355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » авторов Коллектив » Новая философская энциклопедия. Том четвёртый Т—Я » Текст книги (страница 64)
Новая философская энциклопедия. Том четвёртый Т—Я
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 00:09

Текст книги "Новая философская энциклопедия. Том четвёртый Т—Я"


Автор книги: авторов Коллектив


Жанры:

   

Философия

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 126 страниц)

325

цзин сюэ му. В ассоциативной символике традиционной китайской философии и науки направление цзин соотносится с Небом (тянь) и с последовательностью нечетных («небесных») чисел, а вэй – с Землей и последовательностью четных («земных») чисел. Как и у пифагорейцев в античной Греции, исходным нечетным числом считалось 3, четным – 2. Ассоциация с Небом как главенствующим началом выделила из пары цзин вэй первый член. Он стал обозначением главного форманта культуросозидающей деятельности – писаного «канона», а ассоциативная связь с Небом как символическим эквивалентом числа 3 обусловила представление о троичности «канона», которая в двухмерной развертке дает девятикле– точный квадрат. С помощью категории «канон» описывалась и общекосмическая девятеричность: «Соединение и гармония Неба и Земли есть великий канон жизни... Небо имеет девять просторов, земля имеет девять областей» («Люй-ши чунь цю»). Представление о квадратной девятиклеточной структуре пространства нашло выражение в утопической концепции «колодезных полей» (цзин тянь): «колодцем» называлась некая идеальная административная единица, территориальной основой которой якобы была система из девяти квадратных полей. «Колодец» рассматривался как основание принципиально девятеричной многоуровневой пространственной и административной структуры («Мэн-цзы», 4—3 вв. до н. э.; «Чжоу ли»). Возможно, пути семантической эволюции иероглифов цзин в значении «основа», «канон» и цзин в значении «колодец» были параллельны: от обозначения продольно-поперечных движений в ткачестве и запашке земли к обозначению квадратной девятиклеточной структуры. Такая «колодез– но-каноническая» структура лежит в основе универсальной общеметодологической классификационной схемы —системы триграмм и гексаграмм (см. Гуа): схематической моделью триграмм является девятиклеточный квадрат. Представление о цзин вэй как упорядочивающей «сети» отразилось в теории китайской медицины. Термин «цзин» имеет там значение «меридиан», «главный канал» и относится к 12 основным парафизиологическим «руслам», по которым осуществляется суточная циркуляция «пневмы» (ци) в организме. Аналогия с цзин вэй просматривается в названии системы главных и второстепенных «каналов» – «энергетического каркаса» организма: цзин ло («меридианы и коллатерали»). А. И. Кобзев ЦЗИН СЮЭ (кит. – каноноведение, «учение о канонах») – обобщающее название области традиционного знания в Китае, связанной с комментированием и изучением конфуцианских канонических книг. Ее основателями считаются ученик Конфуция Цзы-Ся (5 в. до н. э.) и Сюнь-цзы. Становление цзин сюэ в качестве ведущей из общественно значимых дисциплин связано с обретением конфуцианством при императоре У-ди (140—87 до н. э.) династии Хань статуса официальной идеологии. Воплощением учения «совершенномудрых» правителей древности стали считаться «Пять канонов» («У цзин*): «Ши цзин» («Канон стихов»), «Шуцзин» («Канон [исторических] писаний»), «Ли цзи» («Записки о правилах благопристойности»), «Чжоу и» («Чжоуские перемены») и «Чунь цю» («Весны и осени»). Многие тексты оказались утраченными, и знатокам пришлось их восстанавливать по памяти; они составили