Текст книги "Игра (СИ)"

Автор книги: Арип Пира

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 84 страниц)

Я досадливо поморщилась. Уже третья коробка, а лент любимого сестрой бирюзового цвета так и не нашлось. Пыхтя, передвинула её в сторону, открывая себе доступ к последней. Надеюсь, хотя бы тут они найдутся. Анджали уверенно сказала, что помнит нужные мне ленты, и они должны находиться в коробках под небольшим навесом на террасе. Места под навесом было немного, поэтому я вытащила хоть и большие, но лёгкие коробки под палящее солнце. Бормотнула, глядя на выгоревшее небо: - Всего десять утра, а такое пекло. Хорошо, что сари одела лёгкое. С удовольствием пропустила сквозь пальцы нежную шёлковую ткань солнечного цвета с вышивкой золотой нитью. Я наконец-то разобрала пакеты с сари, которые купил мне Арнав после свадьбы, и ахнула – никогда не носила настолько дорогие ткани. До этого моей любимой тканью был хлопок – тонкий, лёгкий, дышащий. Но шёлк был еще легче, а уж про невероятную красоту, матовый блеск и ласкающие прикосновения тончайшей ткани и говорить не стоило. - Так, Кхуши, не отвлекайся! – скомандовала я себе, чувствуя лёгкую слабость. – Может, слишком долго спала? – я помахала на лицо попавшимся под руку отрезом ткани, пытаясь немного остудить разгорячённую кожу, и вернулась к прерванному занятию. В украшении дома ко дню рождения Паяль решено было использовать бирюзовые и жёлтые тона, и вот теперь я выискивала ленты, по сути – отрезы ткани, необходимых цветов. Склонилась над коробкой, вороша её содержимое, как почувствовала на своей талии мужские руки, одна из которых тут же переместилась на обнажённый живот, притягивая меня к… Что?! Я резким движением вырвалась из рук Шьяма и сделала шаг вперёд, одновременно разворачиваясь. - Как вы посмели? – почти выдохнула я в лицо самого мерзкого для меня мужчины на свете. – Как вы смеете дотрагиваться до меня? Шьям поднял обращенные ко мне ладонями руки на уровень лица. - Всё-всё, Кхуши, не злитесь… - мимолётная растерянность на его лице сменилась уже знакомой мне плотоядной ухмылочкой. - Вы так похорошели, Кхуши… Его путешествующий по моему телу взгляд оседал грязной пылью на каждом миллиметре моего тела. Теперь я понимала, какие мысли бродят у него в голове. Меня затошнило, едва я представила самую малость из того, о чём он мечтал, чуть прикрыв глаза и слегка сжимая ладони уже опущенных рук. Он учащённо дышал, а меня тошнило от невероятной, даже не осознаваемой им самим низости этого человека. Лёгкий скрип двери, ведущей на террасу, скользнул по краю слуха, не осознавшись чем-то существенным, подобно дуновению ветра, придавшего мне сил. Омерзение невероятным образом рождало поднимающуюся тяжёлой, сметающей все страхи перед мужчиной густой волной, ярость, которая, угрожающе клокоча, задерживалась, пропитывая собой каждую клеточку тела. И когда Шьям сделал шаг ко мне, снова поднимая руки и открывая рот, чтобы произнести очередную гнусность, я не отступила, а сделала встречный шаг, становясь почти вплотную. Рука взлетела, замерла в воздухе, наливаясь ненавистью и презрением, и раздался оглушительный в царившем безмолвии звук пощёчины. Не ожидавший от меня такой силы и смелости, Шьям сделал шаг назад, прижимая ладонь к щеке. Я следила за каждым его движением, сжавшись, словно пружина, готовая распрямиться и снова ударить стоявшего напротив человека. - Кхуши, зачем вы так? – Шьям, как всегда, очень быстро пришёл в себя и изобразил улыбку, растянув толстые губы в противоположные стороны. – Вы же знаете, как я люблю вас. Я скучал по вам. – Он изо всех сил старался сделать голос обволакивающим, но раздражение от неожиданности моего ярого сопротивления проскальзывало в его голосе. Меня передёрнуло – он приходил в себя, и от него просто разило похотью. Надо покончить с этим раз и навсегда… - Послушайте меня, Кхуши… - пытался что-то сказать Шьям, но я выставила руку вперёд, раскрыв ладонь, требуя молчания. Достаточно. Я задыхалась от злости и ненависти. Меня прорвало. Меня понесло. - Нет, Шьям. Это вы меня послушайте! Вы самый низкий и бесчестный человек из всех, кого я только знала. Любите? Вы меня