуином не имеет к ней никакого отношения.

– Твои подданные должны понять, что они не могут безнаказанно бунтовать, – настаивал Анри. – Болдуин бросил тебе вызов. И его нужно проучить. Замок должен полностью сдаться – или все умрут от жажды и голода. Твои враги усвоят этот урок, и люди будут тебя бояться.

– Именно так, – сказал Уолерен. – В будущем бароны подумают дважды, прежде чем решатся поднимать мятеж.

– Жестокость в данном случае может помочь избежать большего кровопролития в будущем, – добавил Робин Лестерский.

– Так поступил бы наш дядя, – продолжал Анри, настойчиво внушающий Стефану свою точку зрения. – Как ты думаешь, каким образом он так много лет сохранял мир? Добротой и состраданием? – Он повернулся к Роберту Глостерскому. – Разве я не прав, кузен?

Роберт загадочно улыбнулся Анри.

– Мой отец сохранял мир на этой земле тридцать пять лет, значит, ты прав.

Стефан колебался между желанием спасти обитателей замка и жестоким советом брата и близнецов де Бомон.

– Я подумаю, – сказал он наконец.

– Боже правый, здесь не о чем думать! – Анри раздраженно отвернулся и окликнул стражников: – Отведите эту женщину обратно в замок. Ее покорности недостаточно. Каждый человек в замке должен подобным образом выказать повиновение. Зачинщики будут повешены, остальные заключены в тюрьму за свое мятежное поведение. Сыновей Болдуина мы возьмем в заложники, чтобы иметь гарантию в отношении их отца. Тот, кто не подчинится, умрет от голода. – И епископ гордо направился к своему шатру.

Бесцеремонно униженный перед баронами, Стефан почувствовал, как вспыхнуло его лицо. Вокруг повисло молчание. Поступок Анри был непростительным по отношению к нему, королю Англии. Епископ обошелся с ним как с простым слугой! «Клянусь Рождеством Христовым, – подумал Стефан, – с моим братцем что-то нужно делать».

* * *

На следующее утро к лазурному шатру Стефана подошли несколько баронов. Стефан был один со своим оруженосцем.

– Сир, мы умоляем проявить милосердие к находящимся в осажденном замке, – сказал один из баронов. – Многие из нас, – он указал на трех баронов, стоящих рядом, – состоят в родстве с людьми Болдуина. Все эти люди хотят сейчас сдаться вам. Почему же они должны быть повешены или брошены в тюрьму? В конце концов, никто из них никогда не присягал на верность лично вам, а лишь только Болдуину. Разве можно осуждать верных вассалов за преданность своему сеньору?

Его слова были справедливы. Погубить этих людей было бы подло и бессмысленно жестоко. Стефан повернулся к оруженосцу.

– Александр, найди милорда Глостера и приведи его ко мне.

Роберт появился очень быстро. Стефан объяснил ему ситуацию и спросил:

– Что ты думаешь?

– Ваше собственное чутье будет лучшим советчиком в этом деле, сир, – ответил Роберт.

– Но и мой брат, и близнецы советуют иное.

– Решать – право короля. Близнецы могут лишь советовать. Епископ – слуга Господа, а не военный предводитель. – Роберт помолчал. – Мой отец никогда не позволял церкви вмешиваться в светские дела.

Они встретились друг с другом долгим взглядом. Стефан первый отвел глаза.

Услышав слова Роберта, бароны наперебой принялись доказывать Стефану преимущественную выгоду:

– Если вы пощадите жизнь этих людей и позволите жене Болдуина с детьми уйти, это охарактеризует вас с хорошей стороны.

– Любой опытный воин может одержать победу над осажденными, но, чтобы проявить сочувствие к врагам, нужно благородное и великодушное сердце, – добавил Роберт.

– Ваши доводы меня убедили, – решился Стефан. – Я сниму осаду и разрешу уехать жене Болдуина и его детям. Люди Болдуина должны выказать мне покорность и пусть себе идут с миром. Сообщите им об этом сейчас же. Разумеется, они получат пищу и воду.

Узнав о поступке Стефана, епископ Анри и близнецы были крайне возмущены.

