Текст книги "Роковая корона"

Автор книги: Эллен Джоунс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 40 страниц)

Слова летели в Мод, как камни из катапульты, с одним намерением – ранить. И они ранили. Каждое слово поражало сердце, как тяжелый удар. Мод выпрямила спину, не желая показывать Матильде, как глубоко она задета.

– Пустые угрозы. Через десять дней я буду королевой, – отрезала Мод, стараясь придать своему голосу твердость.

– Будете ли? Я бы не рассчитывала на это, кузина.

Мод с пылающим лицом шагнула к двери комнаты и рывком распахнула ее.

– Счастливого возвращения в Кент, мадам.

Опустив голову, со следами высохших слез на щеках, Матильда вышла. Мод проследила, пока она повернула за угол коридора, и села прямо на пол у двери. Последние слова Матильды зловещим эхом отдавались в ушах. Не затевается ли какой-нибудь план, чтобы помешать ее коронации? Нужно немедленно обо всем сообщить своему единокровному брату.

15

Отыскав Роберта, Мод рассказала ему о завуалированной угрозе Матильды. Роберт тут же направил Брайана к окраинам Кента, а Майлса Глостерского – в центр Лондона, чтобы они попытались что-либо разузнать о планах графини Булонской.

Пока Роберт совещался с Брайаном и Майлсом, Мод согласилась встретиться со священниками кафедрального собора Дурхэма в зале советов. Чтобы соблюсти справедливость, она попросила и епископа Винчестерского, и короля Шотландии присутствовать на встрече. Дурхэмские священники подробно обсуждали подходящих кандидатов. Вскоре стало очевидно, что они предпочитают, чтобы место в вакантной епархии занял ставленник епископа, так как шотландцы были непопулярны в Англии, особенно вдоль границы, которую они часто пересекали, воруя коров и овец у нормандских баронов. Мод думала, что Анри отнесется к ее решению как к простой формальности, проявлению уважения к ее царствующему дядюшке. Кандидат, которого выдвигал епископ, фактически был уже выбран, и все же Мод колебалась.

Она взглянула на дядю, такого надежного в своей верности, никогда не покидавшего ее, несмотря на выгодное перемирие со Стефаном. Его канцлер был не менее подходящей кандидатурой, чем человек епископа. Кузен Анри, умный и изворотливый, плыл по течению и всегда будет так поступать. Если он и был предан чему-нибудь, кроме собственных интересов, то лишь своему брату. Сомнения Мод разрешились, и она приняла решение.

– Я назначаю канцлера короля Шотландии епископом Дурхэмской епархии, – объявила она.

– Спасибо, племянница, ты не пожалеешь об этом, – сказал Давид. Лицо его светилось удовлетворением.

Потрясенные, духовные лица повернулись к епископу, который был настолько ошеломлен, что у него глаза полезли на лоб.

– Возвращайтесь в собор святого Павла, – натянутым голосом сказал он священникам. – Я встречусь там с вами позже.

Когда они ушли, Анри крупными шагами подошел к дубовому столу и полностью выплеснул весь свой гнев.

– Как вы посмели унизить меня? Церковные назначения – моя сфера деятельности, мадам, моя! Или вы так быстро забыли обещание не вмешиваться в духовные дела? Вы заключили со мной соглашение и не имеете права принимать подобные решения!

– Но я не собираюсь нарушать наше соглашение и ни о чем не забыла. Сейчас был особый случай. Если бы в это дело не был вовлечен мой дядя, я бы никогда не вмешалась. Больше такого не повторится.

– И я должен удовлетвориться этой неудачной отговоркой? – Все тело епископа била гневная дрожь. – Вы предали меня, мадам, и, клянусь Богом, вы правы – такого больше не повторится!

Мод встала.

– Я не нуждаюсь в отговорках и не предавала вас. Я глубоко сожалею, если мое решение повлекло за собой какие-то недобрые чувства.

– У вас будут гораздо более серьезные причины для сожалений, чем эта, – прошептал епископ, взглянув на нее с такой ненавистью, что Мод охватил страх, затем круто развернулся и ушел.

Весь день они не виделись с ним и встретились только в зале советов, куда прибыла сразу после вечерни группа горожан. Отношения были натянутыми, и Мод понимала, что должна умиротворить епископа сразу же после окончания совещания.

Она много думала о предстоящей встрече с лондонцами, второй по счету. Анри мог не объяснять, насколько сильно она нуждалась в их поддержке: ей было известно, что эти богатые купцы и члены городского магистрата пользовались особой независимостью и авторитетом в Лондоне.

Когда делегация вошла, Мод сидела за дубовым столом. Она сердечно поприветствовала их и сразу же приступила к сути дела.

– Вы приняли решение по поводу средств, о которых я просила?

Глава делегации заговорил:

– Да, приняли и глубоко сожалеем, что не можем выполнить ваше желание. У нас нет запасов, чтобы помочь вам.

Мод побледнела.

– Вы знаете, что казна фактически истощена?

Предводитель кивнул седой головой:

– Той же самой гражданской войной, которая разорила и нас. Если бы нас не заставили отдать последний пенни для поддержки короля Стефана…

Мод вскипела от гнева.

– Как заставили? Отхлестав плетьми? Пытая каленым железом?

– В конце концов, он был королем, мадам. А теперь еще и королева требует все больше денег для укрепления своей армии… – Он прикусил губу и остановился: глаза всех присутствующих обернулись к нему. Неприкрытый ужас сквозил в их взглядах.

– Бывшая королева не может требовать от вас чего-либо и не имеет никаких прав просить у вас денег, – угрожающе спокойно произнесла Мод. – Вы должны сохранять верность мне и никому больше. – Поднявшаяся волна гнева превратилась в прилив горячей ярости, захлестнувший ее. – Итак… вы отказываете в помощи вашей законной королеве и в то же время вступаете за ее спиной в заговор и помогаете жене человека, который имел все, но разорил Англию. – Мод встала. – Больше вы не будете самостоятельно управлять делами. Лондонские горожане будут обложены налогом. Закон войдет в силу немедленно.

– Но король Стефан…

Последние остатки сдержанности лопнули, как перетертый канат.

– Никогда больше не произносите в моем присутствии имя этого узурпатора! – закричала Мод. Ей было безразлично, какое впечатление она производит.

Горожане свирепо смотрели на нее, и она возвратила им ответный враждебный взгляд. Наконец предводитель кивнул и повернулся к выходу. Епископ Анри, не взглянув на Мод и не обмолвившись с ней ни словом, вышел из зала вслед за делегацией.

* * *

Когда в наступающих сумерках Анри и оскорбленные лондонцы шли по дорожке к аббатству, к ним приблизился какой-то человек. Он остановился напротив епископа, держа в руках что-то, завернутое в холщовую тряпицу.

– Прошу прощения, ваша светлость, не видели ли вы Domina? Она назначила мне встречу сегодня вечером. Я – серебряных дел мастер, отливаю печати, – объяснил он.

– Какие-то затруднения? – спросил Анри.

Мастер развернул спрятанный кусок воска и громко прочитал надпись: «Matildis Imperatrix Romanorum et Regina Anglaie».

Лондонцы, слушавшие их разговор, стали гневно возмущаться.

– Клянусь Распятием, эта дура поставила на первое место слово «императрица»! – сказал один из них.

– Какая королева смогла бы забыть, что она происходит от королевской саксонской линии? – отозвался другой.

– Разве не очевидно? Она предана Анжу и Римской империи, а не Англии и Нормандии, – усмехнулся третий.

– Миледи признала, что это ошибка, – неохотно сообщил серебряных дел мастер; – Она попросила меня исправить ее и поставить Англию на первое место. Но до сих пор не заплатила мне, понимаете. Поэтому я и пришел сейчас за деньгами.

Долгую минуту епископ вглядывался в бледный овал лица мастера, с трудом различаемый в сгущающемся полумраке. Кровь запульсировала у него в висках, ладони рук внезапно вспотели.

– Знаете, мне кажется, Domina что-то упоминала насчет большой печати, – медленно проговорил он. – Да, теперь я вспомнил: она сказала, что решила оставить надпись так, как есть. Императрица – более престижный титул.

Не веря своим ушам, мастер ахнул:

– Господи, она отказалась от своих слов!

– К несчастью, это так. О, да, и она отказывается платить до коронации. Но я вознагражу вас из моего собственного кармана. – Анри полез в суму, висевшую на поясе, и протянул мастеру несколько монет.

– Благодарю вас, ваша светлость, – пробормотал тот, тайком пробуя на зуб одну из монет. – Будь проклята миледи, если она так обращается с нами. Не быть ей нашей королевой.

– Анжерская сука, – встрял один из лондонцев. – Вначале налоги, теперь – оскорбление стране, которой она собирается править! Если это только начало, то какой же будет конец, э?

Послышался сердитый согласный ропот.

– Есть еще кое-что. Эта фурия приковала моего брата цепями к стене подземелья, – подлил масла в огонь Анри.

– Ужасно, ваша светлость, ужасно, – прорычал один из горожан. – И мы ничего не можем сделать?

– Она пока что еще не ваша королева, – напомнил им Анри, понизив голос и скользя взглядом по дорожке. – Если вы способны действовать, то сейчас самое время.

– Как? – спросил серебряных дел мастер.

– Самим вам не добиться ничего, но если вы расскажете другим о том, что узнали сегодня вечером, – о печати, непосильных налогах, о жестоком обращении с моим братом… – я уверен, что вы вспомните и другие обиды, – то город начнет проявлять бдительность по отношению к намерениям миледи. Анри помолчал. – Если вы решились, действуйте. – Последовало напряженное молчание. – Что касается меня, я не могу больше подчиняться этой коварной дочери Евы.

Мужчины согласно закивали. С охватившим его чувством праведности Анри подумал, что все, что он им сказал, – истинная правда, и Господь ему в том свидетель.

– Так вы теперь на стороне нашей доброй королевы Матильды? – спросил предводитель.

Вопрос был щекотливый. Анри не предполагал такого поворота событий, он просто использовал благоприятный момент. Ему не хотелось явно быть вовлеченным в деятельность, связанную с той или иной стороной. Всегда существовала вероятность, что дела могут пойти плохо, и тогда у него не будет возможности ни оставаться в одном лагере, ни примкнуть к другому. Анри действительно не подумал об этом, но люди ожидали ответа, и надо было что-то сказать.

– Мы обсудим, как оказать поддержку королеве Матильде, и сделаем все возможное, чтобы освободить моего несчастного, тяжко страдающего брата, закованного в цепи.

Анри задумался. Не слишком ли далеко он зашел? Но возбужденные крики одобрения убедили его в обратном. Он почти забыл о том, что лондонцев будет подталкивать к действиям все, что угрожает обожаемому ими Стефану.

– Наш любимый король во власти анжуйцев! – Глава делегации горожан перекрестился. – Мы должны любой ценой освободить его! Коронации миледи нужно помешать любым способом!

На минуту все умолкли: по дорожке проходили два стражника. Их шлемы и длинные копья поблескивали при свете восходящей луны.

– Разумеется, отливайте печать, – вполголоса сказал Анри серебряных дел мастеру. – Пусть это будет немым свидетельством против графини Анжуйской. Ну, а теперь – времени мало, а дел предстоит много. Оставляю все в ваших руках.

– Можете на нас положиться. Мы поедем вслед за королевой в Кент и присоединимся к ее армии, – сказал глава делегации. – Римская императрица проклянет тот день, когда ступила на землю Лондона. Вам сообщить о…

– Нет, – твердо перебил его Анри. – Я вскоре возвращаюсь в Винчестер. Мы все в руках Господа, друзья.

Епископ повернулся и исчез в темноте. Ему было тревожно: он понимал, что привел в движение некие силы, результат действия которых не мог даже предвидеть. Но если дела пойдут не так, как нужно, он всегда сможет отрицать, что ему было известно о случившемся сегодняшней ночью.

16

Через три дня Мод, сопровождаемая ее дядей и Робертом, вошла в большой зал Вестминстерского дворца и остановилась в недоумении: столы были заполнены только на треть, а высокий стол стоял пустой.

– Почему все так опаздывают к ужину? – спросила Мод Роберта, усаживаясь в деревянное кресло рядом с Давидом Шотландским.

– Весьма странно, – сказал Роберт. – Кстати, ты заметила, что сегодня во время вечерни было немного народу? Даже епископ Анри отсутствовал. Мне это не нравится.

В зал вошла процессия слуг, возглавляемая сенешалем.

– Где епископ Винчестерский? – поинтересовалась Мод.

Сенешаль удивленно посмотрел на нее.

– А он сегодня уехал рано вечером, сразу же после сексты. Упаковал все свои вещи и сказал, что возвращается в Винчестер. Похоже было, что его светлость очень спешил. Я полагал, что он сообщил вам о своем отъезде, миледи.

– Анри тебя бросил, – без обиняков сказал Давид Шотландский.

Мод была ошеломлена.

– Но почему? Ведь, оставаясь верным мне, он выигрывал больше, это несомненно.

– Ты слишком часто перечила ему, девочка, – со своей обычной прямотой ответил ей дядя.

Мод судорожно подчищала куском хлеба тарелку, молясь в душе, чтобы это оказалось неправдой.

– Если Анри временно покинул нас, – сказала она, удивляясь тому, что настолько озабочена отъездом епископа, – мы должны приложить все усилия, чтобы вернуть его. Если нужно пойти на компромисс, я готова.

– Похоже, что и другие, а не только Анри, покинули тебя, племянница, – заметил король Шотландии, кивнув в сторону полупустого зала.

– Да, похоже, – сказала Мод, пряча за принужденной улыбкой нарастающее беспокойство. – Где все остальные? – спросила она сенешаля.

– Ну… почти все уехали, миледи, из-за ужасных слухов, которые распространяются повсюду.

– Каких слухов?

– Говорят, что вы обложили налогом всех горожан в одну десятую часть их доходов и отказались сохранить привилегии Лондона, которыми он всегда пользовался.

Мод вскочила.

– Чудовищная ложь! Как люди могли этому поверить?

– Я только повторил то, что слышал, миледи, но, судя по всему, многие поверили этому.

Роберт положил руку на плечо Мод и заставил ее сесть.

– Я тоже слышал подобные сплетни, сестра, но не считал необходимым обременять тебя еще и этим. Люди говорят не только о том, что мы мучаем бывшего короля, но и что наша армия опустошает сельские местности, сжигает деревни, насилует женщин и совершает самые немыслимые преступления. Это одна из причин, по которой я послал Брайана и Майлса в Лондон и Кент.

Догадываюсь, что все это дела Вильгельма из Ипра, а обвиняют наши войска, – сказал король Давид. – Мне лишь хочется, чтобы наша армия была здесь, а не в Оксфорде. – Он повернулся к сенешалю: – Что еще вы слышали?

– Народ уходит толпами, чтобы не присутствовать на коронации. Весь Лондон кипит от возмущения.

Роберт вздохнул:

– Сегодня ночью вернутся Брайан и Майлс, и мы узнаем всю правду насчет этих мрачных историй. А тем временем люди констебля… – Внезапно глаза его сузились. – Солдаты лондонского констебля обычно занимали нижние столы… где они?

– Констебль сам отослал их перед вечерней, милорд. – Сенешаль испуганно переводил взгляд с Роберта на Мод. – Он велел им возвращаться в Тауэр.

– О, Господи, он отослал всех своих людей! – закричал Роберт, вскакивая на ноги.

Мод почувствовала, как у нее свело желудок.

– Брат, что это означает?

– Это означает, что нас будут защищать всего несколько стражников, если…

Его прервал неожиданный удар набатного колокола. У Мод застучало сердце, и она выскочила из-за стола.

– Дворец в большой опасности, сестра. – Роберт быстро повернулся к двум оруженосцам, прислуживавшим ему. – Освальд, Джехен, сейчас же отправляйтесь к воротам и посмотрите, что случилось. Быстро! – Он повернулся к небольшой группе рыцарей: – Вооружитесь и будьте готовы защищать дворец в случае нападения.

Слуги и сенешаль переглянулись друг с другом, а затем одновременно выбежали из зала.

Паника охватила и Мод, хотя она пока не осознавала до конца, что случилось.

– Колокол звучит так, словно дворец собираются грабить. – Давид поднялся со своего места. – Но мы с Робертом защитим тебя, девочка.

– Нет, сир, – сказал Роберт. – У нас слишком мало людей, чтобы выдержать атаку. Нам лучше всего увести Мод из дворца. Советую покинуть его по отдельности и разъехаться в разные стороны. – Он помолчал. – Вы со своими шотландскими горцами уходите через главные ворота, где будет больше неразберихи. А мы попытаемся уйти через боковые ворота.

Король Давид неохотно кивнул.

– Я отправлюсь в Карлайсл. – Он нежно поцеловал Мод в лоб. – Будем надеяться, что Господь защитит нас, – сказал он и, тяжело топая, вышел из зала.

Через минуту появился Джехен.

– Милорд, там большая толпа людей с факелами, они принесли алебарды и топоры и разбивают ворота Вестминстера. За рекой видны костры, а все отряды констебля исчезли. Во дворце остались только наши стражники и слуги.

Из-за ворот до них донесся отдаленный злобный рев.

– Седлайте лошадей, – распорядился Роберт. – Встретимся у конюшен. – Он схватил сестру за руку.

– Нет! – Мод упрямо сопротивлялась его хватке. – Я не трусиха! И не позволю, чтобы этот сброд запугал меня и заставил бежать из собственного дворца!

– У тебя нет выбора! – закричал Роберт.

Шум снаружи все нарастал. Выкрики стали слышнее, раздавались звуки ударов. Сквозь треск разрубаемого дерева Мод начала различать отдельные слова и фразы:

– Грабьте дворец!.. Избавьтесь от драконши!.. Не хотим иностранцев!.. Верните короля Стефана!.. Убейте анжерскую суку!

Какое-то мгновение Мод не понимала, о ком идет речь. Затем внезапное осознание потрясло все ее существо: ярость и ненависть толпы были направлены против нее. Злобные насмешки сыпались, как острые стрелы, и пронзали ее до глубины души. Боль и потрясение были настолько велики, что Мод полностью утратила способность сопротивляться. Ошеломленная, она позволила Роберту вывести ее из зала, провести по коридору мимо кухни, потом через задний двор прямо к конюшням.

Только они сели на лошадей, как появился Брайан.

– Слава Богу, вы оба живы, – с облегчением сказал он. – Этот сброд взломал ворота тараном, но мы с Майлсом ухитрились проехать, заявив, что мы – рыцари Матильды. Ее армия вошла в город и взбудоражила все население. Лондонцы громят дворец, и им потребуется не так уж много времени, чтобы добраться до конюшен. Мы должны попытаться выбраться через задние ворота и направиться прямо в Оксфорд.

– Мой дядя… что с дядей? – едва выговорила онемевшими губами Мод.

– Король Давид в безопасности, – ответил Брайан. – Он и его шотландские горцы проскочили верхом через ворота как раз в тот момент, когда повалила толпа. Во всеобщей суматохе никто его не узнал. Боюсь, что наши рыцари были менее удачливы. Они сражались пешими, и чернь порубила их, как снопы пшеницы.

– Храбрецы, – со вздохом произнес Роберт. – Пусть Господь успокоит их души.

– Печать! – закричала Мод. – Серебряных дел мастер сегодня вечером должен принести мне ее! Я не могу допустить, чтобы печать попала в руки черни! – Она попыталась слезть с лошади.

Роберт резко стегнул сзади ее кобылу.

– Ради Бога и всех святых, что тебе сейчас даст эта печать?

Кобыла понеслась вперед, и весь отряд Мод помчался через боковые ворота к Оксфордской дороге.

* * *

Отряд скакал галопом к Оксфорду, и сердце Мод билось в одном ритме с размеренным стуком копыт ее лошади. Через каждые несколько минут она оборачивалась поглядеть, не преследуют ли ее, но дорога была пуста. Под ночным небом можно было разглядеть только жуткое зарево пожара, которое тускнело с каждой лигой, уносящей Мод все дальше от Лондона… и от трона. В мыслях ее царила сумятица. Только что она была избранной королевой Англии, до коронации оставалось менее недели, а сейчас она лишилась всего и бежала, спасая свою жизнь. Ее гордости был нанесен сокрушительный удар, боль утраты смешивалась с непреодолимой горечью при мысли о предательстве епископа Винчестерского и дворян, сбежавших из Вестминстера при первых признаках мятежа.

Как могла она быть настолько слепой, чтобы не заметить назревающих волнений? Безусловно, она не пользовалась популярностью в Лондоне перед тем, как вступила в него, но, если не обращать внимания на грязные слухи, распространяемые недругами, в чем же она проявила неосмотрительность, из-за чего на нее напали? Если бы у отца был такой же непреклонный характер, как у нее, вызвало бы это бунт? Беспощадный ответ был очевиден.

Дядя Давид никогда не уставал твердить ей: то, что приемлемо для мужчины, пагубно для женщины. Женщина – сосуд скудельный. Низший сорт. Зависимое существо, подчиняющееся приказам мужчины-повелителя. Дух Мод всегда восставал против такого отношения, несмотря на то, что все без исключения разделяли его.

Если бы события развивались нормально, мирным путем, как надеялся отец, все прошло бы успешно. Если бы Стефан не вмешался и не лишил ее шанса на успех. Мод задыхалась от ненависти и отчаяния, ей хотелось закричать во все горло, но она молча заплакала: муки преданной, поруганной, отвергнутой любви пронзали ее тело, как удары меча.

Позже, облегчив душу, Мод заметила первые признаки розового рассвета. В лучах поднимающегося солнца она разглядела в предрассветном тумане шпили и башни города. Впереди лежал Оксфорд… и неопределенное будущее.