Текст книги "Не женское дело (Тетралогия)"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 99 страниц)

– Как вы смеете! – Как Галка и ожидала, удар пришелся по самому больному месту, и де Шаверни вспылил.

– Смею! – Звонкий Галкин голос разнесся в неподвижном, добротно прожаренном солнцем и напитанном душной влагой воздухе, да так, что ее услышали и на соседней «Принцессе». – Полагаете, будто вы один тут самый умный, а все вокруг дружно ослепли, оглохли и лишились мозгов? Думаете, я не поняла, зачем вы все это затеяли, зачем провоцируете меня на конфликт? Вам попросту нужно избавиться от претендентов на треть добычи! А заодно выставить их бунтовщиками, прикрывая свою задницу интересами Франции! Не пройдет, сударь!

Давненько де Шаверни не выслушивал ничего даже отдаленно похожего. А эта женщина… Разгневанный воробей, да и только. Но ярость, с которой Галка наскочила на адмирала, была неподдельной, а гнев – вполне искренним. С нее станется спустить своих бандитов с поводка, и тогда не миновать большой крови. Можно будет, конечно, потом свалить всю вину на пиратов, но для этого следовало как минимум выйти отсюда живым. И с деньгами.

– Черт побери, и это я слышу от вас? От вице-адмирала французского флота? – Тем не менее сдавать позиции без боя не позволяла гордость, и Шаверни бросился в контратаку. – Впрочем, чего я хотел? Вы ведь даже отдаленного представления о субординации не имеете! Я отдал приказ! Нравится он вам или нет – вам и вашим людям придется его выполнять!

– Ни я, ни мои люди не станут выполнять приказ, нарушающий наш договор!

– Ваш договор потерял силу в тот момент, когда вы взяли офицерский патент!

– Что-то я не припомню, чтобы вы хоть словом упомянули об этом, когда выдавали мне чертов патент! И если вы только сейчас изволили напоминать о субординации, договоре и патентах, то либо у меня что-то с памятью, либо у вас что-то с совестью!

– Вы… Вы!.. – Де Шаверни просто задохнулся. А на крики на палубу уже выходили французские офицеры и матросы, остававшиеся на борту. Мало ли что тут происходит? – Вы смеете говорить мне о совести? Это… неслыханная дерзость! Вы арестованы!

– Адмирал, боюсь, у вашего приказа могут быть нежелательные последствия. – Эшби заговорил так спокойно, что его слова произвели действие наподобие холодного душа. На обоих спорщиков. – Если хотите, можете поинтересоваться у господина д'Ожерона – ведь именно он здесь официальный представитель французских властей, не так ли?

– Мой адмирал, он прав, – вмешался капитан «Генриха», похожий – как подумала Галка еще при первой встрече – на седеющего льва. – Если мадам Спарроу будет арестована, ее люди попросту не выпустят «Иль-де-Франс» с внутреннего рейда. Не говоря уже о том, что «Генрих» и «Принцесса» стоят как раз в пределах досягаемости пушек этих двух линкоров. – Капитан кивнул в сторону «Сварога» с «Перуном». – Я не успею скомандовать поднять паруса, как оттуда прилетит горячий привет.

– Вряд ли они станут стрелять, когда у нас на борту такие заложники. – Теперь издевка де Шаверни была явной.

– Ага, – зло рассмеялась Галка. – Заложники. Так вы, оказывается, в гораздо большей степени пират, чем я! Быстро же вы тут освоились, поздравляю.

На миг Галке показалось, что сейчас де Шаверни взорвется. В буквальном смысле. Его унизили и оскорбили на глазах у собственных офицеров! Но именно этот факт – присутствие французских офицеров – Галка и использовала в качестве козырного туза. Потому и раскричалась, хотя дело вполне можно было решить не повышая голоса. И адмирал, трясясь от ярости, был вынужден пойти на попятную.

– Я этого так не оставлю! – срывающимся голосом говорил он, судорожно раздергав кружевной воротник рубашки. – По возвращении во Францию я непременно доложу его величеству, до какой низости вы все здесь дошли!

– Да хоть папе римскому, – фыркнула Галка. – Где мои люди?

– Забирайте ваших офицеров и проваливайте к черту!

