Текст книги "Не женское дело (Тетралогия)"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 91 (всего у книги 99 страниц)

– Мне нечего вам сказать, месье, – с долей издевки проговорил Девре. – Вы же не хотите, чтобы я, желая избавиться от пыток, начал рассказывать вам сказки?

– Не хочу, – согласился Этьен, меняя тон на более любезный. – Но отчего мне кажется, будто сейчас вы были неискренни, лейтенант?

– Очевидно, вы недоверчивы по своей природе, месье, – молодого офицера даже слегка позабавил этот переход: «вы» вместо «ты».

– Верное наблюдение. – Этьен прошелся по комнате. А затем… Затем Девре даже не понял, что случилось. Ноги перестали его держать, и он повалился лицом вниз на красивый персидский ковер – напоминание об алжирском походе. Чертов Бретонец, зверски заломив ему руку за спину, пребольно надавил ногой на позвоночник.

– Я крайне недоверчив, месье, и на то у меня масса причин, – все так же спокойно произнес Бретонец. И, не меняя тона, добавил: – А теперь, гнида, слушай меня внимательно. Я сосчитаю до трех. Если не заговоришь, на каждый следующий счет буду ломать тебе по одной кости. Начну с пальцев, потом переломаю по очереди руки, ноги, ребра и хребет. Клянусь, я проделаю это так, чтобы ты не помер, а до девяноста лет пускал слюни и ходил под себя. Как тебе такой расклад? Не нравится? Тогда начинаю отсчет. Раз, два…

Форты Бон Шанс и Либертэ стреляли. Стреляли, несмотря на бешеный огонь англичан. Стреляли, зная, что осталось у них уже от силы по сотне снарядов на батарею из четырех орудий. Стреляли, зная, что если они прекратят огонь, вражеские корабли высадят десант прямо на набережную. А у каждого канонира в городе был свой дом или квартирка, у двоих из троих – семья. Пушки раскалялись, их остужали водой, давали короткий отдых и снова стреляли, стреляли, стреляли… Английские тяжелые снаряды дробили камни кладки, выли, пролетая над головами, поднимали фонтаны воды пополам с коралловым песком, вспахивали мостовые. Кому другому уже хватило бы с головой. Но англичане еще ни разу так плотно не сталкивались с джентльменами удачи, защищавшими свое.Потому бастионы, которые по всем законам войны должны были уже замолчать, не прекращали огонь. И не уставали благословлять дрезденца Мартина Лангера, выдумавшего бездымный «белый порох»…

Отряд Николя Жюстена быстренько обернулся – за новой партией ракет и на новую позицию. Между фортами Бон Шанс и Либертэ. Там, где нет старой испанской стены, а улицы выселок выходят прямиком на набережную. Конечно, неудобно превращать крыши домов в стартовую площадку для ракет, так недолго дома пожечь, но что поделаешь? Война. А на ней потери неизбежны. Хотя… Крыши-то крыты не пальмовым листом по испанскому обычаю, а на французский манер, хорошо обожженной черепицей. Ходить по такой кровле – сущее наказание. В башмаках потопчешь до осколков, а босиком – черепица под южным солнышком раскалилась что те адские сковородки. Жюстен плюнул и пошел в башмаках… Установить направляющие на крыше было не так-то просто, но на полигоне чертов германец гонял их до седьмого пота. Вот сразу видать – мужик когда-то был офицером. Зато ракетчики теперь смогли бы поставить направляющие не то что на крыше дома – на шпиле собора!

Вторая линия англичан, уже пострадавшая от их умения на один целый фрегат и такелаж пары его товарищей, медленно подходила к месту сражения. Да… Расстояние – полмили от берега. Тут придется извернуться, чтобы попасть, ракеты может заметно снести ветром вправо. А если так, то прицеливаться нужно с учетом ветра, левее. Так и сделали.

– Готовы, черти? – окликнул он помощников, расположившихся на соседних крышах.

– Готовы!

– Поджигай фитили!

