Текст книги "Не женское дело (Тетралогия)"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 99 страниц)

Именно так высказалась Галка, когда узнала, что в соседние комнаты наконец-то въехало посольство его католического величества короля Испании. Но когда гостям из Сен-Доменга стало известно имя посла, они дружно заподозрили, что тут не обошлось без некоей договорённости между Людовиком Четырнадцатым и испанской королевой-регентшей Марианной. А как иначе можно объяснить тот факт, что послом, на которого возложили обязанности подготовить почву для мирных переговоров, оказался отставной вице-король Новой Испании дон Антонио Себастьян де Толедо Молина-и-Салазар? Этот знал пиратов как облупленных, и наверняка отрастил на них несколько весьма острых зубов. Но Галка слышала об этом испанце и другое: это был не только ловкий политик и интриган. Дон Антонио в своё время создал буквально из ничего разведслужбу Новой Испании, структуру которой пираты Сен-Доменга взяли за пример для построения аналогичной конторы у себя. А это означало, что главе внешнеполитического ведомства республики – то есть Галке – придётся туго. Уж больно соперник серьёзный. Но Галка радовалась. Теперь, по крайней мере, у неё появился шанс, во-первых, выяснить, насколько Испания желает мира и что готова за него отдать, а во-вторых, есть хороший предлог отвертеться от осточертевших прогулок с его величеством. «Величество! – возмущалась она наедине с Джеймсом (как обычно в таких случаях переходя на русский язык). – Мнит себя чёрт-те кем, а на деле весь его государственный ум находится в голове у месье Кольбера! О чём бы мы ни говорили, обязательно свернёт на тему „ниже пояса“! Абсолютный монарх, чтоб его…» И Джеймс, и вся «банда» вполне разделяла это мнение, но поделать они ничего не могли. Ведь и правда: абсолютный монарх…

Первого июня король дал аудиенцию дону Антонио со свитой. В том же Салоне Дианы. Но, поскольку Франция и Испания находились в состоянии войны, приём был достаточно холодным и надолго не затянулся. Испанец со свитой покинул салон с очень нехорошим предчувствием: следовало немедленно отписать в Мадрид, а что отписывать? Делать внешнеполитические выводы исходя только из одного неприязненного отношения короля? Он, конечно, властитель Франции, но ещё не было встречи ни с маркизом де Помпонне, [119]ни с Кольбером, ни с этой пиратствующей дамой. Встречаться с пираткой у благородного испанца не было никакого желания, но Кубу, увы, можно вернуть только с её согласия. И то если предложить что-нибудь взамен. Так что ему, дону Антонио, сейчас никто бы не стал завидовать…

– Дон Антонио, – в дверь тихонько постучал капитан Альварес, несший караул у покоев господина посла. – Могу я войти?

– Входите, капитан.

«Что там ещё случилось?..»

– Дон Антонио, – молодой офицер учтиво поклонился. – Некая молодая дама просит принять её.

– Я не принимаю молодых дам в столь позднее время, Альварес, – раздражённо ответил посол.

– Но эта дама – генерал Санто-Доминго, сеньор.

Несколько секунд дон Антонио осмысливал услышанное. Сама просит о встрече? Тут возможны лишь три варианта: либо эта женщина сошла с ума, либо её дела идут не так уж гладко, либо она ведёт самостоятельную политику в обход короля Франции. Последнее было куда более вероятно – исходя из того, что дон Антонио знал об этой даме.

«Интересный расклад, – мысленно усмехнулся он. – Если всё так и есть, то игра становится довольно интересной».

– Просите, – кивнул он капитану.

Альварес исчез. Не прошло и полминуты, как дверь снова открылась. В комнату вошли двое. Дон Антонио не знал этих людей в лицо – не довелось встречаться даже в его бытность вице-королём, – но если верить словесным портретам, составленным его службой, то к нему в гости препожаловали мистер и миссис Эшби. Первый штурман пиратского флота и «генерал Мэйна» собственной персоной… Дама верно оценила его ироничный и немного ностальгический взгляд.

– Вы бы дорого дали, чтобы наша встреча произошла на пять или шесть лет раньше, дон Антонио, – она любезно улыбнулась.