– Как насчет второго пункта?

Вместо ответа де Шаверни – прекрасно, кстати, понимавший, что дело по любому оборачивается не в его пользу – лишь махнул рукой и со сдерживаемым рычанием отправился в каюту.

– Пока два-ноль, мы ведем в счете, – сказала Галка, когда, вызволив Билли из трюма и уладив все дела, они с Джеймсом явились в дом алькальда. – Но я буду очень сильно удивлена, если господин адмирал не попытается отыграться.

– Он не в состоянии вывезти ценности из города, – засомневался Джеймс.

– Он не сдал бы сейчас позиции, если бы находился в безвыходном положении. Ты же знаешь, дорогой, какая я подозрительная. – Галка с грустной улыбкой потерлась щекой о его плечо. – Поэтому будет лучше, если канониры «Сварога» и «Перуна» и дальше будут нести боевое дежурство у пушек. А Билли уже позаботится выставить усиленную охрану в порту. Адмирал его оскорбил, а наш друг тоже злопамятный товарищ.

– Возможно, это и даст какой-то результат. – Джеймс сдержанно улыбнулся. – И если так, то у нас останется только одна проблема…

– Влад, – тихонько рассмеялась Галка. – Что ж, это проблема из приятных. Будем ее решать?

Эшби в ответ только улыбнулся. Их с Галкой брак назвал бы безоблачно счастливым только наивный человек. Но он не променял бы свою женушку, это ходячее стихийное бедствие, даже на толпу благовоспитанных принцесс и самых богатых невест Англии… Ну а Влад… Что ж, если ему так нравится эта сеньорита, то почему бы не помочь? Каждый имеет право на то счастье, которое заслужил.

17

Дом алькальда Картахены мало-помалу превращался в сумасшедший.

Мало того, что д'Ожерон избрал его своей резиденцией. Мало того, что пиратка Спарроу поселилась здесь с мужем и братом. И несколькими офицерами, которые тут же начали водить сюда искавших развлечения испаночек. К примеру, Жером довольно быстро взял в оборот ту веселую вдовушку, Инес Кастро-Райос. Эта, даже прогуливаясь под ручку с пиратским капитаном, стреляла глазками налево и направо. «Вы просто созданы друг для друга, – хихикала Галка, встретившись с этой парочкой. – Ты, Жером, будешь хранить ей верность до первой девки, а она тебе – до первого кавалера…» Мало того, что де Шаверни чуть не ежедневно навещал эту резиденцию с риском нарваться на очередной скандал. Теперь сюда повадились какие-то престарелые монахини и, судя по всему, начали идеологическую обработку сеньориты Гарсия-и-Варгас. Узнав об этом, Влад пришел в ярость и пригрозил «этим старым воронам»: если еще хоть раз застанет их здесь, то не посмотрит ни на чин, ни на возраст. Выгонит пинками. Монахини грозились карами небесными, но Влад был непреклонен. При одной мысли, что Исабель накроется клобуком, у него все внутри переворачивалось. Но с того памятного дня их знакомства им еще ни разу не удалось даже как следует переговорить. То он без конца занят, то она гуляет в саду в обществе доньи Мерседес, то молится у себя в комнате. Словом, не подъедешь. А оставлять все на самотек он не имел права.

«Надо что-то делать, и делать срочно, – думал Влад, узнав о скандале на французском флагмане. – Не сегодня – завтра нам придется уходить. И что тогда? Она закроется в монастыре, похоронит себя заживо? Черт… Исабель, по-моему, и приблизительного представления не имеет о том, что это такое – быть живой и настоящей… как Галя… Но для нее еще не все потеряно».

Эта девушка как-то незаметно стала главной героиней его мыслей. Но что он мог ей предложить взамен монашеских четок? Только зыбкую дорожку пиратской жены, приводившую иных после смерти мужей в притоны. В этих краях женщина не могла сама себя прокормить, если не была портовой девкой или богатой наследницей. Исключение составляла лишь Галка, но то особый случай. Такого страшного будущего для Исабель Влад не хотел. Однако ничего другого у него попросту за душой не было.

