Текст книги "Новая философская энциклопедия. Том четвёртый Т—Я"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 126 страниц)

164

ФЕДЕРАЛИЗМ лее имперских субъектов. В то же время ни их этнические, ни национальные, ни языковые, ни др. культурно-исторические различия не служат препятствием для образования федерации. Подобно гражданскому обществу, федерация – сообщество равных субъектов, добровольно уступивших часть своей свободы центральной и общей власти государства. Федерализм – исторический компромисс, разрешающий противоречие двух параллельных, но разнонаправленных процессов: создания независимых, т. н. национальных государств и процесс их принудительного имперского объединения или поглощения. Первый обычно связывается с формированием национального государства: все государства, включая и имперские (многонациональные), – «национальны». Точнее принятое во франко-английской традиции наименование «государство-нация». Оно подчеркивает единство этих двух начал, образующих самую древнюю, простую и устойчивую конструкцию: одна (по крайней мере преобладающая) нация (племя, «народ»), одна культура, один язык, одна общая история, один хозяйственный уклад и одна политическая система (вождь, правитель, правительство). Другой процесс – укрупнение самих государств-наций в ожесточенной борьбе за независимость, присоединение и поглощение др. государств-наций, складывание крупных наций Нового времени и их государственных форм. Процесс исторической концентрации власти и институциональной централизации принимал, как правило, характер господства политического центра и подчинения ему периферии, образования континентальных союзных (Германская империя, созданная Бисмарком в кон. 19 в.) либо колониальных (Россия, Австро-Венгрия) империй с заморскими территориями. Острейшим внутренним противоречием второго пути всегда было стремление подавленных или подчиненных государств-наций обрести самостоятельность: восстановить утраченную государственность или создать ее. Стремление сформировать простые, адаптивные и легко управляемые структуры независимых государств-наций всегда было одной из основных причин распада империй и их окончательного крушения в 20 в. Однако постоянная борьба государств-наций за существование, достойное положение в мире, защиту или расширение своих территорий превращала историю в вечную гоббсовскую «войну всех против всех». В конце концов уже в сер. 19 в. возникла мысль о кризисе «национального государства». П. -Ж. Прудом, а затем К. Франтц указывали на опасность «взрывчатого соединения» борющихся между собой народов, усиленных их государственной организацией, которая позволяет им вести междоусобную борьбу. Последующие события и особенно мировые войны 20 в., переросшие в соперничество сверхдержав, перевели этот кризис в тупиковую ситуацию. Федерализм оказался не только компромиссом, позволяющим решить проблемы внутреннего мира в государствах со сложной территориально-национальной структурой, но и значительным, если не решающим средством сохранения целостности таких государств, разрешением дилеммы тяжелых конфликтов в борьбе за и против вьщеления государств-наций либо их союзного сосуществования в федерации. Если внутри федерации возникают или не устраняются вопросы самоопределения входящих в нее субъектов, то это означает, что в ней не сложилось федеративное общество и она может распасться по тем же причинам, по каким распадались империи (пример – СФРЮ). При этом стабильность федеративных государств не определяется ни их национальной разнородностью (пример – 800 лет бесконфликтного существования Швейцарской конфедерации, состоящей из четырех национальных общин), ни этническими различиями членов федерации (Россия), ни их экономическими (США) либо историческими различиями (Германия, состоящая из многих еще недавно независимых государств-наций). Устойчивость федерации определяется свободной волей ее субъектов не превращать какую-либо их специфику в повод для выхода из нее, как это произошло в США во время войны Севера и Юга в 1861—65. Не политическая организация федерации определяет ее существование, а наличие федеративного общества, коллективные члены которого, подобно гражданам-членам гражданского общества Т. Гоббса, соглашаются и обязуются проявлять взаимную лояльность (федеративный «лоялизм»), жить в мире и