основу имперской системы образования и подготовки административных кадров. Литературные памятники и официальные документы и по содержанию, и по форме оценивались с точки зрения сообразности канонам. Цзин сюэ отражало процессы изменения идеологических доктрин, ход эволюции философской и общественно-политической мысли в Китае. Первоначально в рамках цзин сюэ возобладала «школа текстов новых письмен» (цзинь вэнь цзин сюэ), основывавшаяся на устно переданных текстах канонов, записанных во 2 в. до н. э. «уставным письмом» (ли шу) – т. н. новым, введенным при реформе письменности в период правления Цинь Шихуана (246—210 до н. э.). Данная школа приписывала авторство «Шести канонов» – «Лю цзин» («Пять канонов» и утраченный «Юэ цзин» – «Канон музыки») Конфуцию. Императором У-ди в 136 до н. э. было введено звание боши («доктор», «главный эрудит») за знание пяти канонов «новых письмен». Особое значение для этого направления традиции цзин сюэ приобрела «Гунъян чжуань» – толкование Гунъян Гао (5 в. до н. э.) на «Чунь цю», акцентирующее «скрытый», аллегорический смысл текста канона. «Школа текстов новых письмен» широко пользовалась «вторичными книгами» (вэй шу) – текстами, приспособленными для гадания по канонам. В 1 в. до н. э. возникла конкурирующая «школа текстов старых письмен» (гувэнь цзин сюэ). Она основывалась на текстах, написанных дореформенным стилем, в т. ч. «Шу цзин», а также «Ли цзи», «Лунь юй», «Сяо цзин», которые якобы были обнаружены в стене дома, принадлежавшего Конфуцию. Кун Аньго, потомок Конфуция, настаивал на канонизации этих текстов, но получил отказ. Главное внимание «школа текстов старых письмен» уделяла толкованию «Гувэнь Шан шу» («Книга преданий старых письмен»), т. е. «Шу цзина», «Чжоу гуа– ни» («Чжоу ли») и «Цзо чжуани» («Комментарий Цзо [Цю– мина]» на «Чунь цю»). Тексты «новых письмен» объявлялись ненадежными и неполными. В свою очередь сторонники «школы текстов новых письмен» обвиняли оппонентов в фальсификации. После падения династии Западная Хань (206 до н. э. – 8 н. э.) Ван Ман, узурпировавший трон, учредил звание боши за знание «текстов старых письмен» и прекратил его присвоение знатокам «текстов новых письмен». Он пытался опереться на толкования канонов школой «текстов старых письмен» в обоснование проводимых им политико– экономических реформ, основанных на подражании идеализированным порядкам древности. Тексты двух школ различались составом, разбивкой на разделы и главы, объемом и даже содержанием (содержали разные фрагменты, по-разному интерпретировали исторические события, деяния исторических, легендарных и полумифических персонажей и т. п.). Традиция «школы текстов старых письмен» считала своим основоположником Чжоу-гуна (11 в. до н. э.), «совершенномудрого» регента чжоуского престола, а Конфуция продолжателем его дела и гл. о. историком. «Шесть канонов» рассматривались как упорядоченные Конфуцием древние исторические материалы. Характерные черты «школы текстов старых письмен» – повышенное внимание к толкованию отдельных слов и выражений, склонность к буквальному пониманию текста, историко-филологическим изысканиям, использование зачаточных форм лексико-грам– матического анализа, неприятие гадательных приложений к канонам. В ее рамках созданы первые толковые словари, предназначенные гл. о. для комментаторских целей, – «Эр я» («Приближение к классике», 2 в. до н. э.) и «Шо вэнь цзе цзы» («Изъяснение письмен и толкование иероглифов») Сюй Шэня (1—2 вв.). Это комментаторское направление, впоследствии получившее название хань сюэ («ханьское учение», «ханьс– кая школа»), достигло расцвета в эпоху Восточная Хань (25—

