Текст книги "Не женское дело (Тетралогия)"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 99 страниц)

– С кем ты встречался на берегу? – спросила она вслух.

– С человеком де Бааса. Мы обменялись сведениями, и то, что я узнал от него, может быть вам очень интересным.

– Внимательно слушаю, – ухмыльнулась Галка.

– В Фор-де-Франс есть люди, которые не отказались бы на вас заработать. Эту шайку шпионы де Бааса смогли вычислить. Шайка большая – человек пятнадцать, может быть, больше. У них есть детальный план, деньги и снаряжение. В лицо мы, к сожалению, знаем далеко не всех, а тех, кого знаем, брать пока не стали, чтобы не спугнуть главаря. Губернатор де Баас, как вы понимаете, не заинтересован в том, чтобы потерять такого ценного союзника, как вы, капитан Спарроу.

– Ну и когда же они намереваются меня похитить? – весело поинтересовалась Галка, но взгляд ее оставался холодным. – Надеюсь, не из собственной каюты собираются выкрасть?

– Нет, похищение должно произойти в городе. Завтра вечером.

– Как, уже завтра? – Дуарте еле сдержал ругательства, готовые сорваться с языка.

– Спокойно, ребята, мы что-нибудь сообразим, – остановила Галка всплеск эмоций, но и сама она была несколько озадачена. Да уж, без помощи Бретонца тут уж никак не обойтись – если он, конечно, не блефует.

В каюте опять воцарилась тишина – Галка думала, да и все остальные пытались переварить полученную от Этьена информацию. Сам Бретонец терпеливо ожидал решения своей дальнейшей судьбы. Неожиданно заговорил Эшби, молчавший до сих пор и не проронивший ни слова в течение всего допроса.

– На чьей ты стороне, приятель? – негромко спросил он матроса. – Я не говорю о тех, кто тебе платит. Мы, в конце концов, могли бы предложить не меньше. Но подумай и скажи от сердца – на чьей ты стороне? Коли уж так все сложилось, что мы в одной лодке, то давай уж грести в одну сторону. Согласен?

Бретонец хмыкнул.

– Согласен, конечно. Скрывать от вас я ничего не стану – не в моих это интересах. А коли начистоту – то никогда я к капитану Спарроу вражды не испытывал и зла нее ни за что не держу. Потому-то и взялся за это задание, что помочь хотел.

– Вот и славно. – Галка поднялась с места, давая понять, что разговор подходит к концу. – Есть у меня одна мысль, которую надо бы обмозговать. Ладно – завтра, в девять утра, все соберитесь у меня на «Гардарике» – и ты тоже, – кивнула она в сторону Бретонца. – Все, давайте расходиться. Билли, на всякий случай проследи за этим красавцем.

– Не беспокойся, кэп, – ухмыльнулся Билли. – Доставлю его тебе завтра в лучшем виде. Глаз с него не спущу.

Галка развернулась и пошла к двери. Эшби шел рядом, и ему крайне не нравился тот сумасшедший огонек, который горел в глазах его жены. Зная ее характер и образ мыслей, Джеймс прекрасно понимал: подобная сумасшедшинка свидетельствует о том, что у нее зреет в голове какая-то совершенно безумная и крайне рискованная затея. Эшби вздохнул, но поделать ничего не мог.

11

Три громадных линкора, стоявших на рейде Фор-де-Франс, не спеша загружали всякой всячиной: бочонками с водой и продуктами, порохом, боеприпасами, парусиной, канатами, сетями, холодным оружием… Полный список занял бы полстраницы. Поднимаясь из порта, Галка обернулась. Солнце стояло над огромной бухтой, превратив воду в жидкое золото. Корабли на этом сияющем фоне выглядели тусклыми цветными пятнами. А маленькие барки и плашкоуты, возившие грузы, почему-то показались Галке фантастическими насекомыми. Они который день продолжали наполнять бездонные трюмы линкоров. То же самое сейчас происходило и с двумя «новичками» – «Сварогом» и «Перуном». Их не только переименовали, но и перекрашивали. «Сварог», уже на треть черно-золотой, красовался как раз напротив «Генриха Четвертого» – флагмана де Шаверни – и с левого борта к нему пришвартовалась барка… Полюбовавшись на трофей, Галка улыбнулась: действительно красавец. И тут же вспомнила, что ей сейчас предстоит разговор с французским адмиралом. Настроение не то чтобы испортилось – просто прозвучал некий диссонанс и тут же пропал.

