Текст книги "Не женское дело (Тетралогия)"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 99 страниц)

– Я это уже делаю.

– Следовательно, вы тоже оправдываете свои убийства высшей целью…

– Нет. Я не могу оправдывать ничьи убийства – ни свои, ни тех, кого я сама убиваю. Потому что вы правы: отнятие жизни противно Господу. Но я слышала еще у себя дома такие слова: допустить зло – все равно, что творить его самому. Вот я и живу по этому принципу, зная, что меня ждет в итоге. Но иначе не могу. Просто не могу. Вы видели старика, которому сожгли ноги, чтобы узнать, где он спрятал свое имущество? Вы видели девчонку четырнадцати лет, изнасилованную полусотней выродков? Вы видели разрубленного пополам мальчишку, вся вина которого заключалась в том, что он пытался защитить мать или сестру? Если видели хоть раз, то вы должны понять, почему я убиваю.

– Здесь дилемма, – задумчиво произнес священник. – Сложно сразу сказать, кто из нас насколько прав. Ведь мир в самом деле беспримерно жесток. Но и я вижу некую надежду. Ведь от бессовестных убийц подобные вам мстители отличаются как раз тем, что в их душах горит огонь великой любви к людям.

– Слишком сильно сказано, отец Пабло. Это точно не про меня.

– То-то и оно, что про вас, сеньора. Не будь в вас этого огня, вам было бы все равно, какое зло творится вокруг. Лишь бы оно не касалось вас лично. И, глядя на истерзанных несчастных, вы бы не загорались иным огнем – гневом, желанием отомстить за их боль. Восстановить справедливость хотя бы таким жестоким способом… Знаете, а ведь вся разница между сеньором Морганом и вами именно в том, что в вас есть эта любовь к людям. В нем ее не было и в помине. Во всем прочем вы удивительно схожи.

– Вы знали Моргана?

– Я был в Маракайбо.

– Тогда позвольте восхититься вашей верой, отец Пабло. Только святому дано сохранить столько милосердия в душе после того, что вам пришлось там увидеть.

– Не присваивайте мне столь высокого звания, сеньора, – улыбнулся старик. – Мое терпение и моя вера – результат прожитых лет. И вы, если на то будет воля Божья, в моем возрасте будете рассуждать так же. Хотя… Вы – воин. Вы будете сражаться, пока не упадете замертво. Но время воинов рано или поздно пройдет, и тогда…

– И тогда настанет ваше время. А я и будучи в аду порадуюсь этому. – Галка как бы подвела черту под разговором. – Главное, чтобы не настало время подлецов.

– Я не могу ни благословить вас, ни осудить, – ответил отец Пабло. – У нас с вами попросту разные задачи. И все же не теряйте вашей веры, что бы ни случилось. Вы понимаете, о чем я говорю.

Тяжелая красивая дверь едва слышно скрипнула, в проеме ослепительно – в полумраке собора – сверкнуло выбеленное солнцем тропическое небо. Парочка испанцев, мужчина и женщина, одетые как люди среднего достатка. Пришли помолиться в тишине.

– Не буду мешать, – тонко улыбнулась Галка. – К тому же у меня есть еще пара дел до вечера.

– Удачи вам во всех ваших делах. – Ответ старого священника был двусмысленным. Впрочем, при посторонних он и не мог выразиться иначе.

Испанцы холодно, без особой приязни, кивнули пиратской адмиральше. Та кивнула в ответ и преспокойно вышла – в этот океан света, затопивший старейший в Мэйне европейский город.

Странно. Она не чувствовала себя здесь чужой.

3

Возвращение господина д'Ожерона на фоне событий в Сен-Доменге прошло как-то даже незаметно. Оно совпало с грандиознейшим скандалом, устроенным этой чертовой пираткой. Нет чтобы уладить вопрос миром. В конце концов, деньги есть деньги, и если бы она согласилась тихонько положить в карман десять тысяч ливров, то представители Вест-Индской компании, предложившие взятку, вернули бы эти деньги сторицей в течение месяца. Но нет! Обязательно надо было вызывать своих головорезов, орать, грозиться повыгонять из города представителей компании… Что и говорить: московиты – сущие варвары… Д'Ожерону доложили об этом, само собой, едва он оказался на пирсе. Но, вместо положенного ему по рангу возмущения, реакцией на доклад представителя компании стала саркастическая усмешка.

