Текст книги "Не женское дело (Тетралогия)"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 99 страниц)

Джек говорит, мне удалось добиться, чтобы парни сражались не только за золото, но и за честь. Это правда. Теперь они, научившись драться за честь, готовы стать настоящим флотом.

А настоящему флоту нужна настоящая страна.

15

Двенадцатого февраля 1675 года эскадра вышла из гавани Сен-Доменга.

На этот раз в поход отправились все четыре линкора, не считая иных кораблей и, само собой, флагмана. Вышли в море через три дня после того, как прибыла Антильская эскадра во главе с де Баасом. Охранять гавань остались с десяток мелких кораблей да форт. Где вместо гарнизона приказом губернатора д'Ожерона теперь распоряжался отряд городской милиции. Одним словом, пожелай сейчас кто-то напасть на город, он – не без проблем, конечно – сумел бы его захватить. Дабы не вызывать подозрений, Галка усиленно делала вид, будто такое положение ее ни капельки не устраивает: мол, делать вам не фиг, господа губернаторы? Мы не можем себе позволить потерять такуюколонию. Господа губернаторы только пожимали плечами. Испанская эскадра, базировавшаяся в Сантьяго-де-Куба, если верить вашим же осведомителям, мадам, будет готова к бою лишь месяца через два. И то лишь при идеально четкой согласованности действий губернатора и вице-адмирала, а они давние недруги и грызутся, как собаки. Англичане? Эти хоть и любят прибирать к рукам что плохо лежит, не рискнут сейчас ссориться с Францией. Голландцы – эти да, могут подпортить настроение. Но пока они получат сведения, что оборона Сен-Доменга ослаблена, пока соберут корабли, пока дойдут – мы уже и вернемся… Галка только бурчала под нос что-то типа «гладко было на бумаге, позабыли про овраги». Но возражать не стала. Единственное, что она сделала – так это втихаря, в ночь перед выходом эскадры в море, перевезла на «Гардарику» Исабель. И теперь испанка возилась с обоими детьми – со своей дочерью и с приемным сыном мадам адмирала. Что бы там ни было, а они теперь точно не станут ничьими заложниками.

«Вот будет сюрприз кое для кого, – мысли Галки, смотревшей с мостика на шедший позади „Гардарики“ „Сварог“. Красавец-линкор недавно выкрасили заново, и золоченая фигура богини Ники сияла так, словно была кусочком солнца. – Ведь они, едва запахнет паленым, сразу кинутся к Владу в дом. А там пусто. А если месье Аллен не подкачает, то они и этого сделать не успеют. Впрочем, он не воин, а предприниматель. Может ведь и не сообразить. Потому я и страхуюсь на всякий пожарный. Не хочу, чтобы пострадали те, кого я в этом мире успела полюбить…»

Ветер был юго-восточный, и эскадра к утру следующего дня едва доползла до острова Беата. Того самого острова Беата, у которого в августе тысяча шестьсот семидесятого года барк «Орфей» сражался с военным галеоном «Сан-Хуан де ла Крус». Обгорелый остов «Орфея» давно покоился на дне у крепости Сан-Лоренцо-де-Чагрес, рядом с обломками флагмана Моргана, а галеон успел с тех пор прославиться на весь Мэйн. И вот он снова вернулся в воды, где получил свое нынешнее имя.

– Символично, дорогая. – Джеймс сразу понял, о чем думает его женушка. – Здесь началась история капитана Спарроу и «Гардарики». Здесь же может начаться и другая история…

– Главное, чтобы д'Ожерон ничего не заподозрил, – вздохнула Галка. – Он знает нас лучше всех губернаторов вместе взятых… А наш разговор в Кайонне – думаешь, он забыл? Нет, милый, д'Ожерон – слабое место нашего плана. Если он догадается и предупредит де Бааса – все, провал. Придется их топить, а значит, прощай, прекрасная Франция и надежды на будущее.

– Эли, – не слишком довольно сказал Джеймс. – Ты только об этом и говоришь. Этот заговор изъел твою душу.

– Да, Джек, – согласилась Галка, глядя на кильватерный след, оставляемый «Гардарикой» на зыбкой воде. – У меня нервы и правда на пределе.

