Текст книги "Новая философская энциклопедия. Том четвёртый Т—Я"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 126 страниц)

260

ФОМА КЕМПИЙСКИЙ одализма в Западной Европе 6—17 вв. Л., 1990; О началах природы.– В кн.: Время, истина, субстанция. М., 1991; Сумма теологии (ч. I, вопр. 76, ст. 4).– «Логос» (М.), 1991, № 2; Сумма теологии I—II (вопр. 18).– «ВФ», 1997, МЬ 9; Доказательства бытия Бога в «Сумме против язычников» и «Сумме теологии». М., 2000. Лит.: БронзовА. Аристотель и Фома Аквинат в отношении к их учению о нравственности. СПб., 1884; Боргош Ю. Фома Аквинский. М., 1966, 2-е изд. М., 1975; Дзикевич Е. А. Философско-эстетические взгляды Фомы Аквинского. М, 1986; Грецкий С. В. Проблемы антропологии в философских системах Ибн Сины и Фомы Аквинского. Душанбе, 1990; Честертон Г. Святой Фома Аквинский.– В кн.: Он же. Вечный человек. М., 1991; Тертых В. Свобода и моральный закон у Фомы Аквинского.– «ВФ», 1994, № 1; МаритенЖ. Философ в мире. М., 1994; Жильсон Э. Философ и теология. М., 1995; Свежав– ски С. Святой Фома, прочитанный заново.– «Символ» (Париж) 1995, № 33; Коплстон Ф. Ч. Аквинат. Введение в философию великого средневекового мыслителя. Долгопрудный, 1999; Gilson E. Saint Thomas d'Aquin. P., 1925; Idem. Moral &lues and Moral Life. St. Louis—L., 1931; Grabmann M. Thomas von Aquin. Munch., 1949; Sertillanger A. D. Der heilige Thomas von Aquin. Koln—Olten, 1954; Aquinas: A collection of Critical Essays. L.—Melbourne, 1970; Thomas von Aquin. Interpretation und Rezeption: Studien und Texte, hrsg. von W. P. Eckert. Mainz, 1974; Aquinas and Problems of his Time, ed. by G. Nferbeke. Leuven—The Hague, 1976; WeisheiplJ. Friar Thomas Aquinas. His Life, Thought, and Wsrks. Wash., 1983; Copleston F. С Aquinas. L., 1988; The Cambridge Companion to Aquinas, ed. by N. Kretzmann and E. Stump. Cambr., 1993. К. В. Бандуровский ФОМА БРАДВАРДИН (Thomas Bradwardine, Bradwardinus) (ok. 1290/1300, Чичестер, Суссекс – 26 августа 1349, Ламбет, Лондон) – английский теолог, философ и естествоиспытатель. «Глубокомудрый доктор» (doctor profimdus). Проктор Мер– тон-колледжа в Оксфорде (с 1325), архиепископ Кентербе– рийский(с 1349). В трактате «О Боге как причине против Пелагия», отстаивая примат божественной воли над человеческой, Фома Брадвардин мысленно восходит по причинно-следственной цепочке к ее первому звену – Богу, действующему без посредства чего-либо сотворенного, и показывает, что никакой акт человеческой воли невозможен без предварительного божественного соизволения. Его аргументация была развита Григорием из Римини. В естественно-научной работе «О континууме» отрицал актуальную разделенность сущего на бесконечное множество неделимых, а в «Трактате о пропорциях», вслед за Робертом Гроссетестом, дал математическое описание физических процессов и сформулировал закон изменения скорости движущегося тела при изменении отношения между движущей силой и сопротивлением, трактуя скорость как особое качество движения (qualitas motus), обладающее определенной интенсивностью (intensio motus) и отвлеченное от пространственных определений. Общее учение о пропорциях Фомы Брад– вардина оказало влияние на представителей Оксфордской школы и на Николая Орема. Соч.: Thomae Bradwardini... De causa Dei contra Pelagium et de virtute causarum ad suos Mertonenses libri tres. Londini, 1618; Thomas of Bradwardine, His «Tractatus de Proportionibus». Its significance for the development of mathematical physics. Transi, and ed. H. L. Crosby. Madison, 1955 (1961). Лит.: Зубов В. П. Трактат Брадвардина «О континууме».