– Вы еще не знаете, с чем я прибыл из метрополии, сударь. – Месье Бертран с ходу озадачил обеспокоенного клерка. – В контору компании я, разумеется, наведаюсь, но лишь после того, как выслушаю доклад мадам.

– Но, господин губернатор…

– Я привез много интересного, – загадочно проговорил д'Ожерон. – Так и передайте. Ступайте, сударь. Вечером я переговорю с господином директором.

Расстроенный клерк ушел, а господин д'Ожерон в сопровождении двух офицеров – невозмутимого Кадоля и ухмыляющегося Влада – степенным шагом направился в Алькасар де Колон.

Галка, когда ей это было нужно, умудрялась поставить вверх тормашками даже самый тихий и приличный дом. Вот и сейчас резиденция гудела, как растревоженный улей: последнее распоряжение мадам насчет поддержания местных ремесленников и организации мануфактур поставило на уши всех, кто имел свой – и весьма неплохой – процент от перевозки товаров из Европы. Пиратка отчего-то решила, что колонистам будет куда лучше покупать, скажем, дешевые местные ткани, чем баснословно дорогие европейские. Во всяком случае, если она наладит здесь производство – неважно чего, – то это «неважно что» уже не принесет желаемого дохода компании-монополисту… Одним словом, возмущению честных торговцев не было предела. И господин д'Ожерон застал весьма живописную картину, слегка напоминавшую ему процесс ограбления испанцев в захваченных пираткой городах. С той лишь разницей, что доны вели себя относительно тихо, а здешние французы возмущенно кричали, размахивали руками, то и дело вскакивали с мест. Пиратка же преспокойно восседала в красивом резном кресле – ни дать ни взять помнившем еще Диего Колона, одного из основателей Санто-Доминго – и наблюдала эту картину с таким видом, будто собралась зевнуть. Наконец, дав господам негоциантам выкричаться, она откинулась на спинку кресла и подняла руку – жест призыва к тишине. В первые мгновения этого никто не заметил. Но затем вернулся на место и притих один торговец, за ним последовал другой, третий, четвертый… Через пару минут в зале воцарилась мрачная тишина. И в этой тишине д'Ожерон в сопровождении своих офицеров неспешно проследовал на почетное место – за большим столом с красивыми резными ножками и узорной столешницей, набранной из различных пород дерева. Рядом с пираткой. Что, естественно, не добавило присутствующим оптимизма. Галка же, весело подмигнув названому братцу, скрестила руки на груди и со слегка нагловатой усмешечкой воззрилась на купцов.

