Текст книги "Не женское дело (Тетралогия)"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 99 страниц)

– Еще бы: эти карты и твои лоции – как небо и земля. Ну да ладно. – Галка оставила карты в покое и взялась за мягкий футлярчик с дисками. – Поглядим, чем баловались на досуге эти господа.

Первым, отчего у нее буквально челюсть отвисла, оказались надписи на конвертиках с дисками. «Тортуга», «Ямайка», «Маракайбо», «Олонэ», «Морган», «Модифорд» – и так далее. Но Галку поразило другое. Большинство дисков были поименованы их с Владом фамилиями и фамилией Мартина. А также наличествовали несколько пронумерованных дисков под общим названием «Отчеты». Все надписи – по-английски.

– Вряд ли это случайность, – поделился своим мнением Эшби, осторожно, двумя пальцами взяв один из дисков: он уже догадывался об их назначении – быть хранилищем информации. – Они следили за всеми… э-э-э… гостями из мира будущего. И возможно, не только следили.

– Значит, сегодня я лишилась возможности кое-кого отблагодарить. Пулей в лоб, – мрачно проговорила Галка. – Ну да ладно. Бог не фраер, он все видит. И жарятся сейчас эти господа в аду. Но если это наблюдатели, то где же те, для кого они собирали информацию? – Она провела пальцем по большой тройке, нарисованной от руки на внутренней поверхности крышки футляра. – Если у нас номер три, то где номера один и два?

– Вопросов больше, чем ответов… Ты плохо выглядишь, Эли. Не лучше ли тебе прилечь? Слишком много волнений для одного дня.

– Тут ты прав, Джек, но… что мы скажем д'Ожерону?

– Что мы нашли уникальный и чертовски сложный навигационный инструмент, – усмехнулся Джеймс. – Ведь это – одно из назначений нашей находки, не так ли?

– Ты снова прав, насчет остальных ее назначений лучше не болтать…

Галка позволила себе отлеживаться чуть не до самого вечера. Но поспать как следует ей все равно не дали.

– Капитан! – В дверь каюты громко и требовательно постучались. – Паруса впереди по курсу!

На квартердек Галка поднималась уже через силу, но это была необходимость. Впереди по курсу могли быть как друзья, так и враги. «Гардарика» достигла района Рио-де-ла-Ачи, а там добывали жемчуг, и береговая охрана не дремала. Но показавшийся впереди корабль был слишком велик для береговой охраны. А раз так, то это…

– «Сварог»! – закричал марсовой. На «Гардарике» всех марсовых снабжали подзорными трубами, и они с высоты своего положения могли разглядеть куда больше, чем капитан со своего мостика. – Флага еще не видать, но черный корпус – только у «Сварога»! Наши!

«Конец еще одному приключению, – думала Галка, видевшая искреннюю радость команды „Гардарики“. – И начало новому? Все может быть… Я побеседую с Мигелем еще разок, только потихоньку, чтоб месье Бертран не пронюхал. Испанец – человек простой и напрямую в этом деле не замешанный. Потому врать не станет. А вытянуть из него при большом желании можно очень многое…»

В лучах заходящего солнца паруса «Сварога» казались золотыми. И поблескивала позолоченная резная фигура на княвдигеде: [63]богиня победы Ника, раскинувшая крылья… Свои. Значит, скоро возвращение в Картахену, а там – обратный курс. В родную гавань.

Галка улыбнулась. Она о многом передумала, пока лежала у себя в каюте. И если все пойдет как нужно, то скоро слова «родная гавань» для многих из ее людей обретут новый смысл. Тот самый, за который не стыдно и умереть.