«Если месье Бертран не начнет снова тянуть свою волынку, есть шанс даже не подраться, – подумала она, сворачивая на широкую, мощенную диким камнем улицу. – Вообще-то он зря так старательно вбивает клинья между нами и адмиралом. Де Шаверни и без того достаточно неприятная личность, и наводить мосты с ним за спиной д'Ожерона я бы в любом случае не стала».

Губернаторский дворец, по ее меркам, выглядел просто богатой помещичьей усадьбой какой-нибудь «бывшей» фамилии, которые она не раз видела под Полтавой и Киевом. Но здесь была невообразимая глушь, и такой вот особнячок вполне сходил за дворец. Не Версаль, однако. Господин де Шаверни давал это понять ленивыми барскими жестами, нарочитой небрежностью в одежде, даже скучной гримасой. Галку воротило от его снисходительного, с едва заметной ноткой язвительности, тона: мол, я тут представитель высшего света, а вы кто вообще такие? Но тем не менее беседу он поддерживал «на уровне», не срываясь на оскорбления – ни на прямые, ни на завуалированные.

– Мадам, сколько потребуется времени, чтобы переоснастить и загрузить ваши линкоры? – спросил он, наконец перейдя к главному.

– Две недели плюс-минус два дня, – честно ответила Галка. Она опять, как при Моргане, села без приглашения и не без затаенного удовольствия наблюдала борьбу противоречивых мыслей господина де Шаверни: ему очень хотелось поставить ее на место, но хорошее воспитание не позволяло сгонять даму со стула, даже если эта дама – пиратка.

– Так долго? – удивился «франт».

– Покраска только началась, а это немаленькие борта. Значит, дня четыре. Мы «Гардарику» у острова Мона почти целый день перекрашивали, и это еще так, на скорую руку. Присмотрись испанцы к нам чуть повнимательнее – мы бы костей не собрали. Заделка пробоин – еще два-три дня. Такелаж опять же… Не знаю, что и как там доны делали в Сан-Хуане, но он в отвратительном состоянии. Боеприпасы надо еще закупить, их погрузка тоже займет время. Кроме того, я собираюсь поставить на линкоры шестнадцать орудий нового образца. Изобретение моего старшего канонира, прекрасно зарекомендовали себя в Сан-Хуане.

– Господин д'Ожерон кое-что рассказывал об этих пушках, но, признаться, так туманно, что я ничего не понял, – сказал де Шаверни, обмахнувшись какой-то бумажкой. Жарко. – Почему только шестнадцать? На два линкора – это по восемь на каждый корабль. Маловато.

– При всех достоинствах новых орудий – даже больше, чем достаточно, – вставил свое веское слово д'Ожерон. – Дальность прицельной стрельбы… Простите, мадам, вы гораздо лучше меня ориентируетесь в этих вопросах. – Он слегка поклонился Галке.

– Пьер Бертье, мой канонир, ориентируется в этих вопросах лучше всех, но его сюда не пригласили, – невинным голоском проговорила Галка. – И хотя я в артиллерии разбираюсь ненамного лучше месье д'Ожерона, постараюсь быть объективной… Итак, дальность прицельной стрельбы – десять-двенадцать кабельтовых в зависимости от волны. При стрельбе с крепостной стены – две мили. Скорострельность – один выстрел в полторы минуты. При определенном навыке и слаженности работы орудийной обслуги – один выстрел в минуту. Пробивают корпуса неприятельских кораблей с расстояния до пяти-шести кабельтовых. Причем насквозь, от борта до борта. С шести до десяти кабельтовых – пробивают один борт. Тяжелые штуки, не спорю. Но зато какое преимущество в плотности огня!

– О! – Де Шаверни взглянул на нее с удивлением. – Вы, мадам, разбираетесь в пушках лучше некоторых известных мне генералов.

