Текст книги "Роковая корона"
Автор книги: Эллен Джоунс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 40 страниц)
22
Бристоль, 1145 год.
– Ты видела, мама? – спросил Генрих Анжуйский. – Я все время попадаю в цель!
– Да, сынок, ты делаешь удивительные успехи, – крикнула в ответ Мод.
– Неплохо, племянник, – похвалил его Роберт Глостерский.
Генрих с достоинством принял комплименты, беспечно помахав рукой матери и дяде. Мод и Роберт обменялись взглядами, в которых гордость смешивалась с весельем. Они стояли во дворе Бристольского замка холодным октябрьским утром 1145 года, наблюдая, как юный наследник Анжу упражняется в стрельбе из лука по мишеням.
Почти три года прошло с того дня, как Мод бежала из Оксфордского замка, и за это время Генрих успел подрасти и превратиться в мускулистого подростка с живыми серыми глазами и каштановой шевелюрой. Он буквально лучился природной энергией и всепобеждающим обаянием; он преуспевал во всем, за что бы ни брался. В свои двенадцать лет Генрих уже умел владеть копьем, охотиться с соколами и гончими, читать и писать, а также освоил несколько языков.
– Я все подготовил к возвращению Генриха в Нормандию. Он отправится в конце недели, – сообщил Роберт сестре, и на лице его появилось озабоченное выражение. – Под покровом ночи он доедет до Уорхэма, где уже готово судно, которое доставит его на ту сторону пролива.
Мод нахмурилась.
– Надеюсь, у него будет большой эскорт. Если сторонники Стефана узнают о его отплытии…
– Большой эскорт возбудит подозрения, – перебил ее Роберт. – Доверься мне, и я все устрою, как следует.
Мод стиснула его руку.
– Я верю тебе, брат. Из-за постоянных волнений и тревог я стала пуглива, как норовистая лошадь. – Она повернула голову и с любовью взглянула на сына. – По правде сказать, мне очень не хочется расставаться с ним.
Мод связывали с Генрихом Анжуйским неразрывные узы глубокой любви и такого полного взаимопонимания, какого она не достигала ни с кем в своей жизни. Она то и дело замечала в нем удивительное сходство со Стефаном: в случайном движении, гибком и плавном, наклоне головы, улыбке, от которой внезапно замирало сердце и тело охватывала слабость. Однажды Генрих обнял ее за талию точь-в-точь, как когда-то Стефан, и Мод едва сдержала слезы. Мысль о том, что ей предстоит разлука с сыном, повергала ее в отчаяние.
– Мне тоже не хочется, – отозвался Роберт. – Он покорил наши сердца. Но в Англии для него становится слишком опасно. Я пообещал Жоффруа, что если не смогу обеспечить Генриху полную безопасность, то немедленно отошлю его домой. И сейчас такое время настало.
Мод со вздохом опустилась на каменную скамью. Роберт сел рядом. Подставив лицо слабым лучам осеннего солнца, она вспоминала последовательность событий, заставившую брата в конце концов отправить Генриха в Нормандию.
Вдобавок ко всем осадам, мятежам, дезертирствам и насилию, ставшими для англичан привычными, последние три года принесли Мод череду ошеломляющих несчастий, не только наносивших ущерб ее делу, но и ранивших ее в самое сердце. Все началось со смерти Олдит в Анжу. Мод не виделась с ней шесть лет, но все время скучала по ней. Олдит была для нее матерью, подругой и верной советчицей; никто не смог бы занять ее место в сердце Мод.
За смертью Олдит последовали внезапная гибель Майлса Глостерского от несчастного случая на охоте; неожиданное отступничество графа Честера, вновь переметнувшегося на сторону Стефана, и, совсем недавно, два месяца назад, – необъяснимое поражение Роберта в битве у замка Фариндон, где Стефан одержал триумфальную победу.
С тех пор единокровный брат Мод впал в какую-то мрачную апатию: дело в том, что в гуще битвы он заметил своего сына Филиппа, ожесточенно сражавшегося с воинами собственного отца. Это разбило сердце Роберта.
Кроме того, статьи его дохода значительно сократились, и теперь Роберту приходилось на всем экономить. У него не было ни денег, ни людей, чтобы укрепить все замки от возможных атак.