11

Вот интересно, а будут потом историки всерьез спорить, существовало ли Береговое братство или это выдумка беллетристов? Ведь вычитала же я где-то мнение, что никакого такого братства не было, а были только отдельные бандитские группировки, подчинявшиеся лишь своим капитанам. Аргументация убила меня наповал: мол, не осталось никаких официальных документов с упоминанием этого братства. Хе-хе, а веке эдак в двадцать пятом будут спорить – существовали ли воровские «понятия» в двадцатом – двадцать первом веках? Ведь упоминания о них есть только в беллетристике, а не в документах с печатями и штампами. Что же тогда получается? Чтобы потом не было споров, мы, значит, должны зарегистрировать в Кайонне ООО «Береговое братство»? Оформить его законы в устав, нарисовать печать, провести выборы главы нашей компашки с протоколом собрания? Смех в зале. Это старая мафия грешила составлением всяческих бумажек и круглыми листами с подписями. А здешний народ – я имею в виду Мэйн – по большей части неграмотен. Крестики в своих матросских договорах рисуют или пальцы прикладывают. Но Береговое братство – реальность, как и его законы, передаваемые изустно. Без этого братства и его законов Морган был бы просто невозможен.

Да, на каждом корабле капитан устанавливает свои правила. Но всех пиратов Мэйна объединяет этот закон, регулирующий по большей части отношения между командами в случае общих операций и порядок раздела добычи. Как раз из-за необходимости вести совместные рейды он и возник несколько десятилетий назад. Чаще всего собираются два, три, ну от силы четыре или пять капитанов, а договор у них скрепляется честным словом и выпивкой. Но Морган-то, идя на Панаму, собрал аж тридцать восемь бортов! [64]Потому он первый составил договор в письменном виде. Я сама под ним подписалась, в числе прочих капитанов! А потом только продолжила традицию, когда собирала эскадру на Картахену. Законы братства регулируют еще и отношения капитана с командой, и их права с обязанностями, и общие правила распределения добычи внутри команды, и еще много чего. Так что без них была бы полная анархия. Каждый капитан дудел бы в свою дудку, и флибустьеры попросту никогда не вылезли бы из ранга мелких курокрадов, воюя каждый сам за себя и со всем миром…

– Не слишком ли много почестей для разбойницы, господин губернатор?

– Вы несправедливы, маркиз. Мадам Спарроу трудно причислить к разбойникам: для этого амплуа она слишком сложна.

Ментенон лишь скривил губы в невеселой усмешке. Обстоятельства вынудили его пойти на некое соглашение с дамой в адмиральском звании, но от этого его отношение к пиратам нисколько не изменилось. Все они, в его представлении, были достойны лишь одного – петли. Впрочем, если их действия можно обратить себе в выгоду, то с петлей пока можно повременить. Но чтобы разбойницу встречали как полководца после крупной победы – такое он наблюдал впервые.

– Я знаю, о чем вы думаете, маркиз. – А этот д'Ожерон тоже непростой человек. – Если вы полагаете, будто силу, собранную мадам Спарроу, можно использовать в личных целях, то вы заблуждаетесь.

– Англичане использовали Моргана. Чем же он хуже этой мадам?

– Тем, что он тоже был англичанином и Модифорд вертел им как хотел, упирая на интересы Англии. Мадам Спарроу родом из Московии, а это обстоятельство превращает в пустой звук все призывы к патриотизму.

Пираты, устроившие самый настоящий салют в честь своего «генерала», запрудили набережную. Шлюпка с д'Ожероном на борту причалила первой, но на него почти не обратили внимания, и губернатора встречал только Ментенон. Влад, само собой, помчался навстречу названой сестре, и месье Бертран не был на него в обиде. Ментенон… Какими словами объяснить этому весьма неглупому, но несколько зашоренному молодому маркизу, что к нынешним пиратам уже нельзя относиться с прежним высокомерием? Эти люди – казалось бы, самые что ни на есть отбросы общества! – вдруг осознали себя силой, способной и на великие дела. Здесь нужно проявлять гибкость и осторожность, а не выказывать презрение… Месье д'Ожерон чувствовал, что где-то допустил ошибку, но где именно – никак не мог понять. Как будто все было безукоризненно, если не считать досадного прокола у острова Мона. Но сбой случился явно не там…

«В чем мой просчет? – думал он, наблюдая, как пираты едва ли не на руках доставляют „генерала Мэйна“ к дому алькальда. – Эта дама еще ни разу не дала повода упрекнуть ее в нелояльности к Франции. Хотя она не раз и не два выражала недовольство фактом поставки французских кораблей в турецкий флот. Московиты знают об этом больше, чем хотелось бы, но к нашему делу сие не относится… Где же я ошибся? В какой момент мадам Спарроу перестала быть острием французского меча в Мэйне и превратилась в самостоятельную силу?.. Увы, теперь остается лишь сожалеть об упущенном. Обратить процесс вспять можно лишь убив эту даму… а я не смог бы совершить столь низкого предательства».

