Текст книги "Не женское дело (Тетралогия)"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 99 страниц)

– Шевалье, вам не кажется, что вы преступаете границы дозволенного? – окрысился Джеймс.

– А вам не кажется, сэр, что вы чрезмерно горячи для англичанина? – Граммон вообще никогда за словом в карман не лез, и только потому до сих пор остался жив, что был отличным фехтовальщиком.

– Дружочек, ещё слово – и я тебя за борт выкину, – удивительно спокойным тоном сказала ему Галка. – Ничего, что я обратилась к тебе так фамильярно?

Шевалье фыркнул, но промолчал. Упрямая женщина. Ничто её не берёт, ничто не смущает. Впрочем, как и его самого.

– Пожалуй, я оставлю вас ненадолго, – процедил Джеймс, понимая, что если он сейчас не уйдёт с мостика, дуэли не миновать.

– Вот упёртый тип! – Граммон, едва Эшби спустился на шканцы, не преминул озвучить своё язвительное и нелицеприятное мнение о штурмане. – Угораздило же тебя выйти за такого зануду.

– Твои предложения? – поинтересовалась Галка.

– Брось его к чертям собачьим. Тебе нужен такой же безумец, как ты сама, а не это скучное создание.

– Шевалье, я сама определяю, кто мне по жизни нужнее, – проговорила капитан «Гардарики». – И вообще, скажи честно – только действительно честно! – ты поспорил на меня?

– Ну если быть действительно честным, то да, – скабрезно усмехнулся Граммон. Если он ещё не облапил эту женщину, то только из-за опасения получить от неё три-четыре дюйма железа под ребро. Ведь видел же, что и на неё действует его мужское обаяние, но, чёрт возьми, действительно боялся!

– С кем?

– С Лораном, с кем же ещё.

– Придём домой – обязательно поздравь его с победой, – улыбнулась Галка.

– Неужели?

– Ага. Я до ужаса стервозная дама, шевалье, и обожаю портить подобные игры кобелям вроде тебя.

– Значит, что можно королю, запрещено простому капитану?

Сказав это, Граммон тут же пожалел о своём длинном языке, и было отчего.

– Тьфу, блин! – озлилась Галка, яростно взмахнув руками. – Хотела бы я знать, какая зараза распускает про меня такие слухи! Уж не ты ли, красавчик?

– Эй, эй, Воробушек, потише, – с деланой весёлостью рассмеялся шевалье. – Уже и пошутить нельзя… Сказать по правде, я не верил в эту сплетню с самого начала. Ты ведь у нас… Всё, молчу, молчу! А вот маркиза, кстати, стерва ничуть не лучше тебя. Уверен, она тебя со всех сторон языком обтреплет.

– Думаю, маркизе будет малость не до того, – хмыкнула капитан «Гардарики», остывая. – Там кое-кто удружил ей по гроб жизни, нужно будет крепко повертеться, чтобы удержаться в фаворитках. А вот что касаемо нас с тобой, то давай откроем карты. В этомспоре победа тебе не светит. Почему – я думаю, не стоит объяснять. Ты умный, сам догадаешься.

– Ты права, Воробушек: шутки в сторону. – Весёлость Граммона мгновенно испарилась: теперь перед Галкой было его истинное лицо – жестокого беспринципного эгоиста. – Должен сознаться, поначалу я считал тебя ненамного лучше портовой швали в юбках – не обижайся, порядочных женщин в Мэйне в самом деле маловато. Да и сногсшибательной красотой ты не блещешь, сама ведь знаешь. Потом я увидел, чего ты стоишь как адмирал. Приятно удивился. Затем был Версаль и твоя игра с королём. Я посмотрел на всё это и понял, что завоевать тебя действительно большая честь. Что ты достойна стать моей единственной женщиной. И ты станешь ею. Я завоюю тебя, чего бы это мне ни стоило.

– Единственной, говоришь? – улыбка Галки была холодной и немного печальной, как зимний рассвет. – А я ведь уже стала твоей единственной женщиной. В смысле – единственной, кого ты не завоевал и не завоюешь никогда. В каком-то смысле это тоже неплохо, согласись.

– Я ещё не проиграл ни одного спора в своей жизни, – в голосе шевалье промелькнула хорошо скрываемая, но всё же ощутимая угроза.

