Текст книги "Ремесло древней Руси"

Автор книги: Борис Рыбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 43 страниц)

Известно около 12 экземпляров колтов этого типа; 10 из них найдены в Киеве, 2 – в Переяславле Русском[632]632
  Коллекции ГИМ. Клад Михайловского монастыря 1903 г., Киев (ближе неизвестно), инв. № 36231; Коллекции Киевского Исторического музея, Киев (раскопки 1937 г.); Б.И. и В.И. Ханенко. Древности Приднепровья, вып. V, табл. XXVIII, рис. 973; клад в Переяславле. – Н.П. Кондаков. Русские клады…, табл. XIII.


[Закрыть].

Самым интересным является то, что все эти колты, как показало их детальное изучение в натуре, сделаны на одной матрице, т. е. вышли из рук одного и того же мастера.

Судя по нахождению их в самых поздних предмонгольских кладах (Михайловский монастырь 1903 г., Переяславль), датировать их нужно второй четвертью XIII в. Обилие вещей, изготовленных в одной мастерской, также может указывать на дату, близкую к 1240 г., так как катастрофа способствовала одновременной гибели многих однотипных вещей[633]633
  Определение вещей, тисненных на одной матрице, может быть сделано как для других видов колтов, так и для резных тисненных изделий. Подробнее см. в разделе «Сбыт».


[Закрыть].

До сих пор я касался в своем изложении только колтов, которые были преобладающей, но не единственной тисненной продукцией.

Помимо колтов посредством тиснения готовились и другие изделия. Криновидные (лилиевидные) подвески к ожерелью делались из двух серебряных пластинок, из которых нижняя была гладкой, а верхняя – тисненная на матрице, подобной румянцевской № 4. Объединялись они путем припаивания (рис. 81). Крины несколько раз встречены в составе богатых кладов: Княжья Гора, Сахновка, Киев (Михайловский монастырь, клад 1903 г.), Киев (у с. Лескова близ Десятинной церкви), хутор Терещенко близ Путивля[634]634
  Б.И. и В.И. Ханенко. Ук. соч., вып. V, табл. XXIX; ОАК за 1903, табл. V; Н.П. Кондаков. Русские клады…, табл. XV.


[Закрыть]. Но, кроме того, в отличие от колтов, криновидные подвески есть и в курганах, и на городищах: Смоленская область (?), с. Городище близ Юхнова, с. Коханы близ Ельни, Серенек (Городище)[635]635
  Коллекции ГИМ. Н.И. Булычов. Раскопки на Угре, табл. XXX.


[Закрыть].

Рис. 81. Матрица для криновидных подвесок и сами подвески.

Географически все эти пункты связаны со Смоленском[636]636
  В связи с отсутствием собственно смоленских кладов мы не знаем набора «гривной утвари» смоленских боярынь. Тем самым нахождение кринов в курганах близ Смоленска может косвенно свидетельствовать о бытовании таких привесок и в самом Смоленске; в новгородских и владимирских древностях их нет.


[Закрыть].

Кроме колтов и кринов тиснением готовились маленькие серебряные столбики («колодочки») полуцилиндрической формы, во множестве встречаемые в южных кладах. Столбики бывают украшены 3–5 перехватами или двумя схематическими личинами по концам. Делались как из серебра, так и из золота. Назначение их не выяснено. А.С. Гущин вслед за Кондаковым считает их ожерельем[637]637
  А.С. Гущин. Памятники…, стр. 36–37; Н.П. Кондаков. Русские клады…, стр. 209.


[Закрыть]. Согласиться с этим нельзя, так как все столбики имеют три ряда отверстий для плотного примыкания друг к другу при нанизывании. Кроме того, обращает на себя внимание то обстоятельство, что цепочки из таких столбиков часто встречаются вместе с колтами (рис. 82). Это дает основание думать, что они выполняли такую же роль, как позднейшие «рясны», т. е. служили лентами для подвешивания колтов к головному венчику. Иногда они нашивались и на очелье (в Новгороде). Встречены они в кладах Киева, Чернигова, Поросья, на верхней Оке и в Старой Рязани[638]638
  А.С. Гущин. Памятники…, стр. 37; Б.И. Ханенко. Древности Приднепровья, вып. V, табл. XXIX; Опись Оружейной палаты, ч. VII, М., 1893, стр. 25; Альбом, табл. 78. Колты тисненные, звездчатые и столбики (с. Кресты близ Ефремова).