326

ЦЗИНТУ ШКОЛА 220). Данная школа оказала определяющее влияние на ка– ноноведческое учение Чжэн Сюаня, считавшееся в 3—10 вв. наиболее авторитетным и представлявшее собой попытку синтеза школ «текстов старых письмен» и «текстов новых письмен». В эпоху Южных и Северных династий (5—6 вв.) конкурировали «северная школа» (бэй сюэ) и «южная школа» (нань сюэ). Они опирались на толкования Чжэн Сюаня. Однако «северная школа» в целом отличалась консерватизмом, доверием к толкованиям каноноведов 1—3 вв., тяготела к грамматико– синтаксическим методам анализа, тогда как «южная школа» считала авторитетными работы Кун Аньго, а также Ван Би и Ду Юя (3 в.), конфуцианское и даосское предания, мистико– мантическую традицию, испытала влияние буддизма и была склонна к расширительному толкованию канонических положений. «Южная школа» оказала наибольшее воздействие на формирование неоконфуцианства. Важный этап в развитии синкретической традиции цзин сюэ, учитывающей достижения «северной» и «южной» школ, знаменовало создание усилиями Кун Инда (кон. 6 – нач. 7 в.) и других видных каноноведов по императорскому указу сводного труда «У цзин чжэн и» («Правильные толкования на «Пять канонов»»), ставшего основным пособием для проведения экзаменов на право замещения чиновничьих должностей. При монгольской династии Юань (1280—1368) за основу государственного экзаменационного курса были приняты каноноведческие толкования неоконфуцианской школы братьев Чэн – Чжу Си. При маньчжурской династии Цин (1644—1912) соперничество школ «текстов старых письмен» и «текстов новых письмен» получает новое наполнение. В 17 в. ГуЯньу выступил за возрождение традиции «школы текстов старых письмен» и «ханьского учения» (хань сюэ). Он имел в виду освобождение каноноведения от схоластического философствования, делал упор на необходимость эмпирической обоснованности и практической применимости извлекаемого из канонов знания. Каноноведческое учение Гу Яньу развивалось «школой [периода правления] Цянь [Луна и] Цзя [Цина]» (Цянь Цзя сюэ пай, 18 – нач. 19 в.), делавшей упор на собственно филологические методы исследования. Возрождение «школы текстов новых письмен» поставила своей целью Чанчжоуская школа каноноведения (Чжуан Цуньюй, 18 в.; Лю Фэнлу, 17 – нач. 19 в. и др.). В эпоху Цин историко-филологические исследования подтвердили обоснованность сомнений ряда каноноведов прежних лет в подлинности «текстов старых письмен» (современные ученые придерживаются на этот счет разных мнений). Впоследствии толкование канонов в духе «школы текстов новых письмен» позволило Кан Ювэю дать традиционалистское обоснование реформаторским идеям. Традиционное каноноведение как культурно-идеологический институт фактически прекратило существование в первой половине 20 в. Лит.: Карапетьянц А. М. Формирование системы канонов в Китае.– В кн.: Этническая история народов Восточной и Юго-Восточной Азии в древности и средние века. М, 1981; КобзевА. И. Каноны как учебники и учебники как каноны в традиционной культуре Китая.