– Неисповедимы пути Господни, сеньора, – пожилой гранд усмехнулся в ответ. – Присаживайтесь. И вы, сеньор Эшби, тоже. Надо полагать, вы не просто так решили побеспокоить старика в такое позднее время.

– Нам есть что обсудить, не так ли? – дама присела в кресло как раз напротив письменного стола, за которым сейчас сидел дон Антонио. – Причём именно в таком конфиденциальном режиме.

Дон Антонио понимающе кивнул. Похоже, дама не склонна складывать все яйца в одну корзину. Похвально.

– О чём же вы собрались со мной беседовать, донья Алина? – спросил он, отложив перо и закрыв чернильницу.

– Об условиях, на которых Сен-Доменг готов подписать мирный договор с Испанией.

– И каковы же вашиусловия? – Ещё четыре года назад дон Антонио, подивившись несусветной наглости разбойников, тут же приказал бы повесить их. Но увы, он уже не вице-король Новой Испании, а эта сеньора уже не просто пиратка.

– Давайте договоримся сразу, дон Антонио: я сейчас выложу вам наши требования, а там поторгуемся насчёт уступок. Идет?

– Как вам будет угодно, – согласился испанец. – А как же его величество король Франции?

– Сен-Доменг – самостоятельное государство, – хитро прищурилась дама. – Мы союзники Франции, но союзничество ещё не означает полной зависимости во внешней политике. Хотя вы-то как раз понимаете это лучше всех.

– Что ж, – сеньор де Толедо одобрительно кивнул. – Я готов выслушать ваши условия.

Супруги переглянулись. И от того, какая едкая улыбочка тронула губы мистера Эшби, дон Антонио понял одно: сейчас Испанию начнут обдирать как кочан капусты. И, что самое смешное, ему придётся проглотить большинство этих горьких пилюль. Ведь испанский флот в Вест-Индии благодаря усилиям пиратов, превратившихся в хорошо организованную армию, уже практически перестал существовать. А за спиной этой маленькой женщины, пусть она ведёт сколь угодно самостоятельную политику, всё равно стоит сильная Франция…

А наутро плохо выспавшуюся Галку не без труда разбудил столь же плохо выспавшийся Джеймс. Они часов до трёх пополуночи спорили с испанцем насчёт условий Сен-Доменга, и это был только первый раунд переговоров. Предстояло ещё помотать друг другу нервы на предмет уступок, а для этого нужны были более свежие сплетни.

– Тебе письмо, Эли, – Джеймс растормошил жену в десятом часу. – Письмо с Тортуги, так что поднимайся, моя дорогая. Думаю, важные новости.

– С Тортуги? От Жана? – Галка с усилием протёрла глаза и схватила конверт, надписанный корявым почерком Жана Гасконца. – Кофе бы чашечку…

– Если хочешь, я распоряжусь насчёт кофе.

Галка, уже сломав печать и развернув листок грубоватой бумаги, углубилась в чтение. Только рассеянно кивнула.

– Чёрт! – Джеймса, накинувшего халат, уже в дверях догнал радостный писк жёнушки. – Джек, тут такая новость! Вот, почитай!

Спрыгнув с кровати, она подскочила к мужу и сунула ему письмо под самый нос. Эшби давно привык к взрывному характеру супруги и спокойно взял у неё письмо… Жан Гасконец особой грамотностью не отличался, и его закорючки разобрать было мудрено. Но Эшби уже не в первый раз читал послания нынешнего губернатора Тортуги. А прочитав это, тоже чертыхнулся.

– Удалось, – он не смог сдержать довольную улыбку. – Всё-таки удалось, Эли!

– Теперь нужно сделать так, чтобы это было не напрасно, – Галка радостно поцеловала его и помчалась одеваться.

Вообразив, какое лицо будет у дона Антонио, когда и ему сообщат ту же новость, Эшби довольно улыбнулся. Хоть и не ко всем испанцам он испытывал обычную для англичанина-пирата нелюбовь, но дон Антонио не попадал в число приятных исключений.

В дверь робко поскреблись.

