Текст книги "Рассветный меч"

Автор книги: Деннис Лестер Маккирнан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 38 страниц)

Путники вывели своих лошадей и пони, на котором путешествовала Фэрил; животные были в хорошей форме, поскольку их практически ежедневно выгуливали на поверхности, чтобы тяжесть каменной массы над их головами не слишком нервировала их. По крайней мере так предполагала Фэрил.

Король Белор вышел к ним и одарил каждого маленьким фонариком с колпачком–абажуром; искусно сработанные из меди и стекла руками гномов, эти светильники не требовали горючего, лишь время от времени их необходимо было выставлять на солнечный свет. Он по очереди попрощался с каждым, а когда подошел к Бэйру, то обнял мальчика и прошептал ему на ухо три слова: «Полагайся на веревку».

– Я буду полагаться на веревку, – ответил Бэйр, – так же как и на зажимы, кольца, костыли и страховочный пояс.

– Я хорошо обучил вас, господин Бэйр, – смеясь, сказал Белор, а затем, посерьезнев, добавил: – Помни все то, чему ты научился.

Когда прощание закончилось и король ушел, Кельк сказал:

– Ну что, в путь, иначе мы только к лету доберемся до Закатных Врат.

Они сели на коней и тронулись в путь. Кельк вел их по проходам, где не было лестниц и могли бы пройти лошади.

– Я не хочу, чтобы они обезножели, – сказал гном. – Этот маршрут специально предназначен для пони и конных повозок: он пролегает от одних ворот до других.

Время от времени им приходилось спешиваться и вести лошадей под уздцы; на пути им попадались станции, где они могли дать отдых лошадям и самим себе. Они продвигались вперед, оставляя позади залы и коридоры, пересечения, соединения и разветвления дорог. Тысячелетия потребовались на то, чтобы вырубить в камне всю эту подземную сеть. Оказавшись в этом лабиринте переходов и коридоров без провожатого, они вряд ли смогли бы выбраться на поверхность.

Когда они остановились на очередной привал и лошади стали пить из озерца, наполняемого подземными источниками, Бэйр спросил:

– Кельк, как вы умудряетесь все это помнить? Лично у меня все в голове перепуталось.

Кельк некоторое время молча смотрел на мальчика и, похоже, не собирался отвечать, но в конце концов сказал:

– Я несколько раз доходил до Закатных Врат этим путем, и к тому же мы, чакка, не можем потерять свои ступни.

– Потерять свои ступни?

На этот раз Кельк оставил вопрос без ответа. Молчание затянулось, и наконец Араван прервал его, сказав:

– Дет над та а Чакка на, Сол Кельк.

Кельк в изумлении посмотрел на Аравана:

– Да так Чаккур?

Араван кивнул:

– Ти. – Затем, обведя глазами своих спутников и внимательно поглядев на Келька, он произнес на общем языке: – Меня научили гномы из моей военной дружины, которые плавали со мной на «Эройене».

Кельк кивнул и, посмотрев на Бэйра, сказал:

– Господин Араван прав, это не секрет чакка, хотя он известен немногим: мы не можем потерять следы своих ступней, потому что, куда бы мы ни направились по земной поверхности, тропа, по которой мы прошли, остается с нами навсегда.

– Как понять «остается с нами навсегда»?

– Мы можем пройти дорогой, по которой хоть однажды прошли, даже если нам придется идти с завязанными глазами. И не только по тропам и дорогам, которые мы прошагали пешком, но и там, где мы проехали верхом или в повозке. И, разве что в бессознательном состоянии или будучи тяжелобольными, мы можем не запомнить путь.

– Господи, ведь это же отменный дар! – восхитилась Фэрил. Она повернулась к Аравану и спросила: – А в море это срабатывает?

– Нет, – ответил Араван, и Кельк эхом повторил:

– На.

– А если бы вы летели по воздуху, как птица? – спросил Бэйр, теребя пальцами кулон, висящий у него на шее.

Рыжеволосый гном засмеялся и пожал плечами, а потом сказал:

– Я не знаю ни одного чакка, который бы летал, как птица, но я думаю, что ответ на твой вопрос, мальчик, должен быть отрицательным. Только идя по земле и в здравом уме, мы не теряем свои ступни. – Сказав это, он встал и деловито произнес: – Лошади напились, и нам надо спешить.

Они двинулись вперед, делая остановки тогда, когда Араван и Риата сообщали, что наступил полдень, и никто не спорил с ними. Эльфы обладали даром узнавать положение небесных тел, даже находясь под землей, – даром, которого Бэйр был лишен. На привалах они кормили лошадей и ели сами: хлеб, который испекли для них гномы в своей пекарне, с ломтями жареного мяса, оставшегося после двенадцатидневного праздника. Они ели яблоки, отдавая сердцевинки животным, и те, только заслышав хруст, сразу же поворачивали головы, ожидая очередной лакомый огрызок.

Путники остановились на ночлег в подземном зале, расположенном примерно на середине пути, и здесь заметили, что цвет камня изменился с красного на черный.

– Под нами Аггарат, а позади Равенор,– объявил Кельк,– первый вы называете Темным Шпилем, а второй Шлемом Бурь.

– На языке сильва мы называем их Эйвор и Корон, – сказал Бэйр.

Кельк улыбнулся:

– Четыре горы Куадрана известны под многими именами, и среди них те, что ты упомянул. Но знаешь ли ты о том, что еще одно имя дано Равенору вдобавок к Шлему Бурь и Корону? И имя это – Молот.

Бэйр покачал головой:

– Нет.

– Это из–за того, что молнии постоянно ударяют в его вершину во время бури.

Глаза Бэйра широко раскрылись, он мысленно представил себе, как это происходит, и вслух произнес:

– Думаю, что когда–нибудь я увижу такой шторм. Взгляд Келька, надолго остановившийся на лице мальчика, стал печальным, наконец он сказал:

– Возможно, когда–нибудь ты увидишь.

Весь следующий день они настойчиво продвигались вперед, проходя по черным гранитным коридорам, переходам, туннелям, то соединяющимся, то разветвляющимся и убегающим в темноту; они двигались в юго–западном направлении – по крайней мере так показывала игла Бэйра. Они то поднимались, то спускались по склонам и наконец дошли до одной из привальных станций, расположенных по всей длине подземного маршрута, по которому вел их Кельк. Но нигде по пути им не встретился ни один гном, никто не обогнал их, и никто не проехал им навстречу.

– Ведь сейчас зима, – объяснил Кельк, когда его спросили об этом, – работа и торговля почти замерли. Но и сейчас мы не расслабляемся и не теряем бдительности: Закатные Врата хорошо охраняются.

– Но постойте, – сказала Фэрил, оглядываясь назад, – ведь все гномы только что отпраздновали Шеол, разве стража при Закатных Вратах не принимала участия в торжествах? И если принимала, то должны же мы были встретить тех, кто находился в карауле в это время вместо них?

Кельк покачал головой:

– Праздник в честь прихода зимы не обошел стороной стражников Закатных Врат – у них там есть своя кухни и богатые запасы провизии.

– Отлично, – сказал Урус. – Надеюсь, там нам предложат горячую пищу.

– Па, я тоже, – радостно поддержал его Бэйр. – Я тоже надеюсь.

Это было время заката, так по крайней мере утверждал Араван, когда они вступили в лабиринт пещер, расположенных у западного входа. Они поставили животных в стойла, напоили и накормили их, смазали потертости от сбруи, после чего сами расположились на отдых, воздав по заслугам горячей пище, которую им подали в обеденном зале, где столовался личный состав караульной службы, охраняющей Закатные Врата.

На следующее утро, надев свои зимние одежды, пять путешественников вошли в огромный Западный Зал и приблизились к массивным стальным воротам, где их ожидал отряд вооруженных гномов.

– Мама, эти ворота излучают свет, – прошептал Бэйр. Риата, глядя на сына, не могла сдержать улыбки:

– Этот свет могут видеть только твои глаза.

Когда они, подойдя к воротам, остановились перед ними, Кельк посмотрел наверх, откуда свисало кольцо тяжелой цепи, соединенной с зубчатым подъемным механизмом, а затем перевел взгляд на карниз, где стоял стражник. Стражник обошел несколько смотровых окошек, из каждого посмотрел наружу, а потом подал команду тем, кто находился внутри: «Дрога вольна».

– Все чисто, – перевел Араван.

Кельк удовлетворенно хмыкнул и положил руку на один из массивных шарниров.

– Гаард! – скомандовал он, и громадная дверь медленно и бесшумно разделилась пополам. В месте стыка панелей появился и стал расти вертикальный просвет, через который в подземный вестибюль ворвались лучи зимнего солнца. Стражники застыли в боевых стойках, сжав в руках оружие, а просвет между створками Врат все увеличивался, и теперь уже стало ясно видно, что ждет снаружи, – там стояло тусклое зимнее утро, ветер крутил и заносил внутрь, в поземный вестибюль, снежные спирали, а вместе с ними и шум близкого водопада.

Группа стражников вышла наружу, в тень, отбрасываемую горой, над которой вставало тусклое утреннее солнце.

Прежде чем двинуться к выходу, Бэйр остановился и посмотрел на гигантские стальные шарниры:

– А что, для того чтобы открыть дверь, достаточно лишь слова?

– Только если чакка попросит об этом, – ответил Кельк. – Иначе придется тянуть цепь, чтобы ввести зубчатые колеса наверху в зацепление и открыть либо закрыть проход. Говорят, что двери Закатных Врат были сделаны Вэлки, а магическими свойствами их наделил волшебник Греван, а результатом является то, что чакка может открыть их лишь касанием руки и словом.

– Я заметил, что свет изменился, стал ярче, – сказал Бэйр, – после того, как вы сказали это.

Кельк посмотрел на Бэйра:

– Свет?

– Он один может видеть его, – пояснила Риата.

– Хмм, – пробурчал Кельк и указал рукой на раскрывшийся проход.

Ведя в поводу лошадей, путешественники прошли через ворота и, выйдя из Крагген–кора, где температура всегда была постоянной, на холодный зимний ветер, очутились под огромным навесом, верхняя часть которого представляла собой плоскую скалу полукруглой формы. Боковые стороны почти отвесно спускались вниз, образуя широкий ров глубиной не менее тридцати футов. Через ров вел подъемный мост, подвижное крыло которого было сейчас поднято, хотя отряд вооруженных гномов уже вошел в помещение, где стояла лебедка, опускающая разводной пролет. Из–под черного гранита Темного Шпиля с шумом изливался широкий водяной поток, наполняющий ров; после этого вода перетекала через специально сделанный в каменной кладке створ и заполняла построенный рядом водоем, откуда уже в виде ручья устремлялась в долину. Тонкая наледь покрывала камни, окаймляющие ров, но благодаря бурному течению вода, протекающая по дну рва, не замерзала.

Вращая рукоятку лебедки, гномы–часовые опустили деревянный подъемный пролет, и пятерка путешественников, ведя под уздцы верховых и вьючных лошадей, взошла на пандус, ведущий из–под навеса к мосту.

– Итак, друзья мои, – сказал Араван, когда подъемный пролет перекрыл провал, – самое время выступать в путь. Чакка шок. Чакка кор, Кельк.

– Шок Чакка амону, – ответил гном.

Путешественники верхом проехали по мосту и оказались на дороге, идущей вдоль полукруглой скалы, двинулись по ней до ручья, пересекли его вброд и снова поднялись по береговому откосу наверх. Слева от них виднелся высокий пик, вокруг него вилась винтовая лестница; на верхней площадке стояли два стражника–гнома, перед которыми как на ладони лежала простирающаяся на запад долина – единственный беспрепятственный путь, ведущий к Закатным Вратам.

Дорога петляла среди крутых взгорий и спусков, которыми изобиловали подступы к долине, пролегающей внизу. По левую руку стремился бурный поток, вытекающий из рва у Закатных Врат. Он мчался по дну широкой расселины к водопаду, чтобы, сорвавшись с его порога, разбиться на мелкие брызги и струи, затем вновь превратиться в ручей и устремиться к востоку. Дорога поднялась на высокий северный берег ручья, и всадники двинулись, не сворачивая с нее, дальше.

Вдруг Бэйр, а вместе с ним и его спутники остановились и посмотрели назад на Черный Аггарат. Отвесный массив Темного Шпиля вырастал над скалой полукруглой формы, четко вырисовываясь на небе по мере того, как путешественники удалялись от него.

И тут Араван произнес:

– Они называют это место Угрожающий Эйвор, и я понимаю почему.

Глава 13
ПОВОРОТЫ СУДЬБЫ

ЯНВАРЬ 5Э1004

(пять лет тому назад)

Перед самым полуднем путешественники проехали долину Рагад, по которой двигались почти от самых Закатных Врат, и теперь вступили на Старую Релльскую Шпору – дорогу, идущую с севера на юг от западных подступов к Крестанскому перевалу до восточного выхода на брод через реку Айлсборн на том месте, где стоял сожженный город Лурен. Дорога пролегала через всю страну Релль, которую эльфы называли Лаэнион. Риата и Урус ехали впереди, за ними Фэрил и Бэйр; замыкающим был Араван. Всю вторую половину дня они ехали параллельно гигантским склонам Аггарата, видневшегося справа по ходу, несмотря на то что черная громада этого великана находилась на расстоянии добрых десяти миль к востоку от них. И когда они этим вечером расположились для привала, Аггарат все еще был виден.

На следующий день они прошли мимо горы Красная Стража, откуда ванадьюрины – воины Валона – следили за Куадранским перевалом во время войны за Крагген–кор. Они охраняли проход по ущелью и оповещали о попытках темных сил ударить с тыла по армии гномов. Обо всем этом Риата рассказывала Бэйру, пока они ехали прочь от Куадрана. Путешественники проехали еще немало миль, прежде чем вышли из тени, которую в лучах утреннего солнца отбрасывал Шлем Бурь.

Они проходили за день не более двадцати миль, стараясь сберечь силы коней для предстоящего долгого путешествия. Ранним утром четвертого дня после их отъезда из Крагген–кора, пробившись сквозь густой снегопад, они добрались до «Красного Кабана», маленького постоялого двора, притулившегося у отрога горного хребта.

В «Красном Кабане» они пробыли два дня, узнавая новости, питаясь горячей пищей и наслаждаясь теплом каминов. В это время года они были единственными постояльцами – ведь зима не самое благоприятное время для путешествий. Во время этого отдыха Араван занялся с Бэйром изучением чаккура – трудного языка гномов, который следовало знать в совершенстве, поскольку язык этот был в высшей степени конкретным и однозначным и неправильное словоупотребление или нарушение грамматических норм делали смысл сказанного противоположным тому, что вкладывал в него говорящий.

На следующий день снегопад утих, и, оседлав хорошо отдохнувших лошадей, они тронулись в путь. Поздним вечером следующего дня они вышли к броду на реке Тамбл, где решили остановиться для ночного привала. Утром, переправившись через замерзшую реку, они ступили на землю Рона. Путешественники сразу же повернули на северо–запад, направляясь к реке Кейр, где им тоже предстояла переправа, если лед на реке был еще достаточно крепок, чтобы выдержать их лошадей, в противном случае им надо будет идти вдоль берега на север, дойти до каменного моста и там перейти Кейр.

За три дня они добрались до берега Кейра и перевели своих лошадей и пони по льду, который угрожающе трещал и прогибался под ними.

Теперь они двинулись вдоль реки Дикой, впадающей в Кейр, и через шесть дней пути вышли на Пересекающую дорогу вблизи южных отрогов Сигнальных гор. Оттуда они направились к чащам леса Вейн и там, пройдя среди молодой поросли, какая обычно растет по опушкам больших лесов, увидели маленькую ферму Орифа и Нельды.

Они едва успели спешиться, как маленькая рыжая собачка с лаем подскочила к ним. На ее лай из дому вышел седой мужчина, остановился на пороге в дверях и стал, вглядываясь в сумеречную мглу, рассматривать прибывших гостей. Как только Фэрил бросилась к нему и обхватила его руками, мужчина, обернувшись к дверному проему, закричал:

– Нельда, Нельда, иди скорее, наша Фэрил приехала навестить нас!