согласии в едином общем государстве. Такое общество должно сочетать плюрализм локальных культур, языков, экономических различий, социальных запросов с общими потребностями и процессами развития страны. Важным условием целостности любой федерации служит реальное участие ее членов в общегосударственном управлении, не допускающем неравенства федеративных единиц и образований федеративной политической провинции. Однако гетерогенность федеративного объединения и неравномерность исторического и общественного развития его членов могут позволить какому-либо субъекту отделиться и создать собственную государственность без каких-либо конфликтов. Закрепленное в международном сознании и праве, в документах ООН право наций на самоопределение делает подобную ситуацию особенно деликатной, чреватой обвинениями в сепаратизме и попытками насильственно удержать сепаратиста (Гражданская война в США в 19 в., напр.). Поэтому федеративное государство должно энергично развиваться и быстро эволюционировать, чтобы преимущества федерации явно превосходили преимущества независимости (США, ФРГ и др.). Но если федерация обеспечивает внутренний мир субъектов федерации, то внешний мир для нее не гарантирован, равно как не гарантирована и ее собственная миролюбивая внешняя политика. Иначе говоря, федерация может унаследовать поведение государств-наций, как это и случилось, напр., во время войн Соединенных штатов Америки с Соединенными штатами Мексики в сер. 19 в. Федерализация, т. о., лучший выход из кризисных отношений между взаимозависимыми государствами-нациями, их избавление от внешнеполитических кризисов. Мысль Монтескье о наилучшем социальном и политическом устройстве общества была реализована в федеративном устройстве освободившихся во 2-й пол. 18 в. североамериканских колоний Англии. Эта мысль в виде гипотезы о едином бесконфликтном мире была разработана Марсилием Падуанским в 13 в., в кон. 17 в. она представлялась как осуществление федеративных отношений между государствами: в формулировке разделения центральных государственных властей Дж. Лож называл наряду с законодательной и исполнительной властями власть федеративную, т. е. внешнеполитическую. И. Кант расширил это представление до идеи всемирной федерации – основе долгожданного вечного мира между государствами и народами. Внешний мир превращался во внутренний. Следующим шагом в развитии идеи федерализма стало развернувшееся в кон. 2-й мировой войны движение «Федералистов мира», надеявшихся продолжить дело, начатое за сто пятьдесят лет до того американскими федералистами. Это движение было весьма активно в 40-х гг., не угасало и в последующие десятилетия, но оно отступало перед

165

ФЕДОН реально развернувшимся процессом реорганизации международных отношений и вытеснения интернациональной политической анархии организованным мировым порядком (появление Организации Объединенных Наций, в структуре и деятельности которой есть элементы федеративных отношений). Еще ближе к федеративному союзу подошла европейская интеграция. В ней явственно обозначилась основа такого союза: согласие сторон уступить часть своей суверенной свободы общим институтам управления и принять согласованно установленные правила взаимоотношений, исключающих конфликты. В теории федерализма наметились в 70—80-е гг. 20 в. новые гипотезы федерализации мира на основе его регионализации: деления на зоны общих интересов, культур, сходных условий и уровней жизни и т. п.: Север—Юг; Восток—Запад (самое общее деление), Ближний Восток, Юго-Восточная Азия, Латинская Америка и т. д., в предположении возможного перехода регионализации в формирование союзных отношений, что и происходит в начальной форме (страны АСЕАН и пр.). Лет.: Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане.– Соч., т. 6. М., 1966; Кант И. К вечному миру.