– В кн.: Проблемы школьного учебника, в. 19. История школьных учебных книг. М., 1990. А. Г. Юркевин ЦЗИНТУ ШКОЛА (школа Чистой земли; др. название Лянь цзун – Секта лотоса) – одно из крупнейших течений китайского буддизма. Название происходит от основного постулата школы: будда Амитабха – центральный объект поклонения секты – обитает в некой «Чистой земле» (Цзин ту) на Западе и стремится спасти все живые существа. В основе учения Цзинту школы лежит идея «думания о Будде» (нянь фо) – перманентного вызывания в сознании образа будды и достижения тем самым спасения через веру в будду Амитабху. Цзинту школа вышла из «Общества лотоса» (Лянь шэ), или «Общества Белого лотоса» (Байлянь шэ), первопатриархом которого считается Хуэйюань (4 – нач. 5 в.). Он и его 18 ближайших последователей объявили, что занимаются пестованием «чистого дела», т. е. буддизма, на основе безмерной веры и постоянного размышления над сущностью будды Амитаб– хи, опираясь при этом на сакральную силу обета Амитабхи спасти все живые существа. Название «Общество Белого лотоса» возводят к преданию о том, как поэт Се Линъюнь увидел медитирующего Хуэйюаня и в память о чистоте и спокойствии, веявших от буддиста, посадил белые лотосы в прудах монастыря Дунлиньсы. Таньлуань (кон. 5—6 в.), последователь Хуэйюаня, на основе ряда постулатов основоположника мадхьямики Нагарджуны разработал концепцию двух путей, вошедшую в доктрину Цзинту школы: «Путь трудных поступков (трудного прохождения)» и «Путь легких поступков (легкого прохождения)». Первый заключается в попытке достичь освобождения, опираясь лишь на собственные усилия, второй – в достижении освобождения с опорой на следование предписаниям Цзинту школы. Он же привнес в школу ряд даосских методик достижения долголетия, почерпнутых у знаменитого даосского мага Тао Хунцзина. По некоторым версиям, именно Таньлуань был основателем Цзинту школы, хотя в его время этот термин как самоназвание школы не употреблялся. Согласно традиции, дальнейшая линия школы была продолжена Дао– чо (6—7 вв.). Он разработал доктрину «школы пути мудреца» и «школы пути Цзинту школы». Первый путь заключен в учении о достижении освобождения через размышления, мудрствования и реализацию укорененного в сознании структурообразующего «принципа» (ли) мироздания. Второй путь – спасение верой в силу Амитабхи. Даочо полагал, что в текущую эпоху «утраты дхармы» лишь Цзинту школа способна нести высший смысл учения Будды. Окончательным доктринальным оформлением Цзинту школа обязана трудам Шаньдао (7 в.), которого иногда называют основателем школы. Он составил комментарий к важнейшим книгам Цзинту школы, впоследствии повлиявший на развитие учения Цзинту в Японии. На взгляды Шаньдао большое воздействие оказала доктрина его учителя Даочо: «Повторяя имя, думаем о Будде», реализуемая в практике многократного, порой до сотен раз в минуту, повторения имени Амитабхи. Это вводило последователя в состояние транса и позволяло ему «выйти из мирской пыли», приобщиться к «сиятельному телу Будды». В 12—14 вв. ряд постулатов Цзинту школы стал пользоваться популярностью и за ее пределами. В частности, учителя Чань школы, Люй школы, Ми школы и др. предписывали последователям изучать канонические произведения Цзинту школы и даже составляли к ним комментарии. Обратившийся в буддизм конфуцианец Чжисюй ( 14 в.) изложил учение Цзинту школы в терминах и понятиях Тяньтай школы. С того времени наметилось сходство ряда концептуальных положений школ Цзинту и Тяньтай, что особенно ярко проявилось при династии Цин (1644—1911). Согласно сотериологической доктрине Цзинту школы, многократное повторение имени будды приведет к тому, что пос-