«Так что же ей лучше? Неделями, а то и месяцами ждать меня из рейдов и в конце концов не дождаться? Или прожить серую, но спокойную и более-менее сытую жизнь в монастыре?.. Решай, Влад. Сейчас все в твоих руках».

Он ошибался. Все решилось как-то одним махом и как будто даже помимо их воли…

…У него уже второй день не было никакой работы. Выкуп с города собран, подсчитан и упакован. Один только перечень ценной утвари составил целую бухгалтерскую книгу, а ведь были еще драгоценности, колумбийские изумруды размером от горошины до ореха, жемчуг самых различных оттенков, богато отделанное оружие. И, конечно же, золото и серебро – в слитках и в монете. В общем, стоимость добычи превзошла все ожидания: по всем подсчетам выходила сумма под пятьдесят миллионов эскудо. Влад составил сводную ведомость и подал ее всему начальству: де Шаверни, д'Ожерону и «сестре». А заодно прикинул размер одной доли, с учетом выплаты трети добычи королю и трети – французам. Выходила огромная – для одного человека – сумма, и Влад не удержался, проговорился Жерому. А тот растрезвонил сию приятную новость братве. На радостях пираты закатили в порту большую пирушку. А «сестрица» тут же устроила виновнику головомойку. Мол, рано еще братву обнадеживать, адмирал сегодня уже продемонстрировал свои истинные планы относительно картахенской добычи.

– Ладно тебе, – покривился Влад. Они прогуливались по садику, наполненному лунным светом и звоном цикад. – Ну ляпнул. Что теперь, об стенку убиться или выпить йаду?

– Пожизненный расстрел из учебной винтовки. – Галка тоже свела все к шутке. – Кстати, насчет «йада»: доктор Леклерк сказал, чтобы мы не увлекались обедами у знатных испанцев. У него почему-то сильное подозрение, будто нас хотят перетравить.

– Дон Альваро не похож на отравителя.

– Я тоже так считаю. Но некий дон Хавьер – очень даже похож.

– Да, – протянул Влад. – Этот на все пойдет ради золота… Настоящий пират!

– Он хуже самого распоследнего пирата…

Легок на помине! Не успели Галка с Владом вернуться в дом, как застали в приемной дона Хавьера. Этот со скорбным лицом слезно умолял месье д'Ожерона вернуть ему горячо любимую дочь. Зачем? Донья Исабель и раньше изъявляла желание удалиться от мира, а теперь, когда она скомпрометирована, ей попросту не остается иного пути, кроме как в монастырь. Д'Ожерон слушал испанца, а по его лицу Галка явственно читала мысль: интересно, какую выгоду этот кондрашный толстяк поимеет от сдачи падчерицы в монастырь?

Ведь все равно, что замуж ее выдавать с приданым, что в монашки – со вступительным взносом. Очевидно, взнос, который требовали святые сестры, куда скромнее приданого.

– Дон Хавьер, – проговорил француз, выслушав его до конца. – Даю слово дворянина, честь вашей дочери не пострадала. К тому же сейчас она находится под моей защитой, и ей ничто не грозит.

– Дон Бертран, я надеюсь, вы добрый католик? – поинтересовался испанец.

– Разумеется, – ответил д'Ожерон, еще не понимая, куда гнет этот Варгас.

– В таком случае, я полагаю, вы не будете становиться на пути матери нашей святой церкви. Ведь если вы добрый католик, то угроза отлучения…

– Вы смеете мне угрожать? – нахмурился француз.

– Нет, сеньор губернатор, – неприятно усмехнулся толстяк. – Я лишь предупреждаю о возможных последствиях вашего дальнейшего упорства.

– Дон Хавьер, вы отдаете себе отчет в том, что говорите? – Д'Ожерон вообще-то никогда не был вспыльчивым человеком, но сейчас его просто вывели из себя.

– Такова жизнь, сеньор губернатор. Мое дело – вас предупредить. Ваше дело – принять решение. Поверьте, мои слова отнюдь не пустое сотрясение воздуха.

– Ах ты старый козел!!! – Влад не выдержал, ворвался в комнату. Никогда он еще не был в такой ярости и даже забыл о том, что сорвался в присутствии своего непосредственного начальства. – Ты еще смеешь угрожать?!! Да я тебя с дерьмом смешаю!!!

– Влад! – взвизгнула Галка, повиснув на его руке, мертвой хваткой вцепившейся в рукоять сабли. – Блин, у тебя что, совсем крыша поехала? Стой, сумасшедший!

– Я убью его!!! – ревел Влад, наседая на опешившего испанца и безуспешно пытаясь освободиться из цепких лапок названой сестры.

– Месье Вальдемар, опомнитесь! – по-командному рявкнул д'Ожерон, пытаясь вернуть контроль над ситуацией. – Вы не на пиратском корабле!

– Очевидно, ваш офицер этого еще не осознал. – Когда Варгас понял, что убийство откладывается, его испуг отлился в эту издевательскую фразу.

– Замолчите, черт вас подери! – Д'Ожерон отвел душу – рявкнул и на испанца. – Еще одно слово – и я не стану останавливать своего офицера!.. Месье Вальдемар, извольте объяснить, какого черта вы позволяете себе устраивать подобные сцены? Вам так нравится девушка?

– Я люблю ее, – тяжело дыша, произнес Влад.

– Тогда женитесь, и дело с концом. А вас, сеньор, я попрошу более не докучать мне своими жалобами и угрозами.

– Но, сеньор губернатор, донья Исабель несовершеннолетняя и еще не может принимать самостоятельных решений. А я скорее выдам ее за последнего испанского нищего, чем за пирата! – возмутился дон Хавьер.

– Будто ваше мнение здесь кого-то интересует, – презрительно процедила Галка, наконец отпустив руку братца. – Брысь!

– Но…

– Брысь, я сказала! – зарычала капитан Спарроу. – И если ты, жирный боров, хоть раз мне попадешься, я самолично нарежу тебя на ломтики!

– Сука… – процедил вслед улепетывавшему испанцу Влад. – Простите, господин д'Ожерон. Я вел себя по-свински.

– Я тоже был молод, влюблен и делал глупости, – усмехнулся месье Бертран. Он редко гневался, но всегда быстро остывал. – А теперь позвольте решить дело как можно скорее. Пока этот упырь действительно не подключил сюда местных церковников. Должен же я хоть раз воспользоваться полномочиями губернатора Картахены? – рассмеялся француз.

И он воспользовался.

О, разумеется, сеньорита Исабель, которую они застали в обществе доньи Мерседес за традиционным вышиванием, страшно смущалась. Разумеется, она, скромно потупив глазки, тихим скорбным голоском отвечала, что надлежит спросить разрешения у отца. Но ей нескромно напомнили, что отец сам прислал ее. А с некоторых пор она находится под покровительством господина губернатора, и разрешение тоже требуется от господина губернатора. И таковое разрешение тут же было получено. И вот тут из-под маски благопристойной испанской девицы показалось истинное лицо Исабель. Она улыбнулась так искренне, так неподдельно, что всем все сразу стало ясно: согласна!

– Ну, брат, ты и выдал, – смеялась Галка, когда совершенно обалдевший от привалившего счастья Влад – по окончании всех церемоний – расцеловал ее в обе щеки. – А жить-то где будете?

– Куплю дом в Кайонне, денег у меня хватит, – радостно отвечал Влад.

– Ну-ну…

Галка, несмотря на радость названого брата, не сомневалась, что испанский папаша еще чего-нибудь учудит. Обещал же всяческие неприятности по церковной линии. Так и получилось. Незадолго до полуночи, когда все уже успели отметить радостное событие и только что разошлись по комнатам, в двери требовательно постучали. И раз часовые, два французских матроса, не воспрепятствовали сему, то гости были из разряда важных.

– Кто там? – На стук из окна второго этажа высунулся Эшби. Визит поздних гостей оторвал его от жены: романтическое приключение Влада и их самих настроило на соответствующий лад. Внизу, в скудном свете масляных фонарей, виднелись несколько фигур в долгополых одеждах.

– Именем святой матери церкви, – ответил властный женский голос. – Откройте.

– Именем морского дьявола, убирайтесь к чертовой матери! – не очень-то учтиво ответил Джеймс. Как протестант, он не питал никакого пиетета к католической церкви. – Надоели, честное слово…

– Еретик! – донеслось снизу.

