Текст книги "Западноевропейская поэзия XХ века. Антология"

Автор книги: авторов Коллектив

 
Внезапный шквал: громадные крыла
Пугают деву, грудь исходит в плаче,
На гибком теле ноша тяжела,
И гладят лоно лапы лягушачьи.
 
 
Как могут пальцы слабые изгнать
Из чресел оперенную зарницу?
Как может тело всуе проклинать
Несущуюся ввысь, как облак, птицу?
 
 
Во чреве зыблемом порождены
Троянский конь, всеобщее вдовство
И мертвый Агамемнон.
        В ослепленье
От кровожадных ласк и вышины
Постичь она могла ли божество,
Пока к земле не началось паденье?
 

 
Тут старых нет. Здесь молодость живет
В объятиях друг друга. Птичья трель —
Песнь поколений, их в века исход,
В протоках лосось и в морях макрель —
Всё славит лето: рыба, птица, скот,
Зачатье, зарожденье, колыбель.
Всяк в любострастном гимне пренебрег
Всем, что бессмертный интеллект сберег.
 
 
Как ветошь, пережившая свой срок,
Стареющий ничтожен. Спой же он,
Душой рукоплеща, – свой каждый клок
Уступит песне смертный балахон.
Но нет уроков пенья – есть урок
Наследия блистательных времен.
А посему моря я переплыл
И в Византию вещую ступил.
 
 
Покинь, мудрец, божественный огонь,
Как на златой мозаике [131]131
  … как на златой мозаике… – Имеется в виду мозаичный фриз на стенах собора Святого Аполлинария в Равенне.


[Закрыть]стены,
Покинь святой огонь и струны тронь,
С душой моею сладив дрожь струны,
В стареющем животном урезонь
Боль сердца, в коем страсти вмещены.
Оно себя не знает. Посему
Мне вечность подари – но не ему.
 
 
Природой созданный – я не искал
Себя в ее подобьях воплотить, —
Пусть эллин бы искусный отковал [132]132
  … пусть эллин бы искусный отковал… – Возможно, отголосок прочитанных Йейтсом в детстве сказок Г.-Х. Андерсена («Соловей императора»); возможно также, что это – описание императорского дворца в Византии, где в саду было дерево из золота и серебра, в ветвях которого пели искусственные птицы.


[Закрыть],
Измыслив золото с эмалью слить,
Дабы сонливый государь не спал,
И с ветки золотой напевы длить
Для византийских барынь и господ
О том, что было, есть и что грядет.
 

 
Зачем любовь, господню благодать,
Кощунственно на части разнимать?
Я ненавистью занят не на шутку [133]133
  Я ненавистью занят не на шутку… – Йейтс считал, что душа должна любым образом соотноситься с богом, даже если это соотношение основано на ненависти.


[Закрыть]:
Понятен мне порыв стихии злой —
Он выметает из души метлой
Все то, что чуждо чувству и рассудку.
 
 
О ненависть, души ревнивой свет,
Ты – людям и событьям мой ответ.
Оставив слабым ложь и опасенья,
Я прозреваю, чем душа жила,
И что она в грядущем бы нашла,
Не зная тленья и восстав от тленья.
 
 
Освободясь, я втаптываю в прах
Все, что о Боге люди мнят в веках;
В душе их мысли вызывают злобу.
Душа – невеста, ей ли не позор
Мишурных мыслей нищенский убор!
Кто ненавидит Бога – ближе к Богу.
 
 
С ударом полночи [134]134
  С ударом полночи… – Имеется в виду конец жизни.


[Закрыть]душа стряхнет
Покров телесно-умственных забот.
Что взять ей, кроме божьего даянья?
Что, кроме дел господних, увидать?
Что знать, пока он не велел ей знать?
Чем жить, пока в ней нет его дыханья?
 

 
Их Пифагор считал. В чем их секрет?
Конечно, числа в мраморе живее,
Но одухотворенности в них нет;
И лишь для тех, кто, от любви немея,
Распознавал их потаенный свет,
Теплели статуи и, смутно мрея,
Влекли припасть украдкою к ланитам,
Единой мерой и числом отлитым.
 
 
Да, все-таки влюбленные мудрей:
Ведь Пифагора точные расчеты
Ваяли плоть и плоть, забыв за ней,
Что есть не только Саламина флоты
На пьедестале из живых людей,
Но и Востока смутные дремоты.
Лишь Фидий [136]136
  Фидий (V в. до н. э.) – греческий скульптор.


[Закрыть], женам сотворив зерцала,
Их примирил со скорбью пьедестала.
 
 
Европа спит, а в тропиках, вдали,
Негамлетоподобного титана
Века средневековья возвели,
И видели глазницы истукана,
Что все, явившееся из земли, —
Зеркальный мир зеркального обмана.
Скликая к Будде, гонг ударит звонко,
И к пустоте приникнет старушонка.
 
 
Когда был Пирсом призван Кухулин [137]137
  Кухулин – центральная фигура древнейшего цикла ирландского эпоса.


[Закрыть],
Чем был Почтамт [138]138
  Почтамт – центр Пасхального восстания 1916 года в Дублине.


[Закрыть]наполнен – размышленьем,
Числом, расчетом, сопряженьем длин?
Нас тоже мир не обошел гниеньем,
Но мы, придя из вековых глубин
И захлебнувшись новым просвещеньем,
Спешим назад, к чертам почти забытым,
Единой мерой и числом отлитым.
 

 
В иронии хоть чему оправдание,
И я рассказывал о привидении,
К правдоподобию не стремился
И не тревожил здравого смысла:
Мой собеседник не может вынести
Народной мудрости или хитрости.
– Пятнадцать призраков я видал,
И худший – пальто на вешалке.
 
 
Теперь полмира отдать захочется,
За половинное одиночество
За полночь с долгожданным другом,
Который не станет казнить упреком
И силы найдет не выказать чувств,
Когда я, по мненью его, заврусь.
– Пятнадцать призраков я видал,
И худший – пальто на вешалке.
 
 
Чем человек становится старше,
Тем в его сердце больше и больше
Полноты бытия и радости —
А силы приходятся кстати в старости,
Ибо кругом сгущаются тени,
И в них мерещатся привидения.
– Пятнадцать призраков я видал,
И худший – пальто на вешалке.
 

Джеймс Джойс(1882–1941). – Родился в Дублине, учился в Дублинском университете, преподавал языки в Триесте и Цюрихе. Долго жил в Париже; в 1940 г., после оккупации Франции гитлеровцами, уехал в Швейцарию. Первой книгой Д. Джойса был стихотворный сборник «Камерная музыка» (1907). Изысканные и мелодичные, напоминающие лирику елизаветинцев, стихи этой книги были положены на музыку. Вторая поэтическая книга Д. Джойса – «Яблоки – по пенни штука» (1927) – отличается большей конкретностью образов, более свободным ритмом и более резким тоном стиха. Здесь Джойс близок имажистам и отчасти утонченному символизму Йейтса. Первые переводы стихов Д. Джойса на русский язык (Ю. Анисимова) относятся к середине 30-х годов.

Всемирную известность Д. Джойс получил как прозаик, автор «Дублинцев» (1914), «Портрета художника в юности» (1916), «Улисса» (1914–1921), «Поминок по Финнегану» (1922–1939); наряду с Марселем Прустом и Францем Кафкой, Д. Джойс считается «отцом» модернистского романа. Ненависть к буржуазному обществу, отчуждение от общества вообще, неверие в поступательное движение истории, новаторство в области художественной формы– таковы основные черты джойсовской прозы.

 
Он идет следом за зимним солнцем,
Погоняя скотину по холодной бурой дороге,
Покрикивая на понятном им языке,
Он гонит стадо над Каброй.
 
 
Его голос говорит про домашнее тепло,
Они мычат и выбивают копытами дикую музыку,
Он погоняет их цветущею ветвью,
Пар оперяет их лбы.
 
 
Пастух – средоточие стада,
Растянись во всю длину у огня.
Я истекаю кровью у черного ручья
За мою сломанную ветвь.
 

 
Ты слыхал про Шалтай-Болтая,
Как сидел он ногами болтая,
Сидел на стене и попал к сатане —
Коленом под зад, отправляйся в ад,
(припев) Получай, негодяй,
Нагоняй!
 
 
Он когда-то у нас-коро-королевствовал,
А теперь – пинай его, как трухлявую репу, без жалости!
Пусть его по приказу Их Милости Заса-садят в тюрьму Маунтджой!
(припев) В тюрьму Маунтджой
Вожжой!
 
 
Он был па-па-па-паша всех пакостных умыслов
С контроверзными контрацептивами (в пользу бедных),
Он сулил рыбий мех и летошний снег,
Он болтал о любви в шалаше и реформе!
(припев) Церковной реформе
В оранжевой форме!
 
 
Аррах, отчего же он сверзился?
Я клянусь тебе, возчик-молочник мой,
Ты – как бешеный бык из Кессидис,
Вся бодливость сидит в рогах!
(припев) Бодливость в рогах,
В его врагах!
 
 
(Дважды) Да здравствуй, Хости, не хвастай, Хости, рубаху пора сменить,
Подхлестывай песню, Всем-Песням-Песню!
Балбаччо, балбуччо!
 
 
Мы жевали шинкованный шницель, жасминную жвачку, желтуху,
железо и желтый шкаф —
Так кормил мягкостелющий бизнесмен.
И не диво, что Всехобману! – наши парни прозвали его,
Когда он сыпал бисер в конторе —
(припев) В которой
Играют воры.
 
 
Мы покончим с непременными апартаментами,
Мы сожжем на костре его дрянь, дребедень и дрязги,
И Кленси-шериф прикрывает контору халтуры,
Прокурор барабанит в дверь.
(припев) Барабанит в дверь —
Пограбь нас теперь!
 
 
Злое счастье прибило к нашему острову
Пососудину вороватого викинга.
Будь проклят тот час, в который у нас
Появился его черно-бурый бот,
(припев) Черно-бурый бот
У самых ворот.
 
 
– Откуда? – спросил Пулбег. – На полпенни хлебелого,
Donnez-moi [141]141
  Дайте мне ( франц.)


[Закрыть]добычу, деньгу, гибель-голоду,
Фингал Мак-Оскар Онизип Баржарс Бонифас —
Вот мой старый норвежливый прозвище,
И я сам при норважный треска!
(припев) Норвежский верблюд
Из тресковых блюд!
 
 
Дальше, Хости, дальше же, черт тебя! Поносную Песню-Всем —
Песням пой!
 
 
И, как говорят, оросив кустарники,
Или – как пишет «Роддом Трибьюн» – побывав в обезьяннике,
Наш хваленый хапуга Хамфари
У горничной взял ее.
(припев) Он взял её
Девственное!
 
 
И не стыдно, безмозглый философер,
Бросаться на даму, как дикий зверь?
Даже в нашем зверинце допотопноем
Другого такого найти нелегко:
(припев) Ирвикер и Ко
Стар, как Ноев ко…
 
 
Он подпрыгивал у памятника Веллингтотону,
Наш скакуннейший гиппопотамумунс,
А потом сел в организменный омнибунс
И расстрелян был по суду:
(припев) Дыра на заду,
Шесть лет в аду!
 
 
Ах, как жаль его бебе-дных сиротушек
И фра-фрау его достозаконную,
Все вокруг нее полнится слухами —
Слуховертки свисают с дерев,
(припев) Хуховертки с дерев
Вопят, озверев:
 
 
Аноним! Моисей! Псевдодант! Шайкеспауэр!
 
 
Мы устроим концерт контрабандных ирландцев и массовый митинг,
Отпоем пан-ехидно борца скандикнашего,
Похороним его скандебобером
Вместе с глухонемыми датчанами,
(припев) С чертями, с датчанками
И их останками.
 
 
И вся королевская конница
Шарлатая-Болтая сторонится —
Пока не ослепли ни в Эйре, ни в пекле,
Чтоб Каина воскрешать!
ЧТОБ КАИНА ВОСКРЕШАТЬ!
 

Остин Кларк(1896–1974). – Родился в Дублине. Первая его книга стихов, «Месть Фионна», вышла в свет в 1917 г. и была воспринята с большим энтузиазмом. Тематика его творчества охватывает все сферы ирландской жизни. Ярко выраженная социальная, сатирическая направленность произведений О. Кларка ставит его в первый ряд ирландских поэтов XX в. По своей форме многие его стихи восходят к национальной народной поэзии.

Остин Кларк опубликовал три романа, мемуары, критические работы и около двадцати стихотворных пьес. Он был одним из организаторов «Компании лирического театра». В 1932 г. О. Кларк был избран членом Ирландской Академии литературы и в 1952–1953 гг. был ее президентом. Собрание стихов О. Кларка на английском языке вышло в свет после его смерти, в 1974 г.

На русском языке стихи О. Кларка печатались в периодических изданиях.

 
Когда ночь зарождалась на море
И огонь звал согреться в дому,
Говорят, что ее красота
Опаляла, как музыка, глотку,
Но немногие в свете свечей
Горделивой усмешки боялись,
Ибо дом поселенца
Узнают по деревьям [142]142
  … узнают по деревьям… – Деревья вокруг фермы обозначают в безлесных районах ее границы.


[Закрыть].
 
 
И когда появлялась она,
Напивались молча мужчины,
И когда появлялась она,
Говорили без умолку женщины —
Колокольным ли звоном,
Таинственным шепотом.
О, была среди будней она —
Воскресеньем.
 

 
Я знаю боль высоких снов,
Казнь у позорного столба,
Гнев кесаря и стон рабов,
Все беды, что внесла судьба
В историю – всю скорбь веков.
Священной веры лишена,
Любая мысль – глуха, слепа,
Душа отчаянья полна,
И в никуда ведет тропа.
 
 
Сверкает грозною свечой
Собор на утренней заре.
Стихии господа рукой
Начертаны на алтаре.
Священник к нам стоит спиной,
Весь в золоте и серебре,
И каждый мученик святой
Оставил след в календаре.
Но и доныне на костре
 
 
Пылает мысль, судьбу кляня,
Своей молитвою простой
Все размышления гоня,
Считает споры суетой
Монах, колени преклоня.
Писаний, проповедей цель —
Так, аргументами круша,
Развить обычные умы,
Чтоб стала вольною душа
 
 
Забытая, как те, чья кровь
Воскресла в языке родном.
О, были дни! – Какой простор!
Мужей ученых гневный спор
Умел Европу потрясти.
Земли и неба разговор
Дерзала логика вести.
В святой борьбе еще раз бог
Стал человеком во плоти.
 

 
Когда едина мысль из мыслей всех
Страдальца разум затмевает, знает
Создатель лишь отчаяние тех,
Кто душу суетно теряет.
Еще не скрылась истина во мраке,
Но в смертной гордости искал тогда,
Безумный, я лишь радостей земных
И ангела не ведал я стыда.
 
 
О боже, так ли юная жена
В блаженстве мужа счастье обретает
И в сладостных руках любви она
Законы страсти постигает,
Им подчиняясь? Душу ей сомненье
В его священной клятве не томит.
Но мысль быстрее времени теченья:
Нежданная, она уже уходит.
 

Патрик Каванах(1905–1967). – Поэт и прозаик. В возрасте тридцати лет приехал в Дублин, работал в различных газетах. Как и Остин Кларк, является одним из ведущих поэтов социальной темы в Ирландии первой половины XX в. В 1936 г. была издана его первая книга – «Пахарь и другие стихотворения». Собрание стихов П. Каванаха вышло в свет в 1964 г.

 
Дела людей – их собственное дело.
Пускай хвалы возносят к небесам
Иль шлют проклятья, боги безучастны, —
Ни радости, ни гнева. Равнодушно
Взирают обитатели Парнаса
На суету внизу и без улыбки
Встречают сопричисленных к их сонму.
 
 
Что происходит в мелких городишках —
Любви и ненависти сцены —
Не их забота. Ты, поэт, бедняк;
Живешь с петлей, затянутой на шее;
И всей своею сутью ты – земной.
В чужих сердцах смятенье поселяя,
Ты на себя гоненья навлекаешь;
Твое же сердце служит препаратом
Для точного анализа, все чувства
Исследуешь ты, словно посторонний.
 
 
В горах тепло, и смертных женщин осыпь
Подобна грудам наливных плодов.
Мужчины же взбираются по сучьям
Торгового и банковского дела,
Знакомятся, завзятые театралы,
С актерами, себя стараясь выдать
За знатоков искусства.
Поэт, ты состраданья не лишен,
Пересчитай же их, красивых, сытых, —
И сразу позабудь.
Ведь цель твоя – быть в стороне от всех,
Но ничего
Не упускать из виду.
 

 
Осенним днем на Раглан-роуд мне встретилась она,
Взглянула раз, и в омут глаз внесла меня волна;
Я знал, что прокляну тот день, но был сильнее рок:
Прогнав печаль в сырую даль, я шел, не чуя ног.
 
 
Настал ноябрь. На Графтон-стрит разверзнулся провал,
Но не венец для двух сердец моим глазам предстал —
Пустая связь, сплошная грязь – безрадостный итог!
И тут же, вслух, восславить дух я дал себе зарок.
 
 
Я разум свой принес ей в дар, открыл ей тайный знак,
Каким поэт привносит свет и в камень и во мрак;
Окрасил мир, и свой кумир лелеял, как цветок,
В стихах воспел, но одолел, увы, не я – порок.
 
 
Промозглый день. Былого тень мелькнула в тьме глухой,
И мысль, проста, как красота, пронзила разум мой:
Не зря господь живую плоть не пустит на порог,
Моей судьбы и ангел бы не избежал – не смог.
 

 
Теперь пора приладить стремя,
Зане в апрельский черный день [143]143
  … апрельский черный день… – День распятия Христа.


[Закрыть]
Тобою высеяно семя,
Как в вечный мрак – звезды кремень.
 
 
Ведь неохватность кругозора
В себе всеведенье таит;
Под своды божьего призора
Направься, словно ты – левит [144]144
  Левит – служитель религиозного культа у древних евреев. Здесь – в значении «Новообращенный».


[Закрыть].
 
 
Забудь о пенье служек Брэди [145]145
  Брэди Николас (1659–1726) – англиканский священнослужитель и поэт, автор известного стихотворного перевода Псалмов. Каванах отвергает этот перевод, считая его приукрашенным и искажающим основной текст.


[Закрыть],
Об их ничтожной болтовне;
Затем, чтобы прийти к победе,
Передоверься бороне.
 
 
Земное кинь в земном же лоне:
Сейчас во мгле душа твоя,
Но там твои ступают кони,
Где зреет Книга Бытия.
 

 
На землях твоих, Монахан,
Зачахла любовь моя;
Смешливых ангелов счастья
Не терпят эти края!
 
 
В надежде найти Аполлона
И слов искрометных фиал
Бродил я в твоих равнинах,
А рядом плуг скрежетал.
 
 
И ты мне вещал, что плугом
Вычерчен жизни круг;
В полях моего надбровья
Твой затупился плуг.
 
 
Сказитель навозной кучи,
Воспел ты плебейский род;
Костюм мой пропах тобою,
А хлеб твой не лез мне в рот.
 
 
Что юность моя лицезрела?
Корыто! Корыто свиньи!
Монахан, любовь и нежность
Украли свиньи твои.
 
 
Знаю: любить – это счастье,
Но мне достанет ли сил
Снять с тебя злые чары
И вытравить желчь из чернил?!
 
 
Всегда ты со мной, Монахан;
Прислушайся, коль не лень,
С каким твержу упоеньем
Названья твоих деревень —
 
 
Драммерил, Муллахинса, Санко.
О, дай мне, Монахан, вновь
Ушедшую нежность и с нею
Во мне воскреси любовь!
 

ИСЛАНДИЯ
Перевод В. Тихомирова

Эйнар Бенедихтссон(1864–1940). – Эйнар Бенедихтссон – человеческое и поэтическое воплощение того порыва к новой жизни, который охватил Исландию на рубеже двух веков и выразился прежде всего в начавшейся борьбе за национальную независимость. Своим творчеством в этот период поэт стремился помочь народу обрести веру в себя, пробудить и развить национальное самосознание. Важнейшие сборники стихов Бенедихтссона – «Рассказы и стихи» (1897), «Моря» (1921), «Рощи» (1930). На русский язык стихи переводятся впервые.

 
Пели они, услаждая слух
Фулы [146]146
  Фула (или Крайняя Фула). – У древних римлян – самый северный край или остров, цо которого они доплывали; возможно, имелась в виду Исландия.


[Закрыть]звоном созвучий.
Покуда песен могучий дух
стремился в подзвездный купол небес,
искусство – феникс певучий —
текло, как воды, росло, как лес,
орлом взлетало наперерез
тучам над горной кручей.
 
 
Всходили к солнцу на горную высь,
но пели о людях долинных.
В их строфах бегучих навек слились
звук жизни живой и беззвучный крик
событий из хроник старинных.
И мудрость свою, и звонкий язык
искали, как ищут в скалах родник,
в веках неразрывно единых.
 
 
Искусство граничило с царством души,
сливалось с немотностыо божьей,
и песни сердец – лишь они хороши! —
горели огнем уходящего дня
и тлели, сгорев, в придорожье.
Так, времени душу в созвучьях храня,
учили они, что мертвит суетня,
что жить нужно чище и строже.
 
 
Их рифмы – богатство, ритмы – венец,
в котором горят каменья.
Их слово нас вводит в царский дворец,
где властвует мысль, отделяя слова
от мертвой породы сомненья.
Поэзия, Одина дар [147]147
  Один – глава и отец рода богов в скандинавской мифологии, бог войны и смерти, покровитель героев, а также бог поэзии и покровитель поэтов. Одину принадлежит мед поэзии, и всякий, кто его испробует, становится поэтом.


[Закрыть], в них жива,
строка их как мед и полна волшебства —
пьешь вечно, и нет пресыщенья.
 
 
Зимою, в метели, ночь напролет
их правнуки, сидя у горна,
кто сети латает, кто парус шьет —
работают дружно под голос чтеца,
и движутся руки проворно.
И дети готовы сидеть без конца,
и чары стихов проникают в сердца,
и зреют поэзии зерна.
Вовеки да здравствуют те мастера,
кто кротко и вместе сурово
народ свой учил искусству пера!
О молодость, слушай родных лебедей,
поэтов края родного!
Нет и не будет среди людей
звания выше, достойней, знатней,
чем звание мастера слова.
 

Стефаун фра Хвитадаль(1887–1933). – Поэт, всю свою жизнь занимавшийся крестьянским трудом. Простота, ясность, богатство и непосредственность чувств, присущие Стефауну фра Хвитадалю, делают его стихи необычными и новыми для поэзии Исландии XX в.

Издал сборники стихов: «Песни странника» (1918), «Песни одинокого пахаря» (1921), «Святая церковь» (1924) и «Гуси» (1927).

 
Вновь я слышу любви
песнопламенный лад,
вновь я вспомнил твои
чары, чудо-закат,
и осенних лесов
краснобархатный зал,
где с улыбкою день,
как святой, угасал.
 
 
Был я слаб и убог,
я в отчаянье жил,
был я сир, одинок,
я о смерти молил:
«Где ж ты, чудище, где,
смерть, бесчестный игрок?»
Но предстал предо мной
светлой радости бог!
 
 
Прочь вы, призраки зла!
Прочь, ночная напасть!
Смерть во тьму отползла,
смехом выщерив пасть.
Я люблю и любим!
Мне и смерть нипочем!
Улыбается май
под сентябрьским лучом.
 
 
Улыбаешься ты.
Я – смеюсь и пою.
Снизошла с высоты
песня в душу мою.
Был я в лес принесен,
как на крыльях огня.
Ты, царица, пришла,
ты целуешь меня.
 
 
Я зарей осиян
и одет, как в парчу.
Я от радости пьян,
и вот-вот я взлечу.
Я – и солнце весны.
Я – и счастья волна.
Я – и клятвы любви.
Я – и рядом она.
 
 
Поцелуи твои —
драгоценнейший дар,
и в словах о любви —
песнопламенный жар.
С той поры я живу,
и пылаю в огне
с той поры, как пришла
ты, царица, ко мне.
 
 
Счастье в сердце моем,
я мечтою богат.
Полыхает огнем
чародейный закат.
Вся земля предо мной.
Как дитя, я пою.
Ты соткала, любовь,
жизнь и радость мою.
 

Давид Стефаунссон(1895–1964). – Поэт и прозаик. Внес в исландскую поэзию новый тип личности – образ лирического героя с изменчивыми настроениями, душевным разладом, культом свободной любви. Чувства поэта выражаются смело и естественно, его язык раскован и будничен. У Давида Стефаунссона часто встречаются стихи о простых людях Исландии, нередки в его творчестве фольклорные мотивы.

 
Эй, гуляки, пойте да пляшите,
но рабочего лачугу как-нибудь
стороною, что ли, обойдите,
дайте труженику отдохнуть.
 
 
Он, добытчик вашего богатства,
сам по гроб на бедность обречен,
и над ним смеяться – святотатство,
святотатство – нарушать недолгий сон.
 
 
Только ночью счастлив бедолага,
лишь во сне. И кто же смеет тут
отнимать единственное благо
у того, чья доля – тяжкий труд.
 
 
Вы попробуйте-ка сами попляшите
у нужды в неволе! Как-нибудь,
уж пожалуйста, сторонкой обойдите,
дайте труженику отдохнуть.
 

 
Я вижу свет на кухне
сквозь сон и полумрак,
и слышу чей-то шаг,
и знаю – это служанка
пришла топить очаг,
чтобы тепло сберечь,
чтобы гудела печь,
золу выгребает прочь,
огонь разжигает и молча
опять уходит в ночь.
 
 
Я вижу, как печально
молчит она всегда
о том, что прошли года,
что руки по локоть в саже
и голова седа.
Она же без лишних слов,
наш согревая кров,
нас, как родных сынов,
любит – и пишет на пепле
слова прекрасных строф.
 
 
Я знаю, нет у старой
ни денег, ни друзей,
и достается ей
вместе с хлебом насущным
ругань чужих детей.
Но часто бывает так:
всеми презрен бедняк,
а сам он и добр и благ —
ибо огонь озаряет
лишь тех, кто разжег очаг!
 

Йоуханнес ур Кетлум(род. в 1899 г.). – Поэт, журналист. Йоуханнес ур Кетлум – коммунист и антифашист, один из основателей ежегодника «Красные перья», вокруг которого группировались передовые исландские писатели (создан в 1935 г.). С Йоуханнесом ур Кетлумом в поэзию Исландии пришла новая тематика, новый взгляд на жизнь и новое понимание назначения искусства, которое существует для народа и черпает в ней свои силы.

Поэт издал сборники стихов: «Баюшки-баю» (1926), «Поют лебеди» (1929), «Я притворяюсь спящим» (1932), «И все же я проснусь» (1935) и др., а также два романа.