любите? Вы не знаете, что такое любовь! Вы не умеете любить. Вы умеете только предавать. Богиня подарила вам чудесную, лучшую, любящую вас девушку, а вы? Вы посмели предать её! Вы посмели предать мою семью, мою дружбу, моё доверие. Вы забыли, как сняли у нас комнату, притворившись, что у вас нет родственников в Дели? Как обманом заставили меня обручиться с вами? Узнав правду, я промолчала, не стала рассказывать Анджали о том, кем на самом деле является её муж. Я боялась разрушить её счастье, её веру в вас, и я дала вам шанс понять, какое сокровище у вас в руках! – я перевела дух, чувствуя, что еще немного, и я взорвусь от бурлившей ярости, я почти кричала. – Но запомните, Шьям. Больше шансов я давать не стану. Ещё раз, один лишь раз посмеете прикоснуться ко мне, и я всё – абсолютно всё, слышите? – расскажу своему мужу. И ваша судьба будет в его руках. И, поверьте, я вам не завидую, - теперь я просто шипела, сама себе напоминая змею. - Ты не посмеешь, - попыталось возразить это чудовище в образе человека, - Арнав накажет в первую очередь тебя. - Меня? – я понимала, что Шьям прав, но сейчас меня это не останавливало. – Мой муж любит меня, точно так же, как и я люблю его. Больше жизни люблю! – я выкрикнула эти слова с наслаждением. Копившаяся во мне молчаливая любовь к Арнаву выплеснулась чашей яда на оторопевшего Шьяма. – И что бы ни решил мой муж, я приму любое его решение, любое наказание, если понадобится. Но я больше никогда не позволю вам обманывать эту семью. Я хотела уйти, чувствуя, как кружится голова, но передумала, увидев растерянное выражение лица Шьяма. Это поле битвы должно остаться за мной. - Убирайтесь! – рука взметнулась снова, указательный палец выполнял свою функцию, будучи направлен на дверь. – У меня много работы, и тратить своё время на вас я не намерена. Дверь снова тихонько скрипнула, но я снова только отложила это в памяти, поглощённая борьбой взглядов со Шьямом. И он дрогнул. Я это видела. Я поняла, что выиграла, несмотря на то, что, перед тем, как уйти, он бросил через плечо, – мы продолжим этот разговор позже, Кхуши, когда вы успокоитесь. - Никаких продолжений, Шьям! – добила я его в уходящую спину. – Малейшее приближение ко мне, и вся правда будет известна Арнаву. Шьям захлопнул за собой дверь, наконец-то оставляя меня одну. Я выдохнула. Я приняла решение – больше я не буду бороться с домогательствами этого человека в одиночку. Я выполню свою угрозу, если Шьям не внемлет последнему предупреждению. Какие бы последствия это ни повлекло для меня. Окинув невидящим взглядом разноцветные ленты, я захлопнула коробку, оставив её стоять на том же месте, и побрела в душ. Накатывающая тошнота, возможно, от палящего солнца, и грязные прикосновения Шьяма требовали прохладного душа – немедленно. Шьям. Я вышел с террасы и на мгновение прислонился к двери спиной, прикрыв глаза. Я смаковал. Смаковал твою ярость, Кхуши. Наслаждался твоим прикосновением. Рука, коснувшаяся кожи нежнее шёлка, горела огнем. Как весь я. Я не могу злиться на тебя, Кхуши. Какой ты стала… Я могу только восхищаться тобой. Метающие искры глаза, поджатые губы, такие манящие. Столько страсти в твоей ненависти. Столько ли страсти в твоей любви? Я должен попробовать её вкус, её запах, её прикосновение. Я застонал в предвкушении сладости безумно желанной женщины… Безумно? Пускай безумно… Телефонный звонок вырвал меня из жадных мечтаний. Кратко бросив говорившему – выезжаю, - я сбежал по лестнице, направляясь к автомобилю семьи Райзада, закреплённому за мной. Я улыбался. Улыбался, садясь в автомобиль. Улыбался, выезжая за пост охраны, наслаждаясь почтением, с которым склоняли головы охранники при виде члена семьи Райзада. Улыбался, вспоминая каждый жест, каждое движение, каждое слово моего совершенства… Эх, шурин, шурин. Ты сам оттолкнешь эту роскошную женщину. Сам. И она будет одна, совсем одна. Тётушка Мадхумати, так помешанная на традициях, ни за что не примет разведённую племянницу в свой дом. Ей грозит ашрам… Куда податься бедной малютке? И тут на сцену выйду я, Арнав. Дом, который я арендовал – он для моей Кхуши. Моя сладкая девочка будет жить там, а я буду навещать её, как