355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » авторов Коллектив » Новая философская энциклопедия. Том четвёртый Т—Я » Текст книги (страница 94)
Новая философская энциклопедия. Том четвёртый Т—Я
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 00:09

Текст книги "Новая философская энциклопедия. Том четвёртый Т—Я"


Автор книги: авторов Коллектив


Жанры:

   

Философия

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 94 (всего у книги 126 страниц)

474

ЭТИКА После Гегеля наметился поворот в этике, который можно назвать антинормативистским; он был направлен на критику морализирующего отношения к действительности и заявил себя в двух основных вариантах – в марксизме и в философии Ницше. Пафос философии К. Маркса и Ф. Энгельса состоял в том, чтобы придать человеческой активности предметный, миропреобразующий характер. Кант, писали они, остановился на одной доброй воле, перенеся ее осуществление в потусторонний мир. Задача же состояла в том, чтобы осуществить ее в этом мире, трансформировать вневременный идеал в программу исторического действия. Исходя из понимания бытия как практики, Маркс и Энгельс обосновывали перспективу морально преобразованного бытия, перспективу коммунизма, описываемого ими как практический гуманизм. Такое понимание предполагало критику морального сознания с его претензиями на самоцельность. Мораль в ее исторически сложившемся виде интерпретировалась как особая, к тому же превращенная форма общественного сознания. Считалось, что революционное действие снимает мораль, делает ее излишней. Мораль была сведена к задачам классовой борьбы пролетариата, к революционной стратегии и тактике, что получило наиболее последовательное выражение в работах В. И. Ленина «Задачи союзов молодежи» и Л. Д. Троцкого «Их мораль и наша», а также в практике большевизма, прежде всего в практике советского государства 1920-х – 30-х гг. Тем самым этика в ее традиционном значении лишалась собственного предмета; Ленин соглашался с утверждением, что «в марксизме от начала до конца нет ни фана этики» (Поли. собр. соч., т. 1, с. 440). Последующие опыты создания марксистской этики (напр., Каутским) были попытками прививки на марксистский ствол побегов старого этического дерева. Это относится также к советской этике в том виде, как она развивалась начиная с 1960-х гг.; основная позитивная задача, которую она решала, состояла в том, чтобы «реабилитировать» мораль, обосновать ее как относительно самостоятельный, незаменимый (не сводимый к политике и политической идеологии) пласт культуры. Другая линия конкретной, не метафизической, антиспекулятивной этики намечена в философии Шопенгауэра и Кьерке– гора, которые апеллировали к индивиду, отдельной личности, связывая истоки морали и ее практические формы с единичностью человеческого существования. Антиспекулятивное и антирационалистическое отношение к классической традиции с особой выпуклостью обнаружилось в философии Ницше, которая в своей основе и общей нацеленности есть критика морали. Об этике Ницше можно говорить по преимуществу в отрицательном смысле. Ницше выступает против объективированного рассмотрения человека, и в этом контексте против подчинения морали познанию, а этики – гносеологии и онтологии. Он исходит из волевого начала в человеке как самого специфичного и существенного его признака. Воля как неотчуждаемое свойство человека заключает свой разум в себе; «воля к истине есть воля к власти» (По ту сторону добра и зла.