[Закрыть]. Во Владимирской, Новгородской и Смоленской землях они неизвестны. Матрица для изготовления рельефной стороны таких столбиков была найдена в Сахновке[639]639
  Коллекции ГИМ.


[Закрыть].

Рис. 82. Тисненные колодочки.

Особым разделом тиснения нужно считать производство тонких рельефных бляшек, нашивавшихся на одежду. Образцом их монтировки может служить саккос митрополита Алексея, переделанный, как я доказываю это ниже, из одежды XIII в.[640]640
  В.К. Никольский. Древнерусское декоративное искусство, П., 1923, рис. 1, описание см. стр. 91.


[Закрыть] Их очень много (с остатками ткани) из клада 1906 г. в Михайловском монастыре и в Старой Рязани (1887)[641]641
  А.С. Гущин. Памятники…, табл. XXIX.


[Закрыть], где они нашиты на ткань.

Бляшки имеют или вдавленный рельеф, или прорезь в середине; припаянной нижней крышки у них нет, так как они нашивались на ткань.

Производство их мало отличалось от обычного тиснения; некоторую сложность представляла лишь прорезь. Бляшки всегда покрывались позолотой. Дата их – XII–XIII вв. Преимущества тиснения перед чеканкой привели к тому, что постепенно техника тиснения заменила чеканку почти во всех областях, кроме исключительных случаев. Обращает на себя внимание наличие массивных медных матриц для тиснения икон и изображений евангелистов. В Русском музее в Ленинграде находится массивная медная пластина о литым изображением евангелиста Луки[642]642
  В. Лесючевский. Некоторые змеевики в собрании художественного отдела Гос. Русского музея. – В кн.: «Материалы по русскому искусству», т. I, Л., 1928, стр. 14, рис. 4.


[Закрыть]. Аналогичная пластина есть и в коллекции ГИМ (с изображением Христа)[643]643
  Коллекции ГИМ.


[Закрыть]. Хотя в музейных описях они и названы иконами, но считать их таковыми нет оснований. Значительная толщина, отсутствие ушка для подвешивания, неровность боковых граней, – все это не позволяет рассматривать эти пластины как нечто самостоятельное и законченное. С другой стороны, обе пластины вполне удовлетворяют требованиям, предъявляемым к матрицам: спокойный, мягкий, неглубокий рельеф, отсутствие резких линий – все это было важно для тиснения. По всей вероятности, пластина с изображением евангелиста предназначалась для чеканной оправы книжного переплета (именно – оклада евангелия). Изображения четырех евангелистов по четырем углам переплета обычны. Зачастую они выполняются литьем и чеканкой. В данном случае мастер решил приготовить для них медную матрицу, с которой можно было получать оттиск, по внешнему виду не отличимый от чеканной работы. При таком способе, даже если мастеру нужен был только один экземпляр, он экономил свое время, так как основная работа сводилась к изготовлению восковой модели, с которой отливалась пластина – матрица, а это было проще, чем чеканка. Вполне возможно, что внедрение матриц в чеканно-переплетное дело отражает общую тенденцию ремесла к повышению массовости продукции.

Датирующими признаками пластины Русского музея являются тщательная отделка одежды многочисленными складками, спиральный орнамент на нимбе Луки и на ряде других предметов; все это указывает на XIII в.[644]644
  Аргументы В. Лесючевского, стремящегося отодвинуть дату к XI в. мне не представляются убедительными (Ук. соч., стр. 15).


[Закрыть]

Пластина Исторического музея датируется более расплывчато: XII–XIII вв. Она, если и предназначалась для переплета, то лишь в качестве средника.

