Текст книги "Рассветный меч"
Автор книги: Деннис Лестер Маккирнан
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)
Глава 26
ПОВЕСТВОВАНИЯ
МАРТ–АПРЕЛЬ 5Э1009
(девять и восемь месяцев тому назад)
Увлекаемые течением и подгоняемые попутным ветром, Араван с Бэйром уже на четвертый день достигли порта Халин. За это время Бэйру пришлось пару раз вычерпывать воду из открытого трюма, поскольку принесенные ветром тучи разрешились дождями, но не очень сильными, и путешественникам потребовалось лишь на одну треть развернуть полотняный тент, предназначенный для защиты от непогоды. Они не стали останавливаться в порту Халин, хоть он и располагался на входе в Красный залив: слишком уж много черных флагов с белым сжатым кулаком развевалось вдоль всей линии причалов. Они поплыли дальше, поскольку запасы пищи и воды были достаточными, а желание иметь какие–либо дела с Кулаком Ракка отсутствовало напрочь. Оставив позади порт и город, они вошли в Красный залив. Почти полная луна лишь иногда освещала поверхность моря, выглядывая через прорехи в тяжелых черных штормовых тучах, затянувших небо от горизонта до горизонта.
Шторм налетел на них глубокой ночью. Огромные волны, подгоняемые пронзительным ветром, обрушились на правый борт суденышка; начался проливной дождь. Араван и Бэйр надели штормовые костюмы, которые остались на корабле от прежней команды; Бэйр еле втиснулся в непромокаемую робу, из которой почти по локоть торчали его Руки, а полы чуть не на фут были выше колен; развернули защитный полотняный тент, протянув его от планшира до планшира и от кубрика до бака. Крохотное суденышко, развернувшись к ветру кормой и правым бортом, понеслось по волнам, которые то поднимали его на свои гребни, то сбрасывали в провалы между валами и мчались дальше по бурной поверхности моря.
– Может, нам взять рифы [16]16
Брать рифы – уменьшать площадь паруса, подбирая и стягивая его нижнюю часть.
[Закрыть], Араван?! – во всю силу закричал Бэйр, стараясь перекричать вой ветра, а заодно щегольнуть знанием термина, значение которого Араван растолковал ему лишь накануне.
– Нет, элар, нам не стоит уменьшать парус, у нас хороший ход под таким ветром: узлов пятнадцать, не меньше. Берись за румпель, а я еще больше распущу парус.
Бэйр управлял ходом судна, а Араван полностью раскрыл кливер и поставил все стаксели. Потом Араван ослабил канат стрелы кливера, чтобы слегка развернуть его в сторону левого борта, и наконец чуть–чуть развернул спинакер в ту же сторону.
– А сейчас, – прокричал он Бэйру, – мы, должно быть, даем и все шестнадцать!
Шторм бушевал двое суток; дождь лил практически не переставая; ураганные порывы ветра, дующего в корму, швыряли двухмачтовый бово с волны на волну, из провала в провал. На третьи сутки мало что изменилось. И Араван, и Бэйр неустанно вычерпывали воду, льющуюся потоками сверху и через борта. Большая часть стекала по защитному тенту, однако из–за протечек воды на дне было все время выше щиколоток. Поэтому они не ложились, чтобы поспать, на места, где обычно расстилали походные постели, а по очереди сидели, скрестив ноги под защитным тентом, и отдыхали, погружаясь в состояние глубокой медитации. Вычерпывание воды, перемежающееся с отдыхом, не было единственной задачей Бэйра, он еще и вел корабль. Араван обучил его работать с румпелем и шкотом [17]17
Шкот – трос для управления парусами.
[Закрыть], а также показал, как ловить ветер.
Когда наступало время перекусить, Бэйр проползал под штормовым тентом, с которого непрерывно капало, в носовую часть, чтобы наспех прожевать галету, запивая ее дождевой водой. И не раз при этом он, стиснув зубы, говорил Аравану:
– Ничего бы не пожалел сейчас за хорошую порцию горячей еды и кружку горячего чая. Даже одну только кружку горячего чая я воспринял бы как дар богов.