– Ты совершил роковую ошибку, – прошипел Анри, и его взгляд вспыхнул зеленым ледяным блеском. – Подобное милосердие будет расцениваться как мягкотелость. Люди, уговорившие тебя поступить подобным образом, немногим лучше предателей!

– Достаточно, брат, – сказал Стефан, окончательно уязвленный. – Если ты собираешься читать проповеди, возвращайся на свою кафедру. Твое дело – спасать души, мое – воевать.

– Но его светлость епископ Винчестерский приводит веские доводы, – вмешался Робин Лестерский. – Теперь все станут говорить, что авторитетом короля можно безнаказанно пренебрегать, и людей ничто не будет удерживать. Дело не в жестокости, сир, а в политической целесообразности. Никто из нас не получает удовольствия, видя страдания других, но это – плата за сохранение мира.

Уолерен, разгневанный, повернулся к Роберту.

– Вы были здесь. Почему вы не отговорили его от подобного безрассудства?

– Я никогда не был настолько дерзким, чтобы обсуждать решения короля, – ответил Роберт.

Уолерен хлопнул себя по бедру латной рукавицей.

– Клянусь Богом, Глостер, вы никогда не убедите меня в том, что принимаете интересы короля близко к сердцу! Сир, откажитесь от соглашения с родственниками Болдуина. Убейте их всех!

– Пусть Бог простит тебя, Уолерен. – Стефан уже почти кричал от возмущения. – Я слово дал этим людям! Дело окончено. – Он стремительно вышел из шатра, а за ним поспешил епископ Анри.

– Брат, брат, – шепотом проговорил Робин. – Я начинаю понимать, что происходит, и это меня беспокоит: никаких репрессий против короля Шотландии; люди Болдуина отпущены и возвращены своему лорду; повсюду волнения. Стефан слишком слаб. Это предвещает несчастье всей стране.

Уолерен кивнул.

– Если таково начало его правления, то каким же будет конец? – Хмуро взглянув на Роберта, он обнял брата за плечи и повел его к выходу.

Оставшись один, Роберт Глостерский улыбнулся, весьма довольный тем, чему он явился свидетелем.

* * *

В ноябре этого же 1137 года Стефан получил известие о смерти архиепископа Кентерберийского. После участия в похоронах, в начале декабря, он вернулся из Кентербери в Вестминстер.

На следующее утро после приезда Стефан сидел с Матильдой в ее комнате.

– Ты уже говорил с епископом Винчестерским о вакантном престоле? – спросила она. – Думаю, что он захочет получить свою новую должность как можно скорее.

– Вначале выборы должны провести монахи.

– Это всего лишь формальность, насколько тебе известно. Твой выбор будет их выбором.

– Я не обсуждал с Анри этот вопрос.

– Почему?

– У меня есть большие сомнения в том, подходит ли мой брат для такой значительной церковной должности.

В последние месяцы Стефан все время думал об этом, но до тех пор, пока сейчас эти слова у него не вырвались, он ни за что не поверил бы, что сможет произнести их вслух.

– Но ты же обещал ему Кентерберийское епископство! – ужаснулась Матильда.

Стефан поморщился.

– Я еще не принял окончательного решения, – торопливо ответил он. Его обеспокоила реакция жены: она никогда не обвиняла его в предательстве, но выражение ее лица было достаточно красноречивым.

– Почему? – прошептала Матильда. – Почему ты хочешь обойтись с ним подобным образом?

Стефан с трудом сглотнул. Действительно, почему? Хотя Матильда знала об их недавнем конфликте все, ей была почти неизвестна их прошлая жизнь. Но как рассказать ей, что с самого детства он попеременно то ненавидел, то любил, то восхищался, то повиновался Анри, всегда руководившим им. Слишком часто испытывая на себе зависть брата, постоянно подчеркивавшего свое умственное превосходство, Стефан убедился, что если у Анри появится верховная власть, то он, король Англии, всегда будет оставаться в тени этого любимца церкви и никогда не станет для него близким человеком. До того как Стефан овладел троном, они действовали вместе, продвигаясь к общей цели. Но с тех пор как Стефан вступил на престол, его стали угнетать попытки Анри взять управление страной в свои руки.

Он уже почти был готов кое-что рассказать жене, но Матильда, будто прочитав его мысли, заговорила первой:

– Мне кажется, я понимаю. Анри ведет себя так, словно он король, а ты – его слуга. Взять хотя бы инцидент в Эксетере, судя по твоему рассказу.

– Да. Близнецы и остальные бароны ожидали, что я сделаю Анри выговор, но я чувствовал себя бессильным против него.

Матильда кивнула.

– Его поведение – непростительно, я с тобой полностью согласна. И, как ты знаешь, мне не очень нравится мой деверь. Он слишком любит земные блага, ему недостает духовных качеств. Но все это неважно, а советы его обычно правильны. – Матильда на минуту умолкла. – Вспомни Эксетер: как Анри предсказывал, так и произошло. Болдуин из Рэдверса со всеми своими людьми – теми самыми, которых ты спас от смерти, – вместо того чтобы быть благодарным за твое милосердие, присоединился к войскам графини Анжуйской.

Стефан молчал. Зачем жена постоянно напоминает ему о том, что Анри оказывался прав, а он – нет? Временами он просто терялся, не зная, что ему делать с ней, и с трудом смирялся с тем, что пугливая маленькая мышка, на которой он женился, едва умевшая вымолвить пару слов, становится все более сильной и уверенной в себе женщиной, чье инстинктивное понимание хода событий никогда не переставало изумлять его.

– Советы моего брата действительно бывают правильными, – сказал Стефан через некоторое время. – Но Анри все чаще будет вмешиваться в дела королевства, когда станет архиепископом. Я не могу править при таких неблагоприятных условиях.

Матильда вздохнула.

– Ты заключил с Анри сделку. Теперь вы оба в одной упряжке. Ты как король не можешь опозорить себя, нарушив слово.

– Это не навлечет на меня позора.

«Почему она все сводит к морали? – подумал Стефан. – Мне нужно только лишить его своей поддержки. Пусть станет известно, что я предпочитаю другого кандидата».

– Не думай, что я глупа, муж, потому что не обращаю внимания на такие дела, но не опасно ли противодействовать епископу?

Стефан нахмурился.

– В чем ты видишь опасность?

– Потеряв Кентербери, Анри от гнева и разочарования будет искать возможности отомстить… например, оказав поддержку графине Анжуйской.

Если бы это сказал кто-нибудь другой, а не Матильда, Стефан расхохотался бы из-за нелепости такого предположения. Его жена оказалась менее проницательной, чем он думал.

– Анри не настолько глуп, моя дорогая. И Мод, в любом случае, никогда не примет его. Она никогда не простит ему предательства. «И мне», – едва не добавил он. Слова эти прозвучали в его голове так отчетливо, что он удивился: как же Матильда не услыхала их.

Последовало натянутое молчание.

– Ты безусловно прав насчет Анри, – сказала наконец Матильда. – Я не должна была так говорить.

– В том случае, если я не выберу Анри, есть еще один кандидат, которого мне весьма рекомендовали. Он из Нормандии. Теобальд, аббат из Бека.

Матильда не удивилась.

– Превосходный выбор. Это святой прелат, верный слуга Господа. Не Уолерен ли Мулэн предложил его? По-моему, он покровительствует аббатству Бека.

– Да, Уолерен, – ответил Стефан. Есть ли что-нибудь такое, о чем она не знает?

– Ты наверняка примешь правильное решение, – сказала Матильда.

Стефан подошел к окну. Ему тоже хотелось быть уверенным в этом.

Вдруг совершенно необъяснимым образом он вспомнил, как когда-то переоделся священником, чтобы тайно навестить Мод. Его глаза отыскали закрытую дверь в конце комнаты. Та самая спаленка! – Неожиданно Стефана охватили боль и раскаяние.

– Мне говорили, что Теобальд из Бека нечестолюбив и вряд ли будет вмешиваться в дела королевства. Этот преданный Богу прелат предпочтет гореть в адском огне, но не опозорит свой сан. – Стефан помолчал. – Но я еще ничего не решил. Я должен подумать. – Он все еще не сводил глаз с закрытой двери.