– «Истори– ко-математические исследования», 1960, вып. 13, с. 385—440; LeffG. Bradwardine and the Pelagians: A study of his «De causa Dei» and its opponents. Cambr., 1957; ObermanH.A. Archbishop Thomas Bradwardine, a fourteenth century Augustinian. Utrecht, 1958. A. M. Шишков ФОМА КЕМПИЙСКИЙ (лат. Thomas a Kempis), Томас Хемеркен, Маллеолус (ок. 1380, Кемпен на Нижнем Рейне, Германия – 25 июля 1471, Зволле, Нидерланды) – монах, автор религиозно-назидательных сочинений. Сын кузнеца, с 12 лет воспитывался в школе в Девентере (Нидерланды) и духовно сформировался под влиянием ее руководителей, «братьев общей жизни», участников религиозно-мистического движения aevotio moderna («современное благочестие»). Не вступая в конфликт с официальной церковью и схоластической ученостью, они делали акцент на внутреннем состоянии человека, его индивидуальном отношении к Богу и вытекающем из этого неформальном благочестии. Ориентируясь на раннехристианский идеал и принцип «подражания Христу», «братья» и «сестры» добровольно, но без специального обета поселялись общинами, жертвуя им свое имущество, содержали школы, приюты, госпитали, содействовали религиозному просвещению перепиской Священного Писания и благочестивых книг. Особое внимание уделялось сочетанию трудовой и нравственно чистой жизни в миру с духовным самосовершенствованием верующего, стремлением достичь на пути мистического самоуглубления «покоя в Боге». Общины мирян были тесно связаны в движении с другой его составной частью – августинскими монастырями Виндесгеймской конгрегации. Именно в августинском конвенте близ Зволле протекала вся долгая жизнь Фомы. С 1399 он прошел здесь путь от послушника до помощника приора монастыря, получил священнический сан, стал автором ряда трактатов о монашеской жизни и религиозном воспитании, многочисленных проповедей, хроники монастыря и жизнеописаний основателя движения Г. Грооте и его учеников. Но широчайшая известность Фомы обусловлена прежде всего тем, что его считают наиболее вероятным автором анонимного сочинения в четырех книгах «О подражании Христу» (De imitatione Christi), одной из самых популярных книг мировой христианской литературы. Трактат, переведенный на десятки языков, является компендиумом христианской этики позднего средневековья и идей «современного благочестия», выраженных в доступной, зачастую афористичной и поэтической форме. Оставляя в стороне догматические споры и ссылки на авторитеты схоластики, не выходя в то же время за границы ортодоксии, автор отразил реформаторский импульс, внесенный в новое понимание благочестия: он утверждает значение смиренномудрия, сердечного покаяния и молитвы, постоянной готовности к страданию и смерти с верой во Христа. Основа праведной жизни и пути к единению человека с Богом усматриваются в нравственном самоочищении и безоговорочном приятии воли Божьей. Мистика трактата связана с неоплатонической традицией Средних веков, имеет черты сходства с мистикой Августина и Бернарда Клервоского. В практических утешениях, «полезных для духовной жизни», автор умело черпает наставления из богатого опыта, накопленного самонаблюдениями монахов. Хотя авторство книги «О подражании Христу» в дискуссиях, продолжающихся с 17 в., приписывали помимо Фомы Кемпийского 40 лицам, в особенности канцлеру Парижского университета Ж. Жерсону, идейное и языковое сходство трактата с другими сочинениями Фомы является одним из наиболее весомых доказательств в его пользу. Соч.: Opera omnia, ed. M. J. Pohl, vol. 1—7. Freiburg, 1902—10; в рус. пер.: О подражании Христу, пер. К. П. Победоносцева, кн. 1—4. СПб., 1898; пер. А. Н. ПаУасьева.– В кн.: Богословие в культуре средневековья. Киев, 1992.