…Дон Альваро знал: как испанец он обязан сожалеть о возвращении пиратки. Что она не погибла ни во время боя со взбунтовавшимся де Шаверни, ни во время шторма. Но как человек он даже обрадовался, когда эту сеньору буквально принесли в его дом. Ранена? Война, конечно, дело не женское, но всякое бывает… Дом опять превратился в нечто наподобие трактира, разве что без столов, закуски и выпивки: он снова был битком набит пиратами, что опять-таки могло привести в ужас любого добропорядочного испанца. Но дон Альваро стоически терпел нашествие. Тот разговор с пираткой, который ему предстоял, стоил любых жертв…

Испанец не очень удивился, когда застал эту даму в обществе мужа и брата. Но, кроме этих двоих, здесь присутствовал еще тот француз-капитан со шрамом через все лицо. Неприятный сюрприз. Он-то, приведя сюда Мартиньо, рассчитывал на откровенную беседу, а как это можно устроить в присутствии француза?

– О, вы очень кстати, дон Альваро. – Пиратка была так слаба, что лежала в пышно взбитой постели, но разговаривала по-прежнему бойко, хоть и негромко. – Я только собралась пригласить вас обоих. Надо поговорить.

– Сеньора, я надеялся поговорить более открыто, – хмуро произнес испанец, покосившись на Жерома.

– Можете говорить открыто. Здесь все в курсе.

Дон Альваро был неприятно удивлен: француз в его планы не вписывался. Зачем они ему рассказали? Или сам что-то понял? На вид – обыкновенный громила, но взгляд довольно умного человека… Впрочем, все равно отступать некуда.

– На всякий случай объясню, сеньор алькальд, чтоб вы не беспокоились, – проговорил Влад, переглянувшись с сестрой. – Капитан Жером помогал мне разобрать и погрузить на один из наших кораблей остатки машины Мартина. Естественно, у него возникли кое-какие вопросы, и я дал на них ответ. Потому не стесняйтесь.

– Вы разобрали мою машину? – нахмурился Мартин.

– Странно, что вы за три с лишним года сами не сообразили это сделать, – ровным голосом произнесла Галка. – Устраивайтесь поудобнее, господа. Разговор, боюсь, будет долгим.

Мартин насупился, а дон Альваро приуныл: они оба прекрасно знали, о чем именно сейчас пойдет речь.

– Думаю, вы меня и без всяких объяснений прекрасно понимаете. – Пиратка верно истолковала их пессимизм. – Мартин точно так же не принадлежит этому миру, как и мы с Владом. Все было бы ничего, если бы мы попали сюда просто по воле случая. Но мы тут на днях кое-что обнаружили…

– Ты ничего не говорила, – мгновенно отреагировал Влад.

– Здесь была толпа народу, – хмыкнула Галка. – А знать о нашей находке – вернее, о ее истинном назначении – положено очень немногим. К примеру, тем, кто сейчас находится в этой комнате.

– То, что вы обнаружили, относится к… вашему миру. – Дон Альваро догадался с первого же намека. – Это человек или вещь?

– Вещь. Но, скажем так, особая. Переносной компьютер.

– Простите, что? – переспросил немец.

– Это не из вашей эпохи, Мартин, – совершенно серьезно ответила Галка. – Хотя первые предки этой штуки появились именно в ваше время и именно в Германии. Та же «Энигма», к примеру. Но этот компьютер переплюнет миллион таких «Энигм» и является, ко всему прочему, хранилищем очень интересной информации. Какой именно – я готова показать, но не сейчас и не здесь. Главное, что удалось выяснить – мы появились в этом мире не случайно, а вполне целенаправленно, в результате одного интересного эксперимента.

– На кой черт кому-то понадобилось забрасывать вас сюда? – Жером лишь недавно узнал, почему «генерал Мэйна» всегда казалась ему странной,и принял новость на удивление спокойно. – Я понимаю, было бы это случайно – на все воля Божья. Но если это сделали люди, то зачем? Переменить будущее? Так ведь в том будущем все изменится, и даже их самих может не стать.

– С некоторыми оговорками я согласен с мнением капитана, – поддержал его Мартин. – Попав сюда, мы рискуем нарушить причинно-следственные связи, и будущее превратится в рассыпавшийся карточный домик. Это хаос, энтропия. Ведь если кто-то вздумает вас уничтожить, то совсем не обязательно убивать вас физически. Достаточно убить хотя бы одного из ваших предков – и вы исчезнете.

– Ох уж мне это линейное мышление… – улыбнулась Галка. Джеймс и Влад тоже улыбались – по той же самой причине. – Ну почему, черт возьми, люди уверены, будто известная им история – это единственно возможный вариант, где шаг в сторону карается расстрелом на месте? Нет предначертания в том смысле, что двигаться надлежит вот только по этой колее и никак иначе. Если у какого-либо события могут быть несколько вариантов продолжения в будущее, то реализуются все варианты. – Мадам капитан сделала упор на последние слова. – Приведу пример. Вот ты, Жером, обожаешь игру в кости. – Меченый при этом хмыкнул в кулачище: капитан Спарроу не очень жаловала игроманов, но он-то как раз меру знал. – Скажем, ты поставил на все. Твой противник выбросил одиннадцать очков при игре в две кости. Шансов выиграть у тебя – один к тридцати шести. Не очень много, но и не так уж мало. Ты бросаешь кости, и выпадает двенадцать очков. Ты радуешься, загребаешь выигрыш, а твой противник хватается за голову и кричит: «Невероятно!» То-то и оно, что как раз вероятно, хоть вероятность такого исхода была мала. Всего один шанс из тридцати шести. Но ведь и остальные тридцать пять вариантов тоже реализовались! Мир в каком-то смысле разделился. В том, что знаешь ты, выпало двенадцать очков. Ты выиграл и пошел прогуливать свой выигрыш с братвой. Но в некоторых других вариантах ты проигрался в пух и прах, со злости с кем-то подрался и загремел в тюрьму. А в каком-то и вовсе кого-то прибил и угодил на виселицу. Разница – для тебя лично – существенная, но увидеть ее, находясь в своем варианте развития событий, ты не сможешь никогда. Увидеть ее можно только со стороны. Но если разница невелика в масштабах мира, вероятностные ветви могут потом сойтись, и никто ничего не заметит. А если представить, что последствия какого-нибудь события изменили ход истории? Скажем, не пришибли Генриха Четвертого на улице Медников – и пошел он рубить австрияков в капусту.

– Так это получается что-то вроде кругов на воде от упавшего камня. – Жером хоть и был малограмотным человеком, но суть ухватил сразу.

– Верно, – сказала Галка. – И чем больше камень, тем выше волны и дальше разойдутся. Вот еще один пример… Мартин, вы ведь учили в школе историю. Когда, от чего и в каком статусе умер Генри Морган?

– В тысяча шестьсот восемьдесят восьмом году, от хронического пьянства и туберкулеза, в ранге лейтенант-губернатора Ямайки – если я не ошибаюсь, – усмехнулся немец, сразу сообразив, куда гнет эта пиратка.

– Какой губернатор! Он давно на дне, рыб кормит! – возмутился Жером. – Воробушек, я же помню, как ты сама приказала – с «Уэльса» никого не подбирать!

– Вот и я о том же, – продолжала Галка. – Но в том варианте истории, который учил Мартин и который учила я, сэр Генри действительно был назначен лейтенант-губернатором Ямайки, возведен в рыцарское достоинство, вешал братву почем зря, а никакой женщины-капитана по прозвищу Воробушек, которая пустила его на дно, не было и в помине. Представь себе, где-то есть и такой мир, в котором не мы потопили «Уэльс», а он нас, и сэр Генри благополучно оправдывается сейчас перед судьями за то, что напал на Панаму после заключения мира. Но и тот, «родной» для нас вариант истории никуда не делся. Он существует помимо нашего желания или нежелания, но, находясь в этой событийной ветви, мы не можем его видеть. А вот те, кто нас сюда… э-э-э… переместил – могут. Я еще не знаю как, но, видимо, у них есть какое-то устройство, позволяющее это делать. Но отвечу на теорию Мартина – относительно убийства предков. Это не только бесчеловечно по отношению к ни в чем не повинным людям, но и бессмысленно. Потому что одним своим появлением здесь мы исключили возможность своего рождения в будущем этой ветви истории. Может, и будут жить здесь мои отец и мать, но у них никогда не родится дочь по имени Галина. А если и родится, то она никогда не будет моей точной копией. И уж тем более – не будет мной… Одним словом, мир куда сложнее, чем думают некоторые. А наши «доброжелатели» знают это, как я подозреваю, лучше всех.

– Они поставили своей целью создать новый жизнеспособный мир, – проговорил Джеймс. – Но опять-таки с какой целью? Пока ни один документ из тех, что нам удалось прочесть, не дал ответа на этот вопрос.

– Вряд ли с благой, – покачал головой дон Альваро. – Исследования Мартиньо были направлены на создание нового пороха и каких-то электрических машин. И сеньор иезуит, о котором он вам наверняка рассказывал, всячески способствовал его исследованиям. Лаборатория, двое ученых монахов, инструменты, книги, деньги – все было к его услугам. У вас, как я слышал, примерно так же дело обстояло с новыми пушками: мастера, поддержка французских властей, богатые трофеи для оплаты работ. Даже удалось выкупить у одного старого мастера технологию варки стали для оружейников Тулона, и они принялись производить стальное оружие большими партиями, по государственным и частным заказам.

– Откуда это вам известно? – нахмурилась Галка.

– От сеньора иезуита, разумеется, – пожал плечами пожилой испанец. – Если вы знаете, что ваша деятельность отслеживалась, то не логично было бы предположить, что эти господа исподволь подталкивали вас к следованию нужным им курсом?

– У меня были такие предположения, – проговорила Галка, – но подтверждение они получили только сейчас. И потому я хотела бы, чтобы Мартин пошел с нами.

– Не вижу резона, – покачал головой немец. – Будем мы вместе или врозь, ничего уже существенно не изменится. Ваши пушки – реальность. А я уже сделал действующую модель ветрового генератора и так близко подошел к созданию технологии производства пироксилина на основе имеющихся здесь материалов, что это тоже скоро станет реальностью.

– А как вы думаете, поверят ли эти иезуиты, или кто они на самом деле, что вы не выдали нам свои секреты? – усмехнулась женщина, здоровой рукой подправив подушку. – Я терпеть не могу пыток и, сами знаете, запрещаю братве этим делом баловаться, но у меня свои методы добиваться желаемого. Не менее результативные, чем пытка. И наши заочные знакомые это знают. Так что независимо от того, закончили вы свои работы или нет, вас убьют, если вы останетесь. Но если вы будете на моем флагмане, добраться до вас им будет несколько затруднительно.

– Фрау капитан, если правда то, что здесь сейчас было сказано, вы и на своем флагмане не сможете чувствовать себя в безопасности, – возразил Мартин. – Вы тоже сделали свое дело, обеспечив появление нарезной артиллерии на два века раньше положенного срока, и теперь должны исчезнуть, чтобы не мешать этим господам реализовывать свой сценарий. Кроме того, создав из… – немец покосился на Жерома, – из пиратов грозную армию, вы теперь представляете для этих людей серьезную опасность. Не все ли, в таком случае, равно, где нас убьют?

– Во-первых, не все равно, а во-вторых, это еще вилами по воде писано, кто кого убьет, – хитро усмехнулась Галка. – Дон Педро Колон тоже думал, будто поймал нас, а оказалось, что он немного ошибся. У нихпока преимущество в том плане, что они знают о ситуации больше нас. Но и оно скоро сойдет на нет, если я найду способ влезть в их архив. А он на том компьютере имеется, нужно либо подобрать, либо взломать пароль к программе-оболочке. Вот тогда мы такой камушек в воду бросим, что круги от него будут расходиться еще не одну сотню лет!

– Кстати, дон Альваро, – добавил Влад, все это время думавший о чем-то своем. – Вы ведь тоже посвящены в некоторые тайны, которых вам знать было не положено. А значит, тоже ходите по лезвию ножа.

– Я понял, о чем вы, сеньор, – хмуро проговорил дон Альваро. – Но я испанец, и уйти с врагами Испании…

– Бросьте, приятель, – не слишком вежливо перебил его Жером. Он всегда был прост в общении, не признавая никаких церемоний. – «Враги Испании»… Может, оно и так, да только бывают такие враги, против которых надо бороться сообща. Всем нам – испанцам, французам, англичанам, русским, еще бог знает кому. Воробушек верно у церкви тем дурням говорила – эти меняют веру как перчатки, когда им это выгодно, зато всегда выезжают на горбу честных людей. А эти ваши знакомцы, как я понял, не имеют не только веры в Бога, но и родины. Им что Испания, что Франция – наплевать, лишь бы все перед ними на карачках ползали. Насмотрелся я на таких, еще в Порт-Ройяле… У меня вообще-то большой зуб на испанцев. Но знайте, – добавил он запальчиво, – какие бы обиды у меня ни были, вы честный человек, и я всегда подам вам руку. А с дерьмом у меня разговор короткий, даже если это дерьмо – француз.

– Вы удивительный человек, капитан, – невесело усмехнулся алькальд. – Но таких, как вы, еще слишком мало.

– Их больше, чем вы думаете, – загадочно улыбаясь, проговорила Галка. – Но пока не будем углублять эту тему. Влад прав: вам действительно опасно здесь оставаться. Даже не просто в Картахене, а в испанских владениях Мэйна вообще. Найдут и прибьют, предварительно вытянув из вас все, что вы знаете.

– Но и с вами я уйти не могу. Родственники в Испании могут пострадать, если меня обвинят в измене.

– Тогда уезжайте отсюда. Как можно дальше. И возвращайтесь года через три-четыре. Обещаю, за это время события уйдут настолько далеко, что нашим старым знакомым будет попросту не до вас.

Больно было соглашаться, но дон Альваро был вынужден признать правоту пиратов: здесь он подвергается нешуточной опасности. Сеньор иезуит – если он действительно принадлежит к этому ордену, в чем теперь возникли большие сомнения – никогда не смирится с потерей контроля над Мартиньо и его знаниями. А пиратка постарается забрать не только Мартиньо, но и все результаты его работы: она гарантированно не оставит их кураторам из Маракайбо ни одной бумажки, ни одной детальки.

– Ладно, будь по вашему. Поеду, – подумав, согласился Мартин. – Не имею причин доверять вам безраздельно, фрау капитан, но я доверяю дону Альваро, а он считает вас порядочным человеком.

– А тех двух монахов, ваших помощников, оставите сеньору иезуиту в наследство, – хмыкнул Джеймс. – Кстати, они все еще в Картахене?

– Вы собираетесь и их взять с собой? Не думаю, что они согласятся на вас работать.

– А нам это и не особо нужно, лишь бы они не работали на… тех товарищей, – ответила Галка, переглянувшись с мужем. – Но если вы постараетесь объяснить им ситуацию – разумеется, не вдаваясь в деликатные подробности, – то, может, и будут работать на нас. Как ни крути, а Жером верно сказал: враг у нас общий, и бороться с ним нужно всем вместе.

– Все это замечательно, – проговорил Жером. – Одного понять не могу. Если эти типы обладают такой мощью, что могут перемещать людей из мира в мир, то почему они не принесли сюда свое оружие и не завоевали нас его силой?

– Может, ядерная бомба в кармане не уместилась, – с непередаваемой иронией предположил Влад.

– Может, и так. – Галка, поморщившись, улеглась поудобнее. – А может, на таможне задержали. Не будем гаданием заниматься, джентльмены. Нам известно не так уж и много, чтобы строить предположения. Вот узнаем чуть побольше…

– Как долго вы здесь еще пробудете? – спросил испанец.

– Дня четыре. Ровно за столько плотники обещали подремонтировать «Гардарику».

– В таком случае мы успеем свернуть лабораторию.

– Монахи, – напомнил Джеймс.

– Мартиньо сам с ними управится.

– Я ему в этом помогу, – хмыкнул Влад. – А то мало ли, вдруг они несговорчивые.

– Прям собрание какого-то тайного ордена, – хохотнул Жером, когда дон Альваро и Мартин пошли с Владом за монахами. – Слушай, Воробушек, а что это еще за бомба такая?

– Ядерная, – без тени юмора ответила Галка. – Если в центре Парижа взорвется, на месте города останется большая яма, а Иль-де-Франс еще лет сто будет ядовитой пустыней.

– Ничего себе! – присвистнул Меченый. – Хоть трусом меня никто еще не называл, не хотел бы я жить в вашем мире.

– У тебя есть твой собственный, – сказал Джеймс, словно подводя черту под этой беседой. – О том, что здесь говорилось…

– Не дурак, знаю: молчать в тряпочку. Ну, Воробушек, – это уже Галке, – выздоравливай скорее. А то у нас еще не одна драка впереди.

Галка слабо улыбнулась: тут Жером был прав на двести пятьдесят процентов… За задернутыми занавесками шевелились тени вперемешку с солнечными зайчиками: окно гостевой спальни выходило в сад.

– Эли, – негромко сказал Джеймс, взяв ее за руку. – Чему ты улыбаешься?

– Я больше не боюсь, Джек. – Галка ответила по-русски.

– Чего именно?

– Будущего, мой дорогой. Если раньше я не была уверена, то теперь точно знаю, что делать…

12

– Вы уверены?

– Да. Боюсь, наши друзья потеряли одну из двух каравелл. И хорошо, если она просто затонула в шторм, со всем экипажем и багажом.

– Они уже знают об этом?

– Полагаю, что да, но нам отчего-то не сообщили.

– Хм… По-моему, они боятся потерять союзника в нашем лице, а это означает…

– …что не так уж они и могущественны, как нам показалось вначале.

– Вы верно уловили мою мысль. Но все же будем осторожны. Что еще вам стало известно?

– Пираты покинули Картахену два дня назад. Их флот прошел мимо Санта-Марты, даже не скрываясь.

– На их месте мы бы тоже не скрытничали. Что ж, самое время вам навестить несчастный город…

13

Команда «Гардарики» пополнилась девятнадцатью испанцами, и, зная характер капитана Спарроу, этому никто не удивился. Если они ей зачем-то нужны – будьте уверены, уболтает. И уболтала. Видать, что-то такое им наговорила, что они теперь служат ей верой и правдой. Напугала или денег посулила? Один черт…

Через десять дней после выхода из Картахены эскадра явилась в бухту Фор-де-Франс.

Губернатор де Баас был, мягко говоря, в шоке от всего услышанного. Но свидетельство господина д'Ожерона и бледный вид пиратки, еще не совсем оправившейся после боя с «Генрихом», были убедительны. Как и свидетельства офицеров французских линкоров. Впрочем, экзотическое зрелище – господин де Шаверни в цепях – доставило сьеру де Баасу истинное удовольствие, хоть он всеми силами старался этого не показать. Версальского «павлина» все в тех же цепях погрузили на «Иль-де-Франс», возвращавшийся на родину с третью картахенской добычи в трюме, снабдили капитана соответствующими бумагами и помахали ручкой с пристани.

– Одна ноша с плеч, – сказал д'Ожерон, когда де Баас пригласил его к себе на обед. И не только его – пиратку с супругом тоже. – Честно говоря, мне все равно, накажет его король, или наградит. Мы выполнили свою задачу и теперь должны готовиться к следующему туру игры.

– Простите, вы о чем? – Де Баас не понял, к чему клонит его коллега с Тортуги.

– Мы надеемся, что Картахена станет последней каплей и Испания объявит Франции войну, – ответила Галка.

– Вот как, – нахмурился губернатор Антильских островов. – Вы в таком случае сможете безнаказанно грабить испанские владения. Что ж, должен признать, что кое в чем господин де Шаверни был прав: вы – истинная пиратка.

– Боюсь, вы неверно меня поняли. – Дама улыбнулась и отхлебнула вина из хрустального бокала. – Первый шаг – регулярный французский флот нападает на Картахену. Второй шаг – Испания, чаша терпения которой переполняется, объявляет Франции войну. Шаг третий – Франция, пользуясь этим обстоятельством, атакует испанскую часть Эспаньолы и водружает свой флаг над бастионами Санто-Доминго. Испания в этом случае либо будет вынуждена отозвать из Европы часть своего флота для борьбы с нами, либо смириться с потерей таких обширных владений и подрывом своего престижа. И в том и в другом случае Франция в выигрыше.

– О! – Де Баас позволил себе легкую усмешку. – Прошу прощения, мадам, я вас недооценил. Вы мыслите не как пират, а как политик.

– Не вижу особой разницы, если честно, – равнодушно ответила Галка.

– Памятуя историю с де Шаверни, должен признать, что некая доля правды в ваших словах есть, – хмыкнул де Баас. – Вы действительно остры, как абордажная сабля, мадам, и впредь я буду инструктировать прибывающих из Европы офицеров с учетом особенностей вашего характера. Но давайте пока оставим все это, господа, и выпьем – за Францию.

– За Францию, – вполне искренно поддержал его д'Ожерон, поднимая бокал.

– За Францию, – в один голос проговорили Джеймс и Галка. И месье Бертран готов был поклясться, что эта парочка вложила в сей тост какой-то особый, неизвестный ему смысл…

Господи боже мой, какие же они сволочи!

Нет, если я напишу здесь все, что о них думаю, бумага покраснеет и сгорит от стыда за такие словечки! Мы, живые люди, со всеми своими мечтами, надеждами, страхами, прошлым, будущим – для них всего лишь дешевые инструменты! Винтики, тудыть их маму… Попользовался – и в мусорник… Порву гадов!!!

Извиняюсь за срыв. Надеюсь, больше не повторится. Я всего лишь нашла ключик к программе, в которой они рисовали свои отчеты…

«Двадцать восемь объектов, перемещенных попарно, ведут себя неоднозначно. Наше влияние на некоторых весьма ограничено их личностными качествами. Четыре объекта были убиты при первом же контакте с местными жителями, еще восемь выбыли из игры, их дни сочтены. Прочие шестнадцать объектов перемещены в необитаемые местности и еще не вступали в контакт с обитателями этого мира».

Галка умела разбираться в людях, даже их письма могли многое сказать ей об их характере. Но здесь был особый случай. У нее сложилось странное, двойственное ощущение. Она чувствовала за этими строками людей, но, глядя на текст и применяемые обороты, складывалось впечатление, будто отчеты писала бездушная машина. «Объекты». Это они о людях, значит. О живых людях. О ней. О Владе. О Мартине. И еще о двадцати пяти, которые, согласно этим отчетам, отдали Богу душу в первые же две недели. И, согласно тем же отчетам, выжили далеко не самые сильные и не самые умные. Галка читала и поражалась садистически безупречной логике бывших хозяев компьютера: из двадцати восьми человек выжили трое лидеров. Она – явный лидер. Влад – потенциальный лидер, чей потенциал начал раскрываться только сейчас. Мартин – типичный «серый кардинал». Все прочие поплыли по течению и были съедены беспощадным Мэйном. Справедливости ради Галка все же отметила, что в цивилизованной Европе их бы съели еще быстрее…