друг. Сначала как друг. Я приручу её, не бойся. Я умею ждать. …Тебе же нельзя сладкое, шурин. Тебе нельзя иметь такую женщину. Она предназначена только для меня. …Ты силён в сражениях, Арнав, но войну выиграю я. Признаю, не ожидал от тебя такого мастерского хода по выдворению меня из Англии. Но связи, шурин, связи решают всё. А я умею заводить связи. Я выяснил, кто подстроил мой вызов, Арнав. Зря ты это сделал… Благодаря этому я выяснил еще кое-что. Мистер Арнав Сингх Райзада решил узнать подробности жизни некоего Шьяма Джа в течение последнего года… …Нет, шурин, какой подкуп?! Ну что ты, шурин. У меня не хватит денег подкупить честного детектива. Уж не говоря о том, что о первой же попытке это сделать он сообщит тебе. Я осторожен, шурин, и прежде, чем сделать шаг, приближающий меня к кому-либо, я собираю об этом человеке всю доступную и скрываемую информацию. Ты же знаешь, Арнав, информация правит миром. Какое сладкое слово – правит. Это тебе тоже нельзя, мой дорогой соперник. Информация… Так о чём я?.. Ах, да. У твоего чудесного детектива очень грустный секретарь. Недолюбленный, понимаешь? Когда женщина в районе тридцати лет недолюблена, её так легко соблазнить, запутать, опутать… Лишить чести и совести… Мне незачем выходить на крупную фигуру, чтобы сделать ответный ход, шурин. Ты соколом летаешь в небе, я же – голубем собираю крошки на земле… Маленький человек может сделать многое, даже не понимая, насколько многое. Через день два отчёта будут готовы. Угадай, шурин, какой из них попадёт в твои руки? Уж не тот ли, который, забыв покой и сон, готовил твой любимый зять? Угадал, Арнав! Именно тот. Ну, зачем тебе правда, очищающая мою любимую до хрустальной прозрачности? Зачем тебе моя любимая?! … и ты бросишь мою Кхуши. А я не гордый, шурин, я подберу… Анджали. Оставшись незамеченной своим мужем и Кхуши, я вернулась в свою комнату. Растеряно села на кровать, привычным защитным жестом накрыв живот. Мысли суматошно скакали, пытаясь прорвать лавину чувств, подбирающихся ко мне. Сердце не справлялось, бешено билось в рваном ритме. Я помотала головой, пытаясь удержать подступающую истерику. Вцепилась ногтями в запястье, как сомнамбула глядя на живот. - Удержись, удержись, - шептала сама себе, - ради малышки, удержись… Перед глазами всплыло лицо мужа, говорящего Кхуши о любви. Своей любви не ко мне, жене, нет. К ней. Не удержалась… Истерика накрыла с головой, вспенилась захлёбывающимися рыданиями, сотрясая меня и мою веру в своё счастье до основания, разрушая с такой любовью и заботой оберегаемые стены моего маленького иллюзорного мирка. Оставляя лишь пыль сокрушённой картонной твердыни. Я сползла с кровати на пол – так легче… Твёрдость пола оставалась единственной связующей с реальностью вещью. Всё остальное поглотила тьма, жадно поедая оставшиеся крупицы света, с наслаждением вслушиваясь в изрыгаемые мною проклятия предавшему. Мужу. Уши словно забило ватой, и я не слышала собственный голос, повторяющий – за что, Богиня? За что?! Неужели любви было – мало? Неужели приношений было – недостаточно? Неужели посты держались – не правильно? Почему? Почему?! Почему… Я монотонно била раскрытой ладонью равнодушный пол, стараясь уничтожить расщепляющую сознание на «до» и «после» боль. Истерика длилась, с удовлетворённым равнодушием совершая всё новые витки, забирая с каждым всё больше и больше сил, затапливая проливавшимися слезами, иссушая палящим предательством. Длилась, длилась, длилась… Пока не забрала всё. И только после этого вынесла опустошённую душу на голый каменистый берег, лениво вышвырнув выпотрошенную оболочку Анджали Джа… Нет, Анджали Сингх Райзада... Едва слышным шелестом песка осознание просачивалось под кожу, царапая сухой болью каждую клеточку тела. Спасения от неё не было. Не в этом мире… … Малышка легонько толкнулась, и снова. Я подняла голову с холодного пола, прислушиваясь к беспокойству дочки. Поспешно села, обхватывая живот обеими руками. - Тшш… Тише, принцесса, мама рядом… - легонько покачиваясь, я говорила глупости, ласковые и милые, с единственной целью – успокоить свою девочку. Материнский инстинкт оказался сильнее терзаний обманутой женщины. Еще с полчаса я укачивала свой живот, ласково напевая дочке тут же придумываемые песенки, только спустя некоторое время поняв, что я голодна, а малышка всегда недовольна мамиными постами. Я с трудом поднялась на ноги, и доковыляла до ванной комнаты. В зеркале отражалась измученная женщина с посеревшей кожей. - Так не пойдёт, - я говорила вслух, разбивая вязкую тишину, - моя дочь заслуживает здоровой мамы. Да, малышка? – я обратилась к животу, создавая видимость диалога, отгоняя призраки сумасшествия. Доча согласно пнула меня в живот маленькой пяточкой и я умилённо улыбнулась. Маленький солнечный зайчик жил во мне, а, значит, жила и я. Всё остальное – несущественно. Дочь долгое время была моей мечтой и теперь стала смыслом жизни. - И это правильно. Неправильно было создавать себе кумира из мужчины, - мне показалось, что это произнесла не я, а моя мама. Я будто наяву услышала её голос и оглянулась, твёрдо зная, что это невозможно, но, как ребёнок, веря в чудо. Привычная обстановка ванной комнаты. Слишком мало меня и слишком много его в окружающих вещах. Слишком… Малышка снова пнула меня, и я очнулась. - Уже иду, моя сладкая, - улыбнулась комочку внутри себя, собираясь спуститься вниз и пообедать, - вот увидишь, всё наладиться, - пообещала я дочке, открывая дверь ванной, и жмурясь от ярко вспыхнувшего солнечного луча, ворвавшегося сквозь неплотное зашторенное окно. – Я справлюсь… Я обещаю. Кхуши. Я только вышла из ванной, закончив причёску на ещё немного влажных волосах, как в комнату, тихо постучав, вошёл Ом пракаш. - Невестка, Анджали просит спуститься в гостиную. - Хорошо, спасибо, - я одёрнула чуть приподнявшееся сари, и, рассеянно осмотревшись, вышла из комнаты. - Кхуши! – Анджали приподнялась с дивана, и приветливо махнула мне, отставив корзину с цветами, из которых делала гирлянды. Я подошла к сестре, возвращая улыбку. - Тебе помочь, Анджали? На самом деле, я занималась лентами на террасе, - я не заметила, что она на этих словах побелела как полотно и продолжала, старательно делая голос весёлым, - но солнце напекло голову и я вернулась принять прохладный душ. – Поглощённая собственными переживаниями, я не сразу заметила, что Анджали сидит, как изваяние с наполненными болью глазами, и, только когда она неуверенным движением подняла руку к виску, я обратила внимание на её состояние. - Анджали! Что с вами? – я вскочила с дивана, и присела перед ней, сжимая холодные руки, - Может быть, вызвать врача? - Нет, Кхуши, нет, всё хорошо… - пролепетала Анджали, и опустила свою руку мне на голову, ласково погладив. – Нелегко тебе пришлось? – непонятно спросила она, и закашлялась. - Подожди! – я вскочила, торопливо направляясь на кухню за водой. По пути, увидев Ом пракаша, попросила заварить чая и подать в гостиную. - Держи, - насильно всунула стакан с водой Анджали и придержала дрожащую руку, пока она мелкими глотками не выпила весь стакан. - Кхуши, - она немного помолчала, внимательно глядя на меня, и продолжила, - мы обязательно с тобой поговорим, хорошо? Но не сейчас. Сейчас я не готова. Я не понимала, что имеет в виду сестра, и только открыла рот, чтобы уточнить – о чём она, как услышала негромкий голос нани, и суетливое тётино «привет, привет, пока, пока». Они, судя по всему, только что вернулись, и направлялись в гостиную. Я вскочила, освобождая место около Анджали, и растеряно застыла, не зная, как себя вести. Нани, привычным жестом поправив покрывающую голову дупату, одарила меня доброжелательной улыбкой и тёплыми словами, заставив мои глаза защипать от подступившей солёной влаги: - Присаживайся, дочка. Тётя только хмыкнула в ответ на мое приветствие и раздражённо залезла на кресло с ногами, попутно подхватив один из лежащих на столике журналов. - Бабушка, тётя, Кхуши, - голос Анджали прозвучал властно, требуя внимания к тому, что она скажет, - я приняла решение, - её рука, чуть дрогнув, скользнула на живот, - до дня рождения Паяль я хочу пожить в Лакхнау. Малышке нужен свежий воздух. А Шиш-Махал находиться практически за городом, и там большой парк, и… я… - голос дрогнул, но возникло ощущение, что это заметила только я, - я уезжаю завтра с утра.