– Там же; Hamilton А., JeyJ., Madison J. The Federalist, 1777—78; ProudhonR J. Du principe federatif. P., 1863; FrantzC. Der Federalismus als das leitende Prinzip fur die soziale, staatliche und internationale Organisation. Maintz, 1879; RobbinsL. Economic Planning and International Order. L., 1937; Studies on Federalism, ed. by R. R. Bowie, С. Friedrich. Boston—Toronto, 1954; Albertini M. Lo stato nationale. Milano, 1959; Al– bertiniM. Il federazione e lo stato federale. Milano, 1963. И. И. Кравченко ФЕДОН (OalO?v) из Элиды (1-я пол. 4 в. до н. э.) – древнегреческий философ-сократик, основатель школы, известной впоследствии как Элидо-эретрийская; персонаж платоновского диалога «Федон» и автор популярных сократических диалогов «Симон» и «Зопир» (сохранились фрагменты). К сюжету диалога «Зопир» восходит одна из самых цитируемых историй про Сократа: восточный маг Зопир появляется в Афинах и обещает определить характер человека по его внешности; впервые встретив Сократа, он утверждает, что перед ним человек умственно ограниченный, судя по бычьей шее, и похотливый, судя по выпученным глазам и толстым губам. Друзья, сопровождавшие Сократа, высмеивают гадателя, но Сократ останавливает их и говорит, что все сказанное верно и эти пороки действительно были присущи ему от природы, но он их преодолел с помощью занятий философией. Этот художественный этюд запечатлелся в культурной памяти человечества как одна из наиболее живых иллюстраций классической античной максимы: духовное воспитание, а не физическое рождение делает человека человеком. Лит.: GiannantoniG. (ed.). Socratis et Socraticorum Reliquiae, vol. Ill A 2. Napoli, 1990; Rossetti L. «Socratica» in Fedone di Elide.– «Studi Urbinati» 47, 1973, p. 364-81. M. А. Солопова «ФЕДОН» (Oaio?v fj rcepi |л>хлс, лвисос, подзаголовок: «О душе, этический») – диалог Платона зрелого периода, написанный после «Менона», по-видимому, одновременно с «Пиром», ок. 380—375 до н. э. (Теслеф). Назван по имени ученика Сократа Федона, основателя Элидо-эретрийской школы, который пересказывает пифагорейцу Эхекрату из Флиунта последнюю беседу Сократа с учениками в день казни и описывает саму казнь. Помимо вступления (57а—61с), ряда интермедий и эпилога (114d—118а) в диалоге три части. В 1-й части (61с—69е) обсуждается проблема смерти: недопустимость самоубийства, философия как приготовление к смерти. 2-я часть (91с—107Ь) посвящена бессмертию души; Сократ приводит три аргумента: все возникает из противоположного, значит, и душа из здешнего мира переходит в загробный, а из загробного возвращается в здешний; о том же свидетельствует знание-припоминание, или анамнесис (ср. «Менон» 82е; «Федр» 249с—d); о бессмертии души можно говорить и потому, что бессмертен ее объект – идеи; возражение Сим– мия: как музыкальная гармония исчезает с уничтожением инструмента, так и души – с гибелью тела; возражение Кебета: душа может «поменять» много тел, но в конце концов умирает и сама; ответ Сократа: душа не есть гармония, как она вообще не есть нечто, только причастное жизни, – но сам принцип жизни, бессмертный, а потому неуничтожимый. 3-я часть (107с—114с) содержит миф о загробной жизни: душа попадает в Аид и обретает заслуженное обиталище; описание истинной земли и Тартара; наказание, искупление вины и спасение души. Несмотря на критику Аристотеля и Стратона, а также Эпикура, авторитет «Федона» в античности и в Средние века был чрезвычайно велик. Аргументы «Федона» воспроизводит Альбин; вероятно, его комментирует Аттик (см. Средний платонизм). Многократно ссылается на «Федона» Плотин. Вся 13-я глава «Протрептика» Ямвлиха – выдержки из «Федона». До нас дошли комментарии к «Федону» неоплатоников Олим– пиодора и Дамаския. В 1156 вместе с «Меноном» «Федон» был переведен на латинский язык Генриком Аристиппом, что, наряду с «Тимеем», явилось основным источником знакомства с сочинениями Платона на латинском Западе. Рус. пер.: Н. И. Новикова (1777), А. Клевакова (1861), В. Н. Карпова (1863), Д. Лебедева (1874), Н. Виноградова (1891), С. П. Маркиша (1965). Изд.: The Phaedo of Plato, ed. with introd., notes and appendices by R. D. Archer-Hind, 2 ed. L., 1894; Phaedo, transi, with introd., notes and appendices by R. S. Bluck. Cambr., 1955; Phaedo, transi, with introd. and running comm. by R. Hackforth. Cambr., 1955; Phedon, comm. et trad, par R. Loriaux, 2 vol. Gembloux—Namour, 1975; Robin L. Phedon, introd., texte et trad. fran. R, 1929 (Assoc. Bude). Лит.: Schmidt H. Kritischer Commentar zu Plato's Phaedon. Halle, 1850; Carlini A. Studi sulla tradizione antica e medievale del Fedone. Roma, 1972; Festugiere A.