Эти матрицы для ложно-чеканных переплетов подводят нас вплотную к вопросу о басменном тиснении, сущность которого заключается в том, что большие листы серебра или меди многократно штампуются одной или несколькими матрицами, образующими сплошной ложно-чеканный узор на широкой площади.

Для домонгольского времени можно указать два предмета, выполненных техникой басменного тиснения. Оба они относятся к Новгороду Великому, где еще в XI в. была высоко развита чеканка. Естественно, что и механизация чеканки при посредстве матриц должна была здесь получить наибольшее развитие.

Первым случаем применения басменного тиснения (может быть, в сочетании с последующей частичной подчеканкой) нужно считать огромный оклад «Корсунской» иконы Петра и Павла из Софийского собора в Новгороде[645]645
  М.И. Михайлов. Памятники русской вещевой палеографии, СПб. 1913, рис. 8; Н.В. Покровский. Древняя Софийская ризница в Новгороде. – «Труды XV Археол. съезда», М., 1914, т. I, табл. XI.


[Закрыть]. Икона и ее оклад датируются XII в. Одежда Петра и Павла, а также 15 фигур святых в боковых арках чеканной работы. При выполнении орнаментальных розеток одна и та же матрица употреблялась несколько раз. Орнамент в виде виноградной лозы близок к чеканному орнаменту на новгородских изделиях XI–XII вв.

Второй пример сочетания чеканки с басменным тиснением нам дает крест новгородского архиепископа Антония, сделанный после 1211 г. и варварски уничтоженный ревнителями церковного благолепия в 1848 г.[646]646
  «Древности Российского Государства», отд. I, М., 1849, № 25 и 26; Н.В. Покровский. Древняя Софийская ризница…, табл. VI; Л. Погожев. Село Микулино Городище и его древний собор. – «Светильник», 1914, № 4.


[Закрыть] Деревянный крест был украшен самоцветами и обложен серебряными пластинками с растительным орнаментом, тисненным на специальных матрицах. Здесь мастер заранее заготавливал орнаментированные листы и из них компоновал нужные ему части. По серебру вычеканена надпись, говорящая о том, что крест был вкладом архиепископа Антония (Добрыни Ядрейковича) и может быть датирован 1211–1238 гг.

Сохранившись от монгольского разорения в Новгороде, искусство басменного тиснения стало излюбленным орнаментальным приемом русских мастеров XIV–XVII вв.

Подведу некоторые итоги обзору техники тиснения:

1. В X в. появляется тиснение серебра для изделий с зернью. Тиснение серебра под чернь на специальных медных штампах-матрицах явилось заменой более кропотливой плоско-чеканной работы и возникло на Руси в XI в. Применялось преимущественно для колтов и других видов личных украшений.

2. В XII в. усложняется рисунок матриц для тиснения колтов (появляется элемент плетения). К концу столетия посредством тиснения имитируется уже не чеканка, а гравировка. Появляется тиснение сложных композиций (для книжных окладов), заменяющее рельефную чеканку. Возникает басменное тиснение больших листов посредством нескольких многократно применяемых матриц.

3. В XIII в. подражание плоской чеканке (распространенное в Черниговском княжестве) окончательно вытесняется подражанием рельефной чеканке (Новгород) и гравировке (Чернигов и Киев). В это время налаживается производство тисненных прорезных бляшек для нашивания на ткань.

4. Тиснение на матрицах, являясь производством массовым, позволяет определить вещи, сделанные одним мастером. В этом отношении тиснение сходно с литьем металла в формах.

6. Чернь, позолота и инкрустация

Древнейшими русскими орнаментальными приемами следует считать искусство чернения и золочения ювелирных изделий, оружия, кровельных листов, седел и др. вещей.

Уже в X в. мы встречаемся с серебряными изделиями, украшенными Черневым узором. В.И. Сизовым среди гнездовских материалов были выделены бляшки русской работы, с фоном, заполненным чернью[647]647
  В.И. Сизов. Курганы Смоленской Губ., вып. I. Гнездовские могильники близ Смоленска. МАР, СПб., 1902, № 28, табл. III.


[Закрыть]. Прекрасный черневой орнамент украшает турий рог из Черной Могилы.

В XI в. любовь к черневому узору и контрасту серебряных фигур на фоне черни породила, как мы видели выше, особую отрасль ювелирной техники – тиснение серебряных листов для получения рельефа.

В состав черневой массы входят: серебро, свинец, красная медь, сера, поташ, бура, соль. Обычно эта смесь хранится в порошке. Серебряная пластинка под чернь должна быть подготовлена или чеканкой, или же тиснением, или литьем таким образом, чтобы фон был углублен по сравнению с рисунком. Фон еще дополнительно процарапывался резцом для лучшего сцепления черни с серебром. После этого порошок разводили водой, и полученную кашицу размазывали по углублениям пластинки. Затем пластинку ставили на жаровню, и чернь плотно соединялась с серебром. Получив черневой фон, мастер подправлял края его резцом и дорабатывал резцом же выступающие части узора.

До конца XII в. в черневом искусстве господствовал черный фон и светлые рельефные фигуры на нем. Образцы такой черни дают многочисленные колты, широкие браслеты, перстни, поясные бляшки и другие вещи. При этом контуры рельефных изображений очерчивали резцом; резцом же разделывали и внутренний контур.

Постепенно появляются все более и более глубокие контурные линии. Тонкий лист тисненного серебра не позволял слишком углублять контур; с появлением же более массивных литых вещей это стало возможно, причем мастера для этой цели выскребывали в металле узкие канальцы. С углублением контура появляется возможность заполнить его чернью наряду с фоном (рис. 83).

Рис. 83. Образцы черни XI–XIII вв.

На примере колтов из Териховского клада мы видим, как между чернью и серебром наступает некоторое равновесие: исчезает прежний контраст между густочерным фоном и яркосеребряным рельефом; рельеф становится более плоским, чернь освобождает часть фона, но зато вторгается внутрь светлых серебряных изображений, заполняя углубления контуров.

Насечки на фоновой площади, которые ранее имели техническое значение, усиливая сцепление черневой массы с предметом, теперь приобретают орнаментальный характер и остаются непокрытыми чернью.

Реформаторами черневого дела были, возможно, мастера Владимирской Руси. Даже на широких литых браслетах они отказываются от сплошного черневого фона, может быть, находя его слишком грубым. Возможно, что тонкий вкус, воспитанный в духе продуманного и утонченного искусства Владимира, Боголюбова и Юрьева, подсказывал им замену резких контрастов более мягкими переходами. На некоторых браслетах из Владимира фон оставался светлым, а фигуры зверей в арках позолочены[648]648
  Н.П. Кондаков. Русские клады…, табл. XX, рис. 5.


[Закрыть]. На ряде очень сходных между собой оплечных блях и других предметов, находимых в кладах XIII в., мы видим совершенно новый принцип применения черни: весь фон остается гладким, блестящим (или слегка насеченным), а рисунок наводится жирным черневым контуром[649]649
  Суздальское оплечье. – А.С. Гущин. Памятники…, табл. XXV; Владимирский клад 1837 г. – Там же, табл. XVI; Владимирский клад 1865 г. – Там же, табл. XVII; Старая Рязань 1868 г. – Там же, табл. XXVI, XXVII; Болгары 1888 г. – Там же, табл. XXXII; Стольцы. – Там же, табл. XXXIV; Старые Вуды. – Фотоархив ИИМК.


[Закрыть].

Во Владимиро-Суздальской Руси эта техника встречается и в вещах из курганов. Таковы, например, перстни XIII в. с изображениями зверей, аналогичных архитектурных рельефов курганов близ Никонова в Подольском районе (рис 84)[650]650
  А.В. Арциховский. Никоновские и Тупичинские курганы, – ТСА РАНИОН, М., 1928, т. III, стр. 100–101; вып. IV, рис. 7.


[Закрыть].

Рис. 84. Контурная чернь. Перстень (увел.).

Наблюдается эта техника и на киевских вещах (несколько отличных от владимирских)[651]651
  М.К. Каргер. Тайник под развалинами Десятинной церкви в Киеве. – КСИИМК, М.-Л., 1941, т. X, рис. 25.


[Закрыть], но с особенной тонкостью ее применяли мастера Галицкого княжества. Колты из с. Залесцы близ Каменец Подольского дают серебряный фон, покрытый орнаментальной насечкой. Изображения сирина обильно расчерчены черненым контуром, который здесь приобрел самодовлеющее значение[652]652
  А.А. Спицын. Археологический альбом. – ЗОРСА, том XI, 1915, табл. XI, рис. 45.


[Закрыть]. Такой же характер имеют и два широких браслета, подражающие в общей композиции киевским[653]653
  М.С. Грушевський. Молотовське срiбло. – ЗНТ, т. XXV. Браслет из раскопок Я.И. Пастернака близ Галича.


[Закрыть]. Не находится ли эта техника в связи с влиянием Владимиро-Суздальской Руси на Галич, которое прослеживается по архитектуре?[654]654
  Н.Н. Воронин. К вопросу о взаимоотношении галицко-волынской и владимиро-суздальской архитектуры XII–XIII вв. – КСИИМК, 19–40, вып. III.


[Закрыть] Возможно, что изменения, происшедшие в технике черни, находились в какой-то связи с развитием техники инкрустации. В качестве фона для инкрустации служили или железо, или медь (с последующей искусственной оксидировкой). Инкрустация производилась золотом и серебром.

Простейший и древнейший вид инкрустации мы находим на шпорах X–XI вв.[655]655
  Раскопки в Вышгороде. Коллекция Киевского Исторического музея.


[Закрыть] В горячем железе тонким зубилом делался ряд углублений, которые позже забивались небольшими золотыми или серебряными гвоздиками. Золото иногда вбивалось заподлицо с поверхностью железа, иногда же выступало в виде небольших бугорков.

Применялись и врезка золотой проволоки в железо и покрытие больших площадей железа серебряными листами (часто с последующей позолотой). Для этого поверхность железа или надсекалась косой бороздкой (для проволоки) или вся покрывалась насечками и шероховатостями для лучшего сцепления с серебром.

Образцом сплошной серебряной набивки может служить шлем Ярослава Всеволодича, корпус которого, свободный от позолоченных чеканных накладок, был набит серебром. Инкрустацией и накладкой украшались боевые топоры. Таков, например, известный симбирский топорик XII–XIII вв. с серебряным изображением процветшего крестика и греческой надписью ζῶη («жизнь»). По форме и отделке он очень близок к русскому оружию, возможно, что греческая надпись была сделана в монастырских или великокняжеских мастерских[656]656
  А.А. Спицын. Декоративные топорики. – ЗОРСА, П., 1915, т. XI.


[Закрыть]. Подобный топорик с хорошей серебряной инкрустацией в виде спиральных завитков был найден близ Костромы[657]657
  В.И. Смирнов. Костромской декоративный топорик. – «Сов. археол.», 1940, № 5, стр. 304.


[Закрыть].

Самым ярким представителем декоративных топориков является топорик, связываемый с именем Андрея Боголюбского, так как на обушке изображена буква А, повторенная на одной из сторон лезвия. Буква на лезвии оформлена в стиле книжных инициалов: изогнутый дракон, пронзенный мечом. На другой щеке топора изображена мирная композиция – две птицы у стилизованного дерева (рис. 42)[658]658
  Расположение птиц вокруг дерева в таких позах не встречается на колтах, где птицы часты (там они обычно с повернутой головой). Полную аналогию представляет подвесная лунница от сбруи из Киева, датируемая XIII в. – М.К. Каргер. Раскопки древнего Киева – «Наука и жизнь», 1940, № 2, стр. 38.


[Закрыть]. Стальная поверхность топора была предварительно насечена зубильцем и обложена серебром, тщательно вкованным во все неровности стали. По серебру был выгравирован узор, расцвеченный позолотой.