– Но сейчас от тебя мало что зависит. Это можно расценить как небольшую передышку. Воспользуйся ею.

Галка, слабо улыбнувшись, погладила его по руке – единственное, что супруги могли себе позволить на глазах у команды, не роняя своего престижа.

– Ты мой ангел-хранитель. – Невозможно было понять, шутит она или говорит всерьез. – Зато подопечная у тебя – сущий кошмар. Не завидую.

Эшби в ответ только рассмеялся. Он вообще редко смеялся – всегда или почти всегда был сдержан, корректен, вежлив, как и положено джентльмену. А с тем, что его жена ну никак не была похожа на благовоспитанную леди, он уже давно смирился. «Хорошие манеры», если бы их кто-то сдуру начал вколачивать в Галку с детства, лишь убили бы все, чем она являлась. А он любил ее именно за то, что она имела в виду все приличия, стараясь оставаться собой. Яркой, непокорной, грубоватой, властной, иногда даже вздорной, но зато личностью, а не приличнойженой – говорящей мебелью для приличногодома.

– Парус на ост-норд-ост!

Джеймс почувствовал, как дрогнула рука Галки.

– Передышки не будет, милый, – негромко сказала она, как-то странно улыбнувшись. – Но может, это, и к лучшему.

Эскадру догоняла маленькая бригантина… Уговор с Алленом был именно таков: дать уйти из гавани хотя бы одному кораблю Вест-Индской компании, желательно быстроходному. Как раз чтобы успел нагнать эскадру. Остальных по плану предполагалось либо потопить огнем форта, либо взять на абордаж. Ну так старый конь Причард борозды не должен был испортить. «Акула» под командованием какого-то его приятеля возглавляла флотилию мелких пиратских судов, оставленных «на хозяйстве», а сам он взялся покомандовать отрядом колонистов, который должен был – как только эскадра скроется из виду – взять под контроль все выходы из города. Насчет конторы компании Галка теперь не волновалась: Аллен как пить дать уже посадил всех ее служащих под замок, а склады с добром опечатал. И приставил караулы… Итак, бригантина. На ней уже подняли сигнал, означавший срочные и тревожные новости, и эскадра легла в дрейф. В какой-то миг Галка испугалась: а вдруг это новость не о восстании колонистов, а об атаке вражеской эскадры? Но миг испуга прошел. Какие, к черту, вражеские эскадры? Испанцы еще сидят в Сантьяго, а голландский приватир Бинкс щиплет купцов, пока никто не видит. Да и сил у него бы не хватило для атаки на такую мощную крепость, как Сен-Доменг. «Не нужно шарахаться от собственной тени, – успокоила себя Галка. – Сама же всем говорю: с тем, кто не боится, ничего и случиться не может».

Бригантина «Аргус» легла в дрейф в кабельтове от «Экюеля», оттуда на губернаторский корабль вышла шлюпка. Пока с «Гардарики» и «Авроры» – флагмана де Бааса – тоже спускали шлюпки, пока они добирались до губернаторского фрегата, прошло не меньше получаса… Поднявшись на борт «Экюеля», Галка застала обоих господ губернаторов весьма недовольными. Переглянулась с Владом – вон он, как раз за спиной д'Ожерона, щеголяет новым темно-коричневым камзолом, – а тот едва заметно ей кивнул. Мол, все в порядке, никаких неожиданностей.

– Мадам. – Д'Ожерон сразу перешел к делу. – Мы получили пренеприятнейшее известие. В Сен-Доменге вспыхнул бунт. Город в руках бунтовщиков. Нам надлежит немедля ложиться на обратный курс, пока не произошло что-либо непоправимое.

– Бунт, – мрачно проговорила Галка, заложив руки за спину. – Дождались, черт бы вас побрал, господа! – рассерженно рявкнула она – выкрикнув это прямо в лица обалдевших губернаторов. – Я ведь еще три года назад говорила, просила, умоляла, чтобы вы нашли управу на Вест-Индскую компанию. Я делала все от меня зависящее, чтобы решить эту проблему своими силами. А вы? Вы в лучшем случае отстранялись, а в худшем – подстрекали директоров компании к активным действиям!

– Как же они должны были расценивать вашидействия, мадам? – нахмурился де Баас. – Ваши распоряжения насчет мануфактур – это прямое нарушение монополии Вест-Индской компании, которой по воле его величества принадлежит весь Сен-Доменг.

– Король недвусмысленно дал понять, что такое положение его более не устраивает. – Галка упрямо мотнула головой. – А ордонанс о монополии, который вы изволили упомянуть, устарел еще четыре года назад.

– Это решать не вам, и не мне. – Де Баас не стал принимать бой – ушел в сторону. – Но бунт в колонии – это бунт, какими бы причинами он ни был вызван. Потому извольте отдать эскадре приказ ложиться на обратный курс.

Галка набрала в легкие побольше воздуха, чтобы высказать в лицо этому господину все, что думала о нем и о Вест-Индской компании. Но лишь шумно выдохнула. В ее планы не входило ссориться с французскими губернаторами. Они должны были видеть ее неподдельный гнев, и тут достаточно лишь небольшой демонстрации.

– Ладно, – процедила она сквозь зубы. – Маракайбо никуда не убежит, а Сен-Доменг мы потерять не можем… Но знайте, господа: перед вами нешуточный выбор. Либо вы поручите мне уладить дело миром – тогда я отправлюсь к бунтовщикам и уговорю на почетную сдачу. При условии, конечно, что и духу Вест-Индской компании тут не останется. Либо вы прикажете мне открыть огонь по городу. Но тогда не обессудьте. Вам в таком случае придется изрядно попотеть, чтобы отмыться от этой грязи. Поверьте, я сделаю все возможное, чтобы вы не смогли свалить на меня свой грех.

– Возвращайтесь на флагман, мадам, – сухо проговорил д'Ожерон, решивший не вдаваться в такие подробности. – Как скоро мы будем на рейде Сен-Доменга?

– Если не переменится ветер – в ночь на четырнадцатое.

– Тогда завтра утром вы услышите окончательный приказ.

Ничего не сказав, Галка покинула мостик «Экюеля».

– Месье Вальдемар, проводите сестру. – Д'Ожерон обернулся и негромко отдал Владу приказ. Тот с деревянным лицом – ему до чертиков не нравилась эта конфиденциальность – последовал за Галкой.

– Мы не можем позволить ей договариваться о каком-то мире, – процедил де Баас. – Она сделала свое дело и должна уйти в сторону. Либо исчезнуть.

– Она потребует, чтобы я передал приказ в письменном виде, – задумчиво произнес д'Ожерон. – Эта бумага свяжет меня по рукам и ногам.

– Не беспокойтесь, месье Бертран. Мой человек позаботится, чтобы от этого приказа не осталось даже пепла…

– Догадываюсь, о чем они там базарят, – тихонечко хмыкнула Галка, когда Влад любезно проводил ее до штормтрапа.

– Я боюсь, что мой шеф начнет оригинальничать, – в тон ей ответил Влад. – Но на этот случай сигнализация прежняя. Если все по плану – я в темном камзоле. Если нет – в светлом… И… как там мои?

– В порядке. – Галка улыбнулась. – Исабель тебе привет передавала. Да, кстати, когда начнется,ты тихо намекни шефу, чтобы он непременно взял тебя с собой. Иначе я даже разговаривать с ним не стану.

– Сам догадается. – Влад подал ей руку, чтобы «сестре» было удобнее перелезать через фальшборт. – Ну, с Богом.

– С Богом, – эхом отозвалась Галка.

Дальнейшее было понятно без лишних комментариев: ей наверняка прикажут атаковать город. Ведь к мирному варианту она присовокупила заранее невыполнимое условие: изгнание Вест-Индской компании. Да и не заинтересованы господа губернаторы в мире. Ведь для фирмы с «крышей» в Версале это означает окончательное разорение. [74]Они уже стояли на грани банкротства, когда им на голову свалился такой шикарный приз – Сен-Доменг. И если бы мадам вице-губернатор не совала палки в колеса, так вообще можно было бы жить припеваючи. Правда, недолго. Если бы колонисты не нашли поддержки со стороны пиратского флота, они бы начали покидать Сен-Доменг, [75]ослабляя позиции Франции в Мэйне. И компании так или иначе пришел бы конец. Но то ли директора этого не понимали, то ли надеялись удержать колонистов, чуть ли не цепями приковав их к этой земле…

«Завтра все решится: жить или умереть».

16

Рассвет четырнадцатого февраля эскадра встретила лежа в дрейфе в виду Сен-Доменга. Ветер всю обратную дорогу был попутным, но начинать войну с такой сильной крепостью ночью не решился бы ни один более-менее стоящий флотоводец того времени. Не стала «выпендриваться» и Галка, приказав дожидаться восхода солнца. А с восходом стало ясно, что опасения господ губернаторов оправдались на двести процентов.

Первые солнечные лучи осветили флаг, плескавшийся над фортом…

– Черт побери, что это за флаг? – оторопело спросил де Баас, протирая кружевной манжетой окуляр подзорной трубы: на миг ему подумалось, что изменило зрение. Он так и остался на борту «Экюеля» – побоялся сюрпризов, которые теоретически могла преподнести пиратка.

– Три вертикальные полосы – черная у древка, белая посредине, красная. – Д'Ожерон же был на удивление спокоен. – Боюсь, сударь, мы с вами влипли в крайне неприятную историю.

– Боюсь, что это ненадолго, – зло процедил де Баас. – Пишите приказ и отправляйте его мадам Спарроу.

Д'Ожерон как-то странно на него посмотрел, но смолчал. Он достаточно хорошо знал Галку, чтобы понимать: без ее участия тут явно не обошлось. Эта дама так не любит Вест-Индскую компанию? Бог с ней, с компанией. Можно было бы прожить и без нее. Но незнакомый флаг означал что угодно, только не верноподданнические чувства колонистов по отношению к королю Франции. Доигрались, называется…

– Я могу написать десять приказов, сударь, но не могу поручиться, что мадам Спарроу послушно пойдет расстреливать бунтовщиков, – проговорил он.

– Сделайте так, чтобы она пошла их расстреливать! – рассердился де Баас. – Пообещайте ей деньги, титул, земли. Если не купится – пригрозите, что повесите ее брата, если она не выполнит ваш приказ…

– Господин де Баас, – сухим официальным тоном произнес д'Ожерон. – Запомните: я никогда не сделаю подобной глупости – хотя бы потому, что меня от этого непоправимого шага удерживает элементарная порядочность.

– Очевидно, ваша порядочность не распространяется на финансовую сторону отношений с пиратами, – усмехнулся де Баас. – Боюсь, сударь, что если вы и далее будете покровительствовать этой даме, в Версале могут узнать о некоторых интересных сделках, происходивших в Кайонне за время вашего губернаторства.

– О сударь! – Д'Ожерон отвесил коллеге насмешливый поклон. – Вы так же осведомлены о моих сделках, как и я о ваших?

Примерно с минуту оба губернатора сверлили друг друга взглядами, как тогда было принято говорить, «далекими от восхищения». Но у де Бааса финансовых грехов, видимо, было не настолько много, и д'Ожерон сдался первым.

– Будь по-вашему, – сказал он. – Я напишу приказ. При единственном условии: на нем, кроме моих подписи и печати, будут стоять и ваши.

– Вы не в том положении, чтобы ставить условия, – ответил де Баас.

– В том, сударь, можете поверить мне на слово…

…Галка поставила «Гардарику» так, чтобы иметь возможность разглядывать палубу «Экюеля» в трубу. Она высматривала не господ губернаторов, а Влада. Он должен подать сигнал. Но пока Влада не видно, да и губернаторы что-то там до сих пор не наговорятся… По большому счету ей было все равно, какой последует приказ. Она подготовила эскадру, передала оружие Аллену, забрала Этьена со «Сварога» на «Гардарику», чтобы присмотреть за ним лично. Она поддержит колонистов в любом случае. На недавнем совете, когда в режиме большой секретности капитан Спарроу сообщила своим капитанам о намечающемся мероприятии,ни один не назвал ее затею «придурью». Ни один не сказал, что отваливает на сторону. Еще бы: она ведь сказала, что подворачивается, может, и не первая, но наверняка последняя возможность заполучить свою страну, которая даст этим изгоям какой-то просвет, шанс на будущее. «Франция осталась одна против всей Европы, у нее сейчас руки коротки – нас задавить. Колонисты будут держаться за нас в любом случае. Англичанам с нами уже сейчас выгоднее торговать, чем воевать. Испанцев с Божьей помощью прищучим, не в первый раз. С голландцами как-нибудь все устаканим… Ну, братва, сейчас – или никогда.Решайте». Человек, лишенный будущего, превращается в омерзительное животное. Эту аксиому подтвердила вся предыдущая история пиратства. Какой смысл что-то планировать, копить денежку, строить или покупать дом, заводить семью, да и вообще соблюдать какие-то приличия, если завтра тебя могут зарубить, застрелить или вздернуть? Но получив надежду на лучшее, уверенность в будущем, люди меняются. И меняются порой до неузнаваемости… Билли – ведь это он громче всех отстаивал идею «своей гавани» – после слов Галки сорвался с места, схватил ее в охапку и смачно расцеловал в обе щеки: «Ну наконец-то!». Он был в курсе заговора, но не знал точных сроков, которые обговаривались уже на приватной встрече Галки с Алленом, за неделю до выхода эскадры в море. Геррит усмехнулся и сказал: «Идея не нова, но я думаю, капитан, на сей раз что-то должно получиться. А я наконец куплю приличный дом». Жером, знавший, из какого далека пришла Галка, лишь молча пожал ей руку. По-мужски. Прочие капитаны волновались. Это ведь неслыханное дело! Да позволит ли какая-нибудь европейская держава образоваться независимому государству в Мэйне? Да еще пиратскому? «А куда они денутся, если мы – все мы! – будем действовать заодно? – спросила тогда Галка. – Сами видели: когда мы работаем сообща, у нас все получается». И только Дуарте молчал. Он лишь сейчас узнал, ради чего Воробушек готова была отдать его на казнь. А на рассвете одиннадцатого числа, когда эскадра уже собиралась поднимать якоря, подошел к Галке на пристани. «Я вот о чем подумал, Алина, – сказал он. – Если это и есть твоя мечта, то я рад буду за нее умереть». – «Да? – усмехнулась Галка. – А как насчет пожить ради этой мечты?» – «Ну это я тоже с удовольствием…»

«Господи, не оставь нас на этом пути. Последний шаг остался, – думала Галка, продолжая наблюдать за квартердеком „Экюеля“. – Ведь если прозвучит хоть один выстрел с любой стороны – все напрасно…»

Она сделала все, что от нее зависело. Теперь последнее слово за Создателем.

– Что-то ты сама не своя, Воробушек. – Хайме, поднявшийся на мостик, сообщил свое мнение. – На тебе же лица нет. Парни говорят – ты задумала стоящее дело. Значит, и переживать нечего, ведь сам Господь за нас.

– Он тебе лично такую новость сообщил, что ли? – нервно хихикнула Галка. – Не обижайся, Хайме, это я так неловко пошутила.

– Да понял я, кэп, какие обиды. Только ты тут на борту не одна. Парни ведь на тебя смотрят, и бог знает чего думать начнут, если увидят твою бледную рожицу.

Галка коротко рассмеялась.

– Что верно, то верно, – сказала она, выпрямившись. – Не буду расстраивать парней, дело слишком серьезное, чтобы все испортить из-за такой мелочи, как мои личные проблемы.

– Что парням-то передать?

– Скажи, чтобы были готовы поднимать паруса. Я думаю, они там на «Экюеле» сейчас совместными усилиями родят какую-нибудь бумажку, и тогда отправляемся.

Хайме ушел, а Галка снова принялась разглядывать «Экюель». Так и есть: что-то, видать, «родили». Оба губернатора поднялись на мостик, и к борту фрегата подтянули шлюпку. Минуту погодя на палубе показался Влад. В том самом коричневом камзоле, что и вчера.

– Порядочек. – Галка сложила трубу. Руки от волнения дрожали. – Потом спрошу у тебя, братец, какие были у них лица…

…Приказ, доставленный с «Экюеля», Галка изучила самым внимательным образом. Затем передала бумагу поднявшемуся на мостик Джеймсу.

– Что скажешь, дорогой? – спросила она у мужа, краем глаза уловив легкое недоумение на лице офицера, доставившего пакет.

– По-моему, господа д'Ожерон и де Баас высказались недвусмысленно, – ответил Джеймс. – Мы должны атаковать форт.

– Что ж. – Женщина пожала плечами. – Должны так должны… Месье офицер, будьте любезны покинуть борт «Гардарики». Здесь скоро станет небезопасно находиться.

Офицер хотел было сказать, что опасность его не пугает, но, встретившись взглядом с дамой-капитаном, передумал. Эта Спарроу и впрямь Стальной Клинок. Того и гляди, порежешься.

– Поднять якорь! – звонко выкрикнула Галка. – Ставить фок! Ставить брамсели!.. Паруса к ветру! Курс норд-ост!.. Полный вперед!

Корабли сдвинулись с места и пошли, набирая скорость, к городу. Галка, стоя на мостике «Гардарики», наблюдала за тем, как ее флотилия – ее гордость, ее надежда – ложится на новый курс. Сен-Доменг словно замер в напряженном ожидании. Конечно, все давно уже обговорено, но теперь настало время действовать. Паруса поймали ветер. Еще немного – и корабли французов остались далеко в стороне, с каждым мгновением становясь все меньше и меньше. Их пути расходились, теперь уже безвозвратно. Галка долго ждала этого дня. Она вообще научилась в этом мире долго выжидать своего шанса, но едва только он ей выпадал – вцепляться в него мертвой хваткой. Главное – не пропустить нужный момент. И вот дождалась. Теперь нужно все сделать правильно. Не споткнуться на финише.

В голове, у левого виска, начало пульсировать маленькое огненное пятнышко. Ох, как некстати-то! У Галки и раньше бывали приступы головной боли, но после того, как на Мартинике ей крепко досталось по черепу, эти приступы стали совершенно нестерпимыми. Слава богу, что хоть приключались они с ней не так часто. Да лучше бы их совсем не было. Против этой боли, стальными обручами сжимавшими лоб, виски, затылок, ворочавшей в мозгу вагоны, груженные углем, средства не было. Не помогали ни настойки доктора Леклерка, ни холодные примочки, ни крепкий сладкий чай – ничего. Единственный способ, который Галка нашла опытным путем, – это сон. Стоило поспать хоть часа два, и она вставала с совершенно ясной головой. Ага. Если только вообще удавалось уснуть. Должно быть, как предположил Влад, эти приступы были следствием перенапряжения. Мозг требовал положенный ему отдых и вырывал его таким вот зверским способом. И это маленькое, пульсирующее пятнышко боли было только предвестником другой – настоящей, всепожирающей мигрени. Хорошо еще, что Исабель забрала Жано в свою каюту: вынести сейчас еще и плач младенца Галка бы вряд ли сумела.

«Эй, мать, что-то ты не вовремя!» – прикрикнула она сама на себя. Организм действительно в последнее время все чаще и чаще давал сбои: болели старые, зажившие уже раны; особенно ныли плечо и ключица, простреленные в позапрошлом году; мучили пресловутые мигрени (последнее особенно раздражало Галку – она что, кисейная барышня какая-нибудь, что ли!), крошились боковые зубы, в темных волосах стали проглядывать пока еще очень редкие серебряные нити. Да, двадцать шесть лет – это в двадцать первом веке почти девочка. В семнадцатом – взрослая женщина, мама многих детей, а в особо тяжелых случаях и бабушка уже. В сорок лет даже знатные дамы почитались пожилыми, а женщины из бедноты и считались, да и выглядели просто старухами. Галка, конечно, выглядела на все двадцать шесть – по меркам своеговремени. А здесь даже недруги уверяли, что на вид ей не больше двадцати. Но перспектива сделаться сущей развалиной намного раньше семидесяти ее совершенно не радовала. Дело было, конечно, не в неземной красоте – Галка никогда не обольщалась насчет своей внешности, – а в том, чтобы как можно дольше оставаться в форме, чтобы можно было быть при деле, благо планов еще громадье.

«Вот что, мать, ты давай тут не раскисай – дел впереди невпроворот!» – еще раз постаралась собраться и взять себя в руки Галка. Но боль не отступала. Наоборот, при каждом усилии мысли она, казалось, только набирала мощь. От Джеймса, конечно, не ускользнуло состояние жены. Увидев ее плотно сжатые губы и посеревшее лицо, он понял, что у Галки опять начался приступ, а она из упрямства не желает в этом признаваться.

– Эли, ты как? – скорее взглядом, чем словами спросил он ее. – Ты в порядке?

– Угу, – сквозь зубы ответила Галка. Разлепить губы для нее в этот момент казалось совершенно немыслимым трудом.

– Давай-ка ты спускайся в каюту и полежи немного, – предложил Эшби. – Корабли на курсе, до Сен-Доменга еще четверть часа хода. Тебе сейчас совершенно необязательно торчать на квартердеке. Если что – мы тебя разбудим.

Галка, конечно, еще немного поупрямилась для вида, но потом дала себя уговорить.

– Только сразу мне сообщить, если что необычное или неожиданное! – приказала она напоследок. – И растолкать меня через пятнадцать минут!

– Ладно-ладно, не волнуйся! – ласково ответил Эшби, подталкивая ее к трапу. – Может быть, тебя отвести?

– Еще чего! – Галка хмыкнула и спустилась вниз.

В каюте она сняла пропотевший камзол и стянула длинные сапоги, но дальше раздеваться не стала. Прилегла было на кровать. Но стоило только закрыть глаза, как в темноте начинали расходиться огненные круги и стучать железнодорожные составы. Покрутившись в постели, стараясь то так, то этак пристроить больную голову, Галка откинула душившее ее одеяло. В каюте, несмотря на распахнутые окна, было очень жарко. Февраль, называется… Плотный воздух не давал дышать – или это ей только так казалось? Перевернув несколько раз подушку, Галка попыталась найти наиболее прохладное место, чтобы лечь на него вздрагивающим виском – бесполезно. Наконец она встала и подошла к столу. Плеснула тепловатой воды (а хотелось бы ледяной!) из графина, отпила несколько жадных глотков.

«Надо бы еще тряпочку намочить – приложить ко лбу», – подумала Галка, и тут в коридоре что-то тихонько и отчетливо щелкнуло. Звук был очень знакомый. Дверь бесшумно отворилась, и в каюту вошел Этьен. Без стука. Крадучись. В руке у него был пистолет, и Галка поклясться могла, что именно щелчок курка она слышала секунду назад, когда Этьен его взводил. Галка так и замерла на месте, со стаканом в руке. Бретонец несколько растерялся, не увидев ее в постели. Но только на какую-то долю секунды. Профессионал.

– Спящую, что ли, хотел меня застрелить? – негромко окликнула его Галка.

От звука ее голоса Этьен вздрогнул. Чуть заметно. И смутился. Тоже чуть заметно. Но Галка заметила.

– Нет. – Его голос звучал хрипло. – Не спящую. Это было бы подло.

– Ага. А просто застрелить безоружную женщину не подло? – Галка снова поднесла стакан ко рту и медленно допила оставшуюся там воду. Главное – не делать резких движений. Вот там, на столе, за книгой, лежит нож из слоновой кости для разрезания бумаги. Это, конечно, не бог весть что, да и аэродинамика у него непредсказуемая – но это лучше, чем ничего. Как бы ухитриться аккуратно достать его в тот момент, когда она будет ставить стакан на столешницу? Главное – медленно, медленно и плавно.

– Мне все равно придется это сделать, – мрачно и тягостно проговорил Этьен. – Это мой долг. Долг перед Францией.

Он медленно и словно неохотно поднял руку с пистолетом. Круглое черное дуло смотрело Галке прямо в грудь. С ней случилась в этот момент странная вещь – словно она смотрела кино, а не участвовала сама в этом тихом поединке.

– Какие высокие слова! – Галка негромко рассмеялась, но без сарказма. Поставила стакан на стол – но не возле графина, а за ним. И незаметным движением подцепила легкий костяной нож, плотно прижав его к рукаву: – Я ничего не имею против Франции и не собираюсь с ней воевать. Но если ты считаешь, что так будет лучше для твоей страны – валяй.

Она блефовала. Расчет был только один – на благородство самого Этьена. Уж коли он не застрелил ее сразу – значит, колеблется. Может, и не придется его убивать? Сейчас, сжимая в руке легонький нож, Галка чувствовала себя совершенно уверенной в том, что успеет метнуть его раньше. До того, как француз нажмет на курок. И не покидало то чувство отстраненности от ситуации. Словно все это происходит не с ней.

– Вы же знаете. – Этьен выглядел очень усталым. – У меня есть четкие инструкции от господина де Бааса. Если вы выйдете из подчинения Франции, я должен вас убить. Поэтому я вас очень прошу – выполните приказ. Атакуйте бунтовщиков, и вы останетесь живы.

– Ничего не могу теперь сделать. – Галка пожала плечами. – Все было давно обговорено, это уже не остановить. Моя смерть вам ничего не даст, так как капитаны моей флотилии тоже имеют четкие инструкции. Даже если ты меня сейчас застрелишь, моя эскадра все равно присоединится к колонистам Сен-Доменга. Люди знают, за что они будут сейчас воевать: не за деньги, не за корабли, не за золото – за свою мечту, за свою гавань. Так что мои приказы здесь уже ничего не решат. А если я сейчас прикажу повернуть назад или обстрелять форт, меня вздернут мои же собственные люди!

Этьен дрогнул: Галка чувствовала это кожей. Он колебался. Эх, давно нужно было ему все рассказать и объяснить! Глядишь – и не было бы сейчас этого смертельного разговора! Галка почему-то не сомневалась, что Бретонца удалось бы убедить встать на их сторону. Да и сейчас, кажется, это еще возможно. И она решилась продолжать.

– Подумай сам, дружище. – Галка перевела дыхание и поудобнее ухватила рукоятку ножа, уже ставшую мокрой и скользкой от пота. – Если я сейчас умру, то Франция от моей смерти ничего не выиграет. Скорее наоборот. Во-первых, ребята обозлятся за мою смерть и начнут потрошить французских купцов, как до этого потрошили испанцев. Во-вторых, не имея сильного руководителя, они очень быстро превратятся в озверелую банду. При этом учти: банду прекрасно организованную, вооруженную и оснащенную. И имеющую, к тому же очень крепкую базу. Совместными усилиями Испания и Франция, может быть, еще их с Сен-Доменга и вытравят – сами, правда, при этом перегрызутся, – но крови вам мои ребята попортят ох как много. Ты и сам, без моих пояснений, это все прекрасно понимаешь.

– Так чего же вы хотите добиться? – Голос Этьена звучал хрипло, пистолет он немного опустил. – Зачем вам Сен-Доменг?

Галка рассмеялась едва ли не с облегчением.

– Хочу создать новое государство, – объявила она, с наслаждением наблюдая за отвисшей челюстью Этьена. – Новое, совершенно другое, где мы сможем жить по своим законам. Которые, положа руку на сердце, кое в чем получше законов иных цивилизованных держав Европы. Я не хочу, чтобы мои братья гибли во имя интересов тех, кто их презирает. Я не хочу, чтобы в конце концов их объявили вне закона и начали развешивать на реях за то, за что раньше награждали. Мои братья не ангелы, сам в курсе, но каковы бы они ни были, заслуживают лучшей судьбы. Права на будущее. Получится или нет – не знаю. Это была их мечта. А теперь – и моя главная мечта тоже.

Этьен все еще никак не мог прийти в себя от изумления.

– Ты хочешь быть королевой? – потрясенно пробормотал он, даже не заметив, что впервые перешел в общении с адмиралом на «ты».

– Королевой? – Галка хихикнула, такая формулировка ей в голову не приходила. А неплохая карьера, черт возьми! Торговка мобилками – бандитка – пиратка – капитан – генерал Мэйна – адмирал – вице-губернатор – королева. – Нет, дружище, ну их на фиг эти титулы. Среди нас, может, и есть монархисты, но вообще-то у пиратов в ходу демократия. А с Францией я воевать не собираюсь, равно как и с любой другой страной – разве что только на нас нападут. Но я надеюсь, – добавила она со смехом, – господин де Баас не сделает непоправимую глупость и не вызовет сюда Средиземноморскую эскадру во главе с месье Дюкеном?