сообщить о нарушении
Текущая страница: 55 (всего у книги 84 страниц)
…два урагана налетели на меня, предварительно сгрузив на столик принесенные вкусности. Привычные уже обнимашки с дочками Тери стали нашим ритуалом с тех пор, как девочки приняли меня. Первую неделю они относились ко мне на удивление насторожено, внимательно изучая меня издалека, когда я работала, не торопясь подходить. Потом начались девчачьи «проверки». Они были безобидными и вызывали у меня улыбку. Колючки от какого-то засохшего растения в кровать были самым их «страшным» преступлением. Правда, парочка тех колючек весьма больно впилась мне между лопаток, и я не смогла их самостоятельно достать, пришлось звать Марию. Последняя, недолго думая, и, справедливо подозревая Мони и Мону – как прозвали их члены семьи, – рассказала об этом Тери. Но я не стала сдавать девчонок их матери, уже догадываясь, чем были вызваны эти шалости. Джонатан Гурс. Малышки были дружно влюблены в белокурого и голубоглазого двадцатичетырёхлетнего красавца, приходившего обучать их английскому языку. Тери предложила и мне присутствовать на занятиях для того, чтобы тренировать произношение. Я согласилась. Занятия проходили весело, Джонатан обучал девчонок в форме игры, и, мало-помалу, включил и меня в это сумасбродство. Я обычно выдерживала не более получаса активной беседы, после чего сбегала обратно в работу. Так вот, Джонатан решил, что он влюблен в меня, с первого же дня недвусмысленно проявляя свои чувства – сначала в попытках поцеловать руку при приветствии, потом, когда понял, что я не позволяю к себе прикасаться мужчинам, - ежеутренней роскошной чайной розе, вручаемой, едва я входила в комнату для занятий. Я принимала, улыбалась, и ставила розу в вазе там же, в комнате, откуда ее потом утаскивали девчонки, как они потом признались, засушивая эти цветы. Я улыбнулась воспоминаниям. Однако, когда непонятливый парень все-таки попытался позвать меня на свидание, я показала мангалсутру и объяснила ему значение этого ожерелья. С тех пор он не предпринимал попыток сблизиться, но я явно чувствовала проявляемое в мелочах мужское внимание. Но меня это не волновало, только радовало, что он ничем, ни в одной мелочи, взгляде, жесте не напоминал мне Арнава…
… Арнав…Я скучала. Хотя как одним словом можно описать всю гамму эмоций от отсутствия рядом любимого человека? Я не скучала – я не жила – я существовала. Сон… тот сон. Передо мной не стоял вопрос – было или не было. Слишком реалистично, слишком правдиво. Я верила в то, что сказал мне Арнав, я приняла это и во сне, и в реальности – когда проснулась. Почему же я не вернулась? Причин было несколько, и одной из них было данное Тери слово, наш контракт. Я собиралась его выполнить, хотя, казалось бы, чего проще – взять у мужа деньги и вернуть их Тери, извинившись за срыв договоренностей, на тот момент - устных. Но я не могла так поступить, не могла и не хотела. Вся эта ситуация с Зарой – Эльзой помогла мне открыть глаза на мой волшебный мираж, в который я погрузилась с головой, живя в Лондоне с Арнавом – как с мужем. – Хватит мечтать, Кхуши. – так сказала я себе, проснувшись ночью после этого сна-разговора. Долго думала, глядя в звездное небо, впервые рассматривая наш брак со стороны. Все это время я растворялась в любимом человеке, вплетая свою жизнь в его, теряя себя. И это, возможно, было правильно с точки зрения моих традиций и воспитания. Но не с точки зрения сложившейся ситуации. Брак на шесть месяцев и ненависть Арнава так и остались константой – необъяснимой и неизменной. Я хотела любви – равной, я хотела отношений – честных. Вместо этого я блуждала во тьме, погружаясь в Арнава и принимая то, что он давал мне. А это было неправильно. Я вспоминала, как убивалась после свадьбы, думая о том, что через шесть месяцев моя жизнь закончится. Но сейчас, побывав в Лондоне, приехав в Италию, я ясно осознала, что я не умру после развода, я смогу найти свое место в жизни даже после расставания с Арнавом. Мир огромен, а мужчина – не центр мироздания. А любовь и счастье… А у всех ли есть в жизни любовь и счастье?.. И пусть такие мысли были крамольными для меня самой, но иногда жизнь ставит в такие условия, что приходится менять свои принципы, а, возможно, и свое мировоззрение.