– Господа, – сказала она на своем корявом французском. За эти годы произношение у нее улучшилось ненамного, хотя она честно старалась. – Причины вашего возмущения мне ясны, как божий день. Однако входить в ваше положение и отменять свои распоряжения я не намерена. Почему? Сейчас объясню… Как официальное лицо и представитель власти, я обязана заботиться обо всем населении вверенной под мою ответственность колонии. То есть об их жизни, здоровье и довольстве. А при таких ценах на завозные ткани население Сен-Доменга, боюсь, скоро начнет одеваться по индейской моде – в набедренные повязки. Что для добропорядочных христиан, согласитесь, неприлично. Во-вторых, я намерена обязать плантаторов отводить определенный процент земли под засев хлопком, маисом, пшеницей. Завалили сахаром весь Старый Свет, а хлеб вынуждены завозить. Так нас без всякой осады Испания задавит – достаточно будет лишь перехватывать торговые суда. В-третьих, я намерена добиться полной отмены для французских колоний государственной монополии на соль. А то, прошу прощения, фигня какая-то получается: захватили остров с залежами нормальной, пригодной в пищу соли, а эти умники из метрополии первым делом закрыли все испанские копи, наставили там патрулей и привезли к нам соль из Бреста. Да еще намешанную пополам с землей. Маразм полнейший. Родная земля – это конечно приятная вещь, но только не в тарелке. Даже буканьеры возмущаются: они теперь и мясо как следует засолить не могут – незаконно. Они почему-то должны платить сумасшедшие деньги за натуральную отраву, а это кроме всего прочего означает – так, на минуточку – подорожание солонины в три-четыре раза. Всего-навсего. Хорошая забота о французском колониальном флоте, нечего сказать. А что говорить о людях, не способных выложить пять ливров за фунт этого патриотичного мусора? Они либо вынуждены обращаться к контрабандистам, либо тайком копают ее сами, потому что в нашем климате без соли не выжить. Выходит, колонисты без всяких преувеличений идут на нарушение закона ради спасения своей жизни. Но самое главное: я слышала на днях кое-что похуже. Соль через океан возить уже не будут. Начнут тихо разрабатывать здесь, на месте мешать с землей, чтоб не отличалась от завозной, а продавать по прежней цене. Извините, господа, но вот это уже настоящее преступление. В связи с чем я делаю официальное заявление о начале расследования. Кое-кого встретят на выходе, не удивляйтесь. А остальным я вот что скажу: извольте не возмущаться, – добавила Галка, повысив голос, – а работать на благо Франции. Лично я понимаю его как благо каждого из подданных французского короля, в том числе и простых колонистов. А как понимаете его вы, мне безразлично… Кстати, если кто-либо из вас надумает написать на меня донос – мол, поносила его величество и злостно ущемляла его королевские права – можете не пачкать бумагу. Его величество и без вас в курсе, что я за птица.

Ровный гул, повисший в зале после ее слов, был наполнен разочарованием пополам с испугом и плохо сдерживаемой досадой: мол, неужели нельзя было назначить кого-нибудь посговорчивее? Тот же д'Ожерон, например, охотно входил в долю и закрывал глаза на некоторые деликатные вещи.

– Есть вопросы? – поинтересовалась Галка. – Если есть, задавайте, не стесняйтесь.

– Мадам, его величество отдал Сен-Доменг во владение Вест-Индской компании, и вам это известно, – хмуро проговорил один из представителей вышеназванной компании – некий господин Готье. На его холеных пальцах и на эфесе декоративной придворной шпаги сверкали такие самоцветы, что сразу становилось понятно: он представляет весьма не бедную фирму. – Ваши же распоряжения противоречат сему указу его величества. Ведь если колония является собственностью компании, то вполне естественно предположить, что именно компания должна устанавливать правила торговли, ставки пошлин и монополию на те или иные товары.

– А вы никогда не задавались вопросом, почему французы, желающие пополнить запасы провианта, охотнее заходят в английские гавани? – Галка ждала этого вопроса, и ответ у нее был готов заранее. – Это при том, что у англичан действует какой-то акт, весьма невыгодный для иностранных судовладельцев. [70]Англия всеми способами поощряет своих торговцев и производителей товаров. Почему Франция считает необходимым поступать наоборот? У нее много лишних денег?

– Но монополия, мадам, и есть вернейший способ быстро и в полном объеме собрать нужные средства…

– Монополия на что? На продукты питания? – фыркнула пиратка. – Любая монополия на жизненно важные продукты преступна и порождает одно злоупотребление за другим. Какие – я приводила примеры. Из жизни. И терпеть эти злоупотребления далее не намерена. Монополия оправдана либо на стратегические товары вроде пороха, оружия и боеприпасов, и то лишь при условии строжайшего контроля, либо на атрибуты азартных игр. Все прочее – от лукавого.

– Повторю свой вопрос в иной формулировке: вы собираетесь спорить с его величеством? – недобро усмехнулся неугомонный оппонент.

– Прежде я поспорю с вами, – сказала Галка. – А потом уже делом постараюсь доказать его величеству свою правоту. Вы против? Ваши проблемы. Я же здесь для того, чтобы решать проблемы колонии и колонистов. А если вы вдруг собрались каким-то образом увеличить список этих проблем, то головной боли прибавится не у меня, а у вас. Это я гарантирую железно.