-J. Les trois «protreptiques» de Platon. Euthydeme, Phedon, Epinomis. P., 1973; Westerink L. G. The Greek Commentaries on Plato's Phaedo, v. 1—2. Amst., 1976—77; Bostock D. Plato's Phaedo. Oxf., 1986. Ю. А. Шичалин ФЕДОРОВ Николай Федорович [26 мая (9 июня) 1829, с. Ключи Тамбовской губ. – 15 (28) декабря 1903, Москва] – русский религаозный философ. Незаконнорожденный сын князя П. И. Гагарина. Окончил Тамбовскую гимназию (1849), затем учился в Ришельевском лицее в Одессе (1849—52). Путем самообразования приобрел энциклопедические познания в разных областях науки и искусства. В 1854—68 преподавал историю и географию в уездных училищах средней России. В 1869—73 работал в Чертковской библиотеке, в 1874—98 – в библиотеке Румянцевского музея, определив на четверть века ее духовную атмосферу. Создатель философии музейного и библиотечного дела, выступил с рядом инициатив в области изучения и сохранения исторического и культурного наследия России. Свое учение развивал с 1851, сначала устно, а со 2-й пол. 1870-х гг. – в крупных работах и статьях; после смерти Федорова его ученики В. А. Кожевников и Н. П. Петерсон

166

ФЕДОТОВ подготовили к печати трехтомное собрание сочинений мыслителя под названием «Философия общего дела» (в свет вышли первые два тома: т. 1—2, 1906—13). Федоров усматривал в эволюционном процессе стремление к порождению сознания, разума, которые, начиная с человека, призваны стать орудиями уже не бессознательного, а сознательного, нравственно и религиозно направленного совершенствования мира (активная эволюция, регуляция природы). Опираясь на святоотеческую традицию (Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского), развил положения активно-христианской антропологии: Бог, создавший человека по Своему образу и подобию, действует в мире прежде всего через человека и через него же Он будет осуществлять центральные онтологические обетования христианской веры: воскрешение умерших, преображение их природы, вход в бессмертный, творческий эон бытия. Федоров изложил основы идеи богочеловечества, сотрудничества божественных и человеческих энергий в деле спасения, обосновал идею условности апокалиптических пророчеств. Благой исход истории, становящейся «работой спасения», предполагает необходимость нового фундаментального выбора, связанного с императивом эволюционного восхождения. Обнажая изъяны одностороннего технического развития (протезная цивилизация), выдвинул идею органического прогресса, ориентированного на преображение физической природы человека. Новый, радикальный поворот в философии видел в отказе от отвлеченного мышления, пассивного созерцания, в переходе к определению ценностей должного порядка вещей, к выработке плана преобразовательной деятельности человечества. Провозглашал нераздельность онтологии и деонтологии («истина есть только путь ко благу»), необходимость проективного мышления, превращения гносеологии в гносеоургию. Свою систему называл супраморализмом, обосновывал принципы «совершеннолетней», «сыновней» нравственности («все мы братья по любви к отцам»), не ограничивая законы этики сферой человеческих отношений, указывая на зависимость нравственного начала в человеке и обществе от материально-природного порядка вещей. Залогом достижения «всеобщего родства» считал преодоление смертоносных сил во внешнем мире и в самом человеке (психофизиологическая регуляция). Убежденный в неполноте альтруистической морали (жертвенность одних предполагает вечный эгоизм других), предлагал формулу: «не для себя и не для других, а со всеми и для всех». Антиномию индивидуализма и коллективизма разрешал через принцип соборности, утверждая его как основу совершенного социального устроения (общество «по типу Троицы»). Философия Федорова стоит у истоков русского религиозно– философского ренессанса, определяя многие его темы; полагает начало течению ноосферной мысли (русский космизм). Теургическая эстетика Федорова (переход от «искусства подобий» к творчеству жизни, литургический синтез искусств) оказала воздействие на философско-эстетические искания кон. 19– нач. 20 в. (Вл. Соловьев, А. Белый, Вяч. Иванов, В. Чекрыгин и др.). Соч.: Собр. соч., т. 1-4. М., 1995-98. Лит.: Кожевников В. А. Николай Федорович Федоров, в. 1. М, 1908; Остромиров А. {А. К. Горский). Николай Федорович Федоров и современность, в. 1—4. Харбин(?), 1928—33; Семенова С. Г. Николай Федоров. Творчество жизни. М., 1990; Hagemeister M. Nikolaj Fedorov. Studien zu Leben, Werk und Wirkung. Munch., 1989. С. Г. Семенова ФЕДОТОВ Георгий Петрович (псевдоним Е. Богданов) [1 (13) октября 1886, Саратов – 1 сентября 1951, Бэкон, Нью– Джерси, США] – русский религиозный мыслитель, историк культуры, эссеист, публицист христианско-социалистическо– го направления. Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета по отделению всеобщей истории, специализировался по истории Средних веков под руководством И. М. Гревса. С 1916 приват-доцент Петербургского университета, в 1920—22 профессор Саратовского университета. С 1925 в эмиграции. Преподавал в Православном богословском институте в Париже (1926—40), сотрудничал в эмигрантской периодике. В 1931—39 совместно с И. И. Бунаковым (Фондаминским) и Ф. А. Степуном редактировал журнал «Новый Град». В 1940 переехал в США, где с 1943 до конца жизни состоял профессором Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке. Основные темы Федотова: история духовной культуры, проблемы медиевистики, агиология. Выступив с критикой крайностей теологии К. Барта, сосредоточивается на историческом исследовании субъективно-психологического комплекса религиозной веры, в котором раскрывается, по его мнению, сложная динамика духовных процессов в культуре, подчас не распознаваемая в системе объективированных форм религиозного культа (догматике, церковном богослужении, нормах канонического права и т. д.). Этот подход, опиравшийся на достижения представителей французского католического модернизма (А. Бремонд, Э. Леруа), реализован в исследованиях Федотова по агиографии меровингской Галлии («Чудо освобождения», 1923; «Боги подземелья», 1923; «К истории средневековых культов», 1923) и в опытах по истории русской духовности («Святые Древней Руси», 1931; «Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам», 1935; «The Russian Religious Mind», v. 1,1946). В эмигрантский период творчества неоднократно возвращается к теме особенностей культурно-исторического и духовного пути России, переосмысливая их в контексте революционной катастрофы и перенося спор о «русской идее» из области метафизических конструкций в плоскость конкретно-исторического, культурологического и политологического анализа. Дистанцируясь от евразийства, отстаивает идею о восточнохристианских, эллинистических, т. е. европейских, истоках русской культуры («Три столицы», 1926). В поздних работах исследует проблемы типологии национального сознания («Русский человек», 1938), возрождения русской культуры («Завтрашний день», 1938; «Создание элиты», 1939), судьбы политической свободы в России («Россия и свобода», 1945; «Запад и СССР», 1945) и русской государственности («Судьба империй», 1947). Интерпретация истории как трагического действия, в основе которого свободный и ответственный выбор личности (нации), не предопределенный ни давлением всеобщих исторических законов, ни силой божественного Проведения, сближает позицию Федотова с общими установками критиков исторического детерминизма и телеологизма. Бог не тождествен истории, но лик Его «просвечивает» в ней. Отсюда история и культура трактуются в духе П. Тиллиха как перманентный ответ человека на Божественную Благодать, оканчивающийся победой или выпадением в небытие, исторической катастрофой. В оценке истории для Федотова характерен особый морализм, граничащий с ригоризмом. Безнравственная политика власти, поддерживаемая народом, приводит нацию к историческим поражениям («Св. Филипп, митрополит Московский», 1928; «Народ и власть», 1949), а историческая правда не из-

167

ФЕДР меряется мерой исторического успеха («Правда побежденных», 1933). Движущие мотивы культурофилософии и социальной доктрины Федотова – апология христианской культуры («Эсхатология и культура», 1938) и убеждение в невозможности исключить из христианского идеала социальный компонент («Социальное значение христианства», 1933). Многочисленные статьи-эссе Федотова оставили заметный след в интеллектуальной истории русской эмиграции, а некоторые из них принадлежат к лучшим образцам русской публицистики. Соч.: Собр. соч., т. 1. Абеляр. Статьи 1911-1925 гг. М., 1996; т. 2. Статьи 20 – 30-х гг. из журналов «Путь», «Православная мысль» и «Вестник РСХД». М., 1998; Полное собр. статей, т. 1—4. Париж, 1967– 88; Новый Град. Сб. статей под ред. Ю. П. Иваска. Нью-Йорк, 1952; Россия и свобода. Сб. статей. Нью-Йорк, 1981. Лит.: Карпович М. М. Г. П. Федотов.