327

ЦЗУНХЭН ЦЗЯ ле смерти последователя Амитабха призовет его к себе в западную «Чистую землю» (или в «Западный мир Предельной радости» – Цзилэ шицзе). Практика «думания о Будде» составляет комплекс «внутренних причин» (нэй инь), ведущих к просветлению, а сила обетования Амитабхи реализует «внешние проявления» (вай сян) духовного совершенствования. «Думание о Будде» практиковалось в трех видах: 1) посредством произнесения имени будды; 2) посредством взирания на изображения будды; 3) как «думание» об истинной безатрибутной (не бытийной, но и не пустотной) сущности будды. «Думание посредством произнесения имен» относилось к типу медитативных приемов, опирающихся на «возбуждение сердца» (сань синь), т. е. стимуляцию определенных областей сознания с помощью идеомоторных психических механизмов, а два др. вида этой практики – к методам «умиротворения сердца» (дин синь), или «взирания и выверения» (гуань ча), основанных на постепенной транквилизации сознания с использованием ассоциативной коррекции импульсов подсознания. Хуэйюань и его прямые последователи в основном практиковали методы «умиротворения», сложность которых ограничивала число последователей. Со времен Тань– луаня оба подхода начали сочетаться, а затем постепенно на первый план выступило «думание посредством произнесения имен», что открывало дорогу большему числу адептов. Начиная с Шаньдао, стало принято разделять практику Цзинту школы на «истинные поступки» (чжэн син) и «различные поступки» (цза син). К «истинным поступкам» относился особый тип поведения, предписываемый в трактатах Цзинту школы, к «различным» – все остальные поступки, не противоречащие буддийской доктрине. «Истинные поступки» делились на пять категорий: поклонение будде Амитабхе; его восхваление; созерцание его изображения, вызывание в сознании его образа, размышления над смыслом «тела Будды»; чтение вслух канонических книг школы; рецитация имени Амитабхи, занявшая центральное место в практике Цзинту школы. Параллельно с формированием доктринальных постулатов наметились расхождения между учителями школы, в частности относительно того, на что следует опираться на пути к освобождению. Напр., Хуэйюань предлагал опираться исключительно на собственные силы и использовать для достижения «просветления» как практику «возбуждения сердца», так и методы «умиротворения сердца»; Шаньдао ставил во главу угла силу обета Амитабхи, реализующую уход из этого мира и возрождение в мире ином. Основными каноническими книгами школы считаются «Сутра безмерного долголетия» («У лян шоу цзин»), описывающая силу обета Амитабхи, дарующего спасение живым существам, и смысл его добродетели, «Сутра о взирании на безмерное долголетие» («Гуань у лян шоу цзин») – о доктрине возрождения в «Чистой земле» и «Амитабха сутра» («Амито– фо цзин») – о том, как опираться на силу имени будды. В 12 в. монах Фажань принес доктрину Цзинту школы в Японию. Японское направление Цзинту школы (Дзёдо ею), интерпретировавшее учение Шаньдао, довело до крайности идею рецитации имени Амитабхи. Сохранились миниатюрные скульптуры, изображающие японских последователей Цзинту школы с вытянутым длинным языком, на котором сидит десяток будд, – это символизировало многократное повторение его имени. Цзинту школа оказала огромное влияние на идеологию сектантских объединений и тайных обществ в Китае. Это влияние особенно ярко проявилось в учениях о спасении избранного числа последователей секты в момент вселенской катастрофы, а также в дальнейшей разработке, мифологизации и фольклоризации идеи «Чистой земли Предельной радости». Цзинту школа сохранилась в КНР, Японии и, в меньшей степени, в ряде стран Юго-Восточной Азии. Лит.: Шаньдао даши яньцзю (Исследование о наставнике Шаньдао), б. м., 1927; СяоЛиюань. Чжунго Цзинту цзяо яньцзю (Исследование об учении Цзинту в Китае), б. м., 1950; Чжунго фоцзяо (Китайский буддизм), т. 1. Шанхай, 1980, с. 266—72; Цзяньмин чжунго фоцзяо ши (Краткая история китайского буддизма). Шанхай, 1986, с. 244—49. А. А. Маслов ЦЗУНХЭН ЦЗЯ («школа союзов по вертикали и горизонтали», «школа продольно-вертикальных и поперечно-горизонтальных политических связей», «школа дипломатов») – название древнекитайской философской школы, объединявшей теоретиков и практиков дипломатии – советников удельных правителей. В трактате мыслителя и библиографа Лю Синя (1 в. до н. э. – нач. 1 в. н. э.) «Ци люэ» («Семь сводов») цзунхэн цзя фигурирует как самостоятельное течение в числе ведущих «девяти направлений, десяти школ» китайской мысли периода Чжаньго («Сражающихся царств», 5—3 вв. до н. э.). Основанием для выделения этой «школы» были не столько идейные факторы, сколько общность проблематики, которой посвящались беллетризованные теоретические сочинения. Главными представителями цзунхэн цзя считаются Су Цинь и его оппонент Чжан И (4 в. до н. э.). Су Цинь пытался создать «союз по вертикали» – объединение шести царств с Юга на Север для противостояния царству Цинь. Чжан И противостоял его усилиям, стремясь посредством объединения в «союзы по горизонтали» с Запада на Восток заставить шесть царств поочередно служить интересам Цинь. Идея противостояния «горизонтальных» и «вертикальных» союзов отражает представления о дуальной структурной упорядоченности мироздания и взаимодействии противоположных начал. В эпоху Тан (618—906) основным сочинением цзунхэн цзя был признан приписываемый Су Циню трактат «Гуйгу– изы» («Мудрец из Ущелья навей»), сочетающий идеи даосизма и легизма: манипулирование людьми предполагает раскрытие и использование их интересов, для чего необходимо прежде познать себя, в глубинах собственного сердца прозрев закономерности дао. Деятельность и воззрения представителей цзунхэн цзя описаны в «Чжань го цэ» («Планы сражающихся царств», 1 в. до н. э.). В «И вэнь чжи» («Трактат о литературе и искусствах») – библиографическом разделе «Хань шу» («История династии Хань», 1 в.) – упоминаются 12 сочинений цзунхэн цзя, ныне утраченных. Лит.: Васильев К. В. Планы сражающихся царств (исследования и переводы). М, 1968. А. Г. Юркевич ЦЗЫ ЖАНЬ (кит., буквально– естественность, а также спонтанность, естество, само собой, самость, исходить из самого себя) – понятие классической китайской философии, имевшее особенно важное значение в даосизме. В «Дао дэ цзи– не» значительное место уделено идее несотворенности сущего. Там же цзы жань выступает атрибутом дао – оно «следует самому себе», или «исходит из самого себя» (25, 51). В «Чжу– ан-цзы» понятие цзы жань подчеркивает отсутствие произвольности и целеполагания в воспроизводстве сущего как процессе «порождения, не [преследующего каких-либо] интересов» (V). Легист Хань Фэй (3 в. до н. э.) использовал слово-

328

ци сочетание цзы жань в даосском толковании для обозначения причины появления ли – «принципов» как неких правил структурирования вещного мира (гл. 6). В «Хуайнань-цзы» цзы жань выражает даосский идеал управления и социального поведения: «дела Поднебесной» не подлежат произвольному упорядочению и могут быть улажены лишь при условии «следования их естественности». Из конфуцианских мыслителей рубежа новой эры наибольшее внимание понятию цзы жань уделил Ван Чун, поставивший это слово в название одной из глав трактата «Лунь хэн» («Взвешивание рассуждений»). Он преемствовал даосскую трактовку цзы жань как закона возникновения и развития мира, толкуя «недеяние» (у вэй) как синоним «естественности». В то же время он подверг критике даосов за абсолютизацию этих принципов применительно к человеческому бытию и отказ от их проверки опытом. По Ван Чуну, в человеческой практике «естественности должны помогать [целенаправленные] действия». Категория цзы жань играла существенную роль в рамках философского направления сюань сюэ («учение о сокровенном»). Ван Би противопоставлял искусственность конфуцианской категории жэнь – «гуманность» «естественности Неба и Земли», т. е. главных природных начал, которые «не действуют и не творят», давая возможность «десяти тысячам вещей самостоятельно регулировать друг друга». В учениях отдельных мыслителей сюань сюэ, напр. Хэ Яня (190—249), цзы жань выступало не атрибутом, а непосредственным тождеством дао. Эта идея вошла в систему взглядов Чэн И– одного из основоположников неоконфуцианства. У ведущего представителя неоконфуцианского «учения о сердце» (синь сюэ) Ван Ян– мина цзы жань стало выражением саморефлективности «бла– госмыслия» (лян чжи) – врожденного «знания блага» и одновременно высшего принципа бытия человека и мира. В современном китайском языке слово «цзыжань» имеет значения «природа», «естественный», «натуральный» и широко применяется для образования научных терминов и терминологических словосочетаний, напр. цзыжань кэсюэ (естественные науки, естествознание), цзыжань чжэсюэ (натурфилософия), цзыжаньчжуи (натурализм), цзыжань цзинцзи (натуральное хозяйство) и т. п. Лит. см. к статье Даосизм. А. Г. Юркевич ЦЗЮНЬ ЦЗЫ (кит. – благородный муж, совершенный муж; исходное значение – «дитя правителя») – понятие китайской философии, норматив конфуцианской личности, впервые представленный в «Лунь юе», носитель совокупности конфуцианских добродетелей. Синонимы – «великий человек» (да жэнь), «гуманный человек» (жэнь жэнь, см. Жэнь). Противопоставляется «ничтожному человеку», «маленькому человеку» (сяо жэнь), воплощению эгоистического прагматизма, не способному выйти за рамки своей практической специализации («орудийности» – ци), преодолеть духовно-нравственную ограниченность. У Конфуция понятие «цзюнь цзы» соотносится с личностью правителя или представителя социальных верхов («благородный муж»); впоследствии оно приобретает более общий характер («совершенный муж»). В иерархии человеческих существ цзюнь цзы стоит ниже «со– вершенномудрого» (шэн), но своей «благодатью/добродетелью» (дэ) он способен воздействовать на «маленьких людей» так же, как ветер – на траву. Его важнейшее качество – «нео– рудийность» (бу ци), т. е., с одной стороны, духовно-нравственная и поведенческая автономия, с другой – приверженность дао, а не предметным реалиям (ци). Наделенный «знанием предопределения (мин)», цзюнь цзы стоически держится своего пути, предполагающего активную деятельность при торжестве дао в Поднебесной и «сокрытость», удаление от дел – при отсутствии дао. Лит.: Конфуцианство в Китае. М., 1982; Проблема человека в традиционных китайских учениях. М., 1983; Личность в традиционном Китае. М., 1992. А. И. Кобзев ЦИ – орудие (кит., буквально – конкретное явление, способность) – категория классической китайской философии. Термин «ци» первоначально обозначал ритуальные сосуды и ремесленные орудия, поэтому с ним связаны идеи специализации и полезности, в частности культовой утилитарности («Лунь юй», «Си цы чжуань», «Дао дэ цзин», «Мэн-цзы»). Стремление показать, что всеобщность стоит превыше любых конкретных способов ее реализации, привело первых китайских философов к противопоставлению ци («орудий» и обусловленных ими специальных способностей) как универсальности (чжоу) «благородного мужа» – цзюнь цзы («Лунь юй»), так и первозданной простоте (пу) мироздания («Дао дэ цзин»). Последняя в «Дао дэ цзине» выступает ипостасью дао, которое тем самым противопоставляется ци. В качестве «отсутствия/небытия» дао определяет главную функцию ци как сосуда – способность вмещать в себя, т. е. ци представляется «орудием» дао. Фундаментальная оппозиция дао – ци терминологически была впервые оформлена в «Си цы чжуани» (4 в. до н. э.). Эволюция ци как философского понятия, в ору– дийно-функциональном аспекте охватывающего мир материальных предметов и явлений, проходила в русле развития концепций дао. А. И. Кобзев ЦИ – пневма (кит., буквально – эфир, атмосфера, газ, воздух, дыхание, дух, нрав, темперамент, энергия, жизненная сила, материя) – одна из основополагающих и наиболее специфичных категорий китайской философии, выражающая идею континуальной, динамической, пространственно-временной, духовно-материальной и витально-энергетической субстанции. Этимологическое значение – «пар над варящимся [жертвенным] рисом». Стандартную терминологическую оппозицию ци составляет ли-принцип. Предельно общее понятие «ци» конкретизируется на трех главных смысловых уровнях: космологическом, антропологическом и психологическом. В первом случае ци – универсальная субстанция Вселенной; во втором – связанный с кровообращением наполнитель человеческого тела (аналог «жизненных» или «животных духов» европейской философии), способный утончаться до состояний «семенной души» и «духа»; в третьем – проявление психического центра, «сердца» (синь), управляемое волей и управляющее чувствами. Общепризнанным в китайской философии было представление о ци как бескачественном перво– веществе, из которого состояла Вселенная в исходной фазе своего развития, называемой «Хаосом» (хуньдунь), «Великим пределом» (тай цзи), «Великим единым» (тай и), «Великим началом» (тай чу) или «Великой пустотой» (тай сюй). Начальные формы дифференциации этого вещества – инь ян и «пять элементов» (у сын). Философской категорией термин «ци» стал в 4 в. до н. э. в таких классических памятниках, как «Гуанъ-изы», «Мэн-цзы»,