Мягкое и нежное сочетание чистого серебра с позолотой характерно для искусства Владимира XII–XIII вв., часто сочетавшего золото или с серебром, или с белокаменной резьбой. Инкрустация по меди наблюдается очень редко. В качестве примера можно указать панагиар, хранящийся в ГИМ в Москве[659]659
  Н.И. Троицкий. Панагиарий и складень из собрания А.С. Уварова. – «Древности», т. XXIII, М., 1909. – Панагиары употреблялись для специального обряда возношения на них «богородичного хлеба». Дьякон поднимал сосуд с хлебом вверх и призывал помощь богородицы. Этот обряд очень напоминает рассказ Ибн-Руста о том, что славяне (молясь) поднимают к небу ковш, наполненный зерном. Живучесть обряда возношения хлеба богине плодородия могла содействовать распространению панагиаров.


[Закрыть]. В толщу медного предмета мастер врезывал глубокие контуры рисунка и букв, а затем в образовавшиеся борозды забивал при помощи зубильца золотую проволоку. После этого медь и золото вместе проковывались (может быть, слегка подогретые) и шлифовались; соединение золота с медной основой было прочным, но этот вид работы требовал значительной затраты труда и применялся редко.

Техника позолоты, находившая широчайшее применение в быту Киевской Руси, допускала несколько различных способов нанесения золота. Реже всего применялось наложение золотой фольги как наименее прочный способ соединения. Уже в антский период истории восточных славян они были знакомы с искусством составления золотой амальгамы из сплава золота с ртутью и покрытия ею серебряных и бронзовых изделий.

В изделиях IX–X вв. позолота применяется очень широко, играя важную роль в декорировке различных изделий. Золоченые изделия постоянно упоминаются на страницах летописи, многие предметы вошли в поэзию с постоянным эпитетом – золотой, золоченый. «Золотые шеломы», «терема златоверхие», «златокованные столы», «золотые главы куполов» сопровождают описания войска, города, церкви. Особенно подробно описывают современники обилие позолоты в белокаменном строительстве Андрея Боголюбского. Собор в Боголюбове он украсил «… и всякими узорочьи удивию, свѣтлостью же нѣкако зрѣти, зане вся церкви бяше золота [курсив наш. – Б.Р.]… Из дну церкви от верха и до полу, и по стенамъ и по столпомъ ковано золотомъ, и двѣри же и ободвѣрье [портал] церкви златомъ же ковано…» Он же в Володимере «ворота златая [курсив наш. – Б.Р.] доспе, а другая серебромъ учини… и в Боголюбомъ и в Володимере городе верхъ бо златомъ устрои, и комары позолоти, и пояс златом устрои [курсив наш. – Б.Р.], каменьемъ усвѣти и столпъ позлати изовну церкви, и по комарамъ же поткы [пътъкы – птицы] золоты и кубкы и вѣтрила [флюгера] золотомъ устроена постави, по всей церкви и по комаромъ около…»[660]660
  Ипатьевская летопись 1175 г.


[Закрыть]

От этого великолепия, затмевавшего постройки западноевропейских королей, до нас дошли фрагменты медной кровли с густой позолотой и прорезью. В раскопках Н.Н. Воронина были обнаружены листы золоченой меди[661]661
  Н.Н. Воронин. Памятники Владимиро-Суздальского зодчества XI–XIII вв., М.-Л., 1945.


[Закрыть].

Кровля Успенского собора во Владимире, части которой хранятся в ГИМ в Москве, позволяет установить технику позолоты. Сначала выковывалась медная пластина, затем на ней вырезывался ажурный рисунок, и готовый узор густо покрывался золотой амальгамой, носившей в древней Руси название «жженого злата», после чего лист меди ставился в сильный жар, и золото прочно соединялось с основой. Перечислить все предметы, покрывавшиеся позолотой, нет возможности.

Остановлюсь на особом виде позолоты, требовавшем от мастера и хорошего знания химии и высокого искусства гравировки, – речь идет о золотом письме по меди.