– Соч. в 2 т., т. 2. М., 1990, § 211, с. 336). Понимая бытие как деятельность и считая, что, в частности, не существует вовсе никаких моральных фактов, никакого «бытия», скрытого за поступком, Ницше решительно выступает против европейской морали в ее христианской и социалистической формах, которые для него идентичны. Мораль в ее исторически сложившемся виде, считает он, убивает волю к становлению, творчеству, совершенствованию, она стала сплошной маской, лицемерной апологией слабости, стадности. Сами понятия добра и зла являются, по мнению Ницше, порождениями плебейства, мертвящего духа рабской зависти, для обозначения и разоблачения которой он вводит единственное в своем роде понятие: ressentiment. Разоблачение внутренней фальши, ухищрений морального сознания обнаруживает в Ницше глубокого психолога и составляет его величайшую заслугу. Однако позицию Ницше нельзя характеризовать только как моральный нигилизм. Он отрицает не всю, а «только один вид человеческой морали, до которого и после которого возможны или должны быть возможны многие другие, прежде всего высшие, «морали» (там же, § 202, с. 321). Ницше ставит задачу переоценки ценностей, суть которой состоит не в том, чтобы сузить, ограничить ценностные притязания философии, а, напротив, максимально расширить их. Он утверждает примат морали перед бытием, ценностей перед знаниями. Нравственные (или безнравственные) цели, считает он, составляют жизненное зерно, из которого вырастает дерево философии; создавать ценности – такова собственная задача философии, все остальное является предусловием этого (там же, § 3, 6, 211). В рамках такой методологии этика как особая дисциплина невозможна, она совпадает с философией. Этические произведения Ницше являются в то же время его основными философскими произведениями. Расширительное понимание морали и этики, совпадающее с онтологией и предопределяющее все строение философии, в 20 в. получило развитие в экзистенциализме. Изменение диспозиции этики в отношении своего предмета, когда ее задача сводится к критике морали (нравственности), а не прояснению и обоснованию ее содержания, ведет к исчезновению этики в качестве самостоятельной дисциплины, о чем свидетельствует и марксистский опыт, и опыт Ницше. После радикального отрицания морали и этики в их традиционном понимании, что было превалирующим настроением в послегегелевской философии, к концу 19 в. восстанавливается позитивное отношение к морали, а вместе с ним и особый дисциплинарный статус этики. Показательными для этих изменений являются такие идейно между собой не связанные феномены, как возрождение интереса к Канту и возникновение эволюционной этики. Неокантианцы по сути дела отказались от кантовской метафизики нравственности, идеи ноуменального мира и примата практического разума перед теоретическим. В варианте Мар– бургской школы неокантианство интерпретировало этику как логику общественных наук; оно стремилось снять разрыв между долгом и склонностями, добродетелью и счастьем, сближало этику с правом, педагогикой (Г. Коген, М. Венчер). В варианте Баденской школы (В. Виндельбанд, Г. Риккерт) формальный образ морали дополнялся взглядом, согласно которому реальные мотивы поведения не поддаются этическому обобщению, а ценностные определения имеют исторически индивидуализированный характер. Эволюционная этика, связанная прежде всего с именем Спенсера и его трудом «Основания этики» (1892—93), рассматривает нравственность как стадию универсального эволюционного процесса. Нравственность совпадает с социальными действиями, направленными на выравнивание эгоизма и альтруизма. Приспособление человеческой природы к потребностям общественной жизни, по мнению Спенсера, может быть настолько полным, что общественно полезная деятельность всегда будет вызывать радость, а общественно вредная – неприятные чувства. Разница между удовольствиями и страданиями интерпретируется как непосредственная мера добродетельности поведения. При