– Благодарю за комплимент, – едко ответил Джеймс и закрыл ставни.

– Ого, как мы умеем выражаться! – тихонечко смеялась Галка, обнимая его.

– У меня масса скрытых достоинств, дорогая, – иронично ответил Эшби. – А теперь, если ты не против…

– Ну, Джек, когда это я была против?..

Но пока в одной части города происходили события, заставлявшие вспоминать Италию с ее страстями, бедными падчерицами, негодяями-отчимами, влюбленными кавалерами и их криминальной родней, во «французском секторе» оккупированного города происходило что-то малопонятное. Из подвалов крепости, где хранилась большая часть добычи, группы подозрительно молчаливых типов выносили тяжелые ящики и мешки. Но направлялись эти группы не в порт, перешедший под контроль пиратов, а куда-то на восток. В сельву? Нет, на побережье. Туда, где уже не было опасных скал с убийственным в любую погоду прибоем. Туда, где стояли наготове многочисленные шлюпки…

А на рассвете пираты обнаружили, что с внешнего рейда пропали два французских линкора – «Генрих Четвертый» и «Принцесса». И их паруса с каждой минутой приближались к северо-восточному горизонту.

18

– Галя! Джеймс! – Влад так колотил кулаками в дверь, что не проснулся бы только мертвый. – Аврал!

Галка и Эшби подскочили, как пружиной подброшенные. Не один и не два раза им уже доводилось вот так вскакивать, заслышав крик: «Аврал!» Несмотря на то, что ночка выдалась веселая во всех отношениях, они одевались со скоростью звука.

– Что случилось? – Пока то да се, Галка учинила «брату» допрос через дверь.

– «Генрих» и «Принцесса» еще затемно снялись с якоря. – Влад отвечал по-русски: не хватало еще вводить в курс дела обитавших в доме испанцев. – Этот чертов француз мотанул отсюда и оставил нам в наследство «Иль-де-Франс».

– С пустыми трюмами ушел, что ли? – Очень нехорошее предчувствие превратилось в тяжелый холодный камень, засевший – если верить ощущениям – где-то во внутренностях.

– Какое там! Из подвалов в крепости вынесли все, что успели, там осталось только золота миллиона на три!

– А часовые?

– Убиты!

– Черт!.. – Злая, как упомянутая ею нечисть. Галка открыла дверь и вылетела в коридор, на ходу надевая безрукавку и перевязь с саблей. Джеймс чуть приотстал: он прихватил еще и пистолеты. На всякий пожарный. – Влад, ты д'Ожерону сообщил?

– Нет. Сразу как узнал – к тебе.

– Дуй к нему, быстро! Пусть поднимает своих французов в ружье… Джек, сообщи всем капитанам – сбор на пирсе!

Состояние Галки можно было описать следующей фразой: нет слов, одни выражения. Попадись ей сейчас де Шаверни – рубанула бы саблей наотмашь. Не глядя. Прожив три с половиной года среди пиратов, она видела всякое. И предательство, и обман ближнего своего, и самые невероятные финансовые махинации. Но чтобы французский адмирал, царедворец, официальное лицо, вел себя хуже любого пирата – это в ее голове не помещалось.

«Интересно, а Ментенон тоже с ним ушел или здесь остался? Вот смеху-то будет, если месье адмирал кинул и его…»

Я сейчас пройдусь по больной теме – пиратским кладам.

Если вы думаете, будто пираты только и делали, что закапывали в землю сундуки с сокровищами, то вас кто-то обманул. Тут это не модно. А знаете, почему? Во-первых, у каждого пиратского капитана в кармане бумажка с полномочиями от той или иной страны. Сие означает – так, между прочим, – что его рейды официально или неофициально спонсируются властями страны, выдавшей бумажку. И если капитан вздумает прятать в землицу сундуки с награбленным, спонсоры могут этого не понять. Во-вторых, команды тоже не слепые. Если кэп спрячет часть добычи в сундук и надумает где-нибудь закапывать, братва его самого закопает. В том самом сундуке. Но слухи – да, их регулярно распускают, чтобы посмеяться над простаками. За два года после панамского похода на перешеек столько народу мылилось – мама дорогая! А все потому, что братва начала ради прикола языками молоть по трактирам. Приписывали то Моргану, то мне «вклад» в двести или триста тысяч. Хе-хе! Если бы испанцы не сторожили побережье, любители халявы прокопали бы канал в кратчайшие сроки, на два века раньше времени, с помощью одних только лопат.

Еще дома я где-то читала анекдот: мол, панамский канал выкопали почти точно по маршруту Моргана, надеясь найти его клады… Только здесь я поняла, в чем тут заключался юмор.

Не обижайтесь, дамы и господа. Пираты тоже любят пошутить.

Новость подняла на ноги весь пиратский контингент, находившийся в Картахене, и французов, оставленных де Шаверни на произвол судьбы. Как! Этот сукин сын посмел их ограбить! Возмущению капитанов не было предела, а о командах и говорить нечего. Причем среди собравшихся Галка увидела и д'Ожерона, и Ментенона, и капитана «Генриха» – этого де Шаверни вечером спровадил на берег, а вместо него взял на свой флагман более сговорчивого капитана «Иль-де-Франса». Галка не стала ждать, пока ярость и гнев обманутых достигнут пика. Подняла руку, призывая к тишине. Пару минут капитаны еще возмущенно гудели, но все-таки уважили требование «генерала Мэйна» и замолчали.

– Так, – сказала Галка, окинув весь бомонд мрачным взглядом. – У меня есть предложение насчет этих красавцев. – Она кивнула в сторону парусов, грозивших вот-вот исчезнуть из поля зрения. – «Гардарика», оба линкора, «Амазонка» и «Акула» полностью готовы к бою. У де Шаверни два восьмидесятипушечных корабля, однако у «Генриха» масса мелких, но неприятных повреждений, а у «Принцессы» нет грот-мачты. Потому ползти она будет достаточно медленно, чтобы мы могли догнать обоих. Впятером сделаем их в два счета. Но я при этом должна знать, что будут делать те, кто остается. Ваши предложения?

– В городе еще полно добра! – каркающим голосом выкрикнул один из английских капитанов. Опять Роджерс, чтоб ему пусто было… – Мы могли бы собрать не меньше, чем увез француз!

– Я правил во время игры не меняю. – Галка возвысила голос. – Сказано – не трогать горожан – значит не трогать!

– Послушай, Воробушек, или ты отменишь решение насчет этих чертовых испанцев, или мы возьмем свое и без твоего приказа! – наступал Роджерс. И к его мнению, насколько видела Галка, начали присоединяться другие капитаны. Ситуация выходила из-под контроля, и капитан Спарроу только сейчас поняла, каково было капитану Бладу при том же раскладе. [56]Пусть он и литературный герой, но она все эти годы в какой-то степени пыталась равняться на него. И ведь удавалось же! Но сейчас, именно сейчас она не имела права быть рыцарем без страха и упрека, каким описывал капитана Блада Сабатини. Она должна была быть даже не капитаном Спарроу – Стальным Клинком. Только тогда прочие капитаны станут ее слушать…

– Знаешь что, Роджерс, – удивительно мягким голоском проговорила Галка, а хорошо знавший ее Причард на всякий случай отодвинулся в сторонку – эта стерва в такие минуты бывала смертельно опасна. – Или ты заткнешься сам, или я тебе немножко помогу. Думаешь, если французский адмирал наплевал на договор, то и ты можешь повторить его подвиг? Я ведь вернусь… и обязательно спрошу с тех, кто посмеет нарушать мой приказ! По всей строгости! – рявкнула она. – Надо будет – всех на фиг перевешаю! Так что либо вы остаетесь людьми, либо вы дерьмо! А с дерьмом у меня разговор короткий!.. Всем все ясно или повторить для особо одаренных?

Ярость и гнев капитанов были понятны. Но ярость и гнев Галки были таковы, что ни один не решился и далее отстаивать мнение Роджерса. Хотя многие с ним соглашались: испанцы есть испанцы, так почему бы их не обобрать до нитки? А заодно еще и развлечься по полной программе? Но капитан Спарроу временами бывала просто страшна. Пираты сами не знали, откуда в такой маленькой женщине столько энергии и душевной силы. Оттого ни у одного из них не возникло ни малейшего сомнения: эта – не только француза на куски порвет, но и вернется, и призовет к ответу, если ее приказ будет нарушен. А слова у нее с делом не расходились, это знал весь Мэйн.