261

ФОНТЕНЕЛЬ Лит.: Kettlewell S. Thomas a Kempis and the Brothers of common life, vol. 1—2. L., 1882; Ginneken J. van. De navolging van Christus. Hertogenbosch, 1929; Нута A. The Brethren of the Common Life. Michigan, 1950; Delaisse L. M. J. Le manuscrit autographe de Th. a Kempis, t. 1– 2. Anvers, 1956. B. M. Володарский ФОНТЕНЕЛЬ (Fontenelle) Бернар Ле Бовье (11 февраля 1657, Руан – 9 января 1757, Париж) – французский писатель, философ, ученый-популяризатор. С 1691 член Французской академии, в 1699—1740– ее постоянный секретарь. Получил образование в иезуитской школе, избрал юридическую карьеру, но затем занялся литературой, наукой и философией. Член Французской академии, Берлинской АН и Лондонского королевского общества. Познакомил французское общество с открытиями Галилея, Коперника, Кеплера. В духе Ф. Бэкона и Р. Декарта с ростом научного знания связывал освобождение от невежества и предрассудков. Картезианский рационализм сочетал с эмпиризмом, выступал против окказионализма. В «Беседах о множественности миров» (рус. пер. 1987) изложил представление о бесконечности Вселенной и обитаемости других миров. Соч.: Oeuvres, t. 1—8. P., 1790—92; Texts choisis et commente's par E. Faguet. P., 1912. Лит.: Огурцов А. П. Философия науки эпохи Просвещения. М., 1983; GosentiniJ. W. Fontenelle's art of dialoge. N. Y, 1952; MarsakL. M. В., De FonteleUe. Phil., 1959. И. С. Андреева ФОРЛЕНДЕР (forlander) Карл (12 января 1860, Марбург – 6 декабря 1928, Мюнстер) – немецкий философ, представитель Марбургской школы неокантианства, деятель СДПГ, теоретик этического социализма. С 1919 профессор философии в Мюнстере. Его диссертация была посвящена проблемам кантовской этики. В работе «Кант и Маркс» (Kant und Marx, 1904, рус. пер. 1909) выдвинул лозунг «Вперед с Марксом и Кантом», поскольку социализм есть этическое мировоззрение. Канта нельзя считать социалистом, но его философия может послужить исходным пунктом для социализма. Объединение марксизма с кантианством необходимо, ибо наряду с научным исследованием социальной жизни с точки зрения причинности необходимо понимание места и роли целей в жизни человека. Он упрекает Э. Бернштейна в недостаточном понимании метода Канта. Придавая большое значение идеалу, Бернштейн переносит этические факторы в причинно-определяемый опыт, тогда как для неокантианца опыт порожден сознанием. Согласно Форлендеру, Маркс в «Капитале» сознательно стремился воздерживаться от нравственных оценок, но все-таки выразил свою нравственную позицию, прибегая к таким эпитетам, как «бесстыдная эксплуатация» и т. д. Соединение марксизма с кантианством поможет избежать пренебрежения к идеалу, постичь значение автономии человеческой воли. Соч.: История философии, т. 1. СПб., 1911; Marx, Engels und Lassale als Philosophen. В., 1926; I. Kant, der Mann und das Werk, 2 Bde., 13, 1924. Лит.: Kinkel W. K. Vorlander zum Gedachtnis.– «Kantstudien», 1929, S. 1-5. M. А. Хевеши ФОРМА И МАТЕРИЯ [греч. eiooc (ioea, цорфл) Kai iSXr, лат. пер. forma et materia] – в философии Аристотеля две из четырех «причин», или «принципов» («начал» – см. Архе), бытия. Противопоставление формы и материи терминологически создано Аристотелем, но концептуально было подготовлено Платоном (ср. «кормилицу» и «первообраз» «Тимея», «предел и беспредельное» «Филеба», «одно и неопределенную двоицу» «Неписанных учений») и еще раньше пифагорейцами (Филолай). Греческий термин «эйдоо, обычно переводимый в аристотелевских текстах как «форма», у Платона обозначает (наряду с loea) трансцендентные «идеи»; термин йХ,т| (собственно «древесина») – техноморфная метафора (лат. слово materia, посредством которого Лукреций калькировал греч. 5А,т|, также означало «строевой лес»). Другие синонимы формы-эйдоса (помимо ioea, цорфл) У Аристотеля: логос, ouoia – «сущность, субстанция» и труднопереводимый термин то xi fjv eivai – «что-значит-быть-тем-то-и-тем-то» или «то-что-делает-вещь-тем-что-она-есть» (схоластич. quiddi– tas – «чтойность»), изредка также ptcic («природа», «самобытность»); однако тот же термин может означать и «материальную субстанцию». Теория формы и материи впервые была разработана Аристотелем в 1-й кн. «Физики» в связи с анализом «становления» (Teveoic) в виде учения о «трех принципах»: материальный субстрат (tfXri, imoK?ip?vov), форма (eiooc, позитивная противоположность), лишенность формы (стертктц, негативная противоположность). Становление протекает не от абсолютного не-бытия к бытию, но от акцидентального не-бытия-чем («Сократ необразован») к положительному обладанию (ё?ц) эйдосом («Сократ образован»), причем субстрат изменения («Сократ») не возникает и не уничтожается. Учение Аристотеля о форме и материи, так же как и учение о «принципах» вообще, имело эвристический характер: расчленить и высветить в размытом хаосе «слитых» впечатлений объективную («по природе») структуру вещи, делающую ее познаваемой. Форма и материя – имманентные структурные элементы (oxoixeia) вещи, которые «неотделимы» от нее и не обладают самостоятельной реальностью в качестве данного нечто (xooe xi); таковой обладает только результат их синтеза – «целостность» (то ativo^ov – термин Аристотеля для «конкретного»). При этом форма и материя соотносительны акту и потенции: материя есть потенция формы, а форма – актуализация (см. Энергия, Энтелехия) материи. Нераздельность формы и материи (принцип, называемый гилеморфизмом) нарушается только дважды, и оба раза в пользу «формы»: в космологии – признанием трансцендентного ума-нуса – перво– двигателя, в антропологии – признанием «отделимости» и бессмертия высшей духовной способности – «активного ума» («О душе» III5). Форма и материя у Аристотеля могут выступать как функциональные понятия: нечто может быть «формой» материи х, но «материей» формы у. Так, в теории элементов «каждое вышележащее тело относится к находящемуся под ним как форма к материи» («О небе» 310Ы4), и, напр., вода выступает как «форма» по отношению к земле, но как «материя» по отношению к воздуху. Аристотель различает градации материи: последовательно повторяя гилемор– фический анализ, можно дойти до чистой, или первой, материи (лрютт| ft,T|, materia prima – Met. 1049a25), о которой невозможно сказать, «из чего» она состоит, и которая противополагается наиболее близкой к энтелехиальному состоянию «последней материи» (ес%ащ iSkr). Напр., «дом» предполагает следующие ступени материи: кирпичи («последняя материя»), глина, земля, первая материя (материя четырех элементов). Однако словоупотребление Аристотеля непоследовательно, и «первой материей» он иногда называет также ближайшую материю (Met. 1044а23; 1014b32; Phys. 193a29).

262

ФОРМА ЛОГИЧЕСКАЯ Лит.: KingH.R. Aristotle without Prima Materia.– «Journal of the History of Ideas», 1956, v. 17, N 3, p. 370—389; Solmsen F. Aristotle and prime matter: a replay to Hugh R. King.– Ibid., 1958, v. 19, N 2, p. 243– 252; TugenhatE. TI КАТА TINOI. Eine Untersuchung zu Struktur und Ursprung Aristotelischer Grundbegriffe. Freiburg—Munch., 1958; HappH. Hyle. Studien zum aristotelischen Materie-Begriff. В.—N. Y., 1971. А. В. Лебедев В средневековой философии наиболее распространенной была концепция формы и материи, выработанная Псевдо-Дионисием Ареопагитом и имеющая неоплатонические корни, но исходящая из библейского представления о сотворении мира «из ничего»: формы-прообразы существуют в божественном уме (а не самостоятельно, как идеи Платона), материя не вечна и не существует до формы. Согласно Августину, материя не имеет отдельной идеи и не есть нечто сотворенное, а скорее совместно-сотворенное (concreata) с формой (De Gen. ad litt. 1, 15), в то время как Иоанн Скот Эриугена полагал, что материя имеет прообраз в Боге (De div. nat. 3, 5). В результате распространения аристотелевского понимания формы и материи в арабском (с 9 в.), а затем в христианском мире (13 в.) возникают дискуссии о начале индивидуации, о множественности и единстве субстанциальных форм и др. Ибн Сина вводит понятие «формы телесности», или «общей формы», первой формы, предшествующей другим и делающей материю телом, обладающим определенными количественными измерениями, поскольку неопределенная материя не может быть основой для различия индивидов (Met., 2, 2). Согласно же Ибн Рушду, один субъект может обладать только одной субстанциальной формой (Sermo de subst. orb., 1), и если бы материя получила форму телесности, то все остальные формы были бы акцидентальными (Epitom. in. Met. 2); основанием индивидуации он считает «материю с неопределенными измерениями» (Sermo de subst. orb.). Ибн Гебироль («Источник жизни», 11 в.) создал концепцию «универсального гилеморфизма», согласно которой все сотворенные вещи, в т. ч. и духовные субстанции, состоят из формы и материи (этой концепции придерживались Вильгельм де Ла Маре, Ричард из Медиавиллы, Бонавентура, Роджер Бэкон, Дж. Пек– кам и др.). Фома Аквинский подверг критике эту теорию: духовные субстанции не могут состоять из формы и материи, ибо такая составность разрушима; если в материальных субстанциях основанием различия является materia signata – количественно