Ропот в зале усилился до возмущенных криков и тут же утих под суровым взглядом пиратки. Уж французы-то лучше других знали: у нее слова с делом не расходятся.

– Господа! – Д'Ожерон счел, что самое время ему вставить свое веское слово. – Прошу вас не возмущаться по поводу распоряжений мадам Спарроу, ибо я уже изложил все вышесказанное его величеству и месье Кольберу. Если вас интересует, какова была реакция, то я привез указ его величества о назначении мадам вице-губернатором южной части Сен-Доменга. Надеюсь, дальнейшие разъяснения не нужны?..

…Вот кому Галка была искренне рада, так это братцу. За те месяцы, что они не виделись, Влад изменился. И, по мнению названой сестрицы, снова к лучшему. Во всяком случае, уверенности в себе у него стало побольше. Офицер французского флота, как-никак. И, пока д'Ожерон гостил во Франции, Влад помотался с Тортуги на Мартинику, с Мартиники на Гваделупу, с Гваделупы в Пти-Гоав и Кап-Франсе, оттуда обратно на Тортугу… В Сен-Доменг его почему-то не посылали, и Галка догадывалась почему. Чтобы не водился с плохой пиратской компанией. Ведь это только она с мужем почти безвылазно сидела в Сен-Доменге. Прочие капитаны, решившие остаться на французской службе, то и дело ходили в рейды… прошу прощения – диверсионные операции на коммуникациях противника. Требютор вон недавно умудрился в одиночку захватить испанский торговый галеон и фрегат сопровождения, остальных просто потопил. Так что пиратствовала недавно сформированная эскадра Сен-Доменга вовсю, и опасения господ губернаторов по поводу Влада были не лишены оснований. А ну как вспомнит старое и начнет подбивать команду «Экюеля» к неповиновению?..

– Ну, блин, и видок у тебя! – смеялась Галка, разглядывая братца. – Нет, Влад, борода тебе не идет, поверь мне как женщине.

– Да это так, эксперимент над собой. – Влад с усмешкой провел ладонью по своей короткой еще бороде. – Вот если не понравится Исабель – точно сбрею на фиг… Ты-то здесь как?

– А! – Галка махнула рукой, сразу перестав смеяться. – Кручусь, как белка в колесе, занимаюсь не своим делом. Да ты и сам видел. Бизнесмены хреновы… А я предупреждала д'Ожерона: если возьмусь тут все обустраивать своими методами, они взвоют.

– Не боишься? – Владик знал, что если купца прищемить за кошелек, можно и беды какой-нибудь дождаться.

– Этих? Нет. Вот если за дело примутся деятели уровня Кольбера и директоров компании, тогда можно будет начинать бояться. Но я рассчитываю завершить наше дельце до того, как нами займутся всерьез.

– Я не буду спрашивать, сможешь ты это сделать или нет. – Влад все всматривался в лицо сестрицы, пытаясь понять, что же в ней изменилось. – Если надеешься – всегда есть шанс на успех. Но вот одно меня смущает… Не слишком ли много случайностей может повлиять на твои планы? Плохая погода, встречный ветер, явление испанской эскадры в самый ответственный момент? Всего не просчитаешь.

– Влад, я и не пытаюсь просчитать всего, – пожала плечами Галка. – Но насчет испанцев – есть одна идея. Правда, сперва нужно будет подраться с голландцами. Месье Бертран меня уже обрадовал: через месяц всей толпой выступаем к Мартинике, на свидание с самим Рюйтером.

– Меня он тоже обрадовал, тем же самым, – усмехнулся Влад. – Рюйтер… А знаешь, что на его «Айнтрахте» шестьдесят пушек, как на твоих красавцах-линкорах? Знаешь, наверное. Ладно, ты сейчас скажешь, что на одной «Гардарике» уделала два испанских восьмидесятипушечника и еще один линкор с фрегатом. Но там был дон Педро, флотоводец из него как из меня программист. А здесь будет Рюйтер, и он свое дело знает очень хорошо.

– У Рюйтера есть одна слабость. – Галка, попав в прошлое, внимательно изучала описание сражений европейских флотоводцев и делала должные выводы. Потому и стала одним из самых удачливых пиратов Мэйна. – Он привык к европейским театрам военных действий и полагается не только на умение, но и на число. Помнишь Картахену? Вот тут то же самое. Но сейчас нам придется вернуться к старой пиратской тактике – брать внезапностью и наглостью. Против этого, ты сам знаешь, количество кораблей и пушек у противника не является решающим фактором. Правда, голландцы врукопашную дерутся ничуть не хуже французов…

– Зато гораздо лучше, чем англичане, – уверенно заявил Влад. – Ты поэтому не приглашаешь ямайскую братву?

– Спасибо, с меня одного Роджерса хватило. Хотя там есть пара толковых капитанов, которых не помешает сманить к нам. Но это мы отложим на потом. После того, как познакомимся с Рюйтером. Михал Андреич – дядя куда более серьезный, чем адмирал Эверстен или лихач Бинкс… А теперь, братец, – улыбнулась Галка, – ну ее на фиг, эту стратегию с политикой! Пошли лучше обедать. Я сейчас пошлю кого-нибудь, чтобы сообщили Джеймсу – он тоже будет рад тебя видеть!

Сколько я ни крутила в голове разные варианты, все равно прихожу к одному-единственному выводу: нет для страны худшей беды, чем производство оружия, отданное в частные руки. Пока страна живет мирно, ни с кем не ссорится, эти частники сидят себе тихо, пробавляются мелкими заказами да изготовлением штучных шпаг для господ офицеров. Но стоит этой стране провести хоть одну победоносную войну – все, кранты. Разбогатевшие на военных поставках частники типа Круппа уже никогда не смирятся с возвратом к прежним скудным заработкам мирного времени. Они тут же – еще чернила на мирном договоре просохнуть не успеют – начнут толкать свою страну к новой войне и под этим соусом доить бюджет по полной программе. Надо же расширять рынок сбыта, не так ли? А что свои же парни будут за это головы класть – кого это волнует? Бабы еще нарожают, как говаривал незабвенный маршал Жуков…

У нас никогда не будет Круппа и круппов, клянусь.

4

Рассвет 19 июля 1674 года эскадра Сен-Доменга встретила уже на подходе к Мартинике. И свежий утренний ветер доносил отзвуки канонады.

Французская разведка на этот раз сработала «на уровне», и сведения о планировавшемся походе Рюйтера в Мэйн поступили вовремя. В начале июня. И полный месяц французы только тем и занимались, что готовились встречать именитого гостя. Фор-де-Франс и Сен-Доменг укрепили и укомплектовали так основательно, что теперь взять эти крепости сделалось весьма проблематично. Даже если бы у голландцев были пушки нового образца. Собственно, эти пушки и были одной из целей знаменитого флотоводца. Слух о них дошел до Европы в связи с захватом Картахены, а испанцы еще подлили масла в огонь, порассказав о разрушительной силе нового оружия разных страшилок. Практичные голландцы сразу смекнули, что подворачивается случай убить одним выстрелом двух зайцев: отобрать у французов богатенькую колонию и попутно прихватить хотя бы одну новую пушку. Впрочем, французы наверняка будут защищать и свои земли, и свое оружие. Но если напасть внезапно…

…Высадка десанта на побережье прошла успешно: несколько французских батарей уже молчали, основательно разрушенные огнем голландских кораблей. Но на этом, похоже, удача закончилась. С близкого берега донесся сперва грохот пушек – наверняка картечь, – а затем затрещали частые ружейные выстрелы. Адмиралу даже не надо было направлять туда подзорную трубу, чтобы понять простую вещь: французский гарнизон ждал гостей с нетерпением.

– Хотел бы я знать, какой идиот проболтался французам… – процедил он, заложив руки за спину и нервно расхаживая по мостику своего флагмана.

Он уже давно понял, что поторопился.