Среди русских древностей есть важная категория предметов с позолотой, образующей тонкий линейный рисунок на фоне, покрытом черным лаком. В большинстве своем это – медные двери с различными изображениями.

Древнейшим памятником следует считать фрагмент медной пластины из Киева с золотым рисунком, изображающим город с частью крепостной стены, башню, ладью с высоким загнутым носом и толпу воинов с копьями и щитами. Воины безбороды, безусы, волосы у них стрижены в кружок (рис. 85)[662]662
  Б.И. и В.И. Ханенко. Древности Приднепровья, вып. V, стр. 29.


[Закрыть]. Вполне возможно, что в отличие от других дошедших до нас дверей церковного назначения киевский фрагмент принадлежал двери светского дворца, так как изображения на нем лишены какой бы то ни было примеси церковности.

Рис. 85. Медная пластинка с золотым рисунком (Киев).

Кроме того, известны отдельные пластины из Старой Рязани[663]663
  Отчет Российского Исторического музея за 1909 г., стр. 17.


[Закрыть], пластина из коллекции Фаберже[664]664
  И. Гальнбек. О технике золоченых изображений на Лихачевских вратах в Гос. Русском музее. – В кн.: «Материалы по русскому искусству», Л., 1928, т. I, рис. 1.


[Закрыть] и небольшие церковные двери из коллекции Н.П. Лихачева, происходящие из окрестностей Новгорода[665]665
  А.И. Некрасов. Древнерусское изобразительное искусство, М., 1937, рис. 82.


[Закрыть].

Самым пышным представителем искусства золотого письма являются Суздальские врата (для западного и южного входов Рождественского собора), которые Е.С. Медведева связывает с именем князя Юрия Всеволодича и датирует 1222–1238 гг.[666]666
  И.И. Толстой и Н.П. Кондаков. Русские древности…, вып. VI, стр. 70; А.И. Соболевский. Медные врата. – В кн. «Русская икона», СПб., 1914. – Соболевский датирует их по эпиграфическим признакам XII–XIII вв. В последнее время Е. Медведева установила более точную дату этих врат – начало XIII в. (1227–1238).


[Закрыть] Врата представляют большой интерес в отношении изображений, стиля, богатого орнамента. Подобных изделий много, но, к сожалению, до сих пор они надлежащим образом не изучены. Долгое время их считали изготовленными техникой золотой инкрустации («дамасская насечка»), но специальное исследование Гальнбека показало, что они писаны жидким золотом способом золотой наводки. Описание этого способа имеется в одном рукописном монастырском сборнике XVII в.:

«Указание как золотом во всяком железу и укладу писати.

Найди ящерицу желтую живую [условное название золота], да разотри сортутью, а ртути было б шестая доля против ящерицы. Да ящерицу живую запечатай в горшекъ сортутью, да положи в печь в большой жаръ, как истопитца. Да з’боевой час помедли, да выняти вон и положить в сосудецъ стекляной.

А саблю или железо покрывать воском чистым. И провести травы спицею по красочному и потемъ чертамъ писати воткою, да помедлив измыть, чтобъ сквозь не прошло, а воску не соскревать в кою пору моешь, а сонмешь воск, то разъест широко».

В этом интересном рецепте описана только первая часть сложного процесса золочения. Проследим его по стадиям:

1) Приготавливается «жженое золото», т. е. амальгама золота и ртути.

2) Орнаментируемый предмет покрывается слоем защитного вещества (воска). Это аналогично «резервированию» ткани при производстве набивного рисунка, когда те части, на которые не должна попасть краска, замазываются защитными, резервирующими составами.

3) На воск наносится (очевидно, кисточкой, чтобы не поцарапать воск) красочный рисунок.

4) Острой спицей по наведенному рисунку воск процарапывается до металла.

5) Полученные бороздки промазываются водкой (может быть, царской водкой?), но резервирующий слой воска остается.

6) В промытые бороздки заливается золото с ртутью, после чего воск удаляется.