475

ЭТИКА этом предполагается, что эволюционный потенциал общества может достичь такой высокой ступени, когда мотивы и действия, служащие общественной необходимости, непременно будут сопровождаться радостными ощущениями. В 20 в. этика развивалась под существенным (быть может, определяющим) воздействием идеала научной рациональности, что не помешало ей сохранить социально-критическую направленность и на свой манер противостоять тоталитарному духу времени. Наиболее характерными с этой точки зрения являются аналитическая этика и феноменологическая этика, первая продолжает эмпирическую, а вторая пытается оживить метафизическую традицию в понимании морали. Аналитическая этика возникла в рамках аналитической философии и идентифицировала себя как метаэтика, имеющая своим содержанием критический анализ языковых форм моральных высказываний. Предмет этики при таком понимании с анализа моральных принципов поведения, норм и добродетелей смещается на прояснение верифицированного значения моральных понятий и предложений. Все сторонники аналитической этики исходят из признания качественного отличия моральных суждений как суждений прескриптивных от дескриптивных суждений, с которыми имеет дело познание. Аналитический метод, направленный на уточнение меры научной строгости этики, имеет важный духовно-эмансипирующий подтекст – он направлен против моральной демагогии и других форм манипулирования общественным сознанием, спекулирующих на непроясненной многозначности ценностных понятий и суждений. Феноменологическая этика заострена как против жесткого догматизма классической этики (в частности, рационалистического априоризма Канта), так и против утилитаристского релятивизма. Она исходит из того, что ценности представляют собой некую объективную структуру (мир ценностей), которая дана человеку в непосредственных актах чувствования. В отличие от рационализма, видевшего в чувствах выражение субъективности, феноменология рассматривает акт чувствования как способ познания ценностей. Волевой акт, направленный на добро, по Гуссерлю, является добрым не в силу природных оснований или иных внешних по отношению к самому добру причин, он заключает добро в себе как идеальный образ, остающийся всегда равным самому себе независимо от того, кто конкретно воспринимает его в этом содержании. Априорные, идеально-объективные ценности становятся пределом устойчивого желания и предстают перед человеком в качестве практического императива. Возникающая при этом проблема состоит в том, чтобы в акте оценки высветить сами ценности в их общезначимом содержании и чтобы трансформировать их объективный порядок в жизненную задачу. По мнению М. Шел ера, труд которого «Формализм в этике и материальная этика ценностей» (т. 1—2,1913– 16) развертывает феноменологические идеи в продуманную этическую систему, ценности образуют иерархию, состоящую из четырех основных ступеней: гедонистические, витальные, духовные и религиозные. Речь идет не об исторических стадиях, а о вневременной структуре. Различие между абсолютными ценностями и их исторически обусловленным существованием в форме человеческих целей имеет для феноменологической этики существенное значение, что стало одной из центральных идей в книге Н. Гартмана «Этика» (1925). Задача морали и этики состоит в направлении человеческого поведения «вверх» – в соответствии с объективным порядком ценностей. Феноменологическая этика преобразовала метафизические традиции в понимании морали т. о., что ее в равной мере можно считать как этикой конкретной личности, так и этикой абстрактных принципов. Примечательными с точки зрения понимания предмета этики в 20 в. являются образы морали, сложившиеся в американском прагматизме (Джеймс, Дьюи и др.) и русской религиозной философии (В. С. Соловьев, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев и др.). Прагматизм связывает моральные понятия с интересами, потребностями, успешностью поведения, придает им ситуативный характер. Мораль демистифицируется до такой степени, что она, рассматривавшаяся традиционно как источник внутреннего недовольства, начинает интерпретироваться как средство на пути к душевному комфорту и довольству жизнью. Русская религиозно-философская этика рубежа 19—20 вв., так же как и вся западная этика Нового времени, вдохновлена идеей морально суверенной личности, ее отличие состоит в том, что она стремится обосновать эту идею без отказа от метафизики морали и от идеи изначальной коллективности человеческого существования. И то и другое приобретает в ней религиозно-мистические формы: основания морали усматриваются в божественном абсолюте, коллективность интерпретируется как религиозно-духовная всечеловеческая соборность. Конец 20 в. в европейской этике характеризуется двумя новыми тенденциями – переходом к прикладной этике и переосмыслением предмета этики в контексте постмодернистской философии. Прикладная этика занимается моральными коллизиями в конкретных сферах общественной практики и существует как совокупность дисциплин (биоэтика, этика бизнеса, этика науки, политическая этика и др.), которые стали составными элементами самих этих практик. Является дискуссионным вопрос о статусе прикладных этик, в частности о том, остаются ли они составной частью философской этики или превратились в частные дисциплины. Характер аргументации этико-прикладных исследований, прямо связанной с философскими образами человека и предполагающей предварительное решение вопросов, касающихся понимания морали, ее места в системе человеческих приоритетов, достоинства и прав человека, онтологических признаков личности и др., позволяет предположить, что прикладная этика является важной стадией процесса исторического развития самой морали. Ее можно интерпретировать как особого рода теоретизирование – теоретизирование в терминах жизни. Постмодернистская философия с ее отказом от логоцентриз– ма, деконструированием классических философских оппозиций, прежде всего оппозиции познающего субъекта и объективной реальности, со свойственным ей пафосом единичности, ситуативности, открытости имеет важное, до конца еще не выявленное значение для этики. Она разрушает превалировавший в философии пгюсветительски-репрессивный образ этики, сводящейся к абстрактным принципам и всеобщим определениям. Осмысленная в перспективе постмодернизма этика сливается с живым моральным опытом, становится множественной, многоголосой, открытой. Прокламируемое преодоление границы между писателем, читателем и текстом, в результате чего смысл сливается с выражением, а они вместе с пониманием, приобретает высокую степень действенности именно применительно к морали, которая не прилагается к индивиду, а учреждается им самим. Постмодернизм можно интерпретировать как доведенную до конца антинормативи– стскую установку, которая стала ведущей в послегегелевской