– За город не волнуйся. – Напряженную тишину, в которую вплетались только ленивый плеск волн да крики чаек, нарушил голос Влада. – Будет в целости и сохранности. Я отвечаю.

Многие из капитанов только ухмыльнулись: надо же, кто голос подал! Но Галка одобрительно кивнула в ответ.

– Очень хорошо, – совершенно серьезно сказала она. – Остаешься на хозяйстве. Если все же кто-то захочет дать волю своим очумелым ручкам, не щади никого. Всем, кто остается, напомню: его приказы выполнять как мои. Кому непонятно – два шага вперед.

Непонятливых не нашлось. А Галка, все же с трудом верившая, что пиратов удастся удержать от окончательного разграбления города, подошла к д'Ожерону и Ментенону. Оба француза угрюмо молчали, и их можно было понять. Оказаться обманутым своим же начальством, да еще присланным лично королем… Одним словом, неприятно.

– Господа, у нас мало времени, – негромко сказала Галка, снова взглянув на паруса у горизонта. – Как вы понимаете, вся загвоздка в официальном статусе де Шаверни. Он ведь пока еще адмирал.

– Мадам, как официальное лицо и представитель власти, я могу объявить бунтовщиком любого офицера, если на то есть веские основания, – церемонно проговорил д'Ожерон. – А они у меня есть. Но для оформления соответствующей бумаги потребуется время.

– Пока достаточно вашего устного распоряжения. А бумагу сможете выписать, сидя в гостевой каюте «Гардарики»… Маркиз, ваша «Сибилла» сможет выйти в море?

– Да, мадам. – Ментенон тоже был, мягко говоря, недоволен. – Если вы дадите мне немного пороха и ядер.

– Возьмете с «Иль-де-Франса». Все? Тогда отплываем, и немедленно.

– Мадам. – К этим троим подошел капитан «Генриха». – С вашего позволения, я бы присоединился к вам. Никто не знает мой корабль лучше меня.

– Естественно, – мрачно усмехнулась Галка. – А заодно вы бы не против его вернуть, пока не поздно. Добро, грузитесь на «Гардарику». Поднимаем якорь, как только все команды окажутся на своих бортах!

«Я буду беспощадна, если кто-то здесь посмеет пойти против меня. Я порву всех, но сделаю то, что задумала. Или сдохну…»

Но как ни спешили пираты, раньше чем через час они с якоря не снялись. Паруса тем временем почти исчезли из виду. Но там шли два нагруженных по самое некуда, поврежденных линкора, а здесь… Шесть кораблей с полупустыми трюмами и набитые очень злыми пиратами. Д'Ожерон уже на борту «Гардарики» официально объявил де Шаверни бунтовщиком, своей властью лишил его адмиральского звания и передал Галке соответствующую бумагу. И на клотике красно-белого флагмана Тортуги свое место под французским знаменем занял адмиральский вымпел.

– Ирония судьбы, Эли, – сказал Джеймс, поднявшись на квартердек. – Пиратка, назначенная адмиралом, ловит адмирала, объявленного пиратом. Есть над чем посмеяться.

– Все это было бы смешно, если бы не было так грустно, дорогой. – Галка не ждала ничего хорошего, и настроение у нее было соответствующее.

– Эли, ты не уверена в победе? – тихонечко спросил муж, взяв ее за руку. За огрубевшую маленькую руку, почерневшую от загара.

– Джек. – Галка судорожно сглотнула, выдав этим свой страх. – Если там в городе… хоть что-то… хоть с кем-то случится… Убей меня, пожалуйста. Иначе я не остановлюсь, сама начну убивать налево и направо.

– Все будет хорошо, милая, – постарался успокоить ее Джеймс. – Поверь, как верю я.

Галка честно попыталась улыбнуться в ответ. Не получилось. Но огонек веры уже зажегся, немного рассеяв тьму, поселившуюся в ее душе.

Шесть кораблей на всех парусах спешили навстречу своей судьбе.