– Не злись, – сказала Галка. – Что тебе важнее – дело или женщина?

– Сейчас для меня это одно и то же.

– А мне важнее всего дело. Важнее всего.Ты думаешь о Веракрусе, испанском золоте и моих костлявых прелестях. Я думаю сначала о Сен-Доменге, а потом уже о Веракрусе и прочем. Вот в чём разница между нами, хотя нас считают удивительно похожими. Да, мы с тобой, кроме отношения к жизни, похожи во всём. Даже в везении…

– Кстати, о везении, – в тёмных глазах шевалье промелькнула опасная искорка. – Ты не против, если мы доверим решение нашего спора судьбе? Бросим кости. Кому повезёт больше, тот и выиграл спор. Только одно условие: проигравший не смеет играть отступление.

– Я только раз поставила себя на кон и выиграла с большим трудом, – проговорила Галка, вспомнив свой самый первый день знакомства с командой «Орфея» и импровизированный спарринг по айкидо сразу с пятью противниками.

– Да, я слышал, как ты одна пятерых в песке вываляла. Но сейчас речь идёт не о боевом искусстве, а о чистом везении. Проверим, к кому из нас фортуна более благосклонна?

– А не боишься? Вдруг я выиграю, – лукаво прищурилась Галка.

– Когда ты переедешь на «Ле Арди», мне нечего будет бояться, а тебе – не о чем жалеть.

«Самовлюблённый ты тип, шевалье, и крупно недооцениваешь мой сволочной характер, – подумала женщина. – Если я перееду на „Ле Арди“, ты недолго пробудешь его капитаном. Вот чего бы тебе следовало бояться».

– Пошли, – она кивнула на сходни.

Парни, увлечённо бросавшие костяшки на бочке, не сразу заметили двух капитанов. А когда заметили, дружно смолкли, удивлённо уставившись на них. С чего это вдруг они заинтересовались игрой? А Граммон – игра шла в шесть костяшек – бесцеремонно смешал кубики.

– Не люблю игру на шесть костей, – сказал он, пальцем отобрав пару штук. – На две.

– На две, – согласилась Галка. – Бросай.

– Уступлю честь первого броска даме.

– Ну, как знаешь.

У Галки сейчас сердце, мягко говоря, было в пятках. Она бросила костяшки в стакан, мысленно обзывая себя последними словами и так же мысленно клянясь никогда ни за какие блага в мире больше даже не заговаривать об этом… Матросы понятия не имели, что за уговор был между капитанами. Только заметили, что Воробушек была непривычно бледновата, а Граммон пристально следил за каждым её движением… Оловянный стаканчик глухо стукнул о днище бочки. Галка пару секунд прижимала его к рассохшемуся дереву, затем резко подняла, открывая выпавшее число.

– Вот почему я никогда не сажусь играть, – она сказала это так спокойно, словно речь сейчас не шла о её судьбе.

А Мишель де Граммон – баловень судьбы, любимец женщин, удачливый пират, превосходный капитан – стоял, закусив до крови губу. Чувствовал он себя так, будто его мешком по голове стукнули.

Обе костяшки лежали шестёрками кверху…

– Вот, значит, как, – Граммон был, мягко говоря, неприятно удивлён. – Однако везёт тебе до неприличия.

– Тебе тоже.

– Ха! Если бы мне всегда везло так, как сегодня, я бы сейчас с крабами беседовал, а не с тобой!

– Чего ты дёргаешься? Сам же выставил условие – проигравший не играет отступление, – а теперь бесишься.

– Это первый спор, который я проиграл, – повторил шевалье.

– Всё когда-нибудь случается в первый раз…

Оба капитана не сговариваясь посмотрели на север. У горизонта, ещё недавно чистого и идеально ровного, на воде появилась едва заметная темноватая полоска.

– Рябь, – проговорил Граммон, сощурив глаза.

– Где рябь, там и ветер, – улыбнулась Галка, высказав то, что подразумевал её коллега. – Ну всё, кончились наши мытарства.

Шевалье окинул её каким-то странным взглядом.

– А жаль, – сказал он, словно отвечая на какую-то свою мысль. – Очень жаль. Мы бы на пару таких дел могли наворотить…

– У моей жизни есть смысл, и зовут его Сен-Доменг, – проговорила Галка. – Позволь узнать смысл твоей жизни?