Положеньице незавидное: он не мог ни высадить еще один отряд – иначе некому будет управлять кораблями, – ни поддержать десант огнем. Так недолго собственных солдат перебить. А тут еще французы вытащили из-под обломков несколько своих тяжелых пушек и снова открыли огонь по кораблям. Но голландцы – народ упорный. Может, они и додавили бы французов в рукопашной, но к тем подошло подкрепление. То ли из города, то ли из близлежащих поселений. Да какая, в сущности, разница?.. Он может отозвать своих людей обратно на корабли, добить форт до полной неспособности к сопротивлению и снова высадить десант. Если, конечно, удастся избежать больших потерь сейчас, когда французы будут весьма активно препятствовать нормальной эвакуации голландского отряда. Эх, черт, а ведь этого можно было бы избежать – если бы кое-кто умел держать язык за зубами…

– Французы!

Адмирал прекрасно понимал, что больше тут появиться просто некому. Но то, что он увидел, заставило его крепко задуматься. С северо-запада, выше дыма, поднимавшегося над горящими развалинами бастионов Фор-де-Франс, показались верхушки мачт. Огромных мачт. А это означало, что французы выставили против него линкоры. И наверняка эти линкоры пришли сюда не одни… Пока адмирал отдал распоряжение немедленно эвакуировать десант с берега, пока это распоряжение принялись выполнять, стало ясно, что французские линкоры действительно явились не в одиночестве. А в очень даже нескучной компании десятка разномастных кораблей, среди которых выделялся шедший во главе строя красно-белый военный галеон явно испанского происхождения…

– Черт возьми, они выставили против нас пиратов. – В другой ситуации это могло бы даже быть забавным. Адмирал едко усмехнулся. Ну что за люди эти французы! Догадаться послать против него даму! – Сигнал кордебаталии – перестроиться. Атакуем! И… позовите ко мне доктора.

Рюйтер, несмотря на солидный возраст – шестьдесят семь! – пока в услугах доктора не нуждался. Ему просто нужен был совет опытного человека…

– …Верно ли, что вы полный год ходили в эскадре этой дамы?

– Верно, адмирал.

– Что она из себя представляет?

– Она непредсказуема, адмирал, и весьма опасна. В особенности…

– …когда ей требуется кого-то защищать. Вполне естественно для женщины. Но я спрашивал вас о ее тактике.

– Я ответил, адмирал. Она не придерживается какой-то определенной тактики, предпочитая изобретать каждый раз что-нибудь новенькое.

– А ее капитаны?

– С ними проще: они – обыкновенные пираты…

…Галка молчала, стиснув зубы – даже скулы побелели.

Рюйтер действительно серьезный противник. И наверняка кое-что о ней слышал. Иначе с чего бы он повел свой «Айнтрахт» прямиком на «Перуна»? Требютор – отличный капитан, но он вряд ли удержится от соблазна померяться силами с самим Рюйтером один на один. А Рюйтер считался мастером подобных поединков. Что же до «Гардарики» и «Сварога», то они в данный момент, после разворота к востоку по команде «все вдруг», находились от голландского флагмана дальше. И им наперерез шли еще два голландца, сорока– и пятидесятипушечный фрегаты.

Расстояния были достаточны как для пиратских, так и для голландских пушек, и Галка собиралась сейчас продемонстрировать противнику пробивную способность новых орудий. С трех-четырех кабельтовых конические снаряды прошибали любой борт. А если судно еще было не слишком большим – то оба борта навылет. Здесь не имело значения положение противника по отношению к собственному кораблю, лишь бы канонир был достаточно метким, чтобы попасть в корпус. А голландцы сейчас развернуты к ним носом…

– Лево руля! Правый борт – готовьсь!

Три корабля – два линкора и «Гардарика» – повернулись бортами к противнику.

– Паруса долой!