– Я пиратский капитан, сударь, а это такая профессия, где нужно быть в курсе всего понемногу – от пушек до навигации и устройства кораблей разного типа. И у меня было достаточно времени, чтобы научиться.

– Понимаю. В противном случае вам бы не удавалось так успешно грабить испанские суда. – Де Шаверни расплатился за свое удивление такой вот подковыркой.

– Не только суда. – Галка ясно дала понять, что намеки на занятие пиратством нисколько ее не задевают. Более того – что ее такая жизнь вполне устраивает. – Испанцы, естественно, в претензии, но меня их уязвленная гордость не волнует абсолютно.

– Господа, с вашего позволения я откланяюсь, – сказал д'Ожерон. – Мне еще нужно уладить кое-какие дела, касающиеся ремонта моего фрегата.

– Всего хорошего, – сдержанно ответил де Шаверни.

После его ухода в комнате повисла напряженная тишина. Ни адмирал, ни пиратка не горели желанием общаться, но раз уж судьба распорядилась свести их в одной эскадре, нужно было как-то поддерживать контакт.

– До меня дошли слухи, будто испанцы назначили награду за вашу поимку, мадам, – первым нарушил молчание де Шаверни. – Пятьдесят тысяч – достаточно большая сумма, чтобы вы имели причину для беспокойства.

Галка промедлила с ответом долю секунды: вспомнился ночной допрос в капитанской каюте «Амазонки». И эта мгновенная заминка многое сказала самому де Шаверни. Во всяком случае, он теперь был уверен: мадам не только в курсе, что за ней охотятся, но и далеко не беспечна.

– Причина для беспокойства у меня есть всегда, адмирал, но это не означает, что нужно прятаться от любой опасности, – сказала Галка, только подтвердив его догадку.

– Похвальное качество для офицера, – кивнул версалец. – Могу я задать вам нескромный вопрос?

– Задавайте. – Уж кого-кого, а Галку, как истинную дочь двадцать первого века, нескромными вопросами удивить было трудно.

– Что натолкнуло вас на мысль связаться с пиратами?

– Случай и ужасный характер, – честно ответила женщина, не вдаваясь в подробности.

– Что же заставляет пиратов относиться к вам с уважением? Насколько мне известна репутация этих людей, любая дама для них не более чем дешевая вещь.

– Никогда не могла смириться с участью дешевой вещи.

– Чтобы выжить в этом жестоком мире, одного подобного желания мало. – Де Шаверни старался не упустить ни единой подробности, способной подсказать ему, как дальше вести себя с этой дамой.

– Вы забыли об ужасном характере, – усмехнулась Галка. Она не стала рассказывать адмиралу о том, что у себя на родине верховодила одной из полукриминальных молодежных группировок района и даже полный год вела войну с самой настоящей бандой. Зачем ему это знать? – Есть еще много всяких мелких факторов, но на нем все и держалось.

– Не сочтите меня невежей, мадам. – Вот сейчас в голосе версальца прозвучала ирония. – Мне просто было интересно, как становятся пиратами.

– Желаете попробовать? – Галка не осталась в долгу, изобразила саркастическую улыбочку.

– Не премину воспользоваться случаем, если он подвернется. – Де Шаверни вернул ей этот сарказм с процентами. – И даже одолжу у вас немного ужасного характера, если вы не против.

– Всегда рада помочь. – Галка поняла – если она сейчас же не уйдет, будет драка. И прощай Картахена. – К сожалению, я также вынуждена откланяться. Если месье д'Ожерона беспокоил один его фрегат, то у меня кораблей несколько больше. Соответственно больше хлопот… Всего хорошего, адмирал.

…Однако долго же они с адмиралом предавались любезной беседе! Галке смертельно хотелось есть – этот гад даже не догадался предложить ей отобедать. Хотя какой обед? Время уже ближе к ужину. Ну что ж, коли так, то можно и зайти куда-нибудь перекусить. Город был большой. Сейчас, при свете склоняющегося к горизонту солнца, его белые стены казались розовато-оранжевыми. Галка шла по широкой улице от губернаторского дворца к гавани. Вечер был тихим и удивительно мирным. В переулках сушилось белье на веревках, натянутых от одной стены до другой. Переулки были узкими: Галка вдруг вспомнила, что раньше их строили «на ширину копья». Кумушки сидели на порогах, беседуя с соседками, носились стайки разномастных детей, грелись на солнце собаки. По главной улице дома стояли высокие – в два и даже в три этажа. Окна открыты, на балкончиках цветы, распахнутые двери магазинов манили полутемной прохладой и роскошью разложенных товаров. Галке было не до того. Обманчивый покой этого вечера скрывал в себе шпионов – где-то за спиной она чувствовала их незримое присутствие. Но пока они не показывались: видимо, ждали темноты.

«Ну что ж, – подумала Галка. – Торопиться нам некуда. Подождем».

И она решительно свернула в переулок – осмотревшись, конечно, не скрывается ли за углом или приоткрытой дверью какой-нибудь подозрительный тип. Чтобы напали раньше времени – это тоже не входило в ее планы. Небольшая таверна при гостинице на углу показалась ей чистой и уютной. Галка вошла. Хозяин – симпатичный толстяк средних лет – приветливо кивнул и поспешил к ней, чтобы принять заказ. Галка предусмотрительно выбрала столик у окна и села так, чтобы за спиной у нее была стена, а перед глазами – вход в таверну. Уселась, уже привычным движением подтянув к себе колено. Народу в зале было совсем немного. Очень прилично одетый господин с дамой за столиком с другой стороны двери (судя по виду дамы, явно не из портовых, Галка решила, что это, должно быть, постояльцы гостиницы) и еще двое мужчин в глубине помещения, у самой лестницы. Они также выглядели очень солидно и обеспеченно, но Галка постановила себе не расслабляться: говорил же Бретонец, что ее преследователи принадлежат к разным слоям общества. Могли быть среди них и такие. Хозяин между тем мячиком подкатился к ней, предусмотрительно обмахивая стол белой салфеткой, чтобы стряхнуть невидимые крошки.

– Что будете заказывать? У нас имеются превосходные каплуны, – доверительным тоном сообщил ей толстяк. – И настоящее бургундское вино.

– А черепаховый суп у вас есть? – поинтересовалась Галка.

– Для вас, мадам, у нас есть все, что вы пожелаете, – расплылся в улыбке хозяин.

– Ну давайте, несите своих каплунов, – согласилась Галка. – И еще суп, свежий хлеб и тунца на решетке. А вот вина мне сегодня не нужно – лучше кофе покрепче, большую кружку.

Хозяин, чувствуя состоятельную клиентку, умчался, и через четверть часа столик уже ломился от снеди. Галка всегда любила покушать, несмотря на свои птичьи габариты. И куда все это только уходило? Не в коня, видно, корм. Впрочем – отъешься тут, пожалуй, при таких-то физических и нервных нагрузках, как у пиратского капитана!

Галка не спеша отдала должное черепаховому супу – неплох, однако хуже, чем в том знаменитом кабачке в Порт-Ройяле, – потом перешла к сочному темно-красному куску тунца и к нахваленным каплунам.

«Каплуны, каплуны, – усмехалась она мысленно. – Обыкновенные цыплята. Правда, действительно вкусные».

Как ни хотелось бы Галке настоящего бургундского, от вина ей сегодня следовало бы воздержаться. А вот кофе выпила с удовольствием. Пока она ужинала, солнце село, и на землю упала непроглядная темнота. Пора было двигаться дальше. Расплатившись, Галка вышла на улицу, в душный мрак тропической ночи. Впереди серебристо блестела под луной гавань. Свет горел в окошках, желтыми квадратами ложась на пыльную мостовую, в тишине далеко разносились шаги прохожих, голоса и смех. По круглым булыжникам звонко цокали каблуки ее сапог, эхом отражаясь от стен. Она шла, напряженно вслушиваясь и вглядываясь в окружающую ее темень. Нервы были напряжены до предела. Галка свернула в один переулок, в другой, двигаясь по направлению к гавани и стараясь одновременно держаться недалеко от центра. Попетляв немного, она снова вернулась к главной улице. Нутром Галка чуяла – ее ведут. Неслышно, незримо, очень профессионально. Попались на крючок, голубчики, клюнули наконец-то. Однако сама наживка чувствовала себя не лучшим образом. Галке казалось, что вокруг нее все теснее сжимается невидимое кольцо. До центральной улицы оставались какие-то считанные двадцать метров, когда чувство внезапной опасности заставило ее прибавить шагу и отойти от стены к центру переулка. Рукой Галка нащупала у пояса нож, но вытащить его уже не успела. Черные тени метнулись откуда-то сверху, с крыши дома, от которого она инстинктивно отступила секунду назад.

– Держи! Держи ее!

Не то чтобы Галка могла сейчас куда-то убежать. Она успела шарахнуться в сторону, и сеть накрыла ее краем. Дай десять секунд времени, и она бы выпуталась. Но этих десяти секунд ей никто давать не собирался… Заслышав шаги и тяжелое дыхание сзади, Галка крутанулась на месте, и дубинка лишь зацепила ее затылок. Грива волос тоже смягчила удар, и задача похитителей несколько усложнилась.

«Ну где же эти, блин, спасатели?» – с гневом подумала Галка.

Еще шаг – и ноги окончательно запутались в сетке. Галка свалилась, пребольно ударившись спиной о какой-то камень. Похитители с радостными возгласами бросились подбирать добычу… и один из них, попытавшийся подхватить Галку, сразу завопил совсем по-другому. Под густой сеткой блеснул испачканный красным короткий клинок, донеслось какое-то гневное словосочетание на непонятном языке. Капитан «Гардарики» тут же принялась распарывать ножом чертову сеть. Другой похититель, сообразив, чем это грозит, недолго думая ударил ногой… В последний раз Галку били ногами лет пять назад. Когда она еще не умела как следует драться, только звереть да злобно отмахиваться кулаками. Впрочем, Лысому и двум его подонкам тогда и этого хватило, чтобы отвязаться от «психованной»… От боли в еще не забывших тесный корсет ребрах и проснулся этот опасный зверек. Ярость, подстегнутая болью, выплеснулась порцией самой непотребной русско-английско-французской матерщины. Кажется, Галке удалось подцепить кого-то за ногу и дернуть. И даже приподняться и брыкаться поактивнее. Сразу же последовал новый удар по голове, чуть более меткий, чем первый: целили снова по темечку, а попали повыше лба. На глаза потекла кровь из раны. Сквозь алую пелену Галка все же видела, где и как стоят схватившиеся за сеть люди.

И не удержалась от соблазна всадить одному из них, расположившемуся очень неудачно, носком ботфорта… в общем, аккурат куда следует. Детина взвыл, что твоя полицейская сирена. Остальные, сообразив, что его вопль должен привлечь внимание где-то запропастившейся городской стражи, решили действовать ва-банк. Но в третий раз дубинка на многострадальную Галкину голову опуститься не успела.

– Окружай! – крикнул кто-то по-английски. – Чтоб ни одна сволочь не ушла!

Хватавшие Галку грубые руки разом разжались, и мадам капитан снова с шипением и ругательством ударилась спиной о камни. Вокруг нее разгорелась и утихла быстрая потасовка. Галка кое-как протерла рукавом глаза, промигалась. Так и есть: Джеймс, Влад, Билли, Этьен, Хайме, еще семеро самых сильных матросов с «Гардарики» и «Амазонки». Горе-похитители уже валялись носом в мать сыру землю, а братва деловито упаковывала их крепкими веревками.

– Блин! – зашипела Галка, снова утирая кровь рукавом. – Где вас носило, черти полосатые? Я уже орала так, что полгорода на уши, наверное, поставила!

– За тобой разве угонишься? – едко хмыкнул Билли. – И так скажи спасибо, что не потеряли тебя в этих чертовых улицах. «Тридцать шагов, могут заметить…» А если бы они тебя чуть-чуть удачнее тюкнули по темечку, что тогда? Нет, Алина, твое дело – нормальный бой, а не уличная драка.

– Ладно, Билл, не бурчи. Просто я… малость перенервничала.

– Бывает. – Билли за три с лишним года хорошо изучил Галку. За ней такое водилось: сперва рыкнет, потом извиняется. – Ну ты сейчас и загнула! – хохотнул он, переводя разговор в другое русло. – Раньше я от тебя таких словечек не слыхал даже во время абордажа.

– Раньше меня не били по голове, – проворчала Галка, морщась от боли.

Джеймс тем временем – молча! – помог Галке высвободиться от сети, одолжил ей свой платок, чтобы унять бегущую кровь, и обхватил за плечи. Потому что женушка качалась так, словно стояла на мостике в разгар шторма. Пленных бандитов передали в полную власть Этьена, и тот уже распорядился оттащить их в шлюпку с «Амазонки». Этих неудачников ждала весьма веселая ночь – допрос с пристрастием в случае запирательства им был гарантирован. А уже утром Бретонец выдаст их властям. Если пожелает, конечно.

12

– Ну как, больно? – уже в который раз спрашивал Джеймс, меняя Галке холодную примочку на голове.

От его теплой руки, бережно касавшейся сейчас несчастного кровоточащего лба, словно растекалось ощущение надежности и покоя, хотелось закрыть глаза и расслабленно утонуть в мягкости подушек, в белых простынях их кровати, отдаться успокаивающей, еле заметной качке «Гардарики», без которой она теперь, пожалуй, и не могла нормально уснуть на берегу. Но от этого его тона, кроткого и чуть укоризненного, Галке, напротив, хотелось взвыть и кинуть в него подушкой. Подобное желание мешала исполнить только жуткая головная боль и совершенно невероятная слабость. Ну все понятно – это не более чем реакция после непомерного напряжения, так всегда бывает.

Когда Галку дотащили до «Гардарики» – скорее донесли, чем довели, – доктор Леклерк осмотрел все ее ссадины и синяки, обработал рану на голове и констатировал, что у капитана Спарроу, слава богу, ничего не сломано. Что не помешало ему с некоторым злорадством прописать ей категорический постельный режим. Услышав подобное решение доктора, Эшби внутренне возликовал – опять-таки, слава Всевышнему, Эли хоть немного полежит, хоть несколько дней проживет, как нормальный человек, а не как черт в юбке. Хотя какие там юбки? За все три года надевала нормальное женское платье всего два несчастных раза. И вот сейчас он сидел рядом с женой, постоянно меняя ей на голове холодное мокрое полотенце – кровь удалось остановить быстро, хотя на лбу, у самых корней волос, останется, должно быть, короткий неровный шрам. От струек воды, стекавшей Галке за уши, ей было немного щекотно, а мокрая ткань на некоторое время приносила облегчение, смягчая тупую, всепроникающую боль.

– Как ты? – в очередной раз спросил Эшби. – Быть может, тебе принести чего-нибудь? Или ты поспать хочешь?

Галка набрала в грудь побольше воздуха и решительно села на постели, превозмогая боль.

– Ну что ты, в самом деле? Сколько можно вокруг меня хлопотать? – Галка как сквозь туман видела встревоженное лицо мужа, попытавшегося уложить ее обратно. – Ты лучше скажи, как там сейчас допрос проходит? Бретонец взял их в оборот?

– Эли, ложись, пожалуйста. К утру все уже будет известно. Вот завтра тебе и расскажут, не торопи события.

– Джеймс! – Галка, как всегда, упрямо гнула свое. – Ты бы лучше, чем со мной нянчиться, сходил бы, узнал, как там дела?

– Я там сейчас ничем не помогу. Народу и так собралось изрядно. Не волнуйся, там и Билли, и Влад, и Жером, и Дуарте. А Этьен с ними сам беседу ведет – он мастер своего дела, так что можешь не беспокоиться: он из них душу вынет и завтра тебе на блюдечке преподнесет. – Джеймс снова предпринял попытку уложить ее на подушки.

Галка заупрямилась, прикидывая, хватит ли ей сил сейчас одеться и доковылять до палубы? Но Эшби быстро просек ее мысли.

– Нет уж, – сказал он решительно. – Даже и не мечтай об этом. Из каюты я тебя никуда не выпущу.

Галка даже рассердилась – в меру своих небольших, в данную минуту, сил.

– Я не могу тут лежать и ничего не делать в тот момент, когда…

– Ничего не делать? Ничего не делать?! – Эшби дал наконец волю чувствам. – Это называется ничего не делать? Да ты посмотри на себя – ты сегодня уже столько дел наворотила, что за неделю теперь последствия не разгребешь!

Галка, пожалуй, никогда не видела своего мужа – всегда такого спокойного и выдержанного – в подобном состоянии. Губы его побелели, глаза пылали, руки тряслись, но он не останавливался – говорил и говорил то, что давно уже накопилось и наболело, то, что он так долго держал в себе. Его знаменитое хорошее воспитание, позволявшее ему владеть собой даже в самых сложных ситуациях, сыграло сейчас злую шутку с ними обоими. Галка хоть и догадывалась, что своим отвратительным характером и кошмарной манерой влезать во всяческие авантюры изрядно портила Джеймсу жизнь – главным образом тем, что он страшно беспокоился за нее, – но даже не представляла себе всех масштабов проблемы. Именно потому, что муж никогда об этом не заговаривал. А сам Эшби, привыкший скрывать эмоции под маской сдержанности и уравновешенности, сейчас не мог и далее так поступать с любимым человеком. Продолжать делать вид, что все хорошо и замечательно, в данном случае значило попросту ее обманывать. Ее – Эли, обожаемое и несносное существо, любовь к которой причиняла ему почти физическую боль.

– Послушай, Алина, так продолжаться дальше не может. Ты рискуешь собой – это понятно. Любой из нас, избравших этот путь, не может не рисковать собой – каждый день, каждый час. Эта жизнь, как жизнь солдата и моряка, полна привычных опасностей. – Эшби говорил горячо, вышагивая по каюте взад и вперед, нетерпеливо взмахивая иногда правой рукой, чтобы подчеркнуть особенно важную мысль. – Но ты – ты же просто идешь на самоубийство, ты с каждым днем словно все туже и туже затягиваешь узел гарроты. То, что сегодня тебе повезло и ты осталась жива, это только случайность. Счастливая случайность. Я стараюсь быть всегда рядом, но в какой-то момент я просто могу не успеть. Или не суметь что-то сделать, ведь я всего лишь человек, а не Господь. Меня и самого могут подстрелить в любой момент. Смерти я не боюсь, но разлуки с тобой я не переживу. И ты знаешь, что это не пустые слова. Ты любишь повторять, что удача – это всего лишь хорошая подготовка. Да, это так! Но никогда нельзя полностью исключать случайность. Счастливую или, наоборот, фантастически жестокую случайность. Даже самый продуманный план может быть разрушен дуновением непредвиденного ветра. Нам везет слишком долго, и это меня пугает. Ты дразнишь судьбу и все глубже запихиваешь голову в петлю. Не пора ли остановиться?

Галка слушала его, снова бессильно откинувшись на подушки. По лбу, из-под высохшей уже повязки, стекала струйка крови. В ней клокотал гнев, и только он не давал ей сейчас провалиться в забытье. Она снова подалась вперед, пытаясь вставить хоть несколько слов в горячий монолог мужа, но ей никак не удавалось вклиниться. Наконец, когда Эшби остановился на секунду, чтобы перевести дыхание, она заговорила сама. Голос был слабый, но по-прежнему полный непререкаемого металла.

– Что ты предлагаешь? Чего ты хочешь? Ты же знал, на ком женился! Никогда я не была бы домохозяйкой-ложкомойкой, даже у себя дома! Не я сюда просилась, не сама я себя сюда забросила! Хочешь жить – умей приспособиться, а еще лучше – обстоятельства к себе приспособить. Это единственное, что я твердо усвоила. В этом мире либо будет по-моему, либо меня в этом мире не будет! Нет у меня другого пути! И ты это знаешь не хуже меня. Не я в петлю лезу – судьба меня толкает. Но я буду сопротивляться, сколько могу! Я буду сопротивляться! – С этими словами Галка откинула одеяло и попыталась встать.

Это последнее усилие добило ее. Перед глазами все плыло и качалось, ноги отказывались ей служить: большая потеря крови и вполне вероятное сотрясение мозга (в подобных вещах доктор Леклерк не разбирался) – это вам не шутка. В общем, Эшби успел подхватить Галку в последний момент, когда она плашмя начала заваливаться на пол и едва не врезалась головой в дверь. Уложив ее обратно в постель, Джеймс снова сел рядом, снова поменял ей полотенце на голове, обтер кровь с лица. Он смотрел на жену с такой скорбью и нежностью, что Галка, если бы видела это, была бы растрогана и потрясена. Но она не могла этого видеть. Только спустя несколько минут она слабо зашевелилась и открыла глаза.

– Что со мной было? – спросила Галка, едва шевеля спекшимися губами.

Джеймс грустно усмехнулся.

– Как всегда, – коротко ответил он. – Ты падала, а я тебя поймал.

Галка попыталась что-то сказать, но муж прикрыл ей губы ладонью.

– Пожалуйста, помолчи, – прошептал он. – Я никогда не буду тебя отговаривать от твоих затей, никогда не буду останавливать. Тем более, это все равно бесполезно. Но умоляю тебя, будь осмотрительнее сама! А я всегда буду с тобой – до конца. Помни об этом.

– Я ничего не могу поделать с собой. – Галке на глаза навернулись слезы, хотя она уже несколько лет не плакала. – Прости меня. Я всегда была ненормальной.

– Я тоже виноват – начал выяснять отношения, когда ты в таком состоянии. – Эшби присел рядом с Галкой на постели, целуя ей руки. – Прости меня – и пойми.

– Хорошо, милый. Мы всегда будем вместе. Спасибо тебе… за то, что ты есть.

13

Двое суток «домашнего ареста» – не такая уже большая плата за восстановленные мир и спокойствие в семье. Тут Галка вполне была согласна с мужем и преспокойно провела два дня на «Гардарике», залечивая раны с синяками. Негоже появляться в таком потрепанном виде пред светлые очи адмирала. Еще насмехаться начнет, и тогда придется самой его на дуэль вызывать. Он со своей шпажонкой, она – с абордажной саблей… Идеальные противники, одним словом. Воображая себе подобную ситуацию, Галка только посмеивалась. Она понимала, что высокомерный де Шаверни никогда не снизойдет до дуэли с пиратом. Он слишком явно держал всех «аборигенов» на расстоянии, воображая себя эдаким светочем цивилизации в диком краю. Правда, хорошие манеры месье д'Ожерона несколько размывали эту картину, да и непривычная образованность некоторых пиратов тоже вносила некий диссонанс, но все же господин де Шаверни продолжал держаться за образ столичного миссионера, явившегося нести свет в темные души варваров. Потому-то он наверняка не задавался вопросом, куда подевалась эта несносная дама. Лишь на третий день посыльный с берега принес на борт «Гардарики» письмо с гербовой печатью.

– Соскучился, – едко прокомментировала это событие Галка, вскрывая письмо.

– А ты, моя дорогая, много дала бы, чтобы больше этого господина никогда не видеть, – не без иронии сказал Джеймс. – Что он пишет?

– Приглашает на ковер. – Галка передала ему письмо через стол – они сейчас вдвоем занимались прокладыванием курса на Картахену. Вернее, этим занимался мистер Эшби, а миссис Эшби с интересом за ним наблюдала. Штурман из нее, несмотря на все старание, вышел плохой – курс худо-бедно прокладывать научилась, а вот определяться с точными координатами… Словом, без Джеймса был бы великолепный шанс заблудиться в открытом море.

– Ничего определенного. – Эшби вернул жене это письмо – три с половиной строчки и пышная подпись. – Но боюсь, что ты права: адмирал не смирится с твоей независимостью.

– Джек, это его проблемы. – Галка уже одевалась «на выход». – Даже если мне придется взять патент, он никогда не дождется от меня…

– …подчинения?

– Покорности, милый. Подчинение – еще полбеды. – Мадам капитан уже нацепляла на себя перевязь с саблей. Простой пиратской саблей без всяких изысков. – Как говорил один персонаж русской литературы девятнадцатого века: «Служить бы рад, прислуживаться тошно».