476

«ЭТИКА» этике. Он исходит из убеждения, что нет морали, отделенной от индивида и вознесенной над ним. Размышления о предмете этики в истории европейской философии концентрировались вокруг ряда сквозных проблем, таких, как соотношения счастья и добродетели, индивидуальной и социальной этики, намерений и действий, разума и чувств в моральной мотивации, свободы и необходимости человеческого поведения и др. Их особенность состояла в том, что они в реальном опыте нравственной жизни чаще всего приобретали характер дилемм, свидетельствуя о многократной дисгармонии, разорванности человеческого существования. Этику можно определить как рефлексию над моральными основаниями человеческой жизни (понимая под рефлексией обращенность сознания на себя). Если мораль есть непосредственное сознание смысла жизни, впечатанное в язык самой практики, то этика есть сознание сознания жизни, т. е. сознание жизни второго уровня. Решающая причина, определяющая необходимость такой вторичной рефлексии, состоит в том, что моральное сознание попадает в ситуацию, которую вслед за Кантом можно было бы назвать ситуацией двусмысленности притязаний. Речь идет о конфликте (кризисе) ценностей, когда мораль теряет очевидность, не может поддерживаться силой традиции, и люди, раздираемые противоречивыми мотивами, перестают понимать, что есть добро и что есть зло. Такое, как правило, происходит при столкновении различных культур или культурных эпох, когда, напр., новые поколения резко порывают с традиционными устоями. Чтобы найти общий язык друг с другом, люди вынуждены заново ответить на вопрос, что такое мораль, – обратиться к познающему разуму, чтобы с его помощью восстановить порвавшиеся нити общественной коммуникации, обосновать необходимость морали и дать новое ее понимание. Этика есть способ, каким мораль оправдывается перед разумом. По родовой принадлежности этика относится к философии, составляя ее нормативно-практическую часть. Этика существенным образом связана с метафизикой. В этом прежде всего выражается ее философский характер. Мораль претендует на абсолютность, на то, чтобы быть последней ценностной опорой человеческого существования. Поэтому учение о морали всегда взаимоувязано с учением о бытии; по характеру трактовки оснований морали все философские моральные системы можно подразделять на гетерономные и автономные (см. Автономия и гетерономия). Существенное своеобразие этики состоит в том, что она, будучи наукой о морали, является в то же время в известном смысле частью последней. Отделяя этику как практическую философию от теоретической философии (физики, математики, учения о первопричинах), Аристотель имел в виду, что она задает предельную целевую основу человеческой деятельности, определяя, на что она в конечном счете направлена и в чем состоит ее совершенство (добродетельность, добротность). Этику изучают не для того, чтобы знать, что такое добродетель (мораль), а для того, чтобы стать добродетельным (моральным). Она имеет дело с практикой в той мере, в какой эта последняя зависит от разумно аргументируемого выбора самого человека. Этика пересматривает (как бы заново структурирует) всю человеческую жизнедеятельность под углом зрения сознательного, индивидуально-ответственного выбора. Этим определяется понятийный аппарат этики, ее идеально задаваемое проблемное поле. При всем доктринальном многообразии этических систем все они так или иначе имеют дело с тремя основными тематическими комплексами. 