… Арнав. Я тосковала, каждую минуту… но понимала, что иначе, сейчас – нельзя. Он должен принять решение, а я должна учиться жить без него. Сложно думать о совместном будущем, мечтать о нем, если не знаешь, насколько сильна причина, но знаешь упрямство и несгибаемость Арнава. Один раз определив свое отношение к чему-либо, он практически никогда не допускал даже мысли о том, чтобы пересмотреть его. А это значило с наибольшей вероятностью – разводу быть.
Ну что же. Я понимала, насколько сильно полюбила Арнава, насколько глубоко он вошел в мое сердце. Понимала внезапными слезами, капавшими на очередную фотографию цветка. Понимала, обнаружив, что написала его имя посреди очередной оды наряду. Понимала, застыв посреди комнаты, вцепившись пальцами в подвески подаренного браслета. Лежа в кровати, закусив зубами край подушки, сдерживая новый виток боли, отвергая воспоминания, которые просачивались из глубин памяти, обречённо понимала…
Больно будет всегда, да. Сердце кричало, сердце надеялось, не отчаивалось, устраивая мне личный ад в незапоминающихся, опустошающих снах, оставляя горькое послевкусие утром. Но, проснувшись, приняв душ, я в очередной раз брала себя в руки, заставляя себя жить, не существовать.
… Арнав. Скоро мы встретимся. Я знала об этом, он – нет. То, что мешало Тери заключить контракт с «АР-дизайн», оказалось недоразумением, если можно так назвать попытку очернить моего мужа. Деловой партнер, отозвавшийся негативно об Арнаве, оказался другом отца Зары, который искренне считал, что мой муж разорвал все договоренности с его фирмой без каких-либо причин. Мисс Капур не поставила отца в известность о затеянном ею промышленном шпионаже и о своем «кроте» в «АР-дизайн». Долгие переговоры Тери и Амана, которые первое время проходили через меня, представленные Аманом списки фирм, расторгнувших отношения с их фирмой после этого эпизода, убедили Тери в том, что ее партнер был введен в заблуждение. И вчера она дала предварительное согласие на заключение контракта с фирмой Арнава. Правда, я сразу уточнила, что не это являлось моей целью. Для меня было важным восстановить имя моего мужа в глазах моей подруги, мы достаточно пострадали от семьи Капур… Но Тери успокоила меня, сказав, что условия договора, предложенные «АР-дизайн», очень выгодные, и она давно бы согласилась на этот контракт, если бы не ложная информация о ненадежности этой корпорации.
Аман чуть не прыгал от радости, судя по его возгласам в телефонной трубке. Пообещал сообщить Арнаву и уверил, что тот обязательно решит посетить церемонию представления новой коллекции Тери Свон. Аман и Паяль – единственные, с кем я поддерживала связь за все это время. Впрочем, с Паяль я общалась пару раз, поверхностно, переживая за возможность выдать свое местонахождение. Лишний раз мне врать не хотелось, поэтому я заваливала ее вопросами о то, что происходит в Шантиване, а когда она спрашивала меня о Лондоне и Арнаве, я отделывалась общими фразами и торопливо прощалась. От Амана я узнала, что Арнав искал меня. Искал серьезно, через детективов, но, поскольку все это проходило через Амана, а он держал свое слово, данное мне, то никакой точной информации о моем местонахождении Арнав не получил.
Я тряхнула головой, отбрасывая назад распушившиеся пряди волос. Последние три недели, как стало известно о моем участии на церемонии Тери, подруга «отдала» меня на растерзание Дрэго, оказавшемуся мастером на все руки. Росина и Дрэго тоже гостили у Тери. Вообще, насколько я поняла, у нее частенько приезжали «погостить» на месяц-два-три самые разные люди, с которыми сводила ее судьба, и которые становились ее искренними и преданными друзьями. Так вот Дрэго, помимо того, что обучал дефиле Росину и других ведущих моделей Тери, был еще и великолепным стилистом. Он попробовал обучать меня модельной походке вместе с Росиной, но я была настолько не обучена, что он грустно покачал головой и устроил мне индивидуальный «курс выживания». Начал он с осанки, заставляя меня по полчаса стоять возле стены, прижавшись к ней всем телом – пятками, бедрами, спиной, лопатками, головой. На мои робкие возражения, что у меня нет времени, Дрэго отреагировал действием. Пообщавшись с Тери, и, выяснив, что я не лукавлю, он через день установил в тренажерном зале – огромной комнате с зеркалами, подиумом и тренажерами - большой экран. Подсоединил к нему ноутбук и вывел изображение каталога, всех фотографий и моих описаний. Голосовое управление оказалось на редкость функциональным и простым в усвоении. Поэтому тренировки на первом этапе – а проще, обучение осанке, - оказались совмещены с моей работой. Меня удивляла его фанатичная преданность своей работе. Ради лишь одного моего прохода по подиуму вместе с Тери он вознамерился сделать из меня модель, и мое мнение по этому поводу не учитывалось. Однако я не особо и возражала. Вся эта загруженность помогала мне. Помогала не думать, не мечтать, не тосковать… хотя бы днем.
Одним стоянием у стены, к которому я быстро привыкла, дело не ограничилось. Вскоре Дрэго подключил «цаплю» - заставлял поочередно стоять на одной ноге, не забыв при этом поставить меня на каблуки. Это было сложнее, но равновесие я держала неплохо, и заслужила одобрительную похвалу. Но это было только начало. Потом он гонял меня по подиуму, заставляя застывать в самых различных позах, учил фиксировать свое тело в каждой точке шага. Не скажу, что я занималась с огромным желанием, но глупо было отказываться от нового, чему Богиня давала шанс научиться, и я старалась, с полной отдачей выполняя его указания. К концу второй недели я, наконец, поймала ритм походки, и впервые прошла без единого нарекания весь подиум, продемонстрировав мастеру все стойки, пируэты и элегантные развороты. Тело словно зафиксировало все на подсознательном уровне, и мне не приходилось вспоминать или думать, как и куда правильно поставить ногу или руку. Каблук стал абсолютно привычен и удобен, не воспринимаясь инородной деталью на ноге, почти также привычен, как и джутти. Последнюю неделю мы просто доводили походку до автоматизма. Нет, я не стала моделью, но владеть своим телом научилась намного лучше, чем раньше.
Кроме этого, Дрэго обучил меня основам макияжа – дневного и вечернего, ввиду нехватки времени он просто подобрал мне мою палитру оттенков и научил пользоваться минимальным арсеналом декоративной косметики, заставив усвоить одно правило – минимум лучше максимума. Я слушала и слушалась – твердо решив впитывать все новое, решив обдумать нужность того или иного знания позже. Однако, когда он в задумчивости приподнял мою привычно распущенную массу волос, вслух рассуждая о моей прическе, я в панике хотела сбежать от вошедшего во вкус маэстро. Росина, смеясь, усадила меня на стул обратно и объяснила, что Дрэго всего лишь продумывает варианты ежедневных укладок для таких длинных волос.
… Я вскинула руку к крохотным витиеватым косичкам, идущих от висков к затылку. Основная масса волос по-прежнему была распущена, но боковые прядки я всегда выплетала, пряча отросшую челку, в разнообразные косички, сводя их в подобие венца. Я видела практическую пользу в этом – теперь волосы не падали на лицо, когда я склонялась над фотографиями в каталоге, или ноутбуком. Тери с Росиной в один голос хвалили изящество и нежность прически. Дрэго одобрительно кивал, когда я меняла направление и вид косичек, а Джонатан преподносил крохотные цветочки, чтобы я вплетала в прическу, которые я привычно отдавала Моне и Мони.
… В первые дни после моего приезда, когда все уже попривыкли ко мне, и первая суматоха, связанная с очередным приездом нового гостя улеглась, Тери сняла с меня мерки, ничего не объясняя, а спустя пару дней мне привезли несколько комплектов одежды – повседневной в основном. Предвидя мои возражения, Тери сказала, что удержит их стоимость с оплаты моего контракта, но озвучила смешную сумму. Я все же попробовала возмутиться – я уже понимала качество вещей и тканей, из которых они были изготовлены, а эти явно были работой самой Тери – но подруга остановила меня, пояснив, что эти вещи были сняты с производства и относятся к прошлой коллекции. Якобы они загромождали склад и все равно подлежали продаже по смешной цене в аутлетах. Порывшись в интернете, чтобы выяснить, что означает впервые слышимый термин, я убедилась в ее правоте, и в конце концов просто поблагодарила от всей души, приняв одежду. Единственное, к чему пришлось привыкать всерьез – это длина юбок. Нет, Тери не подобрала мне мини, но длина на ладонь ниже колена в повседневности для меня была непривычна. Однако, когда на это не обращают внимания, то привыкаешь быстро. Привыкла и я. Теплые - земляничные, шоколадные и охровые оттенки, густой синий, пастельный мятный. Ни одной вещи черного или белого цвета. После любимых мной раньше ярких розовых, малиновых, лимонных цветов, они казались блеклыми, несмотря на свою насыщенность. Однако удивительным образом эти цвета выводили вперед мою внешность, красоту и индивидуальность – как удовлетворенно заметила Тери, внимательно осмотрев меня в каждом из них. Парочка платьев ей пришлись не по вкусу, и она заменила их на десяток новых, по тем же распродажным ценам. В чем-то я была согласна с Тери, все эти цвета, эта одежда направляла акцент на меня. Глядя на себя в зеркало, я в первую очередь теперь обращала внимание на свое лицо, глаза, фигуру, и только потом – одежду.