329

ЦИБИЛИЗАЦИОННШ U ^АЗЬЙАЙЛ iHilbi «Чжуан-цзы» и др. Хронологически первым, видимо, можно считать упоминание ци в «Го юй» (5 в. до н. э.), где появление термина отнесено к 8 в. до н. э.: Бо Янфу, сановник царства Чжоу, объяснял землетрясение нарушением порядка взаимодействия ци Неба и Земли. Единым субстанциальным началом, «пронизывающим тьму вещей», ци предстает в «Дао дэ цзине». Положение о преобразовании ци в конкретные объекты вследствие сгущения и разрежения, ставшее общепринятым в китайской классической философии, впервые прозвучало в «Чжуан-цзы», где указанные процессы применительно к ци осмыслялись как синонимы жизни и смерти. Там же обозначена связь сгущения и разрежения, подъема и опускания «пневменных» субстанций с психоэмоциональной сферой. В «Цзо чжуани» (4 в. до н. э.) человеческие эмоции и «вкусы» (горечь, сладость и т. п.) объявляются порождением, а «воля» – воплощением ци. Духовная сущность ци-пневмы обозначена в «Гуань-цзы» термином «лин ци» – «одухотворенная пневма», «подвижная пневма». Она присутствует в «сердце» – сознании и психике человека (ср. наименование «сердца» в «Чжуан-цзы»: «вместилище духовности», или «души», – лин фу), способна спонтанно «приходить и уходить», ей присуща диалектическая атрибутика дао – такая «малость», что она не имеет ничего «внутри [себя]», и одновременно такая «огромность», что «ничто [не остается] вне [ее]» (гл. «Нэй е» – «Внутренняя работа»). В «Си цы чжуани» (4 в. до н. э.) ци соединено с понятием «цзин» (в значении «семя», «семенная душа»), выражающим в «Дао дэ цзине» порождающую потенцию дао: «осемененная (утонченная) пневма (цзин ци) образует вещи» благодаря тому, что «мужское и женское [начала] связывают семя». Содержащиеся в «Си цы чжуани» высказывания о цзин как обозначении разумного начала корреспондируют с пассажами из «Гуань-цзы», где цзин ци фактически отождествляется с «духом» (шэнь) как психическим началом. В «Мэн-цзы» представлено положение о единении телесного и духовного ци в «сосредоточенности на должной справедливости», что рассматривалось как выражение безбрежности мировой «пневмы». В «Хэ Гуань-цзы» (4 в. до н. э.?) или, возможно, в трудах Дун Чжуншу (2 в. до н. э.) впервые появляется понятие «изначальная пневма» {юань ци), из которой «образуются Небо и Земля». Дун Чжуншу отождествил «изначальную пневму» с качествами, полученными человеком от родителей, и с общемировой субстанцией. В «Хуайнань-цзы» (2 в. до н. э.) ци рассматривается в космологическом и антропологическом плане как одно из порождающих начал наряду с «духом» и «семенем» и одновременно объединяющее их – «то, что наполняет все сущее». Ван Чун интерпретировал воплощенное в ци духовное начало – шэнь ци как «утончение» цзин ци, а сгущение и разрежение «пневмы» сравнил с образованием льда и его таянием: человек порождается «духовной пневмой» (сгущение) и возвращается в нее со смертью (разрежение). Понятие «шэнь ци» у Ван Чуна может быть истолковано как синоним «изначальной пневмы», в которой «отсутствует разделение [на мутное и чистое]». Ван Су (3 в.) отождествил «изначальную пневму» с «Великим единым» (тай и) —состоянием, предшествующим космогенезу в космогонической схеме «Ле-цзы» (4 в. до н. э.), а даос Чэн Сюаньин (7 в.) – с «Великим началом» (тай чу) космогенеза. Чжан Цзай связал ци с понятиями «Беспредельное» или «Предел отсутствия/небытия» (у цзи, см. Тай цзи) и «Великая пустота» (тай сюй), акцентировав неуничтожимость «пневмы», сгущение и разрежение которой реализуется в мировых трансформациях, образующих преходящие «формы» и «образы». Особое значение термин «ци» приобрел в неоконфуцианстве, главной проблемой которого стало выяснение соотношения двух начал: материалообразующего, динамичного, континуального, чувственного и морально индифферентного ци со структурообразующим, дискретным, статичным, рациональным и морально окрашенным ли-принципом. Чэн И в отличие от Чжан Цзая постулировал возможность уничтожения ци с разрушением «принципов». Чжу Си отстаивал вечность существования «принципов», с которыми неразрывно связано ци. Ван Янмин трактовал ли и ци как нерасчленимое единство, а ци, «дух» и «семя» как «одну вещь»: «распространяющаяся активность – это пневма, сгущенное скопление – это семя, а чудесное (утонченное) применение – это дух». Выражение этого единства Ван Янмин находил в «благосмыслии» {лян чжи) – врожденном «благом» и интуитивном знании. Ван Фучжи усматривал в концентрации и рассеивании ци причины «видимости» или «невидимости» чего-либо, позволяющие говорить о «наличии/бытии», «форме», либо об «отсутствии/ небытии», «неоформленности». Янь Фу (19 в.) объяснял западное понятие «эфир» (итай) как «имя самого чистого ци». Фэн Юлань отождествил ци с платоновско-аристотелевой материей как полным отсутствием форм, т. е. коррелятивных «принципов» (ли) или «Беспредельным» (у цзи) «ничто». Современные исследователи сближают ци с понятием «поле» (Фэн Циидр.). Традиционные концепции ци в настоящее время играют большую роль в теории китайской медицины. А. И. Кобзев ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО РАЗВИТИЯ ТИПЫ -характерные для ряда самобытных цивилизаций общие черты их исторической эволюции, общие для них признаки воспроизводства и развития социальной жизни. Можно выделить два типа развития, характеризующих многообразие цивилизаций, пришедших на смену первобытному состоянию и архаическим общностям: традиционалистский и техногенный. Каждый из них представлен множеством конкретных обществ (цивилизаций). Из описанных А. Тойнби 21 цивилизации большинство принадлежало к традиционалистскому типу (Древний Египет и Вавилон, Древняя Индия и Китай, античная цивилизация, средневековые общества Запада и Востока и т. п.). Этот тип развития предшествовал техногенному, который возник в европейском регионе примерно в 14—16 вв. По региону возникновения техногенные общества часто именуют «Западом», противопоставляя их традиционалистскому «Востоку». Но в современную эпоху техногенный тип цивилизационного развития реализуется во всех регионах планеты. Современные Япония, Китай, Южная Корея принадлежат к техногенной цивилизации, как и США, страны Западной и Восточной Европы, Россия и др. Термин «техногенная цивилизация» выражает сущностную характеристику этих обществ, поскольку в их развитии решающую роль играет постоянный поиск и применение новых технологий, причем не только производственных технологий, обеспечивающих экономический рост, но и технологий социального управления и социальных коммуникаций. Становлению техногенной цивилизации предшествовали две важных мутации традиционных культур. Это – культура ан-


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю