Текст книги "Западноевропейская поэзия XХ века. Антология"

Автор книги: авторов Коллектив

Люсеберт(псевдоним, наст. имя – Любертюс Якобюс Свансвейк; род. в 1924 г.). – Поэт и художник. Ведущий представитель нидерландского кспериментализма, центральная фигура в нидерландской поэзии 50-х годов, авангардистские, эпатирующие буржуазию стихи Люсеберта в лучших своих образцах полны глубокого социального звучания и лиризма; ряд стихов на-гравлен против фашизма. Один из поэтических циклов Люсеберта написан по впечатлениям поездки в Народную Республику Болгарию. Первый поэтический сборник издал в 1951 г., с 1963 г. отошел от поэзии, в основном запишется живописью и графикой.

 
Под облаками проплывают птицы
а под волнами пролетают рыбы
а Рыбаку меж них спокойно спится
Порой волна до облака достанет
порой оно в волне бесследно канет
Рыбак же спит как каменная глыба
 

 
В мужицкой берлоге звери не на пороге
под кроватью в крови не жалуясь нежатся
овцы в зело пенящихся шутках
еж всчертополошенный осел разнузданный
дети рядком под росток
подросток из разовой камеры
конь центра Цион ног о лакиро —
вщик бес помощь ны —
тики суть дурацкие подобия
 
 
Поэт умиротворенный
мир опоэченный
стихи по чтении рассчитаны на аплодисменты
расчитаны с тихой чертовщинкой в голосе
в колосе судьи сосчитаны плевелы
плевать мировому судье на всемирного
все мирного сна добьются
снадобья пьются своя бумажка ближе к телу
телай свое дело теля
в телку целя
 
 
Мужичок мозжечок не переутруждает писанием
мочи нет поводу ходить до ведру
мужицких харь актер не передашь характер
что шуманешь китайский дождь
о море свирепствующем в нашем море
о сухопутной гире встать в пять
стать вспять ходить с фонарем под классом
не нас видящим
выйдь ищи потом пропитания
мужицкая рубашка потом пропйтаннее
И лишь поэт дождь ветер и зерно
в смятении постигли: мир… неплох
 

1

 
Зачем воде из ран велите вырваться?
в живой воде молясь живу наживкой
поживой волн и раковин коварных
в кавернах дна маяк моя купальщица
 
 
не виден рыбы скалятся зеркалятся
и глубь как люлька полная тепла
нигде и никогда в таком нокдауне
 
 
но из воды шампанской
я вылетел как пробка
шамански робко
 
 
Квелая луна расцвела вверху
град моих слов разбомби сей град
раны мои снег я в пуху в меху
я во весь опор умчусь от ваших шпор
 

2

 
В искусстве современного балета зависть
заяц танцующий без билета
пророк пророкочет про рок
но плох прок от тебя пророк
или почитают тебя и тама
где не слыхать твоего тамтама?
 
 
Я промаслен ведь мой промысел
быть замыслом и умыслом ножа
очи бормочут невнятное уста
спроста озирают невероятное
 
 
Надушенная надежда надышана
на зеркала и задушена воображением
по тем соображениям что рвота у врат
врет про сезон сезама: закрыт
 

 
Время обнаружено
тихонькое с вечностью не связывалось
набивало жизнью свою мусорную трубочку
да сконфуженно попыхивало святостью все время
 
 
Любой покровитель у меня в чести
он покупает слова которые я люблю
настолько что решив его провести
пахучие чернила на стенку лью
 
 
Я музицирую сухими ветвями
Я декламирую туманными днями
я декларирую: мои любимые пауки
взяли в штыки трудолюбивую пчелку
 

НОРВЕГИЯ

Улаф Аукруст(1883–1929). – Душа человека, мятущаяся между богом и сатаной, между добром и злом, величием и ничтожеством – главная тема его стихов. Аукрусту принадлежат поэтические сборники: «Небесный сигнал» (1916), «Молоты Хеллома» (1926) и «Восход солнца» (1930, издан посмертно).

 
– Земная жизнь – надежда, и томленье,
и страсть, и свет любимого лица,
и радость слез, и горечь размышленья,
и одиночество, и страх конца —
так светится, как липы в росной рани,
так бьется, исходя, как кровь из лани,
и ждет могила гибнущих от ран,
и падает светило в океан.
– Увы, на нивах жизни – сорняки,
и ужас запустения велик.
Но помыслы людские высоки,
а время человека – только миг.
Но он спокоен и в тщете великой,
покуда видит мыслью ясноликой
и жизнь живую на могильном дне,
и небо в океанской глубине.
 

 
Вот ветка – ягоды как кровь.
Другая – кипень цвета.
Того, кто хочет знать любовь,
и та манит и эта.
 
 
Одна сияние лила,
нарядна и душиста.
Но кровь другая отдала,
от холода безлиста.
 
 
Одна блистательно светла,
другая пылко тлеет:
кровь без остатка отдала,
лишь ягоды алеют.
 
 
Возьми и эту, что цветет,
и с ягодами тоже.
Немного времени пройдет —
узнаешь, что дороже.
 

Улаф Булль(1883–1933). – Поэт и прозаик. Для его творчества характерно стремление непосредственно передать изменения, происшедшие в психологии человека XX в. и связанные с такими научными открытиями, как теория Эйнштейна, проникновение в строение атома и т. п. Вместе с тем его стихам присуще почти классическое совершенство и законченность. Булль издал сборники стихотворений: «Стихи» (1911), «Новые стихи» (1913), «Стихи и рассказы» (1916), «Звезды» (1924) и др. На русский язык стихи Булля переводятся впервые.

 
Из решетки зачеркнутых строчек
смотрит в упор на меня
слабое стихотворение,
лишенное тайны цветения,
мелодии и огня.
 
 
Рожденное высохшим лоном,
мыслью, взошедшей в мозг…
Не в лучшее время дня я,
склады свои пополняя,
его напичкал, чем мог.
 
 
Дергается от мигрени
хилое тело стиха,
колотит его лихорадка,
нудно бормочет тетрадка,
песня, как губы, суха.
 
 
Бьется лбом об решетку —
зачатое без любви,
одно из самых опасных,
опасней песен прекрасных,
текущих в моей крови.
 

 
Для сердец усталых ненавистен
вечных звезд венок.
Взор мой, обращенный к звездным высям,
сир и одинок.
 
 
Этот жесткий свет на грани мира,
блеск тщеславных звезд,
от земли, ото всего, что мило,
в миллиардах верст!
 
 
От змеиных жал не уклониться,
не отвесть очей!
Не мигают звездные ресницы
в темноте ночей.
 
 
Над юдолью горя взгляд бесслезный
холоден, как ложь…
Этот полог вересковый, звездный —
на пустырь похож!
 
 
День встает, и ясный свет струится
надо всем, что есть.
Но и утонув на дне денницы,
звезды – здесь!
 
 
Звездный створ ворот, молю: откройся,
боль мою умерь!
Дай душе, отринув беспокойство,
кануть в смерть!
 

Херман Вильденвей(1886–1959). – Поэт и прозаик. Ведущий среди поэтов, обновивших норвежскую поэзию в период 1910-х годов. На творчество Вильденвея оказали влияние Гейне, Кнут Гамсун и шведский поэт XIX в. Густав Фрёдинг. Ранним стихам Вильденвея присуща свежесть, юношеская открытость миру, в его зрелом творчестве преобладают углубленные размышления о тайнах природы, поиски смысла жизни. Основные поэтические сборники Вильденвея: «Костры» (1907), «Призмы» (1911), «Ласка» (1916), «Огненный оркестр» (1923), «Филомела» (1946), «Полигимния» (1952) и др. Поэт издал также сборники рассказов, роман, пьесы.

 
Все приходит ко мне – я принимаю так много,
но всего невозможно вместить и понять одному —
малую часть я беру из того, что лежит у порога, —
мир приходит ко мне, как я прихожу к нему.
 
 
Знанье приходит ко мне, науки сияют,
приходит предвиденье. Горы заманчивых книг
дразнят меня, манят к себе, вопрошают:
«Хочешь ли знаний? Ведь ты так мало постиг».
 
 
Непостижимо строенье твое, мирозданье.
Нет у познанья покоя и нету границ.
Я беру спектроскоп. Проникает сознанье
в тайны миров элементарных частиц.
 
 
Все, что я вижу, в мысли моей отразится.
Должен увидеть я жизнь в капле воды,
мертвые звезды, чей свет из пространства стремится.
Мыслью своей продлеваю я жизнь звезды.
 
 
Символом смерти темнеет дерево тиса.
По жизни смысл для того, в ком разум живет, —
быть для неба прозрачным колодцем Нарцисса,
в котором его отраженье, любуясь собой, цветет.
 
 
Все приходит ко мне, все хочет быть отраженным.
Но скажи, природа, что будет с тобою, когда
рухнет колодец и с ликом самовлюбленным
мутною станет, а после иссякнет вода?
 
 
Мертвой увидишь себя, а ты ведь не в силах
мое равнодушье снести, как я выношу твое.
Больше не будут в венцах звёзды сиять златокрыло
их и меня отражало сознанье мое.
 
 
О, Нарцисс Вселенной, твои отраженья —
иллюзии только в моих погасших глазах.
Расскажи, как мечтательна смерть в мгновенья,
когда лилии-звёзды меркнут в иных небесах!
 

Арнульф Эверланн(1889–1968). – Поэт, прозаик, критик. Ранние стихи Эверланна пронизаны настроениями фатализма, смирением перед властью судьбы. Впоследствии стихи стали менее герметичны – в них вошла жизнь современного города, антицерковная и антикапиталистическая тематика. Во время оккупации Норвегии стихи Эверланна на антивоенные и антифашистские темы распространялись нелегально по стране. Поэт был арестован и провел несколько лет в тюрьмах и концентрационных лагерях. Стихи, написанные им в этот период, составили изданный в 1945 г. сборник «Мы все переживем». Поздней лирике Эверланна свойствено утверждение гуманизма, чувство свободы и национального достоинства.

Основные поэтические сборники Эверланна: «Сто скрипок» (1912), «Хлеб и вино» (1919), «Мир принадлежит тебе» (1934), «Красный фронт» (1937), «Рыбак и его душа» (1950) и др.

 
Как чайка над водою добычу стережет,
так ненасытно сердце своей добычи ждет.
О берег год за годом
бессильно бьет прибой.
И гибнет род за родом,
у скал найдя покой.
 
 
Как в бурю ищут гавань большие корабли,
так ждут тебя объятья отеческой земли,
ждут зяби и зимовье,
и новый дом простой.
Есть и у птиц гнездовье,
и у морей покой.
 

 
Одна только в жизни радость
иронии неподвластна.
Счастье дарить отраду
одно с душою согласно.
 
 
А рядом черная дата.
За опозданье расплата.
Ты поздно пришел – утрата
печальная невозвратна.
 
 
Часы наполняют сутки,
а дни наполняют год.
Смириться должен рассудок.
Кто плача жизнь проживет?
 

Гуннар Рейсс-Андерсен(1896–1964). – Основное содержание его поэзии – любовь, каждодневная жизнь, отношения между людьми. Так же как Арнульф Эверланн, Рейсс-Андерсен был поэтом Сопротивления в оккупированной Норвегии. Эмигрировав в Швецию, писал стихи о жизни в изгнании.

Издал сборники стихов: «Год посвящения» (1921), «Свадьба сына конунга» (1926), «Стихи о борьбе из Норвегии» и «Норвежский голос» (1943 и 1944 соответственно; изданы в Швеции), «Невидимый парус» (1952), «Год на берегу» (1962) и др., а также роман «Новая жизнь» (1925).

 
Играли два ребенка на берегу мирском.
Над сушей было солнце, и мрак – на дне морском.
Играли два ребенка со временем-песком.
 
 
И белые мгновенья меж пальцами текли.
Что ж мы в песке искали, да так и не нашли?
 
 
И вот уж мрак возобладал над пламеневшим днем.
И вот мужчина с женщиной ушли во мрак вдвоем.
Играть ли будем в звезды, как некогда – с песком?
 

 
Пожелтела стерня, урожай уже снят.
Стало слышно, как лес и ручей говорят.
Под осенней звездой
тишина и покой.
Верно, вышел господь, словно странник простой,
доглядеть, всяк ли в мире доволен и рад,
и великим и малым с любовью сказать:
«Посмотри, какова благодать!»
 
 
И крестьянин стоит, своей трубкой дымит,
размышляет, что время неспешно кружит
от осенних щедрот
до весенних хлопот,
и о жизни, что сеет, о смерти, что жнет,
что коров его стельных господь охранит, —
и он гладит одну из них, будто она
благодатью освящена.
 
 
Стихло в каждом дворе, сгасло в каждом окне.
На востоке все небо в зарничном огне.
И в долине ручей
напевает нежней,
словно люльку качает в лад песне своей:
«Быть за ноченькой – дню, за зимою – весне.
Спи, земля, под туманами угомонись
и под радугой пестрой проснись».
 

Нурдаль Григ(1902–1943). – Поэт, драматург, прозаик, публицист. В творчестве Грига отразились его наблюдения над жизнью моряков, портового люда, впечатления от многочисленных путешествий. Многие его стихи посвящены социальной тематике и открыто публицистичны. Hypдаль Григ – друг Советского Союза, провел в нашей стране два года (1932–1934 гг.); антифашист, отдавший жизнь в борьбе с гитлеровской Германией.

Ему принадлежат поэтические сборники: «Вокруг мыса Доброй Надежды» (1922), «Камни в потоке» (1925), «Норвегия в наших сердцах» (1929); посмертно изданы сборники «Свобода» и «Знамя» (оба в 1945 г.) и «Надежда» (1946). Написал также несколько пьес и романов. В 1932 г. издал книгу «Умершие молодыми», где собраны его работы об английских поэтах, начиная с периода романтизма до первой мировой войны. В СССР изданы книги Нурдаля Грига «Избранное» (включая роман «Корабль идет дальше»), 1956) и «Избранная лирика» (1969). Его стихи переводили А. Ахматова, Н. Асеев, М. Петровых.

 
Гавань утехой грубой
Скалит мне пьяный рот.
Драки, попойки, ругань —
Дым коромыслом идет.
 
 
В кубрике, как в борделе,
Много часов подряд
Пьют, бранятся и делят,
Жрут, ножами грозят.
 
 
Линии татуировки
На обнаженных телах,
И портовые воровки
Клянчат монеты в углах.
 
 
Воздух тяжелый и пьяный.
Стон и дыханье – пока
День сероватый, туманный
Не отрезвит моряка.
 

 
Открытый сразу всем ветрам,
Темнеет остров голый.
Деревьям нет надежды там,
Там не летают пчелы,
Там нет и карликов-берез,
Но меж камней нагих возрос,
Трудясь без жалоб и без слез,
Против судьбы восставший.
 
 
Здесь всё – трудов жестоких плод,
Все добыто борьбою,
Здесь трудно человек живет,
Измученный нуждою.
Но шторм еще не вся беда, —
В порту ждет строгий фохт всегда,
Что парней грабит без стыда…
Но люди те – норвежцы.
 
 
Здесь жизнь страны сбережена
Рабочими руками,
Их силою живет страна,
Те люди – чести знамя.
Когда во мраке тонут дни,
В их окнах светятся огни,
Народу дороги они,
Их жизнь – страны надежда.
 
 
Большой ты куплена ценой,
Страна, где блещет море,
Где берег светится морской
И синь в ребячьем взоре.
Там, на просторе высоты,
Похожи птицы на цветы…
Страна надежд, прекрасна ты
Под солнцем полуночным.
 

 
Бомбы выли близко,
Тлел огонь, синея,
Шел я коридором,
Полным темноты.
Шел к тебе, к любимой,
В поисках тревожных,
Издали я слышал:
Тихо пела ты.
 
 
Песню напевала
Ты не из упрямства,
Но ее, подслушав
В тайной тишине,
В сокровенной глуби
Молодого сердца,
Ты ее запела
Словно в полусне.
 