Граммон, немного подумав, весело улыбнулся, добыл из кармана красивую резную трубку и сунул её в зубы.

– Выкину за борт, – улыбнулась в ответ Галка, заодно напомнив коллеге о правилах на её корабле.

– Меня или трубку? – последовал вопрос.

– По настроению: или тебя вместе с трубкой, или трубку вместе с тобой.

– Понял, – заржал Граммон. – Я вообще-то знал, что ты стерва, но не думал…

– …что до такой степени, – Галка засмеялась в ответ. Шевалье тоже был стервецом каких поискать, но и он не умел долго злиться.

…Джеймс не без некоторого удивления проводил взглядом шлюпку, на которой Граммон возвращался к себе.

– И он смирился с поражением? – хмыкнул штурман.

– Я на это даже не надеюсь, – ответила Галка.

– Не повторяй ошибку Причарда. На корабле должен быть только один капитан.

– О Джек, поверь – на эти грабли я точно не наступлю. Ещё пожить охота… По местам! – гаркнула она. Матросы, заслышав долгожданную команду, бросили свои дела, забегали по палубе и полезли на ванты. – Паруса поднять!

Не успели матросы закрепить шкоты, как огромные полотнища парусов, сперва провисшие, как тряпки, стали наполняться ветром.

– С Богом, братва. В добрый путь!

5

– Паруса прямо по курсу!

За двенадцать дней с момента, когда они миновали полосу штиля, это была не первая встреча с кораблями. По большей части то были купцы – голландцы, англичане, французы или португальцы. Даже попался один шлюп под датским флагом. Испанцев почему-то видно не было. Но эти корабли явно не имели отношения к торговому флоту. Впереди по курсу – а шли наши герои прямым ходом к островам Кайкос, чтобы завернуть затем на Тортугу – находилась большая военная эскадра, и если это враги, то приятного будет мало. «Гардарика» и оба фрегата шли бакштагом, и крепчающий восточный ветер не давал никаких шансов разминуться с возможной опасностью: там тоже наверняка заметили три крупных корабля и готовились к встрече. Теперь при всём желании не сбежишь – всё равно догонят. Впрочем, Галка и не собиралась никуда бежать.

– Орудия к бою, – скомандовала она. На всякий случай.

Три корабля продолжали идти, не меняя курса, прямо на неизвестную эскадру. Будь что будет.

– Наш флаг! – радостно заорал вперёдсмотрящий. – Наши!

У Галки в буквальном смысле челюсть отвисла. Если это «наши», да ещё в таком количестве, то это наверняка Билли. А если это Билли, то он явно вышел охотиться на крупную дичь. Уж не на испанский ли серебряный конвой, появление которого предвидел Граммон? Хорошая цель, только корабли после океанского перехода не очень-то готовы к полномасштабному бою. Ведь серебряные конвои испанцы всегда хорошо охраняли… Матросы на «Гардарике» такими рассуждениями не заморачивались. Известие, что впереди по курсу свои, обрадовало их, как вид родной гавани. Свои! Вскоре не только марсовые, но и находившиеся на палубах разглядели два больших линкора – чёрный и красный, – а при них десятка полтора кораблей поменьше.

– «Сварог», «Перун», «Бесстрашный», «Вермандуа»… – Джеймс перечислял корабли, попадавшие в поле зрения его знаменитой трубы. – Кордебаталия под началом Дуарте. Да, Эли, тут только нас не хватало…

– …для полного дурдома, – усмехнулась Галка, реквизировав у него трубу – свою-то всегда отдавала марсовым. – Представляю, как сейчас потирает ручки наш друг де Граммон. Это ведь не испанских каботажников у Балеар пограбить, чтобы выместить на испанцах злость, накопившуюся в Версале. Это серебряный конвой с нехилой кучей денег в трюмах… Кстати, Джек, – дражайшая супруга дёрнула Эшби за рукав, – как ты думаешь, какой суммой исчисляются долги испанской казны? Войну они ведут, а притока золота и серебра из колоний нет уже второй год.

– Думаю, этот конвой для них очень важен, – улыбнулся Джеймс.

– А если он для них очень важен, и мы его перехватим – что тогда?

– Тогда Испания вылетает из войны, как пробка из бутылки. С территориальными потерями, уроном престижа и большой дыркой вместо казны.

– Хороший повод прибрать к рукам кое-что из их колоний, не так ли? – Галка заговорщически подмигнула мужу. – А пока что поднимемся к Билли на борт. Соскучилась я по этому обормоту, честное слово, будто он мне действительно родной брат…

Солнце едва миновало зенит, когда шлюпки с «Гардарики», «Амазонки» и «Ле Арди» пришвартовались к чёрно-золотому борту гиганта «Сварога». А там их уже встречали – Билли, Геррит, Влад, Дуарте, де Графф… Словом, вся весёлая компания закатилась в огромную капитанскую каюту поделиться новостями и отпраздновать встречу, пока матросы праздновали то же самое на палубе: по приказу Билли из трюма извлекли пять бочек рома, а кок с помощниками уже старался насчёт закуски.

– Ну, теперь-то рассказывай, Воробушек, чего вы там в Версале так долго делали, – смеясь, затребовал Билли, когда шумная компания, состоявшая из господ капитанов и офицеров, расселась по стульям и табуретам.

– Делали? – покривилась Галка, остыв от веселья: встреча с друзьями – а ведь это не просто пиратская тусовка, это действительно была компания друзей – её неподдельно обрадовала. – Да ни хрена мы там не делали, если честно. Спали, ели, гуляли по парку… Правда, кое-кто времени даром не терял. Уж не знаю, скольким знатным фамилиям шевалье де Граммон там понаделал наследников, но коллекция батистовых платочков в его каюте впечатляет, – добавила она под всеобщий хохот. И громче всех ржал сам шевалье. – Мне пришлось чуть не каждый день заниматься политикой в обществе его величества и министра Кольбера. Занятие не из приятных, но парочку полезных бумажек я привезла. Надеюсь, месье Аллен обрадуется. А в остальном – ничего интересного. Есть места получше и компания поприятнее… А вы тут как, братва? Что там дома?

– Да всё, можно сказать, в порядке, – Билли откинулся на спинку стула, и только сейчас Галка заметила: у него при поясе болталась не абордажная сабля, а великолепный восточный клинок, украшенный замысловатой вязью арабских письмен. – У немца, правда, что-то в оружейной мастерской рвануло, так он день и ночь возится, чего-то придумывает, чтоб это больше не повторялось. Потом рыбаки кубинские, что на Тортуге и в Пти-Гоав пристроились, а потом подались обратно, снова к нам побежали. Там у них жрать нечего, так ещё и обирают не хуже этих французских красавцев. Жан в Гавану собирался наведаться, дать по черепу этому Фуэнтесу, чёрт его дери.

– Ты не рассказал, почему мы здесь, – напомнил Влад.

– А да, верно, – Билл хлопнул ладонью по столу. – Неделю назад – мы как раз такелаж в порядок приводили – приходит письмецо от одного типа из Веракруса. Ну, купчишка из тех, что на крючке. А я и по-английски-то читаю с трудом. Пошёл к Року. Он как перевёл – у нас обоих глаза на лоб полезли! Шестьдесят четыре борта, из них семнадцать больших галеонов по шестьсот-семьсот тонн только со слитками серебра! Остальные с золотишком, камнями и богатыми испанцами, которые сейчас твёрдо намерены смыться на родину вместе со всем своим барахлом. Мы как прикинули, сколько это может стоить, чуть не охренели!

– Говори за себя, приятель, – подмигнул Галке Геррит. – Подумаешь – каких-то сто двадцать с лишним миллионов песо. Всего-навсего двухлетний расход Испании на военную кампанию.

Вся честная компания снова грянула хохотом.

– Точно, нам на мелкие расходы в самый раз, – смеялась Галка. – Ну а что насчёт охраны конвоя?

– По словам купчишки – девять фрегатов. Девять! – воскликнул Билли. – И на те напихали всяких сухопутных крыс, бегущих от наших индейских друзей. Во всём Мэйне у донов не нашлось больше военных кораблей, способных обеспечить охрану такой эскадры!.. Я тоже сперва подумал – подстава. Ну не может быть, чтобы люди в твёрдом уме и здравой памяти… Тьфу ты, наоборот: в здравом уме и твёрдой памяти, во! – отправляли через океан такие деньжищи всего с девятью фрегатами сопровождения. А потом мы просто прикинули, сколько мы за последние три года потопили и прихватили испанских посудин. Хочешь не хочешь, а поверили. Донам сейчас деваться некуда. Или везут денежки на свой страх и риск в Кадис, пока мы с Алжиром воюем и добычу делим, или сидят по уши в дерьме.

– А купец этот ничего не сообщил насчёт курса конвоя? – поинтересовался Джеймс.

– Написал, что матросы болтали про Канары. То есть если из Веракруса идти, то южным путём – чтоб, значит, через пролив Мона по старой памяти – они не поползут. Побоятся. Скорее, пойдут севернее Кубы, а там от Инагуа повернуть на норд-ост и проскочить чуть севернее Кайкоса. Теперь сидим тут, у этих треклятых островков, и ждём, когда доны наконец выползут из своей норы.

– Ну, ну, – одновременно и весьма скептично хмыкнули Галка и Граммон.

– Не верите, что ли? – Билли удивлённо поднял бровь.

– Нет, братан, тебе я верю больше, чем себе, – сказала Галка. – Но испанцам не верю ни на грош. Что-то тут не так…

– Брось, Воробушек, – капитан «Сварога» махнул рукой. – Всё будет в порядке.

Посиделки затянулись до позднего вечера, и капитаны не разошлись, а расползлись по своим кораблям, сытые, пьяные и весёлые. Влад только успел рассказать названой сестрице, что с Жано всё в порядке, и что малыш очень скучает по папе с мамой. А заодно намекнул на разговор, который лучше бы провести в более тихой обстановке. Разговор был ему твёрдо обещан, после чего все спокойно разбрелись по шлюпкам.

По возвращении на «Гардарику» Галка весьма удивилась, услышав в кубрике крики и брань. Драк на борту флагмана уже давненько не случалось, и потому она лично пошла выяснять, в чём дело. Но не успела она добраться до люка, как оттуда сперва вытолкнули одного матроса, а затем один за другим пожаловали ещё пятеро.

– В чём дело? – строго спросила капитанша. И тут узнала в вытолкнутом, уже изрядно помятом матросе того самого Жана, который, помнится, не слишком удачно за ней приударил.

Вперёд вышел Мигель, второй боцман, и вкратце объяснил сеньоре капитану, в чём дело. Оказывается, матросы в кубрике стали обнаруживать на себе вшей. Явление уже настолько прочно забытое, что братва начала искать источник «благодати». И нашла (кивок в сторону хлюпавшего разбитым носом Красавчика). Теперь этого «блохастого» побреют наголо, заставят вымыться и переодеться. Не то остаток пути он проведёт болтающимся на канате за кормой корабля.

– Ну, ну, – Галку начал разбирать смех. Она сразу вспомнила, как остервенело отмывалась после неудачных ухаживаний Жана, всерьёз опасаясь подцепить какую-нибудь заразу. Оказывается, не зря опасалась. – Чистота – залог здоровья.

Жан опять хлюпнул раскровяненным носом и зло посмотрел на неё. Но наткнулся взглядом на холодную улыбочку, и раскрывшийся было для неожиданных откровений рот захлопнулся сам собой…

Наутро мистер и миссис Эшби снова были на борту «Сварога». Галка хотела не только обсудить с Билли кое-какие детали, не предназначенные для всеобщего обсуждения, но и просто спокойно пообщаться с другом.

Теперь Галка с первого же взгляда поняла: что-то в каюте друга не так. Присутствует нечто неуловимое, необъяснимое. Чего не было и в принципе не могло быть раньше. И дело было вовсе не в драгоценных коврах, доставшихся Билли после дележа алжирской добычи. Даже не в красивом восточном оружии, развешанном на деревянных стенах. И уж точно не в серебряном с золотой отделкой столовом приборе опять-таки в восточном вкусе. Дело было, пожалуй, в самом капитане «Сварога», и Галка положила себе обязательно повыспросить друга на сей предмет.

– Вина? – предложил Билли.

– Наливай, – кивнула Галка. После вчерашней попойки в голове стоял ровный и крайне неприятный гул. «Бодун. Как много в этом слове…»

– Лаконично, но красноречиво, – усмехнулся Джеймс. – Ну что ж, твоё здоровье, адмирал Роулинг.

– Ну вот, опохмелились – и жизнь стала веселей, – хихикнула Галка, чувствуя приятное тепло, разливавшееся по телу. – А теперь можно и поговорить… Что там за взрыв был, Билли?

– Ртутная соль рванула, – без особенного удовольствия сообщил друг. – Немец говорит – недосмотр работника, который допустил её чрезмерное пересушивание. Парню пальцы оторвало.

– Он ещё счастливо отделался, – Галка ещё до похода успела посмотреть, что могла натворить ложка сухой «гремучей ртути», завёрнутой в бумагу. – Наверное, небольшая порция сыграла, иначе могло ведь и руки… вместе с головой. Шуму было много?

– Замяли. Пока. Но если повторится что-то наподобие, вони не оберёшься. Ладно, – Билли снова наполнил вином чудесные серебряные чаши, покрытые чеканным узором. – С этим пока всё ясно. С новыми ружьями особых проблем нет. Мастер Ламбре так хорошо дело поставил, что делают сейчас по два десятка в день. Мы же специально заказали во Франции две тысячи буканьерских ружей для переделки, я лично наблюдал за их погрузкой на «Сварог». Другое плохо: вокруг мастерской Ламбре и самого Мартина стали крутиться англичане с голландцами.

– Конструкция ружья не так уж и сложна, её быстро разгадают, – проговорил Джеймс. – Но если мы сможем удержать в тайне секрет производства белого пороха и запала…

– …то пусть ружья делает кто угодно – патроны всё равно будут вынуждены заказывать у нас, – подмигнула ему жёнушка. – А задачка насчёт химикатов – это не на один год. Пока они там в Европах догадаются, что и из чего нужно делать, мы уже придумаем что-нибудь похлеще.

– Уверена? – хмыкнул Билли.

– На все сто.

– А как насчёт востока? – продолжал сомневаться капитан «Сварога». – Сравнил я на днях толедскую шпагу с дамасским клинком. Что сказать? Испанцам бы ещё у арабов поучиться сталь варить. А нам – и подавно. Ты на Европу равняешься, а восток в плане всяких там порошков и растворов давно нас обставил. Если б они ещё не были такими упёртыми фанатиками, можно было бы и мосты с ними навести.

Галка хитро прищурилась.

– Билл, – хмыкнула она. – Я ж тебя знаю, как облупленного. Откуда такие глубокие познания в истории мусульманских стран?

Билли улыбнулся, скосил глаза на дверь.

– Шерман! – крикнул он.

В каюту ввалился вахтенный.

– Слушаю, кэп.

– Позови Мэри.

– Мэри? – хихикнула Галка.

Почему-то ей сразу представилась рыжая англичанка или ирландка, эдакая грудастая бестия с зелёными глазами и пышными бёдрами – дама как раз в его вкусе. Насколько она знала, Билли с души воротило от послушных домохозяек. В Алжире было вызволено из плена немало его соотечественниц, и по теории вероятности таковая «непослушная» там просто обязана была оказаться. Но в каюту полминуты спустя пожаловала невысокая, с ног до головы завёрнутая в покрывало женщина. Одни глаза и было видно. Но если судить по глазам, женщина была молоденькая, и явно восточного типа. Женщина поклонилась гостям и скромно примостилась на резной стульчик рядом с Билли.

– Знакомьтесь: Мэри, – тот кивнул на неё и снова улыбнулся. – Была женой какого-то там алжирского капитана, теперь моя… жена. Говорит на пяти языках – правда, английского не знает – поёт, как птичка, танцует, ну… и так далее.

Галка мельком взглянула на эту самую Мэри, стараясь понять, что та из себя представляет на самом деле. Мусульманка, возможно, действительно не знавшая английского языка, всё же прекрасно понимала, что речь идёт о ней. И смотрела на Билли с таким обожанием, что гостям сразу стало всё ясно. Ну может быть, не всё, но очень многое.

– Насчёт «и так далее» можно было не говорить, сами бы догадались, – беззлобно поддел друга Джеймс. – Но как она вообще оказалась в твоей каюте? Пленных женщин, если я не ошибаюсь, оставили в Марселе.