– Так это то самое дитя, при рождении которого тебя пригласили присутствовать? – спросила Нельда Фэрил, глядя снизу вверх на Бэйра. – И ему всего десять лет? – Она посмотрела на Уруса.– Ты, должно быть, пошел в своего папочку, мой мальчик, уж больно ты высокий и крупный. – Она обняла Бэйра, но вдруг в ее глазах появилась тревога, и она, отступив назад, бросилась в дом. – Ничего себе, гостеприимство, – проговорила она, оглянувшись на Фэрил. – Вы ведь ничего не ели? – Нельда заметалась по кухне, разожгла огонь в очаге. – У нас сварен большой горшок бобовой похлебки, к тому же я могу напечь лепешек. Ну и чай. Ах да, чай… – Она поставила чайник на огонь. – Еще у нас в погребе есть яблоки, и еще…

– Мама Нельда, – остановила ее Фэрил, – мы не…

– Помолчи, деточка, – ответила женщина и подошла к Бэйру. – Этому юноше нужно хорошо питаться, он ведь растет, причем очень быстро. Мне кажется, он не уверен в том, что сыт, и вряд ли отказался бы от хорошего ужина. Ориф, принеси–ка еще дров. – Затем Нельда обратилась к Аравану и Урусу: – Скажите, а какой прок в том, что вы стоите здесь, как просватанные? Может, вам лучше позаботиться о лошадях и пони? У нас за домом коровник, и вы можете поставить их туда. Я позову вас, когда ужин будет готов. И ты, парень, давай–ка займись чем–нибудь. – Мужчины послушно вышли из кухни. Нельда, подождав, пока они отойдут подальше, задумчиво, как бы решая что–то в уме, обратилась к женщинам: – У нас только три кровати, а вас пятеро, да еще…

Пока Фэрил гостила у своих «человеческих свекрови и свекра» – ведь это они вырастили и воспитали Гвилли, невзирая на то что он был варорцем, а Гвилли был супругом Фэрил, – Риата, Урус, Бэйр и Араван ранним утром следующего дня отправились прогуляться, держа путь на запад. Несмотря на предостережения Орифа – «там есть кое–что такое, кое–что в этих запретных местах… лучше будет, если вы вообще не сунетесь в этот лес», – они хотели узнать, что представляет собой лес Вейн.

Маленькая рыжая собака Орифа бегала с громким лаем вокруг всадников, как будто тоже была встревожена предстоящим расставанием; она то и дело садилась на снег, чтобы поймать в разинутую пасть и проглотить падающие с неба снежные хлопья. Ориф, на морщинистом лице которого явно читались тревога и озабоченность, смотрел вслед отъезжающим всадникам.

– Они знают о невидимках, папа Ориф, – сказала Фэрил,– но не боятся их. Они же обещали вернуться завтра.– Сказав это, Фэрил повернулась и поймала еще не успокоившуюся собаку; дамна хохотала, уворачиваясь от проворного языка, которым пес норовил облизать ее лицо. – Как я понимаю, ты взял эту собаку, когда Блэк приказал долго жить, так? И как же ее зовут?

Наблюдая за четверкой всадников, направлявшихся в Вейн, где их подстерегают бог знает какие опасности, Ориф не расслышал вопроса и, рассеянно посмотрев на Фэрил, переспросил:

– Что?

– Эта рыжая собачка, как ее зовут?

– Рыжая, – ответил Ориф, вкладывая в это слово какой–то глубокий, одному ему понятный смысл, и снова стал смотреть на запад.

Преодолевая встречный ветер и снеговую метель, четверка всадников въехала в перелесок, которым начинался Вейн, дикий непроходимый лес, покрывавший территорию, лежащую на север от Дикой земли и на юг от Рона… Они двигались среди голых деревьев, вокруг стволов которых заворачивались снежные вихри. Осторожно выбирая дорогу, они натолкнулись на широкую поляну, поросшую большими старыми дубами. Риату изумили эти громадные, казавшиеся убеленными сединой величественные деревья леса Вейн. Путники, не видя никаких следов или ориентиров, продвигались вперед наугад, но время от времени какие–то тени мелькали среди деревьев то справа, то слева от них.