1) Что я должен делать (каким нормам следовать, к чему стремиться, что предпочесть)? Чтобы ответить на этот вопрос, составляющий differentia spezifica этики, необходимо исследовать, в чем заключается смысл жизни, что такое добро и добродетели в отличие от зла и пороков, какие действия подлежат этическому вменению, как возможна свобода воли. 2) Как я могу соединить моральный мотив (стремление следовать долгу) с разнообразными интересами, естественным желанием счастья? Этот вопрос предполагает рассмотрение того, что такое счастье, какую жизнь можно считать счастливой, какой из образов жизни является с этой точки зрения более предпочтительным, каковы конкретные обязанности индивида применительно к его различным природно и социально обусловленным целям, какие качества он должен в себе культивировать. 3) Как мое благо может быть соединено с благом других людей или каким образом моральная автономия личности может приобрести форму общезначимых норм? Такой постановкой вопроса этика прямо смыкается с философией истории, представлениями о совершенном общественном устройстве. Она вырабатывает ряд понятий (милосердие, справедливость, дружба, солидарность и др.), задающих моральный вектор социальным институтам и отношениям. Всякая развитая этическая система включает в себя более или менее детализированную программу поведения, призванную реализовать такой образ жизни, который позволяет снять раздирающие индивидов противоречия и признается ими в качестве морального достойного. Нормативная определенность этих программ – один из важных признаков их классификации. По этому критерию можно выделить такие разновидности этики, как этика гедонизма, евдемонизма, внутренней стойкости, сентиментализма, созерцания, утилитаризма, скептицизма и др. Вопрос о предмете этики не имеет одноразового, бесспорного решения: как философская наука этика в определенной мере сама создает свой предмет – отсюда многообразие и ин– дивидуализированность этических систем. Лит.: Аристотель. Никомахова этика.– Соч. в 4 т., т. 4. М, 1984; Эпикур. Письмо Менекею.– В кн.: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979; Абеляр. Этика, или Познай самого себя.– В кн.: Теологические трактаты. М., 1995; Декарт Р. Рассуждение о методе.– Соч. в 2 т., т. 1. М., 1989; Гоббс Т. О гражданине.– Соч. в 2 т., т. 1. М., 1965; Спиноза Б. Этика.– Соч. в 2 т., т. 1. М., 1957; Кант И. Основоположение к метафизике нравов.– Соч. в 6 т., т. 4(1). М., 1965; Гегель Г. Философия права. М., 1990; Ницше Ф. К генеалогии морали.– Соч. в 2 т., т. 2. М., 1992; Спенсер Г Основания этики. СПб., 1899; Соловьев В. С. Оправдание добра, Нравственная философия.– Соч. в 2 т., т. 1. М., 1988; МурДж. Принципы этики. М., 1984; Шелер М. Формализм в этике и материальная этика ценностей.– Избр. произв. М., 1994; ВитгеншнейнЛ. Лекция по этике.– В сб.: Историко-философский ежегодник. М., 1989; Троцкий Л. Их мораль и наша.– В кн.: Этическая мысль. М., 1992; Дробницкий– О. Г Понятие морали: Историко-критический очерк. М., 1974; Гусейнов А. А., Иррлитц Г. Краткая история этики. М., 1987. См. также ст. Мораль, Прикладная этика и лит. к ним. А. А. Гусейнов «ЭТИКА» (Die Ethik, 1886, рус. пер. 1887—88)– сочинение В. Вундта, содержащее обоснование позиции универсального эволюционизма в этике. Вундт полагает, что этика должна получить научное обоснование исходя из психологии. Поскольку человек живет в обществе и нравственность лишена смысла по отношению к изолированному индивиду,