– «Новый журнал», 1951, № 27; Иваск Ю. П. Г. П. Федотов (1886-1951).– «Опыты», 1956, № 6; Сте– пун Ф. А. Г. П. Федотов.– «Новый журнал», 1957, № 49. Архивы: Бахметьевский архив Колумбийского университета, США (л. ф. Федотова). М. Г. Галахтын ФЕДР (Фагорос) из Афин (ок. 138 – 70 до н. э.) – глава эпикурейской школы в Афинах после Зенона Сидонского; его преемник – Патрон. Сыграл важную роль в распространении эпикурейского учения среди римлян: приблизительно с 90 преподавал философию в Риме, в 88 его слушал 16-летний Цицерон (Cic. ad fam. XIII1, 2); позднее Федр возвратился в Афины, где в 79/78 его лекции снова посетил Цицерон вместе со своим другом Аттиком (Cic. Nat. Deor. 133, 93; Fin. I 5, 16. V 1, 3). Сочинения Федра не сохранились, по названию известен трактат «О богах» (Cic. ad Att. XIII 39, 2) – предположительно один из источников 1-й книги трактата Цицерона «О природе богов». Федр отказался от восходящего к Эпикуру правила «жить незаметно» и держаться подальше от политики (ср. Cic. ad Att. XVI 7, 4), что было характерно для римских эпикурейцев (см. Эпикуреизм). Лит.: Grundriss der Geschichte der Philosophie: Die Philosophie der Antike, Bd. 4. Basel, 1994, S. 273; Raubitschek A. E.– «Hesperia», 1949, 16, p. 96—103; Sbordone F. Primi lineamenti di un ritratto di Fedro epi– cureo.– «Parole e Idee», 1968, 10, p. 21—30. M. А. Солопова « Ф EД P » (Occiopoc r rapt ёрсотос, rpixoc, подзаголовок: «О любви, этический») – диалог Платона, первая редакция возникла, вероятно, в конце 380-х гг. до н. э., поздняя редакция может относиться к 350-м гг., следует предположить также редакцию, составленную перед 2-й сицилийской поездкой ок. 369—367. Время действия «Федра» – 418—416. Действующие лица: Сократ и Федр – восторженный поклонник красноречия и философии (ср. «Протагор», «Пир»). Помимо вступления (227а—230е), где описано место действия – платан на берегу речки Илис в пригороде Афин, в диалоге 4 части: 1) Федр зачитывает речь Лисия (230е—234с) о том, что невлюбленный поклонник предпочтительнее влюбленного, в которой пародирует некоторые положения Антисфена из Афин; 2) Сократ в качестве дополнения к ней произносит свою 1 -ю речь (в которой можно усмотреть некоторые намеки на Исократа) (237Ь—24Id); 3) опасаясь нечестивой речью прогневить бога Эрота, Сократ произносит свою 2-ю речь (243е—257Ь), которая преимущественно и подвергалась расширению и редактированию – в дошедшем до нас варианте Сократ, восхвалив «божественное безумие», определяет душу как самодвижное и потому бессмертное начало: уподобив разумное начало души (AoyioxiKOv) возничему, управляющему крылатой парной упряжкой (аффектами), в которой один конь благороден (Oityioeioec), a другой – его противоположность (emoo)^T|TiKOv), Сократ рассказывает о жизни богов, занебес– ной области – сфере истинного бытия и о человеческих душах, которые в меру подобия божеству достигают занебес– ной области или же «теряют крылья» и, отбывая наказание, падают на землю или даже попадают под землю; видевший истинную красоту узнает ее отблеск в человеческой красоте и тогда, испытывая состояние влюбленности, вспоминает зрелище неземной красоты, и его душа окрыляется; 4) сопоставление 2-й речи Сократа и речи Лисия подводит собеседников к проблеме риторики (257Ь—279с): для хорошей речи необходимо знание того, о чем идет речь, а также знание подобия и неподобия; рассуждению и мысли помогает возведение многого к единой идее и разделение всего на виды – диалектика; в отличие от существующей риторики истинная риторика должна покоиться на совершенном знании человеческой души; при этом совершенная речь в принципе не нуждается в записи; мудрый предпочтет сеять речи в душах людей, способных дать им истинное бессмертие. Несмотря на многоплановость «Федра», его отличает композиционное единство: речь Лисия – пример речи, не основанной на знании; 1-я речь Сократа – пример речи, основанной на сознательном введении в заблуждение (на знании неподобия); 2-я речь Сократа основана на знании, в ней используется диалектический метод; рассуждение о риторике ставит общую проблему метода, позволяющего фиксировать и передавать истинное знание. Уже античные толкователи по-разному определяли тему «Федра»: любовь, риторика, душевное начало, душа, благо, первичная красота, разнообразие красоты (сводка этих мнений в комментарии неоплатоника Гермия, 5 в.). Общая проблема всех частей «Федра» – субъект истинного знания (душа), его объект (иерархия красоты, восходящая к истинному бытию) и средство их объединения (любовь). Рус. пер.: И. Сидоровского (1780), В. Н. Карпова (1863), Н. Мурашова (1904), С. А. Жебелева (1922), А Н. Егунова (1965). Изд.: Федр, пер. А. Н. Егунова, вступ. ст. и комм. Ю. А. Шичалина (греч. и рус. текст). М., 1989; Robin L. Phedre, introd., texte et trad, fran. P., 1933; Plato's Phaedrus, transi, with introd. and comm. by R. Hackforth. Cambr., 1952; Phedre, texte et trad, par C. Moreschini et P. Vicaire, pref. De J. Bmnschwig, introd. et notes par G. Samama. P., 1998 (Les Belles Lettres); Fedro, a cura di G. Reale, testo critico di John Burnet. Milano, 1999 (библ.). Лит.: Hermiae Alexandrini in Piatonis Phaedrum Scholia, ed. P. Couvreur. P., 1901; De VriesG. J. A commentary on the Phaedrus of Plato. Amst., 1969; Thompson W. H. The Phaedrus of Plato. N. Y, 1973; Gris– woldC. Self Knowledge in Plato's «Phaedrus». New Haven, 1985; Ferrari G R. F. Listening to the Cicadas. A Study of Plato's «Phaedrus». Cambr., 1987; Understanding the «Phaedrus». Proceedings of the II Symposium Platonicum, ed. by L. Rossetti. Sankt Augustin, 1992 (сборник из 41 статьи о «Федре»). Ю. А. Шичалин ФЕЙЕРАБЕНД (Feuerabend) Пол (13 января 1924, Вена – 11 февраля 1994, Италия) – американский философ и методолог науки, один из наиболее видных представителей постпозитивизма. Окончил Венский университет (1951), изучал теорию драматургии в Институте методологического возрождения немецкого театра (Веймар), преподавал в Венском институте наук и изящных искусств (1951—56), посещал семи-

168

ФЕЙЕРБАХ нар К. Поппера в Лондонской школе экономики (1955—56), преподавал в Бристольском университете (Великобритания, 1956—59). С 1959 – в США; сотрудник Миннесотского центра философии науки (Миннеаполис), професор Калифорнийского университета (Беркли) (1962), профессор Свободного университета (Берлин) (1968—70), профессор Йельского университета (Нью Хэвен) (1969—70), профессор Федерального технологического института (Цюрих) (1979), почетный профессор университета Игнатия Лойолы в Чикаго (1970). В кон. 1940-х гг. был близок к венским философам-марксистам, в т. ч. к В. Холличеру, которого называл своим учителем, участвовал в семинаре австрийского университетского общества по вопросам оснований науки. На международных коллоквиумах в тирольской горной деревне Альпбах Фейерабенд познакомился с Ф. Франком, а в 1948 с К. Поппером, оказавшими значительное влияние на формирование его философ– ско-методологических интересов. В то же время испытал серьезное влияние идей Л. Витгенштейна. В кон. 1950-х– нач. 60-х гг. Фейерабенд выдвинулся в первый ряд критиков методологических программ логического эмпиризма; с этого времени его имя упоминается вместе с Т. Куном, С. Тулмином, Н. Хэнсоном, И. Лакатосом и др. Объектом критики прежде всего стала кумулятивистская модель развития науки, в основе которой, по мнению Фейерабенда, лежат два ошибочных принципа: 1) принцип инвариантности значений терминов, входящих в последовательно сменяющие одна другую научные теории, и 2) принцип логической выводимости теории-предшественницы из теории-преемницы. Ошибочность этих принципов доказывается не абстрактными методологическими аргументами, а конкретным анализом истории науки, содержания теорий. Между теориями, сменяющими друг друга, нельзя установить логические отношения, в т. ч. и в первую очередь отношение логической выводимости. Значения научных терминов определены всем контекстом теории (хо– листская концепция значения), поэтому термины конкурирующих теорий не могут иметь одно и то же значение. Развитие науки осуществляется через борьбу и взаимную критику. Ученые, участвующие в этой борьбе, руководствуются двумя основными стратегиями: они должны создавать теории, альтернативные общепризнанным, ибо нет другого способа выдержать интеллектуальную конкуренцию (принцип «пролиферации», размножения), и упорно защищать свои теоретические позиции, стараясь максимально использовать все их сильные стороны и не пасуя перед возникающими трудностями (принцип «устойчивости»). Из холистской концепции значения прямо следовало отрицание методологической значимости деления на «язык наблюдения» и «теоретический язык»: значения всех терминов теоретически зависимы, и выбор языка для описания наблюдений зависит от прагматического предпочтения. У сменяющих одна другую теорий нет ни общего «эмпирического базиса», ни общей терминологии. Это позволяет считать научные теории «несоизмеримыми», т. е. они не могут противоречить друг другу. Вопреки Попперу и его критическому рационализму взаимная критика различных теоретических позиций не может опираться на логические аргументы (а если научную рациональность жестко связать с логикой, то следует признать, что взаимная критика теорий не может быть и рациональной в смысле Поппера). Последний вывод, однако, не должен пониматься в духе иррационализма: Фейерабенд искал подходы к новому пониманию научной рациональности, идейную основу которого он попытался найти в «методологическом анархизме». В этом поиске он обращается к истории науки, понимая ее прежде всего как историю формирования и конкуренции научных традиций (см. Традиции в науке). Философ науки, отождествивший научную рациональность с требованиями и предписаниями какой-то одной из таких традиций, стал бы на путь сознательного или неосознанного искажения научной истории в угоду своим представлениям о «прогрессе», якобы имеющем место в историческом развитии познания. На самом же деле, утверждал Фейерабенд, вместо наивной рационалистической уверенности в преимуществах «подлинно научного», «строго рационального» метода, который в силу этих мнимых преимуществ навязывается науке и служит ее эталоном, следует признать, что единственным действительно работающим и жизненно важным для науки принципом является правило «anything goes» – пригодно все, что способствует успеху. Последовательно развивая эту прагматистскую установку, Фейерабенд приходит к мысли о необходимости привести в соответствие рационалистические ценности науки с гуманизмом, трактуемым прежде всего как установка на свободу духа и действия как высшую ценность человеческого бытия. Рациональность, если она выступает как система ограничений творческих способностей, интеллектуальной и духовной свободы, должна быть отвергнута. Напротив, рациональным может полагаться только «анархическое» познание, доверившееся творческим импульсам, благодаря которым разум служит человеку, а не наоборот – человек абстрактным и гнетущим его рационалистическим догмам. Напр., ученый, добивающийся признания своих идей, вправе прибегать к пропаганде, политическим и идеологическим приемам, психологическому внушению (именно так, по мнению Фейерабенда, поступал Галилей, смело ломавший все каноны современной ему науки для утверждения коперниканского мировоззрения). В этом отношении наука не имеет никакого «приоритета» по сравнению с мифом или идеологией. Поэтому в «свободном обществе», т. е. в обществе, утверждающем свободу духа и деятельности в качестве своего верховенствующего принципа, наука, еще не освободившаяся от своего «шовинизма», уверенности в своем превосходстве над иными формами мышления и практики, должна быть отделена от государства, лишиться идеологической и политической поддержки последнего, а вместе с этим – и необоснованных претензий на исключительное место в культуре. Плюралистические, анархистские и антисциентистские установки Фейерабенда сближают его мировоззренческую и гносеологическую позиции с постмодернизмом. Соч.: Against Method. Outline of an Anarchistic Theory of Knowledge. L., 1975; Der wissenschafttheoretische Realismus und die Autoritat der Wissenschaften. Wiesbaden, 1978; Science in the Free Society. L., 1978; Realism, Rationalism and Scientific Method. Philosophical Papers, v. 1– 2. Cambr., 1981—83; Wissenschaft als Kunst. Fr./M., 1984; Farewell to Reason. L., 1987; Three Dialogues on Knowledge. Oxf., 1991; Killing Time. Chi., 1995; Избр. труды по методологии науки. M., 1986. В. H. Порус ФЕЙЕРБАХ (Feuerbach) Людвиг Андреас (28 июля 1804, Лангегут, Бавария – 13 сентября 1872, Рехенберг, близ Нюрнберга) – немецкий философ, разработавший концепцию антропологического материализма. Родился в семье известного правоведа Ансельма Фейербаха. В 1823 поступил на богословский факультет Гейдельбергского университета, но уже через год, разочаровавшись в богословии, переходит в Берлинский университет, где слушает лекции 1егеля. В диссертации «О едином, всеобщем и бесконечном разуме» (De ratione