– Расскажу – не поверите, – рассмеялся Билли. – Когда, значит, мы пошли уже дома потрошить, сами знаете, Алжир в чёрт знает что превратился. Зашли мы в один богатенький дом. Бабы заорали так, что я чуть не оглох; кое-кого из них – ты уж прости, Алина, – пришлось даже по башке огреть, чтоб помолчали малость. Золота на каждой оказалось побольше, чем в сундуках иных испанцев, я уже молчу за кучу всякого прочего добра в доме. Парни сразу за дело принялись, а я взял двоих и пошёл наверх. Проверить. Захожу в одну такую милую комнатку – кругом роскошь, на стенах шёлк, занавесочки всякие, – а там посредине огромного ковра сидит моя красавица. Перед ней расстелен шёлковый платок, а на платке всё её золото аккуратненько сложено. Внизу сущий ад, а она сидит так спокойно, будто к ювелиру в лавку пришла. Я кивнул парням, чтоб побрякушки прибрали. Сам подал ей руку. А она посмотрела на меня так… ласково… И ручку мне в ответ подаёт. Ну, вы ж понимаете, я не каменный. Отвёл её на борт, заперлись мы в каюте и устроили там… гм… сражение. Вот с тех пор и «сражаемся» так чуть не каждую ночь.

– Любопытно, – усмехнулся Джеймс. – На каком же языке вы общаетесь?

– На французском.

– Билли, – Галку разбирал смех, – а жене твоей пятнадцать-то хоть уже есть?

– Может, и нету, да только знала бы ты, что она в постели вытворяет! А всего-то три месяца замужем была. И поговорить с ней тоже интересно, Мэри у меня умница. Стихи пишет. По-арабски, правда. Ни черта не понять, но звучит красиво!

– Билл, или кончаем перемывать косточки даме в её присутствии, или давай перейдём на французский. Невежливо как-то получается, – продолжала посмеиваться Галка. Честно сказать, она была рада за друга. Который в былые времена клялся и божился, что не женится ни за какие блага в мире. Нашлась же женщина, которая смогла его удержать!

Но не успел Билли и слова сказать, как в дверь грохнули кулаком.

– Капитан, наш корабль с зюйд-зюйд-вест! – торопливо сообщил вахтенный, едва Билли велел ему войти. – Сторожевой, спешит на всех парусах. Вымпел Северной эскадры. Видать, что-то важное от Гасконца!

Билли и Галка с Джеймсом тут же подскочили и помчались к выходу. А мусульманочка, испуганная такой внезапной переменой обстановки, будто приросла к стулу.

– Господин! – робко пискнула она – Галка, кстати, отметила, что по-французски эта звезда востока говорила куда лучше её самой. – Господин, что же мне делать?

– Жди меня здесь, малыш, – Билли обернулся с порога.

И, выскочив в коридор, захлопнул за собой дверь.

– Точно, наша «барракуда», – констатировал Джеймс, присмотревшись к приближавшемуся судну. Здесь подзорная труба была уже не нужна: кораблик приближался достаточно быстро, а со скоростью десять-двенадцать узлов в галфвинде умели ходить только эти сторожевики. – Но каковы новости?

– Будем надеяться, что хорошие, Джек, – Галка чувствовала внутреннее напряжение. Впрочем, как и всегда – перед боем.

– Скоро узнаем…

Долго ждать не пришлось. Всего через полчаса на борт «Сварога» поднялся офицер со сторожевика – молодой, но уже заросший густой бородищей француз. И от того, что он рассказал, пираты дружно и весьма нецензурно выругались. Оказывается, Жан Гасконец вчера вечером получил сведения от вполне надёжного проверенного человека. Осведомитель выпивал в таверне Веракруса в компании одного из испанских штурманов. И испанец спьяну выболтал ему, что «серебряный флот» на сей раз пойдёт очень необычным курсом: от Веракруса до южной оконечности Флориды, само собой, как и планировалось, а вот оттуда уже не к югу от Багамских островов, а сразу на север, между побережьем Флориды и островком Бимини. И вот так они должны двигаться на север и северо-восток до тридцать четвёртого градуса северной широты, после чего сразу сворачивать на восток. Чтобы, дескать, обойти английские Бермуды с севера и уже спокойно идти в Испанию… Едва Жан получил эти сведения, сразу же отправил один из сторожевиков к эскадре, дабы Билли принял решение. Ну а если тут сама мадам генерал, то стало быть решение принимать уже ей.