– Мне и впрямь порой кажется, что удача отвернулась от нас, – пробормотала Мод. – Я слабею, Стефан набирает силу. И все же узурпатор – он, а не я. Неужели мой кузен никогда не получит по заслугам?
* * *
Вестминстер, 1145 год.
– Стрела отклонилась из-за ветра, сир, – жалобно проговорил принц Эвстейк. – Разве вы не видели?
– Нет, не видел, – ответил Стефан. Он взглянул на серое нормандское небо, а затем – на землю, на сухую траву и опавшие красные и золотые листья, которые не тревожило ни малейшее дыхание ветерка. – По правде сказать, мальчик мой, никакого ветра нет.
– Значит, стрела была плохо оперена. – Эвстейк раздраженным взглядом обвел окрестности Вестминстерского замка. – Я велю выпороть того, кто ее сделал.
– Прошу прощения, сир! Я не хотел бы перечить юному принцу Эвстейку, но со стрелой все в порядке, – прошептал Стефану оруженосец. – Мальчик просто промахнулся.
– Знаю, знаю, – с досадой вздохнул Стефан. – Я сам разберусь.
Он в отчаянии взглянул на капризное, красивое лицо старшего сына, препирающегося с оруженосцем. Высокий для своих десяти лет, стройный, как молодое деревце, Эвстейк унаследовал от матери молочно-белую кожу, серебристые волосы и светло-голубые глаза. Но характером он совершенно не был похож на Матильду. Эвстейк рос несносным, угрюмым, неуправляемым мальчишкой; его порочные наклонности повергали Стефана в беспокойство, напоминая ему покойного кузена, брата-близнеца Мод, Вильгельма, проявлявшего очень похожие качества. Исключительно сильный отважный до безрассудства и преуспевавший в охоте и обращении с оружием, Эвстейк должен был стать превосходным воином. Но с другой стороны, несмотря на природную хитрость и сообразительность, он не проявлял никакого интереса к учебе; в глазах Стефана это было непростительным недостатком.
Он видел, что его сыну, непредсказуемому и опасному, проявляющему интерес лишь к тому, что так или иначе связано с убийством, не хватало обаяния, теплоты и человечности. Те, кто не боялся Эвстейка, ненавидели его.
Внезапно раздались оглушительные вопли. Эвстейк повалил оруженосца на землю и принялся топтать его сапогами. Стефан заметил, что Матильда и ее брат, епископ Генрих, стоявшие в дальнем конце двора, испуганно повернули головы, услышав крики бедняги.
– Эвстейк! – проревел Стефан. – Прекрати немедленно!
Эвстейк не обратил никакого внимания на приказ отца. Наконец двое стражников оттащили его от оруженосца. Эвстейк подбежал к Стефану с самодовольной улыбкой на лице. Оруженосца унесли со двора; из носа его текла кровь.
– Жиль отодвинул мишень, когда я прицелился, – заявил он. На одном плече у него висел тисовый лук, на другом – колчан со стрелами.
Стефан окинул сына ледяным, полным ярости взглядом.
– У Жиля не хватило бы сил, чтобы сдвинуть мишень; стрела была прекрасно оперена; ветра нет. Зачем ты валяешь дурака? Что постыдного в том, что ты промахнулся?
Эвстейк выпятил нижнюю губу и с вызовом взглянул на Стефана.
– Ты просто промахнулся, Эвстейк, и никто в этом не виноват, кроме тебя. Веди себя как подобает мужчине. Смирись с этим.
Эвстейк упрямо поджал губы, опустил глаза и принялся ковырять землю носком сапога.
– Я сказал – смирись! – повторил Стефан, стиснув зубы. Не сдержав нахлынувшего на него приступа гнева, он схватил сына за воротник короткой коричневой куртки и приподнял над землей. – Смирись! Иначе, клянусь Господом и всеми святыми, я задам тебе такую порку, что ты неделю не сможешь сидеть!
Побледнев, как простыня, Эвстейк стал извиваться в цепких пальцах отца.
– Я промахнулся, – снова угрюмо забубнил он, – потому, что…
– Потому, что ты еще недостаточно опытен. Другой причины нет.