Пиратские корабли надежно перекрыли голландцам выход из бухты – впереди флагман и два линкора, позади – девять судов, от двенадцатипушечной «Акулы» до тридцатишестипушечной «Амазонки». Почти так же выглядел строй голландцев: три крупных корабля впереди, остальные – на подхвате. Но маневр пиратов озадачил адмирала не на шутку. Два линкора и «Гардарика», выстроившись в линию и спустив паруса, открыли огонь… Сам по себе ход не слишком удачный – ведь голландцы представляли сейчас плохую мишень. Но лишь при условии, что огонь ведется из обычных бронзовых орудий. И точность, и мощность стрельбы оставляют желать лучшего. А сейчас адмиралу Рюйтеру пришлось воочию наблюдать работу пресловутых французских пушек… Корпус «Айнтрахта» задрожал от точных попаданий. Два кабельтовых – а грохот был такой, словно три пиратских корабля дали полные бортовые залпы одновременно, с расстояния пистолетного выстрела. Бушприт голландского флагмана от ударов сразу двух снарядов превратился в щепки. В мелкие. Блинда-рей переломился пополам и рухнул в воду – вместе с матросами, пытавшимися свернуть блинд. Ничуть не меньше досталось пятидесятипушечному «Вильгельму». А шедший позади «Айнтрахта» небольшой фрегат, получив снаряд точнехонько в крюйт-камеру, взорвался…

– Чтоб они пропали со своими чертовыми пушками! – прорычал адмирал, наблюдая, во что превратились бушприт и бак его флагмана. – «Вильгельму» и «Дельфту» – вперед! Кордебаталии – атака на флагман!

И «Айнтрахт», забирая ветер всеми уцелевшими парусами, пошел прямым курсом на красный пиратский линкор…

…Завидев маневр голландца, Галка только выругалась сквозь зубы. Рюйтер – это вам не какой-нибудь дон Педро. Теперь остается только рассчитывать на дисциплину капитанов. Если они выдержат эту психическую атаку и продолжат обстрел, Рюйтер отступит обратно к форту и будет заперт в бухте. Шах и мат.

– Правый борт, беглым – огонь!

Оба линкора и «Гардарика» снова дали залп из нарезных орудий. А полминуты спустя – и из бронзовых. Этот огненный шквал стоил эскадре Рюйтера еще двух небольших кораблей, флагман и «Вильгельм» получили серьезные повреждения, а один из фрегатов, «Зееланд», вообще стал оседать носом в воду. Но голландцы народ и впрямь упорный. Не чета испанцам…

– Елки зеленые, что он делает?!!

Галкин гнев был вполне понятен: «Перун» вдруг начал поднимать паруса и разворачиваться носом к «Айнтрахту» – для атаки. Хотя приказа такого Требютор не получал.

– Сигнал «Перуну» – вернуться на исходную позицию!

Галка и сама понимала: поздно. Чтобы развернуться обратно, тяжелому линкору пришлось бы выворачивать против ветра. Но что теперь? Неужели принимать бой по сценарию Рюйтера?

– Ну Франсуа, экспериментатор чертов! После боя я тебе все выскажу, что думаю, уши в трубочку свернутся!.. «Марго» и «Вермандуа» – занять место «Перуна»! Не выпускать голландцев! «Сварогу» – сосредоточить огонь на «Вильгельме»! Мелочь – наша!.. Орудия – к бою!

– Правый борт – готовы! – отозвался Пьер.

– Огонь!..

И на этот раз пиратские канониры не сплоховали. «Вильгельм» лишился грот-мачты и потерял ход, что сразу же поставило под вопрос план Рюйтера – взять «Перун» «в два огня». «Айнтрахт» в связи с этим чуть подкорректировал курс и теперь заходил к линкору с правого, только что разряженного борта. Правда, еще оставались эти чертовы скорострельные пушки, но их – если адмирал еще не ослеп – было не больше четырех штук по одному борту. А уж попадание четырех снарядов «Айнтрахт» как-нибудь переживет. Если только пираты не успеют перезарядить прочую артиллерию. Выдвинувшийся вперед «Дельфт» пока прикрывал флагман от огня вражеских кораблей. Бедный «Дельфт»! Его левый борт превратился в сплошные обломки, наверняка большие потери в команде – но держится на курсе, черт подери! Вот что значит настоящая морская выучка!

– Правый борт – зарядить картечью!

– Есть, адмирал!

– Приготовиться к абордажу!..

…Канониры на «Гардарике» и «Свароге» творили невозможное, делая один выстрел меньше чем за минуту. Пушки дымились, борта и настил батарейных палуб трещали, дышать было нечем, но огонь не прекращался. Еще три мелких судна благополучно отправились на дно бухты. «Дельфт», храбро вставший между пиратами и своим флагманом, держался буквально на честном слове и на голландском упрямстве. Но и ему остались считанные минуты до встречи с морским дьяволом, это было видно даже сквозь облако порохового дыма. Еще немного – и борт «Айнтрахта» будет открыт…

Когда два линкора одного класса и одной огневой мощи дают друг по другу полноценные бортовые залпы, это впечатляет. «Айнтрахт» и «Перун», шедшие на встречных курсах, выстрелили одновременно. Грохот при этом был такой, словно взорвался пороховой погреб крепости. Оба корабля скрылись в облаке дыма.

– Черт! – Галка скрипнула зубами. – Право руля! Ставить паруса! «Сварог» – вперед, пусть атакует флагман! «Экюелю» и «Амазонке» – следовать за нами!

Она видела, что возможность запереть голландцев в бухте стоит под большим вопросом: следом за «Айнтрахтом» и поврежденными фрегатами подходили еще один линкор и пяток кораблей ненамного меньшего размера. Сейчас остается лишь нанести противнику максимум урона, чтобы и думать забыл об атаке. И «Перун»… Что с ним? Ничего не видно из-за дыма. Вернее, под ветерком облако начало сдвигаться, открыв борт голландского флагмана.

– Он убирает паруса! – взволнованно воскликнул Джеймс.

– Только этого не хватало… – прорычала Галка, прекрасно понимая, зачем голландец останавливается. – Почему Билли там копается?.. Эх!.. – Мадам адмирал в ярости так стиснула поручень, что побелели костяшки пальцев. – «Марго» и «Вермандуа» – вперед.

Галка жертвовала спорной возможностью запереть врага в бухте, а взамен получала большой шанс выручить друга из беды – ведь «Перуну» явно нужна помощь. Пока «Сварог» повернет, «Марго» и «Вермандуа» – новенький тридцатишестипушечный фрегат, недавно взятый у испанцев и переименованный французской командой – атакуют голландский флагман. И лягут на обратный курс. А там на позицию выйдет «Сварог», прикроет «Перуна» и превратит выход из бухты в смертельную ловушку. А если при этом удастся потопить флагман Рюйтера – так вообще замечательно.

«Гардарике» и другим кораблям предстояло принять бой с остальными голландцами. И для этого пиратский флагман начал разворот левым бортом к противнику – пушки правого борта уже просто раскалились от беспрерывной пальбы…

– Флаг! Флаг на «Перуне» приспущен!

В пиратской эскадре были приняты сигналы на все экстренные случаи. Этот – приспущенный до середины бом-брам-стеньги флаг означал гибель капитана.

«Франсуа… – Галке на миг показалось, будто настил квартердека ушел у нее из-под ног. – Франсуа погиб…»

– Левый борт – огонь!..

«Это за тебя, дружище…»

Требютор был ей другом. Настоящим другом, несмотря на некоторые не слишком приятные особенности своего характера. И Галка сейчас готова была взвыть, как бездомный пес на луну. Как в то утро после драки с Морганом у крепости Чагрес, когда она отошла после горячки боя и окончательно осознала: дядьки Жака больше нет…

Но она сама выбрала путь воина. А на этом пути потери неизбежны.

5

– При всем моем неуважении к пиратскому ремеслу, дерутся они здорово, – процедил адмирал, наблюдая маневры противника.

Он тоже понял, что взять покалеченный пиратский линкор ему не позволят. Два крупных фрегата и черно-золотой линкор шли наперехват. Стоит ему только пришвартоваться к «Перуну» – ну и названьице! – как эти трое набросятся с другой стороны. «Дельфт» уже тонет, «Вильгельм» едва избавился от рухнувшей грот-мачты и пока к бою не готов. «Эразм» и кордебаталия сцепились с пиратским флагманом и французами. Хоть те и уступали голландцам по количеству пушек, но в данном случае это не имело большого значения. Пиратской адмиральше нельзя было отказать в решительности. Голландец знал, что вырваться ему удастся, но ценой больших потерь и урона престижа. А ведь еще не так давно эти пираты разбежались бы от одного только упоминания его имени!