– Кто там? – поинтересовался Джеймс, уже зная, что это кто-то из прислуги. Но всё же спросил. Для порядка.

– Послание от его величества для мадам, – последовал ответ.

Джеймс приоткрыл дверь.

– Давайте.

– Но это послание для мадам, сударь, – лакей, видимо, боявшийся пиратов до дрожи в коленях, втянул голову в плечи.

– Мадам ещё не одета. Я передам, – Эшби взял с неизменного серебряного подноса надушенный листок, перевязанный ленточкой, и захлопнул дверь перед носом опешившего слуги.

Супруги Эшби давно приучились одеваться быстро. Потому уже через две минуты Галка, застегнувшись на все пуговицы и надев перевязь со шпагой – королевским подарком, – несколько раз провела гребнем по гриве волос. И подцепила со столика королевскую записку.

– О! – хитро прищурилась мадам генерал. – Он,наверное, тоже получил почту из Вест-Индии. Вызывает для срочного и важного разговора.

– Если они сейчас посмеет к тебе приставать…

– Джек, опять ты мне на любимый мозоль наступаешь… – обречённо вздохнула Галка. – Но я думаю, если правильно себя повести, новости из-за океана станут нашим пропуском домой. Вон из этой престижной тюрьмы!

– Хорошо бы, – хмыкнул Джеймс. Он был настроен не так оптимистично. – Иначе Жером совсем расклеится, а Граммон начнёт приставать к тебе, к маркизе де Монтеспан и к самой королеве – ибо всех прочих дам он уже поимел.

В отличие от всех предыдущих встреч, эта происходила не в парке или в каком-нибудь салоне, а в личном кабинете короля. Деловая обстановка Галке в общем понравилась: стол с тяжёлым позолоченным письменным прибором (хотя злые языки поговаривали, будто король Франции не умеет ни читать, ни писать), шкафы, полные книг, картины на стенах, богатая роспись. Всё в тёмных неброских тонах, дабы яркие цветовые гаммы не отвлекали монарха от государственных дел. Сам король, сегодня одетый в красное, выглядел так, будто тоже лёг в три часа ночи. Может, так оно и было. Во всяком случае, если Галке удалось скрыть следы недосыпа – умывание холодной водицей творило чудеса, – то его величество о том не позаботился.

– Мадам, у меня для вас хорошая новость, – без всякого предисловия начал Людовик. – Час назад мне передали письмо весьма занятного содержания. Речь идёт о довольно любопытных событиях в Вест-Индии.

– О Юкатане? – тонко улыбнулась Галка. – Если это так, то мне передали письмо точно такого же содержания.

– Ваших рук дело?

– Моих, – призналась женщина.

– Поздравляю, мадам, вы делаете поразительные успехи в тайной войне с Испанией, – устало улыбнулся король.

– У нас общий враг, сир. Почему бы не усложнить ему жизнь, если подворачивается такая возможность? – Галка и тут уже успела прославиться тем, что садилась без приглашения. – Дон Хуан Коком – королевской крови. Его восстание нельзя расценивать как мятеж против испанской короны. Он борется за свои законные права. А мы можем получить сильного и далеко не бедного союзника на континенте.

– Кубинский диктатор Фуэнтес тоже рассматривался вами как союзник. Но насколько он был хорош в роли мстителя, настолько же он плох в роли государственного деятеля.

– Ещё неизвестно, недостаток ли это или всё же достоинство, – усмехнулась Галка. Разведка Франции работает отлично, у короля самые свежие данные. А дону Иниго де Фуэнтесу, на её взгляд, действительно было далековато до Фиделя Кастро. – Страну он отвоевал, независимость объявил, а вот что с ней теперь делать до сих пор не понял. И вот тот, кто ему всё объяснит, сможет снять на этом неплохой навар.

– Что вы имеете в виду?

– Куба – это просто сокровище, – проговорила Галка. – А сидит на нём человек, для которого вершиной прогресса до сих пор является сахарный заводик. Грех этим не воспользоваться.

– Когда Куба была под властью Франции, вы рассуждали иначе, мадам, – Людовик откинулся на спинку кресла.