Пока бушевал шторм, Араван умудрился рассказать Бэйру историю Элин и Торка во всех подробностях, несмотря на то что раньше, вкратце пересказывая ему это повествование, настоятельно рекомендовал юноше прочитать его полностью самому, поскольку полагал, что сведения, почерпнутые Бэйром из первоисточника, повлияют на него сильнее. Когда Араван закончил рассказ, в глазах юноши стояли слезы, хотя он и утверждал, что это не что иное, как капли дождя.
– Я знаю, это печальная история, – сказал Араван, – однако тебе надо было ее узнать, поскольку даже неполное знание лучше, чем полное незнание, и лучше знать больше, чем меньше.
– Скажи это Додоне, – проворчал Бэйр, вычерпывая дождевую воду.
По губам Аравана проскользнула легкая усмешка.
– А ты знаешь, элар, что среди историй, которые я в последнее время пересказывал тебе – о Каммерлинге, о Камне Драконов, – могут быть ключи к разгадке того, с чем мы, должно быть, вскоре столкнемся, правда, точнее я пока сказать не могу.
Бэйр, неотрывно смотревший на море, сплошь покрытое белыми гребешками волн, медленно повел головой из стороны в сторону:
– Возможно, только Додоне это и известно. Несмотря на бешеную качку, сумасшедший ветер, без устали дующий под разными углами в корму, Араван все–таки удерживал судно на нужном курсе. На рассвете четвертого дня их плавания по морю, когда дождь ненадолго стих, а ветер продолжал буйствовать, поверх пенных гребешков они увидели справа по борту возвышающиеся над водой темные скалы.
– Боги, – простонал Араван, – быть бы нам сейчас на «Эройене»!
– А в чем дело? – спросил Бэйр, пытаясь вытереть мокрое лицо мокрыми пальцами.
– Видишь, перед нами остров Малаги.
Бэйр сосредоточенно посмотрел на Аравана:
– И что?
– Бэйр, если бы у нас был «Эройен», мы сейчас были бы дальше, намного дальше! Увы, это, к сожалению, не так. Но необходимо признать, что наша команда поработала на славу, ведь мы все–таки прошли тысячу морских миль за трое с небольшим суток.
– Это хорошо? Я имею в виду, что если морская миля такая же, как и сухопутная…
– Нет, Бэйр, морская миля несколько длиннее, примерно на двести семьдесят шагов.
Бэйр, прикинув что–то в уме, сказал:
– Ну что ж, расстояние в тысячу морских миль или немного больше, если мерить в сухопутных милях, – это, как мне кажется, немалая дистанция, чтобы пройти ее за столь небольшое время. Правда, я не очень–то разбираюсь в судах. Поэтому позволю себе снова спросить: это хорошо?
– Это прекрасно! Это значит, что мы при попутном ветре шли со скоростью примерно двенадцать–тринадцать узлов.
Пока Араван говорил, снова пошел дождь. Крупные капли замолотили по защитному тенту, и скалы скрылись из виду за пеленой дождя, но маленькое суденышко продолжало идти вперед, подгоняемое ветром.
Еще три дня прошли в изнурительной борьбе с водной стихией, и только на закате седьмого дня они обогнули широкий мыс, который назывался Раман. Это была южная оконечность страны Курак. Как только путешественники повернули корабль на север, а потом на северо–запад, шторм начал стихать, и к полудню восьмого дня они плыли по Синдшунскому морю под ясным солнечным небом, однако волны были еще ощутимыми.
Бэйр снял высохший защитный тент и уложил его в один из расположенных вдоль борта рундуков. Внезапно он замер, а потом, повернувшись к эльфу, сказал:
– Араван, я только что вспомнил кое–что сказанное Додоной перед самым расставанием: «Идите, ибо приближающаяся буря пронесется и оставит вас позади». Именно так он и сказал. Как ты думаешь, он имел в виду этот шторм?
Араван с удивлением посмотрел на Бэйра:
– Возможно, Бэйр. Возможно. Но его слова могли относиться и к грядущим бедствиям.