определенная материя (De princ. indiv.; De nat. materiae, 3), то духовные материальные субстанции состоят из формы-сущности, являющейся основанием их различия, и акта существования. Учение об универсальном гилеморфизме явилось основой для теории множественности сущностных форм. Некоторые философы признавали, что материя претерпевает ряд оформлений, начиная с первичного оформления формой телесности (согласно Р. Бэкону – светом) и кончая последней формой, придающей вещи завершенный вид (forma completiva). Признание множественности сущностных форм позволяло объяснить в физике – процесс смены форм (вещь, утрачивая одну из форм, не превращается в первоматерию, а сохраняет низшие формы, могущие послужить материей для другой, более высокой формы); в антропологии – наличие в человеческой душе различных потенций; в христологии – статус тела Христа в период между смертью и воскресением. Теория единственности субстанциальной формы, выдвинутая Иоанном Бландом (в 1230), получила развитие в трудах Фомы Аквинского и его последователей: одно сущее оформляется одной сущностной формой, при этом более высокая форма, напр. интеллектуальная душа человека, может выполнять действия более низших форм. В отличие от традиционного понимания материи как чистой потенции Дуне Скот (и вслед за ним Оккам) считал материю актуальной сущностью и полагал, что Бог может сотворить материю и без формы (Ор. охоп. II, dist. 12, q. 2, п. 3). Оккам, признавая реальное существование только индивидуальных вещей, отрицал наличие универсальных форм как в вещах, так и в божественном уме. Лит.: Kleineidam Е. Das Problem der hylemorphen Zusammensetzung der geistigen Substanzen im 13 Jh., behandelt bis Thomas von Aquin. Breslau, 1930; Zavalloni R. Richard de Mediavilla et la controverse sur la pluralite des formes. Louvain, 1951; Luyten N. La condition corporelle de l'homme. Friburg, 1957; BrunnerF. Platonisme et aristotelisme. La critique Ibn Gabirol par Saint Thomas dAquin. Louvain—P., 1965; McMullin E. (ed.). The Concept of Matter in Greek and Medieval Philosophy. Notre Dame—Indianopolis, 1965; Hodl L. Anima forma corporis. Philosophisch-theologische Erhebung zur Grundformel der scholastischen Anthropologie im Korrektorienstreit (1277—1287).– «Theologie und Philosophie», 1966,41. См. также лит. к ст. Материя. К. В. Бандуровский ФОРМА ЛОГИЧЕСКАЯ – способ связи составных частей содержания мысли в отличие от самого этого содержания, результат отвлечения от «материи» мысли, т. е. от того, какие именно индивиды, свойства, отношения, классы, ситуации и т. п. являются предметами данной мысли. В качестве механизма подобного отвлечения рассматривают процедуру замены переменными (параметрами) отдельных дескриптивных составляющих языкового контекста, выражающего данную мысль. Приведенное интуитивное понятие логической формы получает в современной логике серьезные уточнения. Считается, что анализ формы концептуальных образований (понятий, суждений, рассуждении и т. п.) не может осуществляться вне языка и существенным образом зависит от выбора языковых средств. Предполагается, что мысленные конструкции адекватно оформлены в виде осмысленных выражений естественного языка. Для фиксации их логической формы используют особые искусственные языки логики, которые, во-первых, должны иметь точный синтаксис, т. е. точно заданные алфавит и правила образования сложных выражений, и, во-вторых, основываться на определенной системе семантических категорий (см. Семантических категорий теория) с четким подразделением исходных символов на логические и нелогические, указанием типов возможных значений для различных сортов нелогических символов, фиксацией значений логических символов и формулировкой точных семантических правил установления значений сложных выражений. Процедура выявления логической формы мысли может рассматриваться как процесс перевода выражающего мысль естественно-языкового контекста в искусственный логический язык – формализованный язык. При этом переводе дескриптивные термины или целиком простые высказывания в составе исходного контекста замещаются нелогическими символами (параметрами) искусственного языка соответствующих семантических категорий, причем одинаковые выражения замещаются одинаковыми символами, а разные – разными, а также воспроизводится порядок и способ связи дескриптивных составляющих в соответствии с синтаксическими правилами логического языка. Полученное в результате указанной процедуры выражение как раз и фиксирует логическую фор-

263

ФОРМА ПРЕВРАЩЕННАЯ му мысли. Его нельзя рассматривать как лишенное содержания, оно содержит информацию, выражаемую логическими терминами, а также информацию о категориях дескриптивных терминов исходного контекста, об их тождестве и различии и о специфике их сочленения. Логическую форму не следует трактовать как нечто раз и навсегда данное, как атрибут, присущий мысли самой по себе. Ее исследование во многом обусловлено категориальными особенностями искусственного языка, его выразительными возможностями, принимаемым способом членения сложных выражений на составляющие. Анализ логической формы может иметь различную степень глубины. Так, при выражении формы естественно-языковых контекстов в языке логики высказываний производится замещение простых высказываний параметрами соответствующего типа – пропозициональными переменными, тем самым внутренняя структура простых высказываний игнорируется. Выразительные средства языков силлогистики и логики предикатов позволяют учесть внутреннюю структуру; процедуре замещения подвергаются здесь не простые высказывания целиком, а дескриптивные термины в их составе. Однако эти языки базируются на разных системах семантических категорий (в обычной силлогистике имеется лишь один тип нелогических терминов – общие термины, знаки классов, в то время как в логике предикатов содержатся параметры для знаков индивидов, свойств, отношений и предметных функций), поэтому между ними имеется существенное различие в характере и глубине воспроизведения логической формы. Так, форма высказывания «Все планеты вращаются вокруг Солнца» в силлогистическом языке может быть выражена формулой SaP («Всякий S есть Р»), где параметрами S и Р замещены общие термины «планета» и «тело, вращающееся вокруг Солнца», а само высказывание рассматривается как атрибутивное. В языке логики предикатов имеется возможность передать реляционный характер данного высказывания, выразив его логическую форму посредством формулы Уде (?!(x) z> ^(х, а)), где параметр ?1 соответствует знаку свойства «быть планетой», R1 – знаку отношения «вращается вокруг», а – имени «Солнце». Уточнение понятия логической формы в рамках теории семантических категорий содержится, в частности, в работе Е. Д. Смирновой «Формализованные языки и проблемы логической семантики» (М., 1982), в которой различаются понятия логической формы первого уровня, являющейся результатом замещения примитивных знаков в составе выражения индексами соответствующих категорий и способной быть представленной в виде графа, и логической формы второго уровня, представленной в виде обобщенного дерева, которое содержит информацию о тождестве и различии дескриптивных составляющих и о значении логических констант. Понятие логической формы является одним из наиболее фундаментальных в логике, т. к. особенность ее предмета – в исследовании мыслительных феноменов, познавательных приемов, языка с точки зрения их структуры, формы. Определения таких важнейших логических терминов, как «правильное дедуктивное умозаключение», «логически истинное высказывание», и др. существенным образом опираются на понятие логической формы. Законы логических теорий (см. Закон логический) являются не чем иным, как логическими формами высказываний естественного языка, принимающими при любых допустимых интерпретациях дескриптивных символов значение «истина». В. И. Маркин ФОРМА ПРЕВРАЩЕННАЯ —понятие, введенное в философский оборот Марксом и характеризующее строение и способ функционирования сложных систем; это понятие позволяет исследовать видимые зависимости и эффекты, выступающие на поверхности целого в качестве того, что Маркс называл «...формой его действительности, или, точнее, формой... действительного существования» (Теории прибавочной стоимости, ч. 3, 1961, с. 460). Подобная форма существования есть продукт превращения внутренних отношений сложной системы, происходящего на определенном ее уровне и скрывающего их фактический характер и прямую взаимосвязь косвенными выражениями. Эти последние, являясь продуктом и отложением превращенности действия связей системы, в то же время самостоятельно бытийствуют в ней в виде отдельного, качественно цельного явления, «предмета» наряду с другими. В этой «бьггийственности» и состоит проблема превращенной формы, которая видимым (и практически достоверным) образом представляется конечной точкой отсчета при анализе свойств функционирования системы в целом, представляется как особое, не разлагаемое далее образование, как «субстанция» наблюдаемых свойств. Иррациональность превращенной формы заключается в том, что вещь наделяется свойствами общественных отношений и эти свойства выступают вне связи с человеческой деятельностью, т. е. вполне натуралистически. Если подобная объективная видимость разрешается в системе связей, восстанавливаемых и прослеживаемых методом восхождения от абстрактного к конкретному, то мы имеем дело с содержательным исследованием превращенной формы, выводящим их как необходимую форму «...проявления существенных отношений» (Маркс К. Капитал, т. 1, 1955, с. 539) в условиях, когда последние накладываются одно на другое и подвергаются искажению. Но самодостаточный, исчерпывающий себя характер такого «проявления» должен быть сохранен анализом (со всей парадоксальностью его бытийных эффектов), что предполагает расширение объективного описания существующих отношений за счет учета в них той области, где соизмеримы действие наблюдения и действие содержания наблюдения (соизмеримы как части единого действия системы, включающей в себя наблюдателя-субъекта). Особенность превращенной формы, отличающая ее от классического отношения формы и содержания, состоит в объективной устраненное™ здесь содержательных определений: форма проявления получает самостоятельное «сущностное» значение, обособляется, и содержание заменяется в явлении иным отношением, которое сливается со свойствами материального носителя (субстрата) самой формы (напр., в случаях символизма) и становится на место действительного отношения. Эта видимая форма действительных отношений, отличная от их внутренней связи, играет вместе с тем – именно своей обособленностью и бытийностью – роль самостоятельного механизма в управлении реальными процессами на поверхности системы. При этом связи действительного происхождения оказываются «снятыми» в ней. Прямое отображение содержания в форме здесь исключается. Спецификой превращенной формы является не столько действительно (а не в сознании наблюдателя) существующее извращение, сколько ее особая, объективно «сущностная» роль, на этом извращении основанная и делающая ее индивидуально-цельным элементом самой же системы. Взаимодействие в сложных системах создает качественно новые явления, дополнительные «формы жизни» предмета. Хотя действительная жизнь таких форм определяется этим

264

ФОРМА ПРЕВРАЩЕННАЯ взаимодействием, они, становясь особым элементом системы, представляются готовыми предпосылками, исходными причинами всего движения целого. Напр., в экономической системе денежная форма является превращенной товарной: в превращенном виде самовозрастание денежной суммы оказывается внутренней идеальной формой и побудительным мотивом всего движения. Но превращенная форма не обязательно должна быть иррациональной; в такой объективной видимости (кажимости), как движение Солнца и планет вокруг Земли, нет никакой иррациональности, как нет ее и в функционировании знаковых культурных систем – превращенной форме содержательной работы сознания. Иррациональность вкрадывается в превращенное выражение лишь при определенных условиях (напр., при самоотчуждении человека в его деятельности, отрыве ее общественного богатства и форм от личного содержания труда). На примере видимого движения Солнца хорошо иллюстрируется отличие классической категории «явление» от «явления» в смысле превращенной формы. Для астрономической науки это движение есть явление в гносеологическом смысле: оно берется лишь как материал наблюдения, из которого заключают о законах действительного движения, а затем объясняют и сам видимый эффект. Превращенной формой это движение является лишь в системе общественно-практической жизни, превратившей небо в свой «орган» (практические измерения, ориентация в пространстве и времени и т. д.). Форма проявления, видимое движения – как «очеловеченный элемент» природы, овеществленное представление, ставшее знаком социальных, жизненных значений,– функционирует здесь нерасчлененно и независимо от сочетания приведших к ней связей. Она служит исходным регулирующим, «программирующим» моментом в целом комплексе человеческих реакций, которые срабатывают помимо любого знания того факта, что это Земля движется вокруг Солнца, а не наоборот. В подобных случаях под превращенной формой понимается не просто видимость, даже самая объективная, а внутренняя форма видимости, ее устойчивое и воспроизводящееся ядро, выявление которого на феноменологическом уровне само по себе может быть результатом весьма сложного анализа. Т. о., в превращенной форме важна, во-первых, превращен– ность в ней каких-то других отношений, во-вторых, характер ее как качественно нового явления, в котором посредствующие промежуточные звенья «сжались» в особый функциональный орган, обладающий уже своей квазисубстанциональностью (и соответственно новой последовательностью акциденций, часто обратной действительной). Превращенные формы являются восполняющими и замещающими формами, и в этом смысле система связей может быть представлена как система уровней преобразования и замещения. Структуру превращений, а тем самым и структуру того квазипредмета, каким является превращенная форма, можно представить в виде следующей последовательности: выключение отношения из связей – восполнение его иной предметностью и свойствами – синкретическое замещение предшествующего уровня системы этим формообразованием. Исходное (реальное) отношение здесь не может осуществляться в своем действительном виде в силу изъятости из определенной системы связей или их стертости. Его посредствующие звенья и зависимости замазаны действием других связей, которые выталкивают его как нечто оголенное (до его восполнения), самодовлеющее, как предмет-фантом. Это покоится на реальном моменте: некоторые характеристики предмета, порождаемые его происхождением и опосредованиями, могут не иметь значения для определенных аспектов его функционирования. При конкретной интерпретации абстрактной структуры превращенной формы подобное опускание связей может выступать, напр., как отсутствие этих связей и соответствующих им механизмов в сознании, через которое они проходят и в котором они работают, но не фиксируются. Отсюда применимость понятия превращенной формы к явлениям бессознательного – к бессознательным языковым явлениям, к личностным структурам и т. п. В пунктах опускания действительных связей предмет начинает пробегать самостоятельный цикл движения, будучи определенным образом восполнен квазисубстанциональными определениями. Последние «представительствуют» в системе вместо опущенных звеньев, но превращенным, видимым образом. Исследования 3. Фрейда, напр., ясно показали, в какой значительной мере выпадающие связи оказываются способными к символической переработке (очень похожей по характеру использования вещественного материала на «брико– лаж» Леви-Стросса, по логике которого описывается работа мифа). На место предмета как системы отношений становится квазипредмет, привязывающий проявление этих отношений к какой-либо субстанции, конечной и нерасчленяемой, и восполняющий их в зависимости от ее «свойств». Это – мнимости, или квазиобъекты, существующие вполне объективно, дискретно и самостоятельно. Мнимыми предметами являются, напр., труд и капитал, имеющие цену; материальные знаки различных видов языков, несущие в себе непосредственное значение объектов; запоминающие и кодирующие устройства в компьютерах и т. п. В этих предметах нет и на деле не может быть непосредственной связи между стоимостью и трудом, между знаком и объектом и т. д. Но именно из этого прямого замыкания связи на некоторого «носителя» и развивается новое, восполненное (или восполняющее) отношение, которое дает структуру и последовательность объективной видимости и которое обозначает или косвенно реализует процесс, не проступающий прямо в этом явлении (ср. с упомянутым выше символизмом). Упорядоченность и последовательность элементов восполненного отношения отличаются от действительной или могут быть обратной ей, как, скажем, упорядоченность и последовательность материальных элементов какого-либо кода не есть прямое выражение упорядоченности и последовательности реальных отношений, приводимых им в действие. Она скорее заполняется из свойств действия возникшего квазипредмета. Здесь развивается специфическая структура связей выражения, отличных по типу от содержательных связей. Таково исследованное Марксом выражение процесса производства прибыли в таких образованиях, как «процент», «предпринимательский доход», «цена издержек производства» и т. п. То же явление восполненного целого имеет место и при ритуальном выполнении содержательного действия у примитивных народов, а также в явлениях символики социального и символики бессознательного в психике (сновидения, психоневрозы и т. п.). Операция восполнения, осуществляемая в системе квазипредметом, может быть и материальным действием естественной системы, и искусственным конструктивным элементом в технической системе, и актом сознания как непосредственного языка реальной жизни, и актом идеологическим. Напр., применяя те или иные лингвистической формы, люди не думают при этом об их строении и законах, а думают о высказываемом содержании, об объектах. Снятость этих законов в со-