Текст книги "Роковая корона"
Автор книги: Эллен Джоунс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 40 страниц)
Мод не имела представления, насколько далеко она умчалась, как долго скакала и где сейчас находится. «Запад», – решила она. Она должно быть ехала на запад, потому что направлялась вслед заходящему солнцу. Мод потрепала шею своей взмокшей лошади, раздумывая, стоит ли подождать, пока ее нагонит кто-нибудь из ее отряда, или ехать в том направлении, где, как она надеялась, должен находиться Бристоль.
Кобыла тихо заржала. Другая лошадь? Да, Мод услышала тяжелый топот копыт – лошадь скакала в ее сторону. Сквозь сгущающуюся темноту она вскоре разглядела всадника… нет, группу всадников, галопом мчащихся прямо к ней. Один из них опередил всех и въехал на холм. Когда он доскакал до нее, Мод угрожающе подняла дубинку:
– Не смей приближаться!
Послышался громкий возглас:
– Мод? Это вы?
Она узнала голос Брайана Фитцкаунта.
– Брайан! О, Брайан!
В одно мгновение Брайан остановил лошадь, выпрыгнул из седла, кинулся к Мод и, стащив ее с лошади, схватил в объятия. Она с облегчением зарыдала.
– Слава Богу, вы целы, вы целы, – шептал он над ее укрытой плащом головой. – Мы так волновались за вас. – Он баюкал ее в руках, как ребенка.
Мод с благодарностью прижалась к нему, положив голову на сильную грудь друга, чувствуя удары его сердца через накидку и кольчугу. Брайан здесь, и она в безопасности. Наконец она подняла голову.
– Роберт и Майлс с вами? А мой дядя? Что с лордом д’Уилли и остальными?
– Майлс был со мной, когда мы прокладывали путь среди врагов за воротами. Потом мы разделились, и я потерял его. Д’Уилли сейчас со мной, и еще несколько рыцарей. – Он умолк, и Мод почувствовала, что ей на душе стало чуть легче. – Ваш дядя пробивался среди врагов, как лев, – продолжал он. – Я никогда не видел ничего подобного. С Божьей помощью, они, должно быть, сейчас уже в безопасности на пути в Шотландию.
– Без них я никогда не смогла бы прорваться через ворота. А Роберт? Где Роберт?
Брайан сжал ее руки.
– Будьте мужественны. Мы думаем, что Роберта схватили.
– Схватили? – повторила Мод, не веря своим ушам.
– Да. Роберт сражался очень храбро, прикрывая тыл и удерживая врагов до самого последнего момента. Он ухитрился вырваться из Винчестера, но враги схватили его, когда он пытался пересечь реку у Сток-Бриджа.
– Пресвятая Дева, кто его схватил? – прошептала Мод.
– Фламандские наемники. И всех его рыцарей вместе с ним. Я был значительно впереди него и уже переплывал реку… я видел, как это случилось… его окружили… – В голосе Брайана звучала непередаваемая боль. – Я был бессилен помочь ему, спасти его. Нас было очень мало, а их – так много.
Мод показалось, что на нее обрушился страшный удар. Голова ее закружилась. Роберта схватили! Боже милосердный, как она справится со всем этим без него? Что ей теперь делать?
19
Четверть часа спустя она сидела у огня, возле которого сгрудились и остальные, а лорд Уоллингфорд подробно рассказывал, каким образом Роберт был захвачен в плен.
Вдалеке послышался слабый звук копыт, и он оборвал рассказ. Тотчас насторожившись, Мод и Брайан вскочили на ноги.
– Милорд, враги наверняка преследуют нас, – сказал один из рыцарей. – Мы ничего не можем сейчас сделать для графа Роберта, а для того, чтобы спастись самим, нам нужно немедленно ехать в Бристоль.
– Именно этого они от нас и ожидают, – отозвался Роберт д’Уилли. – Я предлагаю отправиться в Глостер. Не найдя нас на дороге в Бристоль, они собьются со следа и придут в замешательство.
– Хорошая мысль, – похвалил его Брайан. – Вы не схватите лихорадку за время трудного путешествия, Мод? Чтобы ускользнуть от преследователей, мы должны ехать дальними дорогами и сторониться больших городов.
– Конечно, – ответила она, молясь, чтобы это не было пустым словом. Изнуренная бешеной скачкой, потрясенная ужасными новостями о Роберте, Мод не могла даже как следует думать.
Брайан, Мод, лорд д’Уилли и еще пять рыцарей сели на лошадей и направились к Глостеру. Ночь тянулась долго, и Мод все больше уставала; у нее начался озноб, ее бросало то в жар, то в холод. Большим усилием воли она заставляла себя сидеть в седле прямо, не спуская глаз с Брайана, едущего впереди нее. Нельзя было позволить физической слабости подвергнуть опасности всех их.
Когда бледный серый рассвет забрезжил над западной стороной, они выехали из редкого леса на открытое пастбище. Здесь, на берегу ручья, Брайан предложил остановиться на привал. Не успела Мод коснуться ногами земли, как рухнула на траву.
– Принесите воды, – велел Брайан одному из мужчин и опустился перед ней на колени.
– Не понимаю, что со мной случилось, – сказала Мод слабым голосом. – Через минуту я приду в себя.
– Сделайте из веток носилки, положите на них миледи, и мы будем нести ее весь оставшийся путь, – приказал Брайан рыцарям.
Услыхав о носилках, Мод оскорбилась и попыталась запротестовать, но у нее не было сил высказать свои возражения. Она с удивлением почувствовала, что ее подняли с земли и положили на толстый плащ, которым покрыли ложе из веток, с обеих сторон связанных за концы. Другим плащом ее осторожно укрыли; носилки привязали между двумя лошадьми, и Мод внезапно почувствовала, что, как только лошади тронулись с места, тело ее начало раскачиваться взад и вперед, словно на палубе корабля, плывущего по морю. Больше она ничего не помнила.
* * *
Мод медленно открыла глаза и увидела каменные стены спальни, занавешенные чем-то синим, голубой полог над собой и подбитое мехом покрывало, натянутое до самого подбородка. Она в Глостере? Осторожно вытянув руки и ноги, Мод почувствовала потрясающее чувство облегчения – она уцелела при побеге и, кроме боли в мышцах, ничего плохого с ней не произошло.
– Благодарю тебя, Пресвятая Богоматерь, – громко прошептала она, и, вспомнив про захваченного в плен брата, добавила: – Пожалуйста, защити Роберта!
В дверь спальни тихо постучали.
– Войдите, – слабо отозвалась Мод.
В спальню торопливо вошла жена Роберта, Мэйбл; за ней следовала женщина, несущая деревянный поднос.
– Как вы себя чувствуете, золовка? – спросила она, подходя к кровати и вглядываясь в Мод. На бледном лице выделялись покрасневшие веки.
– Уже почти хорошо, – прошептала Мод. Она, должно быть, в Бристоле… Вся одежда на тонкой хрупкой фигуре Мэйбл была черной, будто траурной. – Как долго я нахожусь в Бристоле?
– Это Глостер, и вы пробыли здесь два дня. Я выехала из Бристоля вчера утром, как только услышала… о Роберте. – Голос Мэйбл дрогнул, и она положила руку на лоб Мод. – Лихорадка прошла. Вас, наверное, хранил сам Господь, если вы вынесли такое тяжелое испытание, мадам.
– Я желаю только одного – чтобы Роберт тоже был здесь, – тихо сказала Мод, сдерживая душевную муку при виде болезненной судороги, пробежавшей по лицу Мэйбл. – Я глубоко сожалею, что Роберт попал в плен, и полностью разделяю вашу утрату. – Подчиняясь порыву, Мод потянулась к Мэйбл и мягко коснулась тонких пальцев.
Графиня быстро отдернула руку, будто ее укусила змея. Она повернулась к женщине, стоящей сзади, и взяла с подноса дымящийся кубок.
– Это горячее вино с молоком и пряностями. Я сама его приготовила. Выпейте, и у вас восстановятся силы.
Мэйбл укутала шерстяной шалью, принесенной с собой, плечи и грудь Мод и помогла ей приподняться на подушках. Мод с благодарностью взяла обеими руками кубок и поднесла к губам. Поглощая горячую жидкость, она чувствовала, как по всему телу разливается тепло, оживляя больные члены. Она надеялась, что взаимная утрата сблизит их, но невестка оставалась такой же колючей, как и раньше.
Взбодрившись и оживившись, Мод допила напиток и вернула кубок Мэйбл.
– Спасибо. Как Брайан и остальные? – Она помолчала и опустила глаза. – У Стефана, я надеюсь, также все в порядке?
Мэйбл как-то странно взглянула на нее.
– Брайан и остальные уже полностью оправились. У Стефана все довольно хорошо. О, да, прошлой ночью появился Майлс. Он приехал полураздетый и, как и вы, в сильной лихорадке; все тело было изранено и кровоточило.
– Что с ним случилось?
– Кажется, за ним гнались фламандские наемники, и у него не было другого выбора, как бросить оружие и спасаться бегством. – Губы Мэйбл задрожали от обиды. – Если бы Роберт поступил так же, сегодня он был бы с нами.
Мод ничего не ответила. «Графиня убита горем, – напомнила она себе. – Нельзя ее осуждать».
– Что касается пленников, мадам, – продолжала Мэйбл, не переводя дыхания, – то около часа назад прибыл посланник от графини Булонской. С Робертом все в порядке, он не ранен и с должными почестями содержится в заключении в Рочестерском замке. – Графиня глядела мимо Мод и не встречалась с ней взглядом.
– Замечательные новости! Слава Богу, он невредим.
– Я послала Вильгельму письмо с просьбой, чтобы Стефана перевели из темницы в благоустроенную комнату и обходились с ним со всей учтивостью. Посланник сказал, что если этого сделано не будет, Роберта закуют цепями в подземелье.
– Конечно. Мы должны сделать все необходимое, чтобы с моим единокровным братом обращались как можно лучше.
Почему Мэйбл так уклончиво ведет себя? Почему не рассказала об этих новостях сразу же? И вдруг ее внезапно осенило.
– Святая Мария… Матильда предлагает соглашение, не так ли? Она освободит Роберта в обмен на Стефана?
– Да, таково ее предложение. Надеюсь, что ваш ответ будет утвердительным. Я пообещала посланнику, что вы дадите его сразу же.
Мод не собиралась обсуждать этот вопрос с графиней Глостерской.
– Вы не имели права что-либо обещать ему. Я поступлю так, как будет лучше всего для нашего дела. Будьте добры, пришлите ко мне Брайана Фитцкаунта.
Мэйбл промолчала, но ее глаза вспыхнули от возмущения. Она круто повернулась и гордо вышла из спальни. За ней по пятам последовала служанка.
Мод закрыла глаза. Она никогда не чувствовала себя такой слабой, такой беспомощной. Пресвятая Мать, не может она отпустить Стефана! С другой стороны, нельзя допустить, чтобы Роберт оставался в плену. Совершенно неразрешимая ситуация. Вскоре в дверь постучали, и в спальню вошел Брайан Фитцкаунт.
– Мэйбл сказала мне, что лихорадка прошла, благодарение Господу. Вы гораздо лучше выглядите, миледи, – сказал он.
– Да, я и чувствую себя гораздо лучше, – ответила Мод.
Брайан присел на край кровати.
– Вы слышали о посланнике от Матильды?
– Да. Пожалуйста, отошлите его назад. Я не согласна с условиями Матильды.
Брайан опешил.
– Не согласны? А какой у вас выбор? Я знаю, что отдать Стефана большая потеря для нас, но без Роберта мы не сможем продолжать дело.
– Я отказываюсь даже обсуждать подобный обмен, – произнесла Мод.
– Это самая неумная позиция, – возразил Брайан. – Разве вы до сих пор не поняли, что Роберт – главная опора нашего дела? Половина наших приверженцев без него улетучится.
– Мне казалось, что главной опорой была я.
– Мы сражаемся за ваше восхождение на трон, но Роберт – это чека колеса. Вы – край, он – середина. Без него вы можете спокойно возвращаться в Анжу.
– Я знаю цену Роберту, – закричала Мод. – Но я никогда, никогда, никогда не отдам Стефана!
– Лихорадка, вызванная путешествием, не только ослабила вас физически, но, по всей видимости, поразила и ваш разум. Я думаю, вряд ли вы в состоянии принимать сейчас такое важное решение.
– Как вы смеете? Конечно, в состоянии. – Мод свирепо глядела на него.
– Тогда не следуйте путем, который приведет всех нас к бедствию. Стефан и Роберт должны быть обменены.
Мод никогда прежде не видела его таким настойчивым, таким твердым, и его непреклонная позиция испугала ее. Если быть честной, она попала в эту спальню только благодаря милосердию Брайана, Мэйбл и остальных ее друзей. У нее недостаточно сил, чтобы бороться с ними. Если они отказываются ей повиноваться, их никаким способом не заставить подчиниться ее желанию. Мод подавила охватывающую ее панику.
– Брайан, пожалуйста, выслушайте меня. Вы мой лучший друг и верный сторонник. Стефан, которого сторожат в Бристоле, – препятствие для наших врагов. Пока он там, равновесие сил сохраняется. Сейчас он для нас – единственное, что мы имеем, чтобы торговаться. Если мы его отдадим, у нас ничего не останется. – Мод выдавила улыбку, взглядом умоляя Брайана согласиться с нею. – Мы должны найти другой способ купить Роберту свободу.
– Я всегда считал, что вам не хватает способностей вашего отца к убеждению, но сейчас вы меня удивили. – Лицо Брайана постепенно смягчилось, и он поднялся на ноги. – Хорошо, я готов поискать другое решение вопроса… в данную минуту.
– Что вы скажете посланнику Матильды?
– Чтобы он возвращался в Рочестер. Что никакой обмен сейчас обсуждаться не может, – ответил Брайан, подходя к двери. – Оставляю вас в обществе Мэйбл. – Он иронично улыбнулся, поклонился и покинул спальню.
* * *
Спустя шесть недель после прибытия в Глостер Мод все еще не нашла способа освободить Роберта. Даже после получения послания от своего единокровного брата, убеждающего ее произвести обмен, Мод не могла заставить себя сделать этот шаг, который позволил бы Стефану еще раз получить трон. Тогда она лишится последнего преимущества и очутится в гораздо худшем положении, чем перед битвой при Линкольне.
Однажды вечером, ближе к концу октября, она прогуливалась с Брайаном по двору. Свежий ветер гнал белые облака по серо-голубому небу. «Скоро зима», – подумала Мод. Третья зима с тех пор, как она высадилась на берегах Англии.
– Мэйбл вне себя от гнева, – сказал Брайан. – Только вчера она грозилась найти способ обменять Стефана на Роберта, невзирая на то, согласны мы или нет.
– Пустые угрозы, – отозвалась Мод.
– Дело в том, что другие настаивают на том же, что и она, в том числе и ее сыновья. Никто не понимает, почему вы не желаете обменивать пленников и действуете против собственных интересов.
Быстро взглянув на Брайана, Мод постаралась избежать твердого взгляда его синих глаз.
– Если я его отдам, все будет потеряно. Мы говорили об этом сотни раз.
Брайан покачал головой.
– Ничего не будет потеряно, миледи, если только вы прислушаетесь к голосу разума. Жоффруа сейчас успешно завоевал большую часть Нормандии и приобрел отличный шанс прийти в Англию с людьми и оружием. – Брайан взял в свои руки холодные, как лед, ладони Мод. – Если Роберт будет свободен, мы сможем с помощью Жоффруа разбить силы Стефана. Я в этом уверен. – Он заглянул в лицо Мод. – Клянусь Богом, мадам, – сказал он сердито, – вы долго собираетесь дурачить меня? Какова действительная причина того, что вы не хотите отдавать Стефана?
Мод почувствовала, как лицо ее вспыхнуло.
– Я уже говорила вам, как и всем остальным, какова действительная причина.
– Вы говорили? – Брайан взял ее за плечи и с раздражением встряхнул. – Вы ведете себя не как правительница, а как томящаяся от любви девица. Еде императрица Священной Римской империи? Еде дочь грозного Генриха, где внучка великого Завоевателя? – Он приблизил к ней лицо. – Где, мадам, королева Англии?
Резко высвобождаясь, Мод почувствовала себя так, будто Брайан нанес ей удар ниже пояса. Как он осмелился говорить с ней подобным образом?.. Но она ощутила, как сила этих слов пробивает броню ее сопротивления. Только Брайан мог догадаться об истинной причине ее упорного отказа отпустить Стефана, о причине, в которой она сама себе до этого момента полностью не признавалась. Любовь к кузену, охватившая все ее существо, была сродни жгучей лихорадке и на самом деле принуждала ее действовать вопреки собственным интересам. Мод только теперь осознала, что глубоко в сердце таится безумное убеждение: пока Стефан остается пленником, он принадлежит ей; и это единственная возможность обладать им. Не желая повернуться лицом к правде, она выпустила из поля зрения очень существенный факт: свобода Роберта в сочетании с победой Жоффруа в герцогстве в итоге может означать усмирение Англии.
Гордо подняв голову, Мод распрямила плечи:
– Королева Англии находится перед вами, милорд Уоллингфорд. Благодарю вас за напоминание о том, что Жоффруа сейчас в состоянии помочь нам. Когда Роберта освободят, я пошлю его в Нормандию за людьми и оружием.
Брайан с облегчением вздохнул и расцеловал ее в обе щеки.
– Слава Богу! Могу ли я передать Матильде сообщение, что мы в принципе согласны на обмен?
Мод кивнула. Больше не было предлогов задерживать Стефана, но, как горько – о, как горько сожалела она, что он выйдет на свободу… и опять станет королем.
* * *
После нескольких недель переговоров между советниками Мод и епископом Винчестерским и графом Лестером – представителями Матильды – сложная процедура передачи заложников была обсуждена; обмен пленников готов был состояться.
Серым дождливым ноябрьским утром Мод, пожелавшая лично присутствовать при освобождении Стефана, стояла во дворе Бристольского замка Роберта и глядела, как ее кузен садится на гнедого жеребца. Бледный и несколько неуклюжий от отсутствия тренировок в верховой езде, он все же выглядел оживленным и веселым, перебрасывался шутками с Брайаном, Майлсом и Вильгельмом из Ипра, который приехал в Бристоль, чтобы сопровождать своего монарха в Винчестер, где епископ Анри держал Роберта. «Как это похоже на Стефана, – подумала Мод, – вести себя так, будто они все вместе отправляются на веселую охоту».
Дождь прекратился; солнечные лучи, пробившиеся сквозь серые облака, ярко осветили лицо Стефана и позолотили его красновато-коричневые волосы. За время заключения у него выросла борода, и это придавало ему более значительный вид. У Мод обрывалось сердце, когда она видела, как кузен запрокидывает голову и хохочет над какими-то словами Майлса Глостерского.
Она все время напоминала себе, как много выигрывает от освобождения Роберта. Стефан может на какое-то время получить трон обратно, но при достаточной численности войск она с легкостью его снова свергнет, окончательно разгромив. И все же чувства ее восставали против этих мыслей, сердце горько рыдало из-за его приближающегося отъезда.
Стефан со своим эскортом приблизился к ней. Мод давно предвкушала этот момент, вновь и вновь повторяя насмешливые слова, которые не оставят у него никаких сомнений в ее презрении к нему.
– Прощайте, кузина, – сказал Стефан, официально поклонившись.
Их глаза встретились, и они долго не могли отвести взгляд друг от друга.
– Счастливого пути в Винчестер, милорд, – запинаясь, произнесла Мод. Все обвинения, так тщательно отрепетированные, начисто выветрились из головы. «Не покидай меня, – молча кричала она, – я не вынесу этого!»
Что-то блеснуло в глубине зеленых глаз Стефана, и на лице промелькнуло страдальческое выражение, но настолько мимолетное, что Мод засомневалась, не почудилось ли ей это? Губы его приоткрылись, будто он хотел что-то сказать; он сделал внезапное движение в ее сторону, но затем с усилием взял себя в руки и, развернув лошадь, направился к каменному туннелю, ведшему во внешний двор замка. Оцепенев от отчаяния, Мод смотрела, как эскорт рысью пустился вслед за ним. Ей показалось, будто прошла целая жизнь, но с того дня, как Роберт с триумфом привез Стефана в Глостер, минуло всего девять месяцев.
20
Виндзор, 1142 год.
В январе следующего, 1142 года, через три месяца после выхода из заключения, Стефан с неохотой согласился встретиться со своим братом, епископом Винчестерским, и высокопоставленными духовными лицами. Встреча состоялась в Виндзоре, где Стефан провел последние двенадцать недель, медленно возвращаясь к своим королевским обязанностям, по мере того как восстанавливал силы после длительных тяжелых испытаний в бристольском подземелье.
Со времени освобождения Стефан умышленно избегал личной встречи с Анри, пытаясь решить, как относиться к брату – как к другу или как к врагу.
Вполне осознавая, что епископ сам выставил себя дураком и предателем с переходом с одной стороны на другую, а затем опять назад, Стефан был уверен, что Анри боится возможной конфронтации со своими братьями-священниками. Но никто из них не мог избежать подобной ситуации.
Как папский легат, законный представитель римской церкви в Англии, Анри был обязан официально примирить английскую церковь с вновь вернувшимся королем. Задача епископа неизмеримо облегчилась бы, если бы Стефан простил его измену после битвы при Линкольне. Несмотря на то, что Анри бросил Мод, помог Матильде собрать войска в Винчестере и лично принял участие в переговорах о его освобождении, у Стефана сейчас не было той готовности забыть прошлое предательство брата, которую он ощущал, находясь в заточении.
Стефан сидел в своем деревянном кресле в небольшом зале советов. Его вдруг охватили тревожные предчувствия; капли пота выступили вокруг шеи и под мышками, и какая-то необычная усталость охватила все тело. После плена у него часто возникало такое состояние, К тому же, утратив прежнюю энергию, Стефан обнаружил, что он стал более осмотрительным в решениях и менее способным отвечать на запросы королевства. Теперь государство нуждалось в его силе больше, чем когда-либо, и все же Стефан не мог заставить себя действовать. По мнению Матильды, Вильгельма из Ипра и Робина Лестерского, королевство находилось в гибельном состоянии: Жоффруа Анжуйский стремительно захватывал власть в Нормандии, и пошли слухи, что сторонники короля, имевшие поместья в герцогстве, вошли в контакт с графом, включая и Уолерена Мулэна, державшегося на расстоянии со времени возвращения Стефана.
«Непостижимо, – думал о Жоффруа Стефан. – Кто бы мог предположить, что этот жеманный павлин станет таким удачливым бойцом?» Советники Стефана убеждали его направить все усилия против анжуйских сил, они полагали, что, если захватить в плен графиню Анжуйскую, конфликт быстро завершится. Стефан понимал, что это стоящий совет, – но ничего не предпринимал. Лекари предостерегали его от слишком напряженной деятельности, пока не восстановятся силы и здоровье, и Стефан оправдывал этим свою пассивность.
Когда бы ни вспоминал он взгляд Мод в день отъезда из Бристоля, сердце его болело, как открытая рана. В этом взгляде отражались и любовь, и страдание, и утрата, – в нем отражались его собственные чувства.
Дверь отворилась, и потянуло холодным сквозняком.
Возглавляемая архиепископом Кентерберийским группа прелатов и священников в черных одеждах торжественной вереницей прошествовала в зал. Позади шел Анри, окутанный черной мантией.
– Как приятно видеть вас, сир, – пробормотал он, растягивая губы в улыбке. – Вы уже оправились после заключения?
Стефан кивнул, не желая дружески приветствовать Анри. «Пусть поволнуется немного», – подумал он. Его брат прочистил горло, облизал пересохшие губы, несколько раз разгладил свиток пергамента, стараясь не встречаться взглядом с королем. «Он боится», – с удивлением понял Стефан. В его представлении страх никогда не связывался с Анри, но это чувство он понимал исключительно хорошо, и сердце его потянулось к брату.
Епископ начал говорить. После короткого предисловия, в котором были изложены все возмутительные события, и формального приветствия возвращения короля в его владения он подошел к основному.
– Собратья мои! Сир! Вы имеете право на объяснение моего поведения на протяжении прошлого года.
«Действительно, имеем», – подумал Стефан, любопытствуя, как же Анри выкрутится из этой ситуации.
Епископ продолжал:
– Я был вынужден поддержать графиню Анжуйскую, потому что король потерпел поражение в битве при Линкольне и его бароны бежали, спасаясь. Страна погрузилась в хаос, и в Винчестере я попал в западню – город был окружен вражескими войсками. С большим трудом мне удалось не допустить, чтобы его предали огню, но под угрозой применения оружия – а моя жизнь действительно была в опасности – у меня не оказалось другого выбора, как сдаться и признать притязания графини на трон.
Анри умолк. В зале было тихо, как в могиле; Стефан, почувствовав себя на месте брата, безошибочно ощутил: епископ сейчас думает, не зашел ли он слишком далеко.
– Так как после этого графиня Анжуйская нарушила все обещания сохранить права Святой церкви, – продолжал Анри, – она утратила наше доверие и поддержку. – Он опять облизал пересохшие губы. – Господь в своей бесконечной мудрости направил события так, что надежды графини на трон рухнули. С помощью Господа нашего и святого папы римского мы опять можем поддерживать короля Стефана, нашего законного правителя.
«О, неплохо, брат, – подумал Стефан, – мастерское представление! Только поверят ли тебе твои братья-священники? Я – нет. И к тому же кто может разоблачить эту притянутую за волосы историю?»
Последовало неловкое молчание. Прелаты покашливали и ерзали на своих сиденьях. Никто не смотрел епископу в глаза, но все пытались оценить реакцию Стефана, украдкой поглядывая на него.
– Вы отлучите от церкви сторонников графини, как отлучали моих?
– Естественно, – сказал Анри. – Всех их, за исключением самой графини.
Стефан заколебался. Взглянув на Анри через всю длину разделяющего их стола, он встретился с ним взглядом и ощутил, как сильно желает его брат, чтобы он все ему простил и забыл прошлое. «Ты забрал у меня Кентербери, – говорил его взгляд, – я бросил тебя, потому что надеялся получить от этого выгоду. Мы квиты».
– Мы готовы принять объяснения епископа, – произнес наконец Стефан. – Есть ли среди нас кто-нибудь, не совершавший ошибок в своих деяниях? Что говорится в Священном Писании? «Кто из вас без греха…» Предлагаю похоронить прошлое и начать все заново.
Священники зашевелились, и по залу разнесся согласный шепот – очевидно, все хотели услышать именно эти слова. И Анри торжественным голосом провозгласил отлучение всех врагов церкви и короля.
Устало поднимаясь на ноги, Стефан услышал, как епископ Линкольна вполголоса сказал епископу Йорка:
– Итак, мы вернулись туда, откуда начинали три года назад, когда на берег высадилась императрица: Англия разрывается от раздоров, грабежей, святотатств, убийств. Сколько еще должна страдать страна из-за этих честолюбивых кузенов?
* * *
Нормандия, 1142 год.
Прошло почти девять месяцев. Роберт Глостерский и Жоффруа Анжуйский встретились в Нормандии, в герцогском дворце в Руане, на арене для турниров.
– Мод находится в осаде в Оксфорде уже почти два месяца, – сказал Роберт. – Как ты можешь отказывать в помощи собственной жене, Жоффруа? Неужели у тебя нет сердца?
Жоффруа поднял руки в примирительном жесте.
– Я не отказываю в помощи, родственник, но ты сам видишь, как рискованно для меня сейчас покидать Нормандию.
Как и обычно, граф выглядел так, будто собрался на аудиенцию при французском дворе: аккуратно расчесанные золотисто-рыжие волосы и ухоженная борода, безукоризненно чистые темно-зеленые лосины и более светлого оттенка зеленая туника с золотой каймой; неизменная золотая веточка раскачивалась на голубой шапке, щегольски надетой набекрень. В глазах его вспыхивали ледяные искорки, когда он одаривал Роберта своей самой очаровательной улыбкой – улыбкой, которой Роберт не доверял, как не доверял почти всему, что касалось зятя, за исключением неустанной преданности Жоффруа своим собственным интересам.
– Герцогство лишь едва завоевано, – продолжал Жоффруа тем же приятным, рассудительным голосом, которым уговорил Роберта остаться в Нормандии на гораздо больший срок, чем тот предполагал. – Много замков до сих пор находятся в руках мятежников.
– В самом деле? Приехав в Нормандию, я помог тебе получить обратно, по крайней мере, десять замков. Сколько еще тебе надо?
Почти на днях у них уже состоялся подобный разговор, но Жоффруа все же был не склонен выручать Мод.
Роберт понимал, что зять использует его, но ему была крайне необходима поддержка Жоффруа, и потому он соглашался с его требованиями в надежде, что это поможет убедить графа пересечь канал.
Жоффруа неопределенно пожал плечами.
– Даже одна мятежная крепость – это слишком много! Не думай, Роберт, что я неблагодарен. Твоя помощь неоценима.
– Тогда, парень, во имя Бога, докажи свою благодарность! Мне нужно от тебя нечто большее, чем слова! – закричал Роберт. – Ты знаешь, как отчаянно нуждаемся мы в Англии в оружии и людях! Мод попала в западню в Оксфорде, она окружена солдатами Стефана. Брайан шлет срочные послания и сообщает, что его сил недостаточно, чтобы прорвать осаду! И так продолжается два месяца! Два месяца! Для тебя это ничего не значит?
Вне себя от расстройства, Роберт почувствовал, как жар бросился в лицо, вены на висках вздулись от бессильного гнева. Если этот самодовольный хлыщ будет продолжать уклоняться от ответа… Роберт выдернул из ножен меч и с силой воткнул его в землю, давая выход негодованию. Усеянная изумрудами рукоятка задрожала, как тетива.
– Конечно, это для меня что-то значит, – возразил Жоффруа. Его глаза сузились. – За кого ты меня принимаешь?
Воздержавшись от ответа, Роберт вытащил из земли меч, вложил его обратно в ножны и, повернувшись спиной к Жоффруа, на некоторое расстояние отошел от него, чтобы успокоиться.
С тех самых пор, как прошлым ноябрем его обменяли на Стефана, Роберт чувствовал себя беспомощным, и это удручало его. Он ощущал себя так, будто окружен каким-то тайным сговором. Прежде всего, почти пять месяцев у него ушло на то, чтобы сплотить свои рассеявшиеся силы, обеспечить безопасность Мод в Оксфорде и для ее защиты выставить у замков линию гарнизонов через всю западную часть страны. И все же он неохотно покидал сестру, уверенный, что только он может уберечь ее от всех напастей.
Прошлым июнем здоровье Стефана, частенько прихварывающего с тех пор, как его освободили, внезапно ухудшилось. Когда обменяли Роберта и Стефана, военные действия между ними прекратились, будто обе стороны нуждались в передышке, чтобы зализать раны и восстановить силы. Казалось маловероятным, чтобы гражданская война во время болезни Стефана возобновилась. Поэтому, по настоянию Мод, Роберт в июле отплыл в Нормандию, уверенный, что вернется вместе с Жоффруа и подкреплением прежде, чем король выздоровеет.
Но недели превращались в месяцы, а Жоффруа Анжуйский придумывал одну отговорку за другой, чтобы не ехать в Англию.
Поздним августом здоровье и силы Стефана достаточно восстановились, и он почти сразу же атаковал замки, укрепленные Робертом. К октябрю все оборонительные сооружения были разрушены или сожжены. Успешно изолировав Мод, Стефан сам приступил к осаде Оксфорда. До сих пор замок держался стойко, но как долго это будет продолжаться? У Роберта кровь стыла в жилах, когда он думал о возможности страшных последствий.
Его мысли были прерваны предостерегающим возгласом и внезапным криком. Инстинктивно потянувшись к мечу, Роберт увидел, что Жоффруа сделал то же самое, но тут же успокоился.