7) Медный лист с наложенной амальгамой подвергается нагреву, во время которого ртуть испаряется, а золото остается.

8) Освобожденный от присутствия ртути лист накаливается на большом огне, и золото прочно соединяется с металлом.

Большой знаток техники ювелирного дела Ф.Я. Мишуков подверг пересмотру положения Гальнбека и доказал, что техника золочения была иной[667]667
  Ф.Я. Мишуков. К вопросу о технике золотой и серебряной наводки по красной меди в древней Руси. – КСИИМК, М.-Л., 1945, вып. XI, стр. 113.


[Закрыть].

«По моим исследованиям, – пишет Ф.Я. Мишуков, – техника врат представляется в таком виде. Берут хорошо отшлифованную пластинку красной меди или какой-либо иной формы предмет или шаблон требуемого, согласно рисунку, размера в 1–3 мм толщиной; покрывают пластинку лаком, сваренным из 12 частей скипидара, 8 частей асфальта, 4 частей желтого воска, 2 частей сосновой смолы. Варианты состава лака в древности могли быть различными (так же, как примерно различны сплавы черни), но в основном это тот необходимый состав лака, который объединяет все перечисленные выше разновременные памятники, отделенные столетиями друг от друга. Этот лак, будучи прокопчен на сальном пламени после покрытия им медной пластины, дает густочерный матовый, с легким блеском, как бы эмалевый фон; он исключительно прочен и, как показывают сохранившиеся памятники, держится столетиями даже в условиях открытых, неотапливаемых помещений и многократных протираний от пыли и грязи. Покрывание лаком в моих опытах производится следующим образом: пластину слегка нагревают и на теплую поверхность кистью или ватой наносят негусто лак до золотисто-коричневого тона, стараясь дать возможно ровную окраску. Затем медленно высушивают его на плите или легком огне, ни в каком случае не доводя до кипения, иначе он начнет пузыриться; когда лак достаточно высох, нагрев усиливают до полной просушки лака; в горячем состоянии он почти не дает отлипа на пластине или дает лишь очень слабый отлип; при этом коричневый тон переходит в темный. По высушивании намеченные изображения слегка оконтуривают – чертят стальной иглой весь узор, не проникая глубоко в слой лака, т. е. стараясь по возможности не обнажать медь. Когда все необходимые детали оконтурены иглой, начинают острыми ножами выскабливать рисунок в виде пробелов, тонких контуров или широко залитых светом поверхностей. Выскабливание не должно быть глубоким, а должно только начисто освободить медь от следов лака, иначе к ней не будет приставать золотая или серебряная амальгама. Когда выскабливание рисунка закончено, пластинку подогревают до почернения меди и промывают – „отбеляют“. В древности отбел составляли растворы квасцов, клюквы и подобных им растворителей окиси металла…

…Предмет промывают горячим отбелом при помощи кисти или ваты, но не травят, как при офорте. Затем на влажную, промытую после протравы чистой водой поверхность пластины или предмета наносят заранее приготовленную золотую амальгаму. Ртуть хорошо соединяется с чистой амальгамированной поверхностью красной меди и покрывает все линии рисунка ровно налитым серебристым слоем. При нагреве пластинки ртуть начинает испаряться, высыхать, а золото – восстанавливаться и выступать ярким желтым цветом на черном фоне лака, накрепко соединяясь с медью. Работа заканчивается промывкой, отделкой поверхности и шлифовкой»[668]668
  Ф.Я. Мишуков. Ук. соч., стр. 114.


[Закрыть].

Изобретение золотого письма избавило художника от утомительной физической работы, необходимой при инкрустировании, позволив ему свободно творить сложные и затейливые узоры и композиции.

В этом отношении русские ювелиры обогнали своих царьградских, итальянских и рейнских современников, создав новый вид техники золочения. Судя по тому, что эта техника пережила татарский погром и продолжала существовать в Новгороде и в XIV в., можно думать, что в XII–XIII вв. она была распространена во всех важнейших русских городах (Киев, Новгород, Рязань, Суздаль).