… Так, не изменяя себе, внешне я изменялась в мелочах, возможно, видимых со стороны, но для меня остававшимися незаметными. Некому было заметить и изменения, происходившие внутри меня, так как все, кто знал меня до – веселой легкомысленной девчонкой, - находились далеко от меня.
… Я встала, с удовольствием потянулась, вдыхая свежий после ночного ливня воздух. Собрала законченную работу, ноутбук и пошла «сдаваться» Тери.
Англия, Лондон.
Арнав.
Громкая трель будильника вырвала меня из сна. Я с недоумением поднял голову с жесткого валика дивана. – Никак не привыкну… - пробормотал сам себе, имея в виду свое спальное место. Распахнул шкаф и прихватил полотенце и свежий костюм, рубашку, белье. Душ наладили давно, и горячая вода, мощными струями массировавшая тело, быстро выгнала сонливость, заодно размяв мышцы. Закончив утренний туалет, я вышел в свой кабинет. 7 утра. Как раз к этому времени обычно курьер привозил завтрак и горячий кофе. Стук в дверь подтвердил неизменность утренней процедуры последней недели. Впустил мальчишку-посыльного, расплатился, традиционно отдав щедрые чаевые. Глоток кофе. Подошел к окну. Серо и сыро. Как же я устал от Лондона… без Кхуши он потерял все свое очарование, оставшись лишь фоном для работы. Видимое вдали колесо обозрения в очередной раз всколыхнуло упорно подавляемую память, но столь же упорно подсовывавшую Её в каждой мелочи. Застыл, прикрыв глаза, вспоминая. Доверчивая ладонь, скользнувшая в мою руку… разметавшиеся во сне волосы… горячее тело, податливо отзывающееся на ласки… сводящие с ума глаза, отражающие… Веришь, Арнав?.. Выругался, пролив кофе дрогнувшей рукой. Зло смахнул коричневые капли с брючины. Одним глотком допил остывший кофе. Позавтракал. Убрал плед и подушку в шкаф.
- Холостяцкая жизнь определенно приелась. – попытался пошутить. Шутка не пошла. Снова всплыли воспоминания. Витающий в доме запах родной еды, кружащаяся с зажатой в руке солнечной хризантемой девушка, обволакивающий уют и правильность замкнутого на двоих мира… Кхуши…
Растер ладонями лицо, снова подошел к окну. Настроение никак не желало подниматься с минусовой отметки, несмотря на практически полностью налаженную работу филиала, что за такой короткий срок было настоящим прорывом. Фирму завалили предложениями, именно поэтому последнюю неделю я оставался ночевать на работе, торопясь максимально дать задел на будущее Вишалу, отобрав наиболее перспективные для сотрудничества фирмы. Я оставлял Вишала на должности руководителя филиала, оценив его способность к обучению и готовность проводить на работе круглые сутки. Чем дальше, тем больше он раскрывался как твердый профессионал, и я в очередной раз мысленно поблагодарил Амана, сумевшего рассмотреть его потенциал за внешней маской исполнительного, но недалекого сотрудника.
… через два дня я планировал возвращаться в Дели. Надо послать Кхуши сообщение. Сколько раз я набирал номер ее телефона… столько же раз и сбрасывал. Сон, тот сон. Я долго размышлял над ним, тщетно пытаясь проанализировать произошедшее. Нечего было анализировать. Сон есть сон. Анализу поддается материальное, а это? Сон. Просто сон. Но сон ли это был? Я чуть более нервно, чем нужно, открыл ящик стола, доставая лекарство. Выдавил таблетку из блистера, запил водой. Хватит размышлять об этом. За прошедшее время я так ни к чему и не пришел разумом, но сердцем – верил. Верил в тот состоявшийся во сне разговор.