 
Песнь неслась родная
И в тебе лучилась
Радостным и светлым
Мужеством своим.
Соки корневые
Так восходят к кронам
И несут им силу,
Поднимаясь к ним.
 
 
Ты крылом казалась
Чайки над волнами,
Вереском, растущим
На холме крутом,
Песней птиц весенней,
Зимней тишью леса…
Для меня была ты
Чистым родником.
 

 
Смерть вспыхивает, как зарница,
и при яркой вспышке видней:
в этой жизни погибель —
участь лучших людей.
 
 
Сильные, чистые сердцем,
больше всех дерзавшие сметь,
они прощаются с нами
и, не дрогнув, уходят в смерть.
 
 
Живущие правят миром,
толпа пребудет всегда,
всегда пребудут деляги,
второсортные господа.
 
 
А лучшие мрут в застенках,
лучших ведут на расстрел,
у лучших грядущего нету,
гибель – их вечный удел.
 
 
Бессильно мы чтим их память.
Души наши пусты.
Если ты лучшего предал —
всю жизнь угрызаешься ты.
 
 
Умирая, они не плачут,
не знают, что значит страх,
их кровь не уходит в землю —
течет в отважных сердцах.
 
 
Знавшие их при жизни
стократ богаче других —
звавшие их друзьями,
отцами звавшие их.
 
 
Ими движется жизнь земная,
ими держится Человек.
На могиле их выбьем надпись:
мы пребудем вовек!
 

Ингер Хагеруп(род. в 1905 г.). – Поэт, прозаик, переводчик, автор детских книг. Ее стихам присущ тонкий психологизм, основанный на глубоком знании человеческой души. Кроме собственно лирики, Хагеруп пишет стихи, непосредственно отзывающиеся на общественные события. Ей принадлежат поэтические сборники: «Я заблудилась в лесу» (1939), «Дальше» (1945), «Седьмая ночь» (1947), «Ты хотел, чтоб я была такой» (1950), «Лето» (1971). На русском языке выходила книга Хагеруп «Стихотворения» (1956), среди переводчиков – А. Ахматова, Н. Павлович, М. Петровых.

Ингер Хагеруп переводила стихи Маяковского; в 1949 г. приезжала СССР.

 
Мы все умрем когда-нибудь, подруга!
Тебя не знала я, но ты со мной,
Тебя я вижу здесь – в купе вагонном,
Ты словно снег, что прячет пламя Юга…
Тревожная в молчанье напряженном.
 
 
Упсальская равнина – мрак ночной,
И звезды над тобой летят высоко.
Была ты в мире самой одинокой.
 
 
Подруга! Всех людей конец известен,
Но будет жить души высокий строй.
Боль раскаленная твоих прекрасных песен
Тебя навеки сделала живой.
 

 
Лишь ночь мильоны покрывал
Бросала над брегами, —
Свою Норвегию ласкал
Он нежными руками.
 
 
И что-то властное опять
Его сюда манило,
Он знал, что значит тосковать
И горевать о милой.
 
 
В пылу борьбы и под огнем
Он был необычайным,
Мечтанье это стало в нем
Его оружьем тайным.
 
 
Сколь юным сердце быть должно,
Чья страсть неодолима, —
Позор и честь несет оно
Своей стране родимой!
 
 
Сколь юным сердце быть должно
И трепетным сверх меры,
Когда огонь несет оно
Чистейшей твердой веры!
 
 
Во времени ль огонь горит?
Пока пылает пламя —
Норвегия боготворит
Его, как чести знамя.
 

 
Нам светофор мигает: «Стоп!..»
Сквозь мокрый майский день
По свежим лужам мы одни
Бредем среди листвы густой,
Где разукрасила сирень
Лиловые огни.
 
 
И под дождем уютно нам,
И странно мы молчим.
Мы знаем – время не пришло,
Но нашим сладостно сердцам
Услышать, как звучит светло
Любви безмолвный гимн.
 

* * *

 
Ты хотел, чтоб милой безделушкой
Стала я по прихоти твоей,
Шуткой и забавою за кружкой
Между веселящихся друзей.
 
 
Но слова иные сердце знает,
Что пылают и сгорают в нем…
Сколько женщин молча погибает
Под любви безжалостным ярмом!
 
 
Это сердце ты берешь рукою,
Безделушку милую губя…
Ты хотел, чтоб стала я такою,
Я и отрекаюсь от себя.
 

 
Здесь, в краю пустынном и безлюдном,
Яблоня сияет цветом чудным.
 
 
За утесом, за кустом безмолвным,
Здесь тропа уводит прямо к волнам.
 
 
Яблоня, ты веешь свежим летом.
Нет людей. Зачем жалеть об этом?
 
 
Никого? Но что промчалось мимо,
Еле слышно, еле выразимо?
 
 
Легкий шаг? А может, со скрипеньем
Дверь открылась? Или по ступеням
 
 
Сходит женщина? Она когда-то
Здесь жила так празднично и свято.
 
 
Яблоневый цвет был так же пышен.
Жаль, что голос мне ее не слышен.
 
 
Знала ли она любовь и жалость?
С прошлым ли расстаться не решалась?
 
 
Стала призраком в цветенье белом сада,
Потому что жить уже не надо?
 
 
Чей же плач мне чудится, чуть слышный?
Плачет дождик? Шелестят ли вишни?
 

ПОРТУГАЛИЯ

Камило Песанья(1867–1926). – Окончил юридический факультет Коимбрского университета. В 1894 г. уехал в Азию; более тридцати лет прожил в Макао, был адвокатом, преподавал в лицее. Занимался изучением китайской цивилизации и литературы (в 1944 г. опубликована книга «Китай»). На родине Песанья был известен при жизни мало. Сборник его стихов «Клепсидра» был издан в Португалии лишь в 1922 г. (переиздан в 1945 г.). Но все же стихи К. Песаньи, одного из лучших португальских поэтов-символистов, оказали значительное воздействие на развитие отечественной поэзии, – в частности, на входивших в группу «Орфей» Фернандо Песоа и Марио де Са-Карнейро. Тонкий лирик, поэт воспроизводит целую гамму человеческих чувств, нередко придавая своим стихам романтическую окраску. Его стихам свойственны музыкальность и тщательная отделка, точность и простота стиля.

На русский язык переводится впервые.

 
Зацвел розарий белый средь зимы,
В ладони ветра лепестки роняя.
Ты чем-то озабочена, родная?
Чего с тобой недосказали мы?
 
 
Куда мы?.. Так тепла твоя рука…
Когда свой взгляд ты на меня бросаешь,
Он робок и печально вопрошающ…
А там, над нами, замки-облака.
 
 
Как он победоносен, снег венчальный,
Какой он мир соорудил хрустальный,
Как хрусток под ногой его настил.
 
 
И все же то не снег идет над нами,
А кто-то вдруг осыпал нас цветами
И волосы твои фатой покрыл.
 

 
Образы, вы протекли по сетчатке,
Не закрепись, не оставив следа;
Так, вырываясь из недр, без оглядки,
Бойких фонтанов струится вода.
 
 
Грустные ваши хранит отпечатки
Озеро меж тростников: навсегда
Там вы застыли в угрюмом порядке.
Вас потеряв, я заброшен сюда.
 
 
Что мне в глазах моих зрячих! Отныне
Полое зеркало тусклый мой взгляд,
Зеркало перед бескрайней пустыней.
 
 
Линии ливня по стеклам скользят,
И на стене – моей тени унынье
В мерном движенье вперед и назад.
 

* * *

 
Мое сердце – окованный медью ларец.
Как мне скинуть проклятую ношу?
Мое сердце – окованный медью ларец.
Отвезу его в море – и сброшу.
 
 
Я пойду на корабль и матросом наймусь.
Я родимую гавань покину.
Пусть ларец и свинцовую скорбь, его груз,
Похоронит морская пучина.
 
 
Я на два оборота закрою замок,
Чтоб надежнее бездна хранила
То письмо твое, краткое, в несколько строк,
Что о свадьбе твоей возвестило.
 
 
Только знай, что с собой я платок твой увез,
Тот заветный, с каймою зеленой.
А когда у меня не останется слез,
Я швырну его в омут соленый.