– Их свет и их жизнь такие же, как и у тех существ, что сопровождали нас в Дарда Эриниан, – сказал Бэйр, указывая рукой на призрачный эскорт, неотрывно следующий за всадниками.

Араван дотронулся до голубого камня, висевшего на шнурке у него на шее:

– Я не чувствую никакой угрозы.

Они ехали и ехали, останавливаясь время от времени для того, чтобы измерить окружность стволов громадных дубов, – таких огромных деревьев никто из них прежде не встречал.

– В сезон, я думаю, мы нашли бы здесь пропасть трюфелей, – сказал Араван.

– Даже в сезон, я думаю, – пробурчал Урус, – лучше было бы оставить их здешним обитателям… И не смотри на меня голодными глазами, Бэйр.

В ответ на замечание отца Бэйр состроил ему насмешливо–презрительную гримасу, да такую, что Риата не могла не расхохотаться.

И снова они ехали вперед, прокладывая путь через заросли тиса, между сосен, тополей, вязов, кедров, кустов ольхи, дикой вишни, между серебристыми стволами берез и золотыми – лиственниц, сквозь заросли кизила, лавра, тамариска и многих других деревьев и кустов, названий которых они даже и не знали. Копыта коней мягко ступали по снегу, покрывающему землю.

Начало темнеть, близился вечер, и они решили разбить лагерь на небольшой полянке, среди дубовой поросли.

– Собери дров для костра, сынок, – сказал Урус, – я расседлаю лошадей, а твоя мама и дядя подготовят все для привала.

– Собирай только сушняк, сынок, – напомнила Риата. Бэйр вздохнул:

– Я знаю. – И направился к стоящим неподалеку дубам, подбирая по пути сухие сучья.

Сумерки только начинали сгущаться, видимость была хорошей, и он, идя между деревьев, подбирал сбитые ветром сухие ветки и, отряхивая их от снега, прижимал охапкой к груди. Скоро охапка стала такой, что он еле–еле мог удерживать ее сцепленными пальцами. «Сейчас возьму еще вон тот толстый сук и пойду обратно», – подумал Бэйр и пошел вперед.

Но затем…

…в груди…

…он ощутил странный трепет.

Бросив охапки на снег, Бэйр положил руку на грудь.

Запустив руку под нижнюю рубаху, он нащупал…

Кристалл? Кольцо?

Бэйр вытащил кристалл и кольцо, висевшие на платиновой цепочке у него на шее.

Кольцо: его свет изменился. Стал ярче.

Он выпустил из руки камень и почувствовал, что его как будто тянут куда–то…

Но куда?

– Туда, – как будто послышался ему чей–то шепот. Должен ли я позвать родителей и келана Аравана? Или мне лучше сначала пройти немного одному?

Кольцо тянуло его вперед, и, повинуясь, Бэйр пошел туда, где росли дубы.

– Еще чуть дальше. Бэйр подчинился призыву.

Он оказался на крошечной, покрытой снегом полянке в окружении дубов, и здесь камень кольца на платиновой цепочке вспыхнул ярким светом и стал пульсировать, излучая огонь, видимый лишь глазами Бэйра.

Он впился взглядом сначала в камень кольца, а затем, подняв глаза, оглядел окружающие дубы…

Что это за место? Для чего все это? Что заставило кольцо сиять и что зовет меня?

Внезапно он вспомнил загадочные слова из свитка, который читал во время своих учебных занятий. На этот свиток он случайно наткнулся почти год назад в архиве, и тогда прочитанное имело для него немного смысла, но теперь, словно застигнутый запоздалым озарением, он понял, что именно следует делать.

Ему не пришло в голову, что здесь не помешал бы совет отца, матери, дяди или тетушки Фэрил. Нет. Он просто сделал это. И хотя это не был день смены времен года, Бэйр, сжав кольцо в левой руке, запел песню, скорее речитатив, и стал совершать движения, характерные для старинного обрядового танца эльфов.

Голос Бэйра становился то низким, то высоким, как того требовала песня, хотя это нельзя было назвать ни пением, ни рассказом: это было что–то среднее. Сознание юноши рассеялось в ритуальном экстазе. Двигаясь согласно песне, он скользил, останавливался… Движения таили в себе нечто большее, чем просто танец.

Он все двигался и двигался по крошечной, спрятавшейся меж могучими дубами полянке, оставляя следы на мягком снегу. И там в сумерках – время, которое нельзя назвать ни днем ни ночью, – голос Бэйра стал тише, затем стих совсем, словно растаяв в воздухе, и наступила тишина…

…потому что он покинул Митгар…

…потому что он оказался где–то между Мирами.

Риата, встревоженно оглядевшись вокруг, сказала:

– Бэйр должен был бы уже вернуться. – Она повернулась к Урусу, который на расстеленном на снегу полотнище разложил все необходимое для ужина и отдыха и сейчас вынимал из переметной сумы, которая всегда была пристегнута к луке его седла, железную палицу.

Поймав взгляд Аравана, соорудившего уже кольцо из камней вокруг будущего костра, Риата сразу же надела перевязь с ножнами, в которых покоился ее верный Дюнамис с нефритовым эфесом и лезвием из звездного серебра; Араван уже стоял, сжав в руке копье.

Держа наготове оружие, они осторожно пробирались среди деревьев, идя по следам, оставленным мальчиком на чистом рыхлом снегу.

Вскоре они дошли до брошенной на снег охапки сучьев.

– Ой, Урус, рюпты, – в ужасе прошептала Риата, – ты думаешь…

– Других следов не видно, – прорычал баэрон, осматривая снег, а затем поднял глаза, оглядывая растущие вокруг деревья.

– А он не бежал, – промолвил Араван, глядя куда–то вперед. – Он шел шагом по прямой, ну почти по прямой, насколько позволяют деревья.

– А он не поменял облик? – спросила Риата.

– Нет, – ответил Араван, который вслед за Урусом шел по оставленному следу.

Они прошли примерно сотню шагов и оказались на крошечной полянке, окаймленной дубами.

– Смотрите, следы прерываются, – произнес Урус, рассматривая притоптанный снег. Взгляд баэрона метался по сторонам, ища хоть что–нибудь, что могло бы прояснить ситуацию. – Он пришел на эту полянку, но не ушел с нее… Если… – Урус поднял глаза вверх и впился взглядом в небо, хотя из–за падающего снега увидеть он мог немногое.

Но Араван, который также пристально изучал следы, оставленные Бэйром, внезапно поднял голову вверх и повел глазами по веткам дубов:

– Сестра, здесь твой сын закончил ритуальное действо, и именно здесь место перехода.

Лицо Риаты исказилось, с криком, в котором смешались боль и страх, сна рухнула на снег, и из ее глаз горячими потоками полились слезы. Урус опустился рядом с ней на колени и обнял ее, но взгляд его глаз при этом был устремлен на Аравана.

– Место перехода, но куда? – Голос Уруса перешел в шепот. – В Неддра?

Араван покачал головой:

– Нет, я не думаю, что в Неддра. Хоть раньше я и не видал такого, но слыхал о переходах из Мира в Мир, случающихся в этом лесу. Говорят, это происходит в местах, окруженных дубами, наподобие того, где мы сейчас находимся. И если это действительно точка перехода, то отсюда открывается путь в Адонар, в Высший Мир.

Урус вздохнул с облегчением:

– Отлично. Значит, он скоро вернется.

Риата подняла к нему лицо, залитое слезами:

– Не так скоро, любовь моя, может быть, и никогда. От ее слов глаза Уруса расширились.

– Почему ты?..

Риата ласково провела рукой по щеке мужа:

– Среди эльфов Митгара издавна существует напутствие: «Уходи в сумерки, возвращайся на рассвете». Путешествие на Адонар может быть предпринято только в сумерках, а путешествие оттуда на Митгар – только на рассвете.

Урус огляделся по сторонам. Последние отблески уходящего дня угасли, и тьма наступившей ночи окутала все вокруг.

– Ну что же, подождем рассвета, – произнес он, – он наверняка вернется.

– Только если ему известно, когда это надо сделать, – сказала Риата, – и, если Дэлавар, волк–волшебник, прав, кровь этого мира приведет нашего сына назад. О дорогой, нам следовало ему рассказать! Хоть он еще так молод, но нам следовало ему рассказать о пророчествах и предначертаниях судьбы и об опасностях, подстерегающих его. – Риата снова залилась слезами.

– Успокойся, любовь моя, – прошептал Урус, нежно обняв ее, – и верь в то, что наш сын – надежда мира.

Плавно ступая, напевая, останавливаясь, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, как того требовал ритуал, Бэйр вдруг заметил, что стоит посреди поляны, покрытой чистым, нетронутым снегом; сквозь прозрачный холодный воздух несколько звезд слабо светят на бледном небе, лунный серп висит низко над горизонтом на востоке, и – вот это картина! – блестящий серпик меньшего размера, словно в чаше, покоился в лунном серпе, как будто луна баюкала на руках свою маленькую дочку. Бэйр находился на маленькой, круглой, покрытой снегом поляне, окруженной со всех сторон дубами.

Я был прав.

И действительно, в прочитанном им когда–то свитке были точно описаны комбинации движений и обрядовые песнопения эльфов, которые в должном сочетании обеспечивали переход между Мирами.

Но где я нахожусь сейчас?

Он оглядел окружающее его кольцо дубов, каких было множество на Митгаре и какие являлись идеальным местом для совершения перехода в случае необходимости. И чем полнее сходство, тем легче сделать шаг в пространство между Мирами. И почти всегда, за очень редким исключением, необходимо соответствующее песнопение и требуется определенная комбинация ритуальных движений. Комбинация эта является необычной, неупорядоченной, к тому же абсолютное большинство живущих даже и не подозревают о том, что такая комбинация существует. Следовательно, перемещение Бэйра, вызванное традиционным обрядом, магическим песнопением и точно предписанной комбинацией движений, а также погружением в такую глубинную медитацию, которая требуется для совершения перехода, перехода между…

По крайней мере так было сказано в том свитке.

И он попал в незнакомое место.

Но сейчас, в сумерках, пожелай он немедленно вернуться на Митгар, он не смог бы… Или это подсказывает ему здравый смысл?

Он смотрел на зимние дубы, на все растущее число звезд, загорающихся в темном небе; его глаза начали замечать знакомые созвездия по мере того, как они появлялись над его головой.

Куда я все–таки попал? Что это за место?

Бэйр пересек полянку и вышел за окаймляющее ее кольцо дубов. И тут, за пределами этого кольца, все было таким же и в то же время не таким.

Это не Вейн, но что–то очень на него похожее.

Он стоял, упиваясь воздухом, светом и тишиной, видом леса вокруг и небосвода над головой, находя все это новым и одновременно уже знакомым. Он был возбужден, встревожен и переполнен бурной радостью от свершившегося… И еще он чувствовал себя виноватым, потому что совершил все это без разрешения, – возможно, он не должен был подвергать себя столь неразумному риску.

Так о чем все–таки говорится в том свитке? Я помню: уходи в сумерках, возвращайся на рассвете.

Он задумался, следует ли оставаться здесь дольше и выяснять, что это за место, однако решил этого не делать. В конце концов он не знал, где находится, а это мог быть и Нижний Мир, где обитают темные силы.

Нет. Я просто подожду здесь, пока рассветет. Затем перейду обратно. А если здесь появятся рюпты и подобные им…

Он вернулся на поляну и направился к ее центру, сконцентрировав мысли на своем истинном имени. Темный сгусток с мерцающими в нем искорками окутал его, и серебряный волк, с кольцом и кристаллом на платиновой цепочке, обвивающей его шею, свернулся клубком на снегу и стал ждать рассвета.

Они ждали на самом краю поляны за окаймляющим ее кольцом дубов; след, оставленный на снегу, обрывался здесь, и здесь Риата провела всю ночь, шагая взад и вперед. Араван сидел, прислонившись спиной к дереву и сжимая в руке копье. Урус стоял неподвижно, опустив голову. Обращался ли он с молитвой к Адону, этого ни Риата, ни Араван сказать не могли. Сразу после полуночи снегопад прекратился, темные тучи нехотя поплыли на восток, и на небосклоне засияли звезды. Небо слегка посветлело – начинался рассвет.