Снова шестнадцать ракет. Только на этот раз одна рыскнула вниз и упала в воду. Остальные пошли в нужном направлении. И четырем из них повезло взорваться над еще одной парой фрегатов-неудачников. А в ответ на стрельбу тяжелых фрегатов заговорили молчавшие до тех пор скрытые батареи. Пушки там стояли как на сторожевиках – небольшого калибра, но длинноствольные. Приятного для фрегатов будет маловато.

Дела ракетчиков Сен-Доменга пока складывались удачно. А форт Осама, самый мощный на острове, молчал. Его тяжелым пушкам, что уцелели при взрыве Турель де Рош, попросту нечем было стрелять.

Комендант Франческо Бенедетти, уроженец богатой Венеции, крыл англичан такими словами, что даже камни вверенной ему крепости, имей они уши, покраснели бы от стыда. Сбежавший от правосудия родной республики (наколол соперника на шпагу), от преследования инквизиции (был замечен в богомерзкой алхимии) и французских кредиторов (взял в долг три тысячи ливров и, само собой, не отдал), пять лет назад он не знал, куда податься, чтобы не угодить на плаху, костер или в долговую тюрьму. Нетипичным он был венецианцем, что попишешь… Переменчивый ветер судьбы вовремя принес его во французский Брест, в один из припортовых кабаков, где местные моряки как раз обсуждали последние новости с Антильских островов. Мол, тамошние пираты, награбив чертову кучу золота, придумали какую-то республику и приглашают хорошо знающих свое дело людей на антильские хлеба. Бенедетти сразу вспомнил, что он не только бретер, алхимик и должник, но еще и канонирский офицер. Завербовался. Переехал за океан и ни разу за пять лет о том не пожалел. Даже дослужился до коменданта главного форта! А тут такой пассаж. Предатель Девре, чтоб ему пропасть, наверняка использовал не только фитиль, но и фугасную трубку, [174]дабы отсрочить взрыв и улизнуть. Если бы не ополченцы, ушел бы, гаденыш. Ну теперь Бретонец, не к ночи он будь помянут, вынет из него все жилы! Что бы там ни было, проклятый лейтенант ответит за все – и за разрушенную крепость, и за загубленную карьеру синьора Бенедетти.

«Почему это вдруг – загубленную? – мысленно одернул себя комендант. – То, что было в ящиках у лафетов, побило камнями, в пушку эти калеки уже не станут. Хорошо хоть вовсе не рванули… В стволах было по снаряду – есть три штуки… Нет, на линкор мало… Девре говорил, с заводика привезли все, что там было… Мадонна! Почему я должен ему верить после всего открывшегося? А вдруг он нарочно солгал?.. Еще не все потеряно, клянусь ключами святого Петра!»

– Паоло! – заорал он, подзывая молодого ординарца. Вообще-то парня звали Поль, но мать у него была итальянка, и венецианец Бенедетти мог спокойно общаться с ним на родном языке.

– Слушаю, синьор. – Поль тут же подскочил к нему – оборванный, измазанный пылью: его чуть не засыпало при взрыве.

– А ну быстро на оружейный завод! Проверь, может, что-то там осталось!

– Так говорят, перед боем оттуда все заряды вывезли! – опешил ординарец.

– Тебе что было сказано? Выполняй приказ, чертово отродье!

Поль, охнув от командирской оплеухи, помчался вон. Выполнять приказ.

Флагманский «Сент-Джеймс» и два самых мощных линкора эскадры – «Ноттингемшир» и «Ирландия» – словно укрылись за стенкой из четырех прочих линкоров. Хотя… Дымящийся «Ричмонд» уже заваливался на левый борт, это не боевая единица, а просто досадная помеха для канониров противника. Три прочих линкора, сделав разворот «все вдруг», стреляли уже с правого борта. Потому что хотя бы у одной пушки по левому борту каждого от интенсивной стрельбы сорвало казенник. А за рангоутом и переплетением канатов такелажа линкоров уже виднелись мачты подходившей второй линии. Фрегаты. Хоть и потрепали их береговые ракетные и артиллерийские команды, все равно это опасные противники.

– Сигнал Жерому – вперед! – крикнула Галка.

Одна из кормовых пушек «Гардарики» выпустила «колышек» – ракету, дымный хвост которой был виден издалека. Вторая линия – фрегаты во главе с «Амазонкой», семь сторожевиков и шесть канонерок – подняли паруса. Ветер им как раз попутный, пока англичане подгребут, в самый раз попадут к раздаче… э-э-э… слонов. Ведь обе первые линии так основательно потрепали друг друга, что сейчас вмешательство свежих сил с любой стороны могло переломить ход сражения.

Когда фрегаты сцепились, «Ричмонд» уже весело пускал пузыри со дна морского, а два его товарища из троих, прикрывавших флагман, держались на плаву с большим трудом. Хоть и продолжали стрелять. Впрочем, корабли Сен-Доменга тоже находились не в лучшей форме. У «Сварога» сбили фок-мачту, разворотили в щепки часть обшивки левого борта, там разорвало стальную пушку, а мелких дыр было не счесть. Билли даже приказал выбросить часть бронзовых пушек, чтобы вода не захлестывала в пробоины. Другие линкоры и тяжелые фрегаты тоже получили различные повреждения. Канонада постепенно стихала, причем не столько из-за того, что побитые борта и палубы обеих сторон уже не выдерживали отдачи тяжелых орудий, сколько по банальной причине – у противников подходили к концу запасы снарядов. А ветер усиливался, нагоняя волну, и точность стрельбы несколько снизилась. У всех. И вот тут заговорили пушки фрегатов… Вся соль была в том, чтобы под прикрытием этой драки шесть канонерок буквально впритирку к бортам своих проскочили в щель между линкорами и фрегатами. А там их задача – яснее некуда. Бить прямой наводкой по кормовой части трех английских линкоров, неспешно входивших на внутренний рейд. Количественное превосходство англичан все-таки сказалось. Галка верно предвидела этот маневр и была к нему готова. Если бы Турель не взорвали, у англичан не было бы шансов. Сейчас есть. Небольшие – с учетом допущенных адмиралом Модифордом ошибок, – но есть…

Галеот, из которого соорудили канонерку – маленькое судно. А пушку на него взгромоздили как на линкоре. Потому при каждом выстреле канонирский галеот заметно приседал на корму. Затем его подбрасывало, как пробку, и приходилось какое-то время ждать, пока он выровняется. Зато какой эффект! Мелкий, не слишком быстрый, но чертовски верткий кораблик сумел проскочить там, где потопили бы любой фрегат. Море вокруг него кипело от снарядов и ядер, выпущенных с вражеских кораблей, а ему хоть бы хны. Попробуй в такого клопа попади, и по линкорам мажут. Не зря ведь поговорка есть – стрелять из пушки по воробьям. Капитан Пьер Пикар чуть глотку не порвал, отдавая приказы рулевому и матросам, управлявшимся с парусами.

– Разрывной!

Руис уже сбился со счета, какой там по счету снаряд подал Огюсту. Канонир с помощником загнали эту тяжелую штуковину в ствол (с ума сойти: картуз не полотняный, скатан из нескольких слоев очень плотной бумаги, а внизу приделано круглое медное донце) и тщательно закрыли казенник. Затем Огюст навел орудие и дернул за толстую веревку, намертво привязанную к какой-то железяке. «Похоже на спусковой крючок пистолета, – неожиданно для себя отметил Руис, прикрывая уши: грохала эта пушка изрядно. – И ведь придумали же!»

– Есть! Попадание! – расхохотался Огюст: выпущенный снаряд разворотил румпель «Ноттингемшира», безуспешно пытавшегося развернуться бортом к наглым галеотам и одновременно не наскочить на мель. Воткнувшись в корму чуть повыше ватерлинии, фугас взорвался. – Что, получил?.. Давай еще разрывной, парень!

Руис снова нырнул в люк, открыл новый ящик и подал следующий снаряд. Разрывные, чтобы их легко было отличить от обычных болванок и картечных фугасов, позаботились пометить одной черной полоской на бумажном «картузе». Болванки не были помечены ничем, картечные «украшали» две красные полоски. Не ошибешься, выбирая. Интересно, кто придумал такую полезную штуку?.. Два следующих снаряда пошли мимо, зато третий лег аккурат рядом с дырой, проделанной в обшивке «Ноттингемшира» чуть раньше, и довершил начатое. И без того лишенный управления линкор начал оседать кормой в воду. Но, в отличие от канонирского галеота, он уже не выровняется. Никогда. «Хлебая» воду, линкор начал разворачиваться по ветру… и напоролся носом на одну из искусственных мелей – затопленный на небольшой глубине трофейный корабль. Сен-доменгцы наделали таких «сюрпризов» несколько штук, и вот их первая жертва. Впрочем, пока ни «Сент-Джеймс», ни «Ирландия» еще не попались. А жаль.

– Фрегат слева по борту! – крикнул марсовой.

– Лево руля, четыре румба к ветру! – тут же скомандовал капитан Пикар. – Огюст! Чего копаешься? Вали фрегат!

Канониры не без натуги развернули орудийную башенку в нужном направлении. Теперь при выстреле галеот присел не на корму, а на правый борт. Очень опасная штука, так и перекинуться недолго. Вот если бы на шпринг стать, так тут глубина не позволяет…

Для «Ноттингемшира» бой уже закончился. А вот кое для кого он только что вступил в самую интересную фазу.

Сорок ящиков. По два тяжелых снаряда в каждом. С ума сойти…

– Как? – Поль взял за грудки чиновника-француза, отвечавшего за отпуск боеприпасов. – Почему этолежит здесь?

– Не знаю, месье, – низенький лысоватый толстячок, чиновник, отчаянно боялся этого молодого пирата и немилосердно потел от страха. – Лейтенант Девре должен был прислать за ними телеги, но почему-то не прислал. Мне пришлось остаться здесь, ведь я в ответе за столь опасный груз. Никак нельзя позволить растащить или, упаси Господи, взорвать его! А потом это происшествие в вашем форте… Пустите, месье, вы меня задушите!

– Чертов засранец! – Поль, вместо того чтобы рассердиться, неожиданно рассмеялся и от полноты чувств так встряхнул старичка, что тот едва не потерял сознание. – Ты понимаешь, что ты сделал, чернильница? Ты спас город!

Дело оставалось за малым: добыть транспорт. А где его добывать прикажете? Все телеги были либо задействованы в качестве баррикад на западной окраине, либо ожидали своего часа, чтобы вовремя доставить раненых в больницу и монастыри – ведь английский десант должен быть уже совсем близко. Поль решил проблему радикально: подозвав патруль ополченцев, тут же объявил, что ему нужно, и потребовал посильной помощи. Мол, делайте что хотите, но добудьте транспорт. Хоть с неба, хоть из-под земли. Один из ополченцев, старый мулат, сразу повел их к богатому испанскому дому неподалеку от церкви Святой Барбары. Самое интересное, что хозяин с семейством и домочадцами укрылся в церкви, а в доме оставил пожилого негра – присматривать за имуществом. И вот этот самый негр насмерть встал перед каретным сараем и конюшней. «Да вернем мы твоему хозяину его драную карету, черт бы ее побрал!» – рявкнул Поль, почувствовавший вкус к власти, и скомандовал своему импровизированному отряду сбивать замки… Карета на Антильских островах вообще-то была предметом роскоши, а не средством передвижения, но Полю в данный конкретный момент на это было наплевать. Погрузил три ящика – и хорошо… На обратном пути проехали по Торговой, в приказном порядке зацепили еще две старые телеги. И вскоре этот фантастический кортеж – роскошная карета с четверкой породистых лошадок и две ободранные повозки, запряженные какими-то клячами – уже направлялся обратно в форт.

У синьора Франческо, честно говоря, глаза на лоб полезли: ординарец-то, оказывается, парень с большим чувством юмора. Но как бы то ни было, а три уцелевшие пушки хотя бы какое-то время смогут стрелять.

«Я вам покажу, на что способен капитан Бенедетти, – думал комендант, самолично наводя одну из пушек. – После моей работы вам останется только потонуть, клянусь Мадонной!»

Маневр английского флагмана и двух линкоров, явно вознамерившихся прорваться в бухту для высадки десанта, не остался без ответа. Пока канонирские галеоты разворотили корму «Ноттингемширу», «Сент-Джеймс» и «Ирландия» спокойно, как на морском параде, миновали западную оконечность косы, прикрывавшей бухту Сен-Доменга, и так же спокойно направились к молчащему форту Осама. К порту. К набережной. А на борту каждого из линкоров было около семисот человек. Если высадится столь многочисленный десант – в городе начнется бойня. Это прекрасно понимали все пиратские капитаны без исключения. Но не все сейчас могли что-то предпринять. Только три республиканских корабля, если так можно выразиться, оказались свободны от дел: «Сварог», работавший с ним в паре «Бесстрашный» и «Гардарика», быстро перемещавшаяся из арьергарда строя в авангард. Тут красно-белому флагману пришлось идти между боем вторых линий и еще не потопленными английскими линкорами. Линкоры стреляли в него. Один из снарядов-болванок прошил ее корпус там, где когда-то, до реконструкции, была крюйт-камера. Сейчас там были кубрики. А крюйт-камеру переместили ниже ватерлинии. Это стало возможным только при наличии обитого медью днища и хорошему уходу команды за кораблем… «Гардарика» не ответила, экономя оставшийся боезапас для решающей драки, а осталось у нее не так уже и много.

Английские линкоры, сбавив ход и миновав выявленные лоцманами искусственные мели, входили в бухту. А форт Осама пока молчал.

«Сварог», вышедший на удобную огневую позицию раньше прочих, сразу же показал англичанам разницу между количеством и качеством. Канониры на черно-золотом линкоре очень хорошо знали свое дело, и даже одиночными выстрелами – залпом боялись стрелять, чтобы поврежденный корпус не расселся – достигли почти такого же эффекта, как противник массированными залпами. Казалось бы, мастерство пиратских канониров по любой логике должно было победить английскую спесь. «Сент-Джеймс» произвел один-единственный залп. Но… Вот тут вмешался его величество случай. Залп английского флагмана чертовски точно совпал по времени с выстрелом «Сварога». Фугас влепился в корпус «Сент-Джеймса» аккурат у орудийного порта стальной пушки – самой ближней к корме по правому борту. Взрывом разворотило обшивку, убило нескольких канониров, сместило ствол пушки градусов на двадцать вправо. И надо же такому случиться, чтобы она в эту секунду выстрелила!.. Запал, в отличие от аналогичных пушек на кораблях Сен-Доменга, был сделан по старинке – картуз, дырка в стволе, рожок с порохом у канонира да тлеющий фитиль. От зажигания пороха на полке до собственно выстрела проходило около двух секунд, если не больше. Вот они и сказались, эти секунды. Но на такую случайность можно было бы спокойно махнуть рукой, если бы не воистину дьявольская шутка судьбы: снаряд из этой пушки лег точно в крюйт-камеру шедшего слева-сзади от «Сварога» «Бесстрашного»… Фрегат еще не успели перестроить. А толстые защитные переборки крюйт-камер от тяжелых конических снарядов спасали не всегда…

«Влад!!!»

Галка почувствовала, как настил палубы уходит из-под ног. Нет, она не падала. И «Гардарика», даже получившая значительные повреждения, не собиралась пока переворачиваться вверх килем. Просто уже в который раз Галка вот так теряла близких людей и ничего не могла при этом поделать.

Ничего. Кроме одного: отомстить.

– Лево на борт! – крикнула она – страшная, всклокоченная, точь-в-точь ведьма с Лысой горы. – Пьер, разрывными, по замыкающему!.. Огонь!

Четыре стальные пушки рявкнули… и палубный настил вдруг затрещал, вздуваясь изнутри. Из ближайшего люка вырвался язык пламени. В солидную дыру, образовавшуюся в правом борту, вывалились два полных, еще не вскрытых снарядных ящика и один начатый… За грохотом взрыва сперва никто не расслышал крики людей. А для Галки вообще все прошло без звука. Будто фонограмму выключили, оставив одну картинку… Вот Хайме сунулся вниз и вернулся на палубу с таким лицом, будто сейчас перебили всех его родичей.

– Капитан! – закричал он. – Капитан, пушку разорвало!

Вот это оказалось первым, что Галка расслышала после взрыва.

– Где Пьер? Что с Пьером? – крикнула она в ответ.

Хайме молча сделал жест, не оставивший ни малейшей надежды.

«Теперь и Пьер… Не многовато ли?»

– Там почти весь остаток снарядов порвало или за борт выкинуло, – продолжал Хайме. – Как мы сейчас всем кораблем на небеса не взлетели, сам не пойму… Чем дальше будем стрелять?

– Положение опасное, – хмуро проговорил Джеймс. – Мы не можем больше продолжать бой, Эли… Эли, ты слышишь меня?

Галка, закусив до крови губу, смотрела, как гибнет ее мечта. Останки «Бесстрашного» догорают. «Сварог», поврежденный его взрывом, лишился ко всему еще и румпеля, и бизань-мачты, его несло прямиком на мель. Остальные прочно завязли в бою. А «Гардарика»… «Гардарика» по всем правилам должна выходить из боя или погибнуть.

«Значит, мы погибнем. Но пока мы живы, эти гады в город не войдут. Точка».

– Эли? – Джеймс, всерьез опасаясь за рассудок жены, встряхнул ее за плечи.

– Я тебя прекрасно слышу, Джек, – на удивление спокойным тоном проговорила Галка.

Она хотела было добавить еще, что за все годы ни единой минуты не жалела о решении выйти за него замуж, что все лучшее появилось в ее жизни только благодаря ему, и еще много чего в том же роде. Но не сказала. И не потому, что постеснялась или не решилась. Просто при взгляде на форт Осама ей показалось…

– Джек, дай трубу, скорее!

Нет, ей не показалось. Сколько там уцелело тяжелых пушек – две или три? Неважно. Важно, что их наводят на цель. На английские линкоры, входящие в бухту!

– Нет, братцы, мы еще повоюем! – Галка не скрывала радостного возбуждения: месть, оказывается, сладка не только в виде холодного блюда. – Мы им сейчас такое представление закатим – надолго дорожку сюда забудут!.. Левый борт, заряжать картечью, все пушки, сколько там еще осталось! Зарядить все ружья и пистолеты! Хайме, чего рот раззявил? Поморник влетит! Мигель, не стой столбом! А ну живо выполнять приказания!.. Ставить все паруса!.. Право руля, придерживаться фарватера!

– Тебе еще драться охота, Воробушек? Да за англичан сегодня сам дьявол! – скривился Хайме.

– А за нас – сам Бог! – воскликнула Галка. – Кто скажет, что это плохой союзник?

– Ну тогда совсем другое дело, – боцман, припомнив историю, случившуюся семь лет назад у мыса Гальинас, засунул свои пораженческие настроения куда подальше. – Если Бог за нас – кто устоит?

И закипела работа…

– Мы не можем брать их на абордаж, это самоубийство, – покачал головой Джеймс.

– Джек, мы и не будем брать их на абордаж, – успокоила его женушка. И так улыбнулась, что Эшби стало страшно. – Я еще хочу пожить немного, чтобы сплясать на их похоронах.

4

– Они наводят пушки, сэр.

– Сам вижу, – огрызнулся адмирал. – Кажется, вы уверяли меня, что форт Осама будет молчать.

Форт Либертэ уже не стрелял: проходя в бухту, оба линкора дали по полному залпу с левого борта – и из уцелевших стальных, и из тяжелых бронзовых пушек. Взрыва не случилось. Очевидно, сен-доменгские канониры расстреляли большую часть своего боезапаса. Зато стена, разрушенная тяжелыми болванками и не менее тяжелыми ядрами, буквально сползла в море, вместе с пушками. Береговые батареи продержались чуть дольше, но линкоры, стреляя и из нарезных, и из тяжелых бронзовых пушек, быстро их подавили. Так что неожиданная активность форта Осама адмирала вовсе не обрадовала. А плохое настроение начальства, естественно, не могло радовать уже мистера Хиггинса. Он и так не советовал адмиралу соваться в бухту без предварительной подготовки. Или хотя бы идти на прорыв при поддержке трех фрегатов командора Невилла. Но адмирал как всегда стоял на своем. Либо он настолько упрям, что не желает слышать никого, кроме себя, либо имеет некие инструкции из Лондона относительно планов на будущее.

– Очевидно, они нашли где-то еще десяток снарядов, – поежился Хиггинс. Уж он-то знал, на что были способны этипушки. – Вряд ли больше. Скорее всего, свеженькие, с оружейного завода. Там идет строжайший учет боеприпасов, за халатность накладывают огромные штрафы.

– Этого количества достаточно, чтобы уничтожить два линкора?

– Один – гарантированно. Второй – как повезет.

– Грин! – адмирал подозвал старшего помощника. – Просигнальте капитану Скотту, чтобы выдвигался вперед и стер этот форт с лица земли.

– Слушаюсь, сэр, – козырнул Грин.

«Сент-Джеймс» начал спускать паруса, пропуская – невиданное дело! – второй линкор вперед.

– Так… Пока второй номер будет геройски погибать под огнем форта, флагман высадит десант… – процедила Галка. – На его месте я бы уже подтягивала шлюпки к борту.

Ветер не менялся – юго-восточный. «Гардарика» сейчас шла в галфвинд, в опасной близости от косы. Для атаки, идея которой осенила мадам генерала, требовалась высокая скорость. Самая высокая, на какую сейчас способна «Гардарика». А значит, нужно идти по ветру. Пробраться вдоль косы и в нужный момент повернуть сразу на восемь румбов, забрав ветер всеми уцелевшими парусами. Маневр еще более опасный, чем движение на предельно малых глубинах с риском в любой момент сесть на мель. Вон, «Сварог» уже сидит. По ту сторону косы. «Перун» и «Жанна», несмотря на массу повреждений, еще вполне боеспособны, но вот «Дюнуа» на этот момент имел тридцатиградусный крен на левый борт. Его капитан приказал выбросить пушки и, поставив все паруса, идти к ближайшей отмели, но этот линкор на сегодня отвоевался. Фрегаты «Вермандуа» и «Берриец» ухитрились избежать фатальных повреждений и активно маневрировали, отвлекая на себя огонь последнего оставшегося на плаву английского линкора прикрытия. Восьмидесятипушечный «Эссекс» как-то очень странно «присел» в воду, всем корпусом, но продолжал стрелять. Как пираты подозревали, лупил он уже своими последними снарядами, и потому не торопились отвечать. Потом подойдут ближе и добьют. Ведь у них самих оставалось не больше полусотни снарядов на каждом борту… Вторые линии продолжали драку. А канонерки, одну из которых англичане все-таки потопили, перенесли огонь на вражеские фрегаты.

Словом, вне бухты шансы республиканского флота выглядели предпочтительнее. Но внутри – еще как сказать. Если «Сент-Джеймс» высадит десант, и этот десант сумеет подавить сопротивление канониров форта Осама до того, как «Ирландию» пустят ко дну, город обречен. Большая часть, самые лучшие бойцы, сейчас находились на западной и северо-западной окраинах в ожидании подхода супостата. Форт и набережные охраняли пираты-пенсионеры, мобилизованные рыбаки да плотники с верфи. Долго они продержатся против нескольких сотен английских морских пехотинцев? Риторический вопрос. Если в этом случае англичан и разобьют, то уже большой кровью. Галке придется начинать все с нуля, и количество трудностей возрастет на порядок. Сен-Доменг сразу и надолго, если не навсегда, будет отброшен на обочину истории. Если же англичане, подавив сопротивление форта, не ринутся сразу грабить, а пойдут к западной окраине и обрушатся на ополченцев с тыла… Возвращаться пиратскому флоту будет уже попросту некуда. Останется лишь поднимать черный флаг и – по старому сценарию.

«Этому не бывать, – думала Галка. – Сдохну, а не допущу».

Она смутно припоминала ту скудную информацию, какую еще помнила о русско-японской войне 1905 года. «Варяг», Цусима, Порт-Артур и так далее. За десять лет многое повыветрилось из памяти, но одну закономерность Галка запомнила очень хорошо: в той войне судьба явно играла за японцев. При любой «развилке» события неукоснительно развивались по сценарию, наиболее выгодному Стране восходящего солнца. И так от самого начала войны до ее конца. В битве у Сен-Доменга почти все как нарочно складывалось в пользу англичан, даже несмотря на их потери. Бесовка Фортуна, отворачиваясь от своей прежней любимицы, дала пиратской адмиральше один-единственный шанс. И Галка вцепилась в этот шанс обеими руками.

– Брамсели долой! Приготовиться к развороту!

Можно было бы поджечь английский флагман ракетами, но ракеты закончились еще во время перестрелки первых линий. На борту оставался еще десяток картечных фугасов, ими зарядили пушки левого борта. Для двух запланированных залпов хватит, а дальше стрелять из нарезных будет просто нельзя. Иначе потрепанная «Гардарика» рассыплется на запчасти из-за мощной отдачи. Да, собственно, и стрелять-то будет нечем.

– Левый борт, картечными – огонь!

С расстояния меньше трех кабельтовых картечные фугасы были малоэффективны, на этой дистанции они взрывались только застряв в борту. Или могли сбить мачту, если повезет попасть. Но задача Галки была не проредить английский десант, а втянуть флагман в бой. Заставить адмирала бросить все силы на уничтожение «Гардарики». И с этой задачей она справилась: после второго залпа картечными (десант не десант, а борта англичанам она все-таки попортила) «Сент-Джеймс» открыл огонь из трех оставшихся по его правому борту «живых» нарезных пушек.

– Лево на борт! Восемь румбов к северу, держать курс по ветру! – Галкины команды были слышны даже на «Свароге», «загоравшем» на мели с той стороны косы. А когда «Гардарика», завалившись в резком развороте на борт, поймала ветер, последовал новый приказ: – Ставить все паруса! Полный вперед! Курс – на флагман!

– Абордаж? – искренне удивился мистер Хиггинс. – Я знал, что миссис Эшби безумна, но не думал, что настолько.

– Это жест отчаяния, – согласился с ним адмирал. – Что ж, если она желает славной гибели, мы ее немного разочаруем. Вы помните историю египетской царицы Клеопатры, сэр? Наш король не Октавиан, но отыграться за него вполне способен… Грин! Генерала и ее офицеров брать живыми!

– Слушаюсь, сэр, – козырнул старпом. – С десантом повременить?

– Разумеется. Начнете высадку на четверть часа позже. А сейчас – огонь с левого борта.

– Простите, сэр, вы, должно быть, хотели сказать – с правого?

– Нет, Грин. С левого. Вон там, кажется, главный католический собор Нового Света, мистер Хиггинс? – адмирал скучающим жестом указал на север, где за домами виднелись крыши собора Санта-Мария-де-Энкарнасион. Или Примада де Америка, как он назывался в официальных церковных документах. – Я слышал, католики при осаде городов, как правило, стараются укрыться в стенах церквей.

– В чем дело, сэр? – ощетинился Хиггинс. Не будучи флотским офицером, он мог себе позволить подобный спор. – Я привык сражаться с вооруженным противником, а не убивать невинных!

– Во-первых, сэр, вы изволите спорить с командующим этой эскадры, – ледяным тоном ответил адмирал, снисходя до ответа. – Во-вторых, его величество и многие важные персоны из его окружения полагают, что Сен-Доменг следует присоединить к владениям британской короны. Но они не желают повторять ошибку короля Франции с Кубой. Уж лучше сразу очистить остров от нежелательного населения и перевезти сюда англичан. У меня есть соответствующие полномочия, можете не сомневаться. В-третьих, как вы думаете, где сейчас находятся дети миссис Эшби?.. Когда адмирал превратится в обезумевшую мать, это будет означать ее гибель или пленение. Ну и наконец… Вы умный человек и должны понимать, чем могут обернуться военные изобретения, находящиеся не в наших руках… Грин! Извольте отдать приказ открыть огонь и готовьтесь к абордажу!

Джеффри Грин, уже не первый год служивший на королевском флоте, видал всякое. В том числе и повешенных за неподчинение приказам офицеров. Потому, поморщившись с досады – ему досталась самая грязная работа, как-никак – он все же отдал приказ канонирам…