– Ох–хо–хо, – пробурчал Бэйр, – будь они неладны эти пророческие головоломки.
На исходе утра следующего дня Бэйр, берясь за румпель, сказал:
– У меня не выходит из головы наш вчерашний разговор о богах и внутренних силах, о природе, случайностях, событиях и обстоятельствах. Я хочу спросить тебя вот о чем: разве Адон, Эльвидд, Гарлон, Фирра, Раес, Теонор и другие, ну, там Гифон и Брелл, Наксо и Ордо, – они разве не боги?
– Возможно, Бэйр.
– Ты считаешь, что их принадлежность к богам под вопросом?
– Я повторяю: возможно. Адон не называл себя богом, он говорил, что даже его ведет по жизни судьба.
– Судьба? Так она существует?
– Ты хочешь спросить, в каком–то определенном облике? Этого я сказать не могу.
Бэйр сосредоточенно свел брови и произнес:
– Возможно, судьба – это еще одно божество.
– Или еще одно имя, обозначающее внутренние силы, случайности, события и обстоятельства.
Бэйр замолчал. Они продвигались вперед, косые паруса давали возможность идти против свежего встречного ветра. Спустя некоторое время юноша спросил:
– Араван, а если Адон и Эльвидд и все прочие не боги, то почему тогда многие им поклоняются?
– Возможно, Бэйр, они и не боги, но некие богоподобные существа.
– А в чем отличие?
– Отличие, Бэйр, в том, что люди думают о них… И что они думают о себе.
Бэйр снова нахмурился, но ничего не сказал; судно продолжало плыть, разрезая встречные волны и держа курс на город Адрас в государстве Бхарак.
До Адраса они шли четырнадцать дней, потому что скорость судна значительно снизилась по сравнению с той, с которой они плыли в штормовые дни, до того как обогнули мыс Раман. Араван полагал, что на этом отрезке пути скорость судна не превышала шести узлов. Но наконец в середине дня двадцать пятого марта – спустя три дня после дня весеннего равноденствия – они пришвартовались у причальной стенки в порту Адрас, на двадцать два дня раньше намеченного срока. Верблюды дошли до Дирры быстрее, чем ожидалось; для спуска вниз по реке Нар Шарки также потребовалось времени на один день меньше; но наибольший выигрыш во времени обеспечил им попутный штормовой ветер, который дул в паруса большую часть пути, и им не пришлось серьезно отклоняться от курса из–за маневрирования. Фортуна одарила их своей улыбкой, хотя Бэйр был более склонен приписать все происшедшее предвидению оракула Додоны.
Остаток этого дня и два последующих они занимались тем, что договаривались о стоянке своего бово, покупали лошадей, снаряжение и припасы для путешествия в Джангди. Они запаслись различного рода веревками, «кошками», ледорубами, шипованными подковами для лошадей, палаткой с разборным каркасом и теплой одеждой. Они все–таки направлялись в горы, где подобные вещи наверняка могут потребоваться.
Делая все эти покупки, они спрашивали у торговцев, как добраться до Храма Неба, но купцы лишь посмеивались над ними, говоря, что это просто сказка, в которую не следует верить.
– Что же нам делать? – спросил Бэйр, выходя с Араваном из лавки. – Так мы можем потратить на поиски целую вечность.
– Не волнуйся, Бэйр, нам нужно побывать еще в одном месте – это мастерская одного моего друга, с которым я познакомился несколько лет назад, когда шел по следам желтоглазого.