– Пока шла война, там побывали мои люди…

– И?..

– …и сделали кое-какие открытия из области геологии. Если при более детальном исследовании их данные подтвердятся, лет через пять на всех кораблях флотов Франции и Сен-Доменга будет стоять стальное вооружение. [120]Причём независимо от того, что думает на сей счёт дон Иниго.

– Это означает колоссальные затраты на перестройку всех кораблей… – задумался король. – Увы, война поглощает слишком много средств.

Галка могла бы добавить, что средства поглощаются не только войной, но скромно промолчала. Постройка Версаля влетала далеко не бездонному французскому бюджету в копеечку, а мадам де Монтеспан – война там или не война – тоже обходилась его величеству в кругленькую сумму. Доля короля от картахенской добычи составила около семнадцати миллионов ливров. И из этих семнадцати почти восемь ушли на маркизу. За карточным столом она проиграла четыре миллиона шестьсот тысяч! [121]По тем временам – гигантское состояние. Всё прочее пошло на обустройство её роскошного дворца в Кланьи. Галка хоть и не любила сплетников, но полезные сведения из их болтовни выуживать умела.

– Значит, нужно заключить мир, – это всё, что она позволила себе сказать вслух. – Голландия уже готова к переговорам. А испанец, наш сосед по флигелю, просто скиснет, когда ему сообщат о восстании на Юкатане. Впрочем, я могу и не дожидаться, пока ему придёт письмо из Мадрида, сама пойду… обрадую.

С этими словами Галка поднялась и сделала шаг в сторону двери.

– Мадам, вы желаете поделиться с Францией достижениями науки Сен-Доменга в обмен… на что? – в голосе его величества послышалась нотка лукавства.

Мадам генерал обернулась.

– В обмен на добрую дружбу, разумеется, – ровным, ничего не выражающим голосом проговорила она. – Может быть, отложим этот разговор на более удобное время?

– Какое же время будет для вас удобным, мадам? – теперь Людовик подпустил побольше холодной иронии. – Утром вы заняты туалетом, перепиской и общением со своими офицерами, вечера проводите в кругу моих приближённых, ночи отдаёте своему супругу. Только днём вы изволите уделить мне пару часов, да и те посвящаете разговорам о политике. Мне надоела эта двусмысленность, мадам. Будьте любезны определиться.

– В таком случае скажите откровенно – чего конкретно вы от меня хотите?

– Я хочу, чтобы нас связывали отношения более приятные, нежели добрая дружба.

«Что, прямо здесь и сейчас? Блин! Да чтоб тебе икнулось десять тысяч раз, любвеобильный ты наш! – вскипела Галка. – Тебе не мои мослы нужны, а кое-что другое!»

– Откровенно, – обманчиво мягким голоском мурлыкнула пиратка. – По-моему, кое-кто торопит события.

– А мне почему-то кажется, что напротив – события торопят кое-кого. Потому что одна хорошо известная нам обоим дама должна будет вскоре покинуть Францию.

– У этой дамы столько дел, должно быть, накопилось за время её отсутствия… – Галка чуть-чуть прищурилась. И если бы рядом с королём случился человек, хорошо изучивший повадки генерала Сен-Доменга, то он бы непременно отсоветовал его величеству продолжать разговор в том же ключе.

Она точно не могла этого утверждать, но король всё-таки тоже был эмпатом. Его величество уловил холодок опасности, исходивший от женщины, и решил немного поосторожничать. Бережёного, как говорится…

– Да, конечно, – проговорил он, словно потеряв интерес к прежней теме. – Но сперва вам придётся завершить кое-какие дела здесь, мадам. Испанец наверняка не обрадуется новостям, а если вы изволите подать их ему в соответствующей форме, то дон Антонио будет вынужден пойти на более обширные уступки при переговорах. Если, конечно, Юкатан – единственная плохая новость для Испании, – добавил он, холодно улыбнувшись. – Наверняка вы приберегли что-нибудь ещё.

– Пусть это будет маленьким сюрпризом, – Галка ответила ему натянутой улыбкой.

– Будьте сегодня в два часа в Салоне Венеры, мадам. Я пригласил туда блестящее общество, мы приятно проведём время, слушая ваши занятные рассказы о Вест-Индии.

«Мои занятные рассказы о Вест-Индии до сих пор мало кого интересовали, – думала Галка, облегчённо переводя дух и в то же время ощущая смутную тревогу. – И что это за „блестящее общество“? Блин, да чтоб я ещё когда-нибудь по своей воле сунулась в это осиное гнездо!..»

И всё-таки она была рада, что уходила из кабинета всё ещё не в статусе королевской фаворитки. Она лучше всех понимала: при её неказистой внешности мужчины могут клевать либо на её власть, либо на силу её флота, либо на возможность заполучить новейшее оружие. Власть у короля Франции куда как побольше её собственной. Флот его количественно превосходил флот Сен-Доменга в несколько раз… если только адмирал Рюйтер как следует не проредил его у Сицилии. А вот насчёт оружия… Словом, Галка понимала одну простую вещь: ещё несколько дней – и ничто не сможет предотвратить смены её статуса. Если королю взбрело в голову заполучить в постель именно её, он своего добьётся. Но Джеймс… Джеймс в таком случае мог сделать что-нибудь экстремальное и самоубийственное. Ведь для него измена любимой женщины стала бы крушением всей жизни. Не ради себя – ради него Галка должна была как можно скорее покинуть Версаль.

Бежать? Если придётся – то и бежать.

8

«Блестящее общество», на которое намекал король, как выяснилось, состояло из него самого, мадам де Монтеспан и парочки знакомых по прежним раутам молоденьких фрейлин. На вид ангелы, по уму – курицы. Маркиза оправилась после родов и снова была похожа на себя прежнюю – «великолепную Атенаис». До сих пор маркиза и генерал Сен-Доменга виделись лишь пару раз. Но сегодня король решил окончательно стравить двух женщин – фаворитку и кандидатку на эту должность. А фрейлины уже, как сороки, растрезвонят по Версалю каждое словечко, которое будет здесь произнесено… Галка почувствовала, что звереет. Но всё же ей удалось выдавить из себя любезную улыбочку и приветливо кивнуть прелестной «султанше».

– Рада видеть вас в добром здравии, маркиза, – проговорила она. – Как ваша малышка?

– Спит. Мадам Скаррон [122]прекрасно смотрит за детьми, – отмахнулась прекрасная де Монтеспан, слегка тряхнув своими великолепными кудряшками, волнами ниспадавшими на плечи. Она и впрямь была прекрасна, на её фоне генерал Сен-Доменга внешне выглядела очень блекло. – Как вам понравился Версаль? Очаровательный парк, не так ли?

– С тактической точки зрения – просто кошмар, – Галка снова улыбнулась, на этот раз весело. – Не завидую тем, кому в случае – упаси Боже! – нападения врага придётся этот объект защищать.

– Вы обо всяком месте станете судить как о плацдарме? – алые губы маркизы сложились в слегка презрительную усмешку.

– Таково одно из самых неприятных свойств военного человека.

– Даже если речь идёт о даме?

– Кто бы он ни был.

– О, я бы никогда не рискнула соперничать с мужчинами на этом поприще, – улыбка маркизы была любезно-язвительной. – Такое неблагодарное занятие.

– Никогда не говори «никогда», – задумчиво ответила Галка. Эта дипломатичная перепалка надоела ей, едва начавшись.

– Расскажите нам о Сен-Доменге, мадам, – король счёл нужным прекратить словесную дуэль двух женщин. – Полагаю, мадемуазель де Людр и мадемуазель де Лесаж тоже не откажутся послушать, хотя мадемуазель де Лесаж сама недавно вернулась из Нового Света.

Галка поняла намёк, и не стала прохаживаться насчёт братца этой куколки, шевалье де Лесажа, незадачливого вице-губернатора Кубы. Хотя на языке вертелись едкие словечки.

