Текст книги "Рассветный меч"
Автор книги: Деннис Лестер Маккирнан
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 38 страниц)
Фэрил улыбнулась:
– Я просто хотела сделать тебе подарок по случаю праздника. Думаю, я не раскрою большого секрета, сказав, что еще два подарка ожидают тебя в день, когда тебе исполнится десять.
Бэйр сияющим взглядом посмотрел на всех, кто стоял рядом с ним:
– Еще подарки?
– Да, – подтвердил Урус, – но подожди, пока тебе исполнится десять лет, раньше и не проси: мы договорились с Белором Дельфлордом из Крагген–кора об особом подарке ко дню твоего рождения, но до его вручения пройдет еще не одна неделя.
Бэйр сосредоточенно нахмурился:
– Белор? Крагген–кор?
Видя, насколько он озадачен, Риата усмехнулась:
– Послушай, Бэйр, Белор – дримм, правитель королевства, которое дриммы называют Крагген–кор, а у эльфов оно зовется Дриммендив.
– А–а–а, я слышал о Дриммендиве,– сказал Бэйр.– Удивительное место, так по крайней мере мне говорили.
Араван утвердительно кивнул:
– Это самое могучее из всех дриммских королевств. И я с нетерпением жду, когда смогу побывать там еще раз.
– Так ты бывал в нем? – спросила Фэрил.
По лицу Аравана видно было, что он погружен в воспоминания.
– Когда я строил «Эройен», то пошел туда попросить звездного серебра, чтобы приготовить краску для корпуса корабля. У короля Толака из Красных холмов чуть не случился удар, когда он узнал, для чего оно мне требуется и в каком количестве. Но в Дриммендиве король Дьюрек согласился дать то количество, которое я просил, хотя и он несомненно подумал, что я не в своем уме. Да, мне довелось побывать в Дриммендиве.
Глаза Бэйра светились любопытством, когда он смотрел то на Аравана, то на Риату, то на Уруса.
– А что, за этими подарками мне надо будет…
– Бэйр, – пробасил Урус, – подарки дождутся твоего дня рождения.
– Хорошо, па, – согласился Бэйр без особого энтузиазма в голосе. Но скоро его лицо опять засияло улыбкой, и он стал рассматривать кристалл с соколом, после чего вновь обнял и прижал к себе Фэрил.
Распрощавшись с Бруром, они двинулись через Дарда Стор, держа путь на северо– запад; невидимый эскорт сопровождал их на всем пути по осеннему лесу. Цвет листвы менялся с зеленого на желтый, багряный, красно–коричневый и золотой. Мелкие животные мелькали в ветвях и траве, стараясь запасти к предстоящей зиме зерен и семян, а высоко в небе множество красногрудых птиц собирались в стаи для перелета в теплые края; одинокие вороны сидели высоко на деревьях и изредка отпускали хриплые презрительные замечания в адрес тех, кто собирался улетать.
Фэрил подняла голову к бескрайнему голубому небу, простирающемуся над ними, и сказала:
– Я думаю, что съезжу повидаться с Орифом и Нельдой, когда мы закончим дела в Дриммендиве.
Урус пробурчал что–то невнятное, услышав о намерении Фэрил, а Бэйр спросил:
– С Орифом и Нельдой?
Фэрил перевела на Бэйра задумчивый взгляд и сказала:
– Они воспитали моего Гвилли, заменили ему родителей. Они люди и живут на восточном краю леса Вейн.
Глаза Бэйра округлились.
– Они люди?
– Ну да, они нашли Гвилли в разбитой повозке, после того как его родителей убили. Это сделали рюкки. Ориф и Нельда воспитывали его как своего собственного сына.
Бэйр обернулся к Урусу и спросил:
– Па, можно я тоже поеду туда? Я слышал, что лес Вейн очень густой и труднопроходимый, и хочу убедиться в этом сам.
Урус и Риата переглянулись: «А почему бы нет? Хотелось бы поглядеть на это». На том и порешили.
Они переправились через Риссанин к развалинам Кэр Линдора, тому, что осталось от крепости, построенной в глубокой древности на одном из островов в середине широкой протоки, крепости, взятой благодаря предательству и разрушенной во время Великой Войны Заклятия. Однако сохранился переход через протоку – поддерживаемый в рабочем состоянии баэронами наплавной мост.
Когда они проезжали по камням разрушенной крепостной стены, камням, заросшим плющом, мхом и лишайниками, Араван со вздохом заметил:
– Именно здесь, на этом месте, чуть не погиб Серебряный Лист, и многие сложили здесь свои головы. – Он посмотрел на Фэрил и добавил: – Варорцев было немало среди убитых.
– Ты тоже был здесь? – спросила Фэрил.
Араван покачал головой:
– В тот день я был на задании, которое мне поручил Серебряный Лист. Я со своими воинами ушел на запад, чтобы разведать о тех, кто покушается на святилища острова Олорин на великой реке Аргон, за Дарда Галионом. Когда мы вернулись, крепость лежала в руинах.
– Кто это сделал? – спросил Бэйр.
– Темные силы. Какая–то орда.
Бэйр нахмурил брови:
– И что им за это было?
– Некоторые из них были убиты в сражении за крепость. Другие погибли от рук невидимок, а рюпты рассеялись по этим лесам. Больше чем половине не удалось уйти.
– Здорово, – пробасил Урус. – Что может быть лучше, чем пять тысяч мертвых выродков! Разве только десять тысяч.
Они пересекли полноводный Аргон на паромах и причалили к западному берегу этой великой реки, на который выходила самая северная оконечность Дарда Галиона, леса, известного многим как Лес Серебряных Жаворонков, хотя прошло уже больше ста веков с тех пор, как чудесные птицы улетели отсюда.
Путники двинулись по открытому пустынному нагорью к подножию холмов, которыми начинались Гримволлские горы.
Восьмого октября, накануне дня рождения Бэйра, они поднялись на лежащую высоко в горах долину, окруженную со всех сторон горами. Пройдя ее, путники попали в объятия Куадрана: четырех громадных гор, под которыми лежал Крагген–кор. По правую руку возвышался Чагор, чьи камни слегка отливали голубым; по левую руку стояла Гралон – Серая Башня, чей цвет и название соответствовали друг другу; Темный Шпиль возвышался впереди, а за ним виднелся красноватый Шлем Бурь, который был их целью, ибо там они должны были войти в Дриммендив через знаменитые Рассветные Врата. Они поехали по берегу ручья, бравшего начало в горловине долины.
Миновав озерцо и проехав еще немного, путешественники увидели обломок колонны, возвышающийся на западном берегу, – прежде это был пограничный столб с гербом Крагген–кора.
Откуда–то справа доносился густой шум падающей воды.
– Это Ворвор, – сказал Араван, ехавший рядом с Бэйром. – Водоворот, воспетый в легендах дриммов.
– Водоворот? – переспросил Бэйр. – Здесь, в горах? Араван указал кивком головы на восток:
– Там, из–под горы, которую мы называем Чагор, а дриммы – Гхатан, пробивается река, воды которой падают в огромную каменную чашу, вращаются в ней, образуя бешеный водоворот, а затем, всасываясь в отверстие на дне, уходят под землю. Говорят, что Дьюрека Первого бросили в чрево водоворота глумливые спаунены, что послужило поводом к нескончаемой войне между дриммами и рюптами.
– А что случилось с Дьюреком? – спросил Бэйр. – Каким образом он смог выбраться из Ворвора?
– Выбраться он не смог, – ответил Араван. – Его засосало в бездну, а затем выбросило на берег великой подземной реки, однако он выдержал весь этот ужас и выжил. Скитаясь под землей, он нашел разветвленную систему широких туннелей и пещер под каменными сводами гор, которым суждено было впоследствии стать Дриммендивом. Неизвестно, как он смог выжить в течение всего этого времени, но говорят, что утруни – каменные великаны – помогли Дьюреку выйти на свободу. Согласно легенде, это произошло у Рассветных Врат – именно здесь Дьюрек и вышел из подземелья на белый свет.
– Келан, а как ты узнал обо всем этом?
– Эх, элар, я же плавал на «Эройене» почти тысячу лет с военной дружиной дриммов. В пути мы часто коротали время в разговорах о жизни и приключениях.
Они ехали теперь по плитам дороги, ведущей к огромным воротам, открывающим вход в подземное королевство. Здесь их приветствовали гномы–часовые, стоящие на посту. Кликнули капитана, который, пройдя через широко распахнутые ворота, сразу же сказал:
– Добро пожаловать, госпожа Фэрил, госпожа Риата, господин Урус. Мы рады приветствовать и вас, господин Араван. А это, должно быть, юный господин Бэйр, тот самый, который прибыл к нам на выучку. Добро пожаловать, юноша. Я капитан стражи, охраняющей ворота, зовут меня Дорн, а король Белор ожидает вас.
Все то время, пока капитан произносил приветствия, Бэйр внимательно рассматривал его и стражников, поскольку впервые видел гномов. Они были невысокие и коренастые: примерно четыре с половиной фута в высоту и в ширину почти столько же.
Когда путешественники спешились и взяли своих коней под уздцы, Бэйр озадаченно посмотрел на отца:
– На выучку?
– Да, Бэйр, – ответил Урус. – Это и есть особый подарок тебе.
– Выучка чему?
– Скалолазанию.
Бэйр нахмурил брови:
– Но ведь келан Араван уже обучил меня скалолазанию, па, и я неплохо могу делать это.
Араван рассмеялся:
– Эх, элар, ты сможешь делать вдвое больше, после того как чакка – дриммы – поработают с тобой: лучших скалолазов, чем они, нет во всем Митгаре.
Бэйр недоверчиво наклонил голову набок:
– Как же это может быть? Живут–то они под землей, внутри каменных гор.
Капитан Дорн снисходительно хмыкнул:
– Да, мальчик, тебе предстоит узнать многое и многому научиться, потому что жизнь внутри гор требует большего искусства в скалолазании, чем жизнь на поверхности земли.
Бэйр снова посмотрел на Уруса:
– Па?..
Когда Дорн повернулся на пятках и зашагал к воротам, Урус похлопал сына по плечу и сказал:
– Все обстоит именно так, как они говорят.
Ведя в поводу лошадей, они последовали за капитаном в Дриммендив, в Крагген–кор, в Черную Дыру.
Глава 12
ПЕРЕХОДЫ
ОКТЯБРЬ 5Э1003 – ЯНВАРЬ 5Э1004
(шесть и пять лет тому назад)
Под ритмичное цоканье копыт по гранитным плитам они миновали Рассветные Врата. Шествие возглавлял капитан, замыкал Урус, остальные путники следовали цепочкой между ними. Выдолбленная в красном граните Шлема Бурь палата, куда они вошли, была огромной: не менее двух сотен ярдов [5]5
Ярд – мера длины, равная трем футам, или примерно 91 см.
[Закрыть]в длину и примерно столько же в ширину, на потолке, высота которого была не менее тридцати футов, располагались навесные бойницы – настоящие окна смерти. Посмей захватчик пройти через Врата, дождь стрел, копий, дротиков, расплавленный свинец и кипящее масло обрушатся на врага.
Пройдя через эти внушительные оборонительные системы, путники направились к единственному выходу из палаты, расположенному в дальнем ее конце. Широкий коридор вел вниз, во внутренние помещения Крагген–кора. Стук лошадиных копыт будил эхо в недрах горы. Они спускались вниз по наклонному широкому коридору, освещенному фосфоресцирующими фонариками, голубовато–зеленый свет которых создавал таинственную и немного жуткую атмосферу. Они шли в этом неестественном призрачном свете, вдыхая слабый запах масла, который, казалось, пропитал все вокруг, и наконец вышли на широкую площадку, под которой виднелся короткий пролет широкой лестницы. Бэйр остановился, пораженный увиденным.
Ступеньки спускались вниз к широкому каменному карнизу, который внезапно обрывался, – зияющая расселина в скале, казалось, была вырезана гигантскими ножницами. Черный зев бездонной пропасти преграждал путь. Смоляно-черная пустота, рассекая пол, переходила в широкую трещину в высокой каменной стене на одной стороне и в точно такую же трещину – на противоположной. Это было непреодолимое препятствие, ширина которого в самом узком месте была никак не меньше пятидесяти футов. Через пропасть был перекинут подъемный мост, на дальнем конце которого за укрытием стояла подъемная лебедка, готовая в любой момент опустить противовес, который потянет за собой пролет, и зафиксировать его в требуемом положении. Мост и подъемный механизм охранялись гномами–часовыми.
За громадным провалом снова расстилался каменный пол, и в свете фонарей, подвешенных к стенам на специальных крюках, Бэйр мог окинуть взглядом все огромное помещение, в котором они очутились: длина его была больше мили, а ширина составляла примерно половину длины; сводчатый потолок отстоял от пола на несколько сот футов и подпирался четырьмя рядами колонн, расположенных из конца в конец по всей длине зала.
Голос Дорна прозвучал в пустоте как–то особенно гулко и торжественно:
– Вы находитесь сейчас в Военном Зале.
– А здесь были войны? – спросил Бэйр.
– Да. Несколько раз темные силы пытались захватить это место. Но никогда им не удавалось перейти через Великую Бездну и одолеть ополчение чакка.
Урус удивленно посмотрел на него:
– Я слышал, что армия темных сил однажды захватила Дриммендив.
– Да, это так. Но они были разбиты Дьюреком Седьмым в войне за Крагген–кор.
Урус посмотрел на Риату, а потом снова перевел взгляд на Дорна:
– Если ни одна армия никогда не переходила Великую Бездну, то как получилось, что они захватили это подземное прибежище?
Губы Дорна сжались и побелели – было видно, что вопрос ему неприятен, однако, пересилив себя, он наконец произнес низким, хриплым голосом:
– Они обосновались здесь после того, как Гхат вытеснил нас отсюда.
Бэйр нахмурился.
– Гхат? – переспросил он.
– Драэдан, Гаргон, – пояснил Араван. – Ужасное существо, против которого устоять не мог никто…
– Это наш дом, – отрывисто произнес Дорн, как бы желая закончить поскорее этот разговор о мрачных временах, пережитых гномами, и постыдном бегстве чакка, – к тому же король Белор ждет вас.
Они вступили под высоченные своды Военного Зала и здесь остановились, чтобы снять с себя теплую одежду. Дорн кликнул нескольких гномов–часовых, которые взяли у путников лошадей и пони и отвели их в конюшни; он также приказал перенести дорожный багаж в комнаты для гостей. Затем путники проследовали к одному из многочисленных выходов.
Когда они проходили мимо колонны, вытесанной из красного гранита, Бэйр заметил вырезанное на ней изображение дракона, обвивающего столп.
– Это одна из самых новых, – усмехнулся Дорн, заметив интерес мальчика.
– Из самых новых?
– Ну да. Некоторые колонны были повалены во время сражения за Крагген–кор.
– А когда это было?
– Хмм… – Дорн, напрягая память, подергал себя за бороду. – Семьсот семьдесят два года тому назад. – Дорн посмотрел на руны [6]6
Руны – древние германские письмена.
[Закрыть], вырезанные по кругу в основании мощного сооружения. – А эта колонна была установлена двадцатью годами позже…
– Так, значит, ей семьсот пятьдесят два года, – как бы мимоходом уточнил Бэйр.
Дорн утвердительно кивнул.
– И вы называете ее «новой»?
– Ну да. По сравнению с другими она совсем новая.
По пути им пришлось подняться на один лестничный пролет, затем на другой, еще на один… Группа повернула налево, затем направо, потом снова налево… Так продолжалось до тех пор, пока Бэйр не потерял счета ступеням и поворотам. Наконец они вошли в длинное узкое помещение, сводчатый потолок покрывали рунические надписи.
– Это Зал Резной Арки, – сказал Дорн. Бэйр рассматривал каменный свод над головой:
– Даже несмотря на то, что гора, которая над нами, шепчет о своей силе, Крагген–кор все–таки не самое безопасное место.
Дорн озадаченно посмотрел на мальчика:
– Шепчет?
Бэйр слегка замялся:
– «Шепчет» не совсем подходящее слово, но камень все равно живой и имеет силу.
Брови Дорна удивленно поднялись вверх.
– Этот камень что, живой? Бэйр кивнул и спросил:
– Если колонны падают, а в помещениях происходят обвалы, может ли Крагген–кор считаться безопасным местом для жизни?
Дорн резко оборвал мальчика:
– Более безопасного места, чем Крагген–кор, нет на всем Митгаре. А последний обвал произошел здесь не без причины: своды были обрушены Камнепроходцами, а сделали они это для того, чтобы оторваться от погони.
Бэйр озадаченно посмотрел на Риату, и дара объяснила:
– Это случилось во время Зимней войны. В архиве имеется копия Книги Рейвен, написанной Такерби Андербэнком, ее тебе следует прочесть, когда мы вернемся в Арденскую долину. Из нее ты узнаешь правду о войне.
– Такерби был варорцем, – добавила Фэрил, и в ее голосе прозвучала гордость.
Пройдя Зал Резной Арки, они свернули налево и пошли по длинному коридору.
– Сейчас мы на шестом подъеме, – объявил Дорн, – Широкий Зал как раз перед нами.
– На шестом подъеме? – спросил Бэйр.
– Ну да, юноша. Все этажи в Крагген–коре или в любом другом обиталище чакка в соответствии с принятой системой отсчитываются от главного входа. Все этажи, расположенные выше уровня входа, называются подъемами; лежащие ниже – спусками. Военный Зал располагается на первом спуске. А мы сейчас на шестом подъеме. Бэйр задумался, а затем улыбнулся:
– Так, значит, из Военного Зала мы должны были подняться на сколько? На семь лестничных пролетов?
Дорн утвердительно кивнул и, обратясь к Риате, сказал:
– С арифметикой проблем у мальчика нет.
Они вошли в громадный, тускло освещенный зал, в центре которого не меньше дюжины гномов сцепились в ожесточенной рукопашной схватке, сопровождаемой звоном и лязгом оружия.
Не веря своим глазам, Бэйр с тревогой посмотрел на Уруса, но Дорн успокоил мальчика:
– Не волнуйся. Они просто тренируются.
– Полагайся на веревки, мой мальчик. Полагайся на зажимы, кольца, костыли, страховочный пояс и канаты.
Бэйр внимательно смотрел на Белора, чернобородого гнома, прильнувшего рядом с ним к поверхности камня.
– Я наблюдал, как ты закреплял зажим. Ты все делал правильно, – натужно произнес Белор; в его речи слышалось цоканье, как будто округлые камешки ударялись друг о друга. – Упорное кольцо прочное и не сломается, а веревка одна из лучших на всем Митгаре, особое плетение гасит толчки. Костыли под нами вбиты глубоко. Пояс для страховки выдержит дюжину таких, как ты. Поэтому не бойся – отцепляйся и падай.
Прильнув к холодной поверхности скалы, Бэйр посмотрел вниз на каменный пол, до которого было не меньше сотни футов:
– Прежде чем выполнить это, ваше величество, мне хотелось бы знать, в каких случаях применяется такой трюк.
Белор покачал головой и хмыкнул, однако ответил на вопрос мальчика:
– Во время стрельбы из луков иногда важно бывает не дать врагу узнать, где находятся стрелки. Кроме того, с помощью этого трюка ты можешь избежать многих опасностей: какая–нибудь летающая тварь, кто–то притаившийся на выступе, затаившийся в расселине – всего этого можно избежать, только применив падение.
Бэйр кивнул, а затем, сделав глубокий вдох и стиснув зубы, оттолкнулся от стены…
Риата, видя летящего вниз Бэйра, судорожно вцепилась в руку Уруса, так что ее ногти до крови впились в его ладонь.
Тхнн!.. Раздался хлопок туго натянувшейся веревки, но она мягко спружинила, и ее эластичность погасила отдачу. Бэйр громко выдохнул, когда его тряхнуло, и, собравшись, оттолкнулся от твердой гранитной поверхности. Он согнул ноги, чтобы воспринять толчок, и оперся ступнями о камень.
Наверху Белор, повернувшись к эльфу, висевшему рядом с ним на скале, сказал:
– Вы хорошо обучили его, господин Араван. Я не думал, что он сумеет правильно сгруппироваться и приземлиться, но у него все получилось, как надо.
Араван усмехнулся:
– Кажется, у него это врожденное.
Белор кивнул и посмотрел вниз:
– Талант у него, безусловно, есть, господин Араван, однако ему еще многому надо научиться, и среди прочего – доверяться веревке. А на сегодня достаточно.
Накануне девятого дня октября месяца Араван подарил Бэйру позолоченную иглу, конец которой указывал на север, однако счел нужным высказать и необходимые, по его мнению, предостережения:
– Бэйр, этот прибор используется для ориентировки, но, хотя стрелка почти всегда указывает на север, знай, что она также притягивается к железу, например рудным залежам, находящимся вблизи.
Пока Араван с Бэйром обсуждали таинственные свойства иглы, помогающей ориентироваться по сторонам света, Риата подошла к Урусу и протянула ему кольцо, таинственным образом появившееся в ночь, когда родился Бэйр…
– Я и сама не знаю почему, дорогой, но именно ты, мне кажется, должен подарить ему это кольцо.
Урус в изумлении посмотрел на нее:
– Почему, милая, ты так решила?
Риата повела плечами и не очень решительным голосом сказала:
– Да потому, что оно для мужской руки и больше подходит тебе, чем мне.
Но Урус вернул кольцо Риате:
– Мне почему–то кажется, что ты должна вручить Бэйру этот подарок.
Теперь настала очередь Риаты изумиться и спросить:
– А почему так?
– Что–то в нем есть такое, что напоминает ритуальный обряд смены времен года, – ответил Урус, – танцы, распевы. Таинство этого обряда знакомо эльфам, а не баэронам.
Риата покачала головой:
– Но баэроны празднуют так же, как и другие: дриммы, невидимки, ваэрлинги…
– Что за вздор, – вмешалась в разговор Фэрил. – Прекратите бесполезное препирательство. Просто отдайте его Бэйру. – Дамна сунула руку в карман и вынула кусок платиновой цепочки, почти такой же, какую она сделала для кулона с кристаллом. – Я знала, что это пригодится. Кольцо сейчас еще слишком велико для Бэйра, но он подрастет, и оно будет ему впору. Риата, ты подаришь ему кольцо, а когда он увидит, что оно слишком большое для него, ты, Урус, повесишь это кольцо ему на шею вот на этой цепочке.
Так они и сделали.
Бэйр, рассмотрев кольцо, сказал:
– Этот камень… в нем огонь. – Он повернулся к Риате. – Кто сделал его и что он может, мама?
– Я не знаю, сынок, и даже Дэлавар, волк–волшебник, не знал.
Ища ответа на свой вопрос, Бэйр внимательно смотрел то на Уруса, то на Аравана, но оба они лишь пожимали плечами, он посмотрел на Фэрил, и она произнесла:
– Возможно, это тайна, которую тебе предстоит однажды раскрыть.
Обучение было долгим и трудным. Прошел месяц, за ним другой. Бэйр упорно и настойчиво постигал искусство скалолазания. Пальцы мальчика часто кровоточили от постоянных соприкосновений с острыми камнями. И каждый день во время тренировок Араван взбирался на скалы; Белор, постоянно находившийся рядом с мальчиком, также делал все возможное, чтобы совершенствовать его умение. Араван настоял на том, что взбираться на скалы следует в полном вооружении – кто знает, что может поджидать их на пути, – и Белор согласился с ним. Из двух видов оружия, которыми десятилетний Бэйр хорошо владел, он выбрал пращу. Араван лазил по скалам с копьем, повешенным за спиной, и длинным ножом, укрепленным на поясе.
Когда во время одного из восхождений они отдыхали на карнизе, Белор внимательно оглядел Аравана и сказал:
– Лазание по скалам с копьем, господин Араван, по меньшей мере затруднительно и причиняет неудобства.
– Временами, ваше величество, это так, – согласился Араван. – Но ведь Кристаллопюр – это особое оружие, верное и надежное. Я предпочитаю, чтобы оно всегда было у меня под рукой, потому что, попади оно в руки какого–нибудь злодея, которому случится узнать, как им пользоваться, страшно представить те беды и разрушения, которые за этим последуют.
Белор хмыкнул, внимательно рассмотрев острое лезвие из дымчатого кристалла, согласно кивнул и обратился к Бэйру:
– Ну что, мой мальчик, давай продолжим занятия. По этому склону поведешь ты.
И они продолжили подъем по вертикальному склону, расположенному в недрах Аггарата.
Крайне редко случалось им лазить снаружи; король гномов повторял слова, сказанные однажды капитаном Дорном: «Умение лазить по скалам пригодится вам внутри гор намного чаще, чем на поверхности».
И они продолжали взбираться и без страховки, и по веревке, вбивали костыли в узкие трещины, всаживали зажимы в широкие расселины, крепили пружинные кольца на страховочных веревках, втаскивали друг друга или взбирались порознь. Белор постоянно напоминал мальчику о том, что надо «доверять веревке». Это означало полное доверие всему снаряжению. Мальчик проверял перед восхождением установку каждого крепления, костыля и кольца, прочность и пригодность каждого вспомогательного элемента. Кроме этого они проделывали еще множество различных дел; каждое восхождение отличалось от предыдущего своими набором трудностями и препятствиями, которые необходимо было преодолеть; каждая поверка была более жесткой и суровой, нежели предыдущая, причем сначала совершалась попытка восхождения без использования скалолазных приспособлений, и лишь после этого определялся их необходимый набор. В течение двух месяцев они лазили вверх, вниз и поперек по скальным поверхностям – в перчатках и без, натирая пальцы мелом и не натирая, в обуви и босиком, с грузом и налегке, в доспехах и без, с оружием и без него, используя различные способы экипировки и усложняя тренировочные занятия, – и наконец Белор объявил, что Бэйр подготовлен к скалолазанию в любых условиях и ситуациях и что его умение и сноровка практически безупречны.
В начале декабря король попросил гостей задержаться до дня зимнего солнцестояния, Шеола, который должен был скоро начаться. Они согласились. Бэйр надеялся увидеть веселое торжество, но оказалось, что гномы празднуют своеобразно: с девятого числа этого месяца у гномов начинался строгий двенадцатидневный пост, который вместе с ними должны были соблюдать и гости.
– Даю слово, мой желудок поедает сам себя, – ворчал Урус.
– Па, мой тоже, – поддержал его Бэйр. – Двенадцать дней получать по кусочку хлеба и вдоволь воды. Чего ради гномы подвергают себя столь жестокому испытанию?
– Дриммы – очень стойкий народ, – сказала Риата. – Столь же твердый, как камни, среди которых они живут. – Улыбнувшись, она добавила: – А морить себя голодом в течение двенадцати дней, как мне кажется, не противоречит общему укладу их жизни.
Араван усмехнулся:
– Принюхайтесь, чем пахнет: кухня заработала. Сегодня Зимний День, и вечером начнется праздник по случаю окончания двенадцатидневного поста.
– Действительно, принюхайтесь, – сказала Фэрил, откидывая назад серебристую прядь, упавшую ей на глаза, а соблазнительный аромат между тем наполнял коридоры и залы Дриммендива. – Я боюсь захлебнуться слюнками. Риата расхохоталась:
– В чем, в чем, а в мудрости гномам не откажешь, ведь после двенадцати дней голодовки, что бы они ни поставили на стол: будь это черствые корки хлеба, жилы, хрящи, шелуха бобов, – все это покажется пищей богов.
Раздался удар колокола. Бэйр вскочил на ноги:
– Сейчас–то мы наконец поедим?
– Сейчас еще нет, – смеясь, ответил Араван. – Это сигнал сбора.
Едва эльф произнес эти слова, как гном, заросший красновато–коричневой бородой, вошел к ним и объявил:
– Меня зовут Кельк. Приближается полночь, и все собираются.
Из помещения для гостей, находящегося на седьмом подъеме, они спустились вниз в Военный Зал и здесь среди красных, украшенных резными драконами колонн присоединились к толпе чакка. И здесь впервые они увидели отдельно стоящую группу стройных фигур, закутанных с головы до пят в прозрачные покрывала.
– Кто это, мама? – спросил Бэйр.
Риата обняла Бэйра и зашептала ему в самое ухо:
– Я думаю, мы сейчас видим тех, кого они называют чаккия, – женщин дриммской расы.
Бэйр покачал головой:
– Они не дриммки, мама.
Широко раскрыв глаза, Риата посмотрела на сына:
– Почему ты так считаешь?
– Их свет не такой, как у дриммов.
Риата сжала губы и, немного подумав, сказала:
– Может, это потому, что они женщины.
– Не думаю, что это так, мама. У лаэнов, и мужчин и женщин, свет одинаковый. То же самое и у баэронов, у мужчин и у женщин, хотя их свет отличается от света лаэнов. И у людей, которых мы видели на острове Олорин, – свет мужчин и женщин один и тот же, хотя и отличается от того, что излучают баэроны и лаэны. – Бэйр жестом указал на закутанных в покрывала чаккия. – Но эти женщины, я в этом ув epe н, другой расы, потому что их свет не такой, как у этих мужчин.
– А что ты скажешь о них, Бэйр? – спросила Риата, жестом указав на группу нарядных детей, сгрудившихся около чаккия.
Бэйр посмотрел туда, куда указала Риата:
– Ну, это дриммы, мама, здесь все в порядке. Они точь–в–точь как их папаши. Но скажи, ты ничего странного не замечаешь?
Риата вперила в детей пристальный взгляд, ее брови нахмурились. Она покачала головой:
– Что, Бэйр? Что я должна заметить? Бэйр глубоко вздохнул и сказал:
– Там, среди них, нет девочек. Только мальчики. Интересно, где же девочки? Как ты думаешь, может, их и вообще нет?
Прежде чем Риата успела ответить, прозвучал еще один удар колокола, и на мосту, переброшенном через провал, появилось несколько гномов. Рыжеволосый Кельк подошел к ним:
– Мы пойдем с третьей группой в середине шествия посмотреть на звезды Эльвидд и воздать ей хвалу.
Риата возразила:
– Мы хотим идти с последней группой. – Тут Бэйр застонал, но Риата не обратила на это внимания. – Поскольку после этого у нас намечено собственное торжество, ведь мы уходим нынче ночью.
Бэйр вздохнул, но уже ничем не выдал своего несогласия. Кельк удивленно посмотрел на них:
– Вы же опоздаете к началу праздника.
– А сколько он продлится? – спросил Бэйр упавшим голосом.
Кельк улыбнулся:
– Двенадцать дней и двенадцать ночей.
– О боже, вот это новость! – воскликнула Фэрил, повернувшись к Бэйру. – Мой бедный мальчик, тут–то ты наверняка отъешься. – И она затряслась от смеха.
Белор стоял на высоком уступе красноватого Шлема Бурь, глаза всех присутствующих были направлены на него, кроме глаз гномов–часовых, которые зорко следили за всем, что происходит на земле и в небе, стараясь не пропустить ни малейшей угрозы, которая может обрушиться на них с покрытых снегом просторов, вершин и склонов окружающих гор и со сверкающего небосвода.
И в третий раз за эту ночь король воздел руки, поднял лицо к звездам и воззвал к небесам.
Араван тихим голосом начал переводить слова молитвы, что пел Белор и подхватывал хор собравшихся:
Эльвидд —
Дочь Адона,
Мы благодарны Тебе
За руку Твою щедрую,
Что дарует нам
Дыхание, чтобы жить.
Пусть будет
Золотой год для чакка,
Пусть минуют нас беды.
Белор опустил руки, и еще долго после того, как стихли последние отголоски эха, благочестивое молчание царило над молитвенным местом, и только мягкий шепот воды, бегущей подо льдом, да отдаленный шум Ворвора слышались в звенящей тишине.
Наконец король откашлялся, и лица всех присутствующих, кроме тех, кто нес караульную службу, сразу же, как по команде, повернулись к нему. Он посмотрел еще раз на звезды, на растущий серп луны. Прошло мгновение, за ним еще одно мгновение, и наконец Белор провозгласил:
– И вот здесь, в Крагген–коре, наступила полночь. Давайте начнем зимнее празднество Шеол!
Радостный крик вознесся к небесам, и гномы направились прочь от холодной зимней ночи туда, где за широким порталом разливался фосфоресцирующий свет подземного королевства.
Однако пятеро из группы не пошли внутрь с остальными, а остались на месте под звездным небом, для того чтобы исполнить ритуальный обряд смены времен года, принятый у эльфов.
Первый день года совпал с последним, двенадцатым днем праздника, и на рассвете следующего дня пятеро путешественников сердечно простились с гномами. Белор поручил Кельку провести их через Крагген–кор до самых Закатных Врат, что составляло примерно сорок четыре мили, потому что зима накрепко сковала землю и все пути через Гримволлские горы, засыпанные толстым слоем снега, стали сейчас непроходимыми. Но жестокая рука зимы не коснулась дороги, пролегающей с востока на запад под Гримволлом.