477

«ЭТИКА» «преддверием этики» является психология народов, в частности исследование исторического развития нравов и нравственных представлений с точки зрения психологии. Для объяснения индивидуальной духовной жизни Вундт использует понятия и концепции индивидуальной психологии. Вундт считает этику нормативной наукой, основывающейся на фактах; нормы носят характер обобщений из фактов. Понятия о нормальном и ненормальном (и отсюда – понятие о должном, т. е. норме) образуются в результате наблюдения. Нормы этики относятся непосредственно к свободным волевым действиям мыслящих субъектов. Этика – «первоначальная нормативная наука», из которой понятие нормы распространилось далее на все отрасли человеческого знания (в форме понятия закона). Метод этики, по Вундту, должен быть одновременно эмпирическим и умозрительным: учитывать богатство этических фактов, открываемых в историческом развитии нравственной жизни, и теорий нравственности, и объяснять разнообразные нравственные феномены и связи между ними с помощью принципов, основанных на внутренних свойствах человеческого духа. Эмпирический метод двойствен. Субъективный эмпирический метод (наблюдение внутренних условий нашей волевой деятельности) должен включать в себя рефлексию и учитывать мотивы деятельности (чувствования). В результате применения объективного эмпирического метода, который должен учитывать множество разнообразных нравственных фактов, формируется антропологическая, риторическая, юридическая и экономическая этика. Исследование с применением эмпирического метода не может дать принципов, объясняющих факты нравственного мира. Эмпирические наблюдения должны приводить к гипотезам, которые не являются непосредственными фактами наблюдения, но позволяют понять связи и взаимную зависимость последних. Принципы, формулируемые на основании таких гипотез, могут быть открыты только умозрением. В этом смысле этика – метафизическая дисциплина. Эмпирический и умозрительный методы взаимодополнительны: эмпирический метод действует там, где понятия, над которыми работает мысль, суть непосредственные отвлечения и индукции из опыта; умозрение начинается там, где в образование понятий привходят гипотетические элементы, прибавляемые к наблюдению под влиянием стремления к единству, присущего человеческому разуму. Задача этики – установление нравственных норм (идеалов). Поскольку первоначальный источник понятия о нравственном заключается в нравственном чувстве человека, в том виде, в каком это чувство объективно выражается в общенародных взглядах на справедливое и несправедливое, и, кроме того, в религиозных представлениях и в нравах, первым способом отыскания этических принципов является антропологическое исследование, имеющее предметом не только естественную историю человека, но и психологию народов, первобытную историю и историю культуры. Факты нравственной жизни, почерпнутые в психологии народов, – тема первого отдела «Этики». Второй путь установления нравственных идеалов – научное умозрение о нравственных понятиях, выражающееся в исторически существующих системах этики. В них предпринимаются попытки анализа и соподчинения нравственных понятий общей точке зрения. Обзор и критическое рассмотрение этических систем – предмет второго отдела книги Вундта. Первые два отдела подготавливают систематическую этику, задача которой делится на две. Во-первых, она должна на основании эмпирических этических данных сформулировать принципы нравственных суждений и рассмотреть их происхождение и взаимодействие (третий отдел «Этики»). Во– вторых, рассмотреть приложения этических принципов в главных областях нравственной жизни – в семье, праве, государстве и обществе. Первая задача составляет предмет общей этики, выполнение второй приводит к отдельным этическим наукам – педагогике, философии права, философии общества и истории, требующим самостоятельной разработки (в общих чертах характеризуемых в четвертом отделе книги Вундта). Возражая против априоризма и эмпиризма как самостоятельных этических методов, Вундт полагает, что первый из них не учитывает изменчивости нравственных понятий, а второй не замечает связи между по видимости различными формами нравственного сознания, прогрессивного развития нравственных представлений, позволяющего сделать вывод о его целесообразности. Нравственные идеалы – закономерные произведения универсального духовного развития, включающего в себя историю человечества. Нравственные факты выходят за рамки индивидуального сознания, о чем свидетельствует прежде всего факт существования нравственного чувства (совести) человека. Данные психологии народов – в частности, изучение значения выражений, употребляемых для передачи нравственных понятий, и изменения этого значения – показывают, что нравственные идеи развились из «однородных зародышей» по «общим законам». Вундт говорит об общем корне нравственности, обычая и религии. Эти явления должны рассматриваться прежде всего как порождения внутренних склонностей и сил человека, в частности, чувств почитания и симпатии, составляющих соответственно основу религиозной и социальной жизни. Помимо названных психологических мотивов, развитие обычая и нравственности определяется законом гетерономии целей: результаты свободных волевых действий человека не вполне соответствуют его первоначальным мотивам и подготавливают постановку новых целей для новых действий. Несоответствие целей и результатов подтверждает, что духовное развитие не ограничивается и не определяется действиями индивидов. Вундт полагает, что для объяснения связи между отдельной волей и общей жизнью необходимо сформулировать метафизические гипотезы, включающие в себя, в частности, определение объективных нравственных целей, находящихся за пределами личного сознания и воли. С точки зрения индивидуализма, не признающего реальности вне отдельных индивидов, гетеронония целей необъяснима. Поэтому Вундт настаивает на «универсальном» понимании духовной жизни, утверждая, что духовная жизнь индивида составляет часть всеобщей духовной жизни, развертывающейся в историческом существовании человечества, и обладает реальностью только в качестве такой части. Во всеобщей духовной жизни могут иметь место влечения и тенденции, выходящие за рамки сознания и воли отдельного индивида. Отдельными формами всеобщей духовной жизни являются язык, общие жизненные привычки, искусство, религия, государство и правовой порядок, а также процесс истории. Они могут развиваться, поскольку им предшествует первоначальная однородность отдельных воль. Отдельная личность не субстанциальна, и ее идеалы и цели обладают лишь относительной ценностью. Актуальный (не субстанциальный, проявляющийся только в действии) характер человеческой души не делает бессмысленным долженствование и этику, ибо общность индивидов не существует как нечто данное, но возникает в процессе бесконечного разви-

478

«ЭТИКА, ИЛИ ПОЗНАЙ САМОГО СЕБЯ» тия универсального духа, чья «движущая сила» – индивидуальные воли, первичная творческая сила духа. Универсальный эволюционизм видит предельную нравственную цель в общей духовной жизни. В соответствии с принципом возрастания духовной энергии общее духовное богатство возрастает. Истинной ценностью обладают лишь общие духовные творения, цель которых – общий дух человечества. Прямо или косвенно к общечеловеческим целям стремятся все индивиды. Индивидуальная нравственность состоит в подчинении собственного интереса индивида не интересам других индивидов, но общим целям (общей воле) человечества. Ценность индивидуальной личности определяется ее способностью к неэгоистическим действиям. Поскольку предельная нравственная цель – универсальная духовная жизнь в ее прогрессивном развитии, предполагающая объединение индивидуальных воль в общей воле, нравственность не составляет совокупности положительных предписаний, ее сущность – непрестанное стремление. С точки зрения Вундта, волевые действия совершаются человеком под влиянием чувства, а основными нравственными мотивами выступают чувство собственного достоинства и сочувствие. Всякое истинно нравственное побуждение объясняется единством я человека и других людей, причем сознание этого единства может остаться на уровне чувства или подняться до четкого понимания. В последнем случае «мотивы ощущения» заменяются «мотивами рассудка и разума», что возможно, поскольку в «мотивах ощущения» уже чувствуется связь отдельных поступков с бесконечностью нравственного мира. В свою очередь «мотивы разума» воздействуют на волю в форме «идеальных чувств». И. В. Борисова « ЭТИКА, доказанная в геометрическом порядке и разделенная на пять частей, в которых трактуется I О Боге, II о природе и происхождении души, III о происхождении и природе аффектов, IV о человеческом рабстве или о силах аффектов, V о могуществе интеллекта или о человеческой свободе» (Ethica, ordine geometrico demonstrata et in quinque partes distincta in quibus agitur I de Deo, II de natura et origine mentis, III de origine et natura anectuum, IV de Servitute humana, seu de affectuum viribus, Vde potentia intellectus) – главное произведение Спинозы. Опубликовано в составе его «Opera posthuma» в Амстердаме в 1677. 1-я часть содержит основные положения метафизики Спинозы – его учение о субстанции, тождественной как Богу, так и природе, ее атрибутах, единичных вещах и модусах. Затронуты также вопросы гносеологии, различие между интеллектом и воображением (imaginatio), вопросы детерминизма и телеологии, случайности и необходимости и др. Во 2-й части также исследуются вопросы метафизики, гносеологии и онтологии: взаимоотношение тела и души; параллелизм телесного и мыслительного атрибутов (в частности, отождествление порядков вещей и идей в 7-й теореме); разновидности идей; способы познания и три его рода – чувственное, рассудочное, интуитивное; различие образов, слов и идей; вечность (aetemitas) и время (длительность – duratio); соотношение воли и разума (интеллекта). В 3-й части рассматриваются проблемы антропологии и психологии. В связи с учением об аффектах вновь обсуждается проблема психофизического параллелизма. Вскрывается зависимость активных и пассивных аффектов (страстей) от