– Кто-то называет Сен-Доменг раем на земле, – начала Галка, послав куда подальше и политику, и альковные интриги его величества. – Там не бывает зимы, там экзотические деревья растут прямо под твоим окном, там снимают по два-три урожая в год… Кто-то назовёт этот остров адом на земле. Бесконечная жара, духота, москиты, испарения болот, лихорадка, ураганы… не говоря уже о людях. Словом, Сен-Доменгу нельзя дать однозначную оценку. Истина, как всегда, лежит где-то посередине. И всё же это единственный в мире остров, на который я буду возвращаться всегда, что бы ни случилось… Там меня ждёт мой сын…

Трудно было сказать, о чём именно думал король, слушая рассказ гостьи из-за океана. Лицо его было похоже на маску равнодушия. Но Галка чувствовала отголоски тщательно скрываемых эмоций. Он беспардонно сравнивал неординарных женщин, сидевших перед ним (глупенькие фрейлины, понятно, не в счёт, их пригласили для мебели и разноса сплетен). И если мадам генерала не обманывали ощущения, то его величество решил не заморачиваться с выбором. Гарем – он и в просвещённой Франции гарем.

«Плохо, – подумала Галка, увлечённо рассказывая о красоте тропической природы Сен-Доменга. – Местные сплетники трепались, будто он уже сводил за одним столом двух фавориток – Лавальер и эту кудрявую кралю. И где теперь Лавальер? В монастыре, грехи замаливает. А Монтеспан, если надо, по трупам пойдёт… Нет, правду говорил Билли: моя стихия – честный бой. Ножи в спину, интриги и яд в стакане точно не мой стиль… Надо отсюда срочно выгребаться, а как?.. Кстати, а где тут квартирует английский посол, и в Версале ли он вообще обитает? А то Англия тут как-то вовсе не представлена, что странно. Надо бы с ним переговорить без свидетелей…»

– Нет, шевалье, я думаю, не стоит обращаться к Вуазен. Мадам Эшби хочет как можно скорее уехать отсюда, и это меня вполне устраивает.

– Маркиза, вы ведь знаете, каким привязчивым может быть его величество. Кроме того, ему наверняка хочется отведать это… острое заморское блюдо. Что если он успеет сойтись с ней до её отъезда?

– Скорее всего, так и случится. Но я сегодня говорила с ней. Она не стремится занять моё место возле короля. Ей куда дороже её собственное – в Сен-Доменге. Потому, шевалье, оставьте эту мысль. Пусть спокойно едет. Она в любом случае сюда больше не вернётся.

…Увы, отец мой, от мысли вовлечь маркизу де Монтеспан придётся отказаться. Однако дело должно быть доведено до конца. Буду действовать на свой страх и риск…

9

– Сеньора, мне чертовски неприятно это слышать, – дон Антонио словно лимон съел, но что он мог поделать? – Если индейцы Юкатана подняли восстание, и если их авантюра увенчается успехом, требования тоже должны выдвигать индейцы Юкатана.

– А я, дон Антонио, сейчас представляю интересы дона Хуана Кокома, – ответила Галка. – Это являлось одним из пунктов нашего соглашения.

– То, что вы ведёте интриги против Испании, ещё можно понять. Но дон Хуан!..

– Майя – люди гордые, и с очень хорошей памятью…

Плохое настроение дона Антонио можно было понять: с Юкатана в Испанию везли тонны ценнейшего «кампешевого» [123]дерева, не говоря уже о маисе и прочих продуктах. Чувствительный удар ниже пояса. Особенно с учётом долгов, в которые забрался Мадрид ради продолжения войны с Францией. Но у французов был Кольбер, умевший выколачивать деньги для своего короля. А в Эскуриале такого толкового министра финансов уже давненько не видывали. Плюс расточительные привычки королевы-матери, казнокрадство знатнейших грандов в метрополии и в колониях, постоянные военные поражения. Одни убытки. Одним словом, радоваться нечему. А пиратка требует не только признания независимости Сен-Доменга, Кубы и Юкатана, не только признания за кораблями под флагами этих… земель права свободного плаванья в водах Мэйна и торговли во всех испанских гаванях. С этим ещё можно скрепя сердце смириться. Но ей нужны острова! Пусть это необитаемые клочки суши вроде Моны и Навассы, но если они зачем-то нужны пиратам, то наверняка сгодились бы и Испании. В особенности остров Мона, позволяющий контролировать пролив между Эспаньолой и Пуэрто-Рико – настоящими «воротами» Испанского моря… Дон Антонио ещё не знал, какова именно будет реакция её величества, но в то, что Мадрид с лёгкостью согласится пойти на такие уступки подлым разбойникам, верил с трудом. Так что переговоры предвидятся весьма трудные. А если требования пиратов поддержит Франция – тем более.

Дон Антонио вынул из папки лист дорогой бумаги и, обмакнув перо в чернильницу, аккуратно вывел пышную титулатуру…

«Одно из двух: или он действительно того… втрескался, или притворяется. Но как правдоподобно!»

Король, едва касаясь пальцами, нежно гладил её жёсткую ладонь.

– У меня руки моряка, а не придворной дамы, – глухо проговорила Галка. Мраморная скамейка, облюбованная ими для приватных бесед, успела изрядно под ней нагреться, а цветущий куст источал совершенно неповторимый аромат. Но она не замечала ничего. Ведь никогда ещё ей не было настолько плохо.

– И это уже никогда не сойдёт? – тихо спросил король, целуя её пальцы.

– Пока не расстанусь с флотом – нет.

– Но вы с ним не расстанетесь.

– Флот – моя жизнь, – генерал Сен-Доменга позволила себе мрачную усмешку. – И не будь под моим началом такого флота и такого оружия, вряд ли я была бы приглашена сюда.

– В этом есть доля истины, – признался его величество. – Зная вас только по вашим письмам, я рассуждал с чисто практической точки зрения. По сравнению с европейскими флотами ваш невелик, но его сила не в числе. И даже не в новых пушках. Без толкового и решительного флотоводца даже самый лучший флот – не более чем скопление кораблей… Личное знакомство решило очень многое… Вы скоро едете?

– Да. В течение недели утрясу все дела – и в путь.

– Подарите мне эту неделю.

– А если я скажу «нет»?

– Мадам, мне горько это говорить, но если вы не исполните мою мечту, я разрушу вашу.

– Это угроза?

– Это факт, мадам.

– Принуждение к сожительству, – мрачно усмехнулась Галка. – Статья пятьдесят вторая Уголовного кодекса республики. В отличие от статьи пятьдесят первой – принуждение к браку, в том числе с корыстными целями – квалифицируется как тяжкое преступление и карается каторжными работами на срок до семи лет.

– Во Франции закон – моё желание, мадам, – король по-прежнему не повышал голоса и всё так же нежно гладил её пальцы. – Если я полюбил женщину, то она будет моей, даже если она властительница далёкого острова. В противном случае её судьба и судьба её близких незавидна. Подумайте, мадам: ваша неуступчивость может стоить Сен-Доменгу будущего.

Впервые за многие годы Галка не знала, что сказать. Будь она, как прежде, пираткой без своей гавани и крыши над головой, ничто бы не удержало её от резкой отповеди. Мол, идите-ка вы, ваше величество… Но сейчас за каждым её словом стояла судьба Сен-Доменга. Заокеанская республика двух лет от роду никак не могла рассчитывать на равную с Францией роль в политике. Генералу Сен-Доменга было до чёртиков тошно и противно, ужас как не хотелось ломать себя через колено, но как теперь выкрутиться, не навредив своей стране?

– Что с вами? – король даже слегка испугался, увидев изжелта-бледное лицо женщины и её мрачнейший взгляд. – Вам дурно?

– Думаете, так легко принять решение? – сипло – горло словно удавкой перехватили – вытянула из себя Галка.

– Что же вас останавливает? Почему вы заставляете меня страдать?

«А на мои страдания ты давно болт положил?» – с ненавистью подумала Галка. Но вслух она сказала совсем другое.

– Если я скажу вам «да», я потеряю мужа, – всё ещё через силу выцедила она. – А если скажу «нет» – потеряю страну, которую люблю не меньше.

– Ваш муж никогда не узнает, я об этом позабочусь.

– И никто посторонний – тоже, – голос Галки упал до шёпота. Решение принято. Она переступила черту, из-за которой не было возврата. – Никто. То, что касается лишь нас двоих, должно оставаться между нами. В противном случае ничего не будет. В смысле – ничего хорошего.

– Обещаю, – король уже целовал её лицо, несмотря на бледность горевшее странным жаром. – Нет – клянусь! Наша тайна останется лишь нашим сокровищем… Милая моя…

– Не сейчас и не здесь, – Галка всё-таки нашла в себе силы удержать его на более-менее безопасном расстоянии. – За нами наверняка наблюдают.

– Разумная предосторожность, – король, подумав о том же, поумерил пыл. – Как же быть?.. Ах да, сегодня малый приём. И часов в семь пополудни мы смогли бы уединиться без опасения попасться кому-нибудь на глаза… Я надеюсь, вы не скажетесь больной?

– Нет.

– Тогда сегодня вечером вы сделаете меня счастливейшим человеком, ибо я действительно люблю вас и не желаю этого скрывать…

«Как там сказал этот шевалье де Лесаж в салоне? „Острое заморское блюдо“? Пожалуй, так. Мужчине следует немного разнообразить свой любовный рацион: сладкое быстро приедается…»

«Сдохнуть бы. Прямо сейчас, чтоб потом долго не мучиться…»

В самом деле, если она помрёт, это будет, пожалуй, наилучшим выходом из ситуации. Но… Вызов какого-нибудь бретёра на заведомо проигрышную дуэль исключался: у неё дипломатический иммунитет, и никто не рискнёт портить королю настроение из-за какой-то скандальной дамы. Устроить пищевое отравление при помощи поедания всего подряд она уже пыталась. Но после семи лет поглощения хреноватой солонины с грогом (то есть тухлой водой, разведенной ромом) её желудок не проняло даже сочетание разнообразных солений и парного молока. А других способов избежать вечернего общения с его величеством Галка не видела.

В таких вот раздумьях она расхаживала по комнате. Джеймс пошёл обиняками вызнавать, где в данный момент находится английской посол; Жером и Хайме дрыхли после ночной пьянки с мушкетёрами (чуть флигель не разнесли, черти, пришлось рявкнуть на них как следует); Каньо как заперся с вечера в своей комнате, так и не показывается; шевалье де Граммон давно проснулся, но предпочитал валяться в постели с замусоленным романчиком в руках, одолженным у какой-то знакомой дамы. Если бы не юнги, Галка бы уже волком выла. Но оба Хосе так просили рассказать им что-нибудь о великих полководцах прошлого, что она сдалась. И сейчас истории из жизни Гая Юлия Цезаря – весьма популярного в те времена персонажа – стали для неё спасательным кругом… Мальчишки здорово посмеялись над занятным эпизодом из жизни великого римлянина, когда его взяли в плен местные пираты. За него, как водится, потребовали богатый выкуп. Но пока везли деньги, будущий император так успел надоесть джентльменам удачи чтением своих весьма посредственных стихов, что те, видать, уже рады были сами приплатить, лишь бы избавиться от этого чуда в тоге. Продолжение истории вышло очень не смешным: вскоре Цезарь здорово придавил пиратов и повелел казнить всех, кто не успел убежать…

– Подарок от его величества, мадам, – слуга поставил на столик вазончик с сахарными фруктами, а также длинную коробку, обёрнутую шёлком и перевязанную ленточкой.

Галка так хорошо отвлеклась от своих переживаний, что даже вздрогнула от неожиданности. Да, в это время обычно приносили всякие подарочки от его величества. То сладости, то цветы, то шкатулку с диковинкой. Один раз принесли шпагу. Вот ту самую, с которой Галка в последнее время и ходила. Что же в этой коробке? Она неохотно потянула ленту, сняла шёлковую обёртку. Под ней оказался плоский деревянный ларчик с нехитрой защёлкой. Откинув крышку, мадам генерал присвистнула от удивления: на чёрном шёлке сиял рубинами и бриллиантами великолепный кривой кинжал явно восточной работы. Причём не арабской, а индийской, ибо на ножнах был изображён танцующий многорукий Шива. Бесценный подарок. Галка вынула кинжал из ножен, полюбовалась на гравировку лезвия.