Лицо Эвстейка залилось багровым румянцем. Он почти незаметно кивнул.
– А теперь ступай учиться, – велел Стефан, опуская сына на землю.
– Но я хотел…
– Меня не интересует, что ты хотел. Иди к наставнику! – заорал Стефан, утратив остатки самообладания. – Научись хоть чему-нибудь для разнообразия. Ты хочешь стать коронованным ослом?
Эвстейк подобрал с земли лук и колчан, метнул на отца взгляд, полный смертельной ненависти, и побежал во дворец.
– Вот это взгляд! Похоже, твоя попытка дать ему урок несколько запоздала, брат, – заметил епископ Винчестерский, незаметно подошедший к Стефану и стоявший у него за спиной. – Скажи, ты действительно собирался выпороть его?
– Нет, прости Господи. Скорее всего нет, – вздохнул Стефан. – Я не в силах причинять боль своим детям, даже ради их собственного блага. Но я мог приказать кому-нибудь другому свершить наказание.
– Эвстейк избалован. Ему слишком часто потакали. Он должен почувствовать сильную руку. Ты помнишь нашу мать? Она держала нас в ежовых рукавицах.
– Пожалуй, слишком крепко держала, – произнес Стефан.
– По-моему, это – лучший способ воспитывать сына. Что говорится в Святом Писании? Если будешь учить своего сына розгой, то избавишь его душу от адских мук. – Анри подобрал лежавший в траве лук Эвстейка, попробовал тетиву и наклонился, чтобы выбрать стрелу из оброненного им колчана. – Кстати, о сыновьях! Мне только что доложили, что юный Генрих Анжуйский втайне отплыл в Нормандию. – Он нахмурился. – И это плохо. Если бы я знал о его отбытии, мы могли бы перехватить его по пути к побережью. Это была бы ценная добыча. Почти такая же ценная, как его матушка.
– Да, ты прав. Я отдал бы полкоролевства, чтобы заполучить этого мальчишку, – согласился Стефан. – Он – серьезная угроза на пути Эвстейка к трону и герцогской короне.
– В Нормандии юный Генрих действительно представляет угрозу: граф Анжуйский наверняка рассчитывает сделать сына герцогом, когда он вырастет, – сказал Анри.
– Людовик Французский никогда не признает его герцогом Нормандии, – возразил Стефан, задрожав от возмущения. – Он пообещал мне, что герцогскую корону получит Эвстейк. В конце концов, его сестра будет женой Эвстейка!
Анри приподнял бровь.
– Обещания Людовика не стоят и выеденного яйца! Скажи на милость, как Эвстейк сможет стать герцогом, если Жоффруа Анжуйский не выпускает из виду Нормандию?
Стефан не ответил. Всякое упоминание о Генрихе Анжуйском или о его отце, Жоффруа, вызывало в нем прилив ненависти. Молниеносное завоевание Нормандии графом Анжу до сих пор приводило его в ярость. Стефан продолжал терять одного за другим своих сторонников, которые предпочитали пожертвовать землями в Англии, лишь бы сохранить нормандские владения.
– В свое время я не оценил дальновидность нашего дяди, заставившего дочь выйти замуж за анжуйца, – размышлял вслух Анри. – Теперь Нормандия и Анжу образовали такой сильный союз, что даже Людовик Французский не осмелится выступить против их совокупной мощи. Едва ли Эвстейк когда-нибудь станет герцогом Нормандским. Заруби это себе на носу. Уж лучше сосредоточиться на Англии.
Епископ наложил стрелу на тетиву и прицелился. Мгновение спустя острие вонзилось в мишень.
– У тебя по-прежнему верный глаз, – заметил Стефан. – Ты мог бы помочь мне в следующем походе.
На лице Анри появилось довольное выражение.
– С Божьей помощью, походов, возможно, будет не так уж много.
– Дай Бог, братец, дай Бог.
– Мои лазутчики донесли, что Роберт совсем плох. Поражение в Фариндоне стало для него тяжелым ударом, не говоря уже о смерти Майлса и об измене Филиппа и Честера. Не думаю, что у него хватит средств и сил для настоящего сражения. Честно говоря, я удивлюсь, если он протянет до конца года. А после его смерти поймать нашу неуловимую графиню Анжуйскую станет значительно легче.
Стефан взял лук из рук Анри и натянул тетиву на пробу. Он молился про себя, чтобы брат оказался прав. У него уже не осталось сил на бесконечную войну, которая до сих пор ни к чему не привела. Он устал каждую минуту ожидать, что любой, самый верный и преданный друг может оказаться тайным или явным врагом. И сколько бы сражений он ни выиграл, это не приближало его к победе. Королевство продолжало корчиться в агонии.
Разочарованный, лишенный всех иллюзий. Стефан понимал, что сейчас он живет только ради того, чтобы дождаться конца войны, восстановить мир и обеспечить Эвстейку наследование трона. Если сын воссядет на английский престол, то это, по крайней мере, хоть как-то оправдает все пережитые испытания.
Существовал один-единственный надежный способ помешать Генриху Анжуйскому перехватить у Эвстейка английскую корону. Чтобы исключить такую возможность, Стефан решился на беспрецедентный шаг: он коронует сына еще при своей жизни. До сих пор он никому не рассказывал об этом плане, но сейчас, казалось, наступил удобный момент, чтобы поделиться своими намерениями с братом.
Стефан взял Анри за руку и отвел в сторону, чтобы стражники не могли подслушать их беседу.
– Анри, я хочу кое-что тебе сказать. Месяц назад я был в монастыре в Питербороу и зашел в скрипторий. Там мне показали хроники, составлявшиеся монахами в последние три столетия. «Под властью короля Стефана страна пришла в такой упадок, – записали монахи, – что можно подумать, будто Христос и все его святые уснули глубоким сном».
Анри поспешно отвел взгляд. Значит, он тоже видел эти проклятые хроники!
– Я сказал аббату, что это суждение чересчур суровое, и он ответил, глядя мне прямо в глаза: «Как вы поступаете, сын мой, так мы и пишем». Мне было настолько стыдно, что я не смог ему возразить и уехал оттуда как оплеванный.
– Ну, ты же знаешь, что эти бессовестные монахи… – начал епископ.
– Нет, Анри, не говори так, – прервал его Стефан. – Посуди сам, разве затем я захватил трон, чтобы оставить по себе такую дурную память? Правление, при котором расцвели бесчестье и беззаконие? – Он глубоко вздохнул. – Я не могу рассчитывать на скорую смерть Роберта, не могу надеяться на то, что мне удастся захватить в плен Мод или юного Генриха. Нет, мне следует позаботиться о будущем; я должен обеспечить престолонаследие, чтобы этот хаос не продолжился после моей смерти.
Братья медленным шагом шли ко дворцу. Поднялся легкий ветерок, зашелестев медно-красными опавшими листьями.
Епископ помолчал и спросил:
– Что ты предлагаешь?
– Я хочу короновать Эвстейка еще при своей жизни.
Брат задохнулся от изумления и застыл на месте.
– При твоей жизни? Ты сошел с ума!
– А почему нет? В Европе так часто поступают.
– Да, но не в Нормандии и не в Англии. На такое не решались даже саксонские короли. – Анри покачал головой. – Куда безопаснее дождаться полного разгрома Мод. У этой войны может быть лишь один исход: мы победим. И тогда Эвстейк спокойно, без всяких помех займет трон.
– Разве наш дядя в свое время не предполагал, что Мод тоже займет трон без помех? Видишь, как он ошибался? Или ты забыл, как мы пришли к власти?
– Я все прекрасно помню, – прошипел Анри, – но обстоятельства изменились.
– Ничего подобного. Тогда обстоятельства были для нас благоприятны, потому что никто не хотел видеть женщину на троне. Но сейчас мы имеем дело с Генрихом Анжуйским. Он – мужчина и, так же как Эвстейк, прямой потомок Завоевателя! Анри, я не буду знать ни минуты покоя, пока не обрету абсолютную уверенность в том, что мой сын будет править после меня. Если Эвстейка коронуют при моей жизни, то у Генриха Анжуйского не останется никаких прав на корону. Он сможет получить Англию, только повторив подвиг Завоевателя! А это, как убедилась его мать, не так-то легко.
Епископ задумчиво посмотрел на брата.
– Я предвижу множество осложнений. Нам понадобится согласие архиепископа Кентерберийского, а он, по всей вероятности, не захочет нарушать традицию. – Он немного помолчал и продолжил: – Мне надо все обдумать, брат. Генрих еще слишком молод, чтобы представлять реальную угрозу, и Эвстейк еще мал для коронации. Пока что мы можем отложить это предприятие.
– Я подожду до тех пор, пока не придет время посвятить Эвстейка в рыцари. Несколько лет. Но не дольше!
Анри кивнул, и Стефан, обняв брата за плечи, повел его ко дворцу. Он испытывал огромное облегчение. Если брат поддержит его дерзкий план, то успех будет обеспечен.
23
Вестминстер, 1147 год.
Последующие два года не принесли Стефану заметного улучшения. Жоффруа Анжуйский укрепил свое господство в Нормандии, и, поскольку многие бароны владели землями по обе стороны пролива, Стефан потерял их поддержку, потому что они не хотели отказываться от нормандских владений. Среди таких баронов оказался старый друг и советник Стефана Уолерен Мулэн. Это был жестокий удар.
В Англии его до сих пор тревожили беспокойные вассалы, особенно непредсказуемый Ренальф Честерский. Воспользовавшись какой-то мелкой стычкой с графом из-за давно забытого инцидента, Стефан поспешил заключить его в тюрьму на основании нескольких сфабрикованных обвинений. И сторонники графа немедленно подняли страшный шум, обвиняя Стефана в том, что он пытается сделать с Ренальфом то же, что когда-то проделал с епископом Солсбери. Пришлось Стефану срочно выпустить Ренальфа.
Оказавшись на свободе, граф снова перешел на сторону Мод, обозвав короля предателем и свиньей. В итоге этого постыдного эпизода многие знатные особы перестали доверять Стефану и отвернулись от него.
Однажды апрельским вечером король в окружении приближенных сидел в большом зале Вестминстерского дворца за ужином. Сенешаль объявил о прибытии епископа Винчестерского.
Епископ приблизился к высокому столу, и Стефан поднялся, чтобы приветствовать его.
– Какая неожиданность, Анри! – с улыбкой сказал он. – Что привело тебя в Лондон?
– Кое-какие неприятные слухи, – ответил епископ. – Я слышал, что Генрих Анжуйский высадился на побережье в Уорхэме с отрядом в тысячу воинов, а вслед за ним, как говорят, прибудут дополнительные силы из Анжу.
Стефан побледнел и в замешательстве выронил кубок, пролив вино на свою зеленую тунику.
– Выскочка! Анжуйская свинья! – фыркнул Эвстейк.
– Помолчи, Эвстейк.
Три юных оруженосца одновременно пытались промокнуть тунику Стефана белыми платками.
– Какая нелепость! – воскликнул Стефан, жестом веля оруженосцам отойти. – Ты уверен, что прибыл именно Генрих Анжуйский, а не Жоффруа?
– Проблема в том, что эти слухи так и не проверены. Но утверждают, что все-таки Генрих. – Епископ уселся рядом с братом за высокий стол. – Сообщают также, что он захватил один город и сжег другой. Это действительно кажется невероятным, но нет сомнений, что кто-то все же высадился с армией в Уорхэме.
Робин Лестерский удивленно поднял бровь.
– Два года назад, когда этот мальчишка бежал из Англии, сколько ему было лет? Двенадцать? Сейчас ему не больше четырнадцати. Мог ли граф Анжуйский оказаться таким легкомысленным идиотом, чтобы послать своего сына в опаснейший поход? Когда, вы говорите, высадилась эта армия?
– Три дня назад, – ответил епископ. – Утверждают, что он движется на запад, чтобы соединиться в Бристоле с силами своей матери и дяди.
– Куда ему еще идти! – саркастически заметил Стефан.
– Поскольку графа Жоффруа нельзя назвать ни легкомысленным, ни идиотом, мы должны удостовериться, есть ли хоть доля правды в этих невероятных слухах, – продолжал епископ. – Я предлагаю послать отряд лазутчиков на дороги, ведущие от побережья к Бристолю.
Стефан встал и повернулся к капитану фламандцев.
– Вильгельм, собери отряд в пятьсот человек. Мы немедленно выступаем на запад. Если мы будем двигаться по ночам и разделим наши силы, послав часть людей в направлении Бристоля, а часть – к Пертону или Криклэйду, то наверняка сможем перехватить мальчишку прежде, чем он успеет добраться до цели.
– Господь не покинул нас, – сказал епископ, выходя со Стефаном из большого зала. – Если мы захватим юного Генриха Анжуйского, войне наступит конец. Без своего наследника анжуйцы погибли!
Братья вышли из замка и спустились по тропинке к реке.
– Самое главное сейчас – скорость, – продолжал епископ. – Симпатия к этому мальчишке заставит многих встать на его сторону. Нельзя допустить, чтобы такое произошло.
– Не бойся. Мы поймаем его, а потом… – Стефан зловеще улыбнулся.
Спускаясь к Темзе и глядя на проплывающие мимо лодки и баржи, Стефан раздумывал, каков же окажется юный наследник Анжу – сын Мод. Вопреки ненависти к этому юнцу, стремящемуся захватить английский престол, Стефан не мог заглушить в себе искреннего восхищения отвагой Генриха, осмелившегося пересечь пролив и открыто выступить против своего дяди.
Усталый и покрытый дорожной пылью, Генрих Анжуйский стоял со своими людьми у ворот Криклэйдского замка, дрожа от холода апрельской ночи.
– Прошу прощения, милорд, – твердо произнес офицер. – Пытаться захватить этот замок при соотношении сил один к десяти – настоящее самоубийство. Вы помните, что было в Пертоне?
Генрих сморщился, предпочитая не вспоминать о своем постыдном поражении в Пертоне неделю назад. Он с жалким отрядом в пятнадцать человек совершил нерешительную атаку на замок – и едва спасся, преследуемый по пятам королевским гарнизоном. Когда Генрих с энтузиазмом отправлялся на поиски приключений, не обращая внимания на все протесты отца, он не имел ни малейшего представления о том, что ждет его в Англии. До него дошли слухи, что между графом Честером и Стефаном произошла жестокая стычка и в итоге Ренальф опять перешел на сторону Мод. После этого Генрих счел, что ему пора снова появиться в Англии и вдохнуть новые силы в союзников матери. Люди, которых он убедил отправиться вместе с ним, согласились довольствоваться вместо платы будущими грабежами и трофеями.
Воображению Генриха рисовалась грандиозная картина: он во главе многочисленных отрядов наносит поражение Стефану и покрывает свое имя бессмертной славой. Но ни один из сторонников матери не поспешил к нему на помощь. Чтобы увеличить шансы на успех, Генрих разослал по стране нескольких лазутчиков, поручив им распространять слухи о том, что он высадился на побережье с огромной армией, а следом за ним вскоре прибудет подкрепление. Но до сих пор это не принесло результатов. Должно быть, уже стало известно, что он прибыл с крошечным отрядом и не получил никакой поддержки – даже от собственных родителей.
– Милорд, уже поздно, – сказал офицер, поглядывая на темнеющее небо. – Лучше отступить в лес, переночевать там, а завтра с утра решить, что делать дальше.
Генрих метнул на него яростный взгляд.
– Когда совсем стемнеет и стражники уснут, мы сможем неожиданно атаковать замок.
– Люди не станут рисковать жизнью, милорд. Им не заплатили, и они уже понимают, что могут не получить и трофеев. Если бы они не обожали вас, милорд, то уже давно бы дезертировали. – Офицер немного помолчал. – Или сдали бы вас врагу, чтобы получить выкуп.
Генрих ответил, бесстрашно глядя ему в лицо:
– Ты мне угрожаешь? Я ничего и никого не боюсь!
Офицер слегка улыбнулся.
– Никто не сомневается в вашей отваге, милорд, но только глупец дерзнет выступить без помощи против такого мощно укрепленного замка, как Криклэйд.
Генрих и его раздосадованные спутники направились к близлежащему лесу. Им предстояло провести не самую приятную ночь на твердой, сырой земле. Генрих молился про себя, чтобы его матушка и дядя Роберт прислали ему денег и людей. Он находился всего лишь в одном дне пути от Бристоля и прошлым утром отправил в город гонца. Посланник должен вернуться не позже, чем завтра. Унижение от того, что Генрих опрометчиво пообещал своим людям богатую добычу, разъедало его гордость, как ржавчина – железо.
Вечером следующего дня Генрих получил послание от матери и дяди. В письме говорилось, что он рискует своей жизнью в этом легкомысленном, бездумном предприятии; что нельзя тратить деньги на такую глупость и что он немедленно должен явиться в Бристоль. Если же Генрих откажется подчиниться, то солдаты Роберта выследят его, поймают, посадят на корабль и с позором отправят обратно в Нормандию.
Сидя на опушке леса и ужиная кроликом, зажаренным на костре, Генрих рассказал офицеру о письме. Он понимал, что о возвращении в Нормандию не может быть и речи, прежде чем он не выполнит свои обязательства. Но к кому же обратиться за помощью?
Внезапно один из солдат, запыхавшись, подбежал к нему.
– Милорд, – произнес он, – мы в большой опасности. Надо немедленно уходить.
– Опасность? Откуда? – Генрих вскочил на ноги.
– Идя по следам оленя, милорд, я заметил в темноте свет костров. Заинтересовавшись, я углубился в лес и наткнулся на королевскую армию. Они разбивают лагерь примерно в часе ходьбы отсюда.
– Ты уверен, что это силы короля? – с недоверием спросил Генрих.
– Я узнал королевское знамя, милорд, и лазурный шатер, который король возит за собой в военных походах. Не сомневайтесь, это – враги, и с ними – сам король!
– Иисусе! Нам нельзя терять времени! – воскликнул офицер. – Нас слишком мало, мы не сможем тягаться с королевской армией. Надо идти прямиком в Бристоль.
Генрих закусил губу.
– Дай подумать.
Офицер нетерпеливо покачал головой.
– Нет времени, милорд! Все анжуйское дело под угрозой. Если мы попадемся на глаза людям Стефана, они захватят вас в плен и потребуют выкуп. Ваш отец убьет меня собственными руками… и я умру самой медленной смертью, какую только он сможет выдумать. – Офицер осенил себя крестным знамением.
– Думаешь, я этого не понимаю? – Поразмышляв несколько секунд, Генрих улыбнулся. – Я хочу отправить гонца.
Стефан, его брат Анри и Вильгельм из Ипра разбили лагерь и расположились вокруг костра, попивая вино. Наконец вернулся отряд разведчиков.
– Сир, мальчишка со своими людьми расположился лагерем в часе ходьбы отсюда, – сказал один разведчик. – За всю жизнь я еще не встречал настолько отчаявшихся и потрепанных типов. Я насчитал всего пятнадцать человек. Мы можем без труда взять их прямо сейчас, как кроличий садок.
Вильгельм из Ипра рассмеялся.
– Да, вот так тысяча воинов!
Стефан нахмурил брови.
– Пятнадцать человек? Не могу поверить! Не исключено, что это ловушка. Они хотят заманить нас, заставив поверить, что их совсем мало. Мальчишка с ними?
– Да, сир. Он сидел у костра и ел. Едва ли это ловушка.
– Откуда ты узнал, что это и есть анжуйский наследник? – спросил епископ Винчестерский.
Разведчик озадаченно взглянул на Анри.
– Я… я не уверен, милорд епископ, но в мальчишке было что-то необычное. Вы бы сами его узнали.
Стефан переглянулся с братом. Значит, этот юнец производит на людей впечатление.
– Что ж, хорошо. Я возьму с собой пятьдесят человек, а ты, Вильгельм, придержи здесь остальных на тот случай, если нас атакуют с другой стороны. Я хочу сам взглянуть на эту армию оборванцев. Брат, ты пойдешь со мной?
– Нет, я подожду, пока ты вернешься в лагерь с добычей.
Стефан и епископ только успели войти в шатер, как у входа появился стражник.
– Вам послание, сир. Говорят, срочное.
Епископ взял восковую дощечку и передал ее Стефану.
– Кто его доставил? – спросил он.
– Какой-то незнакомец отдал дощечку стражникам, стоящим в карауле на краю лагеря, и сразу исчез.
Стефан нахмурился. Он зажег свечу в железном подсвечнике и, поднеся дощечку ближе к неровному пламени, вчитался в послание. Внезапно он расхохотался.
– Клянусь Господом и всеми его святыми, никогда не видел ничего подобного! – От смеха слезы потекли по щекам короля. – Ох, вот так спесивец, вот так негодяй! Господом клянусь, что за бесстыдник!
Епископ удивленно уставился на брата.
– Это – от мальчишки, Анри! Представляешь? У него хватило наглости попросить у меня денег! Его дядя и мать не захотели помочь ему, и он обещает немедленно покинуть Англию, если я пришлю ему денег, чтобы он заплатил своим людям. И напоследок напоминает мне о нашем близком родстве.
На лице епископа вспыхнула улыбка.
– У этого самонадеянного петушка есть, по меньшей мере, голова на плечах!
– Быть может, Роберт устроил нам ловушку, использовав мальчишку в качестве приманки? – уже более серьезно предположил Стефан.
Епископ поджал губы, взял у Стефана восковую дощечку и изучил содержание письма.
– Нет, выглядит вполне правдоподобно.
Стефан надел кольчугу и пристегнул к поясу меч.
– Чтобы не рисковать, я потребую, чтобы мальчишка вышел ко мне без сопровождающих, а наших людей спрячу за деревьями. Удостоверившись, что он действительно один, я протрублю в рог, люди выскочат из укрытия и схватят его.
– На твоем месте я не стал бы встречаться с юным Генрихом под своим именем, – посоветовал епископ. – Если ты назовешься королем, он может что-то заподозрить. Представься как один из лордов короля, уполномоченный вести с ним переговоры. Мальчишка ни о чем не догадается, ведь он тебя никогда не видел. Ну, ладно. Удачной охоты. – Епископ поднялся и вышел из шатра.
Вскоре в двери шатра показалась голова оруженосца.
– Ваша лошадь уже оседлана, сир. Люди ждут.
– Хорошо, через минуту я буду.
Стефан увидел в кожаной седельной сумке, лежавшей на земле, рог из слоновой кости, и наклонился, чтобы достать его. Запустив руку в сумку, он нащупал маленький кожаный кошелек, набитый серебряными монетами. Какое-то мгновение он колебался, затем медленно вытащил кошелек из сумки, взвесил на ладони, и сам не понимая, зачем, положил его в сумку, висевшую на поясе. Затем повесил себе на шею рог, задул свечу и вышел из шатра.
Было еще темно, когда Генрих почувствовал, что кто-то трясет его за плечо, стараясь разбудить.
– Посланец от короля Стефана, – взволнованно прошептал офицер.
Генрих отбросил плащ, служивший ему одеялом, и резко сел, протирая глаза.
– Он привез деньги?
– Думаю, да, – ответил офицер. – Он потряс кожаным кошельком, в котором что-то звенело.
– Он один?
– Кроме него, я больше никого не видел и не слышал, однако мне это не по душе. Похоже на ловушку. Я предпочел бы унести ноги, пока еще не поздно.
– Ты труслив, как старуха! Если он приехал с деньгами, то все в порядке. – Генрих ухмыльнулся. – Бояться нечего.
Он торопливо оделся, огорченно отметив, что одежда его грязновата и дурно пахнет. Розоватый отсвет неба между деревьями возвещал близкую зарю. Генрих последовал за офицером туда, где его ожидал высокий незнакомец, державший коня за уздечку. Хотя было еще слишком темно, чтобы отчетливо разглядеть лицо посланника, Генрих заметил в его осанке что-то необычное. Перед ним наверняка был не простолюдин, а какой-то знатный лорд. Стараясь скрыть возбуждение, Генрих распрямил плечи и гордо поднял голову.
– Генрих Анжуйский? – тихо спросил незнакомец. Генрих кивнул, и тот приблизился к нему на несколько шагов. – Король Стефан оказывает честь своему племяннику. Он желает узнать, с какими намерениями вы прибыли в Англию.
Генрих почувствовал, что лицо его заливает краска смущения. Он прочистил горло.
– Ну, по правде говоря, я рассчитывал помочь матери, но обстоятельства сложились не в нашу пользу.
– Я вижу. Сперва пошли слухи, что вы высадились с тысячей человек. Вы получили помощь от графа Жоффруа или от вашей матери?