лежащих в их основе адекватных и неадекватных идей; преимущественная зависимость пассивных аффектов от внешних вещей, а активных – от самой души и присущих ей понятий. В конце этой части раскрываются главные аффекты – влечение и желание, удовольствие и неудовольствие, любовь и ненависть, а также говорится о бесчисленном множестве других аффектов (как производных от главных) в зависимости от направленности души к объекту. В 4-й части показана сила аффектов – страстей, определяющая человеческое рабство. Здесь поднимаются и вопросы этики в более узком смысле, в частности стремление к самосохранению, проблема добра и зла, подлинная добродетель, отличная от псевдорелигиозного суеверия, ее зависимость от стремления и способности человека руководствоваться только разумом (ratio). Человек, руководствующийся разумом, действительно свободен, живет в согласии с законами государства. Здесь же обсуждаются и вопросы частной жизни человека. В 5-й части показывается, каким образом могущество разума может привести человека к свободе, отличающейся от свободы воли. Свобода возможна на основе познания природной и индивидуально-человеческой необходимости. Знаменитая 33-я теорема этой части «Этики» утверждает, что «познавательная любовь к Богу» (Amor Dei intellectualis) возникает из интуитивного рода познания и поэтому вечна. Проблема бессмертия (вечности) души решается не в индивидуально религиозном, а в философском смысле: разумно-интуитивная способность души бессмертна как элемент познания природы. Влияние идей «Этики» было многообразным. С критикой ряда ее важнейших положений выступали Толанд, затем Кон– дильяк и французские просветители 18 в. Немецкие философы 18 в., напротив, восприняли идеи Спинозы как выражение пантеизма и органицизма. Рус. переводы В. И. Модестова (1886), Н. А. Иванцова (1892). Лит. см. к ст. Спиноза. В. В. Соколов «ЭТИКА, ИЛИ ПОЗНАЙ САМОГО СЕБЯ» – произведение Абеляра, написанное между 1132 и 1135. Состоит из двух книг (первая сохранилась полностью, вторая – небольшой фрагмент). Первое упоминание – в письме 1139 Ги– льома Сен-Тьерри к Бернарду Клервоскому, в котором было положено начало его диспута против Абеляра. Предполагалась как часть (наряду с теологией и антропологией, или тро– пологией) трактата «Теология». Этика рассматривалась Абеляром как средство постижения Бога, а познание самого себя как богопознание. Цель этики—в обеспечении человеческого спасения, опирающегося на веру, милосердие и таинства. По Абеляру, этика, или нравы (mores), есть путь различения пороков и добродетелей. Пороки и добродетели свойственны как душе, так и плоти (телесная сила или слабость, хромота или стройность, лень или живость). Однако в «Этике» речь идет о пороках души, поскольку природная порочность плоти нейтральна относительно добра и зла, греховной плоть становится при совпадении желания и склонности совершить злодеяние. Потому Абеляр разводит определения порока и греха. Порок – это определенное состояние души, отражающее склонность к греху. Он есть то, что «заставляет нас сочувствовать тому, чему сочувствовать не надлежит». Осознание порока ведет к прекращению сочувствия греховному и ориентации на добродетель. Добродетель – это то, благодаря


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю