Текст книги "Рассветный меч"

Автор книги: Деннис Лестер Маккирнан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)

И голубой камешек, висевший на шее Аравана, перестал излучать холод.

– Кристаллопюр! – снова прошептал Араван, обращаясь к своему копью, воздавая хвалу его смертоносной силе.

Затем он вышел из усыпальницы и пошел туда, где на каменных ступенях во мраке безлунной ночи лежал обессиленный и почти бездыханный Бэйр.

Глава 22
ДОДОНА

ЯНВАРЬ–ФЕВРАЛЬ 5Э1009

(одиннадцать и десять месяцев тому назад)

Бэйр, проснувшись, жалобно застонал, и Араван сразу же бросился к нему, опустился на колени и поднес к губам юноши чашу. Но глаза Бэйра широко раскрылись, и он в тревоге откинулся назад.

– Нечто, дядя, это нечто из черного полыхающего огня!

Араван положил руку ему на лоб:

– Это нечто уже мертво, Бэйр. Успокойся и отдыхай. Бэйр снова откинулся на свое каменное ложе.

– Ты можешь сесть и выпить это? Это отвар из чабреца.

Со стоном Бэйр приподнялся на одном локте и приложился к чаше, а отпив несколько глотков, прохрипел:

– Я чувствую себя так, как будто с неба на меня свалился верблюд.

– Ты же два дня был без сознания.

– Два дня?!

– Да. Весь сегодняшний день и вчерашний ты пролежал в забытьи…

– Целых два дня? Даже трудно представить… – Бэйр, обессилев, замолчал, но глаза его широко раскрылись, когда он вспомнил все, что было. – Мы подошли к склепу в темноте – ведь было безлуние. А сейчас… – Он сделал глубокий вдох, коротко выдохнул и показал рукой на восток, где узкий серебряный серп молодого месяца уходил за темный горизонт. – Адон, целых два дня!

– Да, – подтвердил Араван. – Пей теперь чай.

Потягивая бодрящий отвар, Бэйр осматривался вокруг:

– А как же я оказался снова в нашем лагере?

– Я принес тебя и должен признаться, что ты, Бэйр, совсем не легкая ноша.

Бэйр выпил отвар, отставил чашу и попытался встать, прося глазами Аравана о помощи.

– Дядя, мне надо облегчиться, – сказал он, и эльф помог ему встать на ноги.

Жестом Бэйр показал Аравану, что не нуждается в дальнейшей помощи, и поковылял к ближней пальме, где справил малую нужду и вернулся.

– А что все–таки это было?

– Ламиа.

– Ламиа? Что за Ламиа? Мне казалось, я видел, чувствовал это – ощущение хуже не придумаешь, – но что это все–таки такое?

– Похититель жизни. Упоминания о нем существуют в преданиях многих народов, в том числе и обитателей пустыни. Некоторые считают, что Ламиа – это змея с грудью и головой женщины, другие же уверяют в обратном, доказывая, что это женщина с головой и шеей змеи. Говорят даже, что Ламиа может принимать различные облики: летучей мыши, волка, сгустка тумана, тысячи бегущих крыс, соблазнительной женщины. Но всегда, какое бы обличье она ни приняла, цель ее – высосать жизненный огонь.

С помощью Аравана Бэйр снова лег на свою постель.

– Она высасывала мой огонь, дядя.

– Да, еще немного, и ты был бы мертв.

– Мне казалось, что это тянулось долго, как будто в течение многих лет, А боль была… была такая… О дядя, молю Адона, чтобы впредь уберег меня от подобного. А как я ослабел, как сильно я ослабел…

Араван согласно кивнул:

– Тебе надо отдыхать, хорошо есть и много пить, и тогда к тебе вернутся силы и энергия. Я. приготовил для тебя ячменный отвар. – Араван бросил в отвар горсть сухарей, чтобы они размокли и разбухли, и протянул чашу Бэйру.

Бэйр маленькими глотками тянул отвар и поел немного размягченных сухарей, насушенных специально для дальних путешествий из особо питательного, но довольно безвкусного хлеба. Пока ел, он не проронил ни слова, глубоко погрузившись в свои мысли. А когда доел все, что было в чаше, и отставил ее от себя, произнес:

– Я вел себя глупо – открыл дверь, не подумав, не подождав и не прислушавшись. Так мог поступить только дурак.

– Именно так: ты вел себя глупо. Но это глупость по молодости.

Несмотря на то что мнение Аравана, в общем–то, подтверждало его собственные слова, он не согласился и хотел было пуститься в спор, ко эльф жестом показал, что не расположен спорить:

– Бэйр, ты не должен считать себя дураком, хоть ты и вел себя глупо. Бывают такие ситуации, когда не остается времени для раздумий, и тогда смелость и быстрота решают все, причем решают правильно, но это был не тот случай. В мире великое множество чародейского злодейства, которое, к примеру, может вызвать смерть от учащенного сердцебиения, и здесь быстрота действий может только ускорить и без того скорый конец. Бывалый воин знает, как вести себя в той или иной ситуации, а новичок, который торопится навстречу опасности, не знает.

– Но, дядя, разве я смогу стать бывалым воином, если не буду встречать лицом к лицу чародейские злодейства?

– Всему свое время, мой мальчик. Это как подъем на вершину. Опыт приходит постепенно.

– И ты так же учился этому?

На Аравана нахлынули воспоминания, воспоминания об одиннадцати днях безумства – безумства, которое продолжалось бесконечно долго, – воспоминания о кровавом утре, когда он был втянут в жесточайший конфликт, а был при этом не старше Бэйра.

– И ты так же учился этому? – повторил свой вопрос Бэйр.

– Да нет, не так. – А как?..

– Это было иначе, Бэйр.

– Ну а все–таки как?

– Все было иначе, я тогда впервые участвовал в сражении. В твоем случае у нас была возможность выбора.

Бэйр с досадой пробормотал что–то, покачал головой, но больше ничем своего неудовольствия не выразил, и они некоторое время сидели молча, наблюдая, как тонкий серп молодого месяца скрывается за горизонтом. Араван со вздохом встал и сказал:

– Вот почему, Бэйр, я не возьму тебя с собой на поиски Идрала; вместо этого я отведу тебя домой, в Арденскую долину.

– Но, дядя… – запротестовал Бэйр.

– Нет, Бэйр. И речи быть не может. Я уже принял решение.

Между ними воцарилось холодное молчание. Далекие звезды сияли на небосводе, пронзая своими лучами холодную темноту ночи, и, несмотря на изнеможение и усталость, сон не скоро сморил Бэйра.

Они пробыли в оазисе еще несколько дней. Силы возвращались к Бэйру, но он и его наставник почти не разговаривали друг с другом, и на охлаждение, наступившее в их отношениях, не могла повлиять даже полуденная жара. Но на закате третьего дня новолуния они собрались в путь. Араван, наполняя водой бурдюки из козьих шкур, сказал:

– Хорошо, что верблюды подкормились на этих богатых пастбищах, в предстоящие дни им придется трудно.

Бэйр что–то буркнул в ответ, не желая поддерживать разговор, и продолжил сворачивать лагерь, нагружая пожитки на вьючных верблюдов. Животные брюзжали и плевались на этих гнусных двуногих тварей, которые держали их в постоянном рабстве. Когда все было готово, Бэйр и Араван уселись на спины своих верблюдов, и по команде «Кам! Кам!» животные поднялись с колен на ноги. Путешественники двинулись на запад, к границе оазиса, добравшись до которой повернули на юго–восток. Когда они проезжали мимо поваленного обелиска, Бэйр сказал:

– Может, нам следовало бы уничтожить это предостережение о джадо? Ведь Ламиа убита.

Араван поглядел на стелу и ответил:

– Мы сделаем это на обратном пути, когда будем возвращаться в Арденскую долину.

Эти слова еще более охладили отношения между ними.

Оки шли напрямик через Кару, через бесконечные песчаные дюны. Весь мир, казалось, был наполнен днем жарой и солнцем, а ночью леденящим холодом. Ландшафт практически оставался неизменным: что перед барханом, что за барханом – все одно и то же. Пастбища больше не встречались, а питьевая вода была только в бурдюках. Они кормили верблюдов зерном, но его было недостаточно для того, чтобы полностью компенсировать затраты сил этих вечно недовольных, норовистых животных, которые начали уже использовать жир, отложенный в горбах. Араван успокаивал Бэйра, втолковывая ему, что верблюды могут переносить такие условия в течение многих дней. И они шли и шли вперед через пески; каждый день отправляясь в путь ранним утром, с наступлением полуденной жары они отдыхали, дремали до того времени, когда она спадет, снова пускались в путь и шли до наступления вечерних сумерек. Они разбивали лагерь на голом песке, ведя при этом недолгие разговоры, хотя холод в их отношениях начал сменяться некоторым потеплением. Ночью тот, кто стоял на карауле, надевал на шею амулет с голубым камешком. Однажды от него вроде как повеяло холодом, но опасность прошла стороной.

Пять дней они шли, обходя бесконечные дюны, не видя ничего, кроме застывших волн песка, но утром шестого дня верблюды вдруг неожиданно прибавили шаг.

– Впереди вода, – сказал Араван, отпуская поводья и разрешая своему верблюду идти таким шагом, каким он. желал. Бэйр со своими верблюдами ехал следом.

Верблюды живо шли вперед, и, проехав примерно милю, путешественники увидели перед собой широкую неглубокую низину, сплошь заросшую жесткой колючей травой. Кроме нее в низине росло несколько крючковатых пальм с зазубренными, иссушенными листьями болезненного, желтоватого цвета. Араван придержал верблюда, тот громко, протестующе огрызнулся.

– Мы будем разбивать здесь лагерь? – спросил Бэйр, остановившись рядом с Араваном и глядя на все еще высокое солнце. – Еще долго не стемнеет.

– Нет, лагерь разбивать не будем, просто дадим верблюдам днем попастись, а ночью двинемся в путь.

– Почему так?

Араван указал рукой вперед, и Бэйр разглядел среди пальм кольцо, выложенное из известняка:

– Что это?

– Это колодец Уайджи, – ответил Араван, – место, бывшее когда–то обителью зла, зла, умерщвленного Ванидаром Серебряным Листом, Туоном и Халидом, которые сами едва не расстались с жизнями.

– Аа–а, тетушка Фэрил рассказывала мне эту историю.

– А рассказывала она тебе, что это как раз то место, где у нее появилась та самая седая прядь, которая сейчас проходит, как белая тесьма, по всей ее голове?

Бэйр отрицательно покачал головой.

– Это сделал меч твоей матери, Дюнамис. Ведь он, если произнести его имя, вытягивает энергию и силу из тех, кто находится рядом, и придает дополнительную силу руке, держащей этот меч, а в случае крайней необходимости меч и сам вытягивает жизнь из тела.

– А здесь была тогда эта крайняя необходимость?

– Была, и она вычеркнула из жизни Фэрил многие годы и наградила ее этой серебряной прядью. Боюсь, ей не прожить столько, сколько обычно живут ваэрлинги.

Глаза Бэйра наполнились слезами.

– Ты говоришь, моя мама сделала это?

– Ради Фэрил, Гвилли и Халида, а все они смертные. У Риаты, дорогой мой Бэйр, не оставалось другого выбора, кроме как пустить в ход Дюнамис, иначе они все остались бы здесь навсегда. Пойдем, Бэйр. Верблюдам надо подкормиться, а я не хотел бы оставаться на ночь в этом месте, и не только потому, что вспоминать обо всем, что здесь было, больно, а потому, что здесь и сейчас небезопасно. Мы и воду не будем брать из этого колодца, будем пить ту, что везем с собой, нашего запаса хватит до самого леса Кандра.

И они спустились в низину.

В конце дня, перед закатом солнца они пустились в путь, прочь от колодца Уайджи. Когда выбрались из низины, Араван сказал:

– Отсюда всего двадцать лье до леса Кандра, а это не больше двух дней пути.

– Кандра – это название несет какой–либо смысл?

– Несет. Там, в лесу, есть место, где растут деревья кандра, а их древесина не менее ценна, чем красное дерево. Обработанная древесина кандра имеет густой золотой цвет с тонкими частыми прожилками и источает нежный приятный аромат; сама древесина обладает естественным блеском, как будто пропитана маслом, и при этом она не горит, не подвержена ни старению, ни гниению и не коробится. Я использовал древесину кандры при строительстве «Эройена».

– Да… – протянул Бэйр как бы про себя и замолчал.

Они продолжали свой путь к цели, добираться до которой им оставалось два дня.

Они прошли почти шесть лье от колодца Уайджи, преодолев большую часть пути ночью, и остановились между высокими барханами на привал. Разбили лагерь, обмениваясь при этом короткими фразами, – отношения между ними были все еще натянутыми.

И теперь, когда им оставалось менее двух дней пути до места назначения, Бэйр снова и снова, уже, наверное, в тысячный раз, старался отыскать причину, по которой Араван должен взять его с собой, если прорицатель Додона укажет путь. Но всякий раз, когда он находил какой–либо довод и рассматривал его в свете своего неразумного поведения у склепа Ламиа, только что найденный аргумент в предстоящем споре с Араваном казался совершенно несостоятельным, и Бэйр сразу же отбрасывал его, принимаясь размышлять над новым. Сейчас в их отношениях преобладала снисходительность к нему дяди, а это давало надежду на то, что его решение может измениться, но сам Араван дал понять, причем совершенно ясно, что от принятого решения не отступит. Бэйр сбросил последний тюк с вещами на песок и, чтобы размять ноги, пошел к подножию ближайшего бархана полюбоваться яркой луной, очертания которой обещали скорое полнолуние.

Араван смотрел вслед юноше, понимая, в каком волнении сейчас тот пребывает, но одновременно совершенно четко сознавая, что решительность и дерзость мальчишки еще не уравновешены знаниями и опытом, – в этом Араван был совершенно уверен.

Всю холодную ночь они провели в молчании, не обменявшись ни единым словом, даже когда сменяли друг друга в дозоре.

Ранним утром они подошли к длинному каменистому скату простирающегося в обе стороны глубокого каньона. Восходящее солнце едва выглядывало из–за восточного горизонта.

– Ну вот мы и добрались до нужного места, – сказал Араван.– Во всяком случае находимся очень близко от него.

Они остановились на краю каньона, откуда Бэйр мог видеть долину, очертаниями напоминающую полумесяц, рожки которого указывали на восток. По левую руку начинались заросли, превращающиеся на дне каньона в лес. Бэйру послышалось легкое журчание, доносившееся неизвестно откуда. Он беспокойно завертел головой, стараясь найти источник этого едва слышного, почти иллюзорного звука, и наконец до него дошло, что это не что иное, как шум далекого водопада, доносящийся откуда–то снизу.

– Лес и водопад среди пустыни?

Араван кивнул:

– Вода поступает из реки Невидимки – Илнар Тат, как называл ее Халид. Она течет с западного склона на юг, пробегая расстояние до восточной стены примерно в одно лье, а там вновь ныряет под камни.

– Так, значит, три мили она течет по поверхности, да? Но протяжение самой расселины немного больше.

– Если измерять ее протяженность по дуге от рога до рога, то это семь миль; ширина в самом широком месте – три четверти мили; высота стен – сто футов.

– А эти заросли перед нами и есть лес Кандра?

– Да, Бэйр, он самый. Он раскинулся по всему каньону вдоль реки.

– Склоны почти отвесные. Спускаться будем по веревке?

– Нет, элар. Взгляни вон на ту узкую расщелину, идущую через весь западный откос. Там есть что–то похожее на тропу. Ну пошли, верблюдам надо подкормиться.

Они двинулись в северо–западном направлении, обогнули северный край расселины, после чего стали спускаться вниз по каменистому склону. Вскоре они подошли к трещине, отлого спускающейся в глубь каньона.

– Тут проход сужается, но верблюды сумеют протиснуться через него, – сказал Араван и направил своего верблюда в извилистый скальный коридор. Верблюд недовольно заворчал, возмущенно недоумевая, зачем этому идиоту, сидящему у него на спине, понадобилось лезть в такую узкую щель.

Проход был настолько узким, что Бэйр мог, разведя руки, коснуться противоположных стен. По мере спуска дневной свет превращался в сумерки, все выше и выше вздымались отвесные стены; вокруг становилось все более прохладно, как будто раскаленный дневной жарой воздух никогда не проникал в эту щель между двумя каменными утесами. А они все шли и шли, спускаясь вниз по усыпанному каменной крошкой пути, пробираясь между глыбами и обрушившимися слоями породы; над их головами нависали неровные, заслоняющие и без того слабый свет каменные глыбы, и, только запрокинув голову, можно было разглядеть в далекой вышине узкую зубчатую полоску голубого неба.

А они все шли и шли, все глубже и глубже опускаясь вниз по тропе, настолько извилистой, что верблюды уже не выдерживали и во весь голос выражали гнев и возмущение. Но вот путники дошли до поворота, и Бэйр наконец увидел перед собой вертикальную щель с зазубренными краями, через которую струился яркий дневной свет, – они спустились в долину.

Постоянно оглядываясь по сторонам, Бэйр погнал верблюда по наклонной каменистой осыпи. Араван уже поджидал его внизу. Выбравшись из щели, верблюды перестали оглашать воздух негодующим ревом, но еще не успокоились окончательно, потому что продолжали ворчать, суетливо перебирать ногами на одном месте и беспрестанно озираться по сторонам, поводя большими навыкате глазами, – ведь здесь их ожидало богатое вкусной едой зимнее пастбище, если, конечно, эти болваны отпустят их туда.

Но Араван развернулся и поехал в южную сторону, его верблюд злобно зафыркал, так же как и верблюд Бэйра, ехавшего следом.

– Хат, хат, хат! – командовал Бэйр, заставляя своего горбатого брюзгу идти вслед за верблюдом Аравана. – А где мы найдем Додону?

– Среди кандровых деревьев, – ответил Араван, – если нам вообще удастся его найти.

– Почему? – озадаченно спросил Бэйр.

– Он появляется среди кандровых деревьев, растущих кольцом, а это место найти практически невозможно, если хозяин не расположен принимать гостей. Когда мы разыскивали его в прошлый раз, то почти уже и не надеялись на встречу. А когда я проезжал здесь на пути в Низари и обратно, то даже не пытался найти Додону или это самое кольцо.

Брови Бэйра взлетели вверх.

– Хотя я ничего не видел, когда мы были наверху, но теперь, в каньоне, возможно, я смогу увидеть это заколдованное место, если оно обладает огнем.

– Возможно, Бэйр, ты это увидишь.

По мере их продвижения к лесу окружающая растительность постепенно менялась, становилась более сочной и даже буйной. Наконец путники въехали под кроны кандровых деревьев. Это были деревья, совершенно нехарактерные для пустыни: громадные стволы, гигантские, раскинутые, как у дубов, ветви. Однако листья их были мелкими и удлиненно–острыми, напоминающими формой наконечники стрел,– кончики листьев были зелеными, а у черенков желтыми; при малейшем дуновении ветра они дрожали и трепетали, как листья осины. В их тени трава была зеленой – такую траву Бэйр увидел впервые с того момента, как покинул Арбалин.

– Это место сияет жизнью, – произнес Бэйр шепотом. Араван посмотрел на юношу и долго не сводил с него взгляда, а на повороте дороги наконец произнес:

– Хотел бы я хоть в самой малой степени обладать твоей способностью видеть, элар.

Он повернул своего верблюда в ту сторону, откуда доносился шум падающей воды, и скоро они выехали к широкому чистому потоку, струящемуся под тенью нависших над водой ветвей кандровых деревьев. Пройдя вверх по течению, они увидели водопад. Изливаясь из широкой расщелины в отвесной скале, он падал с десятифутовой высоты, образуя бассейн с кристально чистой водой; над ним нависало облако мелких водяных брызг, в котором утренние солнечные лучи рождали радуги.

– Здесь мы разобьем лагерь, – сказал Араван.

Они спешились, сгрузили с верблюдов пожитки, расседлали их, дали животным вволю напиться из реки и отпустили пастись на сочную траву.

По дороге обратно к лагерю Бэйр спросил:

– А когда мы пойдем к Додоне?

Араван оглядел юношу внимательным взглядом и назидательным тоном произнес:

– Перво–наперво нам необходимо привести себя в надлежащий вид. После этого мы отыщем деревья, растущие кольцом, и побеседуем с ним. Если, конечно, прорицатель выйдет на наш зов.

Они искупались в бассейне под водопадом, смыв с себя многодневные грязь и пот, глубоко въевшиеся песок и сажу вместе с запахом давно не мытых тел, смешанным со стойким «ароматом» верблюжьего пота. После купания они выстирали свою дорожную одежду и переоделись в специально приготовленные для предстоящей встречи наряды, которые везли с собой.

– Как это здорово, снова стать чистым! – сказал Бэйр, стирая влажной тряпицей многодневную пыль с сапог.

– Это точно, – подтвердил Араван. – Ну, ты готов?

Бэйр сунул ноги в сапоги:

– Готов, дядя. Давай теперь попробуем найти это заколдованное кольцо.

– Это, возможно, будет самым трудным делом за все время нашего путешествия, включая и победу над Ламиа.

Рот Бэйра широко раскрылся от удивления. Видя, сколь сильно озадачен юноша, Араван пояснил:

– Я ведь говорил тебе, элар, что отыскать Додону практически невозможно.

– Так с чего мы начнем? – спросил Бэйр, разводя руками. Араван сделал неопределенный жест рукой:

– Когда я в последний раз видел это кольцо деревьев, оно было где–то здесь, недалеко от водопада.

Они пошли в направлении, которое указал Араван, и буквально через несколько шагов очутились внутри круга, образованного кандровыми деревьями. В центе круга стояло нечто казавшееся стариком с длинными белыми волосами и вьющейся белой бородой. Одежда на нем также была белой. Лицо было изборождено глубокими старческими морщинами, а водянистые голубые глаза смотрели на них из–под кустистых белых бровей.

– Вот и вы наконец, – сказал старик. – Я ждал вас.

Араван слегка оторопел, сам он никак не ожидал обнаружить Додону так быстро. Бэйр, быстрее овладев собой, выпалил, обращаясь к старику:

– Вы не тот, кем кажетесь: вы излучаете серебряный огонь.

– А что, разве кто–нибудь является тем, кем он или она кажутся? – спросил старик.

– Нет, – ответил Бэйр, – я всегда нахожу в них что–то большее.

Старик с интересом посмотрел на него и молча кивнул.

– Ты и есть Додона? – спросил Араван. Старик повернулся к эльфу:

– Некоторые называют меня так.

– А если вы Додона, – заговорил Бэйр, оглядывая правильный круг, образованный растущими на одинаковом расстоянии друг от друга кандровыми деревьями, – в чем заключается волшебство, охраняющее это место? Мне сказали, что его трудно найти.

– Мальчик, разве ты не слышал, что я сказал? Я ждал вас.

– Тогда ты ответишь на мой вопрос? – спросил Араван. – Я пришел, чтобы узнать, где находится…

– Я знаю, зачем ты пришел, – перебил его Додона, – и я не дам тебе ответа, потому что сейчас на карту поставлены более важные вещи. К тому же разве маленькая Фэрил не говорила тебе, что я не желаю оказывать помощь тому, чья цель – убийство?

– Да, она говорила, но Идрал заслуживает смерти, и, может быть, даже больше, чем Стоук.

– Вполне возможно, – ответил Додона, – но это не имеет никакого значения.

Лицо Аравана помрачнело, а Бэйр уныло заключил:

– Стало быть, наше путешествие сюда было напрасным.

– Я снова убеждаюсь, юноша, что у тебя плохо со слухом. Ведь я сказал, что на карту поставлены более важные вещи, нежели убийство одного чудовища. Приближается Триада, и вам обоим надо быть к этому готовым.

– Триада? – переспросил Бэйр, но Додона, казалось, не слышал вопроса, а Араван лишь пожал плечами.

– Слушайте меня внимательно,– сказал Додона, не сводя пристального взгляда с Бэйра. – Великие бедствия и скорбь надвигаются с Востока, Запад пребывает в неведении, Юг готовится к войне, на Севере погребен Молот. – Вдруг Додона сделал неуловимое движение, его рука, подобно удирающей гадюке, скользнула к Бэйру за пазуху и вытянула кристаллический кулон, висевший на платиновой цепочке на шее юноши. Додона, держа кулон перед глазами, рассмотрел его, а затем в упор посмотрел на Аравана. – И ты, Араван, должен знать, как пользоваться этим; будущее всего живого зависит от этого. – С этими словами Додона опустил кулон за пазуху Бэйра.

– Араван… Пользоваться моим кристаллом? Но… но как? – бессвязно пробормотал Бэйр, глядя то на Аравана, то на кулон, затем снова на Аравана, и наконец остановил взгляд на старике.

Додона поднял вверх указательный палец, призывая к вниманию:

– Вот что я скажу: идите в Храм Неба, поскольку только там вы сможете постичь тайну этого кристалла.

Бэйр снова стал рассматривать кулон:

– А что он может?

Додона вздохнул:

– Я однажды сказал Фэрил, что все в этом мире возможно… Но хватит – на этом точка. Я больше ничего не скажу.

Бэйр был настолько разочарован, что даже застонал, но собрался с силами и произнес:

– Если вы не хотите говорить об этом – не надо. Но скажите мне вот что: после того как Араван узнает, каким образом использовать этот кристалл, что тогда?

– Путь будет выбран в Храме Неба.

Бэйр ждал, что еще скажет прорицатель, но тот хранил молчание.

– Это все? Путь будет выбран в Храме? Додона кивнул.

Бэйр разочарованно вздохнул и пробормотал что–то про себя, а Араван обратился к Додоне:

– И где же этот Храм?

– В Джангдинских горах, – прозвучал ответ.

– Довольно далеко отсюда, – сказал Араван. Додона снова кивнул и добавил:

– И вероятнее всего, времени свершить все, что должно быть сделано, недостаточно.

– А что именно?

– Этого я не скажу, потому что мои слова изменили бы исход. По крайней мере я так думаю.

Глаза Бэйра чуть не вылезли из орбит.

– Но ведь вы же оракул! Разве вы не можете увидеть все?

– Я вижу лишь великое множество ветвящихся путей, из которых необходимо выбрать наиболее обещающий, – ответил Додона. – Если кто–то повлияет на выбор, вмешавшись каким–либо образом – к примеру, ответив на все вопросы или указав необходимые действия, – тогда само будущее изменится и станет таким, что я не могу его увидеть. Я могу лишь указать вам начальную точку, но не могу сказать, куда приведет вас дорога.

Бэйр сопел, в нем закипало раздражение, Араван же смотрел пристально на Додону.

– Итак, – произнес он, не отрывая взгляда от лица старика, – я должен отправиться в Храм Неба?

Додона утвердительно склонил голову.

Наступила тишина, в которой слышался только легкий шелест листьев, и Бэйр вдруг понял, что не слышит шума водопада, хотя тот был всего в нескольких сотнях метров от них. Неестественную тишину нарушил Араван:

– То, что ты сказал, я сделаю, но сначала я должен отвести этого юношу назад, в Арденскую долину.

– Нет! – закричал, негодуя, Бэйр.

– Нет, – спокойно повторил Додона.

– Нет? – в один голос спросили Араван и Бэйр.

– Нет. – Додона повернулся к Аравану и продолжил: – Даже если этот мальчик и допустил глупость, поспешил и оказался на волосок от смерти в склепе Ламиа…

– Вы знаете об этом? – задыхаясь, спросил Бэйр.

– …все–таки он должен идти с тобой, ибо я полагаю, что, если вы разделитесь, Молот попадет не в те руки, а мироздание рухнет, и сотворит это человек, рожденный трупом.

– Что? – снова в один голос вскрикнули Араван и Бэйр.

– Большего я сказать не могу, – ответил им Додона. Араван, сосредоточенно нахмурив брови, спросил:

– А что, если Молот попадет туда, куда надо?

– Тогда мироздание уцелеет, – ответил Додона. – Но будьте осмотрительны: настанет время выбора, и, по всей вероятности, выбор будет неверным. В этом случае ты и Бэйр станете последней надеждой мира… Или его погибелью.

Глаза Бэйра испуганно распахнулись.

– Надеждой или погибелью…

Додона кивнул, но, прежде чем Бэйр смог задать новый вопрос, оракул, сделав предостерегающий жест рукой, сказал:

– Я ничего объяснять не буду.

Бэйр чуть не задохнулся от злости, но лишь промычал что–то невнятное.

Араван покачал головой:

– Додона, Бэйр еще совсем мальчик, и мне меньше всего хочется подвергать его опасности…

– Мало ли что тебе не хочется, – встрял Бэйр. – С опасностью, которая грозит мне, предстоит иметь дело нам. А что касается моей безрассудной смелости, то я думаю, что получил хороший урок в склепе джадо, и уж если на то пошло, то безрассудная смелость срабатывает тогда, когда хитрость и ум оказываются бессильны. Кроме того, ты слышал, что сказал Додона, а он – оракул. И еще, это мой кулон, а значит, где он, там и я.

Додона вздохнул:

– Прекратите пререкаться, замолчите и слушайте: Бэйру следует идти, потому что он Скиталец по Мирам…

Бэйр нахмурил брови, пытаясь вспомнить что–то, что услышал давно или читал в архивах, но не смог выудить ничего из глубин своей памяти. Глаза Аравана расширились – он вдруг понял суть дела.

– …Поэтому он должен идти с тобой, а ты должен идти с ним – в конечном счете вы должны идти вдвоем и только вдвоем, – заключил Додона.

– И другого способа нет ? – задал вопрос Араван .

– Нет.

Араван пристально посмотрел на Бэйра и вздохнул, а затем с облегчением кивнул в знак согласия. Лицо Бэйра засветилось радостью.

– Не радуйся, мой мальчик, – проворчал Додона, – тебя ждет ужасное испытание.

– Испытание?

– Я сказал все, что мог, кроме того, что надо торопиться, ибо время не ждет. – Он остановил на Араване пристальный взгляд своих прозрачных глаз. – Идите, ибо приближающаяся буря пронесется и оставит вас позади.

И Додона исчез, оставив Аравана и Бэйра в тишине среди кандровых деревьев, стоящих в круговом строю.

– Подождите! – закричал Бэйр. – Я хочу спросить вас еще кое о чем.

Додона не появился.

– Он ответил на все вопросы, на какие мог, – мягко, чтобы успокоить юношу, сказал Араван.

Бэйр разочарованно вздохнул, а Араван так же мягко продолжил:

– Пойдем посидим немного у реки Невидимки и поговорим о том, что только что услышали.

Они вышли из круга деревьев и сразу же услышали шум водопада. Они вошли в кольцо кандровых деревьев еще до полудня, а сейчас все вокруг было погружено в сумерки. Словно время текло иначе, в зависимости от того, был ли рядом Додона.

Бэйр нахмурился, обдумывая что–то, затем отступил на несколько шагов назад, обратно в кольцо кандровых деревьев…

– Келан! Оно пропало! Кольцо деревьев пропало!

Араван, погруженный в свои мысли, рассеянно кивнул. Потом, когда они стряпали ужин, Араван вдруг сказал:

– Это прекрасное место для отдыха, Бэйр, но мы должны рано утром отправиться в путь – ведь Джангдинские горы лежат далеко на востоке, а Додона сказал, что время не ждет.

– А что такое «время не ждет» в понимании оракула? – поинтересовался Бэйр.

Араван пожал плечами:

– Не знаю. Это может быть и день, и год, и десять лет, и тысяча.

– Жаль, мы не спросили, – сказал Бэйр, – все–таки надо было спросить, даже если бы он и не ответил.

– Нам известно лишь, что надо спешить. Возможно, не хватит времени на то, чтобы сделать все, что должно быть сделано. А еще он сказал, что приближается Триада. Если бы мы докопались до смысла сказанного, тогда, наверное, могли бы узнать, сколько у нас времени. Хотя я уверен в том, что его мало.

Вдруг Бэйр хлопнул в ладоши и рассмеялся:

– Самое лучшее из того, что он сказал, дядя, было его веление взять меня с собой.

– Не смейся, Бэйр, и учти: я не спущу с тебя глаз и не потерплю никакой самодеятельности. И ты должен знать: если бы не Додона, поверь, я бы во что бы то ни стало вернул тебя в Арденскую долину.