– Так, – Галка вся подобралась: новость и впрямь сногсшибательная. – И когда же они должны были выйти из Веракруса?

– Четыре дня назад. Сведения точные, тому человеку верить можно: он нас никогда не подводил.

– Ветер юго-восточный, постепенно меняется на южный, – прикинул Джеймс. – При такой загрузке они вряд ли идут быстрее шести-семи узлов… Но…

– Ты прав: если мы сейчас же не снимемся с якоря, то не успеем к месту встречи. Нам туда даже при попутном ветре двое суток пилить! – покривилась Галка.

– Твоё решение, Воробушек? – поинтересовался Билли.

– Да какое тут ещё может быть решение? Якоря поднять, и паруса к ветру!

Решение адмирала пираты встретили дружным радостным рёвом. «Серебряный флот»! Такого улова у джентльменов удачи не бывало уже давненько. А ради него стоило малость попотеть, спешно поднимая паруса и приводя корабли к новому курсу.

6

– Что это, дон Федерико?

– Это пираты, – на редкость безмятежно ответил вышеупомянутый.

– Пресвятая Дева! И вы так спокойны?

– А что нам остаётся делать, уважаемый? У этих ладронов лучшие в мире пушки. Я бы с радостью согласился затопить наши корабли, чтобы сокровища, принадлежащие испанской короне, им не достались, но вы ведь наверняка будете возражать.

– Не понимаю вашей иронии, сеньор капитан. У вас на борту самые уважаемые люди Новой Испании. Как можно шутить с их жизнями?

– Вот потому, сеньор, мы и будем вынуждены отдать разбойникам то, за чем они сюда явились…

Галка по вполне понятной причине не могла слышать, о чём говорил адмирал этой сводной эскадры со своим богатым пассажиром. Но она отлично видела, что творилось в самой испанской эскадре. Да, кораблей там было как на бродячей собаке блох. Но лишь двадцать шесть из них могли сравниться по размерам с «Гардарикой». Причём семнадцать галеонов явно были не просто нагружены, а перегружены сверх всякой меры. То есть любой резкий манёвр (если он вообще был им под силу с такой тяжестью на борту) означал риск, что вода хлынет через орудийные порты на нижние палубы – и здравствуй, дно морское. Не соврал шпион-купец, всё верно обсказал. Ну а девять фрегатов… Судя по тому, как единственный снаряд, вздыбивший огромный фонтан воды у носа фрегата под адмиральским вымпелом – Пьер ради пущего эффекта фугас не пожалел, хотя на борту их осталось не больше полутора десятков, – заставил испанцев лечь в дрейф, они понимали всю безнадёжность своего положения… На месте испанца Галка сейчас приказала бы выстроить фрегаты стенкой (помирать, так с музыкой), и под их прикрытием выводить из-под огня подотчётные корабли мелкими группами. Кто-то бы из них обязательно прорвался: пиратов явно было меньше, за всеми бы не угнались. Однако страх парализовал испанцев при одном только виде готовых к бою кораблей под республиканскими флагами. Не будь у пиратов преимущества в артиллерии, доны ещё рискнули бы принять бой. Не будь у испанских военных на горбу такого количества перепуганных цивильных, не будь их трюмы переполнены сокровищами, не будь монсеньор архиепископ – да простят Иисус и Пресвятая Дева столь дерзкие речи! – полным кретином в военном деле, считающим боевой фрегат чем-то вроде торговой посудины, предназначенной для перевозки ценностей…

Пираты дружно подняли чёрные вымпелы – требование сдаться без боя. По неписаным правилам противнику на обдумывание и принятие решения по умолчанию полагались законные десять минут. Капитаны некоторых фрегатов, несмотря на тяжёлое положение, намеревались драться. Но адмиралу жизни «уважаемых людей» явно были куда важнее сохранности груза, даже такого ценного. Галка не отказалась бы узнать, в чём же дело – в количестве оных уважаемых, или в их, так сказать, качестве? То есть значимости? Уж не едет ли там сам монсеньор архиепископ? На такую удачу она даже не надеялась, и потому верила с большим трудом. Скорее, там куча самых богатых испанцев Мэйна. Возможно, голубых кровей. Возможно, везущих в своих сундуках большие суммы. В любом случае драка очень маловероятна.