Текст книги "Западноевропейская поэзия XХ века. Антология"

Автор книги: авторов Коллектив

 
Мы шли и шли целый день по земле все вместе
с нашими женщинами нашими солнцами нашими псами
играли пели воды попили
свежайшей бьющей сквозь недра минувших столетий.
 
 
На одну минуту присели после обеда
и друг другу в глаза глубоко-глубоко взглянули.
Из груди на волю вспорхнула крылатая бабочка
она оказалась белее
нашей маленькой белой ветви на самом краю мечты.
Мы знали что ей не дано угаснуть
и что белая-белая она совершенно не помнит сколько гусениц тащит.
 
 
Мы огонь разожгли когда стало смеркаться
и запели
Огонь прекрасный огонь не жалей иссохших ветвей
огонь прекрасный огонь не дойди до пепла
огонь прекрасный огонь жгись
          говори нам о жизни сжигая.
 
 
Мы всю жизнь говорим о жизни мы руками берем ее за руки
мы смотрим ей прямо в глаза которые смотрят на нас
и если то что нас вечно пьянит – магнит и это мы знаем
и если то что нас болью казнит – зло и это мы испытали
и мы говорим о жизни мы идем лицом к ее птицам
и без тени упрека приветствуем птиц ее улетающих
 
 
мы воистину из хорошего поколения.
 

 
Очень давно были пролиты последние капли дождя.
Над муравьем и рептилией – небо сгорает.
Фрукты красят свой рот, сочные губы свои.
Поры земли отворяются медленно,
И рядом с водою, медленно каплющей по слогам,
Огромное смотрит растение – прямо солнцу в глаза.
 
 
Кто это навзничь лежит на раскаленном песке,
Листья олив серебристых мглою окуривая?
Это в его ушах кузнечики греются,
И на его груди муравьи надрываются,
И рептилии пресмыкаются в его растительности подмышек,
И над водорослями ног так легко вздыхает волна,
Посланная сиреной, которая спела вселенной:
 
 
«О, голое тело лета, голое, загорелое,
Промасленное, просоленное,
Голое тело скалы и дрожь молодого сердца,
Колыхание ивовых свежих волос,
Базилика дыхание над кудрявым лобком,
Где ракушек полно и сосновых иголок, —
Голое тело, глубокий корабль искрометного дня!»
 
 
Тихие ливни журчат, сильные грады стучат,
Мчатся над сушей чеканной в когтях урагана,
Который чернеет в бездонной дикости океана.
В белизну облаков тугогрудых ныряют холмы.
Но над зверством стихий ты всегда улыбаешься так беззаботно,
Находя невредимым бессмертье свое, —
Ровно так же, как солнце всегда находит тебя на песке,
Ровно так же, как небо всегда находит здоровое, голое тело твое.
 

ДАНИЯ

Людвиг Хольстейн(1864–1943). – Один из создателей датской поэзии XX в. Стоит несколько в стороне от своих современников-символистов; близок по духу к Гете и датскому поэту XIX в. Эленшлегеру. Ему присущ пантеизм мировоззрения, любование красотой природы, воспевание женщины, любви, материнства, неприхотливой жизни простого человека.

Основные сборники стихов: «Стихи» (1895), «Лист» (1915), «Время яблок» (1920), «Гимны в песнях» (1922). Поэт составил также антологию «Природа Дании в стихах и песнях» (1929). На русский язык стихи Хольстейна переводятся впервые.

 
В нашей комнатушке
белоснежно ложе,
на оконце шторы
белоснежны тоже.
Два лимонно-желтых
ириса в стакане —
милая нашла их
на сырой поляне.
 
 
Глянь: в лучах заката
все, что было бело,
розами расцветясь,
тонко заалело.
Кудри моей милой
золотыми стали,
и румянцем счастья
щеки запылали.
 
 
Все спокойно. Ветры
все угомонились.
За ограду сада
тени зазмеились.
Высоко над полем —
жаворонка пенье.
В мире все спокойно —
лишь в душе смятенье.
 

 
Красно-зеленые яблоки женщина с веток рвет.
Она в просторной, без пояса, ярко-зеленой одежде,
спадающей с грудей высоких на чуть округленный живот.
Затяжелела она, но красива, как прежде.
 
 
Яблочный запах втянула крупным и свежим ртом,
за сочной мякотью губ полоски зубов засверкали.
Глаза ее синие схожи с горным прозрачным льдом,
она крупная, светловолосая, кудри до бедер упали.
 
 
Стоя по голые щиколотки в траве сырой,
крепкие ветки она трясет налитыми руками.
И рушатся с дерева, как проливень грозовой,
душистые яблоки, траву прибивая боками.
 
 
Яблоки прыгают, катятся, как глянцевитый поток.
Светловолосая женщина стан располневший склоняет
и подбирает плоды, лежащие прямо у ног.
 
 
На щеках ее теплый румянец расцвел.
Влажные яблоки мокрой рукой опускает в подол
и в корзину плетеную свой урожай высыпает.
 

Отто Гельстед(1888–1968). – Поэт, прозаик, переводчик, критик. Поэт ярко выраженной идеологической направленности – марксист, антифашист. Издал книги стихов «Вечные вещи» (1920), «Дорога к Астрид» (1927), «В непогоду» (1934), «Эмигрантские стихи» (1945) и др., а также роман о жизни датских эмигрантов во время войны («Беженцы в Хюсабю»). Перевел на датский язык «Илиаду», «Одиссею», трагедию Еврипида «Ипполит», стихи Агриппы д’Обинье, Пабло Неруды, Назыма Хикмета. Автор ряда литературоведческих и искусствоведческих работ.

В СССР изданы два сборника стихов Гельстеда («Стихи», оба в 1958 г.).

 
Дух твой пылает в господнем горниле,
дабы его, как булат, закалили.
 
 
Каждая искра, что прочь отлетает,
звездным цветком в темноте расцветает.
 
 
Пусть же звенит заготовка, пылая,
яркие астры вокруг рассыпая!
 
 
Пусть от восторга кузнец рассмеется,
пусть он почувствует: труд удается!
 
 
Плющит железо кузнец, не жалея,
бьет раз за разом все тяжелее.
 
 
Ухает молот! Не жалуйся даром —
будь благодарен тяжелым ударам.
 
 
Станешь ты крепок и в дело пригоден,
станешь ты твердым, как молот господень.
 

 
Ты смотришь на меня пытливым взглядом, пряха:
«Что ты извлек из пролетевших лет?
Распутался клубок. Все, что построил, прахом
рассыпалось…» Что мне сказать в ответ?
 
 
От жизни взял я жизнь – загадку без ответа,
мечту и дружбу, небеса и твердь,
немного красоты, немного света, —
пока меня не ослепила смерть.
 
 
Как будто полный ковш мне подали однажды,
и горечь в нем, и сладость меда есть.
Сожгла мне кровь, но беспокойной жажды
не утолила дьявольская смесь.
 
 
О чем жалеть? Хотел бы я подольше
побыть в кругу товарищей моих.
Но их теперь уже гораздо больше
среди умерших, чем среди живых.
 
 
Я был в Небытии в эпоху Рима,
но срок настал – и появился я.
Мелькнула жизнь, как миг неповторимый, —
я вновь уйду во мрак Небытия.
 
 
Меня не испугают своды склепа,
Небытие – давнишний мой приют.
Ребенок старый я, и сон мой крепок,
и смерть качает колыбель мою.
 
 
Умру, но поколенье молодое
возьмет мой факел, понесет вперед.
А вечно жить, страдать, не знать покоя —
такая мысль с ума меня сведет.
 

Том Кристенсен(1893–1974). – Поэт, прозаик, критик, журналист. Воплощение «потерянного поколения» в датской литературе, он первым заговорил об отчаянье и моральном банкротстве общества в период между двумя мировыми войнами. Важнейшие поэтические сборники Кристенсена: «Мечты пирата» (1920), «Павлинье перо» (1922), «Земные песни» (1927).

 
Как высока надо мной трава,
когда, к луговине припав,
я с удивленьем вижу миры
в сумерках солнечных трав.
 
 
Стрельчатых окон зеленый свет.
Радуг не сосчитать.
Медлю войти в душистую мглу!
Медлю в травинках блуждать!
 
 
Голос высокий послышался, словно
голос, зовущий в сонное лоно:
«Я жду, приходи, приходи, приходи,
жду, приходи, приходи…
Иди…»
 
 
И звонко,
тонко,
чистым мальчишеским альтом в ответ:
«Нет еще, нет! Нет, еще нет!»
Но вот безумье мое растает,
и о величье мечты растают,
а я… я снова маленьким стану.
Тогда приду я, приду.
 

 
И, утомленный твоими объятьями,
чувствуя сонные губы твои,
я, погружаясь в дыханье дремотное,
поцелуем минуты любви.
 
 
И, утомленный тобой, в ослеплении
буду я бедра и груди ласкать.
Буду из мрака рукою уверенной
вазу, как светлое тело, ваять.
 
 
И, утомленный лаской стихающей,
вижу смягченную линию форм.
Вижу лицо на подушках и водоросли
пряди волос твоих выбросил шторм.
 
 
И, утомленный, тобой не замеченный,
тихо уйду из постели твоей.
Буду бродить по каморке темнеющей,
словно слепой, среди душных вещей.
 
 
Анна Мария, какая ты жаркая.
Анна Мария, во мне ты одна.
Анна Мария, дай мне прохлады.
Анна Мария, здесь у окна.
 

Нис Петерсен(1897–1943). – Поэт и прозаик. В молодости бродяжничал, биография его полна темных мест. Жизнь среди изгоев и отщепенцев наложила своеобразный отпечаток на все творчество Петерсена.

Издал сборники стихов: «Ночные трубы» (1926), «Порывистые стихи» (1933), «К королеве» (1935), прозаические книги: «Улица сандалыциков» (1931), «Пролитое молоко» (1934) и др.

 
Начинается с первого шага
и уводит в чужие края
твоя дорога, бродяга,
дорога твоя и моя.
Будет сниться перед концом
дорога с белым лицом,
подковавшая ноги свинцом, —
привет идущим по ней!
 
 
Тюфяк. Бутылка. Корыто.
Нового – ничего.
То, что было в тебе сокрыто
до рождения твоего.
Мучительнейшая из дорог,
любовница наших ног,
ты ее ненавидеть мог?
Привет идущим по ней!
 
 
Проклятье дороги дальней:
всю жизнь, усталый, спеши!
Проклятый оскал банальный
вместо улыбки души!
Мы сбились. Дороги нет.
Проклятый туманный свет!
Будь проклята! Но привет,
привет идущим по ней!
 

 
Мильоны смертных этой ночью вечной
дрожат во тьме – им эта мгла чужда.
Умершие колонной бесконечной
уходят по дороге в никуда.
 
 
И только плач в ночи вовек пребудет,
да жуткий смех разносится окрест,
и всё во тьме – что было, есть и будет —
сокрытое великолепьем звезд.
 
 
Дитя, ты слышишь гром костей игральных?
Подсчет очков идет в глухой ночи.
Как мы малы среди огней астральных!
Спи на моем плече, любимая, молчи…
 

Поль ля Кур(1902–1956). – Поэт, прозаик, переводчик, критик. Путь ля Кура весьма сложен: начав с эстетизма, он пришел через пантеистическое любование природой к острому ощущению ответственности перед будущими поколениями за минувшую мировую войну и за войну, грозящую в будущем, пришел к действенному гуманизму, что и стало главным идейным содержанием зрелой лирики поэта.

Издал поэтические сборники: «Утро Аркадии» (1924), «Дождь над миром» (1933), «Всего я требую» (1938), «Живая вода» (1946) и др., ряд романов, сборников новелл, монографий о датских художниках.

 
Под тощей землей, в глубинах – у нас говорят старики
толкается в тесном русле могучий напор реки.
 
 
Им слышимся чуткой ночью, как он бормочет вдали,
звенит, пульсирует, дышит весною в груди земли.
 
 
Они из своих постелей прислушиваются к тому,
как пульс под травою бьется и дальше стучит во тьму.
 
 
Есть смех родниковый, жила, вибрирующая впотьмах,
живительный ключ, который таится во всех вещах.
 
 
Когда струна в половицах невидимая поет,
им кажется приключеньем их старость – и нет забот.
 
 
Живут они, им сдается, в пещере, где странен свет,
и этому сновиденью ни имени нет, ни лет.
 

 
Хотел собрать он все слова и звуки
и жить в себе, пока они внутри
не сложатся в какую-то картину,
не скажут: это ты и есть – смотри!
 
 
И легкие виденья заставлял он
нести, бунтуя, незнакомый гнет
его тяжелой крови – в тесных стенах,
в пределах непосильных им забот.
 
 
И каждый день он замечал, что чахнет,
он сознавал в бессилии своем,
что каждый звук – тюремная решетка
и он повязан пагубным родством.
 
 
Когда ж, собравшись с силами, связал он
слова и звуки, мыслям форму дал,
когда они вздохнули облегченно,
он вышел из работы – и пропал.
 
 
Нерукотворное, его созданье,
освободясь от временных оков,
само влачило собственную ношу,
а мастер отошел – и был таков.
 

ИРЛАНДИЯ

Уильям Батлер Йейтс(1865–1939). – Виднейший ирландский поэт и драматург; родился в семье художника в Дублине; учился в Дублине и Оксфорде. Был одним из инициаторов «Ирландского возрождения» – литературно-художественного движения 1890-х гг., целью которого было возрождение гэльского языка и создание произведений, опирающихся преимущественно на традиции народного поэтического творчества и мифологии. В 1899 г. был основан Ирландский литературный театр, в 1904 г. преобразованный в Театр аббатства. Йейтс был его директором до 1938 г. «Этот странный, мечтательный, одинокий поэт… – писал Шон О’Кейси, – несмотря на свои „потусторонние“ мечты и свое заигрывание с символикой… в глубине сердца знал, что в жизни много несправедливости, и жаждал, чтобы жизнь стала светлей для всех людей». Первая кнпга стихов У.-Б. Йейтса вышла в свет в 1889 г. – «Странствия Ойзина», за ней последовали «Ветер в тростнике» (1899), «Ответственность» (1914), «Полнолуние в марте» (1935), «Новые стихи» (1938) и многие другие, а также пьесы, рассказы, эссе о поэзии и театре и т. д. Поэзия У.-Б. Йейтса, ее мифотворческая основа оказали огромное влияние на англоязычную поэзию XX века.

Политическая пьеса У.-Б. Йейтса «Кэтлин, дочь Холиэна» (символическое название Ирландии), действие которой происходит в 1798 г., во время восстания против англичан, стала манифестом в борьбе ирландских республиканцев за национальную независимость.

В 1923 г. У.-Б. Йейтс получил Нобелевскую премию по литературе. На русском языке стихи У.-Б. Йейтса печатались в переводах С. Маршака, С. Map, Б. Томашевского.

 
Встану я, и пойду [105]105
  Встану я, и пойду… – парафраз строки: «Встану, пойду к отцу моему…» (Евангелие от Луки, XV, 18).


[Закрыть], и направлюсь на Иннисфри,
И дом построю из веток, и стены обмажу глиной;
Бобы посажу на лужайке, грядку, две или три,
И в улье рой поселю пчелиный.
 
 
И там я найду покой, ибо медленно, как туман,
Сходит покой к сверчкам утренней росной пылью;
Там полночь ярко искриста, полдень жарко багрян,
А вечер – сплошные вьюрковые крылья.
 
 
Встану я и пойду, ибо в час дневной и ночной [106]106
  … ибо в час дневной и ночной… – Парафраз строки: «…всегда, ночью и днем, в горах и гробах, кричал он и бился о камни…» (Евангелие от Марка, V, 5).


[Закрыть]
Слышу, как шепчется берег с тихой озерной волною;
И хотя я стою на сером булыжнике мостовой,
Этот шепот со мною.
 

 
В полнеба звезд и полная луна,
И по карнизам гомон воробьиный,
И громкой песней листьев сметена
Печаль земли – ее мотив старинный.
 
 
Но вот пришла ты с мукой на устах,
С тобой все слезы от времен Голгофы,
Всех кораблей пробоины в бортах
И всех тысячелетий катастрофы.
 
 
И звезды меркнут, корчится луна,
Дрожит карниз от свары воробьиной,
И песня листьев прочь отметена
Земных скорбей мелодией старинной.
 

 
Кто красоту назвал недолгим сном?
Для алых губ в их траурном расцвете
Все новое прошло на этом свете:
Минула Троя жертвенным огнем,
Погибли Усны дети [109]109
  … погибли Усны дети… – Дети Усны погибли из-за Деирдре, дочери сказочника, жившего при дворе короля Конхобара. Он предсказал, что его дочь станет причиной великих бед в Ольстере.


[Закрыть].
 
 
Вторгается наш деловитый мир, —
Не замечая душ, уступчивых, как тени,
Податливых, как воды в зимней лени
Под крышей звезд, оснеживших эфир, —
В края уединений.
 
 
Архангелы, склонитесь перед ней:
Еще до вас, до нас в земной юдоли,
Еще Один на царственном престоле,
Он для нее по доброте своей
Из мира сделал поле.
 

 
Как прежде, могу их видеть – одетых
В жесткое, яркое – бледных, усталых людей;
В бездонности неба они есть и нет их,
Древних, как скалы в оспинах от дождей;
Шлемы их серебрятся, паря бок о бок;
Недовольны глаза их, видящие, как наяву,
Смятенье Голгофы, и взгляд их не робок
Тайны, вершащейся неподвластно в хлеву.
 

Фергус:

 
Весь день я за тобою шел по скалам,
А ты, как облако, менял свой облик,
Был древним вороном, на чьих крылах
Едва трепещут перья, был куницей,
На камень с камня скачущей проворно,
И вот ты принял облик человека
И стал передо мной, седой и дряхлый,
Полурастаявший в вечернем мраке.
 

Друид:

 
Чего тебе, король из Алой Ветви?
 

Фергус:

 
Скажу тебе, мудрейший из живущих:
Я сел судить, а юный Конхобар [111]111
  Конхобар – король Ольстера, центральная фигура саги «Судьба детей Усны».


[Закрыть]
Судил со мной, и был премудр словами,
И разрешал легко все, что казалось
Неразрешимым, и свою корону
Ему я отдал, чтоб тоску избыть.
 

Друид:

 
Чего тебе, король из Алой Ветви?
 

Фергус:

 
Досель король! И в этом скорбь моя.
Я праздную с народом на холме,
Брожу в лесу или гоню коней
По белой кромке ропщущего моря
И всюду знаю, что на мне корона.
 

Друид:

 
Чего тебе?
 

Фергус:

 
Расстаться с королевством,
Постичь твою мечтательную мудрость.
 

Друид:

 
Взгляни на седину мою и дряхлость,
На руки, коим не поднять меча,
На тело, что трепещет, как тростинка.
Меня не знала женщина, мужчина
Ко мне не обращался за подмогой.
 

Фергус:

 
Король всего лишь труженик безумный,
Он тратит кровь, чтоб стать чужой мечтой.
Раз ты решил, возьми суму с мечтами;
Развяжешь – и они тебя обступят.
 

Фергус:

 
Я вижу, бытие мое струится
Рекой от перемены к перемене;
Я многим был – зеленой каплей моря,
Лучом на стали, елью на холме,
Рабом, вращающим тяжелый ворот,
И королем на золотом престоле —
Все это было дивным и великим;
Теперь же, все познав, я стал ничем.
Друид, друид! Какие сети скорби
Таятся в пыльной маленькой суме!
 

 
Он медлил на базаре в Дромахере [112]112
  Дромахер, Лиссадеделл, Сканавин – названия местностей в Ирландии.


[Закрыть],
Считал себя в чужой толпе родным,
Мечтал любить, пока земля за ним
Не запахнула каменные двери;
Но кто-то груду рыб невдалеке,
Как серебро, рассыпал на прилавке,
И те, задрав холодные головки,
Запели о нездешнем островке [113]113
  … о нездешнем островке… – скорее всего, первое из четырех райских мест, куда Ниамх привела Ойзина в поэме У.-Б. Йейтса «Странствия Ойзина».


[Закрыть],
Где люди над расшитою волною
Под тканой сенью неподвижных крон
Любовью укрощают бег времен.
И он лишился счастья и покоя.
 
 
Он долго брел песками в Лиссаделле
И в грезах видел, как он заживет,
Добыв себе богатство и почет,
Пока в могиле кости не истлели;
Но из случайной лужицы червяк
Пропел ему болотной серой глоткой,
Что где-то вдалеке на воле сладкой
От звонкого веселья пляшет всяк
Под золотом и серебром небесным [114]114
  … под золотом и серебром небесным… – алхимический символ совершенства.


[Закрыть];
Когда же вдруг настанет тишина,
В плодах лучатся солнце и луна.
Он понял, что мечтал о бесполезном.
 
 
Он думал у колодца в Сканавине,
Что ярость сердца на глумливый свет
Войдет в молву окрест на много лет,
Когда потонет плоть в земной пучине;
Но тут сорняк пропел ему о том,
Что станет с избранным его народом
Над ветхою волной, под небосводом,
Где золото разъято серебром,
И тьма окутывает мир победно;
Пропел ему о том, какая ночь
Влюбленным может навсегда помочь.
И гнев его рассеялся бесследно.
 
 
Он спал под дымной кручей в Лугнаголле [115]115
  Лугнаголл – означает Место Смерти Чужеземцев. Легенда рассказывает о нападении пяти воинов-пуритан на монастырь и их гибели.


[Закрыть];
Казалось бы, теперь, в юдоли сна,
Когда земля взяла свое сполна,
Он мог забыть о бесприютной доле.
Но разве черви перестанут выть,
Вокруг костей его сплетая кольца,
Что бог на небо возлагает пальцы,
Чтоб ласковым дыханием обвить
Танцоров над бездумною волною?
К чему мечты, пока господен пыл
Счастливую любовь не опалил?
Он и в могиле не обрел покоя.
 

 
Черный ветер на Куммен врывается с левой руки [116]116
  … с левой руки… – то есть неудачливо.


[Закрыть],
Боярышнику на взгорье обламывая суки;
На черном ветру решимость готова оставить нас,
Но мы в сердцах затаили пламя твоих глаз,
Кэтлин, дочь Холиэна [117]117
  Кэтлин, дочь Холиэна – символ Ирландии. Стихотворение посвящено было Мод Ганн, которая играла роль Кэтлин, старой женщины, символизировавшей свободную Ирландию в пьесе У.-Б. Йейтса «Кэтлин в Холибане» (1902).


[Закрыть].
 
 
Вечер проносит тучи над кручею Нокнарей [118]118
  Нокнарей – Королевская гора в Слайго.


[Закрыть],
Швыряет грома, тревожа покой могильных камней;
Ярость, как бурная туча, переполняет грудь,
Но мы к стопам твоим тихим жаждем нежно прильнуть,
Кэтлин, дочь Холиэна.
 
 
Клотнабарские воды выходят из берегов [119]119
  … Клотнабарские воды выходят из берегов… – Клотнабар – озеро в Ирландии. Легенда рассказывает, что уставшая от жизни Клотнабар обошла весь мир в поисках глубокого озера, чтобы утопиться, пока не нашла такое на вершине Птичьей горы в Слайго.


[Закрыть],
Слыша в звенящем небе влажного ветра зов;
Словно полые воды, отяжелела кровь,
Но чище свечи пред распятьем наша к тебе любовь,
Кэтлин, дочь Холиэна.
 

 
Передо мной, как прежде,
Веснушчатый человек
В простой коннемарской одежде;
Я вижу, как он чуть свет
Идет закидывать мух
В ручей на склоне холма, —
И чту его бодрый дух
И мудрую трезвость ума.
Зову его образ, чтобы
В спокойных чертах прочесть
То, что настать могло бы,
И то, что сегодня здесь, —
Когда процветает враг
И умер любимый друг [121]121
  … и умер любимый друг… – Возможно, имеется в виду Э.-Д.-М. Синг (1871–1909), драматург.


[Закрыть],
Окружен почетом пошляк,
И правит страною трус,
И ни одного негодяя
К ответу не призовут,
И, пьяный сброд забавляя,
Кудахчет мудрец, как шут,
Когда возводит лакей
Постыдную клевету
На самых лучших людей,
На Разум и Красоту.
 
 
Может быть, целый год,
Несмотря на безумный век,
Передо мной предстает
Веснушчатый человек,
И его коннемарское платье,
И пена среди камней,
И быс рый изгиб запястья
При падении мухи в ручей.
Пришел ко мне, как ответ,
И весь день со мной неспроста
Человек, которого нет,
Человек, который мечта;
И я написать ему должен,
Покуда хватает сил,
Стихи, где живут, быть может,
Зари прохлада и пыл.
 

 
Я знаю, что с судьбою вдруг
Я встречусь где-то в облаках,
Защитник тех, кому не друг,
Противник тех, кому не враг.
Ничья победа на войне
Не разорит и не спасет
В нагой Килтартанскои стране
Босой килтартанский народ.
Не долг, не родины призыв,
Не исступленной черни рев —
Минутной вольности порыв
Бросает в бой меж облаков.
Я взвесил все и рассудил,
Что мне отныне не суметь
Бесцельно жить, как прежде жил,
Какая жизнь – такая смерть.
 

 
Я видел на склоне дня
Напряженный и яркий взор
У шагающих на меня
Из банков, школ и контор.
Я кивал им и проходил,
Роняя пустые слова,
Или медлил и говорил
Те же пустые слова
И лениво думал о том,
Как вздорный мой анекдот
В клубе перед огнем
Приятеля развлечет,
Ибо мнил, что выхода нет,
И приходится корчить шута.
Но уже рождалась на свет
Угрожающая красота.
 
 
Эта женщина [124]124
  Эта женщина… – Констанс Маркевич (1868–1927), актриса и художница, участница восстания. Была приговорена к тюремному заключению, в 1917 г. освобождена по амнистии, в 1918 году избрана в ирландский парламент.


[Закрыть]днем была
Служанкой благой тщеты,
А ночью, забыв дела,
Спорила до хрипоты —
А как ее песни лились,
Когда, блистая красой,
По полю на травле лис
Скакала она с борзой!
А этот был педагог [125]125
  А этот был педагог… – Имеется в виду Патрик Пирс (1879–1916). Писал стихи на гэльском и английском языках.


[Закрыть],
Отдававший стихам досуг.
И, наверно, славно бы мог
Его помощник и друг [126]126
  Его помощник и друг… – Томас Мак-Донах (1878–1916), поэт и критик, автор книги «Литература Ирландии».


[Закрыть]
На нашем крылатом коне
Мир облетать верхом.
Четвертый казался мне [127]127
  Четвертый казался мне… – Майор Джон Мак-Брайд (1878–1916).


[Закрыть]
Бездельником и крикуном.
Забыть ли его вину
Перед тою, кто сердцу мил?
Но все ж я его помяну:
Он тоже по мере сил
Отверг повседневный бред
И снял шутовские цвета,
Когда рождалась на свет
Угрожающая красота.
 
 
Удел одержимых одной
Целью сердец жесток:
Став камнем, в стужу и зной
Преграждать бытия поток.
Конь, человек на коне,
Рассеянный птичий клик
В пушистой голубизне
Меняются с мига на миг.
Облака тень на реке
Меняется с мига на миг;
Копыта вязнут в песке,
Конь к водопою приник;
Утки ныряют, ждут,
Чтоб селезень прилетел;
Живые живым живут —
Камень всему предел.
 
 
Отвергших себя сердец
Участь, увы, каменеть.
Будет ли жертвам конец?
Нам остается впредь
Шептать, шептать имена,
Как шепчет над сыном мать:
Он пропадал допоздна
И усталый улегся спать.
Что это, как не ночь?
Нет, это не ночь, а смерть,
И нельзя ничему помочь.
Англия может теперь
Посул положить под сукно.
Они умели мечтать —
А вдруг им было дано
И смерти не замечать?
И я наношу на лист:
Мак Донах и Мак Брайд,
Коннолли [128]128
  Коннолли – Джеймс Коннолли (1870–1916), профсоюзный лидер, организатор Ирландской гражданской армии, комендант Почтамта.


[Закрыть], и Пирс
Преобразили край,
Чтущий зеленый цвет,
И память о них чиста:
Уже родилась на свет
Угрожающая красота.