И Араван привел Бэйра в мастерскую картографа – старика по имени Дарвах. Тот несказанно обрадовался встрече с Араваном, да и сам Араван с великой радостью обнял друга. Алор пристально всматривался в его изборожденное морщинами, усеянное старческими пятнами лицо, обрамленное ниспадающими на лоб космами седых волос, стараясь увидеть в нем знакомые черты молодого смертного человека, которого когда–то знал. Эльф подступил к нему с расспросами, но ни сам Дарвах, ни его престарелая жена, ни их взрослый сын, ни сын его сына не имели ни малейшего понятия о том, где находится Храм. Они лишь непрестанно почтительно кланялись, называя Аравана при этом «велинимет». Хотя сам Дарвах и не знал, где находится Храм, он, напрягши память, сказал:
– До меня доходили слухи, что староста одной из деревень, расположенной у подножия Джангдинских гор, общался и имел какие–то дела с монахами в желтых одеждах, приходивших из какой–то далекой обители. Если кто–то и знает о Храме Неба, то это либо тот самый деревенский староста, либо те благочестивые люди… Если, конечно, слухи не были ложными.
– А как называется эта деревня и как зовут старосту? – спросил Араван.
– Как зовут старосту, я не знаю, а деревня… – Дарвах, порывшись в стопке карт, лежащих на столе, вытащил и поднес к глазам одну из них. – Да, вот она здесь. – Он ткнул пальцем в карту, согнулся над ней, чтобы получше рассмотреть, и сказал: – Название деревни Умран. – Он протянул пергамент Аравану со словами: – Вот, велинимет, смотри.
Араван рассмотрел карту, лицо его расплылось в улыбке, и он протянул Дарваху слиток золота, но старик отвел его руку, сказав, что Араван уже с лихвой заплатил за эту карту, когда поделился с ним картами, которые составил во время своих путешествий по морю много лет назад.
Когда Араван с Бэйром вышли из мастерской картографа, под мышкой у Аравана был пергамент, на котором был обозначен путь на север, через Бхарак, к подножию Джангдинских гор.
– Дядя, они называли тебя «велинимет», что это значит?
– Можно перевести как «начальник», – ответил Араван. – Кажется, карты, которые я дал ему скопировать, когда он был еще совсем молодым человеком, здорово помогли ему.
Бэйр оглянулся на дом старого картографа и сказал:
– Будем надеяться, что карта, которую он дал, нам тоже здорово поможет.
Ранним утром следующего дня по дороге, ведущей к Джангдинским горам, верхом на лошади ехал эльф, ведя за собой двух подменных верховых и трех легконагруженных вьючных лошадей, а впереди процессии бежал серебряный волк. Стражники, стоявшие на карауле у северных городских ворот, не сделали ни малейшей попытки остановить эльфа и получить с него установленную пошлину. Вместо этого они, отталкивая друг друга, ворвались в караульное помещение, захлопнули за собой дверь и, затаив дыхание, наблюдали за тем, как исполинский волк подбежал к воротам и остановился, поджидая эльфа. А доблестные стражи предпочли переждать за крепкими дверями караульного помещения, наблюдая оттуда, как всадник, ведший в поводу нескольких лошадей, в сопровождении ужасного конвоя проехал через ворота и проследовал дальше по дороге.
Необычный отряд двигался строго на север; путь по большей части проходил по ровным невысоким плоскогорьям, покрытым нежно–зеленой растительностью. Здесь дули весенние ветры, принося с собой дожди и влажные туманы.
Этим вечером на привале, разбив палатку, в которую можно было проникнуть лишь на четвереньках, Араван предложил:
– Бэйр, может быть, мне следует рассказать тебе о последнем плавании «Эройена», поскольку я не могу быть уверен, что ничего подобного не ждет нас впереди. Поэтому будет лучше, если ты узнаешь эту историю, даже если это знание никогда тебе не пригодится.
– Последнее плавание? Которое ты предпринял во время Зимней войны?
– Нет, элар. Я расскажу тебе о плавании, совершенном в более давние времена, в последние дни Первой эры.
– Но, дядя, если это может причинить тебе боль…
Араван глубоко вздохнул:
– Да, рассказ этот может растревожить мое сердце; пусть так, но настало время, когда я должен кому–то рассказать эту историю.
Бэйр не ответил и молча ждал, когда Араван начнет.
– Все началось на острове Рвн, или Рюун, как его еще называли, когда пикс по имени Фаррикс заметил темные, словно дымные, ленты, исходящие от северного сияния и ныряющие за горизонт, где простирался лишь океан. Он отправился туда, чтобы выяснить, насколько возможно, природу этого таинственного явления…
В течение трех последующих ночей – две они провели в палатке, а третью в коровнике, куда их пустил один добросердечный поселянин, – временами прерывающимся голосом Араван рассказывал о Джиннарин и Эльмаре, о страшном сне, об Эйлис, своей возлюбленной, о команде «Эройена» и о поисках Фаррикса по всему миру; о Дарлоке и о вырубленной в скале пещере с кристаллическими сводами на одном из островов недалеко от Великого Водоворота; о разрушении Рвна и последующем отмщении за это.
И все время, пока Араван рассказывал, Бэйр сидел не шелохнувшись, ни разу не перебив, хотя в его голове и на кончике языка роились мириады вопросов. Но юноша понимал и чувствовал, что его наставнику трудно говорить об этом, и не хотел причинять ему лишние страдания.
Араван закончил свой рассказ, когда они сидели в коровнике; вечерний дождь барабанил по крыше, и после того, как были произнесены последние слова, они долго сидели молча. Наконец эльф встал, подошел к набухшей от сырости двери и одним ударом распахнул ее настежь, затем, повернувшись к Бэйру, произнес чужим, хриплым голосом:
– Ложись спать, Бэйр, я покараулю, а потом разбужу тебя.
Бэйр подошел к Аравану, обнял его и пошел в угол сарая, где на мягком сене была расстелена его походная постель.
А дождь все лил и лил, как будто само небо, услышав рассказ Аравана, теперь плакало, заливаясь горькими слезами.
Когда на следующее утро они готовились снова отправиться в дорогу, Бэйр пристально посмотрел на наконечник Кристаллопюра – ведь остро заточенное кристаллическое лезвие было когда–то оружием Дарлока, а черное древко служило ему посохом, – а затем сказал:
– Послушай, Араван, а ведь многое из рассказанного тобой имеет отношение к нашим сегодняшним делам: Молот Адона, серебряный меч, Кристаллопюр, Камень Драконов…
– Подожди, Бэйр, – прервал его Араван, кладя две серебряные монетки на пороге дома, где поселянин сразу обнаружит их, как только откроет дверь. – Мы не знаем, имеет ли что–нибудь еще, кроме твоего кристалла и Каммерлинга, отношение к тому, что мы делаем. Ведь Додона говорил только о них, и ни о чем больше. Возможно, Камень Драконов и Рассветный меч как–то причастны, но… Не исходи в своих рассуждениях из того, что все прямо и непосредственно связано с нашим делом. Косвенно связано многое, это так; прямо – лишь кое–что. Но говорить о том, что все имеет прямое отношение к нашим делам, я бы не стал.
Навьючивая лошадь, Бэйр сказал:
– Ты говорил, что надо подождать и что все в свое время раскроется само. А разве это не прямой путь к бедствиям и несчастьям? Не лучше ли нам, насколько возможно, предпринять все необходимые меры?
– Все необходимые меры… Нет, Бэйр, это невыполнимая задача. Но оценить вероятность – это другое дело. Пойми, нужно быть осмотрительным и принимать в расчет все без исключения факты, – говорил Араван, седлая одну из трех верховых лошадей. – Вот что я скажу, элар: жизнь во многом подобна дороге, по которой отправляешься в путешествие, – с развилками и ответвлениями, поджидающими на пути и ведущими неизвестно куда. Чем большее расстояние мы проходим, тем яснее и понятнее становится путь, лежащий перед нами. Мы накапливаем опыт, и каждое наше последующее решение более обоснованно, да и цель просматривается яснее.
Бэйр сопел, закрепляя поклажу на лошадиной спине:
– Адон свидетель, дядя, но ты говоришь в аккурат как Додона: развилки и ответвления, вероятность и возможности. Лучше просто обозначь мне цель и укажи дорогу, а я уж сам найду способ, как добраться туда.
Араван усмехнулся и покачал головой:
– О–о–о, пыл и поспешность юности. Берегись, элар, идя по этому пути, необходимо будет отворить двери, которые лучше было бы не отворять, а раз уж приходится делать это, то не торопясь и с осторожностью.
– Как ту дверь склепа в пустыне? – со вздохом спросил Бэйр. – Дверь, за которой была Ламиа?
– Да, вроде того, – нахмурившись, подтвердил Араван.
Они продвигались к северу, проходя ежедневно не менее сорока миль по земле Бхарака. Араван часто менял верховых лошадей, стараясь не доводить их до усталости, а серебряный волк с удовольствием трусил рядом, воспринимая ежедневные переходы как увеселительные прогулки. Равнина, по которой пролегал их маршрут, полого, но постоянно поднималась, по мере того как они приближались к Джангдинским горам, до которых было еще довольно далеко.
Время от времени Охотник приносил какую–либо дичь, и на каждом ночном привале у них к ужину было горячее блюдо. Иногда они останавливались на ночлег в амбарах или сараях, на постоялых дворах или в гостиницах, попадавшихся по дороге. Там они спрашивали дорогу к Храму Неба, но ответ был прежним: Храма в действительности не существует и это всего лишь суеверные выдумки старух. Но они продолжали упорно идти на север по маршруту, отмеченному на карте Дарваха, к деревне Умран.
Кончился март, и наступил апрель, но чем ближе приближались они к Джангдинским горам, тем холоднее становились дни и ночи; весна, казалось, сменилась зимой, однако они не страдали от холода – у Аравана была теплая одежда, которую он приобрел в порту Адрас, а волку холода не причиняли ни малейшего неудобства. Только лошадям требовалось больше корма при утренней и вечерней кормежках, да ночью их надо было покрывать попонами.
Окружающий рельеф изменился – кругом, насколько хватало глаз, расстилались холмы с округлыми вершинами.
– Предгорье Джангдинской горной цепи,– сказал Араван.
– Предгорье? А где же сами горы, что–то я их не вижу.
– Тем не менее это именно предгорье, – ответил Араван, – а сами горы по высоте не имеют себе равных, они упираются в самое небо.
На исходе следующего дня самые высокие пики горной цепи неясно замаячили над горизонтом, однако, чтобы достичь их, требовался не один день. Бэйр долго стоял, глядя как зачарованный на убеленные снегом вершины. Наконец юноша подошел к месту, где они намеревались устроить привал, и сказал:
– Когда я смотрю на эту неприступную каменную твердыню вдали, у меня невольно возникает вопрос: а не там ли обитают отступники–драконы, которые нарушили обет, данный на Камне Драконов, и перешли на сторону Гифона во время Великой Войны Заклятия?
– Знаешь, Бэйр, некоторые драконы не давали клятвы на Камне, но и не участвовали в войне – Красный Коготь, Гриммтод, Расерей – я могу назвать трех, возможно, были еще и другие.
– А они пострадали от Заклятия?
– Нет. И они сохранили свой огонь, поскольку не примкнули к силам, выступившим против Верховного правителя и Адона. Они, мне кажется, живут согласно обету, хотя и не давали его. Но эта троица, как известно, была не прочь пограбить и побезобразничать.
– Как, например?
– Гриммтод, к примеру, разрушил замок королевы Гудлин Прекрасной в стране Джут, лишь для того, чтобы завладеть драгоценным скипетром, усыпанным множеством редких драгоценных камней великолепной огранки.
– Ха–ха! – усмехнулся Бэйр. – А что будет с драконами, которые связаны обетом, если они его нарушат? Что тогда?
– Согласно своей клятве они должны возвращаться в Келгор, в Мир драконов, и больше не появляться на Митгаре.
Бэйр ненадолго задумался, а затем спросил:
– А почему драконы живут здесь, на Митгаре, а не в своем родном Мире?
Араван расхохотался:
– Ах, Бэйр, какой же ты наивный – ты мог спросить то же самое и об эльфах…
– Хорошо, дядя, давай поговорим об этом: почему эльфы оказались здесь и почему здесь оказались драконы? Почему бы и эльфам, и драконам не оставаться в своих Мирах, на своих собственных уровнях мироздания?
Араван жестом показал, насколько необъятен мир:
– Да потому, Бэйр, что Митгар дикий и неспокойный, здесь на каждом шагу тебя ожидает приключение. Адонар в сравнении с Митгаром райски тихое место, и именно поэтому эльфы живут на Митгаре. А вот что касается драконов и почему они оказались на Митгаре, это надо у них спросить. Если хочешь знать мои предположения, я думаю, что они здесь потому, что в митгарских морях кракенов больше, чем в океанах Келгора.
– А что у них общего?
– Кракены и драконы объединяются в пары, – ответил Араван.
Глаза Бэйра чуть не вылезли из орбит от удивления.
– Драконы спариваются с кракенами?
– Да. Можно сказать, они Дети моря. Там, в море Бореаль, недалеко от Логова Дракона и происходит спаривание. Они сжимают друг друга в многолапых объятиях и погружаются в холодные глубины полярного моря.
– И они что, не тонут? Драконы?
– Может быть, некоторые и тонут, самые слабые, но большинство драконов, после того как дело сделано, выбираются на поверхность и каким–то образом умудряются снова подняться в воздух. А чтобы предупредить твои дальнейшие расспросы, Бэйр, скажу, что в результате этого спаривания появляются морские змеи, которые долгое время скитаются по морям всего мира. Потом они погружаются в бездонные глубины, окутывают себя коконами, откуда через некоторое время выбираются. Самцы превращаются в драконов, самки – в кракенов, и они расходятся по своим дорогам и встречаются вновь, когда наступает брачный период.
– Но как же они?..
– Бэйр, в этом вопросе знания мои исчерпаны, вернее, не мои, а знания леди Кэтлоу, которая рассказала мне об этом.
– Леди Кэтлоу?
– Да. Целительница с острова Фаро в Сумеречных Водах, окаймляющих Прозрачное море.
– А как она умудрилась изучить драконов и их спаривание?
– Разве я не говорил тебе об этом, когда рассказывал о последнем плавании «Эройена»?
Бэйр помотал головой.
– Что ж, тогда слушай. Волшебник Эльмар однажды принес в замок леди Кэтлоу Дитя моря, выброшенное на берег штормом. Ее звали Синт, она была без сил и к тому же ранена. Ухаживая за ней, и Эльмар, и леди Кэтлоу выучили странный язык этих созданий, язык, в котором преобладали щелканье, чириканье и свист.
И однажды я бросил якорь у острова Фаро. Там я и услышал историю о драконах и кракенах. Это было много лет назад, тогда я впервые встретил волшебника Эльмара.
– Отца Эйлис, – произнес Бэйр.
Араван молча кивнул и больше не сказал в тот вечер ни единого слова.
На следующее утро, когда они собирались в путь, Бэйр вдруг спросил:
– Послушай, Араван, если драконы и кракены могут плодиться и заселять Митгар, который не является для них родным Миром, своим потомством, не означает ли это, что и они рождают Невозможных детей, таких как я?
– Не исключено, – усмехнувшись, ответил Араван.
– И еще, ведь ты говорил мне, что Фаррикс и Джиннарин имели ребенка здесь, на Митгаре. А ведь они тоже не из этого Мира. Значит, их ребенок тоже Невозможный?
Этот вопрос озадачил Аравана, и, наморщив лоб, он погрузился в размышления.
– Я так никогда не считал, элар, – наконец сказал он. – Как ты только что весьма резонно заметил, ни на драконов, ни на кракенов, ни на пикси это не распространяется, так, может быть, в этом Мире есть и еще кто–то, кому дано иметь здесь потомство. А почему так, я могу лишь высказать предположение: возможно, Адон или Эльвидд сжалились над ними и разрешили им размножаться; или же такой запрет распространяется только на эльфов и людей – ни тем и ни другим не дано зачать ребенка в Мире, им неродном, а также иметь ребенка смешанных кровей… Но ты исключение.
Араван замолчал и, опустив голову на грудь, вновь погрузился в размышления. Некоторое время они молча занимались сборами, но затем Бэйр спросил:
– А как насчет ночного народа, Араван, они способны иметь потомство на Митгаре?
Араван поднял голову:
– Думаю, что нет. Никогда их детеныша не видели на Митгаре… Ни эльфы, ни дриммы, ни люди, ни варорцы.
– Но ведь они все–таки здесь, на Митгаре,– возразил Бэйр,– ведь все пути между Мирами перерезаны – остается лишь один путь пополнения численности, ты знаешь какой; и если мои кровные родственники из ночного отродья не могут здесь рожать, то как объяснить их присутствие?
– Элар! – резко прервал его Араван. – Никогда не называй рюкков своими кровными родственниками, даже если какая–то часть крови Нижнего Мира течет по твоим жилам. Ты не имеешь отношения к событию, которое произошло в те давние времена, и не ты привел сюда темные силы. Да, в твоей крови есть кровь рюкков, но в их крови нет ни единой капли твоей. Запомни накрепко, твои настоящие кровные родственники происходят из Арденской долины, из Дарда Эриниан – Великого Гринхолла, и даже из Вадарии, но среди них нет никого из Неддра.
– Хорошо, дядя, – согласился Бэйр, – я больше не буду называть их кровными родственниками.
Они молча продолжали сборы в дорогу, но через некоторое время Бэйр снова подступил к Аравану с расспросами:
– Дядя, ты так и не ответил на мой вопрос: если рюкки не дают потомства на Митгаре, то как они все еще существуют в этом мире?
Араван, сворачивавший свою походную постель, поднял голову, внимательно посмотрел на юношу и сказал:
– Говорят, что Гифон создал рюкков если не бессмертными, то долгожителями, поэтому они до сих пор и существуют на Митгаре, хотя со времени Великой Войны Заклятия, после которой были перерезаны пути между Мирами, прошло уже несколько тысяч лет. И мне доподлинно известно, что их численность на Митгаре сокращалась вследствие того, что многие погибали в различных войнах и стычках.
– Как и численность эльфов, – заметил Бэйр.
Араван обернулся и в упор посмотрел на Бэйра:
– Что?
– Численность эльфов на Митгаре так же сокращается, как и численность рюкков, – ответил Бэйр. – Потери в войнах, несчастные случаи. Некоторые ушли в сумерки на Адонар и никогда не вернутся назад. Нас становится все меньше, и здесь не родился ни один эльф, кроме меня, да и то потому, что в жилах моей бабушки текла кровь демона.
Араван, засыпая снегом костер, молчал. Бэйр вздохнул и стал нагружать пожитки на вьючную лошадь.
Они продвигались вперед по предгорью к Джангдинскому хребту, вершины которого упирались в небосвод; дорога, по которой они ехали, становилась все уже, поселения встречались все реже. Время от времени из черных туч, нависших над ними, падал снег. Семь дней шли они, и ни одна живая душа не встретилась им на пути, если не считать двух точек, скользящих в поднебесье так высоко и далеко, что даже эльфийские глаза не могли различить ничего, кроме крошечных пятнышек, паривших в небе между горными вершинами.
Ранним утром восемнадцатого апреля холодный туман потек над землей рваными прядями, воруя тепло своими ледяными пальцами, а путники и их лошади продолжали упорно идти вперед, поднимаясь по дороге, огибающей невысокую гору. Затем дорога пошла вниз, в болотистую низину, из которой снова поднималась вверх. Наконец туман рассеялся, а всадник и волк оказались перед последним витком дороги. Араван, натянув поводья, остановил своего коня. Волк, трусивший легкой рысцой по узкой тропе позади него, тоже остановился, а затем из сгустившегося серого облачка вышел Бэйр.
– Почему ты остановился, дядя?
Вместо ответа Араван указал на северо–восток, куда уходила сжатая со всех сторон скалами тропа. Тропа прямиком вела к небольшой деревушке, притулившейся у подножия громадной, нависающей над домишками скалы, и там заканчивалась.
Они наконец добрались до Джангдинских гор.